Текст книги "Остров судьбы"

Автор книги: Дебора Плэтнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Конечно, некоторым людям, например Алисе и их младшему брату Дику – музыкальному гению и родителям – актрисе и ученому-математику, дано все, включая красоту. Но у семьи и в мыслях никогда не было, что Мелани не соответствует каким-то требованиям. Напротив, иногда все члены семьи перехлестывали в выражении чувств по отношению к Мелани, всегда давали понять, что она самая-самая любимая и особенная. Родители удочерили Мелани младенцем, и она стала своеобразным талисманом семьи, в которой вопреки врачебным прогнозам вскоре родилось двое детей – дочь, а потом сын.

– И больше никаких амбиций?

– Нет.

Мелли не сомневалась – Энтони надорвет живот от хохота, если узнает, что единственная ее мечта в жизни – стать женой и матерью. Любить людей – этим талантом господь Бог наделил девушку сполна, и это редкий дар.

Мелани, опустив глаза на документы, разложенные на столе, попыталась аккуратно выровнять листы, которые расплывались перед глазами бесформенными пятнами. Но в этот раз дело было не в очках – в глазах стояли слезы.

– И вы хотите, чтобы я подписал вот это?

– Что? О да! – Внезапно бумаги выскользнули из рук девушки и рассыпались веером.

Расстроенная невеселыми мыслями, девушка не сразу уловила сарказм. Но когда сосредоточилась, поняла – худшие опасения подтверждались и сейчас Кингстон объявит, что никогда и не собирался подписывать документы.

Глава третья

Четыре месяца назад Энтони Кингстон разрешил Джастину использовать свою землю в коммерческих целях, но по совету юриста сохранил право собственности до конца апреля. Джастина устраивало, что дата расчета откладывается, и он активно занялся спекуляциями на чужой земле. Заключив ряд выгодных сделок, Джастин все еще не стал владельцем земли, а неуловимый Кингстон ускользал от подписания контракта.

Энтони отменял встречи одну за другой, доводя Джастина до белого каления, а потом предложил Алисе явиться для заключения сделки на остров. Алиса растерялась, и Мелани, стараясь помочь, пришла к двум неутешительным выводам: во-первых, Энтони Кингстон – непримиримый враг, а во-вторых, ее мечты о замужестве и детях разбиваются вдребезги.

В течение нескольких минут был слышен только шелест бумаг. Сердце Мелани стучало так сильно, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Девушка ждала, что сейчас враг выдаст себя.

– Где подписывать? – Энтони потряс бумагами. – Здесь? Или здесь?

– Уф!.. Да.

Энтони наклонился, и девушка, еще не веря своим глазам, наблюдала, как он, отвинтив колпачок перьевой ручки, размашисто подписывается в нужных местах. Внимание привлек золотой перстень на безымянном пальце – змея обвилась вокруг трубки. Такую же виньетку Мелани видела на всех бланках фирмы Кингстона.

– Теперь вы.

Энтони отступил в сторону, и Мелани заняла его место. Тяжелый, гладкий корпус дорогой ручки сохранил тепло его руки. Мелани неловко взмахнула рукой, и на документе появилась огромная безобразная клякса. Энтони молча промокнул пятно.

– Сделка должна происходить при свидетелях. Я прав?

Не дожидаясь ответа, Кингстон подошел к двери и позвал:

– Джон!

Мужчина в темно-синем костюме вошел в комнату, бросил на Мелани только один взгляд, но девушка задрожала от вражды, с которой он смотрел. Джон в качестве свидетеля подмахнул документы, всем видом выражая неодобрение. Он был одновременно слугой, телохранителем и доверенным лицом.

– Это все? – раздраженно спросил он, выпрямившись и бросив ручку на стол.

– Спасибо, Джон. Обед готов? – Энтони, казалось, не обратил внимания на его чувства.

– В кухне, как приказывали, сэр. Но не ждите, что я буду вас обслуживать.

– Спасибо. Сами справимся.

Энтони повернулся к Мелани, которая, прищурившись, наблюдала за их перебранкой. Может, она все-таки ошиблась, думая, что этот человек замыслил недоброе.

– Между прочим, Джон – моя правая рука, – сказал Энтони неожиданно и, хотя знакомство несколько запоздало, добавил: – Джон, это Мелани.

Слуга что-то проворчал в ответ и едва заметно кивнул.

– Подожди, Джон. Мне кажется, Мелани забыла кое-что передать.

Девушка уставилась на мужчин бессмысленным, ничего не понимающим взглядом.

– Деньги, Мелани. Если вы не привезли наличные или чек, вся сделка стоит не больше бумаги, на которой записаны условия.

– О! – Мелани вспыхнула. Это так непрофессионально с ее стороны. Удивительно, что Кингстон еще раньше не спросил про деньги.

– Да, конечно, они со мной.

Девушка расстегнула одно из отделений портфеля. Там были сложены пачки банкнот по тысяче долларов в каждой, а также лист гербовой бумаги с подведенным балансом сделки.

Взвесив внушительную стопку в руке, Мелани собралась положить деньги на стол, но взгляд упал на текст соглашения, еще лежащий перед Кингстоном. На лице девушки явно отразились недоверие и испуг, потом – растерянность. Для него не составило труда сразу разгадать ее мысли. Медленно и подчеркнуто тщательно Энтони сложил листы, подровнял и протянул с легким поклоном девушке. Мелани засунула документы в портфель, защелкнув для надежности все замки, и только тогда отдала деньги.

Будто гора с плеч свалилось чувство ответственности, придавливавшее к земле последние сутки. Энтони небрежно передал деньги Джону, который рассовал их по карманам, ворча что-то под нос, и вышел из комнаты.

– Все очень необычно, – прокомментировала Мелани.

– А я и есть необычный человек.

Если это предупреждение, то оно запоздало: договор уже подписан.

– Вам не страшно было путешествовать с такой огромной суммой денег?

Разве можно передать, что она перенесла, когда, нервничая, что везет такую сумму, вела машину, а потом ночевала в мотеле с дверью, заставленной стульями.

– Да, очень страшно.

– Бедная Мелани, неудивительно, что вы так побледнели и напряглись.

Кингстон быстро провел большим пальцем по ее щеке, но Мелани показалось, будто ее пронзил электрический ток. Мужчина и женщина молча смотрели друг на друга.

Взгляд Энтони упал на полуоткрытый рот, нежную, усыпанную веснушками кожу в вырезе блузке, потом спустился к пышной груди, нервно вздымавшей тонкий шелк.

Что это со мной, думала Мелани, чувствуя дурноту и дрожь в коленях, потрясенная самым глубоким чувственным переживанием в своей жизни. Чтобы одним взглядом можно было раздеть и почти овладеть… Такого она никогда не испытывала.

– Пойдемте в кухню, – как ни в чем не бывало сказал Энтони. – Я знаю, что поможет вам расслабиться. – Он пропустил девушку вперед.

Мелани смутилась и испугалась, в то же время все чувства обострились до предела, как никогда раньше она ощущала себя женщиной. Замешкавшись в темной прихожей, она трепетала от сладкого ужаса, воображая, как сзади он ласкает ее тело голодным взглядом, представляя без одежды. Краска стыда залила лицо, но в сумраке, к счастью, мужчина не мог этого разглядеть.

Собравшись, девушка решила, что такие мысли – результат переутомления и волнения за время долгого пути. Энтони Кингстон не понравился ей, и дело даже не в физических изъянах. Наоборот, Энтони обладал обаянием, наверняка притягивающим прекраснейших женщин. Но жестокость, злопамятность и мстительность, которые Мелани чувствовала, отталкивали девушку.

Кухонька была небольшая, но уютная. Тут жили люди, любящие готовить. Современное кухонное оборудование контрастировало со старой деревянной мебелью – очевидно, что мистера Денежный мешок редко посещали деловые люди.

Стол был сервирован тонким фарфором, массивным столовым серебром и белоснежными салфетками. В воздухе витал острый запах горячего супа-пюре, почувствовав который Мелли поняла, насколько она проголодалась. Желудок сразу заныл от голода.

Обжигая пальцы, Энтони вынул из духовки румяные рогалики и подал к столу. Венцом кулинарного пира стала бутылка шампанского – безумно дорогого «Дом Периньон», которую хозяин открыл, несмотря на протесты девушки.

– Если я пью вино в середине дня, то сразу хочется спать.

Вытащив пробку, Энтони подошел к полке, на которой стояли два узких хрустальных бокала. Повернувшись спиной, он наполнил бокалы пенящейся жидкостью.

Суп показался удивительно вкусным голодной путешественнице. Мелани ела не торопясь, растягивая удовольствие.

Бокалы с золотистым шампанским стояли на столе, и девушка пригубила вино – что должно случиться, все равно произойдет. От судьбы не убежишь, подумала она.

– Вы раньше пробовали «Дом Периньон»? – спросил Энтони, усаживаясь напротив и с аппетитом набрасываясь на суп.

– Каждое утро я заливаю им кукурузные хлопья, – произнесла сухо Мелани.

– Приятно с вами завтракать каждое утро, хотя не каждый может себе позволить такие расходы. – Кингстон изобразил смущение.

«Вам нечего этого опасаться». Это ядовитое высказывание чуть не сорвалось с ее языка, но вместо подобного ответа девушка гордо заявила:

– Я плачу за себя сама.

К чему этот странный разговор? Мелани начала нервно выстукивать пальцами по столешнице.

– Не сомневаюсь, что вы платите за себя, несмотря на то что денежный мешок вашего жениха становится все толще. Джастин умеет получать выгодных партнеров.

Девушка просто задохнулась от негодования, а собеседник наклонился вперед и накрыл руку, выбивающую дробь по дереву, сильной ладонью, пребольно прижав ее бриллиантовое кольцо к поверхности стола.

При этом Кингстон спокойно говорил:

– Вы начали работать на Джастина сразу после окончания школы? Слишком много времени ему понадобилось, чтобы понять, что вы – женщина его мечты. Произошло это почему-то после того, как на вас свалились деньжата, ведь так? Интересно – вы вложили деньги в компанию по велению сердца или жених подсказал?

Больше всего Мелани хотелось расплакаться, но, собрав волю в кулак, она лишь возмутилась:

– Да как вы смеете считать, что Джастин женится на мне из-за денег? Он сделал мне предложение, когда о них никто и слыхом не слыхивал!

Наследство, полученное приемышем на двадцатитрехлетний день рождения, стало сюрпризом для всех. Родители Мелани отказались взять хотя бы шиллинг из этих денег и предоставили старшей дочери полное право распоряжаться ими по своему усмотрению. Так Мелани и поступила.

– Свадьба должна состояться в субботу, если не ошибаюсь? В ваш день рождения – двадцать пять лет, не так ли?

Глаза Мелани расширились от изумления. Девушка вырвала руку и в ярости стиснула кулаки, так что костяшки побелели. Кингстон слишком далеко зашел в исследовании ее семьи. Что он еще может знать? О Господи, молила Мелли, пусть эта пытка кончится!

– Да! – отрезала она.

Энтони не смутил лаконизм ответа. Откинувшись на спинку стула, он хладнокровно продолжал:

– Всего четыре дня – и прозвучит: «…пока смерть не разлучит вас…». Немудрено, что вы несколько… возбуждены в ожидании церемонии венчания! Удивляюсь, зачем вы поехали сюда. Или решили расслабиться – предсвадебное волнение и все такое?

Мелани вздернула подбородок и в упор посмотрела на собеседника. Зеленые глаза ее горели ненавистью. Медленным движением девушка подняла бокал и отпила большой глоток. Губы Энтони изогнулись в тонкой усмешке.

Все, достаточно, сыта по горло его издевками, игра зашла слишком далеко. Прикрыв глаза, Мелани осушила бокал. Напиток показался поистине божественным, словно она пила солнечный свет и тепло, ощущая восторг каждой клеточкой своего тела.

Все еще во власти блаженства, девушка взглянула сквозь ресницы. Энтони сосредоточенно наблюдал за ней.

– Не следует глотать «Дом Периньон» как простую воду!

Ну наконец-то нашлась другая тема для разговора!

– А я считала, что его пьют именно так! Потрясающий эффект! Налейте мне еще, – потребовала Мелани, протягивая бокал.

– Одного бокала вам вполне достаточно, – процедил Энтони сквозь зубы.

– Но мне понравилось. Я хочу еще, – настаивала она капризно, – только что вы уговаривали меня выпить, а теперь готовы спорить из-за лишнего глотка. Гарсон! Шампанского! – завопила девушка, размахивая бокалом над головой, чувствуя необычайную легкость.

– Немедленно поставьте бокал, пока не разбили, – приказал Энтони.

– Только если пообещаете наполнить его, – сощурилась девушка, наслаждаясь тем, что диктует правила игры.

Мгновение Кингстон молча наблюдал, как Мелани внезапно закачалась и начала медленно оседать на стуле.

– Обещаешь? – Девушка захихикала.

– Обещаю.

– «Коль обманешь еще раз…

– Мелани!

– …потеряешь правый глаз…» [1]1
  Детская считалка. (Прим. пер.)


[Закрыть] – Она осеклась на полуслове, прикрыла ладонью рот, лицо побледнело. – О Боже, Энтони, извини!

Безмозглая идиотка! Мелани была шокирована своей выходкой.

– О, Энтони! Не думай, я ничего такого не имела в виду, не знаю, что на меня нашло. – В голосе звучало искреннее раскаяние.

– Я понял, чего ты не имела в виду, – откликнулся он глухо.

– Я бы никогда не стала шутить над твоим несчастьем.

Мелани смотрела как побитая собака, глаза, увеличенные толстыми стеклами, казались огромными, как у совы.

– Знаю, – повторил Кингстон угрюмо, пытаясь подхватить бокал, который все же выскользнул из пальцев девушки и, ударившись о каменные плиты пола, брызнул во все стороны тысячей искрящихся осколков.

– Вдобавок разбила хрустальный бокал… – Мелани чуть не расплакалась, так жалко стало погубленную красоту. – Разреши, я куплю другой, взамен.

– Во всяком случае, придется заплатить за него, хотя это мелочь… Ты разбила несравненно больше… Возможно, наступило время расплатиться сполна за все. – Это было похоже на рык разъяренного зверя.

Мелани продолжала сползать все ниже и ниже, пока не ударилась щекой о край стола. Энтони подхватил девушку, и она бессильно повисла на нем, голова лежала на плече, руки болтались как плети.

– Ты уронила очки. – Голос доходил до сознания девушки откуда-то издалека, еле слышно. Мысли смешались и растекались, как жидкий мед.

– Почему я не могу пошевелить руками? Что со мной? – жалобно пробормотала Мелли.

– Возможно, ты напилась.

Девушке показалось, будто ее подхватывает волна и возносит на гребень, и она вскрикнула, испугавшись, что ударится о низкий потолок.

– Не может быть, я никогда не пьянею. – Качка продолжалась, но удивительно – Мелани чувствовала себя уютно, не то что на катере.

Внезапно ошеломила догадка – ее несли на руках. Забытое ощущение напомнило детство: как отец относил ее сонную в кровать. Хотелось бы еще вернуть ощущение безопасности и надежности, которое испытывала ребенком, плавно покачиваясь в надежных мужских руках.

– Куда мы идем? – Мелани говорила так неразборчиво, что Энтони еле разобрал вопрос.

– Скоро увидишь сама. Ты понимаешь, что ты натворила, Мелани?

– Нет, что я сделала? – Смутная догадка мелькнула в голове, но девушка не смогла сосредоточиться и уловить суть.

– Ты, как бабочка, привлеченная прекрасным цветком, не заметила шипы. Очень опасные шипы.

– Яд, – наконец поняла Мелани. – Вино отравлено? Я умираю?

Мир вокруг изменился, сверкающая белизна слепила глаза, и девушка подумала, что смерть не так уж страшна.

– Нет, черт возьми, ты не умираешь, а засыпаешь. Это наркотик, а не яд.

– Значит, я укололась о розовый шип? – Язык уже отказывался повиноваться. Казалось, рядом раздается мерный стук, удары сливались, и Мелани погружалась в этот рокот, все дальше уходя от реальности. Странные видения проплывали как легкие облака. – К-красавица и Чудовище, разве… не роза… принесла не…стье?

– Ты перепутала сказки, Спящая Красавица. Шипы бывают не только у розы, но и у терновника. Возможно, я чудовище. – Каждое слово как раскаленный гвоздь вонзалось в ее затуманенное сознание. – Мое имя Энтони Шерман.

Мужчина сжимал девушку все сильнее, а потом начал трясти, пока не заставил приоткрыть глаза.

– Ты ведь помнишь это имя, Мелани? – Его взгляд, казалось, пронзал засыпающую на руках жертву, дыхание стало тяжелым и прерывистым. – Ты должна помнить, даже если никогда не видела меня. Энтони Шерман. Человек, которого ты уничтожила десять лет назад. Олимпийский чемпион, чью жизнь ты стерла в пыль колесами машины.

Мелани слабо дернулась в его руках.

– Нет!

– Человек, чья жена и сын погибли, а ты отделалась царапиной, – продолжал Шерман безжалостно. – Помнишь, как сказано в Библии, Мелани? «Око за око» – вот справедливость!

От ужаса зашевелились волосы, вдруг стало холодно. Взгляд карего глаза проникал даже в затуманенное сознание. Возможно, Шерман добивался, чтобы его единственный глаз стал последним из всего, что увидит Мелани, уходя из жизни. Ей хотелось спрятаться, закрыть лицо от этого взгляда, но глаза и руки отказывались повиноваться.

– Нет! – С криком девушка провалилась в бездну, и ничто уже не могло ее спасти. Падение длилось бесконечно, палач не отпускал жертву. Мелани чувствовала на лице горячее дыхание. Потом она ощутила на себе тяжесть мужского тела, которая каменной плитой сдавливала и не давала дышать.

Забвение казалось избавлением от мук, спасительная пелена то застилала сознание, то рвалась.

– Шшш, теперь ты моя, – слышала она в такие моменты полные ненависти слова.

Мелани приказывала себе сопротивляться, но тело уже не слушалось ее.

– Сопротивляйся! Делай что хочешь, Мелани. Все равно теперь уже поздно. – Шерман словно читал ее мысли и наслаждался бессилием девушки в его руках с кровавой жадностью убийцы. – Наркотик только быстрее подействует, вот чего ты добьешься. – Голос звучал хрипло и отрывисто. – А потом я буду делать с тобой все, что мне захочется. А ты не сможешь и пальцем пошевелить и помешать мне. – В подтверждение Энтони большим пальцем нажал на сонную артерию. – Интересно, захочет ли Картер взять тебя обратно, когда узнает, что не только он пасся на этом пышном лугу?

Как ни странно, угроза не испугала Мелани. Взгляд этого монстра заставлял ее испытывать возбуждение, и быть изнасилованной им не казалось плохой идеей. Наоборот, Мелани пожалела, что не сможет получить удовольствия от этого. Девушка хотела объяснить это, но веки сомкнулись, сквозь сон Мелани услышала смех, ощутила мягкие теплые губы на своих губах, его язык во влажной глубине своего рта. Большие руки, ловко раздевающие ее. И последнее, что проникло в ее сознание, – звук голоса, желающего приятных сновидений.

Глава четвертая

Мелани открыла глаза. Показалось, она утопает в чем-то вязком и белом. Потом девушка поняла, что лежит на невероятно мягкой и жаркой перине. Вокруг все белое, даже стены. Она попыталась дотянуться рукой до стены, понять, на каком она свете. Очень хотелось выглянуть из узкого окна, но голова закружилась, и Мелани со стоном упала назад.

– Бедняжка! Голова раскалывается?

– Угу, – бессознательно откликнулась она на исполненный сострадания голос.

Сладкий как мед голос между тем продолжал:

– Ужасное похмелье? Не подозревал, что ты напьешься до положения риз. Шампанское не дуют, как обыкновенную воду, это может плохо кончиться.

Мелани перевернулась на живот, с трудом поднялась на колени, и тут девушке внезапно стало холодно – она увидела, кому принадлежит голос.

– Ты?

– А кого ожидала увидеть? Верного жениха?

Энтони Шерман растянулся рядом во всю длину мощного тела, не оставляя девушке возможности сойти с узкой кровати.

Загорелые плечи мужчины резко выделялись рельефной мускулатурой на фоне белоснежного постельного белья. Грудь, видневшаяся из-под смятой простыни, покрытая золотистыми волосами, не могла смягчить грубую, первобытную силу, которая чувствовалась в этом искалеченном мужчине. С растрепанными светлыми волосами, с искривленными в горькой усмешке губами, он привлекал особой дикой красотой, даже в расслабленной позе излучая силу и энергию.

Мелани отвела глаза – и так слишком долго любовалась его телом. Она готова поклясться, что ленивая поза – притворство и спокойно лежащие руки немедленно пресекут любую попытку освободиться. Правда, девушка не собиралась делать этого, пока кружилась голова. Мелани прикрыла глаза рукой и тут поняла, что же поразило ее в облике Энтони. Он снял повязку!

– У тебя два глаза! – выпалила она.

– У большинства людей именно два, – ответил Энтони сухо, – но в моем случае один не функционирует.

И он повернулся, чтобы Мелани увидела неподвижный искусственный глаз – с мутной радужной оболочкой.

– Как это случилось? – прошептала потрясенная девушка.

– Ты еще спрашиваешь?

Мелани непонимающе заморгала.

– Но я ведь не знала. Тогда говорили, что ранения не слишком серьезны.

– Трудно поверить. – В голосе Энтони звучали скептические нотки.

– Послушай, мне тогда было всего пятнадцать! По закону я не несла ответственности за случившееся. Полиция разбиралась с моими родителями. – Мелани понимала наивность оправданий, но все же продолжала. – Как их осудить за стремление защитить меня? Так поступили бы все родители в подобных обстоятельствах.

Действительно, родители боялись, что психику девочки травмирует правда о трагедии, и постарались не сообщать точной информации.

Ночью в больнице Мелани допрашивал офицер по работе с несовершеннолетними. Он сообщил пребывавшей в шоке девочке, что на переднем сиденье сбитой машины находилась миссис Моника Шерман, она готовилась стать матерью. К сожалению, Моника погибла, когда машина перевернулась. Водитель, сам Энтони Шерман, чудом остался жив, но сломал ногу. Сыну на заднем сиденье повезло, он отделался ушибами.

Мелани и четырнадцатилетняя Алиса в тот ужасный вечер возвращались от подружки, когда на сельской гравиевой дороге произошло столкновение. Для девочек столкновение окончилось благополучно, если не считать шока и царапин.

Энтони не стал обвинять девушку, лишь погладил пальцем покалеченный глаз и просто сказал:

– Осколок. Стекло разлетелось вдребезги. Сначала думали, что зрение пропало на время. Но частица стекла проникла внутрь и занесла инфекцию. Несколько месяцев спустя начался воспалительный процесс.

Голова продолжала раскалываться, но воспоминание внезапно будто обожгло девушку.

– А… нога?

– Ну, все не так уж плохо. Я могу ходить.

– Но ты не можешь бегать?

После трагедии девочка случайно подслушала шептавшихся родителей. Отец говорил, что в тот роковой день Энтони Шерман отмечал двойной праздник – двадцатипятилетие и приглашение в олимпийскую сборную. Успехи в спринте привели молодого человека к высшим достижениям, о которых может только мечтать каждый спортсмен.

– Нет, отчего же, я могу и бегать. Конечно, не как спринтер мирового класса. – Голос становился все более бесцветным.

– Понимаю. – Мелани могла продолжить список всего, о чем мечтал лежавший рядом человек и что превратилось в прах в дождливую ночь на дороге.

– И… ты больше не женился?

– Нет.

Лаконичный ответ сказал больше, чем пространные объяснения.

– Мне так жаль, – с раскаянием произнесла Мелани.

Лицо мужчины напряглось, но при виде искренней боли в зеленых глазах смягчилось.

– Насколько жаль, позволь спросить? – Тут он со зловещей улыбкой посмотрел на коленопреклоненную фигурку.

У Мелани душа ушла в пятки. Приложив руки к вискам, она попыталась унять тяжесть в голове, мешавшую сосредоточиться и разобраться в непредсказуемых сменах настроения Энтони, – этот человек казался мягким, даже обворожительным, но в какой-то момент сразу же переполнялся желчью и черной злобой. Может, это все-таки невероятно затянувшийся, безумный сон?

– Проблемы, Мелани! Тяжело собраться с мыслями? Шампанское странно подействовало на тебя. Ты оказалась очень сговорчивой.

Мелани напряглась, проклиная себя, что невольно показывает свою слабость, потом ее охватила ярость.

– Не шампанское, а гадость, которую ты подмешал.

– Ты имеешь в виду хлоргидрат? – Энтони спокойно ответил на выпад. – Уверяю, это отличное седативное средство – поколения шпионов прибегают к нему во всех бестселлерах. Возможно, не слишком приятное похмелье, зато масса преимуществ при использовании – без вкуса, запаха, растворяется без осадка, а действие! Сейчас ты чувствуешь себя неважно, но никакого побочного эффекта не будет. Я имею в виду наркотическую зависимость.

Мелани еще не воспринимала такие тонкости. Пока ей с трудом удавалось осмыслить даже происходящее.

– Где я, в конце концов?

Странная комната имела форму цилиндра. Энтони с готовностью ответил:

– На маяке. Здесь ты будешь жить.

Только звук его голоса причинял боль, отзывался в голове гулким эхом, терзая ее. Мелани помассировала виски, пытаясь вспомнить, как она очутилась в постели со своим смертельным врагом, человеком, который десять лет назад обвинил девочку в убийстве его семьи.

До боли сжав руки, Мелани задала вопрос, который, по идее, надо было задать первым.

– Что ты здесь делаешь?

– В данный момент наслаждаюсь открывающимся видом.

Взгляд мужчины скользнул по бледному лицу девушки и с удовольствием отметил – та запоздало поежилась, почувствовав, что обнажена, как Ева, вкусившая от плода познания. Мелани вскрикнула. Веснушки – единственное, за чем она могла укрыться, служили ненадежной защитой от оценивающего взгляда. Девушка скрестила руки на груди. Стыд мучил не за вызывающую позу, в которой застал ее Энтони, а за затвердевшие соски торчащих грудей, потому что она знала – эта реакция не имеет никакого отношения к прохладному воздуху в комнате.

Мелани поспешно накрылась до подбородка простыней и отодвинулась от Энтони, прижавшись спиной к шершавой стене. Потрясение прояснило до тех пор затуманенное сознание.

Краска стыда залила лицо девушки. Все время Энтони Шерман знал, что она не подозревает о наготе, и смаковал предвкушение неизбежного замешательства и унижения. Проведя рукой по телу, Мелани с унынием обнаружила, что на ней только крошечное бикини.

– Где моя одежда? – Голос звенел от гнева.

Кровать, маленькая тумбочка, странная треугольная рама, видимо, для сушки белья в центре комнаты – и вся мебель. Шкафа нет. Никаких следов одежды, мужской или женской.

– Разве ты не помнишь, как сняла ее? – Энтони спокойно повернулся на спину и закинул руки за голову, ногой дотронулся до девушки, отчего та чуть не подпрыгнула.

– Нет, я помню, как ты раздевал меня! – крикнула Мелани свирепо.

С досады она комкала в пальцах простыню, зеленые глаза сверкали, обрывки происшедшего вспыхивали в памяти. Она вспомнила, как Энтони целовал свою беспомощную жертву. Если бы не предательский наркотик, она царапалась бы и кусалась, как дикая кошка.

Теперь, когда Мелани обрела способность мыслить, она угрюмо думала о том, что сама захотела попасть в тщательно расставленную западню. Ее план был прост до гениальности. Девушка сознательно шла на риск. Пусть враг думает, что поразил главную цель. Теперь нужно сдерживать шквал огня до тех пор, пока безумец не удовлетворит или по крайней мере не истощит страсть мщения, которая заставляет его считать всех, кого любила Мелани, заложниками в борьбе с виновниками трагедии.

– Я раздел тебя? Бог мой, да как бы я посмел? А ты уверена, что это не плод твоей эротической фантазии? – Энтони не скрывал издевки.

– Если я о ком-то мечтаю, то в последнюю очередь о тебе. – Мелани еще выше подтянула простыню и бросила на него презрительный взгляд. Девушка готовилась проглотить все, что для нее приготовили, лишь бы оставили в покое ее семью. Энтони не должен догадываться, что жертва ее – добровольная. Тогда можно будет добиться успеха.

– Ты заманил меня обманом, накачал наркотиками, а потом снял одежду. – От возбуждения девушка визжала.

– Только лишнюю, – успокоил ее Энтони.

– Что, черт подери, ты имеешь в виду? – Мелани походила на растрепанного злющего котенка.

Он лениво потянулся, демонстрируя впечатляющую мускулатуру рук и грудной клетки, и язвительно откликнулся:

– Как ты думаешь, очаровательные изумрудные трусики – дань рыцарской чести, символ сексуальной фантазии или дополнение к зеленым глазам?

Пока все происходило по сценарию, составленному Мелани, поэтому отреагировала она на одно предположение из трех:

– С трудом понимаю, о какой чести может идти речь.

– Ты права. – Откровенность и циничность ответа все же ошеломили девушку.

Энтони повернулся на бок. В ужасе Мелани дернула простыню и плотнее укуталась. Но, натянув простыню на себя, девушка обнажила худое бедро и плоский живот мужчины. Все тело Энтони покрывал загар, резко контрастирующий с белой кожей на бедре, обычно прикрытой плавками. Он был совершенно голым.

Мелани как завороженная уставилась на светлую полоску и медленно перевела взгляд на лицо. В широко открытых глазах стоял немой вопрос.

– Некоторые части моего тела функционируют исключительно хорошо, – промурлыкал мужчина, с довольным видом сощурившись, – особенно по утрам.

– По утрам? – Мелани повернула разгоряченное лицо к окну и посмотрела на желтый свет, разлившийся по небу. – Но сейчас вечер, закат, – запротестовала она обескураженно, – скоро стемнеет.

– Вообще-то, скоро рассветет. Это окно выходит на восток, а не на запад.

Поняв смысл сказанного, Мелани чуть не задохнулась от ужаса. Казалось, после обеда прошел час или два. На самом деле она провела в его власти вечер и целую ночь!

– Да, Мелани, – читал ее мысли мужчина, – сейчас утро. Мы в одной постели, и это вызывает жгучий вопрос: утро после чего?

– О Боже! Что ты делал? – испуганно прошептала девушка. Память возвращалась, и воспоминания заставили содрогнуться. Никогда в жизни Мелани не испытывала такого унижения.

– Правильнее спросить, чего я не делал. – Энтони повернулся, взял толстый конверт с тумбочки и протянул Мелани.

Увидев, что дрожащая девушка продолжает вжиматься в стену и не собирается даже носа высунуть из своего ненадежного укрытия, Шерман вытряхнул на простыню пачку разноцветных картинок. Мелани боялась пошевелиться, досадуя, что из-за близорукости не может разглядеть изображения.

– Ах да. – Мужчина уселся в кровати и, не обращая внимания на то, что девушка сжалась от страха, нацепил ей на нос очки.

Нет, лучше бы этого не видеть! Мелани с ужасом уставилась на разбросанные цветные фотографии, выглядевшие на белоснежной постели столь же неуместно, как конфетти на свежей могиле…

– О Боже!

– Время для молитв прошло. Пора платить за грехи. Не правда ли, очень наглядно?

– Но как?.. Я… Ты… – От волнения Мелани стала заикаться.

– Я бы сказал, что вопрос «как?» ни у кого уже не возникнет. – Энтони прервал ее несвязный лепет. – Все слишком очевидно. Если ты не знаешь, – это замечательное изобретение человеческого разума, призванное фиксировать наиболее интересные факты действительности, называется фотографией.

Движением головы мужчина указал Мелани на странную конструкцию. И внезапно она поняла, что это штатив фотокамеры, нацеленной объективом прямо на постель.

– Наши откровенные позы говорят сами за себя, – продолжал Шерман злорадно. Например, здесь… Смотри, с каким наслаждением ты изгибаешься подо мной, твои страстные руки обнимают меня.

Мелани плотнее зажала простыню под мышками, высвободила дрожащие руки и словно безумная стала отпихивать фотографии, которые Энтони по очереди протягивал ей.