Текст книги "Отметка Калта (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Энтони Рейнольдс,Джон Френч,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

IX

Капитан Октавиан Брусций пробирается среди плотных рядов коек и временных укрытий групп уцелевших гражданских, которые размещены в CV427/Праксор. Брусций – генетически сконструированный постчеловек, а люди – всего лишь смертные, но все они воины Ультрамара.

Он горд, что входит в их число.

Брусций полтора столетия воевал в рядах Легиона, но никогда не ожидал, что ему придется сражаться внутри границ Пятисот Миров.

Никогда не существовало официальной теории войны между Легионами, и хотя Брусций понимает, что является простым линейным офицером, даже он осознает, что Ультрадесантники уже не будут прежними.

Предательство Магистра Войны перевернуло порядок вещей в галактике с ног на голову, и ничтоуже не станет таким, как прежде.

Он и его боевые братья из 24-й роты размещены в Праксоре. Здесь же находятся воины 56-й, 33-й, 111-й и 29-й рот. Его группа наиболее крупная, она может похвастаться численностью в двести девять воинов, в то время как от 111-й осталось одно-единственное отделение. Они отрезаны от хода войны и блокированы под обвалившимися развалинами пригородов Персифус и Префектура Кэла.

Технодесантник Колбия наладил контакт с шестнадцатью окрестными убежищами, а также капитаном Вентаном, который находится в месте, ныне известном как Аркология Х. Брусций не знает причины смены названия, он просто рад, что лорд Жиллиман счел уместным поручить Вентану руководство ответным ударом.

Несущие Слово захватили поверхность, однако Ультрадесантники – хозяева войны под землей.

Брусций заставляет себя не думать об этом.

У него есть более насущные заботы.

В каждой из самых крупных пещер устроены регистрационные зоны, которые укомплектованы теми немногими из Администратума, кто спасся под землей. Это неблагодарная работа, но граждане Калта безропотно строятся змеящимися очередями, ожидая своего череда. В одну эту пещеру набилось значительно больше десяти тысяч человек, а сзади напирают новые. По расчищенным дорожкам от регистрационных будок между очередями ездят моторизованные тележки, нагруженные стопками копящихся бумаг и удостоверений личности. Все водители носят армейские шлемы, за спины закинуты винтовки.

Брусций и двадцать его воинов находятся здесь, чтобы наблюдать за процессом регистрации и отслеживать нарушения безопасности, однако скоро его рота отправится в патруль на поверхность. Капитан понимает важность этой работы, но ему хочется убивать Несущих Слово.

Взгляд Брусция блуждает по тысячам собравшихся в пещере, и ему приятно видеть на каждом лице стоическую решимость. Эти люди видели, как их мир был буквально уничтожен, но нет ни следа паники или безумия. Когда поступил приказ об эвакуации, они явились только с тем, что унесли на себе, но все равно горделиво стоят, готовые к служить.

Кто еще из граждан Империума смог бы так замечательно мобилизоваться?

Почти все молоды. Все оборваны и перемазаны сажей. Но никакая грязь не в состоянии скрыть пестро-лиловые радиационные ожоги, которые есть на коже почти у каждого мужчины, женщины и ребенка. Медики называют это «отметкой Калта», и она в равной мере является травмой и почетным знаком.

Брусций движется дальше, пересекая гулкую пещеру и считая часы до того момента, когда он сможет обратить оружие против врагов. Куда бы он ни пошел, люди оборачиваются и смотрят на него, и их внимание вызывает у капитана легкое раздражение. Он воин, ни больше ни меньше, а эти люди связывают с ним все свои надежды на лучшее будущее.

Это тяжкое бремя, которого он не осознавал до настоящего момента.

К нему приближается женщина, которая плотно прижимает к груди ребенка и тянется к наручу. При нормальных обстоятельствах Брусций никогда бы не допустил подобного контакта, но нынешние обстоятельства далеко не нормальны. За подол ее юбки крепко держатся еще двое детей. Они оба выглядят настолько юными и хрупкими, что Брусцию сложно поверить, будто они пережили творящиеся наверху ужасы.

– Да защитит тебя Император, – произносит женщина.

Брусций не знает, что ответить, и кивает ей. Женщина улыбается, и он знает, что она будет дорожить этим воспоминанием до конца своих дней.

Ультрадесантники стали эталоном надежды, живым доказательством того, что Калт вновь поднимется, а его жители однажды вернут все, что у них отняли. Это был позорный опыт и заметное напоминание о том, во имя чего в первую очередь велся Великий крестовый поход.

Женщина протягивает руку, и Брусций видит, что на ладони лежит маленькая подвеска в виде аквилы.

– Возьми, – произносит она. – Прошу. Ты должен.

Ультрадесантникам отдан приказ не принимать подарков от гражданских. Несмотря на это, их пункты сбора и вооружения окружены подношениями, знаками благодарности и рукописными посланиями, где говорилось о готовности сражаться за Калт.

– Благодарю, но это запрещено, – говорит он и разворачивается, чтобы направиться дальше.

– Прошу, – более настойчиво повторяет женщина. – Ей нужно, чтобы ты это взял.

Что-то в ее голосе заставляет капитана остановиться и снова обернуться.

– Кому нужно, чтобы я это взял? – спрашивает он.

Женщина наклоняет голову вбок, словно вопрос смутил ее.

– Святой, – произносит она, едва не плача. – Ты должен увидеть. Пока еще не поздно.

Брусций обнаруживает, что тянется за аквилой, хотя и знает, что этого не следует делать. Женщина вздыхает, как будто из легких вырвался задержанный вдох. Она поднимает на него глаза, и, хотя Брусцию нелегко распознавать обычные выражения лиц людей, капитан видит ее удивление от пребывания лицом к лицу с космическим десантником.

Рука сжимается на серебряной подвеске, и постчеловеческое тело захлестывает боевая реакция, когда химические шунты доспеха заполняют организм стимуляторами. Болтер резко поднимается вверх, а на визор моментально накладываются тактические схемы, пространственные обозначения и топографические данные.

Между ним и боевыми братьями мгновенно открывается вокс-канал.

Брусций понятия не имеет, что спровоцировало реакцию. Женщина пятится в ужасе, когда герой-спаситель в мгновение ока превращается в смертоносного биомодифицированного убийцу. Капитан выискивает признаки угрозы и тут же замечает моторизованную тележку, набитую коробками с административными документами и прочим в том же роде.

Сразу ясны две вещи.

Первое – тележка нагружена тяжелыми коробками, но направляется к регистрационным будкам.

Второе – на водителе форма Армии, но она плохо сидит и явно принадлежит не ему.

Брусций бежит к тележке, крича людям убираться с дороги. Капитана заполняет ужасное предчувствие. Водитель замечает его приближение, ухмыляется с фанатичной яростью и останавливает тележку посреди пещеры.

Брусций плотно прижимает болтер к плечу. Сетка целеуказателя фиксируется на центре тяжести человека. Она мерцает красным, ожидая смертельного выстрела. Мужчина встает и вопит во весь голос, высоко поднимая винтовку и кинжал с черным клинком.

– Услышьте Слово Лоргара!

Больше он ничего не успевает сказать. Массореактивный снаряд Брусция разносит ему грудь и всю верхнюю часть тела влажным взрывом мяса. Люди приседают за укрытия, освобождая проход Брусцию, пока его воины приближаются к нему.

– Назад! – кричит Брусций, ударом ноги сбивая останки мертвеца с водительского сиденья и сбрасывая коробки с задней части тележки. Как он и опасался, под ними что-то спрятано – длинная, грубо сработанная трубка из толстого металла. На обоих концах сварные швы, оттуда торчит множество закрытых разъемов, электробуферов и ложных проводов. По ту сторону панели из кристалфлекса Брусций видит пару полированных стальных ящиков с символикой своего Легиона.

Его доспех фиксирует жгучий скачок радиации, но больше Брусций не успевает получить никаких предупреждений.

Спустя секунду украденные ядерные заряды взрываются, заполняя пещеру атомным огнем, распространяющийся по всему убежищу CV427/Праксор и убивающий все живое внутри.

Это первая бойня из трех, которые в одну ночь унесут жизни двух миллионов гражданских.

X

Вентана до сих пор забавляет, что его поспешная пометка на карте из вощеной бумаги стала синонимом защитников Калта. Когда Ланшир был разрушен орбитальными батареями, обороняющимся потребовалось место сбора. Почти все информационные машины планеты погибли, и Вентан сделал пикт-скан своей карты, на которой отметил точку сбора черным пеплом.

Этот скан разослали на все гражданские пикт-приемники и планшеты Легиона в окрестностях Ланшира, и оплот сопротивления получил имя.

Аркология Х.

Два торопливых перекрещенных мазка по карте – и географический элемент стал частью истории.

Символом сопротивления и талисманом перед лицом врага.

XI

В пещерах царит полумрак. Расход энергии тщательно контролируется. Немногочисленным адептам Механикума еще предстоит стабилизировать связь с геотермальной сетью в сердце Калта.

С кирпичных опор на скрученных кабелях, словно джунглевые лианы, свисают мерцающие осветительные сферы в защитной обрешетке. В такой близости от поверхности архитектура носит военный характер, но с каждым подуровнем становится все более гражданской и практичной.

На стенах вытравлены символы «Х» высотой в несколько метров. Еще сотни на каждой арке и перемычке. Среди них Вентан видит настенные рисунки, змееподобных существ с темными крыльями и клыкастыми пастями. Драконы. Он отмечает детское исполнение выцарапанных линий и гадает, не изобразили ли эти ужасы на стенах, чтобы прогнать их прочь. Это воспоминания о чудовищах, вызванных гнусными сделками Несущих Слово, или же образы из кошмаров, которые нередки после нападения?

Новости об операции Вентана уже достигли Аркологии Х, и возвращение Четвертой встречают ликованием и громким «ура!» тысяч гражданских, собравшихся на обширных подуровнях. Кто-то выкрикивает слово «спаситель», и вопль подхватывает множество обитателей пещер. Он следует за воинами по уровням, пока они спускаются все глубже и глубже в скальные горизонты Калта.

Сиданс ждет их у прохода на административные уровни.

Его кобальтово-синий доспех чист и отполирован. Некоторые в Легионе дали обет не счищать пыль и кровь, пока Калт не будет отбит, но Лирос Сиданс, как и Вентан, хочет показатьНесущим Слово, что Ультрадесантники все еще царственные Короли-Воины Макрагга.

Никакое предательство и несчастье никогда этого не изменит.

Однако даже Сиданс нанес на наплечник черный знак «Х», аккуратно вытравив его между изогнутых боков мраморной Ультимы. Выглядит как номер ордена или ротное обозначение, но имеет гораздо более важное значение.

– Ты делаешь себе имя, Рем, – говорит Сиданс, пока позади продолжается скандирование.

– Я здесь не причем, Лирос, – откликается Вентан. – Тут повсюду видна твоя рука.

Сиданс пожимает плечами и стискивает запястье Вентана.

– Немного надежды и славы никому не повредит.

Вентан не отпускает руку Сиданса.

– Я хочу, чтобы это прекратилось.

– Почему? То, что ты делаешь, дарит людям надежду.

– Я не спаситель, – произносит Вентан. – И мне не нравится подтекст этого слова.

– Тебе и не надо любить его, нужно просто терпеть, – говорит Сиданс, разворачивается и направляется по рампе в пещеру. – Идем, сервер ждет тебя в Ультимусе.

Войну за Калт координируют с самого нижнего уровня Аркологии Х, из пещеры, которая выжжена в литосфере мелта-бурами и сейсмическими зарядами. Под жилыми, машинными и гидропоническими уровнями находится окруженный сплошной скалой купол около трех километров в диаметре, от центра которого отходит множество ветвящихся коридоров, подгалерей и переплетающихся тупиковых ходов. В самом сердце стоит сооружение из полированного мрамора и стекла, утилитарное, если смотреть сбоку, но выполненное в виде символа XIII Легиона. Нижние уровни прикрыты бронеплитами, а технодесантники на «Носорогах» типа «Тектон» трудятся бок о бок с адептами Механикума, создавая подобие опорного пункта.

До вторжения зданием владел торговый картель, основанный во времена приемного отца Жиллимана. Оно называлось Арка Конора, но теперь известно как Ультимус. Налаженная инфраструктура и мощные инфомашины, созданные для координации второстепенных действий по всем Пятистам Мирам, делают его идеальной базой для управления наступательными операциями против оставшихся Несущих Слово.

Подобные соображения жизненно важны, однако в первую очередь ценен опять же символизм сооружения.

Ультимус окружен сотнями временных построек – излишки населения сверху. Из Ланшира спасалось столько беженцев, что верхние уровни оказались быстро переполнены, и у Вентана не осталось вариантов, кроме как позволить ставить жилые помещения вокруг своего командного поста. Ему это не нравится, но выбирать не приходится. Людям просто некуда больше идти.

До беженцев уже дошло известие о возвращении воинов, и люди собираются на краю прохода, ведущего к воротам Ультимуса. Они ликуют, машут руками и хлопают.

Они выкрикивают имя Вентана и снова называют его спасителем. Капитан сохраняет на лице нейтральное выражение, но замечает, что Сиданс веселится.

– Может тебе и не нравится подоплека, но «Спаситель Калта»неплохо звучит, – говорит Сиданс. – Помяни мое слово, это прозвище пристанет.

– А как они назовут тебя?

– Еще не решил, – ухмыляется Сиданс. – Но когда все кончится, у нас у всех будут прозвища.

Вентан идет дальше. Он знает, что Сиданс прав, но его все равно раздражает наброшенная на него мантия спасителя. Ему неприятно возвеличивание и несколько теологический подтекст, но у капитана хватает благоразумия понять, что теперь он уже никак не помешает распространению.

– Так ты скажешь? – интересуется Сиданс.

– Что именно?

– Что ты в конечном итоге оказался прав, а я ошибся.

– Нет нужды, – отвечает Вентан. – Правда самоочевидна. Мы убили шестьсот Несущих Слово, не потеряв ни единого воина.

– Да, весьма впечатляет, – соглашается Сиданс, прикладывает два пальца ко лбу и прищуривается, словно находясь в трансе. – Я вижу в твоем будущем множество лавров, великие статуи и имя, которое разнесется в веках.

Вентан позволяет себе слегка улыбнуться.

– Если еще раз воспользуешься этими психическими силами, я тебя пристрелю.

Сиданс смеется, отворачивается от Вентана и обращается к двум сержантам позади.

– Барка, Селатон, отличная работа.

Сержанты согласны с его словами, но молчат.

Вентан поднимает глаза и видит, как к ним приближается сервер Таурен со своей новоприобретенной свитой лексмехаников, калькулус-логи и инфосавантов. Капитан до сих пор вникает в нюансы человеческого взаимодействия – необходимость, вызванная частыми контактами с жителями Калта за последние недели, – но уже познакомился с гибридными машинно-телесными выражениями лиц механикумов.

Таурен обладает фантастичными особенностями, обычными для жрецов Механикума – бесстрастностью, замкнутостью и отчужденностью, которые некоторым кажутся холодностью, – однако сейчас Вентан не видит ни бесстрастности, ни отчужденности.

На лице Таурен видны бездны совершенно человеческого отчаяния.

– Что-то произошло, – спрашивает Вентан. – В чем дело?

– CV427/Праксор больше нет, – говорит Таурен. – И еще двух.

– Нет? – переспрашивает капитан. – Что это значит?

– Это значит, что на их месте сейчас радиоактивные воронки шириной в сотни километров, – отвечает Таурен.

XII

Теория: лишить Несущих Слово возможности перегруппироваться.

Практика: дать эту возможность защитникам Калта.

Результат: снова вернуть Ультрадесант в бой против Магистра Войны.

Таковы первоочередные директивы, которыми руководствуется XIII Легион, однако знать их и выполнить – две совсем разные вещи.

Вокруг центрального планшетного стола в сверкающем конференц-зале, являющегося сейчас командным центром Калта, собрались мужчины и женщины, от которых Вентану нужно, чтобы они претворили теорию в рабочую практику.

Сиданс и Урат стоят плечом к плечу. Собрат-капитан из Четвертой роты на полголовы выше сержанта 39-й. Хотя суровый Урат и младше Сиданса по званию, но именно он дал новую цель разобщенным выжившим из роты Сулла.

Вентан позаботится, чтобы его за это повысили до капитана.

Сервер Таурен переговаривается со своими марсианскими аколитами. Вентану этого не видно, однако он знает, что вокруг их голов в завесах инфосвета гудит марево ноосферной информации.

Сервер перебирает руками невидимые данные. Позади нее стоит устрашающий предводитель клана скитариев. Он огромен и выглядит примитивным. Его стойка совершенно не похожа на спокойную позу Кирамики, он явно занимает гораздо более низкий чин в боевой иерархии. Конечности покрыты металлом, а на нижней половине черепа зубастый металлический капкан, похожий на челюсть зеленокожего.

Полковник Хамадри сверяется с инфопланшетом, на ее лице выражение холодной решимости. Ее сын служит в 61-м Нуминском, но ей неизвестно, жив он или мертв. Статистическая вероятность предполагает второй вариант, но пока гибель не будет подтверждена, Хамадри будет считать его живым.

Это хорошо. Вентану необходимо иметь рядом с собой людей, способных сохранять надежду вопреки всему.

Напротив Хамадри стоит капитан Вольпер Уллиет из 77-й дивизии поддержки Ингениума, крепко сложенный кадровый офицер, который за пятьдесят лет службы ни разу не покидал Калта и не бывал в бою до последних недель. На первый взгляд он не годится, чтобы присутствовать у командного стола, однако Вентан смотрит не на послужной список, а на действия во время первой фазы атаки.

Пока остальные пребывали в ошеломлении от нападения Несущих Слово, Уллиет отреагировал моментально. Через четыре минуты после начала атаки батальоны строительных машин и землеройной техники уже сооружали редуты и защитные валы вокруг главных ворот центральной аркологии Ланшира.

Это тоже хорошо. Вентану нужны люди, способные быстро реагировать.

Ингениум Субиако стоит возле Таурен, и очевидно, что ему приятно находиться рядом с адептом Механикума. Субиако обладает лишь незначительной аугметикой, которую можно легко снять и почитает как героев тех, кто столь тесно общается с Богом-Машиной. Анкрион сообщает Вентану, что Субиако славно трудится в туннелях, обеспечивая безопасность множества потенциальных входов в Аркологию Х. Человек изможден, но отказывается отдыхать.

Все смертные относятся к третьестепенным силам, резервистам или подразделениям, определенным в тыловой эшелон. Большинство было укомплектовано новобранцами, солдатами, которых специально готовили к кампании против ксеновладений Гаслакха, оказавшейся, как теперь понимает Вентан, совершенно надуманной. Когда солнце умерло, в порту Ланшира оставались только те силы, которые грузились последними – новые полки, инженерные подразделения или группы логистической поддержки.

Почти никто из них не подготовлен для передовой.

Сиданс снова и снова говорит Вентану, что они не готовы к тому, чего он просит, и похоже, что резкое освещение зала только подтверждает это. Все лица измучены и напряжены от утрат и шока.

Сиданс прав, они не готовы, но Вентан верит, что предательство отточило ранее неизвестные грани. Опустошение наверху очистило их от беспечности.

До того как Вентан сделал Аркологию Х своей оперативной базой, он, кроме воинов Легиона, ни с кем лично знаком не был, но теперь знает всех. Капитан заставил себя изучить их сильные и слабые стороны, а также все человеческие недостатки, которые должен учитывать в своих планах. Некоторые полагают, будто он впустую тратит время, пытаясь понять смертных, но Вентану виднее.

Сейчас космодесантники могут взаимодействовать со смертными, только понимая их.

– Сервер? – произносит Вентан. – Дайте мне информацию.

Таурен кивает, и под кожей ее пальцев начинает мерцать свет, пока она управляет планшетным столом при помощи гаптических жестов. На столе возникает нарушенная помехами голограмма гигантской воронки шириной в сотню километров, которая заполнена дымом. Она омрачает пейзаж, и так будет всегда. Блуждающие тепловые потоки и атомные вихри перемещают мозаично-пиксельные облака испарений размером с города.

– Вы все слышали новости о CV427/Праксор, – говорит Таурен.

– И о других, – отвечает полковник Хамадри. На ее исхудавшем лице пятна от незалеченного радиационного ожога. – Прошлой ночью мы потеряли более двух миллионов человек.

Головы кивают. Смерть таких масштабов слишком ужасна, чтобы пытаться осознать случившееся. Такое громадное число сложно представить, оно чересчур огромно для восприятия. Хамадри – полковник Ауксилии Обороны, она молода по меркам этого звания.

Вентан видит, что женщина отважна и в грядущие годы сыграет важную роль. Хамадри удерживала свои подразделения на поверхности, сколько это было возможным, чтобы дать как можно большему числу беженцев попасть в аркологию.

– Мы знаем, что произошло? – интересуется Сиданс.

– CV427/Праксор был складом боеприпасов для орбитальных платформ и боевых кораблей Легиона, – говорит Таурен. – Судя по электромагнитным показателям и зафиксированным мощностям трех взрывов, вероятнее всего, что вражеские лазутчики смогли модифицировать и взорвать несколько боеголовок хранившихся там циклонных торпед.

– Как это возможно? – требовательно спрашивает Хамадри. – Это оружие находится под защитой Механикума. У вас что, нет систем безопасности для предотвращения подобных ситуаций? Они мертвы по вашей вине!

Таурен явно больно слышать обвинения Хамадри. Она сдавливает кромку планшетного стола так, что белеют костяшки. Голографические облака в ответ наклоняются в ее сторону.

– Довольно, полковник, – произносит Вентан. Его интонация не допускает возражений, однако Таурен поднимает руку. Она не нуждается в его защите и отвечает Хамадри с заметным спокойствием.

– Да, у нас есть ритуальные протоколы для предотвращения подобных проникновений, но системная порча, привнесенная в планетарную ноосферу, нарушила многие из наших литургических систем безопасности.

– Я думала, ваш код-убийца избавился от нее, – говорит Хамадри.

Таурен кивает.

– Да, код-убийца магоса Хесста выжег вражеский мусорный код огненной бурей цифрового опустошения, но очистка была не избирательной. После восстановления командных полномочий многие из наших систем оказались выведены из строя. Их продолжают восстанавливать до сих пор.

– Так это может случиться снова? – спрашивает Уллиет.

– Я лично проверила протоколы безопасности всех остальных хранилищ оружия, – говорит Таурен.

– Я спрашивал не об этом, – замечает Уллиет.

– Об этом, – отвечает Таурен, и ее уверенность физически ощутима.

Уллиет кивает, вопрос улажен.

– И как мы ответим на это зверство? – спрашивает Сиданс. – За это ублюдки должны как следует получить.

Все согласны со словами Сиданса, и Вентан видит на каждом лице жажду мести. Он вспоминает, как собрат-капитан твердил ту же карательную мантру во время прибытия в Лептий Нумин. Это естественное и совершенно понятное желание нанести отплатить за причиненный ущерб, но сейчас оно столь же безрассудно, как и тогда.

Вентан наклоняется вперед и опирается обеими руками на край стола.

– Мы ответим тем, что выживем и закончим бой, – говорит он, – продолжим координировать те силы, которые сохраняют боевую эффективность, и разработаем практическое решение для этого. Тех, кто погиб в Праксоре, больше нет, и ничто не вернет их обратно. Скорбите, когда Калт станет свободным, но пока вы находитесь в этом зале, то все находитесь в моем распоряжении. Поймите и примите это или же уходите.

Его слова встречены гробовым молчанием. Они терпеть не могут его холодную объективность, явное отсутствие заботы о мертвых. Вентану безразлично, одобряют ли они его. Однако он должен дать им что-то, какую-нибудь искру, чтобы разжечь в сердцах пламя. Ему плохо даются подобные слова, но это лучшее, что может сделать капитан.

– Несущие Слово заплатят за это, но война будет выиграна не наскоком, а трезвым расчетом и твердой практикой. Мы сражаемся за живых и убиваем за мертвых. Повторяйте за мной.

Молчание продолжается.

– Повторяйте за мной, – снова произносит он.

Головы склоняются, кулаки прижимаются к сердцам.

– Мы сражаемся за живых и убиваем за мертвых!