Текст книги "Путешествие по солнцу (Русская фантастическая проза первой половины XIX века.)"

Автор книги: Демокрит Терпинович

Соавторы: Семен Дьячков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

По тамошним преданиям, Меркурий был некогда разделён на разные государства, в тогда случались частые раздоры и война между ними, распространившие общее их разорение и развраты; и между тем, как одни блудно проматывали родительское наследие, другие томились в крайности, или умирали с голода, и самое правительство входило в такие неоплатные долги, что конечная гибель всех казалась неминуемою. Тогда в этом отчаянном положении один добродетельный муж спас всех жителей планеты; это был один из предков нынешнего их Короля, Тинстан 1-й, человек с отличнейшими достоинствами, добр, богобоязлив, благоразумен, умен, справедлив, храбр, осторожен, человеколюбив, великодушен, одним словом столько совершенен, сколько дано смертному быть совершенным.

Примером своим во всех добродетелях он внушил своим подданным стыд не быть добродетельными; в это самое время было открыто вышеописанное средство узнавать свойства людей посредством химического разложения их ногтей; окружающие Короля, побеждённые, как его примером, так и испытанием чрез ногти, первые обратились на путь добродетели; а прочие сословия естественно следовали постепенно их примеру: нет народа, нет сословия, которое не почувствовало бы стыда быть дурными, когда добрый пример руководствует их свыше и доказывает гнусность худого поведения; это неоспоримая аксиома.

Глупая, беспутная роскошь прекратилась, ибо как скоро уже не за кем было тянуться, то желание перещеголять высших, сделалось бы смешным и презрительным; от того долги мало по малу были уплачены; истинное довольство разлилось по всем сословиям народа, и вместе с тем утвердилось его счастье. По мере уменьшения преступлений уменьшилась и надобность в судебных местах, следовательно, в чиновниках; от этого все лишние чиновники обратились к сельским, столь приятным и общеполезным занятиям, что в короткое время возвело сельское домоводство, этот неиссякаемый источник народного богатства, до высшей степени совершенства, и счастие народа сделалось прочным. Природное легкомыслие и ветреность его потеряли свою вредную сторону, обратилось в игривую, безобидную игривость, оживляющее общество.

Дорожа счастливым своим бытом, под управлением такого мудрого, добродетельного Короля, все с горячностью стремились к защите отечества, когда соседи осмеливались нападать на них; сами же никогда их не обижали, и даже с пленными обращались как с братьями. Когда наконец соседи увидели, что все их покушения тщетны, и обращаются им самим во вред; и когда убедились в том, что такая непобедимость происходит от мудрого управления, создавшего прочное счастье своего народа, то пожелали сами быть участниками этого счастья, так, что Короли соседних народов, опасаясь формального отпадения своих подданных, обратились постепенно к Королю Тинстану 1-му с просьбою, сделаться главным их повелителем, обязуясь повиноваться всем его узаконениям. Король Тинстан весьма чувствовал, что такое расширение его власти увеличит и ответственность его пред Богом за управляемые им народы; но надеясь сделать и их столь же счастливыми, сколько удалось ему сделать, свой народ принял их предложение; и с тех пор существует на Меркурии, только одна главная власть.

Король Тинстан оставил прочих Королей своими наместниками в прежних их королевствах, и вскоре не осталось никакого опасения на счет разрыва с их стороны, потому что народы так сроднилась между собою общим счастьем, всеми признанными за плод мудрых распоряжений Короля Тинстана, равно любимого и уважаемого всеми, что эти наместники не нашли бы приверженцев, ежели бы им вздумалось от него отложиться: впрочем, и собственное их положение этим улучшилось. С тех пор они живут спокойно в счастливо, без других забот, кроме наблюдения за исполнением общих распоряжений; и как они были довольно умны, и поняли, что Король Тинстан достиг такого счастья, и заслужил общую любовь и уважение примерною добродетелью, и что ныне на Меркурии не осталось других средств их заслужить, то сами обратились на прямой путь добродетели, чем и труды их по второстепенному управлению весьма были облегчены.

Постоянного войска у них нет, потому что не с кем воевать; а есть только гражданская стража, как для оказания скорой помощи в случае какого-либо несчастия, так и для того, чтобы показать бдительность правительства против затей шалунов, ежели бы такие случились. Эту службу несут попеременно все обыватели без всякого отягощения, а все их оружие состоит в красивой пике с флюгером, более для виду, чем для действия, в котором не предвидится надобности.

Огнестрельного оружия и действия пороха они не знают, несмотря на то, что вообще сделали большие успехи в химии и механике; в это должно отнести к особенной Божией милости. Разумеется, что я не хотел нарушать их спокойствие, сообщением им этого пагубного для человечества изобретения: они и камни ломают без пороха, но посредством гальванического аппарата, или просто продалбливают дыры в скале, забивают туда сухие деревянные гвозди, и поливают их потом водою; от этого деревянные гвозди разбухают, и отрывают от скалы камни произвольной величины.

Моря, озера, реки есть у них также, как и у нас; но военного флота нет по той же причине, по которой не имеют постоянных сухопутных войск; зато купеческих кораблей у них бесчисленное множество; иные действуют парусами, как и у нас; а другие приводятся в движение посредством гальванического аппарата, совершено безопасного, и имеющего сильнейшее, против паровых машин, действие. Земля их везде перерезана каналами, так что почти вся перевозка тяжестей производится на судах; это чрезвычайно облегчает торговлю. От этого, столь удобного и дешёвого передвижения товаров, цена от перевозки весьма мало возвышается; что приносит столько же выгоды покупателям, как и продавцам.

Электричество и гальванизм играют у них важную роль; они суть главные движители на всех почти заводах и фабриках; следовательно, они не имеют надобности в огромном количестве горючих материалов, что необходимо требуется у нас, для приведения в действие паровых машин; от чего изделия становятся также дешевле.

Денежная их система очень похожа на нашу; а как у них нет государственных долгов, то и нет ассигнаций; обороты движения капиталов по всем местам производятся чрез торговые конторы.

Финансовая их система очень проста, и заслуживает особенного внимания; но, любезные друзья, оставим это до следующего рассказа; теперь, я очень устал, пора отдохнуть. До свидания.

Четвертый рассказ

Вот, любезные друзья, мы опять собрались в дружеской беседе, в вы верно пожелаете узнать продолжение моих похождений. Извольте, я готов удовлетворить ваше любопытство, кажется, мы в последний раз остановились на финансовой системе жителей Меркурия? Она чрезвычайно проста, и основана на строжайших правилах справедливости, на прибыльных оборотах капиталов, обращающихся в торговле. Там уделяют в казну часть своих избытков только тот, кто добровольно тратить деньги на разные покупки, следовательно, тот, кто имеет на то достаточное состояние; лично никто не озабочен внесением определенной подати, получением квитанции, и проч. и проч.; взнос не имеет даже вида и названия подати; и вот как это делается.

Все виды торговли производятся торговыми предприятиями, которые обязаны иметь главные свои конторы в городах; они платят в казну определённую долю из чистых своих барышей; для наблюдения за правильностью их отчетов, начальник города имеет право и обязанность рассматривать их по крайней мере раз в месяц; за что он получает один процент из той доли, которая достается правительству по тому городу: он же распределяет этот казённый доход, или отсылает его, куда следует, по распоряжениям правительственного совета; следовательно тут не нужно ни палат, ни чиновников для взыскания податей, ни казначейств для хранения денег, ни канцелярии для производства финансовых дел; отсюда уменьшение значительной части государственных расходов, и вместе с тем надобности в прибавочных доходах; а чтобы торговые компании не отягощали покупателей, то правительство постановило товарам постоянные цены, выше которых не позволяется их продавать, с соблюдением такой соразмерности, чтобы торговля процветала.

Таким образом подати поступают в казну самым легким и уравнительным образом, без всякого личного отягощения; кто издерживает более, тот уделяет более; кто издерживает менее, тот уделяет менее; каждый соразмерно с своим состоянием; даже Король, из той суммы, которую он издерживает на содержание своего двора, взносит свою долю, поступающую обратно в казну чрез посредство торговых компаний; и все это делается добровольно, без малейшего принуждения; потому что покупка всегда и везде есть свободное действие покупателя. При этом распоряжении нет, и не может быть банкротов; что также составляет весьма важное и выгодное обстоятельство для торговли.

Эти компании доставляют правительству гораздо более доходов, нежели нужно для покрытия скромных его расходов; это дает ему возможность усовершенствовать пути сообщения, столь много содействующие процветанию торговли: можно определительно сказать, что торговля на Меркурии, под руководством мудрого, чадолюбивого правительства, составляет источник общественного благоденствия: жители этой планеты так убеждены в этом, что все благословляют правительство со всею горячностью признательного сердца, и споспешествуют торговле всеми от каждого зависящими средствами.

Фабриканты, ремесленники и вообще промышленные люди также не платят никаких податей; но не менее того они наравне с прочими участвуют в составлении государственных доходов; потому что, находясь в благоприятнейшем состоянии, они могут более издерживать на свое содержание; и доля, достающаяся правительству от чистых барышей, получаемых торговыми компаниями за продаваемые этим людям товары, вполне заменяет те подати, которыми прежде они были обложены; и так как никому не воспрещено участвовать в этих компаниях, то состояние всех привело в равновесие; нет ни нищих, нет ни безмерно богатых.

Зависимость одного сословия от других по мере полезной деятельности каждого, есть условная; а потому между ними видно более естественной общественной, благонамеренной связи, которая много содействует к устранению неприятных и вредных личностей.

Воспитание юношества основано у них на весьма благоразумных началах: девицы воспитываются дома, и исподволь приготовляются к правильному исполнению будущих обязанностей, для которых они созданы; то есть, их готовят быть хорошими супругами, матерями, наставницами своих детей и хозяйками; эта главная цель воспитания; все прочее, как-то: литература, музыка, рисование, живопись и подобное, причисляются к предметам второстепенным, служащим, для приятности жизни, для отдохновения от действительной обязанности и каждая занимается ими по мере природных своих способностей, как занятиями побочными. Девицы, воспитанные в таких правилах, суть настоящий клад для мужчин, и потому вещественное приданое составляет только побочный предмет при заключении браков.

Мальчики первоначально обучаются также дома; родители поставляя за удовольствие исполнять эту обязанность, находят довольно досуга заниматься ею. Таким образом воспитывая их почти в глазах своих, они имеют более случаев наблюдать за их нравственностью, а по принятому у них правилу, добрая нравственность служит надежнейшим основанием всякого воспитания, и готовит человеку истинное счастье в жизни: это основание должно полагать с самого нежного возраста детей, и никто не может этого сделать прочнее, удобнее и с большим успехом, как сами родители.

Когда мальчика довольно приготовлены дома, тогда посылают их в публичные удилища, смотря по роду жизни, к которому их назначают: там не требуют, чтобы мальчик знал все, что знают все профессоры вместе; но ему необходимо знать основательно принадлежности той части, для которой он готовится; а как литература находится у них на высокой степени совершенства, и следовательно нет недостатка в хороших книгах по каждому предмету, то каждый может и после удовлетворить свое любознание, в свободные часы от настоящей своей обязанности, занимаясь чтеньем о неизвестных ему предметах, в виде приятного препровождения времени.

Кто имеет более природных способностей, тот может более усовершенствоваться в избранном им предмете, к которому он оказал более склонности, в высших учебных заведениях, открытых без платы для всех сословий: от этого число отличных художников и ученых размножилось весьма значительно, и особенно замечательно то, что они вовсе не прекратили заниматься потомством.

Прожив несколько времени с этими добрыми людьми, я так их полюбил, что начал было жалеть о том, что природа, как мне казалось, обидела их ростом; но порассудив, я нашел, что не должно все мерить на свой аршин; потому что ежели бы они все были моего роста, то маленькая их планета не могла бы им доставлять пищи в достаточном количестве, и тогда они должны были бы умереть с голоду, или перерезать друг друга из-за куска хлеба; следовательно, Бог устроил все к лучшему.

Между прочим, мне рассказали весьма странную вещь: жители Меркурия часто видят сны, имеющие между собою историческую связь, и это заставляет их предполагать, что они составляют, так сказать, воспоминания прежней жизни, проведенной на другой планете, прежде переселения их душ на Меркурия: несколько разительных случаев убедили меня в истине этого предположения, когда многие из тамошних жителей рассказали мне свои сны.

Так между прочим, из снов пересказанных мне моим хозяином г. Крокиньяром де ла Мармелад, нынешним областным начальником того места, куда солнечный астроном Бази Фази швырнул меня своим чиханием, и из слов его семейства, я заключил, что на нашей земле он был Дофином, отцом несчастного Людовика XVI-го; жена его известная Орлеанская дева, спасительница Франции; дочь его г-жа Ментепень, а камердинер его, известный революционный генерал Сантерр, командовавший Парижскою национальною гвардией во время казни Людовика XVI. Я счел не благоразумным, снимать в этом случае завесу с того, что для собственного их спокойствия должно было остаться загадкою: посудите, какая вышла бы у них кутерьма, если бы они узнали прежние свои отношения ко многим людям на нашей земле, сравнивая их с настоящими? По неволе, во многих, мирных теперь сердцах, возобновилась бы прежняя ненависть против прежних врагов и притеснителей, или убийц, с которыми они ныне живут в добром согласии: я только подумал, – как странно люди сходятся на белом СВЕТЕ! Может быть и наши сны имеют некоторую связь с прошедшим нашим существованием, точно также, как они бывают иногда предвестниками будущего! Может быть и я был прежде на какой-нибудь планете совсем в других отношениях к нынешним моим друзьям и врагам! Но лучше этого не знать: что Богу угодно было оставить для нас тайною, того не должно стараться раскрывать, а слепо покоряться Его святой воле: однакож я посоветовал жителям Меркурия, воспользоваться намеками опытности, извлечёнными из сновидений, для руководства в настоящем их быту.

Должно предполагать, что на некоторых жителей Меркурия иные происшествия земной их жизни сделали такое сильное впечатление, что они принесли их с собою на новое место своего жительства; так, например, я видел там превосходную картину, представляющую вступление союзных армий в Париж 1 апреля 1814 года; все главнейшие лица, находившиеся при этом торжественном вступлении, были чрезвычайно верно схвачены, и выражение каждого, сообразно с его тогдашнею ролею.

Это меня так изумило что я решил познакомиться с художником, написавшим эту картину, мне представили ловкого молодого человека благородной наружности: из пересказанных им сновидений я заключил, что он во время вступления в Париж союзных войск был князь Талейран, и что это благородное занятие неприятельской столицы оскорбленными народами так его поразило, что не могло изгладиться из его памяти.

По весьма ограниченной надобности в чиновнике, большая часть жителей из высших сословий занимается улучшением земледелия, садоводства, лесоводства, и вообще всех ветвей сельской промышленности, и это заставляет их предпочитать сельскую жизнь городской; первая доставляет им здоровье, полезные и приятные занятия, откровенные, дружеские сношения с соседями; а последняя, большею частью убыточная для здоровья и кошелька, часто наводит непреодолимую скуку: за то уже надобно отдать полную справедливость жителям Меркурия: вся их планета уподобляется тщательно устроенному парку; все в наилучшем порядке и наилучшем положении; а общее радушие служат лучшим доказательством довольственного быта всех сословий; и это довольство так запечатлено на всех лицах, что мне не случалось там встретить не одного человека, о котором по виду можно было бы заключить, что он утомлен судьбою.

Столь близкое знакомство высших сословий с сельским бытом, соединённое с торговлею компаниями, причиною тому, что и в неурожайные годы не бывает недостатка в съестных запасах, потому что все легко могут предвидеть на месте возможные общественные нужды, и соединяя чётные меры предосторожности с общими, благовременно отвращать голод, заразительные болезни и другие народные бедствия благоразумными, деятельными мерами.

От природного влечения к сельской жизни, на Меркурии нет ни больших городов, ни даже больших деревень; каждый старается по возможности жить ближе к тому участку земли, который возделывает; и это само делает сельские виды прелестнейшими: на расстоянии, какое глаз может окинуть, видны раскиданные по всему пространству чистенькие, красивые дома и домики, с принадлежащими к ним хозяйственными строениями, окруженные садами, огородами, рощицами, и превосходно возделанными нивами, как будто вся планета составляет один прелестный ландшафт.

Устройство городов соответствует деревенскому расположению: среди большой круглой площади храм Божий; в нескольких саженях от него четыре фонтана, по одному на каждую сторону света; вокруг площади лавки на два фасада; позади лавок широкая улица; а там уже дома городских обывателей, окружённые садами и рощицами. Это план всех городов, и даже столицы; только что в последней все устроено в обширнейшем масштабе. Ежели есть фабрики, то они находятся за городом; а в городах не позволяется их заводить. От этого устройства городов воздух в них чистый, и жители их мало знакомы с болезнями.

Медиков у них весьма мало, а аптекарей вовсе нет, по следующим причинам:

1) Там очень редко бывают больные, потому,

а) что, по общепринятому в соблюдаемому правилу, ведут жизнь умеренную; не объедаются и не упиваются;

б) что пища жителей состоит из произведений своего климата, без примеси в нее произведения других, противоположных климатов; в полной уверенности, что Бог в премудрости своей снабдил вдоволь каждый край именно теми произведениями, которые по климатной местности полезны для его жителей, и что старание перемудрить Бога в чем бы то ни было, противно правилам Религии и здравому рассудку.

в) что одежда их свободная, не стягивает в не стесняет никакой части тела: это одна из главнейших причин, от чего дети родятся сильные в здоровые.

г) что они не противоборствуют естественному очищению тела от скопившихся в нем острых соков, пустыми предостерегательными, или предотвращающими средствами, а дают природе свободно действовать по начертанным премудрым Промыслом правилам.

д) что детей в малолетстве не изнеживают, не истощают физических сил их чрезмерным напряжением умственных их способностей.

е), что полезная деятельность и безмятежность сельской жизни, и неразлучный с нею свободный воздух подкрепляют силы человека, и, следовательно, сохраняют здоровье,

2) Там твердо убеждены в том, что Бог всё так мудро устроил в мире, что средства исцеления находятся всегда в близости самого зла, и что поэтому для исцеления болезней, свойственных каждому климату, тут же произрастают в диком состоянии именно те растения, которые должно употреблять против этих болезней: поэтому медики и химики строго обязаны тщательно обследовать свойства дикорастущих в своем околотке растений, чтобы узнать, как, и в каких болезнях можно их употреблять с пользою,

3) Эта часть медицинского травопознания преподается во всех училищах, как необходимая в хозяйстве наука, и потому в каждом семействе есть по крайней мере один человек, имеющий довольно сведений по этой части, который в состоянии помочь другим и самому себе в обыкновенных известных болезнях, пользуясь теми медицинскими средствами, которые премудрое Провидение сделало для всех сподручными.

Не смотря, на привязанность мою к земным правилам и обычаям, может быть по вкоренившийся привычке, я не мог, однако ж не убедиться в основательности мнения жителей Меркурия по этому предмету. Да и согласно ли с здравым рассудком, предполагать в Источнике всякой Премудрости такое неудобство в сохранении жизни человека, что больной, живущий под 60 градусов северной широты, посреди холодных болот, должен лечить свои болезни произведениями южных стран 10-го или 15-го градуса южной широты, которых существование было не известно в его отечестве несколько тысяч лет?

Для излечения важных болезней, редко, впрочем, случающихся, приглашается медик, который составляет сам нужные лекарства, или наставляет домашних больного, как их составить: из этого видно, что на Меркурии медицина не ремесло, но предмет, необходимо входящий в круг обыкновенного курса воспитания для надежнейшего и скорейшего облегчения страждущего человечества.

Это показалось мне довольно благоразумным; потому что для нас гораздо полезнее уметь простыми, сподручными средствами поддерживать, или возвращать свое, здоровье, чем знать о тех, которые употреблялись за тысячу лет, и еще употребляются теперь за тридевять земель, в тридесятом от нас царстве: впрочем, по пословице, что город, то норов, что деревня, то обычай.

Одежда жителей Меркурия изящная, но простая, свободная, приспособленная к климату, и всегда одинакового покроя: мужчины носят род кафтана или сюртука, брюки, жилет, короткие сапожки; платками шеи не окутывают, и не простужаются; потому что кожа на шее точно так же привыкает к изменениям погоды, как на лице и на руках.

Волос не стригут, и бороды не бреют; в том убеждении, что Бог все создал для пользы человека; на головах носят лёгкие красивые шапки. Зимою надевают сверх обыкновенного платья шинели на вате, как делают и у нас; и вот весь туалет мужчины.

Дамский туалет также прост; свободное платье в роде блузы, не шутовского, но довольно изящного покроя; так что формы не скрываются, и не выставляются как бы на показ; коротенькие сапожки на ногах; а на голове, летом соломенные, зимою же бархатом покрытые круглые с широкими полями шляпки. Шнуровок вовсе не употребляют, считая неприличным безобразить вид тела, и слушаясь в этом случае мненья медиков, утверждающих, что сжатие тела, особенно той части, где находятся все внутренности, весьма вредно, производит важные болезни и имеет сильное влияние на крепость будущих поколений. Притирания, румяны и подобные средства обманывать себя и других вовсе не известны, и того осмеяли бы, кто вздумал бы их употребить.

Одна кокетка, вероятно, переселившаяся из Франции, начала было вводить моды в наружные украшения; но отцы семейств тотчас разочли, что от введения такого суетного обычая, жены и дочери их растеряют значительную часть драгоценного времени, которое можно употребить с большею пользою для себя и для других, и что вместе с тем частая перемена мод неминуемо повлечёт за собою неограниченную во всем роскошь, которая положит основание общему разорению.

Для уничтожения этого тонкого, проницательного яда, они принялись за самое действительное средство: осыпали эту затейницу язвительными насмешками до того, что она должна была удалиться из общества, и после того ни одно женское существо не осмелилось покушаться на подобные выдумки.

Времена года, день и ночь, вёдро и ненастье, переменяются на Меркурии точно так же, как на нашей земле; с тою разницей что температура бывает там зимою гораздо умереннее, нежели у нас; самые сильные морозы не превышают 6 или 7 градусов Реомюра; это, вероятно, происходит от недальнего расстояния этой планеты от солнца. Меркурий имеет такую же спутницу как луна, являющуюся в таких же изменениях.

Жители Меркурия прилежно занимаются пчеловодством, и потому не нуждаются ни в воске для освещения, ни в меде для общего употребления: к тому ж они во множестве разводят дерево, из листьев которого выступает род растительного воска, в виде приставшей к ним густой пыли; когда этот лист сухой опадает с дерева, тогда собирают его, варят в воде, снимают всплывающий воск, и употребляют на делание отличных свечей; а оставшиеся выварки, остатки листьев, употребляют на выделку оберточной бумаги и картона.

Овощей у них несметное множество; вообще хозяева щеголяют качеством и изобилием земных произведений, и всем, что принадлежит к сельскому домоводству, вошедшему на Меркурии в число важнейших и выгоднейших по последствиям своим наук; тот считается невеждою, кто не имеет об ней основательного понятия. Они полагают, что не знать того предмета, на котором основано благоденствие, и, следовательно, довольство и спокойствие народов, стыдно: однакож обратимся к продолжению моего путешествия по Меркурию.

После всего сучившегося со мною в день моего прибытия на эту планету, я спал богатырским сном, и видно, что храпел порядочно, потому что доброю мои хозяева перетрусились, думая сначала, что я исподтишка делаю репетицию громовым раскатам, которым хочу привести в трепет всех жителей планеты; видно, что поверье об ожидаемом великане сильно их тревожило, вопреки мирных моих накануне уверений: хозяин приказал тихонько открыть окна в занимаемой мною гостиной, и опытнейшие естествоиспытатели города должны были извне делать учёные свои наблюдения над сонными моими руладами; между тем на площади перед моими окнами собралось множество любопытных; но при всем том была соблюдаема величайшая тишина, причину которой должно полагать в общем страхе; а может быть они держатся пословицы – qu’il ne faut pas éveiller le chat, qui dort.

Проснувшись от шума собственного храпения, я почувствовал свежий воздух, и услышав шёпот, смекнул, что тут происходит что-нибудь необыкновенное, и разщурил неприметным образом глаза; увидев множество лиц, смотрящих на меня в окошки с тревожным видом, я прибегнул к хитрости, чтобы их скорее успокоить, и притворился разговаривающим во сне: тут я какому-то вымышленному лицу невидимке исчислил все добродетели и достоинства жителей Меркурия; сказал ему, сколько я уважаю и полюбил этот народ, и постараюсь ему оказать все зависящие от меня благодеяния; после чего сказал этому вымышленному лицу, что оно может теперь удалиться, и что позову его условленным знаком, когда потребуют обстоятельства: после этого я всхрапнул еще раз, и движениями своими показал, что проснулся.

Народ успокоился; но вместе с тем я вселил в него мысли, что имею в своём повелении невидимые существа, готовые явиться ко мне на помощь по первому моему требованию. Любопытные тихонько разошлись и окошки мои были опять затворены весьма осторожно. Остаток ночи я провёл спокойно, и встав поутру, с удовольствием заметил, что светящаяся моя наружность исчезла; из чего заключил, что это свойство принадлежит исключительно всему; существующему на солнце. Хозяева мои явилась в гостиную, как скоро я оделся.

Обхождение их со мною было против прежнего гораздо почтительнее, и даже сопряжено с некоторым видом благоговение, что я справедливо приписал ночной сцене, произведённой моим храпением.

Я пожелал видеть город и его окрестности: г. Крокиньяр де-ла-Мармелад провожал меня всюду, и подробно о всем рассказывал и объяснял: я спросил, между прочим, много ли у него чиновников? Он отвечал: «не много. Блюститель общественного порядка и его помощник, прокурор и его письмоводитель, и два писца при гальваническом телеграфе.»

Но, спросил я, кто ж производит у вас судебные дела? – «О! отвечал он: эти дела производятся у нас очень просто: если случается спорное дело, то каждая из спорящихся сторон избирает трех добросовестных, и обе с общего согласия одного судью, из жителей того околотка, и приглашают прокурора: каждая сторона излагает пред ними свое дело. Добросовестные дают потом каждый отдельно своё мненье; после чего судья объявляет свое решение, а прокурор наблюдает за тем, чтобы все происходило согласно с законными постановлениями: при этом обыкновенно все стараются склонить тяжущихся к мировой.

«Когда дело решено, тогда прокурор излагает вкратце существо его на бумаге, вместе с решением; оба тяжущиеся, добросовестные, судья и прокурор подписывают этот акт, который остается в архиве прокурора, а копия за скрепою судьи и прокурора представляется ко мне, и хранится в моем архиве. Такая же копия выдается каждому из тяжущихся. Ежели одна из тяжущихся сторон не довольна решением, то подписывает неудовольствие на этом акт, и тогда набираются вновь каждою стороною по три добросовестных; я исправляю должность судьи; а прокурор присутствует тут же, для соблюдения законного порядка: дело производится точно так же, как в первой инстанции, а ежели и на мое решение последует апелляция, то дело представляется Королю; Его справедливость назначает 20 человек из известнейших ему своею чётностью лиц; каждый тяжущийся избирает из них по два, в роде добросовестных, для составления судебного королевского совета; они рассматривают дело, подают каждый свое мненье, и Король произносит окончательный приговор. За неправильную апелляцию» взыскивается штраф в пользу правого, в виде вознаграждения за хлопоты и потерянное время; наконец дело и решение печатаются в правительственной газете к общему сведению, на счет виновного. Впрочем, по невозможности покривить деда подкупами, или другим образом, апелляции чрезвычайно редки; тем более, что неправильная апелляция считается доказательством беспокойного нрава; а кому захочется видеть своё имя опубликованным в правительственной газете с невыгодной стороны, и чрез то потерять уважение публики?

«В добросовестные может быть избран каждый без различия состояния, исключая тех, которые замечены в каком-нибудь поступке, противном строгой справедливости: такое исключение почитается у нас величайшим стыдом, и исключенный из списка не принимается ни в каком порядочном обществе».