Текст книги "Змей-искуситель"

Автор книги: Дебора Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Разумеется, телефон разрывался от звонков. Звони‑ли из Белого дома по поручению президента страны, звонили члены семьи Джекобе из Чикаго и орда родст‑венников первой леди из Мэриленда. Все эти люди про‑сили позвать к телефону Эдди, огорчались, когда Дэвис отказывался ее будить, и говорили, что я несу ответст‑венность за ее благополучие.

– Во время сбора урожая у меня слишком много дел. И я пока еще ни разу не причинила неудобства ни одной президентской дочери! – наконец рявкнула я и доверила Мэри Мэй впредь самой отвечать на звонки.

Агент секретной службы США Люсиль, которая представилась полностью, как это было принято на Юге, – Люсиль Олсен, одна из двух дочерей семьи Олсен, фермеров из Миннеаполиса, штат Миннесо‑та, – охраняла парадную дверь моего дома. Охраняла! Эдди Джекобе требовалось защищать от террористов, преследователей, похитителей и одному богу известно от кого еще. Судя по всему, и от романа со студентом из Гарварда тоже. Я оглядела мой дом с ощущением пол‑ной беззащитности, словно земля могла подняться с клумб и, ринувшись в дом, снести входную дверь с мед‑ным дверным молотком в виде яблока.

У ворот маялись агенты секретной службы. Логан, огромный, похожий на быка, но мягкий и уступчивый со своими, защищал въезд на мою ферму. Его «стетсон» лежал на крыше патрульной машины, а в руке Логан держал пирог с яблоками. У нас с ним были одинаковые рыжевато‑каштановые волосы и зеленые глаза. У него было немного детское выражение лица, но крепкий ха‑рактер и острый ум. Высокий симпатичный Макгиллен, как и я.

– Не хотите пирожка, ребята? – приветливо поин‑тересовался он у агентов, но они не попались на эту удочку.

Нечего было беспокоиться о том, что Логан не усто‑ит под давлением, хотя он оказался весьма уязвимым перед чарами Люсиль. Когда Логан зашел в дом, чтобы представиться, они начали ходить кругами, словно на‑стороженные домашние кошки. Он поинтересовался калибром ее оружия и предложил пирог. Люсиль пока‑чала головой, но не спускала с него глаз. Логан тоже разглядывал ее. Он понятия не имел, как флиртовать с вооруженными женщинами. Мой брат, одинокий домо‑сед, никак не мог оправиться после потери своей юной любимой жены. Она умерла от рака всего через два года после свадьбы. Они познакомились, когда Логан слу‑жил в армии в Германии. Теперь он буквально молился на свою пятилетнюю дочку. В этом мы все были похожи.

Девочка была шестой Хаш Макгиллен. Мы звали ее Бэби Хаш.

Бэби Хаш сидела в патрульной машине у ворот и делала вид, что раскрашивает картинки в книжке‑раскрас‑ке, но на самом деле она не спускала глаз с агентов.

– Доброе утро, Бэби, – поздоровалась я, наклонив‑шись к открытому окну и пригладив ее темные волосы.

Она улыбнулась, подняла на меня глаза и позволила поцеловать себя в лоб.

– Привет, тетя Хаш.

– Я собираюсь отвести тебя в дом, чтобы ты попро‑бовала новый кекс с яблоками и корицей, который Лори собирается включить в новый каталог. А потом ты по‑смотришь фильм о Гарри Поттере или почитаешь книж‑ку. Кстати, я заказала для тебя всю серию книг о девоч‑ке‑детективе. – Бэби Хаш была владелицей розовой де‑вичьей спальни в моем доме. Я украсила ее специально для малышки – она жила у меня, когда Логан уезжал из города по делам. – И еще я могу поставить для тебя новую игру в компьютере, если захочешь.

Но это не сработало. Ее личико помрачнело.

– Тетя Хаш, я уже совсем взрослая, а ты со мной как с маленькой. Я должна остаться здесь и посмотреть, что происходит.

– Неужели это так интересно?

– Конечно. Люсиль выглядит как женщина‑борец, и я думаю, что она может бросить папу на землю при помощи какого‑нибудь приема.

– Дорогая, я подозреваю, что Люсиль справится даже с огромной гориллой, если понадобится.

Бэби Хаш вздохнула.

– Она наверняка сумеет побороть папочку. Когда они встретились, он только и мог, что смотреть на нее, открыв рот. – На личике Бэби Хаш появилось мечта‑тельное выражение. – Как ты думаешь, у нее есть ма‑ленькая девочка, с которой я могла бы поиграть? – Бэби так не хватало друзей и сестер.

– Не думаю, что она замужем и у нее есть дети, дорогая.

– Гм! – прокомментировал Логан.

Я отошла подальше от машины, так чтобы Бэби меня не слышала, и поинтересовалась:

– Как дела?

– Работники уже собрались и ждут тебя у ворот. Что будем делать, сестричка?

Я протянула ему коробку с пирогами.

– Впусти их во двор и накорми. Скажи им, что я встречусь с ними у главного амбара – у меня есть для них сообщение. Правду я им, разумеется, не скажу. Не сейчас. Сегодня мы откроем ферму как всегда, словно ничего не произошло.

– Есть одна проблема. – Логан кивком указал на агентов, стоически топтавшихся на другой стороне до‑роги. – Эти ребята сказали мне, что мы не можем от‑крыть ворота. Они просто‑напросто не позволят нам это сделать.

У меня кровь застыла в жилах.

– Ты шутишь?

– Приказ Люсиль.

Логан поставил поднос с пирогами на столб ворот. Агенты потянули носами воздух, пропитанный запахом только что испеченных пирогов, но не двинулись с места.

– Крутые ребята, – сухо прокомментировал мой брат. – Сестричка, они пока ведут себя прилично. Но скоро они нас сметут. – Логан замялся и мрачно по‑смотрел на меня. – Впрочем, меня не это беспокоит. Мне не нравится, что посторонние начнут совать нос в наши дела.

– Если мы не откроем ворота сегодня, завтра весь округ будет знать, что у нас что‑то случилось. Будет много разговоров и вопросов.

В этом‑то все и дело! Мне казалось, что сердце бьется у меня в горле. Наконец я решилась.

– Вернусь через десять минут, – пообещала я. – И приведу Люсиль.

– Откройте ворота! – приказала я.

– Нет, миссис Тэкери, я не могу.

Люсиль встала между нами и воротами и отказыва‑лась сдвинуться с места. Логан держал в руке ключ от замка.

– Да ладно, Люси, – сказал он, улыбнувшись.

Его голос прозвучал так мягко, что заставил бы рас‑таять даже айсберг. Утреннее солнце играло на крыше его машины. Бэби Хаш во все глаза смотрела на нас. Агенты двинулись было в нашу сторону, но мы с Логаном мрачно посмотрели на них, и они остановились. Тогда Логан снова нежно взглянул на Люсиль.

– Агент Олсен, вы представляете собой чертовски привлекательную баррикаду, но все‑таки отойдите в сторону.

Люсиль проигнорировала его слова и повернулась ко мне.

– Неужели вы не понимаете, что нельзя допустить толпу народа туда, где находится член президентской семьи? Толпа непредсказуема, она не поддается кон‑тролю. Я не могу позволить открыть ворота, пока не по‑говорю с моим начальством и родителями Эдди. Я уже сообщила им о сложившейся ситуации. Нам необходи‑мо дождаться, пока они свяжутся с нами.

– Эдди спит глубоким сном в моем доме, это абсо‑лютно безопасно. Никто, кроме нас, не знает, что она там. И никто посторонний об этом не узнает.

– Эта проблема будет скоро решена. Отложите от‑крытие хотя бы до второй половины дня.

– Это невозможно.

– Тогда я не сойду с места.

Логан вздохнул.

– Я не уверен, что имею полномочия арестовать вас, агент Олсен, но я надеюсь, что вы не подадите жалобу, если я начну вас щекотать.

– Если вы это сделаете, то ваш значок окажется со‑всем не на подобающем месте, шериф!

На Логана эти слова определенно произвели впечат‑ление. Я хотела было вмешаться, но в этот момент за‑звонил сотовый телефон у меня на поясе. Я поднесла его к уху.

– «Ферма Хаш».

– Звонок из Белого дома, – сообщил женский го‑лос. – С вами будет говорить первая леди. Пожалуйста, подождите.

Я прижала телефон покрепче к уху, не успев поду‑мать, кто, зачем, почему. Никаких нервов. Торнадо на‑стиг нас.

– Твое желание исполнилось, Люсиль. Это Эдвина. «Держи себя в руках», – одними губами попросил Логан, а Люсиль сразу напряглась.

– Пожалуйста, не называйте ее так, миссис Тэкери. Это всего лишь совет, но вам лучше его послушаться. Всегда обращайтесь к ней «миссис Джекобе» или «мэм».

Я не успела сказать, что тогда и она должна так же обращаться ко мне. Звонкий, женский голос – аристо‑кратичный, с акцентом Восточного побережья – хлы‑нул мне в ухо.

– С кем я говорю? – требовательно поинтересова‑лась Эдвина.

– Это Хаш Макгиллен Тэкери.

– Саш, говорит Эдвина Хэбершем Джекобс. Я звоню из Англии, поэтому слушайте меня внимательно. Осталось всего пять минут до моего выступления перед пар‑ламентом…

– Что ж, тогда говорите быстрее.

Молчание. Я сразу же дала понять, что на ее добрую волю мне наплевать.

– Хорошо, Саш.

– Хаш.

– Что вы сказали?.. Ладно, черт с ней.

– С вашей дочерью все в порядке. Даю вам слово.

– Надеюсь на это. Секретная служба уверила меня, что она в безопасности, но это не благодаря вам и ваше‑му сыну.

– Подождите‑ка…

– Насколько я поняла, вы отказались с ними со‑трудничать.

– Учитывая все обстоятельства, я проявила самые высокие гражданские качества!

Я услышала шуршание бумаги.

– Насколько я понимаю, у вас небольшой семей‑ный бизнес? Какая‑то ферма?

У меня перехватило дыхание.

– Вы… собрали обо мне сведения?

Она не обратила на мои слова никакого внимания.

– Я хочу, чтобы вы меня выслушали. Я понимаю, случившееся кажется очень странным вам и вашим род‑ственникам с фермы. И я первая готова признать, что моя дочь обязана перед вами извиниться за то, что втя‑нула вашего сына Юэлла…

– Дэвиса, – машинально поправила я. – Его зовут Юэлл Дэвис, но мы называем его Дэвис. Так вы собра‑ли сведения обо мне…

Голос первой леди зазвучал резко:

– Миссис Тэкери, вне всякого сомнения, ваш Дэвис замечательный молодой человек. Но он напрасно воз‑лагает надежды на то, что, впутавшись в жизнь моей до‑чери…

– Вот оно что! Давайте вернемся немного назад. Вы шпионили за моим сыном, а теперь шпионите за мной. Верно я вас поняла? И вы еще имеете наглость критико‑вать нас?

– Миссис Тэкери, я не намерена обсуждать с вами мои личные проблемы. Но позвольте мне сказать вам, что я имею полное право собирать информацию о не‑знакомых мне людях, которые окружают моего ребенка. Надеюсь, вы способны понять, каково ее положение в обществе. Моя дочь – разумная и ответственная моло‑дая женщина, но она находится под большим давлени‑ем, поэтому ее очень легко эксплуатировать.

Моя кровь закипела от гнева и страха. Я словно вхо‑дила босиком в темный пруд, зная заранее, что ядови‑тая змея может укусить меня в любую минуту.

– Итак, вы решили, что мой сын – этакий деревен‑ский Ромео, который изо всех сил лезет наверх и поэ‑тому уговорил вашу дочь сбежать с ним вместе из кол‑леджа?

– Нет, что вы! – Эдвина несколько смутилась. – Я только говорю, что продолжение этого летнего рома‑на следует отложить…

– Вас просто бесит, что дочь ничего вам не расска‑зала! Я тоже ничего не знала об этом романе, но я хотя бы не шпионила за сыном, чтобы все выяснить!

– Я не шпионила за дочерью и тем более не шпио‑нила, как вы выразились, за вами. О вас я выяснила лишь то, что известно всем. А что касается моей доче‑ри… Надеюсь, вы понимаете, что положение нашей семьи накладывает на каждого из нас определенные обязательства. Целая команда профессионалов отсле‑живает каждый шаг моей дочери. Ради ее же блага. Ее теперешнее поведение – это всего лишь досадное от‑клонение, и я стараюсь защитить ее всеми возможными способами.

– Несколько поздно, если учесть, что она добралась с Восточного побережья до моей Долины. В данный мо‑мент она вместе с моим сыном отклоняется в моем доме.

– Саш, у вас, судя по всему, было трудное утро. Я уве‑рена, что обычно вы ведете спокойную тихую жизнь, и я обещаю вам, что и президент, и я поможем вам и ваше‑му сыну как можно быстрее вернуться к привычному распорядку.

– Замечательно, миссис Джекобс. Раз вы проявляе‑те такую снисходительность ко мне и моему распоряд‑ку, то я передаю трубку агенту Олсен. Люсиль. Мы уже успели полюбить ее. Так что я передам ей трубку, а вы соблаговолите приказать ей открыть ворота моей фермы, чтобы мы могли наконец начать собирать урожай. Ведь вы и президент продолжаете заниматься государствен‑ными делами, несмотря ни на что, и я тоже хотела бы заняться моими. Как только мы откроем ворота, я смогу долго и с удовольствием поговорить с вами о наших детях. Договорились? Просто прикажите Люсиль от‑крыть ворота.

И снова молчание. Но я услышала ее дыхание.

– Саш, – медленно произнесла она. – Если бы я захотела, то всю вашу землю прямо сейчас обнесли бы высокой стеной и выставили кордон из полиции и воен‑ных, словно это ядерный объект. Но вместо этого я делаю все, чтобы ваша жизнь не была нарушена и мы могли оставить этот эпизод позади. Никто не должен узнать об этой эскападе. Вы согласны, Саш?

Я с шумом выдохнула воздух.

– Эдвина, – громко и отчетливо произнесла я, – либо вы прикажете Люсиль открыть ворота, либо я не‑медленно звоню в Си‑эн‑эн.

Люсиль сморщилась и замахала на меня руками. «Миссис Джекобс! – одними губами подсказала она мне. – Не Эдвина. Никаких имен. Это протокол».

– Успокойтесь, Саш, незачем вмешивать СМИ…

– Эдвина, скажите об этом Люсиль. – Я протянула ей трубку. – Эдвина хочет поговорить с вами.

Агент секретной службы переводила глаза с меня на телефон с таким видом, будто аппарат находился под напряжением. Наконец она взяла его и поднесла к уху.

– Миссис Джекобс? С точки зрения миссис Тэкери, все сводится к ее воротам. Мне очень жаль… – Ее голос оборвался. Она замолчала, и я смогла услышать жужжа‑ние голоса Эдвины Джекобс. Люсиль кивнула, прикры‑ла микрофон рукой и обратилась ко мне: – Если я от‑крою ворота, вы позволите мне расставить моих людей вокруг вашего дома, пока Эдди не уедет отсюда?

– Да. –Я была готова на все, только бы разрешить эту ситуацию.

Люсиль снова заговорила с Эдвиной:

– Мы обо всем договорились. Я согласую это с моим начальством, мэм. Да, мэм. Конечно, мэм. –Люсиль вернула мне телефон: – Миссис Джекобс хочет погово‑рить с вами, миссис Тэкери.

Я поднесла телефон к уху:

– Эдвина, огромное вам спасибо. Мне бы очень не хотелось, чтобы ваша дочь и мой сын стали предметом сплетен. Так что вам не о чем волноваться.

– Мне наплевать на ваши намерения. Я забираю свою дочь. – Голосом Эдвины Джекобс можно было ре‑зать скалы. – И запомните: если из‑за вас хотя бы одно слово просочится в прессу, если Эдди будет причинен хоть какой‑нибудь вред, если с ее головы упадет хотя бы один волосок, я лично прослежу за тем, чтобы официальные органы не оставили камня на камне и от вашего бизнеса, и от вашей семьи. Другими словами, я уделаю вашу жизнь, жизнь вашего излишне амбициозного сынка и всего вашего клана сборщиков яблок! Ставлю вас в известность, что президент и я уже направили к вам че‑ловека, чтобы он вернул Эдди домой. – Она уже крича‑ла. – Это доверенный член нашей семьи! Он будет у вас через несколько часов! Вам лучше не попадаться ему под руку и выказать ему больше уважения, чем вы выка‑зали мне!

– Присылайте его. Буду рада познакомиться. А вы не суйте нос в мой бизнес, мою жизнь и жизнь моего сына. Иначе я приеду в Вашингтон и надеру вам задницу!

Молчание. Мы обе вдруг осознали, что делаем. Пер‑вая леди США и первая леди округа Чочино в своем самом первом разговоре опустились до уровня базарных торговок.

– Всего наилучшего, – быстро сказала я.

– Прощайте, – не сдалась Эдвина.

Я сунула телефон обратно в чехол на поясе. Мы с Логаном посмотрели друг на друга.

– Мне очень жаль, – пробормотала я.

– Тебя могли бы арестовать за то, что ты ей нагово‑рила, сестренка.

Люсиль печально кивнула:

– Миссис Тэкери, это федеральное преступление – угрожать первой леди. – Она помолчала. – Если бы я слышала ваши слова, я обязана была бы прореагиро‑вать.

– Спасибо. А теперь открывайте ворота. – Я поте‑ряла весь свой задор. Ничего другого нам не оставалось.

Я смотрела, как Люсиль отходит в сторону, и Логан открывает наши высокие, красивые, совершенно беспо‑лезные ворота. Мы широко распахнули их. Почти мгновенно агенты оказались рядом с машинами и заняли свои места. Они въехали на мою землю, словно не со‑мневались, что их не остановят. Я прижала руку к живо‑ту. Меня снова тошнило.

Мир не просто явился к моему порогу – он быстро заполнял мой дом, пуская корни в моей жизни и в жизни моего сына. И все‑таки я должна была собрать урожай, который вырастила, как это приходится делать всем нам, рано или поздно.

Начался сезон сбора яблок.

Мне оставалось только встречать свою судьбу – и убийцу, посланного Эдвиной.

Полковник Ник Якобек. Не слишком плохая карье‑ра: начал в двадцать с небольшим и закончил в тот мо‑мент, когда дядя баллотировался в президенты страны. Держаться приходилось еще более незаметно, чем я на‑учился за почти два десятилетия «особых операций» в других странах. А когда дядя Ал сел в кресло в Белом доме, мне пришлось вообще практически исчезнуть со сцены. Я получил весьма скромное пенсионное обеспе‑чение. Известность и тайна не лучшим образом сочета‑ются друг с другом. Но я научился справляться с этим.

Я был родственником президента, о котором обо‑жали говорить его политические противники. Хейвуд Кенни с завидной регулярностью вспоминал о проис‑шествии в Чикаго и о моей карьере в армии. Он награ‑дил меня прозвищем, по которому меня легко узнавали его читатели и слушатели национального радиошоу. Бе‑шеный пес Якобек. Это я. Живое доказательство того, что взгляды Ала на любой предмет, включая армию, пре‑ступность, наркотики, секс, семейные ценности, вос‑питание детей и международные отношения (можете выбрать по своему вкусу), могли быть проанализированы сквозь призму малоприятного семейного багажа. Этим багажом был я.

Не помогало даже то, что никто из окружения Ала никогда не приглашал меня сниматься вместе с его се‑мьей во время избирательной кампании, инаугурации и прочих событий его президентства. Не подумайте ниче‑го дурного: и Ал, и Эдвина не раз искренне просили меня сняться вместе с ними. Но я знал свое место, я по‑нимал, что могу повредить их имиджу в глазах общест‑венности. Они вели свою борьбу, а я вел свою.

Некоторые из врагов Ала периодически утверждали, что я погиб. Но только не Кенни. Для него я был куда большей ценностью живьем, но остальные уверяли, что я покинул грешную землю. Впрочем, здесь были вари‑анты: некоторые говорили, что я пропал без вести во время одной из нелегальных операций в Никарагуа, Бос‑нии, Ираке (делайте ваш выбор), и тогда Ал приказал найти меня во что бы то ни стало. За дело взялись (де‑лайте ваш выбор) армия, ЦРУ, ФБР или люди в черном, которые на самом деле управляют этой страной.

«Разыскивается живым или мертвым. Предъявите доказательства в любом случае».

Истина состояла в том, что после ухода из армии я так много переезжал с места на место, что иногда и сам не мог сразу сообразить, где живу и куда направляюсь. И все‑таки, отсчитывая перевороты, путчи, отступле‑ния, я старался не забыть, каким я был до того, как пер‑вый раз убил человека – тогда, в Чикаго. Это был пер‑вый раз. Ключевые слова.

Вы платили налоги, но не подозревали о том, что оплачиваете мой труд. Почти двадцать лет я учил наших друзей в разных странах, как убивать собственных со‑граждан. Я прикрывал их, когда они это делали, а иногда, когда требовалось, убивал их врагов в одном строю с ними. Повстанческие отряды, гражданские войны, секретные военные операции… Политики много болтали о «грязной работе», но я не думал об этом. Я делал свое дело. Я многих спас, но во сне ко мне приходили те, кого я спасти не смог. Старуха в крови на обочине доро‑ги в Сараево. Маленький мертвый мальчик в пустыне с оторванными ногами. Нищая семья, тащившая скуд‑ные пожитки на плечах в Афганистане. К тому времени, как я вышел в отставку, у меня не было ничего, кроме воспоминаний, и я не знал, где мое место.

Так что, вероятно, мне некуда было идти.

Я привык к тому, что нужен людям, но не нравлюсь им, пусть это и не имело большого значения. Меня не любили не потому, что кому‑то казался несимпатич‑ным звук моего голоса или мой вид во сне. Просто я ни‑когда не становился центром чьей‑нибудь жизни. Думаю, я даже не знал, что это такое. Иногда мне казалось, что я еще способен обрести себя. Но чуда не происходило.

А потом мне позвонил старина Билл Снайдерман. В то время я был в Техасе, учил приемам рукопашного боя офицеров из одной южноамериканской страны, ко‑торую называть не буду. Это были хорошие деньги для отставника. Всего‑то и требовалось – научить людей убивать. И тут этот телефонный звонок.

– Мне неприятно это говорить, но ты нужен прези‑денту и первой леди, – объявил Билл. – Эдди попала в переделку.

– Еду, – ответил я.

Глава 9

К середине дня более двух тысяч покупателей тол‑пились вокруг амбаров и павильонов, и ни один из них не подозревал, что дочь президента США прячется в моем доме. Почти три десятка Макгилленов и Тэкери, также ни о чем не знавшие, работали, не жалея сил, чтобы обслужить покупателей. Логан разбирался с машинами у ворот, а Люсиль присматривала за подъездной доро‑гой к дому. Местная радиостанция из Далиримпла вела прямой репортаж о первом дне сбора урожая на «Ферме Хаш» из будки над толпой. Человек, о котором говорила Эдвина Джекобс, так и не появился.

Эдди тем временем спала в кровати моего сына. Она была полностью одета, но все‑таки…

Дэвис мерил шагами коридор перед дверью. Я стоя‑ла в стороне и наблюдала за ним.

– Ну и где этот знаменитый президентский косто‑лом? – наконец не выдержала я. – Если бы она была моей дочерью, я уже давно была бы здесь, а у тебя были бы серьезные неприятности.

– Ее родители не могут просто так взять и все бро‑сить, чтобы справиться с семейным кризисом. Эдди это понимает. Честно говоря, именно на это она и рассчи‑тывала. Она хотела, чтобы ее оставили в покое. Она хочет жить обычной жизнью. Даже если ее родители руково‑дят страной.

– Только не забывай, что я должна руководить этой фермой. Пусть это не вся страна, но для меня и боль‑шинства наших родственников это целый мир.

– Я знаю.

Я подошла к лестнице и остановилась.

– Подумай хорошенько о том, как твои решения повлияют на живущих рядом с нами людей. Ты должен быть готов взять на себя ответственность, когда сюда приедет родственник Эдди.

– Я мужчина, – спокойно ответил мой сын. – Я обо всем позабочусь.

Он говорил так уверенно! Он даже не представлял, насколько я тревожусь за него и его благополучие. Гос‑поди, неужели мой сын и в самом деле взрослый мужик?.. Я торопливо спустилась по лестнице, молотя кулаком по резным деревянным перилам с узором из цветков яб‑лони.

– Давай же, поторапливайся! – вслух обратилась я к неизвестному мужчине, который ехал на мою ферму, чтобы добавить мне хлопот. – Выходи на бой!

– Полковник Якобек!

– Да? – Я поднял голову от карты с изображением гор Джорджии. Клерк из Белого дома, который встре‑тил меня в аэропорту Колорадо, стоял возле моего крес‑ла и протягивал мне внушительных размеров папку. Мы находились в салоне частного самолета где‑то над Сред‑ним Западом.

– Первая леди сказала, что вы должны кое‑что уз‑нать об истории семьи Тэкери.

Я нахмурился, взял папку, открыл и увидел боль‑шую цветную фотографию высокой зеленоглазой жен‑щины в сшитом на заказ синем деловом костюме. Юбка чуть ниже колен. Перламутровые пуговицы. Выглядит чопорно, но она чопорной не была. Ни она, ни я, ни моя реакция. Я вздохнул.

– Кто это?

– Мать Дэвиса Тэкери. Хаш. Это народное индей‑ское имя. Хаш Макгиллен Тэкери. Ее назвали в честь семейного сорта яблок. Они сами вывели этот сорт. На‑зывается «сладкая хаш».

Хаш Макгиллен Тэкери. Сладкая Хаш. Названа в честь яблока. Господи боже мой! Мать взрослого парня, студента Гарварда, и глава небольшой семейной импе‑рии. Сколько же ей лет? Я пролистал несколько страниц. Всего сорок. Рано начала. Я снова посмотрел на удивительные зеленые глаза, классические черты лица и во‑лосы цвета темной бронзы. Этот оттенок напомнил мне полированное тиковое дерево в опиумной курильне. Она зачесывала их назад и собирала под тяжелую сереб‑ряную заколку, которая едва с ними справлялась. Кон‑сервативная юбка и строгий пиджак тоже плохо скры‑вали ее фигуру.

Клерк сел напротив меня, держа на коленях стопку листков с записями.

– Эта фотография была сделала в здании парламен‑та штата Джорджия в Атланте, сэр. Миссис Тэкери ра‑ботает в комитете губернатора по вопросам сельского хозяйства. Она представляет интересы садоводов, выра‑щивающих яблоки.

– У садоводов есть политические цели?

– У всех есть политические цели, сэр.

Хаш Тэкери стояла на снимке рядом с каким‑то толстым мужиком с мучнистым лицом, плохо подстри‑женными волосами и ярким галстуком. Он выглядел как торговец подержанными автомобилями, пытавшийся продать старый «Бьюик», а она выглядела так, будто ни‑чего покупать не собиралась.

– Миссис Тэкери также занималась лоббированием интересов Ассоциации садоводов штата, – продолжал клерк. – Она была президентом этой ассоциации в те‑чение пяти лет. Она член совета Национальной органи‑зации садоводов. И в своем родном городе Далиримпле она буквально контролирует и палату, и совет, и ко‑миссионеров округа. Большая часть местных чиновни‑ков – родственники. Ее младший брат служит шери‑фом. «Ферма Хаш» – это самый крупный работодатель в штате и самое привлекательное место для туристов‑одиночек.

Да, это не обычная фермерша с рядовыми запросами. Амбициозная женщина? Не она ли вдохновила сына на роман со знаменитой однокурсницей? Возможно…

Я пролистал цветной каталог с десятком печеных, консервированных, сушеных домашних яблочных про‑дуктов, которые можно было купить двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю круглый год, и остано‑вился на цветной фотографии Хаш Тэкери среди ее яб‑лонь и гор. Она стояла в вылинявших джинсах и мягком белом свитере, чуть расставив ноги, и держала в руках корзину с яблоками. Темно‑рыжие волнистые волосы рассыпались по плечам; сильные, с квадратными ногтя‑ми пальцы с любовью обнимали шершавые прутья кор‑зины. Она смотрела на мир немного мрачно, но при этом улыбалась. Я почувствовал ее улыбку, хотя мне от нее лучше не стало.

– Хаш Макгиллен Тэкери – своего рода легенда, сэр, – сказал клерк.

– Расскажите мне о ее мальчугане.

– Не сын, а само совершенство, сэр! – Я удивленно поднял бровь, а клерк кивнул: – Именно так, сэр.

Он протянул мне список достижений Юэлла Дэвиса Тэкери‑младшего. «Гений с американской фермы», – подумал я, изучая фотографию в ежегоднике Гарварда. На меня смотрел симпатичный парень с темными воло‑сами и спокойными зелеными глазами своей матери. То, что с ним будут проблемы, не вызывало сомнений.

– Расскажите мне о его отце, – попросил я.

– Местный герой.

– А обычные люди в семье есть?

– Сэр, я лишь сообщаю вам собранную информа‑цию. Факты.

– Информация – это не факты. Это занавеска на окно. – Я шумно выдохнул воздух. – Ладно. Выклады‑вайте все, что вы знаете о героическом отце Дэвиса Тэ‑кери.

– Дэвис‑старший или Большой Дэви, как называли его некоторые. Гонщик, бизнесмен, владел собственной командой автогонщиков, был партнером в компании по грузоперевозкам. Преданный отец, великолепный муж, верующий человек, опора местного общества. Его все любили. Его фанаты поставили ему памятник на горе, где он погиб. Он пытался поставить рекорд скорости при спуске с горы и разбился.

Погиб? Это заинтересовало меня больше, чем я готоб был признать.

– Значит, легендарная миссис Тэкери – вдова?

– Да, сэр, уже пять лет. Их с мужем считали велико‑лепной парой. – Клерк протянул мне вырезку из газе‑ты. – Это снимок ее мужа в местной газетенке, какие обычно выходят в маленьких городках. Называется «Далиримпл уикли ньюс».

«Дэви Тэкери снова получает титул чемпиона в гон‑ках вдоль реки в округе Чочино». Я смотрел на высоко‑I го улыбающегося темноволосого мужчину в заляпан‑ных грязью джинсах, стоявшего перед заляпанным гря‑зью седаном. Его сын, тогда худой подросток, обнимал отца за плечи и тоже улыбался. Позади теснилась толпа размахивающих руками фанатов. Хаш Тэкери нигде не было видно. Не приехала в тот раз? Вообще не разделя‑ла увлечения мужа? Я искал проблемы, уязвимые места, слабости. На что я надеялся?

Я снова взглянул на фотографию Хаш. Отличный муж, отличный сын, отличная история воплощения в жизнь исконной американской мечты. Сам я мог по‑хвастаться только яхтой, которую отдал внаем знако‑мой семье, квартирой в неблагополучном квартале Чи‑каго, в которой я не был много лет, и черепами койотов, хранившимися где‑то, где – я и сам забыл. Мне было сорок четыре года, шесть футов четыре дюйма роста, двести тридцать фунтов веса, на физиономии следы от юношеских угрей и дважды переломанный нос – один раз в Боснии, второй раз в Афганистане. И разумеется, у меня по‑прежнему не было мизинца на левой руке.

Так что я не годился для плаката «Исполнение аме‑риканской мечты». Детьми я не обзавелся и не могу ска‑зать, что мне хотелось их иметь. Но дети всегда видели меня насквозь, как видят кошки и собаки. Я ни разу не женился, но об этом не жалел ни минуты. Мне всегда нравился один тип женщин – я выбирал тех, кого тре‑бовалось защищать. Как правило, от самих себя.

Эдди, благодарение богу, считала меня кем‑то вроде Гаррисона Форда в фильме Тома Клэнси. Я иногда при‑сылал ей фотографии, где был запечатлен в смокинге рядом с послами и их светскими женами. Для Эдди я оставался героем, который спас ей жизнь, когда она была совсем крошкой, тем самым человеком, который по‑клялся сделать мир безопасным для нее.

Я снова посмотрел на фотографию Хаш Тэкери. Этой женщине не требовалась помощь, чтобы сделать ее мир безопасным. Я отложил снимок в сторону и на‑хмурился.

Подошел клерк.

– Первая леди полагает, что вас необходимо пред‑упредить: миссис Тэкери не идет на сотрудничество и ведет себя вызывающе…

– Попрошу детали.

– Миссис Тэкери вступила в конфронтацию с аген‑тами секретной службы, которые охраняют мисс Дже‑кобс, – пыталась не пропустить их на территорию фермы. Она также вступила в конфронтацию с первой леди. Она пригрозила обратиться к СМИ. Это был шан‑таж или, если хотите, угроза шантажа.

– И кто победил?

Клерк кашлянул.

– Миссис Тэкери.

Я взял фотографию Хаш Тэкери в саду и принялся изучать ее. Очень объективно. Во всяком случае, я старал‑ся. «Хорошо, что ты знаешь, как о себе позаботиться. От‑лично. Но меня присылают именно тогда, когда нужно кого‑то напугать. Прости, мне жаль, но ты испугаешься».

Я спустился по трапу самолета на резервной базе ВВС в Доббинсе, недалеко от Атланты. Помощник про‑тянул мне ключи от бежево‑зеленого вездехода с госу‑дарственными номерами.

– Мы подумали, что эта машина вам подойдет, сэр, – сказал он.

– Я же не собираюсь завоевывать чужие земли. Мне нужно просто проехать по горам.

– Но в долинах Аппалач до сих пор есть люди, кото‑рые готовы скормить чужака на завтрак свиньям, сэр.