Текст книги "Братья Змея"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

VI

Всего за несколько часов они совершили путешествие, которое, используй она другое средство передвижения, – даже скоростную повозку – заняло бы у нее не меньше недели. Мощеные дороги и проселочные тракты мелькали так быстро, что Антони не раз и не два показалось, что сейчас ей станет плохо. В одно мгновение они проносились мимо поселков и деревушек, фруктовых садов и придорожных рощ… Покинув туманные низины, они летели вверх, по пологим склонам холмов, прямо навстречу солнцу! Раскинувшаяся вокруг них земля томилась от жаркого осеннего зноя. Урожай с этих иссушенных солнцем полей давно был собран, и теперь они выглядели весьма голо. Запах соломы и жнивья чувствовался в каждом дуновении проносящегося мимо воздуха.

Принцепсу похоже понравилось это их стремительное движение. Он улегся в углу грузовой клетки и, просунув между прутьев морду, выпустил наружу свой длинный язык, который, как вымпел, трепетал на ветру.

Вдруг поперхнувшись, Антони закашлялась и затем сплюнула.

– С вами все в порядке? – тревожно спросил гигант.

– Жучок попал.

– Держите рот закрытым.

Итак, все время вверх: через Тирмонт, Рейкспур, Дионсис… Мимо них проносились залитые солнцем, маленькие деревушки, которые оставались у них за спиной раньше, чем они успевали их разглядеть. Перос – местечко у водопадов, низвергающих свои воды в верховьях Пифойи – уже давно опустел, его крытые соломой хижины сгорели до основания.

Они остановились и вылезли из машины. Запах давнишнего пожара все еще висел в воздухе. От хижин, амбаров и мастерских остались лишь черные обгорелые балки, да куски глины, запекшиеся в огне, не уступающем жару муфельной печи.

Антони окинула взглядом открывшуюся ей мрачную сцену. Великан, в поисках чего-то, ушел в опаленный пожаром подлесок. Принцепс выскочил из спидера и стал деловито рыться в золе.

Из кустарника доносился стрекот и жужжание насекомых. Ладонь Антони сама легла на теплую рукоять ножа. Тут она увидела оставленную корзину с яйцами. Сквозь разбитую скорлупу было видно, что палящее солнце уже успело их сварить. Над корзиной, с громким жужжанием, вился рой мух.

Принцепс залаял. Он с таким рвением копался в куче золы, что измазал свою блестящую черную шкуру в сером пепле.

Осторожным шагом Антони направилась к увлеченному своим делом псу. В кронах деревьев, растущих по ту сторону дороги, покрикивали булавоклювы. Жаворонковые лапки, сияя белыми цветами в рядах живых изгородей, колыхались от дуновения самого легкого ветерка. Пятнистая, выгнутая дугой стрекоза чуть не уселась на лицо, но затем взмыла вверх и молнией унеслась прочь.

– Что это ты делаешь? – спросила она пса, но тот игнорировал ее, продолжая копаться в золе. – Ну-ка прекрати!

Принцепс продолжал свои поиски. Антони наклонилась и отпихнула собаку в сторону. Она опустила ладони в груду пепла. Там лежало что-то гладкое, твердое и теплое.

Она погрузила ладони глубже и, вперемешку с землей и пылью, вытащила этот таинственный предмет на свет.

Это была челюсть. Человеческая челюсть! Какой-то инфернальный огонь выжег все ткани, и осталась одна кость!

– Ох! – невольно вырвалось у Антони.

Принцепс, чьи повадки у нее еще совсем не было времени изучить, вопросительно глядел на нее своими большими глазами, и, высунув язык, активно мотал головой, отгоняя мух.

– Думаю, мы с тобой нашли нечто ужасное, – сказала она псине.

Принцепс повернулся и принялся рыться снова, выпуская из-под своих лап тучи пыли.

– Что еще ты нашел, Принцепс? – спросила она. – Что ты нашел?

Она потянулась к куче земли, отброшенной псом, но тут же, вскрикнув от боли, отдернула руку. Что-то острое резануло по подушечке пальца, да так сильно, что из невидимой ранки брызнула рубиново-красная, почти черная кровь.

Зализав палец, Антони достала свой нож, чтобы дальше не производить раскопок голыми руками. Не прошло и минуты, как она выкопала какой-то остроконечный, блестящий предмет – размером не больше монеты.

– Вы случайно не этим порезались? – спросил гигант, внезапно выросший у нее за спиной.

– Нет-нет. Со мной все прекрасно.

– Вы уверены?

– Да, уверена. А что это такое?

Нагнувшись, великан поднял с земли острый, блестящий предмет. Он внимательно его разглядел.

– Что это? – повторила она свой вопрос.

– Зубец от снаряда сюрекеновой винтовки.

– Это не слишком много мне говорит.

– Зато мне это говорит ужасно много, главный секретарь. Эльдары. Темные эльдары.

– Кто?!

– Примулы. Можно считать, что это подтвердилось.

– Подтвердилось, что я не лгу?

– Я никогда не думал, что вы лжете, главный секретарь, но я должен точно знать, с кем мне придется иметь дело. Вы этим порезались?

– Да нет, все в порядке…

– Вы этим порезались? – не отступал от нее великан.

Неожиданно его голос прозвучал столь устрашающе, что Антони невольно отшатнулась. Принцепс робко попятился. Она вытянула руку.

– Пустяки. Только палец.

Он внимательно изучил ее измазанную золой руку. Из глубокого, невидимого пореза все еще продолжала сочиться кровь.

– Это не пустяки. Они могут нас учуять.

– Они это кто?

– А сами как думаете?

Великан направился к своей машине, открыл багажный ящик и достал оттуда маленькую металлическую фляжку. Затем он вновь подошел к Антони.

– Покажите ваш палец.

– Так?

– Да.

Он капнул из фляги жидкостью, которая мгновенно вспенилась, закрывая рану.

– Защита для кожи в виде аэрозоля. Дайте ему высохнуть.

– Это, чтобы я не истекла кровью?

– Нет, это, чтобы они вас не учуяли.

– Ого!

Он помог ей подняться с земли.

– Думаю, более шестидесяти человек были убиты здесь.

– Почему? Почему вы так думаете?

– Я провел тактическое сканирование этого места. В земле я вижу много костей. Вообще, для меня это место переполнено следами: ружейных разрядов, тепловых истечений, обожженных костей…

– Тепловые истечения… Кровь, вы имеете в виду?

– Да, главный секретарь. Пойдемте.

Они вернулись на борт спидера. Великан хлопнул в ладоши, и Принцепс, бросившись к машине, тут же запрыгнул в багажную клеть.

– Закрепите сбру…

– Уже сделала, – отрапортовала Антони.

Они продолжили свое движение по холмам, минуя сначала Тиммы, а потом Геллин – два разоренных и безлюдных селения.

– Это произошло где-то здесь… – произнесла Антони, считывая показания со своего сенсорного планшета. – Где-то здесь пропал без вести ответственный по крушениям. А также первый законодатель Хенфайр.

Великан кивнул.

– Думаю, сейчас мы подходим к границе оперативной зоны. Похоже, пришло время вам спешиться, главный секретарь. Позвольте мне высадить вас вот здесь…

И он стал замедлять свой аппарат.

– Ступайте в ближайшее селение, и позвольте мне заняться моим делом.

– Так мне что, одной идти?

– Я оставлю вам собаку – он, если что, сможет вас защитить.

– Я бы предпочла остаться с вами.

– А я бы предпочел, чтобы вы не оставались. Помните о нашей договоренности.

– Честно говоря, не доверяю я этой собаке.

– Это замечательный пес.

– Он не породистый.

– Если уж на то пошло, я тоже не породистый, – пошутил гигант и улыбнулся, хотя в улыбке его совсем не было теплоты. – Вам пришло время уходить, главный секретарь. Пожалуйста. Дальше уже будет интересно…

– Вот и мне интересно.

– Ладно, я употребил неудачное слово. Пожалуйста, мэм. Вылезайте и идите назад в сто…

Его перебила собака, заскулив у него за спиной. Принцепс вскочил, вздыбив шерсть на загривке. Издав горестный вой, он выскочил из медленно движущегося спидера и помчался по дороге прочь.

– Черт!.. – пробормотал великан и быстрым движением руки устремил спидер вперед, заставив его все быстрее набирать ход.

– Что происходит? – спросила она немного встревожено.

– Пригнитесь! Держитесь ко мне как можно ближе и делайте все, что я вам скажу!

VII

То, что случилось потом, произошло так быстро, что Антони едва могла за всем уследить, но, быть может, то, что она не вполне поняла смысл происходящего, пошло ей во благо. Когда же она более-менее разобралась в происходящем, кричать уже было слишком поздно.

Машина набрала скорость так стремительно, что женщину буквально вдавило в сиденье, а удерживающие ремни натянулись до предела. Снопы жарких солнечных лучей, пробиваясь сквозь ветви деревьев, слепили глаза. Гигант вдруг выбросил левую руку вперед, чтобы подрегулировать что-то на панели управления, и тут же в носовой части машины раздалось громкое механическое дребезжание.

Затем к этому звуку добавился еще более громкий шум: целая серия яростных, гулких раскатов, которые полностью заглушили как дребезжание, так и рев работающих на полную мощь двигателей. Антони казалось, что эти звуки, по силе воздействия не уступающие физическим ударам, бьют прямо по ней, а поваливший откуда-то горячий дым больно ел глаза. Со спидером похоже тоже что-то случилось: он вдруг завилял и стал пыхтеть, словно нарушилась равномерность его поступательного движения.

Впереди, там, где дорога делала поворот, группа деревьев на обочине вдруг превратилась в одно огромное извержение щепок.

Великан привел спидер в режим экстренного торможения, из-за чего Антони бросило на ремни, и затем развернул повозку на девяносто градусов – так, что машина встала напротив деревьев и зарослей кустарника по левой стороне дороги. Пушки, установленные на носу спидера, открыли неудержимый огонь и разнесли заросшую обочину в клочья. Главный секретарь чуть не оглохла от такой канонады.

Лишь стрельба прекратилась, как раздалось жуткое жужжание, будто рядом проносился рой пчел. Великан завел руку за спину Антони и надавил ей на лопатки, заставив женщину нагнуться так низко, как только было возможно. Она услышала скрежещущий, отрывистый стук – удары металла о металл, и дробный треск, словно сухой горох сыпался на дно жестяной банки. Иногда этот стук сопровождал странным повизгиванием. Между тем, спидер вновь пришел в движение. Выхлопные сопла бешено работающих реактивных двигателей были так широко расставлены, что это давало машине возможность двигаться боком, – так гигант подставлял борт повозки со своей стороны под шквал огня. «Это чтобы меня защитить», – догадалась Антони.

Неожиданным маневром воин вновь развернул спидер носом вперед и дал третий смертоносный залп из своих орудий. Сквозь прищуренные веки Антони увидела, как череда пылевых фонтанчиков пробежала вверх по дороге, распарывая иссохшую поверхность, и затем – от неожиданности женщина даже вздрогнула – стоящий впереди сухостой из старого клена и дрока разлетелся брызгами огня, щепок и дыма.

Ей показалось, что она видит, как по залитой солнцем дороге движется какая-то фигура. Фигура, похожая на человеческую, и все же не человеческая. Слишком высокая, слишком костлявая и слишком темная, почти глянцево-черная, фигура бежала по дороге, совершая какие-то странные, приплясывающие скачки, которых ни один человек никогда не смог бы удачно повторить.

Затем фигура исчезла.

Спидер вновь накренился. Резкие изменения скорости, которые произошли в эти несколько секунд, вызвали у Антони приступы тошноты, которые ненадолго помутили ее сознание. Она сглотнула подкатившие к горлу спазмы, ей не хотелось показывать свою слабость.

Похоже, спидер направлялся к обочине, к живой изгороди и окружающим ее зарослям папоротника.

Вспоров густую поросль и не задержавшись ни на мгновение, спидер легко преодолел этот барьер. Антони слышала, с каким пронзительным скрипом острые шипы и упругие ветки царапают металлический корпус, как хлещут по обшивке ветки.

Не сбрасывая скорости, они вырвались на яркий свет, заливающий поле кормовой пшеницы, которая так и осталась стоять неубранной, все ниже склоняя тяжелые золотистые колосья. Нива была сухая, как порох, и реактивные выхлопы мчащейся над землей машины поднимали клубящиеся облака сеченой соломы и шелухи, тянущиеся за спидером, как пенящиеся волны за кораблем.

Антони хотела крикнуть, потребовать, чтобы он остановился, но рев реактивных двигателей был слишком громок, да и летящая ей лицо пшеничная шелуха заставляла держать рот закрытым. Развернувшись по большой дуге, спидер помчался поперек этого широкого, высушенного солнцем поля.

В гуще злаков мелькали какие-то фигуры. Они были наполовину скрыты, и все же отчетливо видны – такие черные на фоне ярких, золотистых хлебов. Они бежали, сломя голову, среди высоких злаков, пытаясь оторваться от настигающего их спидера. В свое время Антони охотилась верхом и знала, как выглядит зверь, когда его гонят по равнине. Загадочные черные фигуры в их отчаянном беге выглядели почти жалко.

Орудия спидера вновь изрыгнули огонь, толкнув прямо ей в лицо потоки горячего, ароматного дыма, после чего исчезла целая полоса пшеницы, а вместе с ней и одна из черных фигур. Великан заложил крутой вираж и очередным залпом, как бритвой, прорезал новую просеку в золотом полотне колыхаемой ветром нивы. Еще одна черная фигура изогнулась и упала, а третья на краткий миг была подброшена взрывной волной в воздух.

Она висела в воздухе лишь мгновение прежде, чем пропасть из вида, но этот образ отложился в памяти Антони навсегда: тонкая, черная фигура гуманоида, которая казалась искривленной и изломанной, как если бы его конечности, восстановившись после тяжелой травмы, срослись совершенно не правильно.

Позади что-то разорвалось, и ударная волна ослепила и ошеломила Антони. Спидер затрясло, и звук его двигателей, прежде похожий на вой, сменился затрудненным, прерывистым хрипом. Машина быстро вильнула влево, поверх злаков, и когда Антони оглянулась, она увидела, что они спидер оставляет за собой клубы грязного, бурого дыма.

– Что это?! – крикнула она. – Что случилось?

Гигант не ответил. Не говоря ни слова, он направил спидер к оливковой роще, кроны которой серебрили западный край пшеничного поля. Машина влетела под густые, нависающие над землей ветви, и остановилась, не глуша вибрирующие двигатели. Дым и пар валили от одного из них.

– Что это? – снова спросила Антони.

Великан выпрыгнул из машины.

– Найдите укрытие, – сказал он ей и указал на ближайшую канаву, поросшую по берегам жесткой, как проволока, осокой. – Высаживайтесь!

– Но…

– Выполнять!

Она отстегнула ремни и вылезла из машины. Теперь она смогла как следует разглядеть урон, который нанесла спидеру кем-то выпущенная ракета. Обшивка была помята и покрыта черной сажей. Гигант достал снаряжение из багажной клетки: тяжелый огнемет, который Антони уже видела ранее на его корабле. Огнемет он забросил на плечо. Великан обзавелся также маленьким, обшитым сталью щитом, предназначенным для левого предплечья; и мечом с коротким, но мощным лезвием.

– Ну! – прорычал он.

На этот раз его голос заставил ее вздрогнуть. Гигант надел шлем – увесистую штуковину с узкой смотровой щелью и оскалом решетчатого забрала, прикрывающим челюсть, – и в голосе, который донесся из рупора шлема, было много больше металла и жесткости. Антони бросилась к канаве.

Когда она, цепляясь одеждой за кусты ежевики, спрыгнула в укрытие и в недвижном, горячем воздухе услышала над собой жужжание насекомых, великан уже отошел от спидера и быстрым шагом двинулся из оливковой рощи в сторону залитого солнцем хлебного поля.

VIII

Антони показалось, что время, пока она лежала, затаившись в колючем сумраке кустарника, равнялось нескольким ее жизням. Боевое столкновение на дороге и охота в открытом поле, которая последовала затем, произошли слишком стремительно и представлялись теперь скорее как бешеная круговерть неприятных и быстро сменяющихся ощущений, а не как связная последовательность событий, которую ее разум мог бы выстроить во внятный рассказ.

Теперь она лежала неподвижно, в одиночестве, и время, прежде летевшее птицей, теперь замедлилось и поползло, как улитка. Антони ощущала запах сухой земли с пшеничного поля, запах сырой канавы. Кроме того, она ощутила запах своего пота, и осознание этого факта заставило ее покраснеть. Она слышала, как вокруг нее, в траве, стрекочут насекомые, а где-то далеко запела птица. Хорошо, что хоть тошнота прошла. За это стоило сказать спасибо.

Великан куда-то запропал. Оставленный им среди олив спидер все еще испускал из пробитого двигательного отсека тонкую струйку дыма. И пока двигатели остывали, что-то внутри все время тарахтело и тикало.

Из тенистой рощи открытая солнцу золотистая нива казалась ослепительно яркой. Колосья зрелой пшеницы нежно колебал легкий бриз. Рои пшеничных мух, вперемешку с невесомым пухом с колосьев, неутомимо вились над полем.

После затянувшегося периода тишины Антони, наконец, услыхала вдали резкие, отрывистые звуки. Громкий треск и лязг, как если бы перевернули обеденный стол, и вся посуда, что была на нем, разбилась вдребезги. Затем последовали три или четыре быстрых хлопка, которые она посчитала за выстрелы. Наступила пауза. Затем снова хлопки, после чего прогремели два звонких раската, – как если бы посреди морозной зимы молотком ударили по обледенелой лохани.

В завершение донесся пронзительный, протяжный вой – квинтэссенция невыносимой, мучительной боли.

Антони содрогнулась.

Несколько минут спустя она опять услышала выстрелы – на этот раз они прозвучали намного, намного дальше.

Потом не было слышно ничего, кроме жужжания насекомых и пения птиц.

Когда наконец терпеть уже стало невмоготу, Антони выползла из грязной, скользкой канавы и огляделась. Если не считать укрывшегося под оливами покалеченного боевого спидера, не было ничего, что нарушало бы картину сельской пасторали Пифосских кантонов.

Главный секретарь решила, что ей следует поступить согласно распоряжениям великана. Не последнему приказу – просто тихо лежать в канаве – но той инструкции, какую он изложил ей в начале, еще до того, как они попали в засаду. Тогда он велел ей покинуть «оперативную зону» и идти по дороге в ближайшую деревню. Ведь пока она здесь, она является помехой, отвлекает внимание, что ему сейчас совсем ни к чему.

Антони подошла к спидеру и достала из багажной клетки свою дорожную сумку. Прикинув на глаз свое местоположение, она двинулась туда, где, как ей казалось, должен располагаться юг.

Тропа вела сквозь череду оливковых рощ и проходила по краю нескольких пшеничных полей. Солнце припекало, и воздух был полон жужжания насекомых. Антони бодро шагала с дорожной сумкой в руке – ни дать ни взять путник в поисках ночлега. Было так тепло, что ей пришлось расстегнуть свою плотную походную куртку.

Через некоторое время она, однако, убедилась, что за ней неотступно кто-то следует. Кто-то – в этом она была абсолютно уверена – пришел на ее запах, запах крови из порезанного пальца, запах пота. Она была уверена, что по крайней мере однажды слышала рычание, донесшееся из растущего неподалеку кустарника. Она очень пожалела о том, что великан не позволил ей взять оружие.

И тут ее осенила одна внезапная мысль. Антони села в тени старого бука и открыла саквояж. Оттуда она достала запасные патроны с черным порохом. Всего их было десять, и каждый содержал в себе отмеренный заряд для пистолета, отобранного у нее. Антони перетряхнула дорожную сумку и нашла там несколько листов писчей бумаги, а также огниво с трутом, для разведения огня в сырой местности.

Она осторожно развернула лист бумаги и, высыпав на него содержимое десяти патронов, получила небольшую горку из высококачественного черного пороха. Потом, со всей осторожностью, чтобы ничего не рассыпать, она завернула порох в бумажную трубочку и, плотно скрутив ее кончики, запечатала. Это была импровизация, однако Антони осталась довольна результатом, хотя и не могла сказать наверняка, что случится, когда она подожжет один из скрученных кончиков.

Она поднялась и, закинув ремень дорожной сумки себе на плечо, вновь зашагала по тропе, держа изготовленный ей сверток в одной руке и огниво с трутом в другой.

Через пять или десять минут она оказалась в очередной оливковой роще.

И тут она остановилась. Не было никаких подозрительных звуков – вообще ничего, лишь какое-то шестое чувство сообщило ей о том, что что-то неладно. Она резко обернулась. Одна из глубоких теней, сгустившихся под оливами шагах в десяти от нее, вдруг выделилась и приобрела четкие очертания.

Антони замерла.

Фигура была очень высокой и очень тощей, похожей на длинную тень, какую отбрасывает тело человека перед заходом солнца. Темный, заостренный силуэт – словно нож, вырезанный из черного дерева. В белом же, как кость, полном ненависти лице не было ничего человеческого. Губы существа растянулись в улыбке, и зубы зловеще сверкнули.

Когда примул направился к ней, он не произвел ни единого звука, переставляя свои конечности словно ножки циркуля по карте. Он двигался как танцор – каждое его движение говорило о безупречной координации. Антони никогда бы не удалось распознать, что он за ней следует, если только – и эта мысль ужаснула ее больше всего – если только он сам не захотел бы себя обнаружить. Она не раз слышала, что примулы – это безумно жестокие создания, которые не отказывают себе в удовольствии поиграть со своей жертвой. И сейчас такой жертвой стала она сама!

Антони неуверенно повертела в руке огниво и трут, но ее руки онемели, когда она осознала последнюю и самую жуткую деталь.

На кирасе, в которую была закована его узкая грудь, примул носил украшение: что-то бледное, туго натянутое и закрепленное на черном металле доспехов. Это было лицо! Маска из кожи, срезанной с человеческого черепа!

Хоть лицо и не имело теперь рельефа и прежде выраженных скул, Антони сразу его узнала.

Это было лицо чиновника по крушениям и приему космических обломков!