Текст книги "Гавайская рапсодия"

Автор книги: Дебора Тернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Да, отель мне не платит за то, чтобы я постигала азы дипломатического мастерства, – колко бросила она.

– У вас бывают выходные? – не обращая внимания на ее ершистость, спросил Сидней.

– Да, конечно, но все равно в это время я на другой стороне.

– Вы в штате отеля?

Он же все разузнал о ней, прежде чем предложить ей место переводчика. Зачем теперь все эти вопросы?

– Нет, я работаю по соглашению. Работу для меня находит одно агентство в Нью-Йорке.

– Вам нравится ваша работа?

– Очень, – твердо ответила Констанс.

– Вы отличный профессионал. От вас в восторге и Маккуин, и Ватанабе.

– Спасибо. – Констанс с беспокойством ощутила, что этот человек ее пристально изучает, оценивает.

– Они оба очаровательные, по-старому педантичные, вежливые люди, – сухо ответила она.

– Японцы считают, что вы говорите на их языке, как на родном.

– Когда мы жили в Токио, родители отправили меня в японскую школу. Поверьте, в таких условиях учишься очень быстро. И, разумеется, тот год, который я провела в Японии, преподавая английский, в этом отношении пошел мне на пользу.

– А вы бывали ребенком в Китае и во Франции?

Констанс улыбнулась, стараясь сохранять невозмутимость, хотя у нее до боли сжалось сердце от воспоминаний.

– Нет, только в Гонконге, – сказала она. – Тогда у меня была гувернантка-француженка, которой запретили говорить со мной по-английски.

– Заботливые родители, – заметил Дрейк.

– Очень, – подтвердила Констанс. – Очень. Констанс не осознавала в детстве, какие возможности ей были обеспечены родителями, пока не попала десятилетним ребенком с глубокой душевной травмой обратно в Австралию, в косный и враждебно настроенный мирок маленького провинциального городка. Ее тогда спасли добродушная соседка, которая отнеслась к ней ласково и без предубеждения, и очень хороший учитель иностранного языка в местной школе, который заметил в ней способности и помог не забыть языки.

– Завтра предстоит работа, поэтому мне пора, – сказала Констанс серьезно.

– Что ж, хорошо, – не стал удерживать ее Дрейк.

Глава 3

Когда они проходили по аллее, из кустов послышался шорох. Сидней быстро шагнул в сторону, чтобы в случае опасности защитить Констанс.

– Ничего страшного, – спокойно сказала она. – Наверное, белка.

– Здесь есть змеи. Констанс рассмеялась.

– А вы, как все австралийцы, панически их боитесь. Не волнуйтесь, в такую прохладную ночь они наверняка спят. Скорее всего, это енот.

– Вы не боитесь змей?

– Нет, я к ним привыкла.

Они пошли дальше, но Констанс чувствовала, что ее спутник все время начеку. У корпуса для персонала он улыбнулся и попрощался:

– Доброй ночи.

Констанс чувствовала на себе его взгляд до тех пор, пока не вошла в помещение и дверь за ней не закрылась.

Черт подери, подумала она. Он очень необычный и приятный человек. Ей уже не казались странными его расспросы. Видимо, ему хочется о ней что-то узнать, все-таки они земляки. Интересно, связан ли он со службой безопасности? Не похоже, поскольку держится все время на виду. Люди из службы безопасности всегда стараются оставаться в тени. А Дрейк настолько яркая личность, что волей-неволей приковывает к себе внимание окружающих.

Но ее это не должно волновать. Да, конечно, ее влечет к нему, особенно когда он рядом, но она не должна допустить никакого сближения. Ничего, осталось всего три дня…

Ночью ей снился Дрейк. Они были на пляже, вокруг песок, вдалеке шумело море. Сидней приблизился к ней. Она увидела его прекрасное обнаженное тело, освещенное лунным сиянием. Они прижались друг к другу. Желание было настолько сильным, что она проснулась и некоторое время лежала не двигаясь. Было ощущение, что Сидней только сейчас был около нее. Она не хотела открывать глаза, чтобы еще немного удержать около себя это видение. Сон потряс ее. В ней словно начала жить другая женщина, и фантазии этой женщины заменяли теперь сны. Никогда, даже во время серьезных увлечений, Констанс не предавалась таким мечтам, хотя Фрэнк был хорошим любовником, внимательным и нежным.

Разумеется, при свете дня она мыслила уже более разумно. Видимо, ее сны были навеяны светом гавайской луны и огромной притягательной силой Дрейка.

– Стисни зубы, – сказала Констанс своему отражению в зеркале, – и выброси все глупости из головы, потому что через несколько дней этот мужчина уйдет из твоей жизни и ты его больше никогда не увидишь.

Отражение состроило ей гримасу, зеленые глаза блеснули, полные губы насмешливо надулись. Она стала укладывать волосы. Господи, ты же взрослый человек, а не трепещущая девственница, которую любопытство может толкнуть в постель к мужчине. Это сексуальное влечение, и только. В наши дни никто уже не ложится в постель с незнакомцами. Даже если очень хочется, А тебе не хочется. Так что выброси этого человека из головы.

Нужно просто небольшое усилие воли, только и всего.

Как же, небольшое, фыркнула Констанс и отвернулась от зеркала. Интересно, чем они займутся сегодня. Наверное, опять будут играть в бридж.

Но министры поехали на рыбалку на большом белом судне. Так как была очередь японца переводить, Констанс собиралась пойти помочь Эвелин, но Маккуин, который встретил ее в фойе, стал галантно настаивать, чтобы она поехала с ними.

– Это очень любезно с вашей стороны, – ответила Констанс, – но я…

– Глупости, – весело перебил он. – Вам пойдут на пользу несколько часов, проведенных в море.

Констанс с любезной улыбкой согласилась, досадуя, что Сидней в рыбалке не принимает участия.

Сегодня министры расслабились окончательно. Они обсуждали книги и какой-то спектакль, который оба смотрели в Женеве.

Затем выяснилось, что оба интересуются старинными мечами и знакомы с основами древних боевых искусств.

Констанс и японский переводчик переводили вместе, они не очень уверенно чувствовали себя в этой области и помогали друг другу. Забыв о рыбной ловле и сверкающем море, министры наслаждались беседой. Всем было ясно, что разговор доставляет обоим огромное удовольствие.

После обеда она вернулась в бизнес-центр, где Эвелин сказала, что пока для нее работы нет.

– Иди отдохни, – посоветовала она.

– Я все утро провела на огромной яхте.

– Переводила, верно? Иди погуляй. Сейчас на аллее вокруг поля для гольфа цветут азалии. Очень красиво.

Констанс последовала совету. На поле для гольфа она впервые за весь день увидела Сиднея.

При одном взгляде на него у нее задрожали коленки и заколотилось сердце.

И дело было не в том, что она никогда не встречала мужчин красивее его. Ей вспомнился один французский киноактер. Он был красив, как греческий бог, но, несмотря на его интерес к ней, Констанс не чувствовала к нему ничего, кроме благоговения, которое всегда вызывает совершенная красота.

А теперь она вынуждена была признаться самой себе, что покорена обаянием и мужественностью Сиднея Дрейка, Ты превращаешься в мазохистку, презрительно сказала она себе. А это опасный путь.

Позади нее, со стороны дорожки, послышались голоса. Говорившие остановились неподалеку. Констанс не было видно их, но голоса хорошо различались. Судя по акценту, это были австралийцы.

– Только посмотрите на этого золотого мальчика, – голосом, полным зависти и неприязни, сказал один из них. И Констанс узнала голос Тима Карсона. – Рисуется своими мускулами, дорогими костюмами и высокомерной миной.

Второй собеседник с любопытством проговорил:

– Вы, кажется, по-настоящему ненавидите его. Что он вам сделал?

– Слишком легко ему все достается в жизни. Он не вкалывал по двадцать четыре часа в сутки, как мы, чтобы получить должность. Ему ее принесли на тарелочке с голубой каемочкой.

– Будет вам. Вы несправедливы. У него есть мозги и способности, этого вы не можете отрицать. – И, похоже, он обладает настоящим чутьем в нашем деле. Работает он отлично. Ну и, разумеется, природное обаяние тоже не мешает карьере.

– Обаяние. Это означает лишь, что он просто обладает хорошими внешними данными, не более того, и всякие дуры вешаются ему на шею, потому что у него достаточно денег на тряпки. Ну и благодаря его положению, конечно, он имеет определенные связи. Если лишить его всего этого, я бы посмотрел, что от него останется?

Рассмеявшись, второй собеседник ответил:

– Останутся инициативность, решительность и острый аналитический ум. Еще самообладание, которому вы так завидуете.

– Он выскочка!

Констанс удивленно моргнула.

А Карсон продолжал свою речь с такой ненавистью, что она была поражена, откуда в человеке столько злости.

– Меня просто бесит, что ему все так легко дается.

– Не так-то легко. Взять хотя бы его необычное происхождение.

– Да, я знаю. Хоть он и незаконнорожденный, но все равно остается сыном старого Филиппа Дрейка. Когда старик погиб в автокатастрофе, он считался одним из самых богатых людей в Австралии. И еще я знаю, что, не считая небольшого содержания жене, Дрейк все завещал Сиднею.

– Да, Кэтлин Грин, мать Сиднея, позаботилась об этом. Однажды я видел ее. Тогда ей было уже под пятьдесят, но, уверяю вас, это была очень интересная женщина. Господи, в ней было все, что ищет в женщине любой мужчина. Неудивительно, что она окрутила Филиппа Дрейка. Она всем своим существом излучала чувственность, но при этом была очень достойной женщиной. Ум, внешность, характер, одаренность – все было у нее. И еще высокий класс. Филипп Дрейк был жестким человеком, прагматичным, прекрасным бизнесменом, но интересной личностью его вряд ли можно было назвать. Она, видимо, связалась с ним из-за денег.

– Но ей так и не удалось развести его с женой и добиться официального признания сына, – ехидно вставил Карсон.

– Не знаю, пыталась ли она. Мне показалось, что она чрезвычайно довольна своей жизнью. Как бы там ни было, она не сомневалась в своей власти над Дрейком. А Сидней был, хоть и незаконным, но единственным сыном и, следовательно, наследником Филиппа.

– Я бы не возражал против такого детства. От язвительного тона Карсона Констанс похолодела. Она отодвинулась чуть-чуть в сторону. Ей не хотелось больше их слушать, но она не смогла бы уйти незаметно.

– Будет вам, посмотрите на это по-другому. Вы большим трудом достигли определенных высот, и вас ценят за это.

– Да, карабкался вверх как обезьяна, – горько отозвался Карсон. – И теперь все говорят: «Кто бы мог подумать, что у такого дурака хватит на это ума?»

– Это похоже на комплекс неполноценности.

– Сдается мне, такой комплекс присущ тем, кто родился по другую сторону социальной границы, – ответил Карсон. – У меня просто приступ зависти, свойственной выходцам из низов. Но вот что я вам скажу. Я был бы счастлив, если бы смог отыскать на этом золотом мальчике хоть малейший кусочек грязи и стереть эту наглую ухмылку с его аристократической физиономии. Безупречных людей не бывает. Взять, к примеру, его происхождение. Двадцать лет назад незаконнорожденность была словно черная метка на человеке. Но он каким-то чудом убедил всех не обращать на это внимания. Да ладно, хватит о нем, нам пора.

Уже удаляясь, второй собеседник сказал:

– Вам надо как-то побороть эту неразумную неприязнь. Подумайте, Сидней делает головокружительную карьеру, а вы же не хотите оказаться в такой ситуации, когда будете вынуждены уйти с поста из-за того, что не сможете с ним работать.

Его спутник что-то сердито ответил, но слов она уже не разобрала. Констанс тревожно посмотрела на Сиднея, который шел по полю для гольфа. Неудивительно, что у него есть враг. Его сила, мужественность и властность вызывают естественное раздражение у не очень уверенных в себе людей. Но Констанс заинтриговало то, что он незаконнорожденный. Видимо, это причиняло ему немало страданий, хотя Сидней никогда не признался бы в этом. Ему не слишком понравилось бы, если бы он узнал, как его обсуждали эти люди. Судя по всему, Дрейк довольно замкнутый человек, который привык скрывать свои чувства.

Но какое ей до него дело? С физическим влечением ничего не поделаешь, но интересоваться этим человеком всерьез просто опасно. К тому же это может помешать работе.

Констанс направилась в офис. Эвелин, увидев ее, нахмурилась.

– Уже погуляла? – спросила она, взглянув на часы.

– Становится очень жарко. Есть для меня работа?

– Что ж, если хочешь, то да. Пришла куча бумаг, которые нужно напечатать. Это от какого-то журналиста, он, видимо, не мыслит и дня без строчки.

Вдвоем они справились с бумагами за час.

– Спасибо, Констанс, ты меня очень выручила, – сказала Эвелин. – А что делает твоя делегация?

– Опять играют в гольф.

– Везет же людям, – вздохнув, проговорила Эвелин. – А мне нужно устроить праздник для Агнес. Ей сегодня исполнилось восемь лет.

– Но если сегодня день рождения у ребенка, то почему ты на работе? Почему тебя не подменила Тина? – спросила она. Тина была временной сотрудницей, которая иногда заменяла в офисе Эвелин.

– Позвонила и сказала, что заболела, а больше мне позвать некого. – Эвелин потянулась, положив ладони на поясницу. – Но ничего, у меня осталось дел не больше чем на час, а Агнес пока у Саранны. Кажется, теперь она готова быть с кем угодно, лишь бы не со мной.

Зазвонил телефон. Эвелин сняла трубку и тут же передала ее Констанс, прошептав:

– Он, кажется, в бешенстве.

Это был Сидней. Видимо, партия в гольф закончилась. Констанс не показалось, что он очень рассержен, но его голос звучал требовательно.

– Пожалуйста, поднимитесь в мой номер, – сказал он и повесил трубку.

– Да, чудесный денек, – заметила Констанс, когда повесила трубку.

– Проблемы?

Она пожала плечами.

– Надеюсь, что нет.

Нахмурив брови, он стоял у окна и смотрел на гладко подстриженный газон. В руках у него были два листка бумаги.

Когда Констанс постучала в уже открытую дверь, Дрейк резко обернулся и посмотрел на нее внимательно.

– А, это вы Констанс, – сказал он таким тоном, точно не ждал ее появления. – У меня для вас работа. Надо перевести письмо. – Он был с ней официален. Ничто не напоминало того человека, который гулял с ней прошлой ночью и держал за руку.

Констанс была рада. Так гораздо спокойнее. И чем быстрее она справится с работой, тем быстрее уйдет отсюда.

Документ оказался ответным письмом японского промышленника. Констанс стало интересно, знает ли этот японец о происхождении Сиднея.

Наверное, это никого не интересует. Даже самое строгое светское общество открыло бы свои двери Сиднею Дрейку за его собственные заслуги.

Интересным было то, что Сидней, будучи дипломатом, не должен участвовать в коммерческих предприятиях. Может, Тиму Карсону и удастся найти ту грязь, о которой он мечтает. Выдернув листок из-под каретки пишущей машинки, Констанс передала его Сиднею.

– В чем дело?

Она подняла на него удивленные глаза.

– Ни в чем.

– Вы, видимо, получили удовольствие, подслушивая чужую болтовню?

Краска бросилась ей в лицо, но она спокойно ответила:

– Ни малейшего.

– Думаю, на меня вылили кучу грязи.

– Вас ненавидят все коллеги?

Его зубы блеснули в невеселой улыбке.

– Карсон точно ненавидит.

– Наверное, вам просто трудно найти с ним общий язык, – уклончиво сказала Констанс. – Иногда так бывает.

– Вы просто сама тактичность, – глядя ей в глаза, с насмешкой в голосе произнес Дрейк.

– Это часть моей работы, – отпарировала она, вздернув подбородок. – И вам это хорошо известно. Уверена, прежде чем нанять меня, вы внимательно изучили мое досье.

Он принял вызов с легкой улыбкой.

– У вас на удивление безупречное прошлое. Но далеко не безупречные родители, подумала она.

– Я еще не встречала людей с совершенно безупречным прошлым, – небрежно заметила она и улыбнулась. – Я вам еще нужна?

– Нет, спасибо. – Он занялся своими бумагами, не обращая внимания на нее. – Пожалуйста, закройте за собой дверь, – рассеянно попросил он.

Констанс выполнила его просьбу. И тут же в коридоре лицом к лицу столкнулась с Тимом Карсоном. Он остановился, пристально и удивленно посмотрев на нее. Она понимала, что у нее смущенный вид. Всему виной подслушанный разговор и то, что они с Дрейком только что говорили о Карсоне.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал он, переводя взгляд с Констанс на дверь. – Прошу прощения, что появился не вовремя.

Констанс почувствовала, что краснеет. Она не стала опускаться до объяснений. Напротив, улыбнулась и вежливо сказала:

– Уверена, ваше появление не может быть несвоевременным, сэр. Вы хотите видеть мистера Дрейка? Он у себя.

– Нет-нет, – быстро ответил Карсон, окинул Констанс взглядом и рассмеялся.

Дверь за ее спиной открылась. Послышался раздраженный голос Сиднея:

– Кто хочет меня видеть?

– Здесь мистер Карсон. Он, видимо, направлялся к вам, – пояснила Констанс, чувствуя, как накаляется атмосфера.

Карсон невнятно проговорил:

– Я как раз шел к министру, когда мисс…

МММ…

– Маккинон, – подсказала Констанс.

– Да, когда мисс Маккинон вышла из вашего номера.

Сидней поднял брови. Он посмотрел на Констанс, что-то вспыхнуло в его светлых глазах, и она вздрогнула. Он тут же перевел взгляд на Карсона.

– Вы хотели поговорить со мной?

– Нет, вовсе нет.

– Тогда, возможно, – с ледяной вежливостью сказал Сидней, – вы с мисс Маккинон продолжите беседу где-нибудь в другом месте?

Глаза Карсона блеснули. Констанс даже посочувствовала ему в этот момент. Он был явно растерян, как и она минуту назад, когда ей предложили покинуть номер.

– Мне нужно идти, – сказала она и сочувственно улыбнулась Карсону.

Держась очень прямо и приподняв голову, Констанс направилась к лестнице.

Тут ее окликнул Карсон.

– Подождите, я спущусь вниз с вами. Ей меньше всего хотелось находиться в обществе Карсона, но она решила этого не показывать. Поэтому она замедлила шаг и заставила себя улыбнуться, когда он нагнал ее у лестницы. Взгляд Карсона задержался на ее лице слишком долго.

– Интересное старинное здание, не правда ли? – сказала она.

– По-моему, очень неудобное. Взять хотя бы то, что здесь нет лифтов. Хотя, наверное, некоторым такие вещи нравятся.

– Да, и мне тоже. Я очень люблю здесь работать.

– Вы часто бываете в этом отеле?

– Бываю периодически.

– А где вы жили в Австралии до того, как уехали, разбив своим отъездом тысячу сердец?

– В Таунсвилле, – ответила она.

– Тогда, наверное, у нас есть общие знакомые, – сказал Карсон и, когда Констанс, опешив, посмотрела на него, ехидно улыбнулся. – У меня есть родственники в Таунсвилле. Их фамилия Сперроу. Вы с ними знакомы? Нет, наверное? Не нужно удивленных взглядов. Вы же знаете, мы, австралийцы, доводимся друг другу либо родственниками, либо соседями. Вы из семьи дипломатов, Констанс?

– Нет, – как можно спокойней ответила она, на самом деле далеко не уверенная, что это ей удалось.

– Значит, мне это показалось.

– Почему вы так решили?

– Кажется, кто-то говорил, что ему знакомо ваше лицо. Хотя, возможно, это ему просто показалось из-за того, что вы австралийка. Хотя вообще-то не многие австралийские женщины похожи на вас, к сожалению!

Ей были неприятны его тяжеловесные комплименты, но из вежливости она улыбнулась.

– Куда вы направляетесь?

– В бизнес-центр, мистер Карсон. Меня ждет работа.

– Вот как. А я думал, мы можем пойти вместе выпить.

Значит, он и дальше собирается ее допрашивать.

– Простите, но нам не разрешено пить с гостями.

Карсон был явно разочарован таким ответом.

– Кажется, на Сиднея Дрейка запрет не распространяется, – не удержался от ехидного замечания он.

Констанс удивленно подняла брови.

– А если такое и случается, – мягко сказала она, – то только тогда, когда мы получаем распоряжение начальства.

– Понятно, – с двусмысленной улыбкой сказал он. – Сегодня вечером вы работаете?

– Да.

– Тогда увидимся за ужином.

– Конечно. До встречи, мистер Карсон.

Его навязчивость пугала Констанс. Что нужно этому человеку? Тогда, на поле для гольфа, его неприязнь к Дрейку показалась ей беспочвенной, немного наивной. Теперь же она поняла, что здесь дело серьезнее.

Но почему Сидней так разозлился, когда увидел ее и Карсона беседующими в коридоре? Весь день она мысленно возвращалась к этому вопросу, но так и не могла найти ответ, Хозяин отеля умудрился отыскать где-то рапиры и два тяжелых самурайских меча, продемонстрировав необычайную заботу о гостях. Министры направились в спортивный зал, чтобы провести время в поединке. Немного рисуясь своим умением и пытаясь научиться новым приемам у соперника, они остались, кажется, довольны собой и друг другом. Констанс не отводила от них взгляда, так как, несмотря на прекрасное знание японского, из разговора министров она почерпнула немало нового. И ничто не доставляло ей такого удовольствия, как совершенствование собственного мастерства.

Когда поединок кончился и Констанс вышла из спортивного зала, к ней подошел человек из службы безопасности австралийской делегации – мужчина средних лет с невыразительной внешностью и пронзительным взглядом.

– Меня не оставляет мысль, что я вас знаю, сказал он. – Мы раньше не встречались? По спине у нее холодком пробежал страх.

– Не думаю, хотя это и не исключено. Я часто бываю на подобных мероприятиях, хотя по большей части работаю с бизнесменами.

– Вы работаете для ООН?

– Раньше работала, но теперь уже нет. Он нахмурился.

– Наверное, та работа оплачивалась гораздо лучше, чем временная?

– Зато здесь больше разнообразия, – беззаботно ответила Констанс. – А я люблю путешествовать.

Не сводя глаз с ее лица, он понимающе кивнул. Констанс не знала, намеренно он пытается испугать ее или это его обычная манера общения.

– Наверное, там я вас и видел, – не очень убежденно проговорил он. – Хотя мне кажется, что я знаю вас по фотографии, Констанс пожала плечами.

– Возможно, вы видели мою фотографию на каком-нибудь пропуске. – Невероятно, но ей удалось выдавить смешок. – Хотя, с другой стороны, вы наверняка видели мое досье, которое составил Говард Форсайт. У него досье на каждого. Уверена, в моем фотографии разных лет.

Говард Форсайт был начальником службы безопасности курорта.

– Да, наверное, там я вас и видел. Констанс с облегчением заметила, что министры возвращаются.

– Они пришли, – сказала она и прибавила:

– Я боялась, что у кого-нибудь из них будет сердечный приступ после таких упражнений.

Он тут же отвел глаза.

– Даже не думайте об этом.

Несколько часов спустя в фойе Констанс снова увидела этого человека. Он с серьезным видом что-то говорил Карсону. Констанс посторонилась, освобождая дорогу мистеру Маккуину, а Карсон поднял на нее глаза, и она поняла, что говорили именно о ней.

– Сегодня вечером вы нам больше не понадобитесь, – с улыбкой сказал ей министр. Он был не только политик, но и приятный человек. – Благодарю вас за хорошую работу. – Его улыбка стала шире. – Когда вы соглашались работать с нашей делегацией, вам наверняка и в голову не приходило, что вы столкнетесь с такой сложной темой, как японское оружие семнадцатого века.

– Конечно, – ответила Констанс, – но это было очень интересно.

Министр внимательно посмотрел на нее.

– Правда? А я готов спорить, что вам было чертовски скучно. – Он осмотрелся вокруг и подозвал к себе Сиднея, стоящего неподалеку. – Сидней, почему бы вам не пригласить мисс Маккинон на ужин? – предложил министр. – Идти спать ей еще рано.

– О, не стоит…

– С большим удовольствием, – учтиво перебил ее Дрейк. – Мисс Маккинон, вы не могли бы подождать немного? Мне нужно еще кое с кем переговорить.

Вежливая улыбка Маккуина заставила ее принять приглашение. Откуда было ему знать, что она чувствует всякий раз, когда видит Сиднея Дрейка?

Когда Сидней отошел, она обратилась к министру:

– Сегодня я работаю, мистер Маккуин.

– Но вы нам не понадобитесь. – Посмотрев вслед высокой, подтянутой фигуре Сиднея, министр заметил:

– Этот человек далеко пойдет. У него прекрасное будущее, по меньшей мере посол. И я не удивлюсь, если когда-нибудь услышу его речь в ООН.

– Я тоже, – пробормотала Констанс, не зная, что сказать.

– В Оксфорде он получал повышенную стипендию, а теперь у него степень по философии, он прекрасный спортсмен и прирожденный лидер. Да, таким принадлежит мир.

Констанс вежливо сказала:

– Это прекрасно.

Разумеется, мир принадлежал таким, как он. Только дети очень богатых людей обладают уверенностью, что все получат на подносе.

Рассеянный взгляд Маккуина снова остановился на ней.

– И, наверное, он очень привлекателен для женщин, хотя донжуаном его не назовешь.

Зачем он говорит ей все это? Она постаралась принять безразличный вид и спокойно сказала:

– Это было бы большим недостатком.

– Именно. – Маккуин посмотрел на подходившего к ним Сиднея. – Он очень умный человек, весь в отца.

Сидней услышал его последние слова и, как показалось Констанс, сравнение с отцом не вызвало у него восторга.

Сидней посмотрел на Констанс, его глаза сверкнули из-под полуопущенных ресниц. Она была поражена, когда поняла, что Дрейк в ярости.

– Идемте, – сказал он.

– Он посчитал, что мне нужно развлечься, но это совсем не так. Я не хочу вам навязываться.

– Но у нас нет выбора. Нам некоторым образом приказали поужинать вместе. Так что мы обязаны выполнить задание, ведь мы же с вами на службе. Нужно играть по правилам.

Он ни слова не сказал о том, что о навязчивости не может быть и речи, что он с удовольствием пригласит ее. Да, льстецом его не назовешь. Задетая, она бросила:

– Верится с трудом.

– Почему же?

– По моим наблюдениям, вы сами принимаете решения, а не предоставляете это делать за вас другим.

– Иногда да, – заявил он с самоуверенностью, которая поразила ее. – Я хочу быть среди тех, кто принимает решения.

– Тогда вам надо стать политиком. Он насмешливо отозвался:

– Кажется, о политиках вы невысокого мнения.

– Почему? Мистер Маккуин мне нравится.

– Это умнейший человек, который по-настоящему заботится о процветании своей страны, – бесстрастно согласился он. – Идемте, Констанс. Сначала выпьем, а потом поужинаем.

Констанс замялась, но соблазн был велик, и она поняла, что не может ему отказать.

Они были уже на лестнице, когда Сиднея окликнул тот самый сотрудник службы безопасности.

– Простите, можно вас на минутку? Мне нужно сказать вам два слова наедине.

Сидней нахмурился, но Констанс быстро сказала:

– Пожалуйста-пожалуйста, я вас подожду здесь.

Он коротко кивнул и прошел с тем человеком дальше по коридору. Констанс стала разглядывать антикварное панно на стене, стараясь подавить внутреннюю дрожь.

Она совсем не удивилась, когда услышала сзади голос Тима Карсона:

– Ах вот вы где, Констанс!

Как глупо! – подумала она, стараясь отнестись к Карсону без неприязни. Она с улыбкой обернулась.

Он посмотрел вначале на ее лицо, потом на руки, потом снова на лицо.

– Я хотел пригласить вас в ночной клуб, сказал он. – Нас собирается несколько человек. Решили проветриться. А раз вы сегодня не работаете, то…

Сидней покинул своего собеседника и быстро подошел к ним. Констанс сказала:

– Простите, я…

– Мисс Маккинон ужинает со мной, – пришел ей на помощь Сидней. Он улыбнулся Карсону с нарочитой вежливостью. – Тем не менее вам пришла в голову отличная мысль, Карсон. Может, мы присоединимся к вам попозже.

На мгновение Констанс показалось, что сейчас Карсон взорвется, но он сумел сдержаться и даже улыбнулся.

– Что ж, очень жаль. Всего хорошего! – И гордо удалился.

– Это было слишком грубо, – сказала Констанс, когда Сидней взял ее под локоть и повел вниз. – Вы же дипломат… И, значит, знаете, как себя вести.

– Не люблю браконьеров.

– Но он же не знал. К тому же мне не нравится, когда меня сравнивают с куропаткой или кроликом. Я не добыча.

– Разве? – с ледяной улыбкой ухмыльнулся он. – Нежная и мягкая, которая постоянно ускользает, потому что всегда начеку. – Дрейк помолчал и прибавил:

– У меня нет права советовать вам, но я на вашем месте держался бы подальше от Тима Карсона. Он никогда ничего не делает без собственной выгоды.

Констанс пожала плечами.

– Может, я ему просто понравилась, – холодно сказала она. – С некоторыми мужчинами это случается. Наверное, дело в том, что о рыжих ходят самые невероятные вымыслы.

– Разумеется, вы ему понравились, – небрежно ответил Сидней. – Тем не менее он настолько ненавидит меня, что это не будет иметь для него особого значения.

– Мне меньше всего хочется, – сказала она горячо, – быть втянутой в войну, которую вы ведете с таким рвением.

– Мечтаете о тихой жизни? – Судя по его тону, Дрейк не поверил ей. – Но мне сдается, что вы уже пережили больше бурь, чем обычно выпадает на долю женщины вашего возраста.