Текст книги "Братья Змея"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Хирона. Он повторяет упражнение с глыбой.

– Бедолага, – сочувственно проговорил Петрок. – Запаздывает?

– Пока нет.

– Давай пройдемся, посмотрим, как у него дела. Если его нагонит буря, он погиб. Ты же не хочешь хлопот с поисками нового апотекария, верно? После того, как с таким трудом добыл себе этого?

Петрок зашагал по заснеженным торосам. Сжимая посох, Приад последовал за ним.

VI

Они вместе брели по глади ледника в свете подернутой дымки луны.

– Что ты имел в виду, когда упомянул о золотой статуэтке Партуса? – через какое-то время спросил Приад.

– Мое приношение, – сказал Петрок.

– Приношение?

– Впадине. Я был молод и глуп. Полагаю, необходимым условием является только второй из этих двух пунктов, но и первый помогает.

– Ты нырял в котлован?

– В первый мой год, вместе с отделением «Партус». На учениях. Тогда это было популярней, чем теперь. Определенно поощрялось высшими чинами, но, конечно, негласно. Если тебя не укусила змея и ты не нырнул в котлован, значит, во фратрии ты не бывал. Проверка личных навыков и силы духа. Полагаю, нормы поведения меняются. Частые смертельные исходы тому виной.

– Значит, ты у нас тоже покоритель впадины?

Петрок покачал головой:

– Нет. Я нырял, зажав в кулаке фигурку Партуса. Я выбрал именно Партуса, потому что он был основателем отделения, в котором я служил. Но мне не удалось исполнить ритуал. Я сбился со счета и задохнулся. Едва выбрался на поверхность живым. Долго болел от декомпрессии. Братья меня отмазывали. Нырнуть туда сложно. Вынырнуть тоже. Ты и сам знаешь. Ты ведь тоже покоритель впадины?

– Нет, – возразил Приад.

– Ты погрузился в котлован…

– И не принес оттуда никакой славы. Только мертвое тело.

– Я слышал об этом. Читал отчет в Лексикануме. И говорил с Хироном. Он поведал мне о том, чего не было в отчете.

– Он мне ничего не рассказывал.

– Он бы не стал. Он гордый и исполнительный. Мне он поведал о том, как все без исключения Дамоклы сознались в том, что когда-то ныряли в котлован. И о том, как ты ужаснулся, услышав об этом. Я думаю, что именно поэтому ты не бросил знак своего отделения в килик и теперь выжимаешь из них соки. Сожаление.

– Расплата. Нам даны правила. Жиллиман создал Кодекс не для собственного развлечения. Я старший по званию офицер и командир отделения. В мои обязанности входит наставление и наложение взысканий.

Какое-то время Петрок молчал.

– Приад, ты не думал о том, почему они открылись тебе? Зачем там, на пляже, все они тебе признались?

Приад не отвечал.

– Они не хотели, чтобы ты нырял и рисковал жизнью. Они не хотели тебя потерять. Они знали, что признание навлечет на них позорное пятно, но, несмотря на это, хотели, чтобы ты знал: каждый готов, жаждет и в состоянии пойти вместо тебя. Знаешь, что я об этом думаю?

– Они открыто признались в нарушении указа ордена.

– Думаю, это называется преданность. Но ведь я позволяю себе скверные шутки, так что откуда мне знать?

Снова поднялся ветер, впился в щеки и припорошил волосы и меховые плащи пылью из ледяных кристаллов.

– Ты именно за этим сюда явился, верно? Чтобы дать мне совет и указать на ошибки.

– Брат, ты не совершал ошибок. Нагружай их так тяжко, как пожелаешь. Заставляй гнуть спины. Тебе принимать решение, какой славой они себя покроют. Если ты оставишь их без наказания, дашь слабину. То, что ты делаешь здесь, правильно. Я просто хотел удостовериться в том, что ты воспринимаешь целостную картину.

Они продолжали путь.

– И кстати, я здесь не за этим.

Петрок резко остановился. И указал вперед. Далеко, примерно в километре или даже больше, виднелась крохотная фигурка, с трудом пробиравшаяся по направлению к ним через ледник. Она скорее ковыляла, спотыкаясь, чем бежала.

– Хирон, – сказал Приад.

– Возвращается. О Трон, ты только посмотри на размер глыбы, которую он тащит! Весы тебе будут не нужны.

Приад не отвечал. Он смотрел на снежные наносы по левую руку. В трехстах метрах что-то двигалось, белое на белом. Приад коснулся руки Петрока и показал туда.

На минуту они замерли, словно статуи в атриуме крепости, пока существо не зашевелилось снова.

– О, какой огромный зверь, – прошептал Петрок. – Держу пари, это крупная самка. Ветер в нашу сторону, она не знает, что мы здесь. Охотится.

– Да, на моего апотекария, – отвечал Приад. – Нравятся им отбившиеся. Когда они преследуют стадо длиннорогих, то нацеливаются именно на слабых и медлительных. Хирон находится с подветренной стороны от нее, точно так же, как она – с подветренной стороны от нас.

– Ты когда-нибудь охотился на снежного медведя?

– Нет. Это делал Раптор ради спортивного интереса. У него было ожерелье из когтей. Он рассказывал мне.

– Она отлично ведет Хирона, все время остается впереди, выжидает момент. Терра, ты только погляди, как она движется! Ах, опять ее потеряли. Вон за той грядой.

– Что будем делать?

Петрок улыбнулся и достал кинжал.

Они тихо продвигались по сугробам. Приад перехватил посох так, чтобы метровый однолезвийный клинок на его конце можно было метнуть вперед наподобие копья.

Петрок остановился и снял ботинки, побуждая Приада последовать его примеру. Снег хрустел под шипованными подошвами, а босые ступни не издавали ни звука. Чтобы замаскировать свой запах, воины обтерли руки, лица и подмышки пригоршнями чистого снега.

Внезапно и угрожающе стих ветер, несомые им крупицы льда повисли вокруг как клубы дыма.

Приад и Петрок забрались на гребень, пробираясь так, чтобы луна светила сбоку, и тени были минимальны. Сержант уловил в воздухе признаки звериного духа и тепла.

Петрок подал Приаду знак двигаться левее и исчез из поля зрения за восточным склоном снежного наноса. Было очень ясно. Звезды, казалось, дрожат от отдаленного рокота бури.

Приад остановился, снег доходил ему до колен. Лунный свет освещал белую пустошь. Наверняка, он уже близко подобрался к зверю. Не мог тот так быстро улизнуть прочь.

Снежный сугроб прямо перед ним встал и двинулся на него.

Затаившегося снежно-белого медведя невозможно было разглядеть до тех пор, пока он не шевельнулся. Зверь громко раскатисто зарычал и пошел на сержанта. Приад увидел красную пещеру отверстой пасти, огромные желтые клыки. Почувствовал зловонное дыхание, приправленное скверным запахом слюны и котикового жира, увидел два блестящих как алмазы глаза.

Сержант попытался нанести удар посохом, но зверь выбил оружие гигантской передней лапой. Когти размером с палец космодесантника разорвали меховую накидку Приада и оставили глубокие царапины в левом трицепсе.

Удар был ошеломительным. Такое чувство, что его сбил «Лендрейдер». Арктический мир перекувырнулся, снова и снова, один ошеломительный удар следовал за другим. Приад понял, что катится вниз по склону, размахивая руками и ногами.

Весь в ушибах, еле переводя дух, он попытался подняться. И увидел, как на льду подобно рубинам сияют брызги его собственной крови. Он посмотрел вверх. Медведица приближалась к нему.

Огромная. Две тонны стальных мышц и жира, покрытых белым мехом. Передние лапы по размеру были сопоставимы с силовой клешней. Голова величиной с тридцатикилограммовую ледяную глыбу. Разинутая пасть шириной не меньше килика из стратегиума.

Приад откатился. Исполинский хищник ломанулся вниз, под его весом стонал лед. Медведица начала разворачиваться и снова зарычала.

Петрок прыгнул на зверя, оседлав горбатую спину. Сверкнул кинжал, медведица взвыла и метнулась в сторону, сбросив Петрока. Библиарий, исполняющий обязанности магистра, полетел кувырком по льду, несколько раз подпрыгнув, как мяч. Медведица бросилась на него прежде, чем он перестал скользить и остановился.

Приад уже лишился посоха. Он ощупью принялся шарить в поисках оружия, но нащупал только безмен. Бросился вперед, скользя босыми ногами, и взмахнул безменом с брезентовыми петлями наподобие охотничьего лассо. Медведица терзала Петрока, впечатывала его в лед и раздирала меховой плащ.

Приад сзади набросил на нее брезентовую петлю, которая удачно обхватила медвежью шею, и начал тянуть изо всех сил, затягивая удавку, и заставляя медведя задрать морду вверх.

Зверюга ревела, царапала стягивающую горло петлю и чуть не раздавила Приада, когда почти уселась на него. Сержант все туже затягивал удавку, пятясь назад. Когда просвет трахеи совсем сузился, медведица издала булькающий хрип. Приад тянул, могучие руки дрожали от натуги. Медведица попыталась развернуться и достать до него лапой.

Он продолжал тянуть. Медведица попыталась встать на четыре лапы.

Перед зверюгой поднялся Петрок, лицо и грудь у него были залиты кровью. Когда медведица снова вздыбилась, Петрок всадил кинжал ей в грудь между передними лапами. Клинок угодил в кость. Вытекая на лед, кровь парила, словно кипяток.

Медведица взмахнула когтями, и Петрок отлетел прочь. Хищница рванулась вперед, и Приад, не переставая затягивать удавку на ее горле, не удержался и упал. Уперся пятками в лед и снова начал тянуть, лихорадочно пытаясь придушить зверюгу.

Но она не хотела умирать. Просто не умирала, и все. Уткнувшись носом в лед, она ползла вперед. Хрипло дышала сквозь стянутое горло, но боролась с воистину невероятной энергией. Оставляя за собой темный кровавый след, она двадцать метров тащила Приада, словно норовистая лошадь всадника, застрявшего ногой в стремени.

Раздался жуткий сокрушительный грохот. Приад услышал, как хрустнула кость, и медведица замерла недвижимо.

Он медленно ослабил хватку и осторожно подобрался к туше поверженного монстра. Медведица была мертва, ну или доживала последние секунды.

Череп оказался раскроен тридцатикилограммовой глыбой льда, с нечеловеческой силой опущенной на голову зверя. Неподалеку, согнувшись и уперев руки в бедра, стоял Хирон, который тяжело дышал и старался не упасть.

– Посиди, – сказал ему Приад.

Хирон кивнул, опустился на лед и обнял себя руками, унимая одышку.

Напоследок опорожнив тело от газов и жидкостей, зверь испустил последний вздох: из сдавленного горла вырвался дребезжащий хрип.

Приад похромал туда, где в луже крови лежал Петрок. Великий воин выглядел не живей медведицы, но шевельнулся, когда над ним склонился Приад.

– Где ты ранен? – спросил Приад.

– Везде, – прошепелявил сквозь раскроенную губу Петрок. Однако ему удалось усмехнуться. – Она еще хуже, чем выглядит. Достойный спорт, верно, брат мой?

Приад покачал головой и рассмеялся. Взглянул на медвежий труп, поражаясь невероятному размеру челюстей и зубов, сейчас обнаженных в смертельном оскале, растянувшем розовые губы.

– Подумать только, – пробормотал он. – Чертовски огромные…

– Громадные челюсти… – отвечал Петрок. Он медленно принял сидячее положение и стянул пальцами края глубокой раны на груди. Приад понял, что говорил он не о медведице.

– Сегодня ночью я появился здесь не просто так, – медленно произнес библиарий. Дыхание его было отрывистым. – Кроме тех причин, что я уже называл, мне приснился сон. Мне время от времени снятся сны. Таков уж я есть, и знаю о снах достаточно, чтобы их не игнорировать.

– Сон?

– Брат, когда библиарию ордена снятся сны, лучше обратить на них внимание. Особенно в том случае, когда ему снишься ты.

– Тебе приснился я? – переспросил Приад, осторожно проверяя глубокие раны на руке, чтобы узнать, нормально ли они заживают.

– Да, Приад. Мне снился ты. И я до сих пор не понял, что это должно значить. Надеялся, что ты сможешь помочь. В моем сне был пейзаж. Некое место. Лес. И там был ты. Другие – тоже, только я их не запомнил.

– Дамоклы?

– Не думаю. Но ты там был. А еще – громадные челюсти. Большие, как у этого медведя. Только зубы были не острые, а тупые. Тебе это что-то говорит?

Приад покачал головой.

– Подумай над этим. Это важно.

Приад кивнул. И оглянулся через плечо, отыскивая взглядом Хирона. Апотекарий шагал прочь от них.

– Куда это ты собрался, старина? – окликнул его Приад.

– Повторить задание, – отвечал Хирон. – Я потерял глыбу.

– Она весила тридцать килограмм. Зачтено, старый ты дурак.

– Я потерял льдину, – повторил Хирон.

Приад помог Петроку подняться на ноги. Снова поднялся ветер, взметнув и закрутив в вихри снежную пыль. Быстро надвигалась буря.

– Хирон! – перекрикивая завывание ветра, крикнул Петрок. Апотекарий обернулся. – Миссия выполнена!

VII

Захватчики нанесли Ганахедараку ужасный ущерб.

Они не таились, не крались в ночи, как воры, а явились смело, неспешно и с изрядной помпой. Их корабли, если эти громоздкие чудовищные механизмы вообще можно назвать кораблями, пришли подобно блуждающим астероидам, медленно лавируя в верхних магнитных полях и постепенно спускаясь на низкую орбиту.

Они не пытались скрываться, не торопились совершить быструю дислокацию. Наземная артиллерия некоторых северных городов начала обстрел зловещих халков, но, хотя попадания были зарегистрированы, никакого видимого ущерба они не принесли. Казалось, зеленокожих совершенно не беспокоят несколько новых дыр, образовавшихся в их несуразных посудинах.

Уже очень давно орки не наводили страха в мирах Рифовых Звезд. Их здесь не видели на протяжении тридцати веков, и воспоминания здешнего человечества об этой угрозе, мягко говоря, потускнели.

Память Ганахедарака освежилась на шестнадцатый день после того, как в небесах загорелись новые луны. Зеленокожие начали снижаться на поверхность планеты, их суда падали, словно тяжелые кометы. Они опускались не на города, а садились на широких северных равнинах, где выстраивались неисчислимыми полчищами. Неисчислимыми еще и потому, что поднятая ими пыль делала невозможными любые подсчеты. Потом, ревя в тысячи глоток «Вааагх!» орки двинулись на завоевание планеты.

В первую же ночь сгорели двадцать из восьмидесяти городов Ганахедарака.

Состоялись три крупных сражения. Первое, на равнине Аарпле, длилось целый день. Тридцать тысяч человек под предводительством блистательных воинов Королевского Легиона вышли в доспехах навстречу одному из облаков пыли. Ни один не вернулся.

Через три дня восемь тысяч человек сосредоточились в долине перед Кубрисой – городом-крепостью в Нижних Кейтах. При поддержке копейщиков и мушкетеров, а также милиции, врага встречал авангард человеческой армии, состоящий из Кейтских Драгун верхом на огромных ящерах с золотыми, синими и зелеными гребнями и Бессмертных Королевских Заклинателей. Мечи зеркально блистали на солнце.

Зловещей стеной пыли и грохота приближались орки. Они стучали оружием по щитам и ревели, задрав морды к небу. Они продвигались очень медленно, словно поток лавы. И смердели тухлятиной, будто переполненная выгребная яма. Когда зеленокожие оказались в поле зрения, очень уж зелеными они не выглядели. Массивные неуклюжие монстры, размалеванные черной, красной и белой краской, замотанные в звериные шкуры и кольчужные плащи.

Заклинатели в ужасе дрогнули, и были перебиты при попытке спастись бегством через ручей Литем. Зрелище этой резни повергло в ужас оставшиеся войска. В воздухе повис кислый запах крови, похожий на горячую медь.

Затем в бой вступили Драгуны, направив своих ящеров навстречу врагу. Острия копий и клювы ящеров увлажнились ихором. Запели трубы. На краткий миг показалось, что запах победы сильней запаха крови.

Потом зеленокожие, – или «размалеванные», как их стали к тому времени называть, – быстро вновь сосредоточились для боя и взялись за дело. То есть, было даже незаметно, что они собрались. Их строй в тридцать рядов громадных монстров ростом вдвое выше человека и втрое шире просто как-то напрягся подобно мускулистой руке и отшвырнул ряды Драгун. К тому времени, как пал город, «размалеванные» в качестве трофеев несли насаженных на пики верховых ящеров весом около полутоны – так свидетельствовали очевидцы.

Разгромленные человеческие войска отступили к Чесселли, куда торговые города Лумийского залива спешно прислали подкрепления: двадцать стрелковых батальонов и около двухсот орудий. Там, в пологой долине реки Квибас, произошло третье сражение.

На протяжении трех часов после рассвета орудия вели огонь по противнику, затем при поддержке артиллерии на орков устремилась пехота. Весь день в лесах долины шел бой.

К заходу солнца в долине не осталось ни единого человека, но крайней мере, к следующему рассвету не было уже ни одного. Леса горели. Говорили, что размалеванные всю ночь напролет пировали, пожирая человеческую плоть. Они просто зажаривали трупы павших, насадив их на ветви и поджигая деревья.

Через два дня магистр ордена Сейдон со своими Железными Змеями высадился на планету. К этому времени северное полушарие уже было потеряно для человечества, разгромлено и покрыто пеплом сожженных городов.

Короли юга с нетерпением ожидали Змеев. То были напуганные люди, чьи армии традиционно были слабее уже сгинувших северных. Южные короли с облегчением выдохнули, когда прибыли храбрые воины Итаки.

В поросших травой, продуваемых всеми ветрами нагорьях для Железных Змеев уже возвели просторные чертоги – каменные, с торфяными крышами, они были выстроены в соответствии с представлениями о максимальном комфорте, возможном в такое время. Южные короли сочли, что воинам потребуется лагерь, в котором они будут отдыхать и пировать перед войной.

Чтобы убедить королей в том, что его воинам не требуются такие удобства, Сейдону потребовалось некоторое время. В глазах местных жителей Железные Змеи в своих отполированных до блеска доспехах выглядели богами. Их голоса и манеры удивляли, оружие и боевые приспособления – пугали. Они необычно пахли, и каждый из них был вдвое-втрое крупнее самого крупного мужчины планеты.

Космодесантники готовились к военным действиям. Зеленокожие приближались: громадная вопящая орда, заполонившая поверхность. Завидев фратрию Итаки, враг начал что-то выкрикивать, скандировать и смеяться, ожидая, видимо, что ему ответят тем же. Только Сейдон не торопился. Зеленокожие численностью превосходили космодесантников впятеро, если не больше. Сейдон выстроил своих Змеев в боевой порядок вокруг бастионов нагорья и ждал. В свое время великий магистр обращал планеты в пепел. И теперь он выжидал. Хороший командир не пренебрегает такой роскошью в ходе войны.

Потратив на бесплодное выкрикивание насмешек целых три дня, зеленокожие перешли в наступление. Большая часть их передового эшелона погибла, порубленная в крошево огнем из болтеров. С момента высадки на планету, это было первое поражение зеленокожих. Они громко стенали всю ночь. Но на следующий день повторили попытку. Операцией руководил капитан Фобор, герой Итаки. В течение пятнадцати минут отделения под его командованием, в том числе два нотабля – «Партус» и «Фивы» – забрали жизни восьми сотен орков. Низкий вереск на протяжении многих акров намок от крови и полег. Склон был усеян изувеченными трупами.

И вновь зеленокожие повторили атаку на следующий день. Отделение «Вейи» приняло главный удар, сначала обороняясь у рощи высоких деревьев, известной как лес Хессмана, а потом у холма Славы. Тела орков грудами лежали на поросшей вереском земле, а сама роща была радикально пострижена – почти все деревья были срезаны очередями на высоте пояса космодесантника. Погибли пять Астартес, в том числе лексиканий Ноцис и герой-ветеран Рубикус, чемпион Сиракузы. Последнего нашли обезглавленным на вершине земляного вала после того, как враг отступил. В подлеске за валом лежали трупы шестидесяти сраженных орков.

Фобор тяжело пережил известие. Он сказал, что Рубикус не заслужил такого скверного конца. И настаивал на том, чтобы отомстить и устроить вылазку на вражеский командный пункт. Сейдон отказывался, пока не увидел, как глубоко опечален Фобор, как не хватает бойцам «Вейи» их самого прославленного воина.

Сейдон одобрил атаку. Бросили жребий, как обычно делали в те времена, и отделению «Партус» выпала честь отомстить за утрату прославленных братьев «Вейи».

Атакой командовал брат-сержант Ксерон из отделения «Партус». Продвигаясь быстрей, а также более открыто, чем предполагали зеленокожие, он ворвался в их командный пункт на вершине низкого холма к западу от рощи Хессмана и учинил великую бойню. Ксерон лично обезглавил свиномордого вождя и насадил его ужасный череп на копье. Во время атаки погибло более четырехсот зеленокожих.

Только это, казалось, не имело значения. На равнине собралось бесчисленное множество врагов. Когда поменялся ветер, Сейдон с тревогой заметил, как с запада нежданно надвигается вторая орда. И что еще более странно, эти новые силы пошли войной на уже знакомое войско зеленокожих. Орк нападал на орка, два вопящих неистовых войска сошлись друг с другом. Этот удар казался лишенным всякого смысла и оснований. Сейдону пришлось отозвать своих воинов до того, как их раздавят два противостоящих полчища.

Отделение «Партус» оказалось отрезано от своих. Все на том же пологом холме они очутились средь междоусобной резни, где зеленокожие резали друг друга. Словно на острове, они боролись до последнего и в этом безумии уложили множество орков.

Сражаясь с наседавшими со всех сторон орками, Астартес пали один за другим в этой бурлящей сваре. От них, растертых в пыль двумя соперничающими орочьими ордами, не осталось даже атома.

Он все это видел.

Видел Ксерона, который упал последним. Ксерона, своего старого командира, своего наставника и учителя, который, шатаясь от множества ран, орудовал сломанным мечом. В болтере не осталось снарядов, некогда сияющие отполированные доспехи покрылись кровью и вражеским ихором.

Он почувствовал, когда был нанесен смертельный удар. Остро заточенный топор сзади разрубил шлем Ксерона, обрушился на череп и выбил все то, что делало Ксерона Ксероном.

Он видел, как залило кровью визор Ксерона, как сквозь пелену темной как вино жидкости растоптанный вереск бросился ему в лицо.

Он ощутил, как тяжкие удары дождем посыпались на его незащищенную спину, сокрушая доспехи, ломая лопатки, перешибая позвоночник…

Ноги онемели и потеряли чувствительность. Он смотрел на мир сквозь кровь и только одну ее видел.

Тогда он проснулся.

Петрок очнулся в холодном поту. Руки и ноги сотрясала мелкая дрожь. Он прикоснулся к своему лицу, чтобы удостовериться, что на голове нет шлема и крови. В крепости-монастыре было тихо.

– Родос! – хрипло позвал он.

Заспанный лексиканий вошел к нему.

– Найди Приада, – сказал Петрок. – Пусть Дамоклы снаряжаются вне зависимости от их боеготовности. Мы нужны магистру ордена.

– Выбирай из других, – просто сказал Приад.

– Так я и сделаю, – отозвался Петрок. – Но мне обязательно нужны Дамоклы. Я хочу, чтобы в моей фаланге был хотя бы один нотабль, остальные – в распоряжении Сейдона.

– При всем уважении… – начал Приад.

– Так выкажи же мне это уважение! – резко оборвал его Петрок, вставая на ноги.

В его личных покоях было темно и холодно, горело лишь несколько тонких восковых свечей и кисловато пахло сжигаемыми травами. В стенных нишах стояли бронзовые чаши, полные едкого пепла.

– Приношу свои извинения, – уже спокойно произнес Петрок. – Друг мой, я был слишком резок. Я обеспокоен и мой разум смущен.

– Вижу, – заметил Приад.

– Сейдон в опасности. Кампания под угрозой.

Приад напрягся.

– Я ничего не слышал…

– Пока вестей не поступало, Приад. Но мне снился кровавый сон. В нем было предупреждение, которое быстрей и надежней любой депеши. Я намерен поднять войско, состоящее как минимум из пяти отделений, и отправиться на помощь.

– Но Дамоклы…

– Если ты скажешь, что Дамоклы не готовы, Приад, клянусь: я тебя придушу! Мне все равно! Я восхищаюсь твоими лидерскими качествами и чувством долга. Возможно, твоим людям в самом деле нужна взбучка и суровое порицание. И ты вправе наказывать их. Но новые проблемы на данный момент перевешивают. Я требую, чтобы Дамоклы стали сердцем моего войска вне зависимости от того, считаешь ты их готовыми или нет.

– Ясно. Как прикажете, сэр.

– Так, снова «сэр»? Справедливо. Я был резок. Но я не Фобор. Я не стану приказывать без серьезных на то оснований. Я хочу получить Дамоклов по двум весьма веским причинам. Я доверяю тебе. Считаю, что Дамоклы – чуть ли не лучшее боевое отделение, находящееся в распоряжении ордена. Твое присутствие поможет контролировать менее опытные команды. И, во-вторых, что намного важней, мне снился сон о тебе, Приад. Помнишь?

– Да.

– Что ты знаешь о Предопределении? – спросил Петрок, наливая себе вина. Он предложил кубок Приаду, который покачал головой.

– Предопределение, сэр? Это – воля Императора. Это – основа наших жизней.

– Ты говоришь, как самый настоящий соискатель, – улыбнулся Петрок. – Подумай над этим, друг мой. Ты воспрепятствовал тому, чтобы отделение Дамоклов сопровождало магистра ордена, хотя вас, скорее всего, избрали бы, соблаговоли ты вызваться. Почему? Потому что твои воины уронили себя в твоих глазах? Возможно. Но может быть, все обстоит иначе? И то было предопределено свыше? Может статься, Дамоклам пришлось дискредитировать себя, чтобы остаться здесь, на Карибдисе, чтобы их в нужный момент вас призвал я.

– Чудн о работает твой разум, библиарий, – улыбнулся Приад. – Если честно, сам я ничего такого не вижу. Мои люди нарушили правила фратрии, за это я наказывал их до тех пор, пока они не стали осмотрительнее. Не вижу я великих судьбоносных схем. Зато знаю, что воинов должно муштровать, пока дисциплина не станет их второй сутью.

Петрок кивнул и сказал:

– Ради общего блага, давай сделаем вид, что я прав. Во имя Золотого Трона, Приад! Никогда мне не доводилось встречать столь прагматичной души. Полагаю, Рафон именно поэтому избрал тебя своим преемником.

– Ты сомневаешься в правильности решения Рафона? – спросил Приад.

– Вовсе нет. Рафон и Мемнес, возлюбленные Императором, были совершенно правы относительно тебя. Теперь собирай своих воинов.

– Я сделаю это, сэр. Если таков приказ.

– Считай, так и есть. Нас ждет Предопределение.