Текст книги "Креольские ночи"
Автор книги: Дебора Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Может, удастся убедить судью, что это была всего-навсего самооборона, – сказал Алсид. – Что этот малый пришел ограбить нас, наставил на нас пушку и у тебя не было другого выхода, кроме как застрелить его. Мы свидетели.
В том, что друзья будут свидетельствовать в его пользу, Франсуа не сомневался. Он знал об их темных делишках. И они полностью зависели от него. Поэтому ради него готовы были на все.
– Судья ни единому твоему слову не поверит, – продолжал Этьен. – Он терпеть тебя не может. До сих пор сомневается, что ты убил Киссона в честной дуэли, несмотря на то, что у тебя было много свидетелей. И это дело он так не оставит. Еще до рассвета упрячет тебя в каталажку. И непременно отправит на виселицу.
Франсуа задумался. Конечно же, Этьен прав. Хуан Оливейра сделает все, чтобы Франсуа повесили.
– Значит, выбора у нас нет. Надо уходить отсюда. Вряд ли кто-нибудь слышал выстрелы, ведь в Орлеане-Холле всегда шумно… И давайте поторопимся, пока кто-нибудь не заметил нас. Этьен, засунь этому янки пару карт в рукав, пусть подумают, что его пристрелили за шулерство. Он чужой в нашем городе. Никто не станет расследовать убийство карточного шулера. В его кошельке полно денег, жандармы решат, что убил его человек честный, возможно, на дуэли. На том все и кончится.
– Мне кажется, не следует оставлять его здесь, – прошептал Алсид. – А что, если он вернется, и будет являться нам?
– По-твоему, лучше, Чтобы меня повесили? – спросил Франсуа.
– Нет, конечно, – произнес Этьен, толкнув брата локтем, – Лучше убраться подобру-поздорову, пока нас тут не застали.
– Да, – ответил Франсуа, сверля взглядом Алсида. Алсид, поймав предостерегающий взгляд брата, согласился.
– В соседней комнате никого нет, – сказал Этьен. – Давайте затащим его туда.
Пока друзья перетаскивали тело, Франсуа снял сюртук и принялся вытирать кровь, которая, казалось, была повсюду. Бурые пятна впитались в деревянный пол. Франсуа схватил полупустую бутылку красного вина, выплеснул его на кровавые пятна и положил бутылку на пол.
Кое-как наведя порядок, он пошел в соседнюю комнату и бросил рядом с трупом пистолет Алекса, который выпал из его руки, когда перетаскивали тело.
– Все готово? – спросил он. Этьен и Алсид кивнули.
Еще с минуту Франсуа смотрел на бездыханное тело. Интересно, как столько лет отцу удавалось скрывать, что у него есть другая семья?
И тут он запаниковал. Девчонка! Как быть с этой Элиной, сестрой Александра? Впрочем, неизвестно, привез ли ее с собой Александр в Новый Орлеан. Скорее всего, она осталась дома с какими-нибудь американскими родственниками. Не получив от Александра никаких известий, она может приехать в Новый Орлеан. Что ж, в этом случае Франсуа разберется и с ней.
Бросив взгляд на мертвое тело, Франсуа вышел из комнаты. Он все сделал правильно. Только надо сохранить это в тайне.
Рене очень устал, и, когда шел по Орлеанс-Холлу, голова раскалывалась от боли. Он уже пожалел, что отправился на охоту за своим врагом. Рене уже побывал в нескольких игорных заведениях в поисках Уоллеса, но никто не видел ни самого Алекса, ни его спутницы. Вряд ли Александр окажется в таком большом игорном доме, как Орлеанс-Холл, но… чем черт не шутит?
Проходя мимо богато обставленных игорных комнат и внимательно изучая посетителей, он заметил несколько знакомых лиц. Надо бы почаще бывать в Орлеане-Холле, подумал Рене. Когда пятнадцать лет назад, в восемнадцатилетнем возрасте, он покинул Новый Орлеан, Орлеанс-Холла еще не было. Рене с друзьями обычно посещали частные игорные заведения, в огромные новомодные дома ходили в основном американцы.
Как сильно все изменилось с тех пор, подумал Рене. Некоторые его друзья по-прежнему избегали появляться в тех местах, где собирались американцы, но многие поняли, что американцы – деловые люди, и общались с ними.
Бернар де Мариньи, например, давно понял, что американцы приобретают в округе все больший вес, и устроил брак кого-то из своих дальних родственников с янки. Но таких, как Бернар, было мало. В большинстве своем креолы с подозрением относились ко всем кто не принадлежал к их узкому кругу. Даже к Рене. Хотя испытывали благоговейный трепет перед его громким именем и огромным богатством.
Точно так же Рене относился к креолам. Он пробыл в Новом Орлеане всего четыре месяца, но его уже раздражали те же тонкости креольского образа жизни, что и тогда, пятнадцать лет назад, когда он без сожаления покинул эти края. Если бы Рене не было в городе, когда заболел Филипп, и если бы его сестра Джулия не уговорила его остаться и после смерти Филиппа, чтобы помочь ей держать в узде Франсуа, Рене давно вернулся бы в Лондон, разводил бы там своих чистопородных скакунов, объезжал бы их… в общем, наслаждался бы жизнью сельского джентльмена.
Однако Рене хорошо понимал сестру. Она не напрасно беспокоилась о судьбе сына. За короткое время Рене убедился, что Франсуа напрочь лишен чувства ответственности и долга. Рене удалось спасти от полного разорения свою сахарную плантацию, которую он в свое время, еще до отъезда в Европу, продал Филиппу, и Франсуа воспользовался возможностью вернуть плантацию дядюшке, но за деньги, которые он намеревался растранжирить в игорных домах…
Снова став хозяином плантации, Рене мог поставить перед собой ту же цель, о какой мечтал его зять. Филипп занимался покупкой лошадей, изучал новые земли Америки, выискивая племенных жеребцов и кобыл, которых потом продавал какому-нибудь богачу. Еще юношей Рене ходил с Филиппом в конюшни, живо интересуясь этим занятием.
Но Рене хотел пойти много дальше, чем его зять. Решил вывести новую породу лошадей. Самую лучшую. Однако плантация была ему в этом деле помехой. Уезжая, Рене оставлял ее на попечение сестры, и она как могла, следила за делами в его отсутствие. Рене знал, что Джулия не захочет уничтожать сейчас урожай лишь для того, чтобы выстроить на этом месте лошадиную ферму. Так что Рене предстояло подождать до сбора урожая.
Но, реально разделив эту прибыльную землю, он смог бы жить так же, как жил в Англии. Он должен сделать это ради сестры. Умирая, Филипп не оставил завещания, и все состояние перешло к его жене. Рене был единственным, кто беспокоился о здоровье и делах Джулии, следил за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась и чтобы никто ей не досаждал.
Рене был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как прошел через шумные залы и оказался в длинном уединенном коридоре. Должно быть, он набрел на закрытые комнаты, предназначенные для развлечения богачей. Может, в одной из них находится Уоллес? Ведь целью этого молодого человека было доить богатеньких дилетантов, решивших попытать счастья за игральным столом, а в этих апартаментах таких «клиентов» хоть отбавляй.
«Не спускай с противника глаз, и ему конец», – подумал Рене. На какой-то момент он забыл об этом золотом правиле, и в результате пострадал не только его кошелек, но и голова. А еще пострадала его гордость, ведь эти двое мошенников теперь торжествовали победу.
Осмотрев первые, пять комнат и, увидев, что все они пусты, Рене заглянул в шестую. Поначалу он решил, что и здесь никого нет, как вдруг увидел мужчину, лежащего ничком в самом дальнем углу слабо освещенного помещения. Насколько Рене мог видеть, мужчина не шевелился. Рене подошел ближе и заметил, что одежда мужчины залита кровью.
– Бог мой! – присвистнув, произнес Рене. Присев на колени, он принялся осматривать тело. Положив пальцы на шею мужчины, старался нащупать пульс. Его перчатки пропитались кровью, но Рене не обращал на это внимания. Пульса не было. Тихо выругавшись, он снял перчатки и засунул в карман брюк. Он снова приложил пальцы к шее, но пульса по-прежнему не ощутил. Тело было еще теплым, но сердце не билось. Человек был мертв. Тогда Рене перевернул его на спину.
И, пораженный, отпрянул. Ирония судьбы. Мертвым мужчиной оказался Уоллес!
– Все-таки ты нарвался на того, кто не стал смотреть на твое жульничество сквозь пальцы, а, начинающий шулер? – пробормотал он, придя в себя после пережитого потрясения.
Потом он резко поднялся на ноги и вышел из комнаты, намереваясь поскорее найти хозяина Орлеанс-Холла, Джона Дэвиса.
Когда они вернулись и Дэвис увидел окровавленное тело, его лицо стало белым как снег.
– Черт побери, Бонанж! – воскликнул он, вытирая лоб рукавом. – Только этого мне не хватало, чтобы вконец очернить свою репутацию и репутацию своего игорного дома!
– Он был карточным шулером, – объяснил Рене. – И получил по заслугам.
– А вы его знали?
– В общем-то да. Его имя – Александр Уоллес. Он и его спутница сегодня утром меня обокрали.
– За это вы и убили его, – любезно заметил Дэвис. Рене с досадой повернулся к нему.
– Я его не убивал.
– Кто же тогда?
– Понятия не имею. Я нашел его мертвым. Дэвис почесал голову.
– Кто-то уличил его в шулерстве и без раздумий пристрелил. После чего сбежал.
Рене сощурился.
– Возможно.
Дэвис наклонился и засунул руку в карман сюртука Алекса.
– У него довольно тугой кошелек. Итак, мы знаем хотя бы, что это было не ограбление. – Он убрал руку, и в этот момент что-то выпало из рукава Александра. Две карты.
Рене нахмурился. Неужели Уоллес был настолько глуп, что решил испробовать один и тот же трюк дважды за день? Тем более что первый раз он ему не удался.
Внимание Дэвиса привлек какой-то темный предмет лежавший рядом с телом. Дэвис поднял его, и Рене увидел свой собственный пистолет.
– Он мой, – сказал Бонанж. – Уоллес украл его у меня.
– Ну что ж, – с безразличным выражением лица произнес Дэвис, выпрямляясь. – Похоже, он попытался смухлевать, и кто-то поймал егоза этим занятием. Возможно, он даже успел выхватить… э… ваш пистолет. Кто знает? Но кем бы ни был его противник, двигался он гораздо быстрее, чем бедняга Уоллес.
Было совершенно очевидно, что именно так все и произошло, однако Рене беспокоило это дело. Если убийца защищался, тогда почему он сбежал? Тут Рене напомнил себе, что рано или поздно нечто подобное случается со всеми шулерами. Уоллес встал на путь саморазрушения задолго до того, как Рене увидел его впервые.
– Пожалуй, пошлю за жандармами, – сказал Дэвис. – А вы подождите здесь. Они наверняка захотят с вами поговорить. Рене поудобнее устроился в одном из кресел и принялся разглядывать тело. Он с интересом поднял пистолет, чтобы посмотреть, удалось ли Уоллесу на этот раз выстрелить или нет. Оказалась, что нет. Все пули были на месте.
Несчастный трус. Рене даже пожалел его. В Новом Орлеане много креолов, а также американцев, готовых пристрелить карточного шулера, если представится такая возможность. У Уоллеса не было ни единого шанса выжить в Новом Орлеане.
Дожидаясь прибытия жандармов, Рене вспомнил о спутнице Алекса. Какую роль она сыграла в этой истории? Была ли она здесь? Или Уоллес бросил ее после того, что случилось на корабле? Какова будет ее реакция, когда она узнает, что ее покровитель мертв?
Рене вспомнил ее губы, ее изумрудные глаза, ее грудной голос, когда она умоляла его отпустить Уоллеса. Эта девушка заставляла каждую клеточку его тела изнывать от желания, хотя он знал, что она обманщица, воровка, мошенница… да мало ли кто еще!
– Значит, вы все же отыскали этого мошенника и пристрелили, а, месье Бонанж? – раздался голос позади него. В сопровождении Дэвиса в комнату ворвались трое. Говорил крепкого телосложения сержант. – Оливейру заинтересует это дело. Вы избавили его от необходимости сажать негодяя за решетку.
– Я его не убивал! – прорычал Рене. – Когда я нашел его, Уоллес был уже мертв.
Сержант хитро подмигнул:
– Капитан уже рассказал нам о случившемся сегодня утром между вами и месье Уоллесом. У вас было полное право отстаивать свою честь. Однако я удивлен, что этот трус согласился драться с вами на дуэли.
Рене бросил на сержанта гневный взгляд.
– Я его не убивал. Не было никакой дуэли. Сержант помрачнел.
– Кто же тогда его убил?
– Не знаю, – твердо ответил Рене.
Дэвис поспешил изложить сержанту свою версию случившегося, демонстрируя доказательства и улики. Сержант снова глянул на Рене. Затем, пожав плечами, согласился, что убийца – кто-нибудь из игроков, слишком бурно отреагировавший на попытку Уоллеса одурачить его. Он прикончил Уоллеса и скрылся, не пожелав иметь дело с законом.
Рене подумал, что у жандармов есть все основания подозревать его в убийстве.
– Похоже, револьвер и деньги действительно ваши, но мне придется забрать их с собой, месье, в качестве улик, – сказал сержант.
– Конечно. Вернуть их вы всегда успеете.
– А что известно о сообщнице, которая ударила вас по голове? – поинтересовался Дэвис.
– Когда Уоллес мухлевал при раздаче, эта девушка нас отвлекала, – объяснил Рене. – Они представились братом и сестрой, но я в этом сильно сомневаюсь.
– Почему? – спросил Дэвис. Рене пожал плечами:
– Ну, во-первых, у них не было ни малейшего сходства. У нее волосы рыжие, а кожа белая. К тому же она красавица. Да и какой мужчина позволит своей сестре сидеть в окружении картежников и покрывать свои бесчестные действия?.. Он просто должен был найти ей богатого мужа…
– Возможно, мадемуазель не была… э… чиста, и никто не хотел на ней жениться, – заметил сержант.
Рене не сдержал улыбки.
– Чиста? Очень в этом сомневаюсь. Но, уверяю вас, это не остановило бы ни одного мужчину, пожелавшего на ней жениться. Достаточно посмотреть в ее дивные, ясные, зеленые… – Он осекся, заметив на лице Дэвиса ухмылку. – Кроме того, – как ни в чем не бывало продолжил Рене, – мне сказали, что, когда я был без сознания, он дал ей пощечину. Но кто себе позволит ударить сестру? Другое дело – любовница. Он был ее покровителем, и, надо сказать, не самым лучшим.
Сержант криво усмехнулся, чем весьма раздосадовал Рене.
– Можно мне идти, сержант? – сухо поинтересовался Бонанж.
Ухмылка тут же сошла с лица полицейского.
– Конечно, но…
– Да?
– Вы придете завтра в суд дать показания Оливейре?
– Если это необходимо…
Сержант поспешно добавил:
– Не беспокойтесь. Судья вас очень уважает и не станет обвинять в чем бы то ни было без веских на то причин.
– Вы хотите сказать, что, будь я даже виновен, он хорошенько подумал бы, прежде чем выписать ордер на мой арест?
– О… нет… он просто не станет сомневаться в правдивости ваших слов.
– А вы?
– Нет, нет, месье, – затараторил сержант, поняв, что наговорил лишнего. – Но вы не можете не признать, что все это выглядит весьма подозрительно. Здесь ваш пистолет, к тому же в Новом Орлеане дуэли – обычная вещь, разве не так?
Рене понял, к чему клонит сержант. В Новом Орлеане дуэли были в чести.
– Если бы я дрался с этим человеком на дуэли, сержант, то непременно сообщил бы об этом вам.
– Не сомневаюсь. Но я хочу, чтобы все было по закону и никто не смог обвинить меня в том, что я пытаюсь увильнуть от своих обязанностей.
– Прекрасно, – сказал Рене. – Но в этом деле против меня есть лишь одна улика – мой пистолет. Однако свидетели могут под присягой подтвердить, что Уоллес украл его у меня.
– Это так. Если, конечно, не считать крови на ваших перчатках.
– Что? – спросил Рене и с удивлением посмотрел вниз. Черт! Окровавленные перчатки торчали из кармана его брюк. – Это легко объяснить.
– Конечно. В любом случае это мелочь. Мы не станем вас арестовывать, даже если вдруг выплывут новые доказательства…
– Хватит, – прервал его Рене, которому порядком опротивел весь этот разговор. – Я этого человека не убивал. И не хотел ему мстить. А если кто-то думает иначе, пусть скажет это мне в глаза.
– Так вы придете к судье?
– Да, – нетерпеливо проговорил Рене, – приду.
– Я пошлю кого-нибудь в похоронное бюро Джона Бонно, чтобы забрали тело, – сказал сержант и повернулся к пришедшим вместе с ним жандармам. – Здесь мы закончили, – сказал он и направился к двери.
И вдруг остановился на пороге.
– А как насчет его компаньонки? Нам следует ее найти?
– Если получится – да, – сказал Рене и тут же подумал, что не без удовольствия сам займется этим.
– Как ее зовут? – спросил сержант.
– Уоллес называл ее «киска», а все остальные – мисс Уоллес. Думаю, вам следует искать мисс Киску Уоллес.
Все рассмеялись, и атмосфера разрядилась.
На сержанта и жандармов месье Бонанж произвел весьма приятное впечатление. Уходя, они были уверены, что он убил негодяя в честном поединке, но у него хватило мудрости не признаться в этом.
Глава 4
Если бы в мире не было вздохов, мир задохнулся бы.
Креольская пословица.
Элина проснулась, когда уже рассвело. Она осмотрелась, надеясь увидеть Алекса.
Но его по-прежнему не было. Неужели он снова в игорном доме?! И это после данной им клятвы! Элина не могла поверить. Но где же он? Почему до сих пор не вернулся?
Элина гнала прочь мысль о том, что Бонанж все-таки нашел его и посадил за решетку. Элина, наконец, встала с кровати. Достала из сумки свое лучшее платье и встряхнула его. Еще до того как они покинули Крев-Кёр, она нашла магазинчик одежды, где хозяином был друг их семьи. Он охотно согласился обменять ее новое траурное платье на этот красивый нефритово-зеленый наряд. Элина очень страдала оттого, что не может носить траур по матери, но другого выхода не было. Появись она на причале Сент-Луиса в черном, враги Алекса без труда отыскали бы их.
Кроме нефритового платья, у Элины было еще одно – вот и вся ее одежда. Ферма сгорела, часть суммы, которой они располагали, была потрачена на билеты, и еще немного осталось на еду. Тратиться на одежду в такой ситуации было более чем безрассудно.
Элина принялась тщательно одеваться, намереваясь предстать перед отцом в самом лучшем виде. Она подняла свои тяжелые густые волосы, свернула в толстый пучок, закрепив на затылке шпильками. Надев шляпку в тон платью, она снова подумала о том, что Александр до сих пор не вернулся. Куда же он запропастился?
В животе заурчало от голода.
«Пойду куплю чего-нибудь поесть, – подумала она. – К тому времени Алекс уже точно вернется».
Вытащив несколько монет, что у нее были, она покинула гостиницу и вскоре нашла лавочку, где продавалось что-то вроде имбирного печенья, и другую, где торговали клубникой. Купив немного того и другого, она оглядела улицу, надеясь увидеть Алекса. Город буквально жужжал, люди сновали, туда-сюда, занятые своими делами, хотя солнце только-только взошло. Крики торговцев смешивались со скрипом повозок и свистками пароходов. Не будь Элина так обеспокоена, ее наверняка позабавила бы эта какофония звуков.
Множество интересных лиц заставляло ее пальцы подрагивать в страстном желании взяться за карандаш. Она видела женщин, чья кожа была цвета кофе с молоком, а волосы перевязаны яркими шарфами. Видела полуголых индианок, стройных испанок, пухлых американок, тощих, кожа да кости, детей.
Но Алекса нигде не было. Элина начала не спеша ходить туда-сюда, раздумывая над тем, что же ей теперь делать. На этих переполненных народом улицах она чувствовала себя жутко неуютно. Там, в Сент-Луисе, в деревне, ей не приходилось иметь дело с таким количеством людей. А лошади! Их было здесь великое множество. Когда Элине было пять лет, ее нечаянно заперли в конюшне, и испуганный жеребец чуть не затоптал девчушку до смерти. Она так и не смогла стереть из памяти овладевшее ею чувство отчаяния, когда она несколько часов лежала, зарывшись в сено, пока кто-то не нашел ее.
К счастью, отец проникся пониманием к ее слепому страху и оставил дочь в покое. Он никогда не заставлял ее ездить верхом и терпеливо сносил все ее требования передвигаться исключительно на телеге или в коляске. И хотя даже телега, запряженная лошадьми, заставляла ее сердце трепетать от страха, все же Элина чувствовала себя намного более уверенно, когда между ней и лошадью была хоть какая-то преграда.
И сейчас, когда лошади сновали у самого ее носа, Элина восприняла это как плохую примету. Уж лучше бы черная кошка перебежала дорогу.
С колотящимся от волнения сердцем девушка припустила обратно в гостиницу. В вестибюле она принялась высматривать администратора, надеясь узнать что-нибудь об Алексе. Но администратор куда-то запропастился. Из соседней с вестибюлем комнаты доносились голоса, и Элина направилась туда. Она уже почти дошла до приоткрытой двери, как вдруг услышала обрывок разговора, заставивший ее мгновенно остановиться.
– Он что, был профессиональным мошенником, сержант? – Голос, по мнению Элины, принадлежал администратору гостиницы.
Ответ последовал таким авторитетным тоном, что Элина невольно задрожала от ужаса.
– Нет, пожалуй, нет. Капитан так не думает. Скорее всего одним из тех наивных глупцов, которые не ведают, что творят. Ни один профессионал не станет действовать так глупо.
– Болван! – в сердцах ахнул администратор. – Перебежать дорогу месье Бонанжу даже раз – большая глупость, но сделать это дважды – просто рискованно!
Элина резко вдохнула и подошла ближе к двери. Она изо всех сил старалась держать себя в руках. Неужели они говорят об Алексе?
– Месье утверждает, что не имеет к этому делу никакого отношения.
Администратор рассмеялся:
– Ха! А вы чего ожидали? Дуэли все еще запрещены, хотя и не преследуются законом. Но вы знаете так же хорошо, как и я, что месье Бонанж просто не смог не воспользоваться такой замечательной возможностью избавить наш город от этого мерзавца.
– В любом случае, месье, – ответил сержант, – мы хотим задать несколько вопросов его сестре, мисс Уоллес.
Элина начала дрожать всем телом. Значит, они все-таки говорили об Алексе. Но как он мог поступить так бессмысленно? Зачем стал драться на дуэли с Бонанжем?! Элина невольно содрогнулась, подумав, что сейчас Алекс, наверное, томится за решеткой. Неужели и ее хотят посадить в тюрьму?
– Сестре? – переспросил администратор. – А я думал, она ему жена. Уоллес нам так сказал.
Сержант хихикнул:
– Ах да! В любом случае она ему и не сестра, и не жена, если вы понимаете, о чем я.
Элина залилась густым румянцем, а мужчины дружно прыснули. Она совсем забыла: Александр сказал администратору, что они муж и жена, чтобы поселиться в одном номере и сэкономить деньги, не вызывая подозрений у окружающих. «В любом случае, – объяснил тогда Алекс, – администратор может подумать, что брату с сестрой жить в одном номере не очень уместно и даже странно. Он может даже не поверить, что ты моя сестра».
Элине никогда не нравилось лгать. Ей даже не хотелось и дальше пользоваться фамилией Уоллес, но Александр сказал, что использовать имя Ванье небезопасно, пока они не нашли отца и не удостоверились, что Уайатт не преследует их.
Теперь же вся та ложь, что выдумал Алекс и на которую Элина так необдуманно согласилась, обернулась против нее.
– Мне надо с ней поговорить, – произнес сержант таким тоном, что Элину охватила паника и она отпрянула от двери.
– Она ушла из гостиницы не так давно. Но девушка еще ни о чем не знает, так что, скорее всего, вернется. Вы подождете ее?
Элина огляделась. Что же ей теперь делать? Если она останется здесь, ее, скорее всего, арестуют. Первой мыслью было сбежать из гостиницы и никогда сюда не возвращаться. Но какой в этом смысл? У нее нет денег, ей некуда идти – сейчас, во всяком случае.
Пока сержант весело болтал с администратором о всякой всячине, Элина замерла за дверью, скрытая от их глаз, и лихорадочно размышляла. Прежде всего, необходимо выяснить, где сейчас Алекс. Может, он уже мертв и лежит где-то в канаве. «Нет! – твердо сказала себе Элина. – Он жив. Алекс не может умереть. Не должен! О, что же делать?! – думала она. – Остаться или сбежать?» Она и сама может отправиться на поиски отца и может найти Алекса. Если Александра посадили в тюрьму, отец вытащит его оттуда.
И Элина решительно направилась к выходу из гостиницы. Но, подойдя к дверям, вдруг остановилась.
А что, если ей не удастся найти отца и придется идти к бабушке с дедушкой, которых она ни разу в жизни не видела? Как она сможет сказать им, что ее брат за решеткой? Надо узнать, что случилось с Алексом, а уж потом идти к родственникам за помощью.
Элина нашла в себе силы вернуться обратно. Она понимала, что лучший способ узнать, что произошло с Алексом, – это самой спросить у сержанта. Она не могла унять дрожь в руках. Если Бонанж рассказал обо всем случившемся на корабле, ее, возможно, арестуют. И все же бездействовать Элина не могла.
Стараясь отбросить неприятные мысли, она тихонько стояла в безлюдном вестибюле и ждала, пока из соседней комнаты выйдет сержант. Наконец он появился. Вместе с администратором. Элина взяла себя в руки.
Администратор замер, а сержант, подняв бровь, удивленно смотрел на девушку. Элина сглотнула слюну, но не смогла произнести ни слова.
– Я могу вам чем-то помочь, мадемуазель? – спросил рослый сержант-француз.
– Это и есть мисс Уоллес, – сказал администратор.
– Понятно. – Он окинул ее взглядом. – Вы прибыли в Новый Орлеан вчера?
Сердце Элины упало. Значит, Бонанж уже сообщил о случившемся властям.
– Да, – сделав над собой усилие, произнесла она.
– Вместе с месье Уоллесом?
– Я его сестра, – произнесла она. – Хотела бы узнать, что с ним случилось.
Затаив дыхание, она ждала ответа. Сержант избегал ее взгляда, и сердце девушки бешено заколотилось. Наконец француз тихо произнес:
– Он в похоронном бюро.
– Что-что, простите? – Элина подумала, что ослышалась.
– Мне очень жаль, но месье Уоллес был убит вчера ночью в Орлеане-Холле.
Вырвавшийся из ее груди крик не оставил сержанта равнодушным. Он оглянулся на администратора, не зная, как поступить.
Девушка почувствовала ужасную слабость и головокружение. Ее дорогой брат мертв! Она покачнулась, и сержант подхватил ее под руки.
Лицо сержанта выражало одновременно и смятение, и вину.
– Простите меня, мадемуазель, что так бестактно рассказал вам о случившемся. Но вы застали меня врасплох. Я не ожидал увидеть такую женщину, как… как вы. После того, что нам рассказал месье Бонанж…
– Месье Бонанж? – словно эхо повторила она. – Это ведь он убил Алекса, да?
– Нет-нет, мадемуазель. Мы точно не знаем, кто убил месье Уоллеса. Месье Бонанж нашел его тело в одной из частных комнат Орлеанс-Холла. Мы полагаем, что месье Уоллеса поймали на шулерстве, и он попытался выпутаться из этой передряги с помощью пистолета.
– Нет, – прошептала она, и слезы ручьем потекли из ее глаз; – Нет, я этому не верю. Алекс обещал мне, что в этот вечер не будет играть. Он поклялся!
– Мне очень жаль, мадемуазель. Мы нашли в его рукаве карты, – тихо произнес сержант.
Даже столь неоспоримое доказательство не могло заставить Элину поверить в случившееся. Она схватила сержанта за руку.
– Вы не поняли. Вчера вечером он не пошел играть в карты. И не стал бы снова браться за пистолет после случившегося на корабле! Я в это не верю!
– Но вы не отрицаете, что вчера вместе с месье Уоллесом украли деньги у месье Бонанжа?
– Да-да, – поспешно сказала она. – Именно поэтому месье Бонанж и сделал это! Он выследил моего брата и убил, потому что был очень зол из-за случившегося. А потом сочинил всю эту историю, будто случайно обнаружил тело Алекса. Разве это не ясно как Божий день? Месье Бонанж убил его из мести!
Лицо сержанта помрачнело.
– Вы бросаете обвинения в адрес человека, принадлежащего к одной из самых почтенных семей Нового Орлеана, мадемуазель. Люди нашего города, люди чести, такие как месье Бонанж, не выслеживают других людей, даже преступников. Поэтому месье Бонанж и рассказал нам о вчерашнем происшествии. Зачем бы ему доносить обо всем властям, если он собирался сам выследить и убить месье Уоллеса?
Элина понимала, что в его словах есть смысл. Она отпустила руку сержанта и, посмотрев на администратора гостиницы, заметила в его взгляде неприязнь.
– Но вы должны меня выслушать! – В голосе ее звучала мольба. – Не знаю, почему месье Бонанж решил рассказать вам о происшествии на корабле. Но уверена, что моего брата убил именно он, и все было совсем не так, как вы говорите. Иногда Алекс вел себя опрометчиво, но у него хватило бы здравого смысла не совершать одну и ту же ошибку дважды! Убийство не должно сойти с рук месье Бонанжу.
Сержант подвел ее к креслу.
– Успокойтесь, мадемуазель. Вы сами не знаете, что говорите.
Элина высвободилась из его рук.
– Уверена, месье Бонанж хладнокровно убил моего брата, а теперь вы делаете все, чтобы избавить его от наказания! Он богат? В этом все дело? Платит вам за то, что вы покрываете его темные делишки?
Слишком поздно она поняла, что зашла чересчур далеко. Лицо сержанта покрылось красными пятнами.
– Как вы смеете говорить так о полицейских?! – взорвался он. – Вы, наихудшая из падших женщин, использующая свои таланты, чтобы помогать дружку обманывать людей!
Элина побледнела, шокированная брошенным ей в лицо обвинением.
– Вы признались, что вместе с этим Алексом украли деньги, – яростно жестикулируя, продолжал жандарм. – И еще смеете обвинять нас в том, что мы покрываем убийцу, каковым считаете почитаемого жителя нашего города. Вы не только преступница, но и круглая дура!
– Я не преступница! Деньги украл мой брат. Я невольно стала соучастницей!
Сержант с отвращением посмотрел на нее.
– Месье Бонанж говорит другое. Еще есть свидетели, они могут подтвердить, что вы ударили месье, прикрывая побег сообщника. За одно это я мог бы посадить вас в тюрьму и избавить тем самым наш город от еще одного преступника.
Ужас наполнил все ее существо, гнев испарился. Исчезла даже ненависть к убийце брата, этому отвратительному Бонанжу.
Сейчас Элина могла думать только об одном: как отнесутся к ее аресту отец и его родственники? Что подумают о ней?
– Нет, вы не должны! – закричала она. – Здесь живет семья моего отца, это будет для них страшным позором. Пожалуйста…
Сержант заметно смягчился и сменил гнев на милость.
– Я сказал, что «мог бы» посадить, но, учитывая обстоятельства; не стану этого делать. Возможно, смерть вашего спутника поможет вам понять, что вы идете по кривой дорожке. Вы не похожи на закоренелую преступницу. Это Уоллес сбил вас с пути истинного, да?
«Нет! – хотелось ей закричать. – Он сам сошел с пути истинного! А я слепо следовала за ним».
– Могу я его увидеть? – вдруг спросила она, судорожно сглотнув. – Увидеть… тело моего брата?
– Да, конечно, – смягчившись, пробормотал сержант. – Но вы должны уважительно относиться к жителям нашего города, не бросать в их адрес таких ужасных, ничем не обоснованных обвинений. Если я узнаю, что вы публично очерняете чью-либо репутацию, я…
– Я просто хочу, чтобы все решилось по справедливости, сержант, – не удержалась она.
Он резко выпрямился.
– Уже ведется расследование смерти месье Уоллеса. Сегодня утром мы допрашивали месье Бонанжа и намерены допросить и других. Не будь вы столь поспешны в суждениях, мадемуазель, я успел бы вам это рассказать. Но вас можно понять. У вас такое горе.
