Текст книги "CalibreSourceFile_562edfc04d50d"

Автор книги: Дебра Дайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Он был сегодня без перчаток, без маскарадного костюма, если не считать черной полумаски, в тон к черному фраку и коротким панталонам. Мгновение она не сводила глаз с его руки, с его длинных пальцев, сжимавших ее руку, тоже без перчатки, – она была в костюме средневековой дамы, к которому перчатки не полагались. Она представила, как эти изящные пальцы скользят по ее щеке, по шее, по изгибу плеча и ниже. Вспомнила это так живо, что мурашки побежали по телу и ее бросило в жар. А он все кружил ее в вальсе, и она удивлялась странному направлению своих мыслей.

Этот человек уже унизил ее однажды. На ошибках учатся. А она – подумать только! – мечтает лишь о том, чтобы вновь почувствовать прикосновение его рук. Чему же удивляться, что в приличных домах распорядители балов скупились на вальсы и выдавали их понемногу, словно крепкие напитки? Ведь вальс – это объятия под музыку. Возможность заронить недозволенные мысли в женскую головку. Вальсировать с негодяем – это был лучший способ дать волю грешным мыслям. Вальсировать с негодяем, который выжил ее из собственной кровати, было верхом глупости.

– Вы что-то хмуритесь. – Саймон закружил ее в целой череде поворотов, так что золотой подол ее платья раздулся и летал вокруг его ног.

– Я же в маске. – Она посмотрела на него сквозь прорези для глаз. – Откуда вам знать, какое у меня выражение лица?

– Я чувствую. – Он сжал ее талию. – Вы напряженная, как кочерга.

– Это потому, что танцую с вами, милорд Негодяй. – Она улыбнулась.

Он засмеялся, увлек ее в новый изящный поворот, так что ее распущенные волосы взметнулись за спиной. Этот наглый повеса вошел в ее жизнь и разгуливает здесь. А главное – по ее спальне. Эта мысль не давала ей покоя.

Каждый вечер он раздевался при ней, забирался в ее постель, а ей приходилось спать на узком диванчике. И каждый вечер она ловила себя на том, что снова и снова поглядывает на него, устроившегося в ее постели, и вспоминает, как он к ней прикасался. Он словно гипнотизировал ее.

– Почему вы не надели маскарадный костюм? – спросила Эмили.

– Я не люблю маскарады.

– Странно. Ведь ваша жизнь – сплошной маскарад. Вы изображаете моего мужа, скрываете свое имя.

Он ухмыльнулся:

– Вот и хватит с меня одного маскарада.

– А сегодня, судя по вашему костюму, вы решили изобразить джентльмена.

Он рассмеялся.

– А вам в вашем костюме самое место на рыцарском турнире.

– В самом деле?

– Ну да, вытащите золотую ленточку из прически и подарите своему рыцарю. Залог верности, который он возьмет с собой на поле сражения.

От этих слов огонь вспыхнул в ее груди, сладостный жар, который проник в ее кровь и навеял такие мечты, о которых даже подумать стыдно.

– Я аплодировала бы моему рыцарю, когда он выбил бы вас копьем из седла.

Его раскатистый смех слился с потоками музыки, лившейся с хоров.

– Ах, миледи, в другое время и в другом месте я стал бы сражаться за право быть вашим рыцарем.

Эмили смотрела ему в глаза, от всей души жалея, что встретились они не в другое время и не в другом месте, что судьба их свела, чтобы сделать врагами.

– В другое время и в другом месте вы все равно оставались бы негодяем.

– Уверены? – Он еще быстрее закружил ее в вальсе. – Неужели я неисправим?

Всякий раз, глядя на него, она хотела лишь одного: чтобы иллюзия стала правдой, а мечта воплотилась в жизнь. Силы небесные, как же ей защититься от человека, который угрожает похитить саму ее душу?

– Как вы могли оставить позади все, что вам знакомо? Изменить всю свою жизнь?

Улыбка продолжала играть на его губах, но что-то в нем изменилось. Он вдруг затих, как поверхность озера, после того как разбегутся круги от брошенного камешка.

– А вам никогда не хотелось стать кем-то другим?

– Конечно, хотелось. В тот или иной период жизни каждому хочется стать другим. Но если бы мне предоставили такую возможность, я бы отказалась.

– Это потому, что у вас еще все впереди, вы полны надежд и мечтаний.

– А у вас все по-другому? Вы больше не надеетесь, не мечтаете? Разуверились во всем?

Тут музыка смолкла на долгой дрожащей ноте. Однако Эмили не спешила высвободиться из его объятий. Ее влекло к этому мужчине, и только сейчас она поняла почему. Ей хотелось узнать, о чем он мечтал когда-то. Почему его мечты разбились. Хотелось найти эти осколки и сложить. И ее не оставляла мысль, что, когда она увидит их, они окажутся очень похожими на ее собственные.

– Улыбнитесь же, миледи. – Он коснулся пальцем кончика ее носа. – К чему этот печальный вид? Я вовсе не бедный агнец, отбившийся от стада, и вам нечего меня жалеть.

– Какой там агнец. – Она повернулась и решительно пошла прочь. Необходимо оказаться на некотором расстоянии от него. Она должна видеть в нем только врага. Слишком велик риск влюбиться в этого человека.

Эмили вышла на террасу. Наконец-то она вырвалась из столпотворения и духоты в бальном зале! Ей нужно глотнуть свежего воздуха. Побыть подальше от негодяя.

Однако музыка доносилась и сюда сквозь открытые стеклянные двери. Оркестр грянул веселый сельский танец, так не вязавшийся с ее мрачными мыслями. Прохладный ветерок пролетел над лужайкой, сапфирово-голубой подол ее платья заколыхался. Она сделала глубокий вдох, стараясь избавиться от запаха трех сотен надушенных и взмокших пар, плясавших в зале. Если она не подавит в зародыше влечение к этому человеку, последствия могут оказаться непредсказуемыми.

Она рассеянно потерла шею и плечи. Мышцы все еще побаливали. Ведь уже неделю она спала на узеньком диванчике, что не могло не сказаться и на мышцах, и на нервах.

Месяц улыбался ей серебряной улыбкой, словно насмехаясь над ней. Неужели она обречена всю жизнь стремиться к тому, что ускользает из ее рук? Спасовать перед человеком, который погубит все ее мечты?

Нет, она обязательно должна вырваться из-под власти пагубного очарования, которое овладело ею. Однако получится ли у нее – вот в чем был вопрос.

Она закрыла глаза и представила себе, как его руки скользят по ее телу. Ее ладони вжались в камень балюстрады. Именно такой она представляла себе первую встречу с Шериданом Блейком – во время бала, при лунном свете. Шеридан Блейк находился здесь, на балу, но это была иллюзия.

Если бы все происходило не на самом деле, а в ее мечтах, то сейчас он вышел бы вслед за ней на террасу, обнял и закружил в вальсе, поцеловал, сказал, как сильно любит ее. Тут она услышала шаги на каменной террасе и затаила дыхание, сердце заколотилось как бешеное. Это он, подумала Эмили, обернулась и увидела Лоуренса Стэнбери.

– Что-то жарковато стало в зале. – Лоуренс стянул с головы алый тюрбан и стал им обмахиваться. Он был в костюме турка – узорчатом алом с черным и золотым кафтане, подпоясанном кушаком, и просторных черных шароварах, заправленных в высокие черные сапоги. – Решил присоединиться к тебе. Надеюсь, ты не против?

Эмили вымученно улыбнулась. И хотя ей хотелось побыть одной, ответила:

– Разумеется.

– Тебе идет этот костюм. – Лоуренс пригладил ладонью свои светло-русые волосы. – Насколько я помню, ты и в детстве была без ума от этих средневековых сказок.

– Да. – Эмили посмотрела на залитую лунным светом лужайку. – Голова у меня и в самом деле была забита романтическими мечтами.

– А я всегда был слишком практичен. Недаром ты отвергла мое предложение.

Эмили покосилась на Лоуренса, который заставил себя улыбнуться.

– Лоуренс, ты не хуже меня понимаешь, что я стала бы для тебя кошмаром, а не женой.

Лоуренс поморщился.

– Очень может быть.

Лоуренс просил ее руки два года назад. Впрочем, Эмили сомневалась, что он испытывал к ней какие-нибудь чувства. Вступив с ней в брак, он надеялся прибрать к рукам «Мейтленд энтерпрайзиз».

Лоуренс отвел взгляд и тоже стал смотреть на залитую луной лужайку.

– Полагаю, ты нашла то, что искала, в этом своем неустрашимом майоре.

– Майор Блейк обладает всеми достоинствами, какие только можно вообразить. – Это была почти правда, учитывая, что Шеридан Блейк возник именно в ее воображении.

– Я так и подумал. – Лоуренс затеребил пальцами алый шелк тюрбана, который держал в руках. – Я видел, как ты танцевала со своим мужем. С первого взгляда ясно, как сильно ты его любишь.

Эмили вцепилась в балюстраду. Неужели это бросается в глаза?

– Хочешь, скажу тебе кое-что интересное?

Эмили подняла на него взгляд.

– Что?

– Мне твой майор Блейк сначала показался личностью прелюбопытной. Никто никогда его прежде не встречал. Даже не слышал о нем. А ведь высший свет не так-то и велик! Одним словом, должен тебе признаться, что до того дня, когда я увидел этого самого майора Блейка собственными глазами, – тут Лоуренс умолк, и у него вырвался негромкий смешок, – до того вечера, когда он вошел в бальный зал твоего отца, я очень сомневался, что майор Блейк существует в реальности.

Эти слова подействовали на Эмили как ушат ледяной воды. Но она виду не подала и заставила себя улыбнуться.

– С чего это тебе в голову пришла такая дикая идея?

– Не такая уж она и дикая!

– Воображаемый муж, – сказала Эмили, оборачиваясь к стеклянным дверям террасы и вглядываясь сквозь них в бальный зал, – не совсем то, что можно встретить на каждом шагу.

– Что верно, то верно. – Мгновение он пристально смотрел на нее с такой улыбкой, что Эмили захотелось убежать и спрятаться. – Однако ты всегда отличалась богатым воображением. И я очень хорошо понимаю, каково тебе было, когда все вокруг считали, будто ты просто обязана выйти замуж. И вполне могу себе представить, что ты рискнула выкинуть такой номер – взять да и выдумать себе мужа.

Эмили судорожно сглотнула.

– Видишь, как ты во мне ошибся.

Лоуренс улыбнулся:

– Вижу.

– Извини, но мне нужно идти. – Она попятилась к ближайшей двери в зал. – Я обещала мужу следующий танец.

– Конечно, иди. – Лоуренс облокотился о балюстраду. – Нехорошо заставлять мужа ждать.

Эмили повернулась и направилась в зал, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Лоуренс просто высказывал свои предположения. Он просто не мог докопаться до правды. Или мог?

Глава 11

Саймон стоял возле буфета с прохладительными напитками и закусками и, вертя в пальцах бокал с шампанским, не сводил глаз со стеклянных дверей на террасу, за которыми скрылась Эмили после вальса.

Он ни за что не пойдет за ней. Не имеет права. Последовать за Эмили на террасу, залитую лунным светом, – серьезная тактическая ошибка. Она и так походила сегодня на видение из старинной сказки. Напоминала тех прекрасных дам, о которых он грезил мальчишкой, воображая себя рыцарем при дворе короля Артура.

Он отпил холодного шампанского, но оно не погасило тот огонь, который Эмили зажгла в его сердце. Проклятие! Надо держаться от нее на расстоянии, подумал он, однако не выдержал, поставил бокал на стол и направился к стеклянным дверям.

– Вот вы где, Шеридан! – воскликнула леди Харриет, приближаясь к нему.

Саймон приостановился, не сводя глаз с открытых дверей. Свет из бального зала освещал террасу, где Саймон мечтал встретиться со своей дамой сердца, которая ждала его под луной. Он глубоко вздохнул, прежде чем обернуться к леди Харриет. Леди была в костюме пастушки – зеленом жакете и белой, в розовых и зеленых цветах, юбке. На рыжих, с сединой, кудрях красовалась соломенная шляпка.

– Как вам нравится бал?

Саймон улыбнулся:

– Прекрасный бал!

Леди Харриет вскинула бровь и посмотрела на него.

– Я с вами не согласна. Клодия считает, что в зале должна быть целая толпа. Иначе бал – не бал.

На других балах, которые Саймон успел посетить за время своего пребывания в Лондоне, гостей было столько же. Толпы мужчин и женщин стремились сквозь отворенные двери из бального зала в столовую, где был накрыт ужин, и такие же толпы устремлялись обратно. Почти все в маскарадных костюмах. Лишь несколько мужчин, в том числе и Саймон, просто нацепили полумаску в дополнение к обычному вечернему наряду.

– А я-то думал, что, когда дело касается балов, успех можно считать сокрушительным лишь в том случае, если гости в буквальном смысле ломают друг другу ребра.

– Я с этим категорически не согласна. Впрочем, мы с Клодией никогда не сходились во мнениях, в том числе и на балы. Хотя я ведь была всего-навсего графиней, а она предпочитала королевский размах.

– Насколько я понял, вы не слишком-то жалуете свою невестку.

– Я надеялась, что сын женится на хорошей, благоразумной девушке. – Леди Харриет вздохнула. – К несчастью, он подыскал себе супругу, которая не уступает ему в экстравагантности.

Уитком и Клодия очень часто устраивали у себя грандиозные приемы.

– Я заметила, что вы с Эмили танцевали. – Леди Харриет взяла бокал с шампанским с позолоченного подноса, стоявшего на столе. – Следует ли это понимать как перемирие?

– Увы, ваша внучка с удовольствием убила бы меня.

– Глупости. – Леди Харриет улыбнулась ему, и в глазах ее сверкнули огоньки – отраженное пламя свечей. – Не сомневаюсь, что Эмили считает смерть слишком легким наказанием для вас.

– Как утешительно это слышать.

Леди Харриет повертела бокал в пальцах – хрустальные грани заиграли.

– У вас есть план, как ее укротить?

Саймон тоже взял со стола свой бокал.

– Вы думаете, такое вообще возможно?

Леди Харриет засмеялась, и Саймон вспомнил, как редко ему доводилось слышать смех Эмили.

– Чутье подсказывает.

Саймон отпил шампанского, поглядывая на леди Харриет поверх бокала.

– Мне кажется, вы не теряете надежды на то, что мы с Эмили перестанем наконец воевать.

– Тому есть веская причина. – Леди Харриет пригубила вино. – Полагаю, для всех заинтересованных лиц было бы только лучше, если бы вы с Эмили… – Она осеклась на полуслове и поджала губы. – О Боже, к нам идет хозяйка дома.

Саймон обернулся – действительно, Клодия шла к ним, прокладывая себе дорогу через толпу своим кринолином двухметровой ширины. Выглядела она очень мило в костюме Марии Антуанетты – парадное платье из бело-золотой парчи, белоснежный парик с затейливо завитыми локонами, скрывший ее собственные очень светлые волосы и увенчанный тиарой, прелестное лицо, чуть тронутое пудрой, с мушкой в уголке рта.

– Как же я люблю маскарады! – Клодия положила руку в перчатке на локоть Саймона. – Разве не чудесный бал?

Саймон покосился поверх горой вздымавшегося парика Клодии на леди Харриет: почтенная дама при этих словах закатила глаза.

– Мы с леди Харриет как раз говорили ó том, как все замечательно.

Клодия одарила леди Харриет широкой улыбкой.

– Думаю, мой бал может смело поспорить с любым из лондонских балов.

Леди Харриет шумно вздохнула.

– О да. Вам определенно удалось ухватить моду на балы во многих лондонских домах.

– Ах, я так рада это слышать! Уитком всегда боится, что наши балы могут оказаться не на высоте. – Клодия хихикнула и обратилась к Саймону: – Как странно, что мы никогда не встречались с вами прежде. Ведь мы с Уиткомом выезжаем в свет каждый вечер, с начала и до конца сезона, и знаем в Лондоне буквально всех. А о вас мы даже никогда не слышали.

Леди Харриет кашлянула и послала Саймону предостерегающий взгляд.

– У меня почти не было возможности наслаждаться светскими развлечениями в Лондоне.

– Ах да. – Клодия раскрыла свой веер. – Вы же военный, а военные заняты какой-то чепухой на этом самом Пиренейском полуострове.

Саймон ответил улыбкой и, глядя на ее хорошенькое лицо, всерьез усомнился, что под громадным белым париком у этой дамы скрывается что-либо, кроме ее собственных волос.

– Война имеет обыкновение организовывать светскую жизнь солдат совершенно определенным образом.

– Как жаль. – Она улыбнулась. – Впрочем, я нахожу военный мундир чрезвычайно привлекательным. А вы, мамуля Харри?

Леди Харриет натянуто улыбнулась.

– Учитывая, до каких крайностей доходят наши джентльмены, следуя моде, весьма сожалею, что нельзя обрядить в мундиры их всех поголовно.

– Да, многие мужчины одеваются просто ужасно. Конечно, не у всех такое чувство стиля, как у моего дорогого Уиткома, но все же… – Клодия хихикнула, кокетливо стукнув веером Саймона по руке. – Вы-то выглядите лихо и без эполет.

Учитывая, как высоко ценила эта дама манеру одеваться своего собственного мужа, Саймона ее комплимент насторожил.

– Благодарю вас.

Клодия нахмурилась и, глядя на него поверх золотой каемки веера, сказала:

– Все же не могу понять: как это Эмили сумела с вами познакомиться в Лондоне, а я ни о чем не знала?

– Все случилось очень неожиданно, – вмешалась леди Харриет.

– Эмили примерно так и объяснила. – Клодия покачала головой. – И все же очень странно. Как это я ни разу не видела майора в свете до того, как он похитил нашу Эмили?

– Клодия, дорогая, не будь я близкой подругой покойной матушки майора Блейка, Эмили бы с ним не встретилась. – Леди Харриет отпила шампанского. – Он приехал в Лондон всего на несколько дней, в отпуск, и решил нанести мне визит.

– Эмили повезло. А я уж думала, она никогда не найдет мужчину, способного пробудить в ней нежные чувства.

Саймон заметил Эмили, которая пробиралась к ним сквозь толпу.

– Я счастлив, что мне выпала честь оказаться этим мужчиной.

– Эмили, дорогая, а мы как раз говорили о тебе! – воскликнула Клодия, едва Эмили приблизилась к ним.

– В самом деле? – Эмили покосилась на Саймона. – И что же вы обо мне говорили?

Саймон ухмыльнулся во весь рот.

– О том, как тебе повезло, что я вошел в твою жизнь.

Эмили любезно улыбнулась, в то время как ее глаза зло сверкнули в прорезях маски.

– Вы можете лишь догадываться о глубине чувства, которое я испытываю в связи с этим, милорд.

– Догадываюсь, догадываюсь.

У Эмили дернулся уголок рта – верный знак того, что она взвинчена не на шутку.

– Восхитительный бал, Клодия. Замечательный. Но надеюсь, ты не обидишься, если мы уедем домой пораньше.

– Конечно, нет! Какие там обиды! – Клодия покосилась на Саймона и хихикнула. – Я ведь знаю, что такое медовый месяц. Да что там, мы с Уиткомом женаты три года, а все равно часто уезжаем с бала пораньше.

– Да. – Саймон улыбнулся Эмили. – Мы так наслаждаемся уединением в нашей спальне!

Эмили бросила на него яростный взгляд.

Саймон подмигнул ей.

Улыбка, которой ответила Эмили, могла бы вмиг заморозить котел кипящей воды.

– Итак, едем?

– Как пожелаешь, моя… – Тут Саймон зашипел, так как острая боль пронзила его ногу.

– Уитком! – крикнул Хью Мейтленд.

Саймон круто развернулся и сердито посмотрел на этих двоих, оказавшихся прямо за его спиной, причем заметил, что Джордж Уитком держит в руке тонкую парадную шпагу. В белом с золотом парчовом камзоле и коротких штанах, белых чулках и белом парике, водруженном на его пустую голову, он был похож на Людовика XVI, решившегося атаковать революционную толпу. Однако клинок шпаги сверкал самой настоящей сталью.

– Прошу прощения, майор. – Джордж Уитком вложил шпагу в белые кожаные ножны, болтавшиеся сбоку. – Я вовсе не хотел пустить вам кровь.

Саймон посмотрел на свою ногу. Кровь текла из маленькой ранки в самой середине икры.

– Как это, черт возьми, понимать?!

– Боже правый. – Хью стоял рядом с Уиткомом в костюме разбойника, весь в черном. – Поверить не могу, что ты отколол такую штуку.

– Но я готов был поклясться чем угодно, что старина Блейк носит подбитые ватой чулки. – Джордж нахмурился, разглядывая ногу Саймона. – Виданное ли дело, чтобы у светского человека была такая развитая икра?

– Уитком, дорогой, неужели ты и в самом деле ткнул майора Блейка в ногу этой своей дурацкой шпагой? – воскликнула Клодия, широко раскрыв свои голубые глаза.

– Душа моя, я ведь не хотел его ранить!

Леди Харриет издала придушенный всхлип:

– Сын, ты ткнул в человека шпагой, не понимая, что можешь ранить его?

– Ну же, бабушка! – Эмили послала Саймону улыбку, однако глаза ее недобро сверкали. – Не сомневаюсь, что у дяди Джорджа были веские причины ткнуть Саймона шпагой.

– Ну конечно, были! Мы, видите ли, заключили пари. Я поставил пятьдесят фунтов на то, что Блейк носит подбитые ватой чулки. А Мейтленд заявил, что я несу чушь. – Джордж посмотрел на Саймона. – Может, там все же есть немного ваты, а, майор?

Саймон призвал на помощь все свое самообладание и, вместо того чтобы придушить этого типа, просто сказал:

– Нет.

Эмили закашлялась – явно чтобы скрыть смех, в этом Саймон не сомневался.

– У него кровь течет, Уитком! – Хью покачал головой. – Как же могут его чулки быть подбиты ватой?

– Конечно, не могут. – Джордж повернулся и наклонился, чтобы получше разглядеть икру Саймона. Шпага его при этом взметнулась вверх и задела подбородок Хью.

– Поосторожнее! – воскликнул Хью, отбивая шпагу ладонью.

– Прошу прощения. – Джордж повернулся, и его шпага шлепнула Саймона по боку. – Прошу прощения.

Саймон попятился от гостеприимного хозяина бала, подавив желание разломать дрянную шпагу на куски, и сказал:

– Ничего страшного.

– Я сейчас кликну камердинера, прикажу, чтобы вам принесли свежую пару чулок из моих запасов. Подражая старине Луи, я украшаю все мои чулки вышивкой. Уверен, мода эта быстро приживется в Лондоне. Жду не дождусь, когда Браммел заметит наконец мои чулки. – Джордж повертел ногой, демонстрируя вышитые на чулке сбоку золотые часики. – У меня есть одна пара с павлинами, думаю, майор, она вам понравится.

– С павлинами? – Эмили улыбнулась Саймону. – Думаю, павлины будут тебе очень к лицу, дорогой.

– Благодарю вас, Уитком, – сказал Саймон, прижимая к раненой икре носовой платок. – Но не беспокойтесь, мы уже уходим.

– Я выдумала себе мужа! – Эмили побарабанила пальцами по туалетному столику. Она наблюдала за негодяем, который сидел в кресле возле умывальника и возился со своей раной. – Как только Лоуренсу могло прийти в голову, что я способна на такое!

Саймон поднял на нее взгляд и криво усмехнулся:

– Я просто в шоке.

– Это не смешно! Как ты думаешь, он и в самом деле заподозрил нас?

Саймон провел влажной льняной тряпицей по злополучной икре, стирая кровь.

– Думаю, что-то показалось ему странным.

Эмили посмотрела на его голую ногу, невольно пробежала взглядом по изгибу крепких мышц икры.

– Что нам делать, если он докопается до правды?

– С чего ты решила, что он докопается?

– Ты же докопался.

– Да, я докопался. – Он встал, подошел к умывальнику и стал полоскать окровавленную тряпицу в тазу с водой.

Сюртук и галстук он снял сразу по приходе. Мятая крахмальная рубашка его была распахнута на груди, и видны были черные завитки волос и крепкие мышцы. Как странно: еще несколько дней назад ей показалось бы немыслимым сидеть в своей спальне рядом с полуодетым мужчиной. А теперь представлялось вполне естественным.

– Многие люди проявляют любопытство. – Он сложил выжатую тряпицу и аккуратно повесил на вешалку внизу умывальника. – Даже Клодия интересовалась, кто я такой и почему мы никогда не встречались с ней раньше.

– Нет, Лоуренсом двигало не просто любопытство. Он что-то заподозрил.

– Ты слишком близко принимаешь к сердцу разговоры на эту тему.

– Не думаю. – Рука Эмили, лежавшая на туалетном столике, сжалась в кулак. – В свое время Лоуренс хотел на мне жениться.

Саймон нахмурился.

– Были еще воздыхатели, о которых мне следовало бы знать?

Эмили гордо вскинула голову.

– Мои бывшие воздыхатели – не твоя забота.

– У меня на этот счет другое мнение. – Саймон опустился в кресло возле умывальника. – Любой мужчина предпочитает знать, является ли господин, с которым он разговаривает, бывшим воздыхателем его жены.

Эмили поджала губы.

– Я тебе не жена.

Он улыбнулся:

– В глазах света ты моя жена.

– Спасибо, что напомнил.

Мгновение он пытливо смотрел на нее. Взгляд его был нежен, и это вселяло тревогу.

– Каждый день я об этом вспоминаю. И каждый день задаюсь одним и тем же вопросом.

От его взгляда у нее пересохло во рту.

– Каким вопросом?

– Как бы все было, если бы мы были по-настоящему женаты. – Взгляд его скользнул по ее телу, и ее бросило в жар.

Ни один мужчина не вызывал у нее таких чувств. Казалось, только он способен пробудить в ней желание. Ее влекло к нему. А это было опасно.

– Не стоило размышлять, что было бы, если бы мы были по-настоящему женаты. Этого никогда не будет.

Он опустил подбородок на сложенные ладони.

– Помечтать-то можно.

– Перестань городить чепуху. – Слишком уж соблазнительно было поверить его заявлению. – У нас проблема, и ее надо обсудить. А ты все время переводишь разговор на другую тему.

Он ухмыльнулся:

– Так ведь другая тема интереснее.

Эмили с шумом выдохнула.

– Лоуренс из тех, кто, затаив обиду, ждет годами. Он не любил меня. Просто хотел прибрать к рукам часть компании моего отца. Он, конечно же, не простил мне моего отказа.

Саймон смотрел на нее с нежностью и пониманием.

– Не смей смотреть на меня так.

– Как?

– Как если бы я была сироткой, которую выгнали на мороз и которой некого просить о помощи.

Он засмеялся рокочущим смехом, да так заразительно, что губы ее сами собой сложились в улыбку.

– Хороша сиротка!

– Я вовсе не страдала из-за того, что Лоуренс хотел жениться на мне из-за денег моего отца.

– Ты в этом уверена? А может, он влюбился в тебя и потерял голову?

– Лоуренс не тот человек. Вряд ли он вообще способен потерять голову из-за женщины. Слишком уж он практичный. Поэтому я и встревожилась. Если он заподозрил правду, то вполне может начать собственное расследование.

– Сомневаюсь, что Стэнбери станет этим заниматься. Слишком хлопотно. Знаю по собственному опыту.

– А как ты обнаружил правду?

Он поколебался, прежде чем заговорить.

– Я следил за тобой, искал способ с тобой познакомиться.

Странно, но душа ее от этих Слов преисполнилась и надеждой, и ужасом.

– Почему ты хотел со мной познакомиться?

Мускул на его щеке дернулся, челюсти сжались.

– Эмили, ты очень красивая.

– Но ты желал познакомиться со мной отнюдь не по этой причине, ведь так? – Она бросила взгляд на томик сонетов на туалетном столике. Нельзя было смотреть на него, верить, что он явился из ее мечты. – Ты знал, что я наследница.

– Да. – Он подошел к ней и остановился прямо за ее спиной, так близко, что она ощутила жар его тела. – Эмили, при других обстоятельствах мне было бы совершенно безразлично, есть у тебя деньги или нет.

– Это совершенно не имеет значения. – Эмили провела пальцами по тисненным золотом буквам на обложке томика и солгала: – Дело в том, что мы с тобой совершенно не подходим друг другу.

– Ты в этом уверена?

Вопрос повис в воздухе.

Наступившую тишину нарушали лишь тиканье позолоченных бронзовых часов, стоявших на каминной полке, карканье вороны, которая разгуливала по карнизу за окном, и гулкие удары ее сердца. Она чувствовала, что он наблюдает за ней.

Эмили подняла глаза и увидела его отражение в зеркале – воин, словно сошедший со страниц старинной книги. Лицо его выражало затаенное желание. Он поймал ее взгляд в зеркале. И на мгновение ей показалось, что в бездонной глубине его глаз она видит все то, о чем когда-то мечтала. Он смотрел на нее из зеркала с таким выражением, словно именно ее-то он и искал всю жизнь, а потом отвернулся, взял с кресла халат и сказал:

– Я собираюсь принять ванну, прежде чем ложиться спать. – У дверей он приостановился и, не обернувшись, добавил: – Хочешь, ложись сегодня на кровать. А я посплю на диванчике.

Эмили, глядя в зеркало, наблюдала за тем, как он выходит. Сердце ее болезненно сжалось. Он оставил ее одну. Господи, ей хотелось, чтобы он обнял ее! Хотелось поверить в то, что он видит в ней не только мешок с золотом. Хотелось почувствовать себя красивой. Обожаемой. Любимой – любимой этим мужчиной. Только им одним.

Она поставила локти на туалетный столик и уронила лицо в ладони, презирая себя за слезы, которые обжигали глаза. Она не могла больше жить так, рядом с этим человеком, сознавая, что она ему совершенно безразлична. Если она не найдет способ изгнать его из своей жизни, он погубит ее.

Каменный переход вел из западного крыла дома в тропический рай с полами и стенами из белого мрамора, застекленной крышей и множеством растений в кадках. В этой части дома отец Хью Мейтленда воссоздал кусочек своей Ямайки, словно волшебством перенесенный в Бристоль. По его указаниям к типично шотландскому жилищу строители пристроили два просторных зала, отделенных друг от друга широкой аркой. В одном зале помещался большой бассейн, наполненный холодной водой, в другом – бассейн, куда вода поступала из природного горячего источника.

Саймон сел на скамью, которая шла по периметру всего бассейна, и погрузился в горячую воду, пузырившуюся и кружившую вокруг его плеч, снимая напряженность усталых мышц. Он протер рукой свой сразу запотевший бокал с бренди, и влага закапала с граненого хрусталя.

Однако бренди не смог облегчить его муки, вызванные мисс Эмили Мейтленд. Если бы он сейчас пошел к ней и обнял ее, то смог бы овладеть ею, В этом он не сомневался. Он с легкостью прорвал бы ее оборону. Погрузился в ее тепло. Утонул в ее огне. А потом, когда миссия его закончится, узнал бы, каково это – жить с нечистой совестью. Пальцы его крепче сжали бокал.

– Право, сэр, лучше бы вы подыскали другое место для встреч. – Последовал тяжелый вздох, затем старшина Дигби пояснил: – Здесь жарче, чем в Талавере в июле!

– Баня – одно из немногих мест, где мы можем разговаривать, не опасаясь чужих ушей.

– Да, сэр. – Дигби стянул с себя ливрейный камзол и перекинул через руку. – Я тут вчера услышал разговор в одном заведении, называется «Путник». Один пьянчуга похвалялся, будто его капитан так ловко устроился, что он и его команда зарабатывают недурные деньжонки, вовсе не надрываясь.

Саймон насторожился.

– Похоже, ты наткнулся на что-то интересное.

– Да, сэр. Непременно постараюсь разговорить этого пьянчугу, раз уж он служит у такого ловкого капитана.

– Капитан, который перевозит контрабанду, – это здорово, это важный кусок головоломки. – Саймон посмотрел на свой бренди в бокале. – Итак, все куски головоломки налицо. Наш таинственный предатель в «Мейтленд энтерпрайзиз» покупает оружие у местных производителей. Его сообщники-контрабандисты прячут оружие среди вполне законного груза, тем самым уменьшая риск попасться патрульному кораблю. Груз переправляют агенту Наполеона в Танжере. А уж из Танжера переправить его в Испанию – сущие пустяки. Очень ловко придумано.

– Вас что-то насторожило, верно, сэр?

Саймон вздохнул.

– Сам не знаю. Вообще-то странно, что тебе удалось прознать про настоящего контрабандиста с такой легкостью.

– Не так уж это было и легко, сэр, – обиженно отозвался Дигби. – Ведь сколько гнусных кабаков мне пришлось посетить за эти несколько дней – я им счет потерял!

– Что ж, может, я чересчур недоверчив. – Саймон поднял бокал. – Поздравляю с отлично выполненным заданием, старшина!

– Благодарю вас, сэр. – Дигби провел ладонью по взмокшему лбу. – Так как по-вашему, это Стэнбери сбросил на вас бочку? Судя по тому, что вам про него молодая леди рассказала?