Текст книги "Отметка Калта (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Энтони Рейнольдс,Джон Френч,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Чем же в таком случае обусловлена твоя жизнь? – спрашивает Кэтт.

– Просто… жизнью, – говорит он. – Похоже, я не в состоянии избавиться от этого обыкновения, и меня непросто его лишить.

Он смотрит на нее. Ее глаза большие и темные. Они напоминают ему о ком-то. Ну конечно, Медея. Та безумная ведьма. Столь прекрасная и таящая в себе множество сложных вопросов, совсем как эта девочка.

– Сложно, однако не невозможно, – замечает Олл.

– Ты какой-то бессмертный, – говорит Кэтт.

– Что-то вроде того, полагаю. Мы называем себя Вечными.

– Мы? – переспрашивает она.

– Нас небольшое количество. Так было всегда.

– Тебе следует мне об этом рассказывать? – интересуется она.

Следует ли? – спрашивает себя Олл. В самом деле, я никогда не говорил об этом с кем-либо, кто не был бы подобен мне. Однако сейчас я нахожусь в собственном далеком прошлом, в месте, которого более не существует, и перед отдыхом мне предстоит долгий путь. Очень долгий. Я рассказываю секреты древней Терры девушке, которая их не поймет. О ней никогда не узнают, не найдут и уж точно не поверят.

Под этим синим небом, на этом пустынном ветру я смотрю в глаза, которым место на лице колхидской ведьмы или хотя бы на носу боевого корабля Киклады. Какие тайны я на самом деле выдаю?

– Все окей, – говорит он. – Думаю, что могу тебе доверять.

– Какой ты? – спрашивает она.

– Что?

– Какой ты бессмертный?

– О, – восклицает Олл. Ему еще не приходилось отвечать на подобный вопрос. – Обычный.

[отметка: —?]

Когда он прорезает отверстие на сей раз перед самым закатом, на 73-м Восточном поднимается пустынный ветер, и высохшие кости в мертвых остовах начинаю греметь и шевелиться. Мертвецы что-то чуют, и это что-то – не Олл с его спутниками.

Оллу известно, что мертвые мало что способны ощущать. Такого немного, и него нет названия в языке людей.

Путники проходят в отверстие под скрип сухих суставов, дребезжание ребер и скрежет зубов.

Мертвецам тревожно.

[отметка: —?]

Следующую ночь странники спят в лесу под дождем. Они делают укрытие из брезентовых скаток, которые взяли из трейлера, и съедают несколько пайков. Вдали слышны гулкие удары и барабанный бой артиллерии. За холмом идет война.

Оллу известно, что с ним играют. У соснового леса знакомый запах. Он не уверен, но склонен полагать, что знает и это место. Это благожелательное направление, или же кто-то ведет его в западню?

При любом из вариантов это, скорее всего, один и тот же человек.

Будь ты проклят, Джон.

Олл встает рано, все остальные еще спят. Если он помнит верно, то не далее чем в трехстах шагах от границы леса находится край старой коммуникационной траншеи.

Он чует запах реки, а значит Верден на западе.

Траншея точно там, где он помнит. Там, где он и другие ее вырыли. Она заброшена и слегка заросла. Изменение направления обстрела привело к тактической смене позиции, и этот край фронта опустел. Крошечные сорные растения кивают головами синих цветов. Трава растет среди упавших мешков с песком. Броневые пластины вала ржавеют. Доски пола траншеи отсырели, за ними давно никто не следит. Олл чувствует запах кофейной гущи, крапивы и отхожих мест. Ров и линия мешков с песком усыпаны стреляными снарядными гильзами, которые блестят латунью.

Олл зигзагом следует по траншее под низкую крышу. Он двигается медленно и осторожно, держа винтовку, которую изготовят почти через тридцать тысяч лет.

Вот спуск в офицерский блиндаж. Он помнит все, словно это было вчера. В блиндаже маленький стол, сделанный из ящика для фруктов: кофейник, горелка, грязная эмалированная кружка. На черной стене темное пятно. Кто-то уходил в спешке, и он был ранен.

На столе лежит журнал. Олл открывает его.

Это гражданский дневник местного производства, приспособленный для иных целей. Бумага кремового цвета, числа и линии напечатаны бледно-синим. Дневник был отпечатан на 1916 год. Дата настолько древняя, что Олл едва находит в ней смысл.

Первая половина исписана чернильным пером плотным, хорошо натренированным почерком. Олл гадает, не его ли это рука, хотя он настолько хорошо помнит это место, что вероятно знал бы, если бы это было так.

Почерк не его. В дневнике снова и снова повторяется одно-единственное слово.

М`кар.

[отметка: —?]

– Я не могу задерживаться надолго, – раздается голос.

Олл оборачивается, вскидывая винтовку. Джон стоит в траншее снаружи у входа в блиндаж, прислонившись к задней стене. На нем облегающий костюм и пыльный комбинезон.

– Будь ты проклят, – в сердцах говорит Олл, расслабляясь и чувствуя себя глупо из-за того, что оказался застигнут врасплох.

– Я вижу, ты его заполучил, – замечает Джон, кивая на завернутый атам, который подвешен у Олла на поясе.

– Он и впрямь настолько важен?

– Да, – отвечает Джон.

– Это ты должен был этим заниматься, а не я, – говорит Олл.

– Ой, да брось ты, – отзывается Джон. – Едва ли ты мог остаться на Калте. Это было дружеское предостережение, чтобы помочь тебе оттуда выбраться. Кроме того, я занят. У меня свое дело.

– Да?

– Не спрашивай, не расскажу.

– Я думал, что это путешествие, в которое ты меня втянул, действительно важное, – произносит Олл.

– Так и есть. Честно. Но мое дело тоже важное, и, по правде сказать, ты находился в нужном месте. Я работаю на Кабал, Олл. Они оплачивают мои счета, ты же знаешь.

– Давно я не слышал этой фразы, – говорит Олл. Он почти что улыбается.

– Кабал наблюдает за тем, что я делаю. Я не могу быть повсюду.

– А я, стало быть, не работаю на Кабал? – интересуется Олл.

– Нет, ты – нет. Мне не следует даже разговаривать с тобой.

Впервые за долгое время Олл видит в глазах старого друга некое выражение. Это выражение, которое указывает на то, что он пытается поступить правильно, пусть даже вся вселенная старается этому помешать. Впервые за долгое, очень долгое время Олл Перссон жалеет Джона Грамматикуса.

– Слушай, Олл, – говорит Джон. – Я постараюсь оказаться там, когда ты появишься. Чертовски постараюсь. Но…

– Но что?

– У меня предчувствие, Олл. Темное и мрачное.

– Это твой разум так работает, Джон.

– Нет, Олл, это не псайкерство. Это как… просто нутром чуять. Думаю, что могу в конце концов сойти с дистанции. Возможно, это мое последнее приключение.

– Они просто вернут тебя, – говорит Олл. – Кабал просто вернет тебя, как всегда возвращал.

Он произносит это быстро, практически обвиняя. Произносит, чтобы скрыть свои мысли. Почему мы оба чувствуем одно и то же? Почему чувствуем, что это наше последнее приключение? Вселенная в опасности, когда Вечные ощущают себя смертными.

– Мне казалось, ты говорил, что плохо придется всем, – произносит Олл. – Ты так говорил на Калте. Говорил, что или пан, или пропал.

Джон кивает.

– Так и есть. Просто… В смысле, что касается лично меня, есть дела и… Мне нужно сделать выбор, Олл, и не думаю, что мне нравится хоть один из вариантов. Впрочем, это неважно. Жаль, что не могу сделать этого вместо тебя и не взваливать на твои плечи ответственность. Олл, я хочу, чтобы ты ценил то, что делаешь. И искренне считаю, что ты подходишь для этой работы лучше меня.

Олл не отвечает.

– Я постараюсь оказаться там, когда ты придешь, – говорит Джон. – Но если этого не случится. Если я… опоздаю… думаю, ты знаешь, что делать.

– Во что ты меня втянул, Джон?

– С тобой все будет в порядке.

– Джон, до сих пор ты меня направлял… оружие, пища, места. Все очень подходящее и с иронией. Типичная склонность Грамматикуса к театральности.

Джон фыркает и пожимает плечами.

– Ты пытаешься провести меня тайком, да? – спрашивает Олл. – Пустить по окольному маршруту. Отправить долгим кружным путем, чтобы меня было сложнее выследить и найти.

Олл выходит из блиндажа на свет раннего солнца и оказывается лицом к лицу с Джоном.

– Вот почему это должен был быть я, так? – спрашивает он. – Господи, теперь я вижу. Я не псайкер, как ты. Когда я двигаюсь в варпе, меня не видно. Ты бы был заметен, будто маяк. Вот почему я выполняю за тебя грязную работу.

Джон не отвечает.

– Что такое М`кар, Джон?

– Тебе не следовало приводить с собой остальных, – отзывается Джон.

– Почему?

– Они не выдержат.

– Они бы точно не выдержали там, где находились, – отвечает Олл.

– Так вышло бы быстрее. Милосерднее.

– Если я выдержу, выдержат и они.

Джон кивает. Это не ободряет.

– Что такое М`кар, Джон?

– Брось…

– Что это значит? Это имя?

Джон глядит в направлении реки.

– Для нас цепь времени распалась, Олл. Все в неправильном порядке. Его имя М`кар.

– Нечеловеческое имя.

– Нет. Не знаю, зовут ли его М`каром сейчас, или назовут однажды. Варп живет не в такт времени, как мы его воспринимаем.

Он смотрит на Олла с грустью в глазах.

– Враг не даст тебе уйти с Калта. Только не с этим кинжалом. Они послали за тобой нечто. Это нечто зовут М`кар. Олл, тебя спасает то, что ты движешься окольным путем, и действительно помогает, что ты не псайкана, и не светишься во мраке, как я. Да, поэтому ты делаешь это вместо меня. Да, окей? Признаю.

– Но все же…

– Все же оно приближается. М`кар приближается. Оглядывайся почаще. Единственное, чем я могу тебе реально помочь: посоветовать достаточно долго продержаться вдали от него.

– Что это значит?

– Это значит, что он нужен еще и для другой задачи, так что не может вечно искать тебя. Продолжай идти, не поднимай головы, не попадайся на глаза, и в конце концов ему придется сдаться и повернуть назад.

– Почему?

– У него своя судьба. Просто будь начеку, Олл.

– Помоги мне еще, Джон! Проклятье! Я заслуживаю большего! Как мне сражаться с этим существом?

– Прости, не могу, – говорит Джон. Он выглядит искренне оправдывающимся. – У меня полно дел. Я не могу…

– Ты даже не здесь, да? – внезапно поняв, спрашивает Олл. – Где ты на самом деле?

– В другом конце Ультрамара, – отвечает Джон.

Олл вздыхает.

– Раз ты не здесь, то и я нет, верно?

[отметка: —?]

Он просыпается в укрытии в сосновом лесу перед самым рассветом. Дождь стучит по кронам. Остальные спят.

Олл знает, что нет смысла идти к траншее. Джона там не окажется, а он уже узнал все, что может сообщить траншея.

Пора двигаться.

[отметка: —?]

Путники входят в мертвый город. Никто, даже Олл, не знает, когда и где это было. Город построен из сухого белого камня, который похож на мел, однако не является им. Панели обращаются в пыль от малейшего прикосновения. Воздействие времени. Небо над возвышающимся городом иссиня-фиолетовое, на нем видно восемь ярких звезд. Когда поднимается ветер, что и происходит сейчас, от углов белых стен и порогов зданий, словно пар, тянутся шлейфы белой пыли. Город медленно стирается.

Это место пусто, тут только белые строения с пустыми проемами дверей. Нет ни мебели, ни следов украшений и имущества, ни признаков тех, кто давно мертв. Олл думает, что находившееся в этих зданиях, чем бы оно ни было, давно распалось прахом вместе с обитателями. Остались лишь безмолвные башни, залы и пустые лестницы.

Через час или два они понимают две вещи. Во-первых, что город бесконечен. Оставляя позади башни, стены и крыши, странники видят за ними лишь новые башни, стены и крыши.

Во-вторых, пустота нервирует. Они взволнованы, хотя не слышно ничего, кроме звука их шагов и вздохов ветра, и нет никакого движения, помимо слабо струящихся шлейфов белой пыли, которая срывается с краев стен и дверей.

Когда путники переговариваются, их голоса эхом отражаются от окружающих улиц, но не сразу. Каждому эху требуется несколько минут на возвращение. Многовато, чтобы это казалось уютным и естественным, к тому же каждое эхо возвращается идеальной копией изначальных слов, а не звуком, который акустика делает пустым.

Из-за этого разговоры быстро прекращаются.

Олл останавливается и сверяется со своим компасом. Они нашли очередное место для разреза, и это произошло отнюдь не слишком быстро. Когда он достает атам и готовится сделать разрез, по мертвым белым улицам к ним долетает эхо.

Это слово, слово « М`кар».

Никто из них не говорил.

[отметка: —?]

На той стороне очень влажно. Они чувствуют это через щель, еще не пройдя сквозь нее. На бледной коже тут же выступают бусинки пота, которые блестят, словно бриллианты.

Их ждет тропический лес. Он ждал вечно. Там царит бескрайний нефритовый сумрак залитых водой прогалин, путники стоят по колено в ярко-зеленой жиже. Графт старается не терять сцепления и равновесия. Сквозь полог пробивается и искрится солнечный свет. Стволы деревьев и полузатопленные бревна покрыты плотным, словно изумрудный бархат, мхом. От запаха гнили сводит гортань.

Мимо со стрекотом пролетают крылатые насекомые, каждое из которых похоже на тонкий шедевр часовых дел мастера. Они зависают на месте, а затем снова набирают скорость.

Очередное неизвестное Оллу место. Он гадает, признак ли этого того, что теперь их маршрут менее контролируемый и более случайный. Или же знак, что все становится еще секретнее? Что это за брошенный мир? Что за пограничный ад? Потеющие ладони нервно водят винтовкой. Тропический лес – скверное место для боя. Он никогда не любил войну в джунглях.

Они постоянно останавливаются, чтобы помочь Графту выбраться. Порой приходится вытаскивать его из жижи при помощи почерневших бревен.

– Не нравится мне это, – замечает Кранк. Это констатация факта. Олл гадает, имеет ли молодой солдат в виду дискомфорт из-за влажной жары и нагрузки или же говорит о самой местности.

Подобное высказывание вполне подходит и к тому и к другому.

А затем все смолкает.

От этого холодеет кровь. До наступления тишины они не сознавали, что в джунглях столько разных шумов: гудение насекомых, плеск воды, треск подлеска, чириканье амфибий, посвистыванье птиц. Путники ощущают их тревожное отсутствие, только когда все одним махом прекращается.

Они все застывают, прислушиваясь и желая, чтобы звуки вернулись.

Олл вскидывает руку и медленно разворачивается, поднимая винтовку. От этого движения едва слышно плещется вода у его голеней.

Что-то кидается к ним из древесной рощи позади. У него человеческие габариты и очертания, однако ноги короче, а руки длиннее людских стандартов. Это костлявое и сухощавое обезьяноподобное существо. У него нет глаз. Всю голову занимает зияющий рот с растянутыми губами и зубами плотоядного животного. Оно визжит на бегу. Брызжет вода. Кэтт издает вопль. Существо перескакивает через полузатопленное бревно и прыгает, вытянув когтистые лапы.

Олл стреляет. Три заряда попадают в торс создания и с неуклюжим глухим шлепком отшвыривают его назад в зеленый суп. Оно тонет, продолжая биться.

– Что, во имя… – начинает было Зибес, но времени не хватает. К ним несется другой примат, затем еще один, а потом и четвертый. Они с воплями пробиваются из топазового мрака, не тревожась по поводу судьбы, которая постигла первого из них.

– Беглый огонь! – командует Олл. Много целей. Ему не справиться со всеми. Нужны остальные.

Кранк возится с винтовкой, из-за спешки его руки запутались в ремне.

Бейл стреляет, развернув одно из существ достаточно, чтобы замедлить, а затем целится для смертельного выстрела. Зибес не попадает даже по древесным стволам.

Олл четко застрелил еще двоих, но появляются новые приматы – полдюжины, дюжина, все скачут и бегут. Куда-то попадают только они с Бейлом. Вопящие раненые тяжело падают в жижу, но на их месте появляются другие. У них желтые зубы и красные пасти. Один оказывается так близко, что Олл едва успевает выстрелить.

Кранк наконец-то в строю. Он палит беспорядочно, но увеличивает огневую мощь и опрокидывает сперва одного, а затем и второго.

Кэтт вытащила свой пистолет. Она держит его обеими руками, стреляет вместе с другими и попадает. Девушка понимает, насколько чрезвычайна ситуация, и вздрагивает всякий раз, когда существа верещат.

Зибес убивает, но это редкая удача. Просто он не прирожденный стрелок. Один из приматов подбирается к нему слишком близко и тянется выдрать горло.

Графт хватает существо за шею рукой-манипулятором, поднимает его и швыряет на деревья, будто соломенную куклу.

Олл стреляет и укладывает последнего из приматов. Новые не появляются. Снова воцаряется тишина, если не считать хриплого дыхания, стука падающей листвы и кусков коры.

Затем, словно он никогда и не исчезал, возвращается шум тропического леса.

Олл делает глубоко выдыхает и стирает пот со лба. Он наконец-то понял, где они находятся и когда. Ему сообщила об этом некая интуиция, память предков.

Это Терра до возвышения человека. Существа, которые на них напали, могли бы однажды эволюционировать в людей.

Если не считать того, что эти тела, которые плавают лицом вниз в зеленом супе, демонстрируют, как рано порча варпа прикоснулась к родному миру человечества.

Олл не обсуждает все это со спутниками.

– Двигаемся дальше, – говорит он им вместо этого.

[отметка: —?]

Компас прекращает работать. Маятник тяжело повисает, отказываясь качаться.

– Мы заблудились, – замечает Кранк, наблюдая за манипуляциями Олла.

– Правильно говорить «попали в штиль», – огрызается Олл, однако то, какое определение верное, не имеет значения. Он никогда раньше не пытался путешествовать таким образом и потому не знает, следовало ли ожидать проблем с компасом или нет. В том, что ему рассказывали об искусстве подобных странствий, ничто не предупреждало, что компас может перестать работать. Олл пытается скрыть свое напряжение. Пытается успокоить себя своей же аналогией: штиль. Временами на море ветры пропадают, все замирает, и тогда никто ничего не в силах сделать. Некуда двигаться, пока ветер не вернется.

Только и всего. Вот и все, что происходит. Ветры эмпиреев просто затихли на миг, исчерпав свое дуновение. Все неподвижно. Скоро они снова поднимутся, как тебе и надо. Поднимутся, и паломники вновь отправятся в путь.

– Все окей, – говорит Олл. – Все будет окей.

Вокруг них какая-то осенняя местность. Небо темное, словно грязный уголь. Вдали неясно вырисовываются холмы, бурые от осоки и дрока. В отдалении кружат черные птицы. Терновые заросли вокруг лишены листвы, это бесконечная чаща колючек и когтей, естественная клетка. Шипы и ветки бледные и холодные, будто кости. Мелкие птицы или насекомые насадили на некоторые из колючек красные ягоды, чтобы объедать и клевать их. Сок капает, словно кровь.

Олл продолжает трудиться над таблицей и компасом, тряся розу в маленькой коробочке в форме черепа и растирая грузило маятника между ладонями, будто тепло тела может его как-то активизировать. И то и другое остается мертвым, безжизненным. Спутники расходятся в разные стороны, осматривая местность. Вокруг тишина, если не считать периодического щебетания птиц.

Что если мы сделали неверный разрез? – гадает Олл. – Что если они сошли с путей ветров и теперь не могут отыскать обратной дороги? Что если он сделал ошибочный надрез, и они вышли бог знает где и бог знает когда.

Как может какое-либо место, место в космосе, быть незатронутым ветрами эмпиреев?

Аналогия внезапно кажется столь банальной. Даже когда ветры стихли, а корабль попал в штиль, компас все равно будет поворачиваться к магнитному северу. А когда нет ветра, человек прилагает усилия и гребет. Гребеткак проклятый, в такт задающему ритм барабану. Олл усвоил это во время путешествия в Колхиду. Тогда Колхида еще была царством на Черном море, а не родным миром вероломного XVII Легиона.

– Похоже, нам придется грести, – произносит Олл вслух, но остальные разбрелись слишком далеко и не слышат. Он встает, высматривая их, и видит тени, движущиеся по среди терновых зарослей.

– Возвращайтесь! – кричит он. Кто-то отвечает, но он не может разобрать слов.

Черт их побери. Они ведут себя глупо. Это небезопасно. Олл уверен в этом. Знание приходит к нему внезапно, вместе с морозным покалыванием в основании позвоночника. Это не просто прохладный лесной воздух охлаждает пот. Это намек, знак. Точно так же у него зудел корень языка перед большими сражениями, а руки подрагивали, когда кого-то ожидала смерть.

Он не ощущал ничего подобного на Калте, поскольку события на Калте произошли столь неожиданно. Гибель до самого последнего мгновения приближалась скрыто, под маской чернейшего предательства.

Но здесь, что бы это ни было за «здесь», гибель придет не внезапно. Она преследует их. Приближается. Незнающий покоя хищник следует за ними, не сбавляя шага и не показываясь. Он постоянно за пределами обзора. Оллу известно имя хищника, и это не человеческое имя.

М`кар.

Это существо, которое послали прикончить их. Существо, которое послали вернуть клинок. Злобные божества варпа послали его позаботиться, чтобы их планы не были расстроены.

Олл чувствует, что ему это должно льстить. Он – Вечный, а такие существа далеко не обычны. Впрочем, в структуре вселенной они незначительны. Вечные не расстраивают планов Тех-Кто-В-Варпе. Вечный-отступник, который находится в бегах вместе с горсткой людей… едва ли это угроза планам, которые охватывают световые века космоса и эпохи вселенной.

И все же М`кара послали. Польщенным – вот кем он должен был бы себя ощущать.

Олл поднимает свою лазерную винтовку, подготавливая ее, будто когда наступит время, от оружия будет какой-то прок. Вечный гадает, насколько далеко находится хищник – в одном, или двух разрезах, или уже в этом мире, где-то в осоке по ту сторону терновых зарослей?

Что там говорил Джон? Он нужен еще и для другой задачи, так что не может вечно искать тебя. У него своя судьба.

Типичный афоризм Грамматикуса, но в его основе лежит здравый совет. Иди длинным, окольным путем, не высовывайся, держись вне поля зрения. Ты не можешь с ним сражаться, так что жди, пока у него не закончится время, и он не отсутпит.

Да, совет здравый. Проблема только в том, что, как очень хорошо известно Оллу, существо уже учуяло их запах. М`кар следует за ними.

Это будет демоническое создание с нечеловеческим именем, вроде этого. Как оно их выслеживает? Свечение жизненной силы кинжала? Не то чтобы Олл был псайканой и озарял путь. У него никогда не было предвидения или прочих даров, которыми часто обладают Вечные. Ни предвидения, ни чтения мыслей, ни телекинеза с пирокинезом.

У него есть только тик и подергивания, мороз по спине, зуд в языке и дрожь в руках. Левое веко обычно подрагивало, когда поблизости находилась псайкана. Так было, пока он находился рядом с Медеей на том корабле. Поэтому-то он еще раньше Ясона понял, что колхидская ведьма обладала подлинным даром, а не была обычной вопящей и лицемерной вещуньей.

Словно по сигналу, левое веко Олла дергается.

Он замирает. Крепко держа оружие, он ждет смрада варпа, ждет, что М`кар, какую бы форму тот ни принял, вырвется из терновых зарослей и прикончит их.

Олл ждет, что М`кар прикончит их и превратит это место в общую могилу, неоплаканную и неотмеченную.

Как бы то ни было, закат продолжает опускаться, а птицы все кружат.

Олл оборачивается. Остальные так и бродят вокруг на разведке, но Кэтт прямо возле него. Она вернулась по его зову.

Его веко подрагивает.

– О, господи, – шепчет он.

Это не только ее темные глаза напоминали о ведьме, которую он знал много столетий тому назад. Олл понимает, почему она тихая и сдержанная, почему держится особняком и в стороне. Понимает, почему она пришла на сдельный труд на его ферму, словно беглец, который ищет работу в обмен на жилье. Понимает причину ее глубоких вопросов.

Он вполне уверен, что даже она сама не знает о своей сущности. Ее никогда не подвергали проверке, не забирали на Черные Корабли. Она скрытая, затронутая ровно настолько, чтобы обрести жизнь, полную горя и проблем, жизнь не как у всех, жизнь в депрессии и непонимании.

Она затронута ровно настолько, чтобы сиять, будто маленькая лампочка в ночи.

– В чем дело? – спрашивает она. – Все окей?

Она улыбается, метко использовав незнакомое слово.

– Нам нужно найти укрытие, – говорит Олл. – Близится тьма.

Он раздумывает, всерьез раздумывает, не следует ли убить ее. А затем поражается, что вообще размышляет о подобном.

– М`кар, – произносит она.

– Что?

– Это слово. Эхо в том городе, – Кэтт глядит на него большими темными глазами Медеи. – С тех пор, как я его услышала, не могу забыть, как будто это слово – яд, который заполняет мой разум.

Олл опускает винтовку и прикасается к завернутому атаму на поясе. Вот что нужно этому созданию. Вот что им нельзя иметь при себе. Вот что они не должны доставить.

С ним что-то происходит.

У них естьоружие.

Если атам столь могущественен, если он столь ценен, что Те-Кто-В-Варпе послали за ним демона, то это чертовски серьезная штука. Проклятье, очень серьезная штука. Она прорезает путь сквозь искаженную вселенную. Что еще она может разрезать?

Мысль дает ему проблеск надежды. Стоящая рядом с ним Кэтт чувствует эту надежду и улыбается, даже не понимая, почему.

А затем надежда исчезает.

Корень языка Олла внезапно начинает зудеть. Руки дрожат.

Будет бой. Бой и смерть.

[отметка: —?]

Солнце полностью скрылось. Небо затянуто нагромождениями гонимых ветром серых облаков, терновая клеть поскрипывает и трещит. Они чувствуют ветер на лицах, но компас Олла так и не шевелится.

– Мы не можем уйти отсюда, – говорит Олл своим паломникам поневоле. – Не можем уйти вперед или назад. Нужно оставаться тут, а это значит, что нам, возможно, придется принять тут бой.

– Мы примем бой? – переспрашивает Зибес.

– Тут нет места для драки, – произносит Бейл Рейн. Юноша практически не видел войну, его только учили, однако он не был глуп. Неровный участок кустарника на склоне холма, густо заросшем осенним терном и опутанным дроком? Тут действительно негде драться. Будь в их распоряжении час, можно было бы подняться по холму к кольцу стоячих камней и, быть может, окопаться там.

У них нет часа. Это подсказывает Оллу его язык. А также веко, руки и холодный пот на спине. И еще выражение глаз Кэтт.

– Где мы укроемся? – спрашивает Кранк, тяжело сглотнув. Он указывает в сторону ближайшей ветви сухого и хрупкого терновника.

– Тут? В этом хламе? Он не сдержит лазеры. Там не укрыться. Мы окопаемся или…

– Тссс, – произносит Олл.

– Где мы укроемся? – настаивает Кранк.

– Лазеров не будет, – говорит Олл.

– А что будет? – интересуется Зибес.

– М`кар, – произносит Кэтт, не в силах сдержаться.

– Что это значит? – истерично спрашивает Кранк.

– Сохраняй спокойствие, – говорит ему Олл. Он обращается ко всем. – К нам приближается скверное существо. До сих пор мы ускользали от него, но оно все же нас нашло.

– Что за скверное существо? – интересуется Кранк.

– Что-то с Калта, – шепчет Бейл, который начинает понимать. – Одна из тех тварей, что явились на Калт. Или та, что шла своим путем…

Олл кивает. Кранк кривится, издает скрипучий стон и начинает рыдать.

– Как оно нас нашло? – спрашивает Бейл.

Олл непроизвольно смотрит на Кэтт.

– Нам просто не повезло, – отвечает он. – Долгое время мы хорошо справлялись, но нам не повезло. И теперь мы не должны впадать в уныние.

– Где нам укрыться от такой твари? – стенает Кранк.

Олл постукивает себя по груди.

– Здесь, – произносит он. – В дни веры мы именно так отгоняли демонов. Вера. Сила. Мужество.

– Олл Богобоязненный, – невесело усмехается Зибес.

– Богобоязненность – это добродетель, – кивает Олл. – Я всегда верил, с тех самых пор, как при рождении был помазан в Ниневии. Всегда. Всегда хранил веру, даже когда церкви сносили. Сносили за анахроничность. Я верю в высшую силу, и с ней мы и имеем дело. Впрочем, это иная сила. Выше, ниже, другая. Не человек. Не смертный.

– Ты тоже не смертный, – произносит Кэтт.

– Но я человек. В этой ерунде с богами и демонами вы можете держаться лишь за веру. Я всегда верил. Вот почему он никогда меня не любил и не вводил в круг доверенных лиц.

– Кто? – спрашивает Бейл.

Олл качает головой.

– Неважно. Я всегда хранил веру. И не пытался ее никому навязывать. Не проповедовал. Ну, во всяком случае, в течение длительного времени. Так что я не собираюсь просить вас о чем-либо странном.

Он снова глухо бьет дрожащей рукой напротив сердца.

– Просто верьте. Верьте, во что хотите. В Императора, в себя, в свет, что видите во снах, в твердую землю под ногами. Верьте в меня, мне все равно. Просто верьте.

– Мы должны делать что-то другое, рядовой Перссон, – говорит Графт. – Я не могу верить. Должна быть цель. Должно быть дело.

– Он прав, – замечает Бейл.

– Окей, – отвечает Олл. – Тогда будем петь.

– Петь? – недоумевает Кранк.

– Да, будем петь вместе. Это укрепляет разум. Я научу вас песне. Гимну. В былые дни верующие пели хором, чтобы поддерживать свой дух и отгонять тьму с демонами. Так сделаем и мы.

Он учит их словам. Всего куплет-другой. О, Повелитель и Владыка Человечества…

Они неохотно начинают петь. Неуклюже подбирают слова, часть забывают, уродуют мотив. Графт может только протяжно тянуть одну ноту. Олл берется снова и снова, повторяет и повторяет, постоянно оглядываясь через плечо и отслеживая покалывание в руках и подергивание века.

Так и работали гимны с молитвами в те дни, когда по земле бродили настоящие демоны. Это были защитные слова, выражения стойкости. Они объединяли людей пением, объединяли их силы и веру. Превращали веру в оружие, пусть даже и оборонительное – хотя бы в щит. Или, разумеется, в лучшем случае в щит.

Польза была даже для тех, кто не верил так, как Олл. При совместном пении люди занимались общим делом. Вспоминали, что не одни.

Они объединялись и укреплялись духом. У них появлялось дело, на котором можно было сконцентрироваться вместо страха. Паника – последнее, что требовалось Оллу.

А порой пение – просто шум, который защищает так же, как защищал Орфей.

– Продолжайте, – произносит Олл. – Пойте. До конца и заново. Пойте.

Он разворачивается и подходит к границе терновых зарослей. Позади спутники поют изо всех сил. Олл осматривает бурую осоку и уже омраченные ночью ложбины. Сколько тысяч полей сражений он так озирал, высматривая показавшегося врага? Ландшафт напоминает ему о болотах за Стеной, когда он патрулировал парапеты, выглядывая разрисованных людей. Напоминает о колышущихся лугах Алтая, где он ожидал приближения сарматских наездников. Напоминает о…

Его руки дрожат.

М`кар вовсе не там, внизу.

М`кар здесь, прямо на границе терновой клети, и он смотрит внутрь.

[отметка: —?]

Тернии вспыхивают.

Участок терновой поросли шириной три или четыре метра взрывается ярким оранжевым пламенем, загорается, словно бумага, и рассыпается пеплом, оставляя разрыв, через который через который может проехать транспорт.

Олл пятится назад, сжимая винтовку трясущимися руками.

Снаружи, по ту сторону прорехи в белой терновой стене, темно, как будто часть полуночи наступила раньше срока. Но в ней есть глаза. Олл видел, как они смотрели внутрь – древние глаза древнего, дикого разума. Желтые щели с черными прорезями зрачков. Сверкающие глаза. Злые глаза.