Текст книги "Дневники исследователя Африки"

Автор книги: Давид Ливингстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Мы наняли десяток молодых маконде расправляться с этой доисторической растительностью на свой лад – так, как они привыкли расчищать участки джунглей под огороды; маконде бодро взялись за работу, пользуясь хорошо приспособленными для нее томагавками. Они резали ими растения очень энергично; когда приходилось срубить дерево, маконде брались за топор. Мы договорились, что платой им будет один ярд коленкора в день – это не много, если принять во внимание, что мы еще очень близко от морского берега. Лианы и молодые деревья таяли перед рубщиками, как облачко в солнечных лучах. Кроме нанятых охотно работали бы еще многие, но мы приняли против этого заранее меры, записав имена нанявшихся. Высокие рубщики уставали раньше всех других; малорослые еще продолжали бодро работать, но два-три дня тяжелого труда, видимо, сказывались даже на самых крепких.

Сомнительно, могут ли выдерживать, не истощаясь, длительную непрерывную работу люди, не едящие мяса (может быть, китайцы служат исключением). Когда впервые у нас поставили на работу французских землекопов, они не могли выполнить и десятой части работы англичан; но когда французов начали кормить той же едой, что и англичан, они стали давать такую же производительность. Здесь, в Африке, на долю маконде редко выпадает возможность поесть досыта мяса: такая роскошь доступна им, только когда кому-нибудь посчастливится заколоть дикую свинью или антилопу. Если маконде и едят курицу, то только в виде скудной приправы к каше.

13 апреля. Начали спускаться с северного склона к Рувуме. Лишь изредка удается увидеть местность за джунглями: кажется, она покрыта массивами темно-зеленых лесов; волнистая поверхность иногда создает впечатление, что перед вами холмистые гряды. Стеркулия повсюду оделась желтой листвой, готовясь к надвигающейся зиме. Но чаще всего наше поле зрения ограничивалось несколькими ярдами, пока наши веселые дровосеки не создавали для нас приятного зрелища – прохода, пригодного для верблюдов.

Знакомство с джунглями заставило бы авторов ловко составленных указаний для путешественников улыбнуться, перечитывая собственные творения: ведь годны они, может быть, только для тех случаев, когда перед вами открытая местность с деревьями и холмами, по которым можно ориентироваться, определить расстояния, убедиться, что такая-то точка на одной широте, а такая-то на одной долготе с другой точкой, и все это можно нанести правильно и просто, пользуясь транспортиром и компасом. Но пока мы оставались в чаще, питаемой влагой с Индийского океана, насыщенный парами удушливый воздух и сырая, буйно разросшаяся роскошная растительность вызывали у меня такое чувство, будто я борюсь за собственное существование и так же способен ориентироваться, как если бы я сидел в бочке и производил наблюдения через отверстие для затычки!

Старый вождь из племени моньинько прислал нам в подарок козу и спросил, желают ли сипаи сами зарезать ее. Джоханна, принадлежащие к особой магометанской секте, хотели резать козу каким-то способом, отличным от применяемого их индийскими братьями по вере. Разгорелся жестокий спор о том, кто из них настоящие мусульмане. Интересно было видеть, что не только христиане, но и другие народы крайне ревниво относятся к религиозным вопросам.

Видел скалы серого песчаника (похожего на породу, покрывающую угольные пласты) и в отдалении Рувуму. В деревне Диди вождь Чомбоква будто бы знахарь; все вожди выдают себя за знахарей или действительно знахари. Впрочем, один из них, Фундиндомба, пришел ко мне просить лекарства для себя.

14 апреля. Сегодня нам удалось достигнуть Рувумы на том участке, где на высотах противоположного берега видны красные скалы; отсюда очень близко к месту, от которого, как отмечено на карте, в 1861 г. повернул обратно «Пионер». Здесь мы отдыхали в воскресенье 15-го.

16 апреля. Наш путь теперь пойдет на запад вдоль зубчатого контура плоскогорья, которое мы раньше видели с реки. Оттуда оно казалось нам грядой холмов, окружающих Рувуму; теперь мы видели узкие выступы плоскогорья, тянущиеся к реке, и долины, уходящие от нее вглубь на расстояние от одной до трех миль. Иногда наш путь огибает эти выступы, иногда мы поднимаемся на них и затем спускаемся по западной стороне, и тогда приходится много рубить. Тропа идет не прямо, а от одной деревни к другой. Нам все время встречаются засеянные участки. Можно отметить, что среди других злаков сеют и рис. Для того чтобы его посев был успешным, здесь должно быть много влаги, но сейчас посевы страдают от отсутствия дождя. Нам удалось купить много риса для сипаев: это очень хорошо, так как запас, которого нам должно было хватить до прихода в Негомано, кончился 13-го. Старый знахарь, когда у нас еще имелся запас еды, преподнес мне два больших мешка риса, а его жена очистила для нас рис от шелухи.

17 апреля. Мне пришлось поручить заботы о верблюдах сипаям. Я распорядился, чтобы они взяли с собой как можно меньше своего багажа, и сержант заверил меня, что для перевозки всего, что возьмут сипаи, вполне достаточно двух буйволов. Я вижу теперь, что их поклажа слишком тяжела для двух буйволов, двух мулов и двух ослов. Хотя они падают под тяжестью груза, сипаи уверяют меня, что животные не перегружены, и говорят об этом так уверенно, что я вынужден молчать или только предупреждать, как я уже несколько раз делал, что они могут замучить животных до смерти. Мои замечания привели к тому, что сипаи теперь прячут часть своих вещей в тюках верблюдов, чрезмерно нагружая их. Боюсь, что мой эксперимент[5]5
  Д-р Ливингстон хотел испытать в областях, где водится цеце, верблюдов и индийских буйволов, чтобы посмотреть, как на них подействуют укусы этой мухи. (Прим. ред. англ. издания)


[Закрыть] с цеце будет испорчен, хотя пока ни у одного из верблюдов не заметно симптомов болезни, наблюдается только усталость. Солнце палит сильно, обжигает. Почти у всех сипаев лихорадка, но она легко излечивается. Они ни разу не требовали остановки в походе, но мы не можем продвигаться более чем четыре-пять миль в день; наше движение помогает в лечении лихорадки. Всегда при заболевании лихорадкой нужно удалить заболевшего из того места, где начался приступ. После сипаев пришла очередь юношей из Насика и джоханна.

18 апреля. Бен Али сбил нас с пути, и мы отклонились к северу, несмотря на мои возражения; он утверждал, что это правильный путь. Пришлось долго рубить лес. Обнаружилось, что в этот и следующий день мы шли по этому направлению, для того чтобы он получил возможность посетить одну из своих жен – красивую женщину из племени маконде.

Он уговорил ее прийти ко мне с визитом, и я должен был вежливо принимать даму, хотя мы из-за этого зигзага потеряли день. Подобные браки – это один из способов, которыми арабы расширяют свое влияние; среди маконде попадается много очень светлых людей, но только у одного из них были такие волосы, как у арабов. Я спросил Али, пытались ли арабы обращать в свою веру тех, с кем они вступают в такие близкие отношения. Он ответил, что маконде лишены представления о Боге, хотя рабов маконде, доставляемых на побережье и в другие места, обращают в магометанство. Со времени возникновения здесь работорговли численность племени маконде сильно уменьшилась; деревни воюют одна против другой и похищают людей, но проповедовать религию арабы не пробовали. Арабы приспосабливаются к африканским обычаям и не прилагают усилий к тому, чтобы поднять негров до своего уровня. Это хорошо, так как обычаи и нравственность арабов побережья не лучше языческих африканских.

19 апреля. Мы опять поднялись на гору и дальше вышли на плоскогорье, где влага испаряется сильнее, чем в долине; здесь мы в первый раз с начала путешествия попробовали приятно холодной воды. Народ тут очень груб, особенно женщины. Мужчины стараются наняться на расчистку леса. Работают они очень весело; время от времени кто-нибудь запевает бодрую песню, к которой присоединяются все остальные. Я думаю, что их побуждает идти на работу желание порадовать своих жен одеждой. Чем дальше мы поднимаемся вверх по Рувуме, тем больше у жителей татуированы лица и все части тела. Зубы запилены в острие, женщины носят огромные губные кольца. Некоторые из мужчин племени с южного берега реки тоже носят кольца в губе.

20 апреля. Один из джоханна дал верблюдам пройти по засеянному табаком участку, который они и вытоптали. Хозяин после этого не хотел пропустить нас через свое рисовое поле, по которому пролегал наш путь. Я осмотрел поврежденный участок и заставил джоханна уплатить хозяину один ярд коленкора, это все уладило.

Цеце опять искусали буйволов. Местные дикие животные – слоны, бегемоты и свиньи, но мы их не видим. Цеце питаются их кровью. По обоим берегам на низменных луговых полосах, ширина которых колеблется от одной до трех миль, солоноватые озера; в одном из них, довольно большом (оно называется Вронгве), водится много рыбы. Из этого озера добывается соль.

21 апреля. После большой рубки мы достигли долины Михамбве, где провели воскресенье. Все были рады, что оно опять наступило. В наш лагерь пришло несколько человек из Ндонде; они сообщили, что три месяца тому назад было нашествие мазиту, уничтоживших все пищевые запасы в стране; теперь приходится рассылать по всем направлениям людей за продовольствием. Приветствуя друг друга, они хватаются за руки и говорят «ай-ай», но общераспространенный способ приветствия (введенный, вероятно, арабами) – подать правую руку и сказать «мархаба» («добро пожаловать»). Неприятного вида человек, подбивавший других напасть на нас во время нашего первого путешествия в 1861 г., тот самый, которому я дал кусок ткани, чтобы избежать столкновения, появился у нас в лагере, одетый, чтобы не быть опознанным, в тужурку. Я сразу узнал его, но ничего ему не сказал[6]6
  Речь идет о нападении на «Пионер» по время исследования р. Рувумы в 1861 г. (Прим. ред. англ. издания)


[Закрыть].

23 апреля. Сегодня утром в походе мы прошли мимо места, где было сожжено на костре какое-то животное. Из расспросов я узнал, что у маконде существует обычай: сняв с убитого леопарда шкуру, сжигать его, так как мясо этого зверя они не едят. Маконде оправдывали свое отвращение к этому мясу, широко употребляемому в пищу другими племенами, тем, что леопард пожирает людей. Из этого довода видно, что наклонности их прямо противоположны каннибализму.

Все выходы породы, какие мы видели, свидетельствуют, что плоскогорье сложено серым песчаником, покрытым железистым песчаником – конгломератом. Нам стали попадаться лежащие на поверхности большие куски окаменевшего дерева (пропитанного окисью кремния). Они настолько похожи на куски недавно срубленных деревьев, что никто бы не принял их за камень, если бы не взял кусок в руки. Наружная поверхность сохраняет строение деревянного волокна, под ней сплошная окись кремния.

Покусанные цеце буйволы по-прежнему, видимо, не испытывают никаких дурных последствий, однако один из мулов стал вялым и, видимо, нездоров. Я считал это результатом укусов цеце, пока не обнаружил, что у него натружена спина: он не мог нагнуться, чтобы напиться воды, и был в состоянии есть только верхушки травы. От укуса же бык заболел бы на седьмой день.

Один из носильщиков украл рубашку и ушел незамеченным. Когда обнаружилась пропажа, товарищи носильщика и бен Али ночью пошли по следам вора и захватили его в хижине. Они собрали затем старейшин деревни, которые оштрафовали вора в размере четырехкратной стоимости похищенного. Утром носильщики вернулись назад, не считая, видимо, что сделали что-то похвальное. Этот случай кражи был единственным, замеченным нами, и то, как люди к нему отнеслись, показывает, что у них есть естественное чувство справедливости.

24 апреля. Время от времени идут ливни, ночью люди спят под укрытиями. Лихорадка быстро излечивается, и мы не потеряли из-за болезней ни одного дня. Все же нам не удается пройти за день больше нескольких миль: нас сильно задерживают сипаи, а толку от них никакого, за исключением несения сторожевой службы по ночам.

На пути между Киндани и Рувумой я увидел растение, называемое мандаре; корень его вкусом и видом похож на картофель. Это растение я уже встретил один раз раньше, у водопада ниже долины Бароце, в самой середине континента. Туда мандаре завез эмигрант, отводивший воду для орошения, и растение это удержалось на местной почве. Не может ли оно оказаться пригодным на индийской земле? Я вижу, что дальше, в глубинных районах страны, маконде его не разводят, но я скажу Али, чтобы он достал мне несколько мандаре для Бомбея.

25 апреля. Нашу собаку Джека укусила повыше глаза змея. Верхнее веко очень сильно опухло, но других признаков отравления не было, а на следующий день опухоль спала. Либо змея была неядовита, либо количество проникшего с укусом яда было очень мало. Верблюды шагают невыносимо медленно, а сипаи еще замедляют движение, усаживаясь покурить и поесть: их это устраивает. Трава высокая, земля под ней сырая, от нее идет пар.

26 апреля. 25-го мы пришли в Нарри и решили переждать здесь день, чтобы купить провизию, поскольку дальше ее не будет в таком изобилии. Жители охотно торгуют мукой, курами, яйцами и медом; женщины очень грубы. Вчера я увидел, как сипай Пандо избивал верблюда дубиной толщиной в руку: тропинка была узкая, и верблюд не мог дать ему дорогу. Я крикнул ему, чтобы он прекратил избиение (он не знал, что я нахожусь поблизости). Сегодня последствия дурного обращения с животным сказались в том, что оно не в состоянии двигать ногой: воспалился тазобедренный сустав. Боюсь, что некоторые нагноившиеся ушибы нанесены верблюдам умышленно. Этот Пандо и еще один сипай вышли из Занзибара пьяными; затем он украл у меня пару носков, а вообще оказался совершенно бесполезным: даже прыщик на ноге служил ему предлогом, чтобы ничего не делать в течение многих дней. Избитого верблюда пришлось оставить в Нарри под присмотром вождя.

28 апреля. Горы на север уходят теперь из нашего поля зрения. По ущелью на южном плоскогорье протекает речка, берущая начало из довольно большого озера, находящегося на расстоянии восьми-девяти миль вглубь от берега. И речка, и озеро называются Нангаде. Озеро настолько широкое, что даже острое зрение негров не различает человека на противоположном берегу, оно очень глубокое и изобилует крупной рыбой. В этой стране живет народ мабиха. В нескольких милях вверх по течению Рувумы за этим ущельем южное плоскогорье снижается, местность становится болотистой, на ней разбросаны маленькие озера, в которых тоже много рыбы. Далее идет ненаселенное пространство, а за ним – страна матамбве, простирающаяся до Негомано.

Матамбве, видимо, ветвь маконде, и очень большая. Страна их тянется далеко на юг, в ней находится много слонов и растут камедные деревья.

Матамбве говорят на языке, несколько отличном от языка маконде, но понимают их. Женщины матамбве, по словам Али, очень темнокожи, но весьма приятной внешности, хотя и носят кольца в губе. Слоновую кость, камедь и рабов матамбве вывозят в Ибо (или Уибо).

29 апреля. Воскресенье, 29 апреля, мы проводим на берегу реки Рувумы в деревне Начучу, почти напротив Конаюмбы, первой из деревень матамбве, вождя которой зовут Кимбембе. Али рисует маконде очень мрачными красками. Он говорит, что они не имеют понятия о Боге: в нужде или умирая они молятся своей матери; у них нет представления о будущей жизни и вообще нет никакой религии, кроме веры в знахарство, и каждый вождь – знахарь. Ни один араб не пытался обратить их в свою веру, но случалось, что раб, доставленный на побережье, подвергался обрезанию, чтобы быть чистым. Некоторые из маконде молятся; они говорят, что у них нет обычая испытывать виновных муави[7]7
  Муави аналогично «Божьему суду» европейских народов – испытание огнем или водой. (Прим. переводчика)


[Закрыть]. Юноши из Насика оказались не в состоянии помочь мне, когда я попытался через них передать кое-какие сведения маконде. Учившиеся в Насике говорят, что не понимают языка маконде, хотя, по словам некоторых из них, они родом из Ндонде, а это главный центр маконде. Али говорит, что маконде считают ведьм виновницами болезней и смерти; если кто-нибудь в деревне умирает, то все население уходит, говоря: «Это плохое место». Маконде известны взиманием штрафов с лиц, причинивших им ущерб; но нам они не предъявляли претензий, хотя наши вьючные животные вытоптали довольно много злаков, проходя по засеянным участкам. Али говорит, что маконде боятся англичан.

Я пошел с несколькими маконде посмотреть на камедное дерево вблизи деревни. Блестящие зеленые листья его растут парами, жилки на них немного выступают и на верхней, и на нижней стороне; маленькие ветки расходятся из общей точки. Плод, скорлупу которого мы видели, видимо, орех. Какое-то животное, поедая их, раскусывало скорлупу. Кора дерева светло-серая, смола сочилась из коры в поврежденных местах и капала на землю с ветвей. Вероятно, именно при этом насекомые попадают в смолу. Негры копают землю около растущих сейчас деревьев, полагая, что древние деревья, ронявшие свою смолу, которая теперь стала предметом торговли, должны были расти на этих же местах. «Когда копаешь, то можешь в этот день не найти ничего, но Бог (мунгу) может дать нам смолу на следующий». Все присутствующие маконде выразили одобрение этим словам, и это, как я думаю, доказывает, что они сознают существование Бога. Маконде добывают камедь в больших количествах. Поэтому сюда наезжают с побережья арабы; они подолгу остаются здесь, скупая камедь.

30 апреля. У верблюдов высыпало множество нарывов. Некоторые из них, по-видимому, на местах старых ушибов, полученных на шхуне. Верблюды возвращаются с пастьбы с такими кровотечениями, какие никак нельзя объяснить расчесыванием нарывов о деревья. Как ни грустно, но я подозреваю, что дело здесь нечисто. Люди мои плохо обращаются и с буйволами, и с мулами, но я не могу все время быть рядом, чтобы помешать этому.

Бханг (вид конопли) здесь не употребляют, но табак курят. Жители не держат овец и коз, видишь только кур, голубей и мускусных уток. Мед очень дешев: хороший большой горшок меда, около галлона, и четыре курицы отдали за два ярда коленкора.

Буйволов опять искусали цеце и еще другие мухи, похожие на комнатных, но с прямым твердым, а не мягким хоботком. Есть еще и крупные мухи, кусающие до крови. На укусы цеце буйволы внимания не обращают, но крупные мухи и мухи с твердым хоботком беспокоят их. По-видимому, мух цеце больше всего привлекают верблюды; они насасываются верблюжьей крови досыта. Мулы и ослы, наверное, им не нравятся.

Глава 2

1 мая 1866 г. Мы идем теперь по сравнительно безлесной местности и можем продвигаться без непрестанной рубки и расчистки. Прекрасно, когда можно обозревать окружающую природу, хотя почти все вокруг кажется покрытым массами тенистой листвы, большей частью темно-зеленой, ибо листья большинства деревьев блестящие и темные, как у лавра. Мы прошли мимо гигантского камедного дерева, кумбе. «Кумбе» – значит копать. Камедь называется чангкумбе, то есть «то, что выкапывают». Арабы называют ее сандарусе. Плоды дерева малоле, из плотной древесины которого изготовляются все луки, осыпались на землю; вид у плодов заманчивый (продолговатые, похожие на персики, внутри несколько семян), но едят их только гусеницы.

Подойдя к деревне Нтенде, мы увидели, что она окружена крепким частоколом, поставленным из страха перед нападением мабиха. Люди из племени мабиха переправляются через реку и похищают женщин, когда те ходят по воду; их отправляют на рынок в Ибо. Жители деревни хотели сделать пролом в частоколе и впустить нас, если мы останемся на ночевку, но мы отклонили это предложение.

Не доходя Нтенде, мы миновали развалины двух деревень. Жители их напали на нас, когда мы поднимались по Рувуме в 1862 г. У меня сохраняется старый парус с четырьмя дырками от выстрелов, которыми нападавшие проводили нас, после того как получили ткань и заверили в своей дружбе. Зверское нападение было поистине неоправданным и ничем не вызванным. Нападавшая группа устроила засаду на возвышенном участке в стороне от реки в то время, как их женщины вышли поглядеть на нас.

2 мая. Снова приближаются горы. Мы проходим одной из них, запомнившейся со времени первого подъема по реке. Она похожа на столовую гору. Высота ее 600–800 футов, называется Липару. Плато становится гористым; от западного края его подошвы берет начало непересыхающий ручей, образующий озеро на луговой полосе вдоль Рувумы. Деревья, любящие такие непересыхающие ручьи, распространили свои корни по всему топкому берегу и образовали, таким образом, твердую поверхность, но в отдельных местах можно провалиться на целый ярд. Пришлось заполнять такие глубокие ямы ветвями и листьями и развьючивать животных, чтобы перевести их через ручей. Ночь провели на прибрежной полосе около Липару[8]8
  Далее эта гора называется Нконья. (Прим. ред. англ. издания)


[Закрыть] и двинулись дальше.

3 мая. Отдыхали в деревне племени макоа; во главе деревни стоит старая женщина. Макоа, или макоане, можно узнать по полумесяцу, вытатуированному на лбу или на другом месте. Наш пудель Читане гонял с беспощадной яростью деревенских собак; его грозный вид внушал ужас несчастным дворнягам с желтой и белой шерстью. Грозным пудель казался потому, что трудно было разобрать, с какого конца у него голова, а с какого – хвост. Пудель наслаждался погоней за визжавшими псами, но если бы хоть один из них повернул ему навстречу, он удрал бы назад.

Ко мне подошла добродушная женщина и предложила поесть, но мы уже собрались уходить. И другие женщины кормили наших людей, не получая ничего взамен. Я сказал ей, чтобы она послала с мужем провизию нам вслед, а я заплачу за нее; впрочем, лучше было бы принять предложенное: некоторые угощают просто по доброте душевной и не ожидают ничего взамен.

Лица многих мужчин макоа густо покрыты татуировкой в виде двойных выпуклых линий длиной около полутора дюймов. Сделав разрез, втирают в него древесный уголь и выдавливают тело в этом месте так, что все рубцы оказываются выступающими над поверхностью кожи. Татуировка эта делает их довольно безобразными и придает свирепое выражение, какое принимали в старину наши короли и вожди, когда с них писали портреты.

4 мая. Нам сказали, что ручей, вечно скрытый под тенистой листвой и затянутый корнями водолюбивых широколиственных деревьев, называется Нконья.

Мы разбили лагерь на островке, образованном ответвляющимся от Нконьи рукавом, который дальше вновь сливается с ручьем; владелец участка использовал его под рис.

2 мая цеце снова покусали буйволов, а сегодня у них от укусов других мух (гораздо более страшных на вид, чем цеце) течет кровь артериального цвета. Я раньше ни разу не наблюдал этого симптома, но когда зарезали буйвола, покусанного цеце, мы увидели, что его кровь имеет цвет артериальной.

У нашей коровы воспалился глаз, на крестцовой части таза появилась опухоль, серый буйвол болен, но я приписываю его состояние немилосердной перегрузке вьюками, спина у него изранена; верблюдов, видимо, мухи не беспокоят, однако они слабеют от ужасных гноящихся ушибов и тяжелой работы, у мулов и ослов не видно признаков болезни от цеце, но один из мулов растянул связки плеча и не может нагибаться, чтобы пить и есть.

Кончилась гряда, идущая вдоль северного берега реки. Впереди ровная местность с отдельными выступающими гранитными пиками. У конца гряды в районе, называющемся Ньючи, живет много макоа. В деревне Ньямба, где мы провели ночь на 5-е, живет знахарка, умеющая вызывать дождь. Она поднесла нам большую корзину сироко, или, как его называют в Индии, мунджа, и курицу. Знахарка высокого роста, хорошо сложена, с красивыми руками и ногами и вся покрыта обильной татуировкой. Даже на бедрах и ягодицах сделаны сложные рисунки; она не стыдилась того, что эти места обнажены.

Здесь производят много соли, извлекая ее из почвы выщелачиванием, а затем выпаривая на огне. У женщины-вождя есть ручная ханга-толе, то есть хохлатая цесарка, но с голубыми, а не белыми пятнышками.

Продвигаясь далее на запад от конца гряды, мы встретили сначала песчаник, затем массы гранита. Гранит приподнял слои песчаника, наклонив их в восточном направлении. Сиенит, или гранит, имел такой вид, как будто подвергся плавлению: масса вся была покрыта бороздками, шедшими, как и в других местах, на восток и на запад. С изменением геологической структуры изменилась и растительность. Различные виды деревьев с лавровидной листвой теперь заменили акация, африканское черное дерево и мимоза. Трава стала короче и реже, и можно продвигаться без рубки деревьев. Мы находимся сейчас против горы на южном берегу, называемой Симба («лев») за ее предполагаемое сходство с этим зверем. Там живет много негров-мабиха, иногда совершающих набеги на эту сторону реки за рабами.

6 мая. Опять мухи цеце. У животных сонный вид. Глаз у коровы помутнел. При проколе из шкуры бежит алая кровь. Местные жители кажутся смышлеными и почтительными. Во время богослужения какой-то мужчина начал разговаривать, но когда я сказал: «Ку сома млунгу» («Мы хотим молиться Богу»), он замолчал. Интересно было бы знать, каковы представления этих людей, выяснить, что они приобрели от общения с природой в течение прошедших веков. За ними не замечается проявления буйной распущенности и презрения к жизни, свойственных, как мы считали, нашим мрачным временам Средневековья; к сожалению, у меня нет переводчика; впрочем, я понимаю многое из того, что говорят макоа, когда разговор идет об обыденных вещах, главным образом потому, что знаю другие наречия.

7 мая. Ночью пал верблюд, а утром начались конвульсии у серого буйвола. Жестокость сипаев портит мой эксперимент; я думаю, что погибнут еще многие верблюды, один буйвол и один мул; сипаи усаживаются курить и есть, оставляя навьюченных животных стоять на солнце. Когда меня нет рядом, сипаи болтаются без дела: они явно не желают утруждать себя, не в состоянии нести свои подсумки и мешки, а их способность есть просто поразительна. В деревнях маконде удивительно чисто, но стоит нам провести ночь в деревне, как сипаи разводят в ней грязь. Мы не проходим в среднем даже четырех миль в день, если считать по прямой, а между тем вьючные животные часто проводят на солнце по восемь часов подряд. Вставая в 4 часа утра, мы не можем двинуться в путь раньше 8. Решение взять сипаев было ошибкой.

7 мая. Находимся сейчас против горы Набунгала, похожей с северо-востока на лежащего слона. Еще один очень хороший верблюд издох в пути. Его дрожь и конвульсии совершенно не похожи на те явления, которые наблюдались у лошадей и быков, убитых мухой цеце; все же возможно, что она – причина их смерти. Единственный симптом, указывающий на то, что причина в цеце, – артериальный цвет крови.

8 мая. Прибыли в деревню Джионде, или Липонде, расположенную напротив невысокой гранитной горы, возвышающейся на другом берегу реки (мы провели там ночь во время путешествия на лодках). Гора называется Накапури, и это странно, так как слово это не маконде, а сичуана и означает «козий рог»; название Накапури происходит от выступов, торчащих из основного массива горы. Я оставил там сержанта, его сипаев и юношей из Насика, чтобы идти вперед форсированным маршем через местность, где нельзя достать еду, послав в то же время часть людей на юг или на запад за продовольствием; через пять дней, когда отдохнут наши вьючные животные и сами люди, они смогут нас догнать. Один мул очень болен, один из буйволов сонный и истощенный, из верблюдов один от гноящихся ушибов превратился в скелет, а у другого громадная дыра в шкуре на выступе таза и кость торчит наружу. Я подозреваю, что эта рана нанесена со злым умыслом, потому что он пришел с поля с сильным кровотечением (никакое дерево не могло бы пробить такое круглое отверстие). Беру с собой весь груз, оставляю только вещи сипаев; для всех наших животных сейчас это полная нагрузка.

9 мая. Отправился дальше с джоханна и двадцатью четырьмя носильщиками; с удовольствием расстался с сипаями и людьми из Насика, они вместе перегружали вьючных животных. Много раз я говорил им, что они изведут животных, но только я успевал, отрегулировав размеры нагрузок, повернуться к ним спиной, как сипаи и юноши из Насика наваливали на животных все свои вещи. Однако постоянная борьба этим скрытым непослушанием так раздражала меня, что я перестал обращать внимание на то, что делается, чтобы не огорчаться, хотя был уверен, что животные все погибнут. Мы совершили приятный переход не меньше чем в восемь миль и заночевали в деревне Мёдаа. Порода в выходах по-прежнему сиенит. Мы прошли по долине, где росли большие колючие акации, часто используемые для изготовления каноэ, и деревья из Euphorbianceae с семенными плодами величиной с мандарин с тремя семенами в каждом.

Теперь находимся в стране, пострадавшей, кроме нашествия мазиту, еще и от одной из тех необъяснимых засух, которым подвержены ограниченные, а иногда и большие части страны. Засуха была далеко не так сильна на противоположной, южной стороне, куда, кроме того, не проникли мазиту. Камышей, так мешавших нам вблизи от берега, здесь не видно, вся трава ломкая, желтая. Многие растения засохли, с деревьев опали листья, как будто уже началась зима. Местность покрыта светлым лесом, а местами на берегах рек встречаются густые джунгли. Все речки, мимо которых мы проходим, просто горные потоки, сейчас заполненные песком, в котором жители копают ямы в поисках воды.

11 мая. Стало трудно с переноской грузов, так как носильщики истощены из-за нехватки пищи. Проходя по засыпанному песком руслу, называющемуся Ньеде, мы видели, что все увлажненные участки засажены кукурузой и бобами: значит, потери, причиненные нашествием мазиту, оголивших страну, как рой саранчи, не вызовут сильного голода.

Встретили женщину, Али ее задержал, думая, что она беглая рабыня, и было ясно, что он ожидает за это награды; впрочем, в четверти мили от этого места находилась деревня, из которой она ушла, и поскольку сомнительно, беглянка ли она, то, видимо, все старания Али были напрасны.

12 мая. Находимся в 4́ на северо-северо-восток от Матаватава, или Ньяматололе, места, где мы в прошлую экспедицию повернули назад.

13 мая. Остановка в деревне вблизи Матаватава. Дама приятной внешности с обильной татуировкой на лице встретила меня с пучком сладкой травы Sorghum saccharatum в руках и положила его к моим ногам, сказав: «Я встречала вас здесь раньше». При этом она указала на то место на реке, где мы повернули назад. Я вспомнил, что она приходила, и я тогда сказал, чтобы лодка подождала, пока она сходит за корзиной еды для нас; корзину, кажется, передали Чико и ничем не отплатили за нее. Иногда негров побуждает подносить подарки просто их доброжелательность, хотя бывает, что подарки делаются в расчете на получение в ответ более крупных: приятно убедиться, что не всегда верно последнее.