Текст книги "Дневники исследователя Африки"

Автор книги: Давид Ливингстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

У дамы была спокойная, исполненная достоинства манера говорить и такая же походка; я дал ей маленькое зеркало, она ушла и вернулась со своей единственной курицей и корзинкой огуречных семян, из которых делают масло. Благодаря маслянистым веществам, содержащимся в них, семена эти питательны, их жарят и едят как орехи. Она извинилась, сказав, что сейчас голодные времена. Я дал ей еще и отрез ткани. Голодные носильщики теперь бесполезны, а купить для них мы не можем ничего: местность кругом иссохшая, скупо поросшая мимозой и акацией с шипами.

14 мая. Мне удалось сделать долгий переход с носильщиками, мы шли только один и три четверти часа: на пустой желудок люди очень быстро устают. Достигли деревни вождя Хассане напротив конической горы Чизульве на южном берегу реки; Чизульве, очевидно, вулканического происхождения; она покрыта деревьями, тогда как на гранитных горах всегда видны скалы обнаженной породы. Кругом разбросаны большие пятна превосходного доломита. Может быть, он образовался от спекания туфа, который в этой стране, по-видимому, всегда изливается вместе с водой при извержении вулкана. Когда мы вошли в деревню, дочь Хассане как раз снимала с огня горшок вареной фасоли в стручках, и вождь поднес его мне. Я пригласил его разделить со мной еду, но вождь ответил, что он у себя дома, а я чужестранец и путник. Он, как и все другие вожди, знахарь, а его жена, полная старая дама, знахарка. У него никогда не было другой жены, кроме этой; четверо их детей живут с родителями. Одного из сыновей мы послали к югу купить провизии, отправили также закупать еду и нескольких носильщиков. Сироко и рис, принесенный сыном Хассане, мы оставили на хранение в их доме для идущей вслед за нами партии до ее прибытия.

Невозможно представить себе, какой ужас вселяют в местных жителей мазиту. Мазиту потрясают своими щитами, и население бежит, как испуганные олени. Я видел, как ребенок соглашался отойти на несколько ярдов за известной нуждой, только если бабушка будет стоять у него на виду. Вождь Негомано, которого арабы называют Матумора, оказал мазиту теплый прием, а потом нескольких из них убили; вероятно, это и заставило их отступить.

15 и 16 мая. Жалкие переходы, короткие из-за голода; я жалею бедняг. Носильщиков, посланных закупить провизию на южном берегу, сбил с толку болтливый малый по имени Чикунгу, и они отправились к северу, где, как нам было известно, ничего нельзя было достать. Цель Чикунгу заключалась в том, чтобы получить плату за три дня, пока они будут там бесцельно бродить. Должно быть, голод сломил их дух; я сказал им, что день, в который не сделано никакой работы, в счет не идет, и они согласились с этим. Мы платим носильщикам два фута коленкора в день или два ярда за три дня работы.

17 мая. С пустыми желудками носильщики прошли еще несколько миль и предложили перейти всем на южный берег. Поскольку это было связано также с переправой через Лоэнди, я сначала возражал, а затем – в надежде, что там удастся достать еду, – дал свое согласие, и нас перевезли на двух очень маленьких каноэ. Тем временем я послал Али и Мусу на юг, чтобы попытаться достать провизии. Они принесли для носильщиков немного зеленого сорго, и я расплатился с ними. Таковы небольшие трудности путешествия, которые почти не заслуживают упоминания. В 15́ к западу-юго-западу виден гранитный пик, название его – Чихока.

18 мая. В месте переправы видны были стоящие ребром пласты метаморфизованной породы шоколадного цвета, встречались также пятна доломита, иногда белые, как мрамор. Засуха наложила отпечаток на облик местности: все высохло, трава и листья пожелтели и стали ломкими. Вместе с тем обилие сухих стеблей влаголюбивого растения (рода травянистой акации с зелеными цветками, имеющими форму цветов гороха) доказывает, что в другое время здесь достаточно влажно. Следы людей, с трудом шагавших по грязи, сейчас засохшей и твердой, говорят, что почва здесь может даже раскисать.

Вождь деревни, где мы провели ночь с 17-го на 18-е, страдает ревматизмом. Он попросил лекарства. Я дал ему, но он потребовал, чтобы я поднес ему нужную дозу собственноручно. В качестве гонорара он дал мне корзину сироко и зеленого сорго, чему я был очень рад, так как мои люди страдали от недостатка еды, и мне пришлось разделить между ними небольшую порцию муки, которую я резервировал для себя.

19 мая. Продолжая двигаться с теми носильщиками, каких смогли достать у переправы, мы достигли слияния рек, но не видели его. Деревня вождя Матуморы находится отсюда в двух милях вверх по течению Лоэнди. Мы послали к нему за помощью. Сегодня рано утром он пришел, высокий, хорошо сложенный мужчина, морщины па лбу придавали ему несколько суровое выражение лица. Он переправил нас через Лоэнди. Рувума определенно представляет собой приток Лоэнди; поскольку Рувума течет с запада, то верхнее течение реки здесь, на юго-западе, называется не Рувума, а Лоэнди. Ширина Лоэнди в этом месте от ста пятидесяти до двухсот ярдов, а у Рувумы выше Матаватавы – от двухсот до двухсот пятидесяти; река полна островов, скал и песчаных мелей. Таков же характер течения Лоэнди. С того места, где мы переправляемся, примерно в 2́ к северу, видно слияние этих рек. Обе реки быстрые, мелкие и с песчаным дном. Плавают по ним на маленьких каноэ, и жители гордятся своим искусством править. Женщины, по-видимому, в этом ничуть не уступают мужчинам.

Если смотреть против течения Лоэнди, то милях в двадцати от слияния рек виден большой гранитный пик Нкандже, а дальше выступают смутные очертания далеких гор, где известны выходы на поверхность угольных пластов. Куски каменного угля попадаются в песках Лоэнди.

У Матуморы в этой стране хорошая репутация: многие бегут к нему от своих угнетателей. Он был очень вежлив, сидел на правом берегу, пока не перевезли весь груз, затем переправился через реку в одном каноэ со мной. Матумора открыл корзину с рыбой, спрятанную в запруде, и отдал мне ее содержимое, а позже поднес немного зеленого сорго.

Матумора говорит, что и Лоэнди и Рувума вытекают из озера Ньяса. Однако подняться до озера на лодке невозможно, так как течение этих рек прерывается множеством водопадов. Было бы странно, если бы все это оказалось мифом. Матумора спросил меня, сохранят ли, как я хотел бы того, между собой мир жители тех мест, через которые мы прошли. По его словам, на него со всех сторон нападают охотники за рабами, только он сам никогда не пытался захватывать людей. Если дальше на моем пути на меня нападут, то он придет и будет сражаться с ними. Наконец, он сказал, что никогда раньше не видел европейца (д-р Рошер[9]9
  Как известно, этот немецкий путешественник был убит около озера Ньяса. Негритянские вожди выдали убийц, которых отправили в Занзибар, где их казнили. (Прим. ред. англ. издания)


[Закрыть] путешествовал под видом араба). Я не смог узнать, где в Негомано живет Ликумбу, у которого, говорят, д-р Рошер оставил свое имущество.

20 мая. Я расплатился с Али, и он остался вполне доволен. Я вручил ему донесение «№ 2, географическое», затем отрядил четырех человек на юг закупать провизию. Мы находимся в стране племени матамбве. Два человека из деревни Матуморы служат нам проводниками. Находимся приблизительно в 2́ к юго-западу от впадения Негомано. 11°26́23́́ южной широты, 37°49́52́́ восточной долготы.

Один юноша из Насика, Абрахам, пришел сказать, что он послан сипаями, заявившими, что они дальше не пойдут. Они дошли до этих мест с чрезвычайным трудом, сержант принуждал их идти; сипаи не хотят больше подчиняться ему, не желают вставать утром, чтобы двигаться дальше; они валялись на тропе, а свои мушкеты и патронташи давали нести африканцам, сипаи стали совершенно бесполезными. Черный буйвол издох, один из верблюдов тоже. Оставили позади больного мула. Если бы я не знал о существовании цеце, то считал бы, что животные погибли только от дурного обращения и тяжелой работы.

Послал записку, чтобы ее прочли сипаям. В ней сказано, что я убедился в их непослушании, неохотном несении своих обязанностей и уклонении от них; как только от сержанта будет получено официальное сообщение, я отошлю их всех обратно. Сожалею только, что придется расстаться с сержантом.

Вскоре после того как стемнело и взошла луна, появился леопард и утащил у нас маленькую собаку. Говорят, несколько дней назад он унес человека.

22 мая. Посланные вернулись с малым количеством провизии в обмен на большое количество ткани. Матумора держится очень дружественно, но ему нечего нам дать, кроме зеленого сорго; его он приносит ежедневно и понемногу.

Каждый день после полудня дует сильный южный ветер. Дожди прекратились в середине мая, температура понизилась. Период дождей закончился несколькими ночными ливнями.

23–24 мая. Производил наблюдения луны.

25 мая. Матумора и Ндонде – не одно лицо. На юго-запад от этой деревни живет вождь, носящий это имя, он принадлежит к племени матамбве.

26 мая. Послал Мусу на запад купить еды. Он вернулся вечером 27-го, но ходил безуспешно: на тропе он видел стоянку араба-работорговца, скупившего всю провизию. Около 11 часов вечера мимо наших дверей прошло два человека с двумя женщинами, связанными цепью. Один из мужчин нес впереди огонь, задний шел с мушкетом. Матумора признает, что его люди продают друг друга.

27 мая. Пришли сержант и Абрахам. Сержант говорит, что все сказанное в моей записке – правда; когда ее прочли сипаям, они каялись. Он добавил, что если их всех отошлют назад с позором, то им не на кого будет пенять, кроме себя. Он привел людей в деревню Хассане, но пользы от них никакой, хотя они просят, чтобы я оставил их у себя. Может быть, я попробую еще раз иметь с ними дело, но сейчас они – тяжелая обуза. К юго-западу отсюда начинается страна манганджа. Но если пройти мимо нее, то дальше на юго-запад простирается ненаселенная область.

Страна прямо на запад отсюда, по описанию всех, так гориста и так полна мазиту, что нет никакой возможности пройти этим путем. Я должен поэтому добраться до середины озера (Ньяса), переправиться на другой берег, а затем идти по старому маршруту 1863 г.

2 июня 1866 г. Посланные в страну матамбве, на юго-восток отсюда, вернулись с хорошим запасом зерна. Сипаи не хотят дальше идти: говорят, что не могут, но это просто отговорка; сипаи пытались уговорить людей из Насика продвигаться так же медленно, как они сами, и испытывать этим мое терпение. Они убили верблюда, избив его до смерти прикладами мушкетов. Я думал отправиться назад, разоружить их всех и взять с собой пятерых или шестерых, кто выразит желание идти дальше, но это тяжелое дело, а толку будет мало. Решил выступить на запад в понедельник 4-го или во вторник 5-го. Сипаи предлагали Али восемь рупий, чтобы он провел их на побережье; итак, это похоже на настоящий заговор.

У буйволицы плачевный вид, боюсь, что ее главный враг – цеце, но одно место у нее на плече похоже на штыковую рану, а многие раны и ушибы верблюдов так расковырены, что я подозреваю и в этом сипаев.

В африканской природе многое обладает такой же жизнеспособностью, как и сами африканцы. С гвинейского берега на остров Святой Елены случайно завезли термитов; они произвели такое опустошение в Джемстауне, что много народу разорилось, и губернатор просил помощи. В других, так называемых новых, землях за потоком английских иммигрантов следует волна английских сорняков; то же происходит и с насекомыми. Европейская комнатная муха вытесняет на Новой Зеландии синюю мясную муху. Переселенцы поэтому завозили на новые места в бутылках и коробках комнатную муху. Но какое европейское насекомое последует за нами и уничтожит цеце? Арабы наградили маконде клопами; мы же повсюду, куда приходим, встречаем комнатную муху, синюю мясную и еще муху, похожую на комнатную и с острым хоботком, и несколько огромных мух-кровососов (оводов). Здесь много места для всех.

На Новой Зеландии норвежскую крысу вытесняет даже европейская мышь, не говоря уже о ганноверской крысе Уотертона, которая господствует во всей стране. Маори говорят: «Подобно тому как крыса белых вытеснила нашу местную, так европейская муха вытесняет нашу муху; как от клевера погибает наш папоротник, так и маори исчезает перед белым человеком». Свинья, высаженная на берег капитаном Куком, теперь заполонила половину острова и приносит такой вред, что один крупный фермер, владеющий 100 000 акров земли, платил по шесть пенсов за каждую уничтоженную свинью. Для него убили 20 000 голов, но заметного уменьшения числа свиней не произошло. Здесь, в Африке, домашняя свинья не нужна, так как в изобилии водятся дикие, приносящие большой вред. Кроме того, они питают своей кровью цеце; дикие свиньи ходят следом за суягными овцами и пожирают бедных ягнят, как только они появятся.

3 июня. Буйволица упала с пеной у рта и издохла. Мясо ее на вид жирное, хорошее, и люди едят его с удовольствием. Несмотря на несходство симптомов болезни, наблюдавшихся у верблюдов и буйволов в этот раз, с симптомами, которые проявлялись ранее у быков и лошадей, мне иногда кажется, что все-таки виновница зла – цеце, хотя, несомненно, с животными обращались дурно. У буйволенка рана в полдюйма глубиной, у верблюдов были большие нарывы и под конец особый запах, предвещающий смерть. Я в недоумении, ибо не уверен в истинных причинах смерти животных.

Спросил Матумору, верят ли матамбве в Бога. Он ответил, что они Бога не знают, и советовал не расспрашивать африканцев, среди которых я бываю, молятся ли они ему, так как они подумают, что я хочу, чтобы их убили. Я сказал Матуморе, что мы любим говорить о Боге и т. п. Он сообщил мне, что когда матамбве молятся, то приносят в жертву еду, а затем произносят молитвы, но о Боге знают очень мало.

К Богу они относятся с глубоким почтением; они заявляют: «Мы его не знаем», чтобы не выказать в разговоре непочтения, так как это может принести вред. Имя Бога – Мулунгу. Макочера сказал мне позже: «Он не добр, так как убивает много людей».

4 июня. Выступили из Негомано. Вынужден был заявить юношам из Насика, что они должны или работать, или вернуться назад: нелепо, чтобы они съедали нашу провизию и даже не несли на себе собственных вещей; я больше не намерен это терпеть. Теперь пятеро из них несут тюки, а двое – вещи всех остальных. Абрахам и Ричард идут сзади. Я дал им нести тюки и обещал по десять рупий в месяц, считая с сегодняшнего дня. Абрахам работал усердно всю дорогу, и ему плату можно считать с 7 апреля, то есть со дня выхода из Киндани.

5 июня. Ночевали в деревне Ламба на берегу Рувумы около ревущего потока в сто пятьдесят или двести ярдов шириной. На нем много островков и скал. Страна, по которой мы проходим, поросла светлым лесом. Повсюду обработанные участки, но сейчас все они засохли, растения увяли отчасти из-за засухи, отчасти от зимнего холода. Прошли через деревню со скошенным спелым хорошим сорго; головки, то есть колосья, выложены аккуратно в один ряд, чтобы их можно было высушить на солнце и не допустить осыпания зерна при раскачивании растений под ветром. Кроме того, при такой укладке легче следить за тем, чтобы птицы не расхищали зерно. Встречается сорго, не дающее семян. Этот вид сорго называется Sorghum saccharatum, так как стебель содержит много сахара; негры очень любят его. Сейчас, когда так много сорго не дало еще зерна (оно как раз цветет), его стебли жуют подобно стеблям сахарного тростника, и жители этим сыты. Но голодное время еще впереди, когда стебли сорго кончатся. Население принимает самые лучшие меры, какие только может, против голода, сажая бобы и кукурузу на влажных местах. На этих же землях растет разновидность обыкновенной африканской тыквы, но эта разновидность считается очень плохой.

6 июня. На севере иногда виднеются высокие гранитные горы, но их заслоняют деревья, хотя листва тощая. Выйдя из деревни Мекоси, вскоре встретили около песчаного сухого русла партию охотников за рабами. Они сказали, что купили двух рабов, но те убежали. Предложили нам присоединиться к их отряду. Предложение любезное, но малопривлекательное. Отправились далее к Макочере – главному вождю в этих местах. Вождь оказался веселым смешливым человеком, не очень приятной наружности, несмотря на приветливую улыбку: у него низкий лоб, покрытый глубокими морщинами, приплюснутый нос, по форме напоминающий ассирийский, большой рот и тощая фигура. Макочера жаловался на мачинга (одно из племен вайяу, живущее к северу отсюда и за Рувумой): они-де крадут его людей. Деревня находится на 11°22́49́́ южной широты. После Негомано река продолжает течь в северном направлении. Макочера был охотником на слонов. Я ждал несколько дней отставших юношей из Насика, хотя нам удавалось доставать еду только в далеких отсюда местах и по высоким ценам.

7 июня. Сержант и два сипая присоединились к нам вместе с Абрахамом, но Ричард, слуга из Насика, остался позади, так как очень ослаб. Я послал ему на помощь трех человек с подкрепляющими средствами, какие мы смогли набрать. Сипаи иногда уверяют, что не в состоянии идти вперед, но это просто нежелание преодолевать трудности. Я должен идти вперед независимо от того, пойдут ли они, так как здесь невозможно достать еду. Послал сипаям ткани и 8-го собирался выступить, однако накануне вечером съели дочиста все припасы и пришлось отправить две партии людей обследовать все кругом. Я приказал платить любую цену, лишь бы не остаться без еды.

Безуспешно пытался уговорить Макочеру привести мне образчик их поэзии. Он боялся: ни он, ни его предки ни разу не видели англичанина. Макочера считает Бога недобрым, так как он убивает очень много людей. Д-р Рошер если и побывал в этих местах, то, должно быть, путешествовал под видом араба, так как о нем здесь не знают.

9 июня. Мы выступили и пошли через такой же лес, как и раньше, постепенно, по мере продвижения на запад, поднимаясь на большую высоту. Нам встретились огромные массы гранита или сиенита, от поверхности которых отслаивались куски. Гранит порос растением с травянистыми листьями и грубым стеблем; от него отщепляются полоски, похожие на те, которые навивают на свечи для украшения. Растительность эта придает горам светло-серую окраску, в наиболее крутых местах видны пятна черной породы; на расстоянии около десяти миль эти же горы кажутся синими. Земля, как правило, твердая, каменистая, но вся покрыта травой и растениями; когда смотришь сверху, видно, что растет трава как бы отдельными кустиками и похожа на траву пустыни Калахари. На более высоких участках древесная растительность. Здесь в изобилии растет сандаловое дерево, из коры которого изготовляется ткань. Повсеместно встречается строевой лес, но рост его в большинстве случаев задерживается; лишь немногие имеют высоту более тридцати футов. Ночь провели около округлой горы Ндженго. Рувума протекает близко от горы, но затем отходит от нее и вьется среди других огромных гранитных массивов. 11°20́05́́ южной широты.

10 июня. Очень тяжелый переход по такой же местности, не видно никакого человеческого жилья. Прошли мимо мертвого тела. Говорят, этот человек недавно умер от голода. На большом пространстве между деревней Макочеры и следующим нашим привалом у горы Нгозо нет ни одной постоянно текущей реки. Воду обычно достают, копая засыпанные песком русла; мы несколько раз пересекли подобные сухие русла. Иногда в них медленно тек ручеек, но я подозреваю, что в другое время года здесь все пересыхает и население может снабжаться водой только из Рувумы. Первым признаком нашего приближения к приятным местам, обитаемым человеком, было появление маленькой женщины, достававшей воду из колодца. Я шел в стороне от остальных. Подавая мне воду, женщина стала на колени, как требуют обычаи страны, и поднесла кувшин обеими руками.

Меня сбил с пути один из носильщиков, который запутался сам, хотя круглая масса Нгозо была хорошо видна с высот к востоку от нее, по которым мы шли.

Партия арабов, услышав о нашем приближении, убежала. Они не доверяют англичанам, и такое их поведение поднимает наш вес в глазах негров. 11°18́10́́ южной широты.

11 июня. Носильщики отказываются идти дальше, так как, по их словам, боятся, что на обратном пути их здесь захватят охотники за рабами.

12 июня. Расплатился с носильщиками и жду партии отсюда. Меня посетил почтенный человек по имени Макалойя, или Импанде; он хотел задать мне несколько вопросов: куда я направляюсь, сколько времени я пробуду в путешествии. От человека из Ибо (или Уибо) он слыхал о Библии, большой книге, к которой часто обращаются.

13 июня. Пришел Макалойя с женой и принес немного зерна. Сказал, что отец говорил ему о Боге только то, что он существует, но ничего больше. Знаки на лбу и на теле у местных жителей служат для придания красоты танцующим; видимо, это нечто вроде орнаментального герба, по татуировке они могут сразу определить, к какому племени или части племени принадлежит человек. Татуировка, или тембо, матамбве и маконде с верховьев реки очень похожа на рисунки древних египтян; волнистые линии вроде тех, которые у древних обозначали воду, а также значки наподобие квадратов, оконтуривавших символ деревьев и садов, по-видимому, когда-то указывали на жителей берегов Рувумы, занимавшихся земледелием. Сын заимствует татуировку от отца, и таким образом она сохраняется издревле, хотя смысл ее сейчас, видимо, утерян. У макоа рисунок изображает месяц или почти полную луну; сами они говорят, что это чисто орнаментальная фигура. В надрез втирают какое-то синее вещество (мне сказали, древесный уголь), и рисунок выступает очень резко у людей со светлой кожей, которые, между прочим, встречаются часто. Макомбе и матамбве запиливают передние зубы в виде острия, мачинга и вайяу оставляют по выступу на каждом краю зуба и выбивают по одному из средних резцов вверху и внизу.

14 июня. Я сейчас нахожусь в такой зависимости от носильщиков, как если бы не покупал ни одного вьючного животного; впрочем, это малоинтересно и не заслуживает упоминания в дневнике. Выступили к Метабе, чтобы выяснить там, не даст ли нам вождь людей. Вождь Китванга сопровождал нас на большом участке пути, затем повернул назад, сказав, что он намерен завтра достать носильщиков для Мусы. Прошли у основания круглых массивов Нгозо и Меканга; думаю, что горы эти возвышаются над равниной на 2000, а может быть, и на 3000 футов. Горы почти голые, только в отдельных, не слишком крутых местах они поросли своеобразным травянистым растением. Говорят, что жители хранят в горах запасы зерна, а, по словам вождя, на одном из массивов имеются источники воды. Вождь не знает, есть ли в стране старинные каменные постройки. Прошли мимо выходов железистого конгломерата; я заметил, что гнейсы большей частью имеют падение к западу, временами наблюдается простирание на север и на юг, иногда на восток и на запад.

Спали на берегу Рувумы выше водопада, там находится сравнительно спокойный участок течения шириной в сто пятьдесят – двести ярдов, на котором поселилось стадо бегемотов. Когда река во многих местах становится переходимой вброд, что, как говорят, бывает в августе и сентябре, бегемотам, наверное, приходится трудно.

15 июня. После трехчасового перехода от места ночевки на Рувуме пришли в Метабу. Вождь Метабы Киназомбе, пожилой человек с хитрым и суровым выражением лица и с носом ассирийского типа, выстроил большой дом для приезжих, в нем живет несколько арабов-полукровок. У очень многих здесь есть ружья. Поразительно огромное количество ярм для привязывания рабов за шею валяется на дороге, брошенные там, где несчастные сдались и заявили, что потеряли всякую надежду убежать.

Много хижин, построенных арабами для защиты от дождя. В деревне Киназомбе поспел второй урожай кукурузы; значит, голод будет чувствоваться не слишком сильно.

16 июня. Получены весьма мрачные сведения о стране, которую нам предстоит пройти. Отсюда четыре или пять дней пути до Мтарики, затем десять дней через джунгли до города вождя Матаки. В Мтарике мало продовольствия, но у Матаки, живущего близ озера Ньяса, изобилие. За Нгозо Рувума уклоняется к югу, и, объясняя, где находится Масуса, расположенная на реке, жители в Метабе показывают на юго-запад. Таким образом, можно сказать, что Нгозо – это крайняя точка, до которой река течет к северу. От Метабы до Масусы, как сообщают жители, пять дней пути, то есть не менее пятидесяти миль. Наш путь лежит теперь на юго-запад.

Скот в Африке похож на индийских буйволов, но приручен лишь отчасти: буйволицы не дают молока, если рядом нет теленка или его чучела (фульчана). В натуре женщин в районе Мозамбика есть что-то от диких животных: жены, забеременев, отказываются от сношений с мужьями приблизительно на три года, то есть до того времени, когда будет отнят от груди ребенок. Мне говорили люди, вполне заслуживающие доверия, что многие молодые негры берут себе одну жену и живут с ней счастливо, но ничто не может заставить женщину продолжать сожительство с мужчиной, когда наступит этот период; а так как такое положение должно сохраняться три года, муж почти что вынужден вступить в связь с другой женщиной. Мне говорили об этом как о большом общественном зле. Такой же нелепый обычай широко распространен на Западном побережье, но там, говорят, мужья соглашаются терпеть ради сохранения душевной чистоты.

Любопытно, что ром, служащий важным предметом ввоза на Западном берегу, на Восточном почти не известен, хотя торговать в обоих случаях начал здесь один и тот же народ. Если посмотреть на карту к северу от мыса Делгаду, то можно подумать, что в этом вопросе какую-то роль сыграли религиозные убеждения арабов, но торгующие южнее мыса Делгаду португальские купцы никаких сомнений не испытывают и продавали бы собственных отцов наряду с ромом, если бы такие операции приносили им денежную прибыль. Португальцы даже построили винокуренные заводы, чтобы получать скверный спирт из плодов анакардии (кэшу) и других фруктов и зерна, но торговля спиртом не идет. Они дают также спирт своим рабам в качестве награды, его называют мата бичо («убей беса»). Здесь можно встретить иногда человека, который много раз имел дело с португальцами и будет просить спиртного, но торговля им не окупается. Негры пьют спиртное, если получают его бесплатно. Неизбежный «глоток» рома при любой политической сделке на Западном берегу с независимым вождем здесь, на востоке, совершенно неизвестен. Мусульмане, конечно, не воздерживались бы от торговли спиртным, если бы она была выгодна. Они часто просили у меня бренди под хитрым предлогом в качестве лекарства. Когда напоминаешь им, что их вера запрещает пить спиртное, они говорят: «Ну, мы можем пить его тайно».

По всей стране маконде в ужасающих размерах распространена паховая грыжа. Негры полагают, что это результат употребления пива; следовательно, их нельзя считать трезвенниками.

18 июня. Видя, что Муса с грузами, оставленными на его попечение, не идет, и опасаясь, что у него что-либо не в порядке, мы вчера утром после воскресной службы выступили со всеми способными нести груз и после тяжелого шестичасового перехода пришли сюда как раз вовремя, так как люди из племени ванинди (или манинди), принадлежащего к вайяу (называемого в районе озера Ньяса также аджавами), пытались переправиться через Рувуму с северного берега на южный. Они пришли, чтобы грабить, и Муса, не получая помощи, приготовился защищать наше имущество. Несколько выстрелов, сделанных китванга, заставили ванинди, вошедших в воду, разбежаться.

Пришли шесть сипаев и Симон. Рюбен и Мабруки сообщили, что Ричард умер. Бедняга оставался с другими юношами из Насика в Липонде. Я замечал, что он слишком много общается с сипаями, и несколько раз собирался сделать ему замечание, так как разговоры сипаев обычно очень дурного характера, но у меня не было точных данных утверждать это. Ричард вместе с другими дошел до Хассане (или Пачассане); он был уже так слаб, что не мог идти дальше. Так как я отлично знал манеру сипаев уклоняться от работы, то боялся, что они собьют на это и бедного Ричарда: мне были известны их многочисленные попытки уговорить других юношей из Насика не работать. Когда Абрахам догнал нас и сообщил, что сипаи ушли, оставив Ричарда, я обеспокоился и послал к нему на помощь трех слуг с укрепляющими средствами, но он умер, видимо, через два дня после ухода Абрахама. Очень грустно, что меня не было на месте: я бы постарался сделать для него все что мог. Теперь говорят, что Ричард ни разу не поддался уговорам сипаев. Он сказал Абрахаму, что хотел бы умереть: до того он всем этим тяготится. Жители деревни, где он умер, были малолюбезны с Симоном.

Сипаи стали такой тяжелой обузой, что я почувствовал необходимость поставить их на место. Сегодня утром вызвал их и спросил, знают ли они, какого наказания они заслуживают своим неподчинением приказам и попытками подговорить людей из Насика повернуть назад. Я сказал им, что они не только засиживались на дороге, когда им приказано было двигаться вперед, но предложили Али восемь рупий, чтобы он провел их на побережье; их оправдание болезнью – пустой предлог, так как они с аппетитом ели по три раза в день. Они ничего не могли возразить. Я разжаловал капрала и приговорил остальных работать носильщиками. Если они будут вести себя хорошо, то будут получать за работу дополнительную, положенную солдатам, оплату, если плохо – только жалованье. От безделья у них сохнут мускулы. Все остальные здоровы и крепнут с каждым днем, одни только сипаи позорно расхлябанны и ни к чему не годны. Они должны исправиться, отказаться от своих скверных привычек. Если они будут продолжать свои обычные занятия, сидеть без дела на дороге или спать там часами во время похода, то их подвергнут порке. Я послал двух из них назад, чтобы они привели тех двух людей, которые вчера отстали. Все, кто работает, сравнительно бодры.

19 июня. Дал сипаям нести легкие грузы, чтобы приучить их к физическому труду и закалить. Пока еще сохранялся страх перед наказанием, они усердно тащили ношу, но когда их опасения ослабели, они снова принялись уклоняться от работы. Один из сипаев, Перим, облегчил свой груз (чай), весивший около 20 фунтов, тем, что выбросил свинец, в который чай был завернут, а затем еще около 15 фунтов чая, уменьшив таким образом наш запас до 5 фунтов.

Сегодня мне попалась на глаза телеграмма[10]10
  Очевидно, Ливингстон взял с собой из Англии небольшой личный архив. (Прим. ред. англ. издания)


[Закрыть]: «Ваша мать скончалась 18 июня в полдень». Это было в 1865 г. Стало очень грустно.