Текст книги "Путеводная нить"
Автор книги: Дебби Макомбер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 5
ЛИДИЯ ХОФФМАН
Не забывайте, носки вяжутся парами. Как достичь совершенства? Вяжите оба носка одновременно и не думайте, что они должны быть совершенно одинаковыми!
Дебора Робсон, модельер, автор книг по вязанию, издатель.
По выходным я стараюсь навещать маму. После смерти папы ей пришлось нелегко. Нам всем было трудно. Очень жаль, что Брэд не застал папу. Не сомневаюсь, они обязательно понравились бы друг другу. Папа был человеком открытым и дружелюбным, он умел находить в каждом что-то хорошее и ни для кого не жалел ни добрых слов, ни шуток. Ему удавалось рассмешить меня, даже когда мне было совсем плохо. А какой он был замечательный рассказчик! Неужели я когда-нибудь перестану горевать о нем? Проходит время, но я вспоминаю о нем не реже, как могло бы показаться, а, наоборот, чаще.
Мы все как-то учились жить без папы, и маме пришлось особенно тяжело, за последние полтора года она состарилась на десять лет. Она вся как-то сникла и съежилась – не знаю, как лучше выразиться. Постоянно грустит и почти ничем не интересуется. Да и физически она тоже съежилась, усохла. Тело как будто отражает внутреннее состояние: постоянное горе, скорбь и утрату всех надежд. Она в самом деле стала ниже ростом, что подтвердилось на последнем медосмотре. Сейчас мама на два с половиной сантиметра ниже, чем год назад.
Она сдала анализ на остеопороз, но результатов пока нет. Неожиданно у мамы обнаружилось множество болезней, – по-моему, она слабеет не только из-за скорби, но и из-за своего одиночества. Они с папой жили душа в душу, она привыкла во всем полагаться на мужа.
Хотя это звучит банально, со смертью папы у мамы словно что-то отмерло в душе. Без него она не может жить как раньше. Я все понимаю и до какой-то степени испытываю то же самое. Ведь и я привыкла во многом полагаться на папу.
Сегодня воскресенье; утром, приехав к маме, я нашла ее в саду. Она старательно подрезала розовые кусты. Садик – предмет ее гордости; розы остались одним из немногих, о чем она еще заботится. Кусты, уверяет мама, нужно регулярно подстригать, чтобы они лучше росли. Папину смерть я рассматриваю с той же точки зрения. Потеря помогла мне понять, что для меня важнее всего на свете. Мне нужно было найти свой путь к счастью и привыкнуть к независимости со всеми ее достоинствами и недостатками. Именно потеря отца придала мне смелость расширить горизонты, что я и сделала, открыв собственный магазин. И начав встречаться с Брэдом.
Я немного постояла на пороге и понаблюдала за ней. Захваченная работой, мама не слышала, как я вошла. От солнца ее защищала широкополая соломенная шляпа, на руки она натянула зеленые садовые перчатки. Сбоку стояло ведерко, куда она бросала обрезки. Мне не хотелось ее пугать, поэтому я негромко окликнула ее.
– Лидия! – Мама повернулась ко мне, и мы обнялись. – Я ждала тебя пораньше.
– Я тоже рассчитывала приехать пораньше, но после церкви меня задержали.
– Кто – Брэд и Коди?
Я кивнула:
– Мы договорились встретиться через час. Пройдемся вокруг озера.
Пятикилометровая прогулка – отличная тренировка, а я хожу куда меньше, чем следует. Брэд, в отличие от меня, в прекрасной форме – он может бегать вокруг меня кругами. У Коди есть золотистый ретривер по кличке Чейз; у него ужасная привычка гоняться за всем, что движется. Коди, наверное, возьмет пса на прогулку, но мы строго-настрого запретили ему спускать Чейза с поводка. Надо, наверное, купить книгу по дрессировке собак и вместе с Коди обучить пса основным командам. В общем, день сегодня обещает быть веселым; меня так и подмывало взять с собой ролики, чтобы угнаться за ними двоими – точнее, троими.
Мама дрожащей рукой обрезала еще один побег. В последнее время я стала замечать, что руки у нее дрожат все чаще.
– Что ты ела на обед? – спросила я.
Питается она чудовищно, мы с Маргарет волнуемся за нее. Она явно недоедает, и ей не хватает витаминов. Кроме того, она неаккуратно принимает лекарства. Мы с Маргарет подозреваем, что иногда она пропускает прием таблеток, а иногда принимает двойную дозу.
– Что я ела на обед? – задумчиво переспросила мама.
– Ну да, на обед, – ласково подсказала я.
– Галеты с тунцом. – От радости, что вспомнила, мама наградила меня такой ликующей улыбкой, что я невольно улыбнулась ей в ответ. Однако у меня невольно вырвалось:
– Как, и все?
Она пожала плечами:
– Мне не хотелось… Только не приставай и не требуй, чтобы я ела по часам! Раньше меня точно так же грыз твой отец, но я его не слушала. И тебя сейчас не послушаю.
– Ладно, мама. – Я решила пока сменить тему. И все-таки придется что-нибудь придумать. Например, привозить ей горячую пищу или нанять помощницу по хозяйству – хотя бы на полдня. Если, разумеется, нам по карману такой расход. Надо все обсудить с Маргарет.
– В следующее воскресенье – День отца, – напомнила мама. – Ты свозишь меня на кладбище? Хочу поставить вазу с моими розами на папину могилу.
– Конечно. И Маргарет поедет, – сказала я, надеясь, что сестра согласится нас сопровождать. Она стала такой обидчивой и раздражительной! В последнее время мы вроде бы стали ближе друг к другу, но сейчас близость растаяла, испарилась, как лужица на жарком солнце. Не знаю, что у нее там случилось, но делиться со мной она не хочет. Откровенно говоря, мне очень обидно. Конечно, по сравнению с тем, что было, наши отношения значительно улучшились, но в таких случаях, как сейчас, я понимаю, что до идеала еще далеко.
Мама вдруг как-то разом ослабела и, с трудом подойдя к креслу, опустилась в него. Затем она сняла шляпу и вытерла пот со лба.
– Ну и жара!
Я посмотрела на термометр, который папа давным-давно прикрутил к наружной стене. Плюс двадцать три градуса. Надо же! Я и не подозревала, что сейчас так тепло. Конечно, мама уже давно работает в саду – целый час, а то и два.
– Мама, давай съездим в ресторан, – предложила я, думая, что ужин вне дома доставит удовольствие нам обеим.
– Нет, детка, спасибо. Я не голодна. После мессы мы с Дороти Уоллес пошли в блинную, которую держат «Рыцари Колумба» [1]1
«Рыцари Колумба» – католическая общественная организация, поддерживающая ряд благотворительных программ.
[Закрыть] и наелись там до отвала.
Поясняю: если мама говорит, что она «наелась до отвала», значит, позавтракала она одним крошечным блинчиком без масла и сиропа. На обед она ела галету с тунцом, а ужинать, наверное, вообще не станет.
– Звонила Маргарет. Они с девочками заедут попозже.
На душе у меня полегчало. Маргарет непременно уговорит маму хоть что-нибудь съесть.
– Ей нравится работать вместе с тобой, – продолжала мама. – Она, конечно, не любит вслух выражать свои чувства, но поверь мне: ей очень нравится, что вы теперь трудитесь вместе.
Я задумалась. Стоит ли делиться с мамой тревогой за сестру? Наверное, нет. У меня самой после недавнего разговора с Брэдом мысли о Маргарет не выходили из головы. Пожалуй, не стоит волновать маму. Она непременно передаст Маргарет, что я тревожусь за нее, и сестра придет в ярость – она отчитает меня за то, что я обсуждала ее с мамой, и не успокоится еще очень долго.
– Тебе что-нибудь принести? – спросила я.
Мама рассеянно улыбнулась:
– Я бы выпила холодного чая.
Я вошла в дом и налила нам по стакану, бросив в каждый по дольке лимона. Несколько лимонов во фруктовнице уже высохли, я выкинула их, не говоря маме. Внимательно изучила содержимое ее холодильника. Нашла пакет молока, срок годности которого истек месяц назад, и пачку растаявшего шпината. Их я тоже выбросила. Когда я снова вышла в патио, мама уже надела шляпу и сидела, повернувшись к солнцу спиной.
Я присела рядом и протянула ей холодный чай, подставив лицо теплому солнышку и слушая птичий щебет и тихий шелест дождевальной установки на газоне.
– Расскажи о своем магазине, – попросила мама. – На этой неделе ты получала новую пряжу?
Особенно ей нравилось слушать о моих постоянных посетительницах. Со многими из них я очень подружилась, особенно с Жаклин, Кэрол и Аликс, моими первыми ученицами. Между нами установились по-настоящему теплые, близкие отношения. Мы дружим вчетвером, и редко выдастся неделя, чтобы мы не виделись. По крайней мере, одна или две из них всегда заходят в пятницу, на наши благотворительные посиделки.
Целых двадцать минут я безостановочно рассказывала маме о «Путеводной нити» и вкратце описала трех новых учениц, которые захотели пройти курс вязания носков. Больше всего маму заинтересовала Кортни, семнадцатилетняя внучка моей постоянной покупательницы Веры Пулански.
– Мне хочется раз в месяц устраивать совместные чаепития в складчину, – добавила я, потому что интересно было выслушать мамино мнение. С одной стороны, когда мама в курсе событий, она не чувствует себя такой одинокой. С другой стороны – я всегда доверяла ее суждениям и здравому смыслу. Она и отцу не раз подавала ценные советы.
– А места у тебя в магазине хватит?
– Да, наверное, если сделать небольшую перестановку. – Когда я только открылась, в магазинчике было достаточно места для большого стола, за которым проходили наши уроки. Постепенно я стала заказывать все больше пряжи, которая заполнила почти все свободное пространство. Сейчас вокруг стола, за которым умещалось шесть человек, стоят несколько шкафов-витрин.
– Ты уверена, что пить чай среди ниток и пряжи – удачная мысль?
Я тоже сомневалась, поэтому сказала нерешительно.
– Я думала, что мы будем сидеть за столом, где я провожу уроки, а закуски составим на столик в кабинете.
Мама неопределенно дернула плечом:
– Не знаю, не знаю… А зачем вообще нужны эти ежемесячные чаепития?
Вопрос, конечно, интересный…
– Мне хочется, чтобы мои ученицы получше познакомились друг с другом. И потом, все невольно вдохновляются, когда видят, каких успехов достигли другие. – Именно поэтому я часто вяжу вещи, которые потом вывешиваю в зале в качестве образцов. – Мама, ты можешь присоединиться к нам, – с воодушевлением продолжала я. – Мы с Маргарет будем очень рады. – Я стараюсь как можно чаще вовлекать маму в наши дела. Мы с Маргарет обе стараемся дарить маме разные мелочи, чтобы ей было чего ждать и чтобы она не чувствовала себя одинокой.
Судя по тому, как нахмурилась мама, я поняла, что она, скорее всего, меня не слышала.
– Устраивайте свои посиделки, показывайте, кто сколько успел связать, а вот чаепития – это лишнее. Если вам потом захочется поесть или выпить чаю, можно сходить в ресторан.
Мне ее предложение понравилось.
– Спасибо, мама!
Я сразу поняла: мама рада, что я спросила у нее совета. Раньше папа часто советовался с ней, а сейчас ей наверняка недостает возможности кому-то что-то сказать.
Мы поговорили еще полчаса, а потом я уехала на встречу с Брэдом и Коди.
Они ждали меня на стоянке у озера. Чейз рвался с поводка.
– Привет! – кричу я, вылезая из машины. Не одному Чейзу не терпится погулять по травке!
Коди подбегает к моей машине и быстро обнимает меня.
– Ну что, пошли?
Брэд хлопает сынишку по голове:
– Ладно, приятель, только не убегайте от нас далеко, понял? И держи Чейза покрепче!
Не успев ответить, Коди пулей срывается с места. Чейз тянет его вперед. Я завидую тому, как быстро Коди умеет перебирать ногами.
Мы с Брэдом тоже начинаем прогулку в довольно живом темпе. Как всегда в погожий выходной день, в парке полно людей с собаками. Мы проходим мимо человека с гитарой, он сидит на траве и наигрывает что-то в стиле кантри. Рядом какой-то малыш гоняется за бабочкой. У самого берега стоят каноэ. Мы с Брэдом шагаем бок о бок, не спуская глаз с Коди и Чейза.
– Как твоя мама? – спрашивает он. Я предупредила, что до прогулки заеду к ней.
Мне не хочется делиться с ним своими тревогами за маму. Слишком долго все объяснять. Вначале лучше поговорить о Маргарет.
– Мама как обычно, – отвечаю я, не слишком уклонившись от истины. – Маргарет и девочки тоже навестят ее сегодня, только попозже. Маме нужно их внимание.
– Кстати, Маргарет что-нибудь тебе говорила?
– О чем? – осторожно спрашиваю я.
Брэд берет меня за руку, наши пальцы сплетаются. Я поднимаю голову и улыбаюсь ему, забыв о Маргарет. В минуты особенной близости меня охватывает такое блаженство, что я едва сдерживаюсь. Как и всякая нормальная женщина, я мечтаю о любви, семье и детях. Онкология заставила меня усомниться в том, что все это у меня будет. И каждый день я благодарю судьбу за Брэда, за то, что он появился в моей жизни, за то, что я любима им, несмотря на все мои несовершенства и недостатки. Он говорит: раз я не один, а целых два раза победила рак, значит, я двукратная чемпионка. Да, я чемпионка – еще и поэтому мне сейчас невероятно хорошо.
Брэд нарушает мои раздумья:
– По-моему, я знаю, что случилось с Маргарет.
– Знаешь? – Мне почему-то вдруг сразу расхотелось говорить о Маргарет, я предпочитаю продлить мгновения счастья.
– Да. Вчера вечером я случайно встретил Мэтта в хозяйственном магазине.
Мой зять – достойнейший человек. Я считаю, что он отлично уравновешивает Маргарет, прирожденную пессимистку. Мэтт не воспринимает жизнь так же серьезно, как она. Он не такой тревожный, как Маргарет, и, что совсем хорошо, совершенно не злопамятный.
– И что сказал Мэтт?
Как-то мы все вчетвером ездили отдыхать. Брэд и Мэтт отлично поладили. Несколько месяцев назад Маргарет пригласила нас с Брэдом на ужин, мы играли в карты до зари. Я надеялась, что мы будем видеться чаще, но пока не получается.
– Он не работает.
– Что значит – не работает? – Сколько я себя помню, то есть лет двадцать, Мэтт трудился в компании «Боинг».
– Это значит, что его уволили.
– Что-о?! Когда?
– Три месяца назад.
– Нет!
Не может быть. Три месяца? И Маргарет целых три месяца молчит как воды в рот набрала! Я цепенею.
– Так он мне сказал. Он упорно ищет работу, но пока не нашел ничего стоящего.
Сердце у меня падает.
– Но как же так… – Я не знаю, что и думать. Бессмыслица какая-то! Я единственная сестра Маргарет – если уж она мне ничего не сказала, кому она может довериться?
– Кажется, Мэтт думал, что мне все известно, пришлось подстраиваться на ходу.
У меня щиплет в носу – так бывает всегда перед тем, как я заплачу. Естественно, глаза сразу наполняются слезами, становится трудно дышать.
– Ты что, плакать собралась?
Я шмыгаю носом и киваю.
– Она могла бы рассказать мне об этом, – хрипло говорю я.
– По крайней мере, теперь ты знаешь, почему она в последнее время сама не своя.
Его слова меня не утешают.
– Я надеялась, что единственная сестра больше мне доверяет. Видимо, я ошибалась. – Я смахиваю слезы, не дав им скатиться по щекам. Теперь понятно, почему Маргарет такая раздражительная и обидчивая! И не только это… Вот уже несколько недель она не покупает себе ни мотка пряжи, ни булочки во «Французском кафе» напротив. Видимо, старается сэкономить на чем только можно.
Я чувствую себя виноватой.
– Мне нужно было понять! – шепчу я. – Давно надо было обо всем догадаться!
– Но как?
Моя сестра не самый открытый человек на свете, и все же я могла бы что-то заподозрить. Может, следовало внимательнее читать газеты – массовым сокращениям в «Боинге» всегда посвящали одну или две статьи. А я ничего не заметила…
– Ты скажешь ей, что все знаешь? – спрашивает Брэд. Я отвечаю не сразу.
– Наверное, нет.
По каким-то причинам, известным ей одной, Маргарет не пожелала со мной делиться. Ну и я не стану давить на нее. Надеюсь, со временем она все же поймет, что я ей не чужая. А до тех пор остается одно: любить ее, не реагировать на ее срывы и ждать, когда она мне доверится.
– Придется, – мягко возражаю Брэд. – Лидия, я хорошо тебя знаю. Ты не сумеешь хранить все в себе, ты не такая!
Я хмурюсь, но понимаю, что он, скорее всего, прав.
Глава 6
ЭЛИЗА БОМОН
Как ни странно, Элиза с нетерпением ждала первого урока вязания. Ничего не сказав дочери, она купила пряжу. Первую пару связанных ею носков она собиралась подарить зятю Дэвиду. Носки – мелочь, но они выражают благодарность за его доброту. Дэвид пустил ее жить к себе в дом на то время, пока в суде решается судьба ее денег. Недавно Элиза получила письмо от своего адвоката. Судя по всему, дело движется очень медленно, и истцам нужно проявить терпение. Элиза до сих пор чувствовала себя униженной. После того как она все так тщательно продумала, ей приходится, пусть и временно, жить с дочерью и зятем!
Вечером в понедельник, накануне первого урока вязания, Элиза сидела во внутреннем дворике и читала. Чтение не надоедало ей никогда. Книги она обожала с детства. Она рано научилась читать. Помнила, как сидела в своей кроватке, сжимая в руках книгу, и ей было очень хорошо. Любовь к чтению часто спасала ее.
Сегодня она наслаждалась «Эммой». Элиза регулярно перечитывала романы Джейн Остин, примерно раз в десять лет. Есть классические произведения, которые хочется перечитывать снова и снова. Особой любовью у Элизы пользовались Джейн Остин, сестры Бронте, Флобер и, конечно, Джордж Элиот. Все они замечательно описывали жизнь женщин и их чувства. И даже сейчас, спустя сто с лишним лет, их романы находят отклик в сердцах читателей. Только Элиза дочитала сцену, в которой мистер Найтли распекал Эмму, как в патио, раздвинув застекленные двери, вышла Аврора.
– Мама, можно поговорить? – нерешительно спросила она, присаживаясь на стул рядом с шезлонгом, в котором, вытянув ноги, устроилась Элиза. В руках дочь держала высокий стакан с холодным чаем, в котором звякали кубики льда. Элиза поняла, что дочь почему-то волнуется.
– Конечно. – Элиза тщательно заложила страницу закладкой и закрыла «Эмму». Судя по тому, как подалась вперед Аврора, она пришла не с пустяками.
– Я хочу поговорить об отце, – сообщила дочь, прекрасно понимавшая, как неприятна матери эта тема.
Элиза всегда настораживалась, едва речь заходила о ее бывшем муже. Маверик – человек очень опасный, скользкий, но до того красивый и обаятельный, что ему невозможно отказать, о чем бы он ни просил.
– Что ж, давай.
Аврора в общих чертах знала, как Элиза познакомилась с Мавериком, как влюбилась в него с первого взгляда и вышла замуж. Их брак не продлился и полутора лет, хотя официально они оформили развод только через два года.
Ах, как он красиво говорил! Элиза не сомневалась, что Маверик способен очаровать даже гремучую змею. В юности Элиза считала себя дурнушкой. Маверик упорно уверял ее в обратном. Будучи юной и наивной, Элиза радовалась его комплиментам, принимая их за чистую монету. Она верила ему, потому что ей страстно хотелось быть красавицей, – ну а он уверял, что она именно такая и есть. С Мавериком она действительно чувствовала себя обворожительной. К сожалению, она довольно быстро поняла, что ее счастье призрачно.
– Так что там с твоим отцом? – спросила Элиза, стараясь говорить как можно спокойнее.
– Ты ведь когда-то его любила, да?
Вопрос оказался сложным – Элиза не знала, как ответить. Маверик ворвался в ее жизнь в самом нежном, самом хрупком возрасте, когда гормоны берут верх над здравым смыслом. В то время ей казалось, будто она влюблена, но потом она пришла к выводу, что ею двигало вожделение, а не любовь. Любовь – это долго, на всю жизнь. А то, что объединяло их с Мавериком, иссякло довольно быстро. Хотя после развода прошло уже много лет, а она до сих пор часто видит его во сне и скучает по нему. Чего бы она ни отдала, чтобы ее семейная жизнь сложилась по-другому! Может, у них с Мавериком все получилось бы, найди в себе Элиза силы принять его таким, какой он есть.
К сожалению, она не сумела принять его таким, какой он есть, а потом стало слишком поздно. Много лет подряд он разъезжал по стране и, по мнению Элизы, бездумно растрачивал свою жизнь. В каком-то смысле и она тоже растратила много лет впустую, с грустью думала Элиза.
– Мама, ты ведь любила его, правда? – взволнованно повторила Аврора.
– Да, любила. – Так любила, что даже сейчас испугалась, вслух признавшись в этом.
Аврора вздохнула, ей как будто полегчало.
– А ведь мы с ним часто перезваниваемся.
Элиза знала, что Маверик и Аврора поддерживают отношения. Хотя бывший муж обитал среди подонков общества, как она предпочитала называть его окружение, и зарабатывал себе на жизнь карточной игрой и бог знает чем еще, он, очевидно, вполне преуспевал. Во всяком случае, он регулярно присылал деньги на содержание Авроры и оплатил ее обучение в колледже.
Помимо положенного детского пособия и платы за колледж, Маверик всегда присылал дочери деньги к дню рождения и на Рождество. Первые семнадцать лет после развода он регулярно, раз в месяц, слал Авроре весточки. Правда, его послания не бывали длинными. В основном он слал открытки, сообщая, где находится, или делясь радостью от очередного выигрыша. Маверику всегда важно было выигрывать. Более того, выигрыш в карты стал для него самым главным делом в жизни. Он стремился сорвать крупный куш, который позволит ему безбедно жить до конца дней. Насколько Элиза знала, его мечта пока не осуществилась.
– Если хочешь поддерживать связь со своим отцом, поддерживай, но при чем здесь я? – Элиза недовольно поджала губы. Дочь показывала ей присланные Мавериком открытки, но лучше бы Элиза их не читала. Она боялась, что тем самым расписывается в собственной слабости. Бывший муж ей до сих пор небезразличен, и она до сих пор жалеет о том, чему так и не суждено сбыться.
– Мы с папой беседуем время от времени.
Об этом Элиза тоже знала. Когда Аврора была маленькая, она всегда с волнением ждала отцовских звонков и очень радовалась, услышав его голос. Повзрослев, она не изменила своего отношения. Аврора пока не успела разочароваться в отце, но Элизе больно было думать, что в конце концов дочь, как и ее, ждет крушение иллюзий. Маверик не нарочно причинял боль своим близким. Он просто не считался с чувствами других людей – те, кого он, по его словам, любил, никогда не играли в его жизни главную роль. На него нельзя было положиться. Если он говорил, что вернется домой к девяти, это означало: да, он вернется к девяти, если к тому времени закончится покер. Результат игры влиял на его настроение. Выиграв, он радовался и ликовал, хватал Элизу на руки и кружил по комнатам, водил ее в рестораны, чтобы отметить победу. Проиграв, он погружался в пучину гнева и отчаяния.
– Он едет сюда, мама, – объявила Аврора, глядя Элизе в глаза.
– Едет… – У Элизы закружилась голова. – Куда «сюда» – в Сиэтл?
Аврора кивнула.
– Здесь что, проводится крупный покерный турнир? – Собственно говоря, ей-то что за дело?
– Он едет специально, чтобы повидаться со мной. – Аврора вызывающе вскинула голову.
– Какая… трогательная забота, – ехидно пробормотала Элиза. – Раз в пять или десять лет можно и в доброго папочку поиграть…
– Мама!
– Извини. – Элиза сжала губы. Надо сдерживаться, иначе она наговорит такого, о чем потом пожалеет.
– Никогда не понимала ваших с папой отношений. – Дочь как будто тоже старалась держать себя в руках. – По-твоему получается, что я тебя предаю, потому что продолжаю поддерживать отношения с отцом.
– Неужели? – Слова дочери причинили Элизе боль; она сглотнула подступивший к горлу ком. Она-то хотела лишь одного – оградить Аврору от неизбежного разочарования.
Аврора кивнула, и глаза ее заблестели от слез. Элиза поняла, что дочь говорит правду.
– Прости меня… Я не понимала… что делаю. – Элизу захлестнуло чувство вины.
– Ну да. Пока я росла, ни разу не слышала от отца худого слова в твой адрес. Ни разу! А от тебя, наоборот, я не слышала ни одного доброго слова о нем.
– Неправда! – Элиза очень сильно старалась скрыть от дочери свои чувства по отношению к Маверику и думала, что ей это удалось. Но, взглянув в исполненные боли глаза дочери, Элиза поняла: нет, ничего не получилось.
Аврора глубоко вздохнула:
– Мама, надеюсь, мы с тобой не поссоримся? Я не хочу…
– И я не хочу. – Элизе стало стыдно, она похлопала дочь по коленке. – Твой отец – такой, какой есть. Жаль, что не удалось дать тебе лучшего, но это моя ошибка, а не твоя.
– Вот видишь? – воскликнула Аврора. – Ты никогда не говоришь о нем ничего хорошего!
– Не забывай, замужем за ним была я! Я любила Маверика, но мы не были созданы друг для друга.
– Я знаю, он не оправдал твоих ожиданий. Подвел тебя. Он сам так говорит.
– Он подвел и тебя тоже.
– В некотором смысле – да, – согласилась Аврора, – но в других отношениях он оказался замечательным отцом.
Элиза поняла: доказывать что-то Авроре бесполезно. Ей нужно во что-то верить. Другого отца, кроме Маверика, у нее нет; Аврора с детства привыкла, что отца никогда не бывает дома, что он постоянно в отлучках. Наверное, она удивлялась, почему ее отец так много разъезжает по стране, но вопросов матери никогда не задавала.
– Значит, твой отец приезжает в Сиэтл, – сказала Элиза, возвращаясь к главному. Оцепенение понемногу проходило.
– Да. – Аврора внимательно наблюдала за ней, как будто не зная, чего ожидать.
– Я совершенно не против того, чтобы ты виделась с отцом, – заверила дочь Элиза. – Он ведь еще ни разу не видел внуков!
– Он с нетерпением ждет, когда познакомится с ними. – Аврора снова посмотрела на Элизу как-то выжидательно.
– Я не обязана видеться с ним, – сказала Элиза. Даже случайная встреча с ним невозможна. Если Аврора спрашивает ее разрешения, можно ли пригласить отца к себе домой – что ж, она не против. Но ее самой здесь не будет. – Пригласи его на ужин, делай что хочешь. А я на то время куда-нибудь уйду – на столько, на сколько скажешь.
Маверик ей только «спасибо» скажет. Элиза была совершенно уверена: он так же не горит желанием видеться с ней, как и она с ним. Они не разговаривали уже много лет. Встречаться им совершенно ни к чему. По крайней мере, Элиза так считала.
– Тебе не удастся не видеться с папой. – Дочь отвела взгляд в сторону.
– Что ты имеешь в виду? – У Элизы заныло сердце.
– Он будет жить здесь.
– В вашем доме?! – ахнула Элиза. – Не может быть! – Она умоляюще посмотрела на Аврору. Нет… наверное, она все правильно расслышала. Элиза словно оцепенела – руки и ноги налились свинцовой тяжестью. – Он знает, что я у вас живу?
Дочь молча кивнула:
– Я ему говорила, а он все равно хочет приехать.
– Н-надолго он сюда?
Аврора ответила не сразу.
– На две недели.
– На две… недели?! – не выдержала Элиза. Она резко выпрямилась, книга упала на пол. – И речи быть не может! Неужели ты считаешь, что мы с ним сможем жить под одной крышей… вместе… да еще так долго! – Она решила, что за всем стоит именно Маверик. Он хитростью заставил дочь согласиться; несомненно, удача отвернулась от него, и он сейчас без гроша. – Элизе захотелось плакать. – Придется мне куда-нибудь переселиться, – пробормотала она. В самом деле, другого выхода она не видела. Однако все ее вещи пылятся на складе. К тому же вряд ли удастся снять жилье па такой недолгий срок…
– Мама, успокойся! – вскричала Аврора, но тут же взяла себя в руки и понизила голос: – Прошу тебя. Не нужно драматизировать.
Элиза спустила ноги на пол. Больше всего ей сейчас хотелось закрыть лицо руками, но она удержалась. Близится катастрофа, а дочь как будто ничего не понимает!
– Раньше папа никогда ни о чем меня не просил, – скачала Аврора. – Я не могу ему отказать.
– Старался тебя разжалобить, значит?
– Нет, – сухо ответила Аврора. Видимо, слова матери ее обидели. – Он не пытался меня разжалобить. Папа всегда был очень щедрым и замечательно относился к нам с Дэвидом и к мальчикам.
– Ему нельзя доверять!
– Это ты так считаешь, а для меня-то он отец!
Элиза снова почувствовала себя виноватой. Она приказала себе больше не говорить ничего плохого про бывшего мужа.
– Ясно… Значит, он приезжает погостить на пару недель.
Аврора кивнула.
– А он точно в курсе, что я у вас живу?
– Да. – Судя по странному тону дочери, такого осложнения Маверик не предвидел. Что ж, что бы он ни задумал, чего бы ни добивался, ему придется иметь дело с ней – а она, к счастью, его отлично знает. Ее не так-то легко одурачить!
– Где он будет спать?
Дом у Дэвида и Авроры просторный, но в нем всего три спальни. Все они заняты. Третью спальню заняла Элиза, она переоборудовала ее в крошечную отдельную квартирку. У нее есть микроволновка, отдельный туалет с ванной, телевизор, кресло-качалка и узкая односпальная кровать. А больше ей ничего и не требуется. Она живет отдельно, у нее есть маленькое убежище; она может удалиться в свою комнату, чтобы не мешать семейству дочери.
– Я положу папу в комнату мальчиков.
Мудрое решение. Внуки, хотя они и солнышки, настоящие проказники. Маверик не привык общаться с детьми. Элиза улыбнулась: в комнате с Люком и Джоном Маверик долго не продержится.
– В общем, положение не из простых, – продолжала Аврора.
Элиза закатила глаза.
– Это еще мягко сказано! – Она тут же снова почувствовала себя виноватой.
– Мама, мне нужно, чтобы ты меня поддерживала, а не наоборот!
– Я никогда ничего не сделаю тебе во вред, – сказала Элиза, стараясь скрыть горечь. Как Аврора могла подумать такое!
– Но ты все время обижаешь папу.
– Неправда, – пылко возразила Элиза. – Я не испытываю к твоему отцу никаких чувств. Нас с ним давно ничего не связывает, – солгала она и тут же покраснела.
– Мама! – вскричала Аврора с жаром. – У вас с отцом столько нерешенных проблем! Чтобы все их перечислить, понадобится не один день!
– Не говори глупостей.
Аврора отлично знала ее, но Элиза решила притворяться, будто ей совершенно все равно. Ничего, две недели она как-нибудь выдержит.
Стиснув в руке стакан, Аврора отпила глоток холодного чая.
– Не хочу с тобой ссориться, особенно сейчас. Пожалуйста, обещай мне, что… не обидишь папу ни словом, ни делом!
– Я бы ни за что…
– Очень важно сохранять мир. Не хочу рассказывать мальчикам, почему ты злишься на папу.
Элиза обиделась на дочь. Почему Аврора считает именно ее корнем всех зол?
– Обещаю, что постараюсь сделать пребывание здесь твоего отца приятным, насколько это возможно.
Если следующие две недели придется прятаться в своей комнате, что ж, так тому и быть.
– Мама, ты подумай как следует. Я прошу тебя об очень важной вещи… ни о чем более важном я у тебя еще не просила.
Элиза снова задумалась. Может, все-таки переехать и избавить их всех от лишних хлопот? К сожалению, ехать ей некуда. Поэтому придется какое-то время находиться под одной крышей с мужчиной, которого она одновременно любит и ненавидит – вот уже тридцать семь лет!
