Текст книги "Игры Майи"

Автор книги: Делия Стейнберг Гусман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

VIII
Природа

Ничто не представляется человеку более естественным, чем Природа. Но естественным не с философской точки зрения, не в смысле ее соответствия упорядоченному течению эволюции и божественному закону. Она кажется естественной с его, человеческой позиции, как что-то, что существует ради самого человека. То есть он полагает, что все на свете существует просто ради его удовольствия или его пользы.

Все царства, предшествующие человеческому и сосуществующие с нами под покровительством Природы, предоставлены в наше распоряжение. Мы можем бездумно использовать минералы; растения мы можем употреблять в пищу или делать из них одежду; животных мы, естественно, едим или используем для разного рода работ. Земля существует, чтобы прорастали зерна, которые мы в нее бросаем, или для того, чтобы как можно быстрее накапливать для нас сокровища и как можно легче отдавать их нам. А еще я слышала, будто звезды на небе суть лампады, которые Господь сотворил, дабы они сопровождали человека в его ночных странствиях. Если это поэтический образ, то он, безусловно, прекрасен. Но если это утилитаризм – а я боюсь, что так и есть, – то мы встречаемся с утверждением, что звезды ни на что другое не способны, как только сиять и освещать, потому что человек – ЧЕЛОВЕК, самое «совершенное» творение во вселенной, – пока еще не способен видеть в темноте.

Воспринимая мир через подобную призму, мы снова оказываемся в ловушке Майи, поскольку не изучаем раскрытую перед нами книгу Природы, а вместо этого рвем обложку и треплем ее листы без малейшего сожаления и, как сейчас выясняется, не получая никакой выгоды.

Природа – это естественная сцена, где мы можем осуществлять свой опыт, накопленный к настоящему времени. Но вместе с нами в этом мире живут, познают и проявляют себя и камни, и цветы, и животные, и звезды… Человек – это лишь одна из множества ступеней, составляющих великую лестницу эволюции. И кто знает, нет ли в Природе других существ, более высокоразвитых, чем человек, и недоступных нашему восприятию? А если нам стали доступны все возможные масштабы, то почему бы не рассмотреть то, что превыше нас самих?

Но материя предстает в огромном, почти бесконечном множестве форм воплощения. Одни из них ощутимы и доступны глазу. Другие гораздо слабее регистрируются нашими органами чувств и не воспринимаются нами. Когда солнечный свет заполняет все пространство, ослепляя нас, разве кто-то утверждает, что звезд не существует? А когда ночь окутывает все вокруг безмятежной мглой, а на небе сияют звезды, разве мы говорим, что в мире исчезли краски? В зависимости от момента мы что-то видим, а что-то – нет. В какой-то момент проявляется одно, в какой-то момент – другое. Но и то, и другое существует, а наша способность воспринимать это зависит, конечно же, от ситуации, от нашего понимания и от той ступени эволюции, на которой мы пребываем.

Для того чтобы понимать, недостаточно видеть. Нехватка понимания и мудрости существенно ограничивает наше видение. Если для человека важна лишь материальная сторона существования, Природа ничего не сможет ему сказать. Для тех же, в ком начало происходить духовное пробуждение, Природа, как мы сказали ранее и как говорили многие до нас, – это открытая книга, неисчерпаемый кладезь познания. Если взглянуть на древесный листок равнодушно, он будет нем для нас, но тот же листок многому нас научит, если к нему присмотреться: тогда обнаружится множество важных деталей, которые красноречиво расскажут нам о жизни этого листка. Его цвет, форма, размер, прожилки, способ дыхания и поглощения солнечных лучей, – все эти аспекты его жизненных проявлений указывают на тот разум, который управляет жизненной силой этого листа.

Поэтому возможно, что мы, ослепленные Майей, только потому не видим более совершенных, чем наша, форм жизни, что смотрим на Природу с равнодушием невежд. Нужно лишь хоть немного стряхнуть с себя тяжелый, беспробудный сон, чтобы это понять.

Подобно тому как в камне есть зерно будущей подвижности дерева, как в растении есть зерно будущей чувствительности животного, как в животном есть зерно будущей разумности человека, – точно так же в человеке есть зерно будущей духовной мудрости «сверхчеловека». Достаточно стряхнуть с себя тяжелый, беспробудный сон, чтобы в нашей душе начало пульсировать будущее. Достаточно приоткрыть глаза, чтобы заметить, что человек, отягощенный столькими несовершенствами, не может быть последним и наиболее совершенным творением Природы. Достаточно захотеть, чтобы понять, что если мы смогли увидеть в самих себе отблески грядущего, то оно, это грядущее, быть может, уже где-то существует – где-то в другом месте, в каком-то ином измерении, записанное иным языком той же Природы, однако до времени скрытое от нас.

* * *

Небо и земля – вот место действия Природы. В промежутке между ними находят свое выражение бесчисленные формы жизни. Из небесного пространства они улавливают космическую силу звездного таинства, таинства грядущего. На земле их корни погружаются в иное таинство – ушедшее в прошлое таинство сотворения материи. Все мы являемся формами жизни, и в нас, по словам Платона, присутствует и то, и другое – в нас есть нечто от материи и нечто от духа, и на нас возложена вся ответственность решения драматической задачи – достичь точного равновесия между ними.

Все формы жизни, включая и нас самих, произошли от матери и от отца. Мать – это горизонтальная земля, щедрая, питающая нас, способная дать нам приют и молча принести себя в жертву, лишь бы удовлетворить наши нужды. Отец – это вертикальное небо, которое зовет нас ввысь, заставляя поднять взор; оно не дает пристанища, а напротив, требует от нас жертвы, не облегчает нам жизнь, но сулит благословенные трудности. «Через тернии – к звездам».

* * *

Все в Природе трепещет и поет. Ничто не пребывает в покое. Все стремится к какой-то цели, все исполняет свое собственное предназначение.

Поэтому Пифагор говорил нам о «музыке сфер», о движении светил и о гармонии, которую создают эти небесные тела при своем вращении.

И в нашей земной Природе все тоже трепещет и поет. И в ней тоже есть особые тона, которые задают ритм ее собственного движения. Пребывали ли вы когда-нибудь в абсолютной тишине, слушая только шепот Природы? Но не той природы, что придумана для человека, – не гул больших городов и не грохот машин. Слышали ли свободный шум ветра, шелест листвы, шорох морских волн, слышали ли, как роятся вокруг тысячи мельчайших существ, а мы почти не осознаем этого?

Знающие люди утверждают, будто наша Природа, наша Земля издает звук, который мы называем нотой фа… В основе нашего музыкального звукоряда лежит семь нот: до, ре, ми, фа, соль, ля, си. Эти семь звуков согласуются с семью цветами. Нота, на которую настроено наше существо и которую воспринимает наше ухо, располагается посередине этого звукоряда и символизирует состояние человека, распятого в пространстве: три ноты вверху, три внизу – часть пути позади, а часть еще предстоит пройти. И в этой точке одно и другое соединяются, смешиваются. Такова Природа. Нужно только чуть-чуть стряхнуть с себя тяжелый сон, чтобы услышать, как она поет. Она живая; это источник нашей материальной жизни; в ней ищет покровительства Майя, играя с ней и с нами. И нет в мире ничего более естественного.

IX
Четыре времени года

Когда ученые пытаются объяснить причину тех климатических колебаний, которые периодически происходят на нашей планете, они ссылаются на наклон земной оси по отношению к плоскости ее обращения вокруг Солнца. К тому же у Земли бывают моменты наибольшего и наименьшего приближения к Солнцу. Все это вкупе приводит к тому, что в течение года климат претерпевает разнообразные изменения, которые мы традиционно объединяем в четыре группы и называем временами года.

Тем не менее, когда играешь с Майей, недостаточно просто наблюдать само явление; Майя никогда ничего не делает просто так. Интересно было бы знать, какой целью задавалась она в тот день, когда изменила угол наклона земной оси.

Древние предания, которые мы находим во всех развитых цивилизациях, гласят, что были времена, когда земная ось не была наклонена, а располагалась точно по вертикали. Тогда вдоль экватора тянулась область, которая по своим климатическим условиям вполне могла бы сойти за то, что мы называем раем: вечная весна, неизменные и благоприятные температуры, день, равный ночи, и необычайная возможность сеять и собирать урожай, почти не прилагая к этому никаких усилий.

Возможно, что в те времена человек тоже очень отличался от сегодняшнего. Те же предания рассказывают нам о существе бесхитростном и наивном, не слишком толковом, не слишком рассудительном, не имеющем ни большого опыта, ни лукавства, которое приобретается благодаря этому опыту. Единственное, что имело для него значение, – это выживание, и единственное, перед чем он преклонялся в благоговении, – это безмерность Природы, которая позволяла ему интуитивно чувствовать присутствие Бога.

Но все изменилось.

Однажды в результате очередной катастрофы – о ней тоже упоминают древние легенды – лик Земли стал иным, а полюса стали указывать другое направление. Земному раю пришел конец. Началась эпоха страданий, эпоха трудов, эпоха, на протяжении которой часть людей медленно и болезненно обретала сознание.

Так родились времена года и стали периодически повторяться сезонные изменения. Так появились холод и жара, свет и тьма, дожди и засухи, шторм и штиль… И человеку пришлось жестоко бороться, чтобы покорить эту новую Землю, ему нужно было внимательно и терпеливо наблюдать за Природой, чтобы знать, какой момент более благоприятен для его трудов, для сбора урожая. Ему пришлось искать для себя укрытие и одежду, потому что долгие морозные ночи сменялись днями палящего солнца. Так начались бесконечные переселения в погоне за мечтой о лучшем месте для жизни…

Земля, эта великая мать, которая хранит и поддерживает все разнообразные формы жизни, снова принесла себя в жертву, совершив очередное изменение, чтобы снова подать пример.

Люди, которые пришли после всех этих перемен, уже не были так наивно невежественными, как их предшественники. В них была разбужена искра сознания, и для того, чтобы эта искра разгорелась им на благо, они должны были с честью выдержать длинный ряд испытаний.

И одним из этих испытаний был труд, осознание значимости своего существования, ощущение ценности каждого дня.

И, может быть, самым важным из этих испытаний было научиться чувствовать в самом себе и во всей окружающей Природе ритм времени, разворачивающегося в размеренном чередовании циклов.

* * *

Если бы потребовалось выделить какое-то свойство времен года, вернее всего определяющее их, мы бы сказали, что это цикл, который повторяется ежегодно. Никому не приходит в голову удивляться тому, что времена года следуют друг за другом согласно установленному ритму и всегда в одном и том же порядке: весна, лето, осень, зима. Напротив, все удивились бы, если бы случилось по-другому.

Весна – это рождение жизни на Земле. Это время, когда все расцветает и открывается навстречу благотворным солнечным лучам. Это пробуждение, это теплое дыхание, которое начинает проявлять себя.

Лето – это полнота жизни. То, на что весна только намекала, сейчас полностью раскрывается. Это время созревания плодов.

Осенью жизнь начинает плавно клониться к закату; листья теряют свой блеск и уже не могут прочно держаться на ветвях; исчезают цветы и плоды. На смену зеленому цвету приходит золотистый.

А зима – это умирание Природы. Все погружается в сон и отдых, хотя где-то глубоко в корнях растений жизнь скрыто продолжается. Это время покоя, но покоя не абсолютного: как только сквозь зиму начнет проглядывать новая весна, все, что было погружено в сон, снова откроет глаза навстречу жизни.

Но ту цикличность, которую мы так легко признаем за Природой, нам оказывается в высшей степени трудно применить к самим себе. Майя в своей игре внушает человеку, будто он представляет собой некую особую сущность среди всего живого, что ему незачем подчиняться тем законам, которые руководят всем миром. И этот «особый», непослушный человек сознательно ставит себя вне всей системы. Смену времен года он проживает внешне, но не способен ощутить в себе самом. Человек так и не уяснил себе, что его собственная жизнь подчинена циклу, очень похожему на цикл времен года.

Человек тоже рождается, растет, достигает своего расцвета, слабеет и умирает. Но собственная слепота мешает ему признать, что его смерть – это не конец всего, точно так же, как вообще ничто в Природе не умирает окончательно. Он не видит, что однажды, когда придет срок, он тоже возродится с той же легкостью, с какой это делают деревья. Он не может претендовать на то, чтобы возродиться в том же теле, но ведь и деревья не требуют тех же листьев, что были у них прошлым летом. Появляются новые листья – и новые тела, а корни остаются все те же – и остается все та же душа.

Вращаются по кругу циклы времени, и накопленный опыт приближает их к центру круга. Без устали кружатся времена года, кружится и человек, но бессознательно, следуя за игрой Майи и страдая от нее до самой смерти. Пока в конце концов не осознает собственное бессмертие.

X
День и ночь

Это еще одна форма циклических повторений, хотя и более короткая: мы определяем ее продолжительность в двадцать четыре часа. Этот цикл не так пугает нас, как цикл времен года. Он представляется нам более доступным, и хотя наша память слаба, она все же способна припомнить один день или ночь и отличить от другого дня или ночи. Эта возможность удержать в памяти промежутки времени избавляет нас от чувства страха перед ними.

День и ночь соотносятся с периодами активности и отдыха у живых существ. И хотя все живые существа, и мы в том числе, подвержены усталости и вынуждены чередовать работу и отдых, Природа, к счастью, напоминает об этом, принимая эти внешние формы – дня и ночи, которые и побуждают нас действовать или отдыхать.

День начинается с восходом Солнца, призывая приняться за самые разные дела: камни начинают расширяться; растения начинают процесс фотосинтеза; звери издают характерные для них звуки и отправляются на поиски дневного пропитания. А люди… мы делаем то, что можем, хотя самым важным для нас является ощущение, что мы обязаны совершить хоть что-нибудь, пока светит Солнце.

Ночь приходит, когда Солнце скрывается. Тогда сжимается камень, сворачиваются листья, звери и птицы замолкают и ищут убежища в своих логовах и гнездах; и люди тоже чувствуют потребность отдохнуть и поспать.

* * *

Это еще одна из игр Майи и еще одна иллюзия, поскольку наш день и наша ночь – величины не абсолютные: когда у нас над головой светит Солнце, какая-то часть Земли погружена во тьму, а когда у нас ночь, где-то в другом месте сияет Солнце. Однако именно эта милосердная иллюзия помогает нам поддерживать жизненный ритм.

Человек так неорганизован, что без мерила, каковым и является смена дня и ночи, он впал бы в одну из крайностей – или в абсолютное безволие, или в лихорадочную активность. В людях, ослепленных Майей, закон страсти побеждает закон активности: страсть приводит либо к чрезмерной активности, либо к бездействию, совершенно пренебрегая золотой серединой.

И все же сколько бы усилий ни прилагала Природа, ей не всегда удается воздействовать на разум людей, заставляя их постичь загадочный ритм смены времен года, и точно так же она не достигает окончательного успеха, когда пытается закрепить в них ритмическое чередование активности и отдыха.

Если над людьми довлеет «страсть к безволию», их жизнь – это нескончаемая «ночь», в которой не то чтобы царит абсолютная бездеятельность, поскольку это невозможно, но почти отсутствует здоровая активность, направленная на творчество и созидание. С другой стороны, отсутствие полезных занятий создает почву для пышного цветения инстинктов и низких эмоций, когда человек весь день напролет изобретает в своем уме все новые и новые наслаждения и психологические удовольствия… если, конечно, это не стоит ему излишних усилий.

Эта психологическая «ночь» очень похожа на смерть; наше сознание продолжает пребывать в таком сонном состоянии, будто мы никогда и не пробуждались к жизни. И Майю не волнует то, что мы, люди, умираем слишком рано; какая-то из ее игл дотянется до этого безвольного существа, кольнет его и выведет из состояния летаргии.

У людей, над которыми властвует страсть к неустанной деятельности, спутником активности является гордыня, и они бы сочли трусостью или безумием даже небольшую остановку в этой сумасшедшей жизненной гонке, хотя им не всегда доподлинно известно, что, собственно, они делают, а также почему и для чего. Такая активность без передышки, такой бесконечный «день» заканчивается расстройством физических, психических и умственных сил человека, иначе говоря, это просто иной путь, ведущий к смерти. И Майю не очень волнует, что мы, люди, умираем слишком рано…

Смена дня и ночи превращается для нас в некую силу, регулирующую нашу деятельность, и мы приступаем к своим трудам, либо прерываем их в полном соответствии с тем, что предполагает в данный момент окружающий нас мир.

Сила примера – это великий учитель, и Майя пользуется этой силой. Что делает Природа, то делаем и все мы, или, по крайней мере, чувствуем сильную необходимость делать, а когда пренебрегаем этим, то испытываем крайнее беспокойство и тревогу.

* * *

Все люди различны от природы, а потому одни больше ценят день, а другие – ночь.

Те, кто любит день и солнечный свет, превыше всего ценят живительное сияние, согревающее и украшающее все вокруг; они благословляют возможность видеть, удивляться, восхищаться окружающим миром, звуками, яркостью форм.

Те, кто любит ночь и лунный свет, благодарят этот покров благодетельной тьмы, который делает прекрасными все предметы, и этот легкий серебристый блеск, который порождает таинственные тени и смутные шорохи, сопровождающие наши шаги. Стоит только Солнцу зайти, как на смену ему в небе загораются звезды, весь день остававшиеся невидимыми.

Солнечный день – это гимн проявленной жизни, это поклонение таинству творения, выраженное в самой прекрасной и совершенной форме. Звездная ночь – это образ другого таинства, космического и бесконечного, отраженного в небе, которое полно далекими мирами, заставляющими нас чувствовать себя крошечными перед их безмерностью. В течение дня мы лучше видим Землю и самих себя, и это необходимо нам. В ночное время темнота мешает рассмотреть близкие предметы, и потому мы устремляем свои взоры в звездное небо, и без этого нам тоже нельзя.

И потому Майя играет с этими циклами. И потому нам так трудно выбирать из них. И потому нам так трудно судить непредвзято и принять какую-то сторону – дня либо ночи, ведь мы вовлечены в этот круговорот, который постоянно движется и заставляет нас то засыпать, то просыпаться – в зависимости от положения солнечных лучей.

Если мы снимем завесу и проникнем в суть этого короткого цикла сна и бодрствования, то сможем подняться на уровень великого цикла – цикла жизни и смерти.

XI
Земля

Земля – это живое существо, хотя игры Майи заставляют людей воспринимать ее лишь как место обитания, место, где протекает их существование. А коль скоро это так, сама по себе Земля значит для них не больше, чем какая-нибудь груда плотно сбитых камней; и находятся даже люди совершенно ослепленные иллюзией, которые не могут себе представить, что не человек создал вещь столь «элементарную», как наша Земля.

Тем не менее Земля живая, и одна из ее многочисленных загадок – это то, что она дает нам пристанище на своей поверхности, терпя – по-другому я выразиться не могу – наше отношение к ней и злоупотребление ее богатствами. Подобно тому как наше человеческое тело несет на себе мириады бесконечно малых жизней, о которых мы не имеем представления, так и Земля несет нас на себе, и если те, кто ее населяет, – живые существа, это вовсе не исключает того, что сама она тоже живая.

* * *

Как и у всего живого, у Земли есть душа и тело. Мы мало что можем сказать о ее душе – ведь едва ли имеем представление о своей собственной, и еще сложнее нам судить о чужой. Хотя, следуя учению Платона, мы можем сделать кое-какие выводы о том, что происходило с душой Земли начиная с того момента, когда она приобрела почти сферическую форму. Платон говорил, что сфера – это самое совершенное из всех геометрических тел и что все живые формы по мере своего совершенствования тяготеют к сфере.

Напротив, о теле Земли мы как раз можем судить, ибо за занавесом Майи способны неясно разглядеть или угадать довольно много.

Ее огромное – по сравнению с нашим – тело живет точно так же, как и человеческие тела: рождается, растет и умирает. Пока Земля живет, она может болеть, менять положение своего тела, хорошо себя чувствовать, спать или бодрствовать. Если мы примем эту точку зрения, нам легче будет понять множество феноменов, которые при взгляде на них сквозь лупу ученого оказываются неинтересными или непостижимыми.

Так мы сможем дать логическое объяснение многим мифам и легендам, которые настойчиво говорят о великих потопах, страшных оледенениях, необъяснимых таяниях льдов… Представим себе, что Земля заболела и, чтобы облегчить жар, охладиться, покрылась льдом; она спит, отдыхает под прохладным покрывалом, которое при желании сама может поддерживать силой своей воли, пока не отступит болезнь. И тогда начинают таять льды, происходят наводнения… Человеческие существа не способны постичь те процессы, которые происходят с планетой, и способны лишь трагически переживать эти великие катаклизмы, запечатлевая их в своих древних мифах, полных глубокого смысла.

Представим себе, что, как и всякому живому существу, Земле время от времени нужно менять положение своего тела. Хотя движение такой огромной массы было бы более упорядоченным, чем движение человека, но каким бы малым ни было это перемещение, те существа, которые ее населяют, восприняли бы его как весьма масштабное. Так можно объяснить легенды о том, что Земля даже не один, а несколько раз меняла наклон своей оси, переходя от одного положения к другому, и в конце концов – к нынешнему.

Представим себе, что Земля имеет определенный возраст и что в молодости температура у нее была выше и климат мягче; но по мере того, как Земля старела, она медленно остывала, как будто бы жизнь потихоньку уходила из нее. И тогда мы можем понять причину тех температурных сдвигов, которые начинают регистрировать ученые, а также микрооледенений, следующих одно за другим, как будто Земля время от времени спит, устраивая себе сиесту, и тем самым понижает температуру своей жизнедеятельности.

В Земле есть жизнь, потому что Жизнь прорастает из нее. Земля добра и к людям, и к животным, и к растениям. В ее глубоких недрах родятся самые разнообразные, самые восхитительные драгоценные камни, в ее лоне невидимо для нас происходят какие-то геологические процессы, в результате которых появляются уголь и алмаз, окаменелые останки живых существ и нефть. Кто может объяснить то чудо, что элементарный состав Земли, совершенным образом приспособленный и трансформированный, стал основой физического тела животных и людей? Если мы считаем себя живыми существами, то, по меньшей мере, не можем не признавать того факта, что Земля тоже живая, ведь в наших телах нет ничего, что не пришло бы из нее. А может ли нечто безжизненное создать что-то живое?

* * *

Иногда занавес Майи оказывается слишком плотным, и нам не так-то просто увидеть сходство в жизни планеты и в жизни людей. Однако «как наверху, так и внизу», как гласит древний герметический афоризм.

Земля, как и мы, имеет кровеносную и дыхательную системы. Для нас по-прежнему остаются загадкой ее моря, безошибочное чутье ее рек, потоки воздуха, текущие из глубины ее недр и образующие газовые потоки, которые порой находят себе выход в жерле вулканов… Для нас по-прежнему остается загадкой, почему наша планета не знает психологического утомления, почему она никогда не впадает в уныние и продолжает неуклонно выполнять свои обязанности. Ах, если бы мы могли достичь подобного постоянства, столь глубокого чувства долга, чтобы никогда не уставать и не испытывать того угнетенного состояния, которое наступает, когда наш энтузиазм иссякает… Для нас по-прежнему остается загадкой разумность Земли, которая не однажды опрокидывала представления и расчеты ученых, изменяя ритмы, убыстряя или замедляя процессы и даже меняя траекторию своего движения по орбите, чтобы не «наткнуться» на комету.

* * *

При всей своей загадочности Земля позволяет нам хотя бы что-то узнать о своей поверхности. Но мы мало что знаем о том, что находится внутри нее; мы можем фантазировать на этот счет, можем «путешествовать к центру Земли», но на самом деле Майя делает так, что мы знакомы лишь с той поверхностью, по которой ступаем.

Мы всегда принимаем в расчет не всю планету целиком, а лишь ту часть целого, которую используем. Основная часть Земли покрыта водой, меньшая доля приходится на сушу, но именно она нас интересует, потому что на нее мы опираемся; мы можем сколько угодно плавать по морям, но живем на суше.

Опора, закрепление, надежная основа – вот символ Земли, поскольку все это дает земля. Это символ материи, которая нас поддерживает. Когда древние алхимики сопоставляли землю с материей, они делали это не для того, чтобы низвести ее до грубой, осязаемой субстанции. Материя – это опорная ткань, это канва, которая способна поддерживать и даже нести на себе другие, более тонкие и хрупкие элементы. Да, земля поддерживает нас, и мы знаем, что на ней можем чувствовать себя устойчиво. Это материя, наша материя, материя, из которой мы образованы, которой довольствуемся и на которую опираемся. Это кости и кожа всего. Это и фундамент нашего жилища, и основа таинств; в нее мы можем погрузить свои руки, руки, созданные из земли, – и в нее же погружают свои корни деревья. Из нее возникают драгоценные металлы и сверкающие камни, в ее укромных пещерах таятся воды и ветра, древние творения духов природы.

* * *

Земля прекрасна. В ней есть принцип гармонии, присущий всем живым существам, какой бы величины они ни были. В ней есть равновесие, в котором ощущается рука Бога, или божественные пропорции, как говорили древние греки. Ее цвета удивительным образом смешиваются, рождая симфонию оттенков, как будто бросающих вызов воображению самого пылкого художника. В ней есть буйство форм, которое превосходит все творческие возможности человека. Очертания скал создают странный рисунок… Драгоценные камни растут согласно геометрическим законам… И время от времени любопытному взору человека открывается какая-нибудь пещера, подтверждающая, что даже в глубинах земли присутствует печать красоты, оставленная божественным прикосновением.

И Майя опутала нитями иллюзии этот шар, что ритмично вращается в пространстве, и вовлекла всех – и Землю, и нас самих – в великую игру Жизни.