Текст книги "Путеводная нить"

Автор книги: Дебби Макомбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 11
ЭЛИЗА БОМОН

Элиза готовилась к встрече с Мавериком-Марвином Бомоном. Приехать он должен был во второй половине дня. Дочь целыми днями суетилась по хозяйству, готовила и наводила порядок, как будто предстояло встретить представителя королевской семьи. Ее хлопоты ужасно раздражали Элизу. В любое другое время и если бы речь шла о любом другом человеке, она бы охотно помогала дочери и активно участвовала во всех приготовлениях. Откровенно говоря, она все-таки немного помогала Авроре – в основном занимала мальчиков, пока дочь убиралась, пылесосила и наводила лоск.

– Мама! – Аврора вбежала в безупречную, без пылинки, гостиную, где Элиза читала внукам вслух. – Куда ты положила ваниль?

Элиза со вздохом отложила в сторону «Хоббитов»:

– Она в шкафчике справа от плиты.

– Нет ее там! – испуганно ответила дочь.

– Аврора, – Элиза встала и пошла на кухню, – ваниль именно там, где я сказала. Сама посмотри. – Чтобы доказать свою правоту, она открыла шкафчик, взяла с полки бутылочку ванильного экстракта и протянула дочери. – Что ты печешь?

– Морковный торт… папин любимый.

Давным-давно Элиза сама пекла Маверику такой торт, она же и поделилась с Авророй рецептом. Сейчас она, конечно, морковный торт больше не пекла и даже не ела, потому что… В общем, из-за воспоминаний. Маверик всегда так трогательно благодарил ее за заботу, а потом был так нежен! Те времена Элиза больше всего на свете стремилась забыть. Она старалась помнить о бесконечных годах разочарований и волнений. Так ей легче было думать о последовавшем разводе. И все же когда-то Элиза очень любила Маверика. Да, любила, но поняла: если она с ним не разведется, то попадет в сумасшедший дом.

– Спасибо, мама, – сказала Аврора, глядя на нее чуть дольше, чем требовалось. Вздохнув, она добавила: – Я догадываюсь, как тебе сейчас тяжело.

– Не волнуйся за меня, – ответила Элиза. – Я постараюсь не попадаться твоему отцу на глаза. Единственное, о чем я прошу, – не заставляй меня участвовать в воссоединении семьи. – Элиза понимала, что следующие несколько недель окажутся для нее трудными. Остается надеяться, что Маверик постарается точно так же избегать ее.

– Не буду, обещаю.

– Спасибо.

С этими словами Элиза вернулась в гостиную, где Люк и Джон дрались на только что почищенном ковре. Нагнувшись, Элиза подняла с полу сброшенную стопку журналов и водворила ее на место.

– Мальчики, мальчики! – воскликнула она, хлопая в ладоши. – Успокойтесь!

Внуки нехотя послушались. Джон тут же залез к бабушке на колени и доверчиво прижался к ней. Элиза осторожно потянулась за книгой. Джону уже шесть лет; скоро он начнет стесняться телячьих нежностей, но пока еще не понимает, что к бабушке ластятся «только девчонки».

Как и следовало ожидать, Маверик опоздал на целый час. Зато свой приезд он обставил с такой пышностью, словно был Ганнибалом, который только что перешел Альпы. Громогласно крикнул «Привет!» и уронил на пол чемодан. Кроме чемодана, он нес множество разноцветных коробок. Люк и Джон тут же подлетели к нему, прыгая и крича, требуя его внимания и, конечно, подарков.

Прошло, пожалуй, лет двадцать с тех пор, как Элиза видела Маверика в последний раз. Он собирался приехать на свадьбу Авроры и Дэвида, но его рейс отменили из-за метели. Во всяком случае, так он написал. Элиза подозревала, что на самом деле его планы сорвал какой-нибудь очередной покерный турнир, а вовсе не метель. И Люк, и Джон родились в разгар крупных покерных турниров; Маверик присылал огромные букеты цветов по случаю рождения внуков, как будто цветы возмещали его отсутствие.

Элиза собиралась, едва бывший муж приедет, уйти к себе, но все стояла и стояла на месте как прикованная и не могла отвести от него глаз. Прежде ярко-рыжая шевелюра Маверика совсем поседела. Он отпустил небольшую бородку, тоже седую. Не изменились только рост и по-прежнему спортивная фигура. Судя по всему, он пребывает в добром здравии. У Элизы закружилась голова. В его присутствии она всегда испытывала какую-то необъяснимую тягость. Правда, она неоднократно убеждалась на собственном горьком опыте, что Маверику нельзя доверять как себе самой. Да, она любила его всем сердцем, а может, любит и до сих пор, но они не созданы друг для друга. Вот это неоспоримый факт, который никто не может отрицать.

В следующий миг Маверик уже обнимал обоих внуков и Аврору. Потом принялся раздавать подарки с таким видом, будто наступило Рождество, а он – Санта-Клаус. Мальчики тут же схватили свои подарки и бросились срывать разноцветную оберточную бумагу. Свой подарок, в совсем маленькой коробочке, Аврора унесла в гостиную. Села боком в кресло и открыла крышку. Элизе стало любопытно, что Маверик подарил дочери, поэтому она задержалась в прихожей.

– Ой, папочка! – тихо ахнула Аврора, извлекая из коробочки черную жемчужину в форме сердца на длинной золоти цепочке. – Как красиво… очень красиво! – От волнения у дочери даже сел голос; она посмотрела на отца с обожанием и прошептала: – Я буду всегда хранить ее!

Судя по виду, черная жемчужина гораздо дороже, чем те подарки, которые он в свое время делал Элизе. Значит, у него сейчас удачная полоса? Что ж… Элиза мысленно пожала плечами. Что называется, как пришло, так и ушло. Уж ей ли не помнить, как легко Маверик спускал неправедно нажитое!

Ей хотелось отвести от него взгляд, но почему-то не получалось. И она, и бывший муж долго молчали. Глядя ему в глаза, Элиза испытала странное чувство – как будто прошедших лет не было и они оба снова стали молодыми. В его глазах она прочла огромное сожаление и невольно шагнула к нему. Значит, не только она успела разочароваться в жизни – он тоже… Нет, не таким она его себе представляла!

Маверик первым нарушил молчание.

– Здравствуй, Элиза, – тихо сказал он.

Она склонила голову, не желая подпадать под его чары сpaзy после приезда.

– Марвин…

Он поморщился:

– Пожалуйста, называй меня Маверик.

– Маверик так Маверик.

Элиза помнила, что ее бывший муж терпеть не мог имени, данного ему при рождении, хотя и не понимала почему. Она вышла замуж за Марвина по любви, а вот он всю жизнь не знал покоя и не был доволен тем, что у него есть. Он стремился к пышности и блеску, к немедленному воздаянию в виде крупного выигрыша. В конце концов из-за этого их брак и распался.

– Я бы привез тебе подарок, но не был уверен, что ты примешь его от меня.

– Спасибо за добрые намерения, но ты прав. Подарки совершенно неуместны.

Да, Элиза ни за что не приняла бы его подарка. И все же любопытно, что бы он ей привез?

– Хорошо выглядишь, – заметил Маверик, оглядывая снизу вверх ее стройную фигуру.

Элиза невольно вскинула руку к волосам, словно проверяя, в порядке ли прическа. Комплимент ей польстил; собравшись с духом, она ответила:

– Ты тоже.

– Дедушка, дедушка, хочешь посмотреть, где ты будешь спать? – звенел Люк, дергая Маверика за рукав.

– Конечно хочу. – Маверик отвернулся от Элизы, взял на руки Джона и следом за Люком зашагал по коридору.

– Вот наша комната! – сказал Люк, открывая первую дверь справа.

– А там – комната бабушки. – Джон показал на комнату Элизы, почти напротив.

– А здесь туалет для мальчиков! – Люк толкнул третью дверь.

– У бабушки свой туалет с ванной; нам туда нельзя заходить, даже если очень хочется, – пояснил Джон. – Мама не разрешает.

Маверик засмеялся и тут же хрипло закашлялся.

– Дедушка, дедушка, а почему ты так хрипишь? Знаешь, если будешь долго так делать, тебя вырвет!

– Джон Питер Талли, как не стыдно! – возмутилась Элиза.

Маверик запрокинул голову и разразился смехом. Только мужчинам кажется, что говорить о рвоте смешно.

– Ты будешь спать внизу, а мы с Люком – наверху, – объяснил Джон, бросаясь на матрас. – Мама перестелила чистое белье.

– Потому что Джон вечно писается.

– Не смей! – завопил Джон, спрыгивая с кровати и набрасываясь с кулаками на старшего брата.

Элиза шагнула было в комнату, чтобы разнять их, но Маверик быстро справился и без нее. Он тут же отвлек внуков, попросив, чтобы они показали ему дом. Поняв, что она не нужна, Элиза удалилась в убежище собственной комнаты.

Прошло сорок пять минут. Элиза сидела в кресле перед телевизором, положив ноги на табуреточку, и вязала. Новости проскакивали мимо ее ушей. Она злилась на себя за то, что позволила Маверику изолировать ее от тех, кого она любит больше всего на свете.

Кто-то вежливо постучался в дверь, и в комнату просунула голову Аврора.

– Пожалуйста, поужинай с нами, – попросила она. – Дэвид специально вернется домой пораньше, и ты доставишь мне огромную радость.

Элиза с удовольствием уклонилась бы от праздничного ужина, но дочери она почти ни в чем не могла отказать. Аврора так поддержала ее… В конце концов, она пустила ее к ним жить.

– Хорошо.

– Спасибо! – просияла Аврора.

Насколько помнила Элиза, Аврора первый раз сидела за столом с обоими родителями. Грустно, конечно, что их с Мавериком семейная жизнь закончилась так печально – хотя бы из-за дочери. И пусть Элиза не считала себя такой уж чувствительной, радость дочери неожиданно растрогала ее чуть ли не до слез.

Когда Элиза наконец вышла в столовую, Дэвид уже вернулся со службы и разливал вино. С зятем у Элизы установились хорошие отношения; по ее мнению, Дэвид был образцовым мужем. Какое счастье, что Авроре, в отличие от нее самой, хватило здравого смысла выйти замуж за порядочного, надежного человека, у которого есть нормальная работа!

Аврора все еще суетилась на кухне, и Элиза к ней присоединилась. Дэвид и Маверик пили вино и беседовали, а они накрывали на стол: принесли салат, мясную нарезку, картофельное пюре и соус.

– Настоящий пир! – воскликнул Люк.

– Как на День благодарения, только без индейки, – добавил рыжеволосый Джон, придвигая стул к столу. – Чур, я сяду рядом с дедушкой!

– Нет, я! – возразил Люк.

Казалось, мальчики вот-вот опять подерутся. Маверик снова сгладил ссору, обещав сесть между ними.

Несмотря на все опасения Элизы, ужин прошел гладко. Маверик занимал их историями о своих путешествиях. Он объездил весь мир, от Аляски до Аргентины, от Парижа до Полинезии, побывал в таких местах, о которых Элиза только читала в книгах. Она всю жизнь мечтала поездить по свету, но с каждым новым сообщением от ее адвоката путешествия отодвигаются все дальше в неопределенность.

Перед десертом Элиза составила посуду в посудомоечную машину и сварила кофе. Как только получится, она уйдет к себе и продолжит вязать. Зная, что Авроре захочется побыть с отцом и мужем, она отнесла кофейник в гостиную, где за столом сидели остальные.

– Пошли, мальчики, – сказала она внукам. – Я помогу вам приготовиться ко сну.

Мальчики, как всегда, принялись ныть и просить оставить их за столом еще ненадолго.

Элиза этого ожидала и подготовилась заранее:

– Я прочту вам еще одну главу «Хоббитов».

Жалобы затихли.

– Элиза, давай я им почитаю, – предложил Маверик. Элиза с удовольствием согласилась уступить бывшему мужу эту почетную обязанность, но сочла своим долгом его предупредить: чтение иногда сильно затягивалось. Мальчикам хотелось послушать еще и еще.

– Еще одну главу! Самую последнюю!

– Только до конца страницы, ну пожалуйста! – умоляли они.

Элиза не могла отказать внукам. Иногда проходил добрый час перед тем, как она гасила свет. И все же она радовалась тому, что чтение для ее внуков – удовольствие. Она надеялась, что и вырастая они по-прежнему будут любить читать.

– Элиза! – снова обратился к ней Маверик.

– Пожалуйста. – Она оставила родных и поспешила к себе. Вполглаза глядя в телевизор, она прислушивалась к тому, что происходит в комнате напротив, ожидая неизбежной ссоры и коварно усмехаясь про себя. Маверик скоро поймет, что быть дедушкой – не сахар!

Не услышав никаких воплей, она прикрутила звук телевизора.

Тишина.

Нахмурившись, она встала и приоткрыла дверь. До нее донесся сочный баритон Маверика: он читал оживленно и с выражением. Надо отдать ему должное, он держится молодцом. Дети не издавали ни звука. Наверное, глава попалась интересная.

Несмотря на все подозрения Авроры, Элизе искренне хотелось, чтобы у дочери установились хорошие отношения с отцом. Правда, сама она испытывала по этому поводу смешанные чувства. Хотя Маверик всегда вовремя выплачивал детское пособие и с ним всегда можно было связаться, он не делал попыток участвовать в жизни дочери постоянно. Элиза не понимала, почему бывший муж вспомнил о дочери и внуках именно сейчас.

Элиза вернулась в кресло-качалку, а через двадцать минут снова прижалась ухом к двери. И вдруг к ней кто-то постучал. От неожиданности она схватилась за сердце. Приоткрыв дверь, она увидела Маверика и ахнула.

– Что случилось? – с трудом выговорила она, ожидая, что он позовет ее на помощь и попросит утихомирить разбушевавшихся внуков.

– Мальчики спят как сурки. – Он пожал плечами.

Невероятно! Люк и Джон почти никогда не засыпали без скандала. Можно сказать, драка стала их вечерним ритуалом. Элиза поняла, что снова хмурится.

Маверик скривил губы в улыбке:

– Я прочел им главу, Джон потребовал еще одну.

Она кивнула. Все как обычно.

– Малыш настоящий артист, – продолжал Маверик.

Элиза натужно улыбнулась.

– Ты бы слышала, как он меня упрашивал: «Дедушка, прошу тебя, умоляю!»

– И ты уступил?

– Да… они пообещали, что потом сразу же уснут, – и действительно уснули!

– Тебе крупно повезло.

На секунду она совершенно забылась и улыбнулась, но сразу же опомнилась, решительно вскинула подбородок и посмотрела бывшему мужу прямо в глаза.

– Ты что-то хотел?

Маверик замялся, и она поняла, что он подавляет усмешку. Он всегда видел ее насквозь.

– Хотел пожелать тебе спокойной ночи и сказать, как я рад снова видеть тебя.

Элизе захотелось закричать. Ну почему, почему мужчина, с которым она развелась тридцать семь лет назад, все еще обладает властью над ней? Она ненавидела себя за слабость. Почему ей никак не удается забыть, как сильно она его любила?

– Сп-пасибо, – выдавила она, заикаясь.

К ее изумлению, Маверик нежно погладил ее по щеке и пристально посмотрел на нее ярко-голубыми глазами.

У Элизы подогнулись колени; ей показалось, она сейчас упадет. Рот у нее приоткрылся.

– Ты по-прежнему самая красивая женщина на свете!

Сердце глухо забилось в груди. Элиза шагнула назад, отстраняясь от него. Еще немного, и она за себя не ручается…

– Спокойной ночи, – прошептала она и, набравшись сил, закрыла дверь. Правильно говорят: старая любовь не умирает. Она напомнила себе, что ничего не изменилось. Маверик все тот же азартный игрок, за которого она когда-то вышла замуж. Нельзя расслабляться ни на минуту! И даже ни на секунду!

Глава 12
БЕТАНИ ХЭМЛИН

Целую неделю после разговора с Грантом Бетани кипела от злости. По ночам она долго ворочалась без сна. Паршивый эгоист! Не желает потратить триста долларов на сына! Бетани отлично понимала, в чем дело, хотя Грант ни о чем не говорил открыто.

Он мстит сыну. Когда Грант ушел из дома и переехал к Тиффани, Эндрю, которому тогда исполнилось шестнадцать лет, решительно встал на сторону матери, а отцу высказал все, что он о нем думал. Грант не оценил искренность сына, и с тех пор отношения между ними натянутые.

– Мам, как ты? – спросила Энни, заходя на кухню.

– Отлично, – отрезала Бетани, но тут же улыбнулась, словно извиняясь. – Не сердись, я просто задумалась…

Энни уселась за стол рядом с матерью. Бетани держала в руках чашку с чаем.

– О ком задумалась – о папе?

Бетани не собиралась отрицать очевидное:

– Да, в последнее время я часто думаю о нем.

– Я тоже, – призналась Энни. – Поверить не могу, что он до сих пор с этой… своей…

Энни никогда не называла Тиффани по имени. Только «она» или «эта стерва». Отношения дочери с отцом в последнее время обострились. Энни всегда была любимицей отца и сама обожала его, но уход Гранта из семьи оскорбил ее в лучших чувствах. Ей показалось, что отец ее предал. Она не знала, как теперь вести себя с ним. Грант совсем не стремился к общению – наверное, ждал, что Энни сама проявит инициативу. Время от времени она ему звонила. При этом девочка от всей души ненавидела Тиффани, которую винила в том, что отец ушел из семьи. Бетани с тяжелым сердцем реагировала на гнев дочери, особенно после того, как прочитала ее дневник. Что делать, она тоже не знала. Она лишь надеялась, что постепенно гнев дочери пройдет.

В такие минуты, как сейчас, ей очень не хватало собственной матери. Марта Гибсон скоропостижно умерла от аневризмы в тот год, когда родилась Энни. После смерти жены отец Бетани сдал и физически, и психически. Он переехал в Аризону, в поселок для пенсионеров, и не стремился поддерживать отношения с дочерью.

– По-моему, они женятся, – едва слышно прошептала Энни.

– Правда?

Бетани старалась не выдать заинтересованности, но у нее закружилась голова. Если уж кто-то из близких и в курсе матримониальных планов Гранта, то только ее дочь. Пусть он нечасто беседует с Энни, но все-таки чаще, чем с Эндрю или с ней. Женятся! Вот почему бывший муж вдруг стал таким скрягой. Бетани готова была поспорить на то немногое, что осталось у нее на счете, что сейчас он покупает Тиффани кольцо с огромным бриллиантом и думает, где они проведут медовый месяц. Да, у Тиффани, в отличие от самой Бетани, будет медовый месяц… Грант и Бетани поженились, когда учились в колледже; денег хватило только на свадебную ночь в трехзвездочном отеле на побережье Орегона. Утром в понедельник оба вернулись к занятиям.

– Мама, как я ее ненавижу! Знаю, ты считаешь, что так нельзя, но я ничего не могу с собой поделать. Если бы не она, папа сейчас был бы с нами, как раньше… – Голос у Энни дрогнул.

– Да, – прошептала Бетани.

Ее саму душил гнев, но она понимала, что дело не в ней. Если бы не подвернулась Тиффани, наверняка нашлась бы другая. Догадка пусть и слабо, но утешала Бетани во время бракоразводного процесса. Ее адвокат работал над соглашением о разводе, и Бетани с трудом удавалось сосредоточиться, как вдруг ее озарило. Она ни в чем не виновата! Она была образцовой женой и матерью… Она до сих пор хранит Гранту верность и любит его. Ни разу за почти двадцать лет совместной жизни ей и в голову не приходило изменить Гранту. Вся ее жизнь была всецело посвящена семье. Не гневаясь и не жалуясь, она готовила мужу еду, наводила порядок в доме и воспитывала детей. А еще принимала у себя коллег и друзей мужа – о ее званых ужинах ходили легенды.

Особенно друзья любили приходить к ним в гости на Рождество, на вечер Суперкубка и на Четвертое июля. Гранту тоже нравилось играть роль радушного хозяина. И не важно, что всю работу делала Бетани. Они держались заодно.

Нет, она не виновата в том, что их жизнь пошла наперекосяк; она ни в чем не виновата! Сидя в тот день в кабинете адвоката, Бетани впервые прозрела и увидела поступки Гранта в их истинном свете. Обвиняя ее, Грант лишь оправдывал свою неверность, то, что он оказался плохим мужем и отцом. Видимо, ему хотелось избавиться от груза вины, мучившего его. На какое-то время Бетани поддалась ему; ей казалось, что семейная жизнь рухнула по ее вине. Грант пытался уверить ее в том, что она настолько погрязла в детях, что забросила его. Он говорил неправду, и Бетани больше не желала мириться с собственным жестоким внутренним голосом, который как будто перекликался с голосом Гранта…

– Мама, мама! – Энни потрясла ее за плечо. – Ты меня не слушаешь!

– Ох, извини.

– Как прошло занятие по вязанию? – спросила Энни, пытаясь растормошить мать и переключить ее на другую, более безопасную, тему.

– Очень хорошо.

Второе занятие оказалось гораздо лучше первого. Едва они расселись по местам, как Элиза извинилась за свое, как она выразилась, «сумасбродство» неделю назад. Она объяснила, что тогда только что узнала плохую новость и у нее не было времени справиться с собой до занятия. Она попросила прощения у всех, кого вольно или невольно обидела.

Бетани тоже пришлось кое в чем признаться. Она рассказала остальным, почему неделю назад была такой напряженной, – она надеялась отказаться от занятий, потому что жалела, что напрасно выкинула деньги. Теперь ей уже так не кажется. Правда, она по-прежнему беспокоилась из-за денег, но Энни оказалась права: ей нужно заняться чем-то для себя лично. Чем-то совершенно новым, отвлекающим от повседневных дел.

Даже у Кортни настроение как будто улучшилось. Она горделиво объявила, что за неделю похудела почти на килограмм. Сначала Бетани не поняла ее и решила: девочка похудела за вязанием, что показалось ей странным, но потом поняла, что имела в виду Кортни. Вязание отвлекает ее от кухни, куда она стала наведываться уже не так часто.

Два часа пролетели незаметно; по окончании урока настроение у Бетани было замечательное. Она радовалась, что не бросила вязать и значительно продвинулась со своими носками – во всяком случае, с первым, – и искренне радовалась обществу остальных учениц.

– Так и знала, что тебе понравится! – ликующе воскликнула Энни.

Зазвонил телефон, дочь сняла трубку:

– Алло!

Потом ее взгляд переместился на Бетани.

– Да, она здесь… – Энни прижала трубку к животу. – Тебя… – Она замялась. – Мужской голос!

Бетани закатила глаза:

– Наверное, из банка, напоминают, что я опять превысила кредит. – Она уже дважды превышала кредит в банке, и оба раза ей было ужасно неловко.

Энни принесла ей телефон.

– Бетани Хэмлин, слушаю. – Она постаралась придать голосу необходимые сухость и деловитость. Кажется, у нее на счете еще оставалось долларов пятьдесят, но нужно все еще раз подсчитать. Математика не была ее сильной стороной.

– Бетани, это Пол Ормонд.

Ей показалось, будто из нее разом выкачали воздух. Пол Ормонд – бывший муж Тиффани. Тиффани подала на развод одновременно с Грантом. Очевидно, они договорились. Бетани живо представляла, как влюбленные голубки пешком идут в суд, держась за руки и хихикая. Пол и Бетани оказались брошенными супругами; на них пали вся тяжесть и все последствия развода.

– Здравствуйте, Пол, – с трудом выговорила Бетани. Они встречались всего однажды и виделись недолго, но несколько раз ее так и подмывало ему позвонить. Она хотела спросить, знал ли он о романе прежде, чем жена открыла ему глаза. Призналась ли Тиффани в Валентинов день, как Грант? В конце концов Бетани так и не позвонила.

– Можем мы с вами встретиться и поговорить? – спросил Пол.

– Да… пожалуйста, – неуклюже проговорила Бетани. За ее ответом последовало молчание.

– Хотите сказать – сейчас? – уточнила она.

– Нет-нет, – быстро ответил собеседник. – Может быть, попозже? Скажем, ближе к вечеру… После пяти?

– Хорошо, – ошеломленно ответила Бетани.

А что? Заняться ей все равно нечем. Во время бракоразводного процесса подруги поддерживали ее, но потом перестали приглашать в гости. В их кругу все ходили друг к другу парами, а она вдруг стала разведенной, одиночкой и как будто сразу превратилась в парию. Кроме того, Бетани подозревала, что на многих званых ужинах и вечеринках ее место заняла Тиффани. В общем, друзья и подруги исчезли именно в то время, когда она больше всего нуждалась в них.

– Вы не согласились бы поужинать со мной? Я угощаю, – нерешительно продолжал Пол Ормонд, как будто боялся услышать отказ.

– Спасибо, с удовольствием, – ответила Бетани. В самом деле… – Где встретимся?

– В «Энтони»… часов в шесть. Я закажу столик.

Ресторан «У Энтони» в районе порта находился недалеко от рынка «Пайк-Плейс» и славился своей кухней – там замечательно готовили дары моря.

Бетани поблагодарила собеседника и отключилась, одновременно обрадованная и озадаченная. Она идет не на свидание, но приглашение ближе всего к свиданию за последние двадцать два года.

– Кто звонил? – поинтересовалась Энни, как только Бетани поставила трубку на базу.

Бетани почему-то не захотелось рассказывать дочери про Пола Ормонда.

– Один старый знакомый, – уклончиво ответила она.

– Он пригласил тебя на свидание?! – воскликнула Энни с таким видом, словно речь шла о чем-то немыслимом.

– А по-твоему, я не имею права никуда ходить? – Бетани тут же решила, что совершила ошибку, приняв приглашение Пола.

Энни пожала плечами:

– Не знаю. Меня-то зачем спрашивать? Кто из нас двоих взрослый?

– Ты права, – сказала Бетани. – Я взрослая и встречаюсь… со старым знакомым.

Когда настало время выходить из дому, ни Энни, ни Эндрю дома не оказалось, поэтому Бетани написала им записку и положила на кухонную стойку – так же, как делали они.

Надо найти парковку в центре города – цены на парковку возле ресторана ей не по карману. К счастью, она нашла свободное место в трех кварталах от ресторана. Когда она подошла к «Энтони», Пол Ормонд уже ждал ее и, увидев, помахал рукой.

По ее прикидкам, Полу было лет тридцать пять; темноволосый, темноглазый, он показался ей ничем не примечательным человеком – довольно симпатичным, хотя и чуть толстоватым. Насколько она помнила, он работал в крупной международной судостроительной компании. На встречу Пол пришел в костюме, при галстуке. Бетани невольно удивилась. Как красотка Тиффани вышла за такого заурядного мужчину? О Тифф, как ее называл Грант, у нее сложилось определенное впечатление. Судя по всему, важнее всего для нее статус, и о внешнем виде мужа она заботится не меньше, чем о своем собственном.

– Спасибо, что пришли, – сказал Пол, открывая дверь в ресторан. Когда он шагнул вперед и назвал свою фамилию метрдотелю, их немедленно проводили к столику.

Оба заказали по бокалу вина. Пол посмотрел в окно, на залив Пьюджет-Саунд.

– Вы, наверное, удивились, почему я вам позвонил и зачем пригласил сюда, – произнес он после нескольких минут молчания.

Как ни странно, неловкости Бетани не испытывала, как не испытывала и всегдашней потребности завести светскую беседу ни о чем.

Она кивнула:

– Да, мне стало любопытно. Ведь наши бракоразводные процессы закончились уже давно.

– Мне так не кажется.

– Мне тоже, – призналась Бетани. – Я… – Ей неожиданно захотелось поделиться с Полом, рассказать, например, как Грант отказался заплатить за футбольный лагерь для Эндрю. Пришлось напомнить себе: это не важно, не имеет значения.

– Когда вы узнали про… них? – спросил Пол.

Бетани смутилась. Неудобно признаваться, что она до самого конца ничего не замечала.

– Только когда Грант мне все рассказал. Знаете, как говорят – жена всегда узнает последней. А вы?

– Я знал почти с самого начала, – ответил Пол, – только не мог заставить себя поверить…

– Вы с Тиффани долго прожили вместе?

– Шесть лет. – Пол вздохнул. – И по крайней мере года четыре все было хорошо. А потом она познакомилась с Грантом. – Он покачал головой. – Мне кажется, я обо всем догадался, когда она решила повременить с ребенком.

Бетани со слов Гранта знала, что детей у Тиффани нет. Но и без того положение оказалось достаточно плачевным. Она отпила один глоток шардоне, потом второй.

– Мне сегодня Энни сказала: ей кажется, что они собираются пожениться.

– По-моему, к этому все и шло.

Бетани показалось, что Пол даже не удивился.

Она раскрыла меню, хотя из-за разговоров об измене аппетит почти пропал.

– Не знаю, – прошептала она, – смогу ли я когда-нибудь все преодолеть, пережить…

– Прошу вас, не говорите так, – взмолился Пол. – Знаете… я надеялся, что для вас все проходит легче.

– Мне действительно легче, – кивнула она. – Просто… наверное, я пока ничего не понимаю. – Она так долго томилась в одиночестве и ей было так больно и плохо… Она и представить не могла, что боль когда-нибудь пройдет.

– Ваш муж и моя жена нам изменили, – произнес Пол неожиданно гневно. – Так почему плохо нам?

Действительно, несправедливо получается, подумала Бетани. Она пострадавшая сторона; Пол тоже. Грант и Тиффани свободны от всяких обязательств. Они сейчас, наверное, каждый вечер развлекаются, ходят в гости, а Бетани вынуждена заботиться о детях, которые тоже страдают, наводить порядок в доме и попутно преодолевать страшную душевную боль – кажется, нормальному человеку такое не вынести.

– Я сказал себе, что им придется жить с тем, что они натворили, – признался Пол, – но утешения в этом мало.

– Да, никакого утешения.

Пол тоже раскрыл меню:

– Я вот думал…

– Вы не возражаете, если мы не будем говорить о разводе? – перебила его Бетани. – Нам с вами нужно налаживать свою жизнь. А сейчас давайте лучше поедим.

Пол кивнул:

– Вы уже выбрали?

– Только закуски. Я бы съела семгу холодного копчения… А к ней уху.

Он подозвал официанта, и они сделали заказ. Пол тоже выбрал уху и маленькую порцию пасты с морепродуктами.

– Ну и как вы? – спросил он. – Я имею в виду – получается наладить свою жизнь?

– Я очень стараюсь.

– Как? – спросил он. Заметив ее изумленный взгляд, поспешил объясниться: – Я ведь не просто любопытствую… Мне нужна помощь. Я потому вам и позвонил. Надеялся, что вы справляетесь лучше меня и, возможно, поделитесь со мной полезными советами.

– Я… записалась на курс вязания.

Пол широко улыбнулся; Бетани заметила, что улыбка у него мальчишеская и очень его красит.

– Понимаю, но мне кажется, вязание – в основном женское занятие.

– Многие мужчины тоже вяжут.

– Правда?

Бетани пожала плечами:

– Я об этом слышала.

– Я занялся гольфом, но пока не очень получается.

Снова повисло молчание – им принесли уху. Попробовав, оба одобрительно закивали. Уха оказалась великолепной; Бетани поймала себя на том, что пытается разложить уху на составляющие – совсем как когда еще была замужем и обожала узнавать новые рецепты. Как ни странно, когда она вспомнила о прошлом, ей стало легче. Словно начался процесс восстановления, и она вспомнила, какой была раньше.

Бетани попробовала семгу. Вкусно, но она бы не подала к рыбе майонез карри. Такой соус все забивает.

Пора снова погружаться в пучину разговора.

– У вас кто-нибудь есть? – спросила она.

Пол покачал головой:

– А у вас?

Улыбаясь, Бетани показала на него:

– За двадцать два года вы первый пригласили меня на свидание!

– А вы – первая женщина, с которой я встречаюсь за семь лет.

– Может, есть смысл отметить?

Пол улыбнулся:

– Вы правы! – Он жестом подозвал официанта и заказал еще вина.

Бетани улыбнулась ему. Возможно, Пол и не самый красивый мужчина на свете, особенно если сравнивать его с Грантом, но он, похоже, очень искренний, благородный и заботливый. Сейчас ему больно, так же больно, как и Бетани. И все же Пол нашел в себе силы сказать, как он сожалеет, что его бывшая жена разбила ее семью.

– Я могу чем-нибудь вам помочь? – спросил он, когда они вышли из ресторана.

У Бетани сейчас была только одна насущная потребность – работа.

– Можете – если найдете мне хоть какую-нибудь работу.

– Чем вы хотите заниматься?

Бетани вздохнула:

– Сейчас я согласна практически на все.