Текст книги "Аконит (СИ)"

Автор книги: Даша Пар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10. Смена игрового поля

Когда до глубины души вскипает злость,

Обязуюсь вспомнить с чего всё началось.

С какой простой игры мы стартовали,

Но постепенно ставки возрастали!

Дойдём ли до победного финала?

И в ком из нас двоих любовь взыграла?

– Более того, скоро ты к ним отправишься, – добавил Арман, очаровательно улыбнувшись.

– В смысле отправлюсь? Ты утверждал, что это слишком опасно, что изменилось? – переспрашиваю настороженно, переводя взгляд с одного волка на другого.

По Лико видно – он не в курсе плана Армана, а значит происходит что-то новенькое.

– Нападения на мой дом. Кай решил, что может тягаться со мной, значит пришло время действовать, – уравновешенно отвечает мужчина. – Я не могу открыто убить его, придётся действовать иначе. А ты недостаточно сильна, чтобы быть рядом.

– Так что будет лучше, если ты исчезнешь, – мрачно закончил мысль Армана Лико. – Я поеду с тобой.

– Исключено, – отрицательно качнул головой Арман, поднимаясь со стула и отходя к окну, чтобы раздвинуть шторы и впустить солнечный свет.

– Ты будешь выделяться, мой милый. Ты волк, она нет, как и её семья. Сразу после нападения, связался со своими людьми и твоих родителей, Елена, вывезли из страны. Они были против ровно до того момента, как увидели твои фотографии. Сегодня с ними поговоришь и через пару дней отправишься к ним.

– Фотографии? Мои родители? Ты впутал моих родителей?! Куда ты их увёз? Какого чёрта, Арман? Почему я об этом узнаю только сейчас?!

Я потрясённо уставилась на него. Меньше всего ожидала, что он решится так поступить со мной. Вроде договорились об открытости, доверии, честности, но в результате он всё решил за моей спиной. Более того, сделал то единственное, что делать было категорически нельзя. Поднявшись на ноги, подошла вплотную, задрав подбородок, и из-за яркого солнца слепо уставилась на него.

– С какого перепугу ты решил, что можешь так поступать?! – медленно процедила сквозь зубы.

– Ты сама мне дала на это право, как только добровольно вошла в мой дом, – резко высказался волк. – Имей совести не быть дурой, девочка, всё, что делаю – делаю в наших интересах!

Он смотрел на меня как на щенка, посмевшего вдруг дерзить взрослому. Это больно резануло, я стушевалась и отошла в сторону. Мне как будто показалось, что я не имею право что-то решать и о чём-то думать. Глупый, глупый щенок!

– Арман, Елену возмутило то, что ты не предупредил её, – мягко заговорил Лико, заметив мою реакцию. – Ты вломился в жизнь её семьи, которая до этого момента ничего не знала о том, что происходит. Что они должны думать? Узнав правду, как они отреагируют на неё?

– Адекватно, если они волнуются о дочери.

– Моя сестра.

Я опустилась обратно на постель, сложив руки на коленях и демонстративно не смотря на волков. Внимание заострилось на мелких порезах от стекла, оставшихся после помутнения рассудка у Лико. Так трудно сдержать это беспомощное детское чувство обиды и непонимания!

– О, ты заметила, – с мрачной иронией в голосе воскликнул Арман. – Прежде чем начнёшь говорить глупости, подумай дважды, хорошо? Твоя сестра в Москве.

Кажется, ещё секунда и у меня начнёт дёргаться глаз. Я сжала руки в кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Боль отрезвляет, но желание ненавидеть с каждой секундой становится сильнее.

– Елена.

Лико осторожно сжал моё плечо. Обернувшись, наткнулась на участливый взгляд виноватого парня, а не мужчины.

Гадины. Они оба стоят друг друга. Теперь всё складывается как дважды два. Меня водят за нос. Меня обманывают, мной манипулируют, играют как с плюшевой игрушкой. А теперь видимо труба, раз играть перестали и поставили перед фактом. Я ни черта не знаю о том, что происходит за жёлтыми обоями.

– Не трогай меня, – прошипела сквозь зубы, сбрасывая его руку и вновь поднимаясь.

Отойдя от постели, остановилась перед окном рядом с Арманом, подчёркнуто не реагируя на его присутствие.

Яркий полдень наполнен сильными порывами ветра. Деревья клонятся к земле, а по небу несутся наперегонки шершавые грубые белые облака, то заслоняющие, то обнажающие полуденное солнце. В земле уже поднимается трава, разбавляя грязь и жухлые листья, оставшиеся с прошлого лета.

Я уже ненавижу эту весну.

– Скажи мы сразу, что она осталась в Москве, ты бы помчалась туда и погибла! – воскликнул Лико, не выдержав моего молчания.

Вместо ответа грязно выругалась, а затем обхватила себя за плечи и выругалась опять. Они даже не попытались поговорить со мной. Решили всё за меня, как будто меня и вовсе нет. Словно я пустое место.

Я не знала, что сказать им. Как мне следует отреагировать на подобное предательство? На подлый обман? Моя сестра в Москве, каковы шансы, что Кай не использует её, как использовал меня? Каковы шансы, что она осталась собой? Наши родители не оставили бы её там после того, что случилось со мной, а значит она пошла против их воли. Моя сестра своенравна, но не в такой ситуации.

– Нет никаких доказательств, что она связана с Каем, – вступил Арман. – Она поступила в МАРХИ, если тебя это интересует. Не знаю, в курсе ли ты, но она досрочно сдала экзамены прошлой весной, отдала документы, а результаты пришли в июле. Это был сюрприз. Инга чувствовала, что ты отдаляешь и повременила с новостями. Потом ты пропала. И она приехала с родителями, чтобы разыскать тебя. Не добившись новостей, они уехали, а она осталась. МАРХИ для провинциалки – это как выиграть в лотерею. Инга просто не могла упустить свой шанс.

– Она всегда мечтала о большем. Она с самого детства ходила в дом творчества и рисовала, рисовала, рисовала… Иголка очень талантливая художница, – от воспоминаний в горле запершило, поэтому закрыла шею холодными ладонями.

И я всё ещё смотрела в окно, не в силах обернуться и встретиться с ними взглядом.

– С того момента, как ты приехала сюда, установил наблюдение за твоей сестрой. За этот месяц рядом с ней не было никого из известных членов семьи. С Каем она также не пересекалась. По сути девушка ведёт обычную жизнь первокурсницы. Много учится, работает в кафетерии по вечерам. Единственное, она переехала из общежития к подруге, с которой познакомилась в институте, в остальном ничего особенного. Ни с кем не встречается. Только учёба. Учитывая специальность – не удивительно.

– Это ничего не значит и ничего не меняет! – выпалила, резко развернувшись. – Ни один из вас не счёл нужным поставить меня в известность! Вы скрыли это от меня, будто я маленький ребёнок, и, чёрт бы меня подрал, если когда-нибудь прощу вас за это!

***

– Поражаюсь твоей выдержке.

Арман ведёт по лестнице на первый этаж в конференц-зал, где состоится разговор с родителями. Мы проходим по разрушенной столовой мимо ремонтников, охранников и уборщиков. Атмосфера полна агрессии – все смотрят на меня. Они знают, в кого на самом деле целился стрелок.

– Да неужели? – пробурчал под нос, когда мы перешли в дальнее крыло дома и остались одни.

– Вчера Лико чуть не изнасиловал тебя, а сегодня ты была не против сделать это добровольно.

Была готова влепить пощёчину, но не хватило запала, чтобы сделать это, поэтому проигнорировала его слова. Нельзя реагировать на провокации. Нельзя поддаваться гневу, иначе он захлестнёт огненной волной и потеряешь контроль. Это его же слова.

Небольшая тёмная комната, в центре длинный стол, много стульев, а на стене напротив, от включённого проектора, на белом полотне виден рабочий стол ноутбука. Арман быстро настроил резкость картинки, контраст и запустил программу видеосвязи.

– Ты готова? – подняв голову от экрана спросил он.

– Я сама свяжусь с ними, – отвечаю резче, чем хотела, а затем смягчилась. – Пожалуйста, я хочу поговорить с ними наедине.

– Нет проблем, – легко согласился мужчина, неуместно подмигнув, будто между нами всё в порядке.

Мышкой показав на нужный контакт, он отошёл от стола и направился к выходу.

– Арман! – не оборачиваясь, окликнула его. – Если узнаю, что ты подслушивал… это будет конец всему.

– Я понял.

И он ушёл из комнаты, плотно закрыв за собой двери.

Оставшись одна, присела на один из стульев, сложила руки на столе в замок и уставилась на них. С силой сжимая пальцы, понаблюдала за тем, как они побелели, а затем расслабила мышцы.

Что сказать?

Папа, мама, меня подсадили на наркоту последователи волчьего культа? Я чуть не умерла, а спас меня полукровка, связав какими-то стрёмными триадными узами, оставив шрам на шее? И сейчас живу в доме другого волка, который хочет создать шведскую семью, этакий волчий тройничок, а уйти не могу потому что волк, с которым трахалась под наркотой, хочет убить меня из-за того, что пыталась убить его? И что моя сестра, вероятно, находится сейчас в его руках, а я ничего не сделала, чтобы предупредить вас о том, что в Москве опасно? Или же сразу начать с того момента, в котором обвиняю их во лжи? Ведь я уже почти не сомневаюсь в том, что они солгали.

Встав из-за стола, подошла к ноутбуку и набрала вызов.

Они постарели. Боже! Как же они постарели!

Мама всегда была крепкой женщиной. Не смотря на хрупкую внешность, в ней заключён особенный стержень силы, гибкий и выносливый. Когда уезжала в Москву, мамины волосы были чёрными и длинными, лицо свежее, морщинки только-только накрыли его слабой сеткой, а уголки губ всегда были готовы подняться вверх. Она любила улыбаться и у неё это здорово получалось.

Мама берегла молодость и всегда была примером для подражания. Ухоженная, сильная, не смотря на простой сельский быт, обязательно находила время и на себя.

А мой папа – рослый мужчина, крупный, настоящий богатырь с рыжими кудрявыми волосами. В детстве обожала книжку, посвящённую ирландскому фольклору, которая какими-то неведомыми путями попала в школьную библиотеку, из-за неё частенько называла отца лепреконом. Ведь он так внешне похож на рыжих бородатых хранителей золота. А сколько силы было в его ручищах! Он запросто утихомиривал распоясавшихся пациентов-алкоголиков, которые думали, что могут шутки шутить. Я всегда восхищалась его силой и умением правильно ею распоряжаться.

Я гордилась своими родителями. Гордилась, какие они сильные по сравнению с родителями других одноклассников. И сейчас, глядя через экран, просто не верилось в то, что видела.

Больно видеть седые волосы матери и глубокие, старческие морщины отца. Больно видеть, как сильно они могут плакать, просто глядя на меня. Больно осознавать, как сильный и выносливый мужчина всего за какой-то год может превратиться в старика, а красавица-мать в старуху с потухшим взглядом. Словно прошёл не год, а тридцать лет.

Прижав руку к груди, почувствовала с какой болью бьётся сердце, как тяжело и как медленно оно стучится. Мне невыносимо даже смотреть на них, и все слова потерялись. Как им объяснить, что произошло? В моём арсенале нет ни единого слова, которое смогло бы безболезненно объяснить случившееся. Незнание состарило их, а знание попросту убьёт. Поэтому придётся лгать, вилять и молчать обо всём.

Невольно поменялась местами с Лико и Арманом.

– Елена, – плача, прошептала мама, и её сильнее за плечи обхватил отец. – Доченька, родная, солнышко. Господи, да что же это!

Слёзы моментально выступили на глазах, а в горле образовался узел. Сжав пальцы, поджав губы, запрокинула голову, удерживаю всё в себе. Лишь бы не сорваться, лишь бы не показать насколько больно было всё это время! Как одиноко и страшно без них, без их тепла и любви…

– Мама, папа, – заговорила не сразу, и только тогда, когда убедилась, что они внимательно слушают. – Я не могу сказать, что случилось. Это небезопасно. Я не знаю, сколько вам рассказали, прежде чем увезли в это место, просто хочу, чтобы вы знали – со мной всё в порядке. Вас забрали потому, что есть люди, которые могут причинить вам вред только потому, что вы мои родители…

– Елена! Что ты такое говоришь?! Что с тобой случилось? Во что ты влезла? – резко заговорил отец, прижимая голову жены к груди. – Дочь, объясни толком, что происходит? Ты же знаешь, что всегда можешь…

– Я не могу, – перебиваю нервно, вновь скрещивая руки в замок и опуская взгляд, а затем резко смотрю на него, чтобы он точно понял мои слова:

– Будет лучше, если останетесь в неведении. Так безопаснее для вас» Я не хочу, чтобы вы страдали больше, чем сейчас. Есть только одна причина, из-за которой выхожу на связь с вами. Шрам. Вы должны рассказать, что со мной случилось.

Всё изменилось за какую-то жалкую секунду. По их испуганным лицам сразу ясно – они знают, о чём спрашиваю. И это тот секрет, о котором лучше не вспоминать.

– Как ты узнала? – облизнув губы, осторожно спросила мама.

– Он нашёл тебя, да? – тихо спросил отец. – Как это произошло?

– О чём вы говорите? – переспрашиваю в тон их голосов. – Кто меня искал?

Нерешительно переглянувшись, они, поддерживая друг друга, обнялись, сильнее сплотились, как это делали всегда, когда случалось что-то страшное или непонятное.

– Твой отец, – ответила мама. – Твой… настоящий отец.

И после из их уст слова полились нескончаемым потоком – настолько невыносимо больно было нести этот груз в себе столько лет.

– Мы не могли зачать ребёнка. Пытались, но у нас ничего не выходило. Что мы только не перепробовали. Даже к гадалке ходили, но и это не помогло. Тогда стали думать об усыновлении, когда в больницу в новогоднюю ночь привезли молодую девушку с младенцем на руках. Неизвестная, израненная, покусанная… при смерти. А у ребёнка длинная рана на лице как от когтей крупного хищника. Решили, что на них напали волки, вот только я был рядом с девушкой, когда она пришла в себя и заговорила. Она словно знала, что её раны смертельны, что уже началось заражение и органы задеты так сильно, что удивительно, как она ещё продолжает дышать и говорить. Девушка умоляла спрятать её ребёнка. Она, несомненно в бреду, заявила, что всё это сделал её муж, отец девочки. Что он не человек, а волк, и он найдёт их, чтобы закончить начатое. Она говорила и говорила, одно и тоже, а я думал о малышке, которую определят в детдом, а ещё думал о том, что можно подменить ребёнка. Накануне привозили труп младенца, найденного в контейнере. Его должны были кремировать на следующий день, но… в новогоднюю ночь есть варианты. Никто ничего не узнает, если действовать быстро, если действовать прямо сейчас. И я сделал это. Я подменил ребёнка, подделал документы, а малышку отвёз жене. Я знал, что это не последнее, что нам придётся сделать, чтобы ты стала нашей дочерью. У меня было много пациентов и среди них нашлись те, кто помог выправить документы, по которым получалось, что ты наша дочь.

В ушах зазвенело. Я как в воду нырнула, а сердце тук-тук, тук-тук. И шрам на лице заныл да так противно, что машинально провела рукой по нему, словно пытаясь стереть, бездумно веря – не будь его, всё это было бы не правдой.

– Что стало с матерью? – наконец, спросила его.

– Она умерла в ту же ночь. Но… – родители вновь переглянулись. – На этом всё не закончилось. На следующий день в больницу пришёл мужчина. У него было странное имя и не менее странный интерес к погибшей женщине…

– Лука Горике, – вступила мама, пока отец пытался вспомнить как звали чужака.

– Да, именно так. Он не сказал, почему интересуется, он не был мужем погибшей. На самом деле его больше интересовала ты.

– Как он выглядел?

– Это было давно. Единственное, что запомнил – это его глаза. Необычный цвет. Такой яркий, холодный, голубой. Даже лазурный. Я никогда не встречал людей с таким цветом глаз.

А я встречала.

– Когда он узнал, что ты тоже умерла, то показалось, что мужчина рад этому. Несколько раз переспрашивал, пытался добиться разрешения увидеть тело, а узнав, что ребёнка кремировали, как-то по странному улыбнулся, а затем ушёл.

– Мы переехали в другой город подальше от всех, кого знали. Мы боялись. Шрам на твоём лице слишком заметен. Мы так боялись, что этот человек найдёт тебя, – почти заискивающе заговорила мать.

– Вы думаете это был мой… отец?

– Он плохой человек, Елена, – твёрдо сказал мой папа. – Я не знаю, что случилось с тобой и твоей мамой, но что бы это ни было, этот человек опасен для тебя.

Я не знала, как реагировать на их слова. До этого, всё, что у меня было, это дурные предчувствия и глубокое понимание тайны. На самом деле раньше всегда казалось, что родители что-то скрывают. Но о таком и подумать не могла.

Благодаря этой тайне, удалось вскользь связать прошлое и настоящее, не вдаваясь в подробности. Также не стала упоминать об Инге. Родители говорили, что недавно связывались с ней и она была в полном порядке. Пришлось пообещать, что люди, которые спрятали их, привезут и её, как только появится такая возможность.

Я костьми лягу, но вытащу сестру из Москвы. Ведь она их единственная родная дочь.

***

В ту ночь почти не спала.

Снились жуткие видения из детства, в которых на меня и на женщину без лица нападал полуволк, похожий на Лико во время приступа. Я постоянно вскакивала с криком, покрытая холодным потом и кровью. Мне было слишком больно, от этого начинала без конца плакать. Не с кем поговорить. Некому признаться в том, насколько тяжело узнать, что твои родители тебе не родные. Что возможно настоящий отец убийца и он убил мою настоящую мать. Что он чуть не убил меня саму.

Я не могла пойти с этим ни к Лико, ни к Арману. Они не должны узнать. Я человек. Я просто не могу быть такой, как они. Это невозможно.

Близится рассвет. На потолке проступают, движущиеся от слабого ветра, тени деревьев за окном. Уже погасли фонари, антрацитные оттенки ночи сменяются тёмно-синими, затем дымчатыми, проступают цветные очертания мебели, а снаружи доносится пение рассветных птиц. Я бережно вырисовываю бессмысленные узоры по сатиновой ткани пододеяльника, находясь в таком сумрачном, далёком состоянии, благодаря которому могу немного передохнуть, не проваливаясь в очередную ловушку сна.

Под конец ночи кошмары сменились чувством падения, смешанным с предчувствием нападения. Как будто падаю вниз в пропасть и одномоментно на меня прыгает зверь. Это чувство в рекурсии, следует одно за другим, повторяясь циклом. Даже кажется, что ничего нет кроме адреналина, бесконечного ужаса и страха.

Как же хорошо в итоге выбраться из кольца, оказаться в реальности, осознавая и не осознавая себя. Небольшой отдых перед завтрашним днём. Завтра предстоит лгать. Много лжи, мало правды и совсем никаких страхов. Никто не должен узнать о том, что узнала я. Это необходимо, чтобы вытащить Ингу из Москвы.

Для Армана я маленькая девочка, почти щенок. Не стоит со мной считаться, мной надо управлять и тогда не будет никаких проблем. Сложно признаться, но в глубине души мне это нравится. Хочется быть слабой девочкой, за которую решают другие. Никакой ответственности, ничего не надо решать. Всё просто и есть на кого свалить вину. Вот только это неправильно. Это путь неона. Путь безволия. А я слишком хорошо помню, чем такой путь закончился в прошлый раз. Я должна научиться сама принимать решения и брать ответственность за свою жизнь. Иначе нельзя.

Придётся обратиться к Эльзе за помощью, ведь только она имеет связи в Москве и какие-то способы или идеи, как снять человека с крючка неона.

Вопрос только в том, захочет ли она помогать?

***

Кажется, я всё-таки заснула, потому что в следующий момент, когда открыла глаза, то увидела яркие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь раскрытые почти настежь занавески. Утро безжалостно сбежало вслед за ночью – часы на тумбочке отбивают одиннадцатый час.

Страшно выходить из комнаты. Страшно лгать.

Но я одеваюсь, умываюсь и иду, потому что иначе нельзя. Сегодня приезжает Эльза, значит сегодня должна убедить её помочь мне.

Спустившись вниз, на кухне столкнулась с Жанной. Женщина вымученно улыбнулась, убирая со стола остатки от готовки. В поместье кроме меня есть ещё три женщины. Жанна, Кристина и Олеся. Повар, домработница, а Олеся, будучи единственной полукровкой, прибывшей вместе с Арманом из мира волков, убирает его личные комнаты.

Все обитатели поместья знают на кого работают. Волков среди них нет, кроме Олеси, в охране работает ещё двое полукровок, которые никогда не вернутся назад. Всё это как-то связано с властью королевского альфы. Что только аристократы могут безболезненно путешествовать между мирами, а для обычного волка это закончится превращением в омегу. Любопытный факт, как и то, что несколько человек также прибыли сюда вместе с Арманом.

Для меня это довольно необычно – узнать, что люди живут и в других мирах. Конечно, судя по книгам и словам Лико и Армана, они не такие как здесь. Более… раболепные? Между людьми и волками сложные отношения, простые волки относятся к людям пренебрежительно, а вот знать, лэрды земель, имеют право убить человека, просто если он им не понравится. И взять девушку, если она им приглянулась. Другое дело, что к этому почти никогда не прибегают, но почему так сложилось, так и не поняла.

Взяв из холодильника кефир и несколько яблок, устроилась на табуретке, скинув домашние балетки и подтянув ноги к груди, наблюдая за шустрой работой Жанны. Иногда хотелось поговорить с ней или с Кристиной, но мне нельзя говорить о том, через что прошла и с чем столкнулась. Я знаю, что за спиной ходят слухи обо мне, Армане и Лико. Это естественно, как и то, что эти слухи ходят среди местных. Остальные спокойнее отнеслись к моему появлению, даже более того – они довольны, что у их лэрда образуется триада. Как бы дико это не звучало.

– Ты поздно встала, – не выдержав моего молчания, спросила Жанна. – Хочешь, я что-нибудь приготовлю для тебя?

– Нет, но спасибо, – отвечаю вежливо, а затем вгрызаюсь в сочное яблоко, подставляя руки, чтобы сок не потёк по подбородку. – А где все?

– Господин уехал по делам, – сухо отвечает повар, возвращаясь к работе. – А к его гостю приехала молодая женщина.

– Эльза?! – восклицаю удивлённо.

– Да, кажется её так зовут, – согласно кивнула она.

– Спасибо!

Залпом осушив кислый напиток и выбросила огрызок в мусорное ведро. Вытерев лицо, направилась в комнату к Лико. Всё складывается удачно. Армана нет, а значит он не влезет в разговор. Ведь чётко понимаю – мужчина не отпустит меня в Москву после того, что случилось. А к родителям не могу ехать без сестры. Особенно после всего, что узнала.

К чёрту.

***

Я опять стою возле закрытых дверей и подслушиваю. Дурная привычка, но такая соблазнительная! Замерев, прислушиваюсь к негромкой речи. Из-за дальности почти не слышно, о чём они говорят, но отдельные слова намекали на то, что Эльза хочет увезти Лико отсюда. Она хочет увезти его подальше от меня.

– Лико, ты едва не погиб из-за неё! В следующий раз это может быть нож или когти, клыки, да что угодно – она опасна для тебя! – закричала Эльза так громко, что я отпрянула от двери.

И в этот момент они открылись, залив затенённый коридор ярким солнечным светом. Эльза не сразу заметила меня, она выходила, глядя назад, на Лико. А когда увидела, кто стоит перед ней, то в глазах загорелся и погас нехороший огонёк.

– Нам нужно поговорить, – заявила уверенно, мельком глянув в комнату на раздосадованного Лико.

– И правда стоит, – процедила девушка, доставая из миниатюрной сумочки сигареты.

– Арман не разрешает здесь курить.

– Да пошёл он, – выпустив струю дыма, заявила она.

– Елена, – позвал Лико из комнаты.

Я переглянулась с Эльзой, и та кивнула:

– Буду ждать тебя в гостиной. Но недолго.

Зайдя в комнату, заметила исчезновение капельницы и неповторимого аптечного запаха. Гостевая обезличена, такие комнаты есть в любом отеле, с ванной и туалетом, небольшим гардеробом, с двуспальной кроватью, тумбочками, однотонными занавесками, картинами, ковром, ламинатом, комодом, столиком, сухими цветами на широком подоконнике, лампой плоской и квадратной формой. И всё выполнено в таких безликих серо-голубых тонах, где только цветы в вазах имеют траурный болезненный жёлтый цвет. Только присутствие Лико делало эту комнату живой. Я обратила внимание на стопку вещей, лежащих на стуле, новые ботинки в открытой коробке возле постели, поднос с остатками от завтрака и на румянец, проступивший на щеках Лико.

Значит они более близки, чем думала ранее. Она привезла новые вещи и накормила его. Она говорила с ним обо мне и не считала это странным. Впервые подумала, что, возможно, не только я оказалась в ловушке этих странных отношений. Может между ними что-то было? И этому помешал Арман, хотя Эльза явно была не против триады?

Вопросы, вопросы, одни вопросы…

За ними скрывается какая-то история и мне совершенно не хочется в неё влезать.

– Завтра я ухожу, – заявил Лико, внимательно глядя в глаза.

– Хорошо, – согласно кивнула, скрестив руки на груди. – Я рада, что ты так быстро поправился.

– Идём со мной, – тем же спокойным голосом предложил он. – Давай уедем отсюда, подальше от Армана и Алхимика, волков и наркотиков, подальше от этого мира.

Это как официант предлагает стакан воды прежде чем принять заказ. Так же сухо и обезличено. Скорее для проформы.

– Если хочешь – уезжай, но без меня, – отвечаю раздражённо. – Мне есть ради чего оставаться. У Армана мои родители, а у Кая, скорее всего, моя сестра. Я не могу уехать.

– Но хотела бы? – парень подался вперёд, сжимая в кулаках одеяло. – Ты бы поехала со мной, если бы не они?

Он дважды повторил вопрос, но я так и не смогла дать ответ. Его слова эхом возвращались ко мне пока шла к Эльзе. Я хотела бы уехать с ним или нет? А с Арманом?..

***

Эльза удобно расположилась на мягком и широком кожаном диване. Она сбросила туфли на пол, перетянула юбку, обнажив коленки, вытянула ноги, головой опираясь о разноцветные подушки. Её волосы, распущенные из тугого пучка, волнами растрепались по плечам и одежде. Глядя в потолок, женщина выпускала дымную струю, в одной руке держа сигарету, а в другой полупустой бокал красного вина.

Я не виделась с ней почти два месяца и уже успела забыть насколько шикарно она может выглядеть. Расслабленная и свободная, элегантная, ухоженная женщина, которая чётко знает, чего хочет.

Заметив меня, девушка выпрямилась, спустила ноги вниз и скрестила их. Поставив бокал на полупрозрачный кофейный столик, стряхнула пепел в небольшую импровизированную пепельницу из декоративной каменной шкатулки и затушила сигарету.

– Ты хотела поговорить со мной. Так говори, – вкрадчиво и с вызовом в голосе намекнула она, видя мою неуверенность.

– Помоги забрать сестру из Москвы.

Несколько секунд Эльза просто таращилась на меня, выразительно приподняв правую бровь. А затем расхохоталась, откинувшись на спинку дивана. И сквозь смех, с издёвкой заговорила:

– Вот умора! Я с тебя просто балдею, девчонка! – сомкнув руки, она приложила их к губам, умилено улыбаясь. – После всего, что сделала, ты решила просить помощи у меня?!

Исподлобья глядя на неё, упрямо мотнула головой.

– Ты не была честна со мной, Эльза. Неудивительно, что я ушла.

– Нет, – резко успокоилась она, показывая наигранность смеха. – Ты сбежала с волком просто потому что захотела. А я позволила уйти, уже зная насколько ты бесполезна. Восемь месяцев исследований и ничего. Твоя кровь пустышка, ты ничто. Но думаешь, что что-то из себя представляешь. Наивная.

– Ты ведь всё знаешь! – вспомнился подслушанный ночной разговор и меня осенило. – Ты догадалась, что я обращусь за помощью. И раз ты здесь, значит есть что-то, что тебе нужно в обмен. Скажи что!

Она залпом осушила бокал вина, подняла ноги на диван, занимая удобное положение, и раскурила новую сигарету. Её взгляд бегал по мне, как будто перед ней стоит новая увлекательная игрушка и она пока ещё не решила с какой стороны взяться за меня. Но идеи есть. Она страстно желает их исполнения.

– Ты ведь понимаешь, что твоя сестра, скорее всего, находится под воздействием неона? – почти сочувственно высказалась она.

– Понимаю. Как и то, что у твоей организации есть способы достать неон. Я ведь говорила, рано или поздно, неонизированный перестанет употреблять его каждый день. Организм сам начнёт вырабатывать наркотик, таков прогноз Кая. Через пару лет Инга достигнет предела и будет принимать его всего пару раз в месяц. И к тому моменту вы найдёте противоядие, – я обворожительно улыбнулась.

– Всё предусмотрела значит. Ну-ну, – она покачала головой, затягиваясь очередной сигаретой. – Да, я достану неон. Помогу тебе с сестрой. И даже вывезу из страны подальше от волков. Подальше от всех волков, – с нажимом добавила она.

– Я знаю, что всё дело в Лико, – тушуюсь под её взглядом, смотря в пол и опять скрещивая руки на груди.

– Да. Потребуется не меньше года прежде чем метка начнёт слабеть. И ещё год прежде чем она полностью исчезнет. И только после этого будем в расчёте.

– Мои родители?

– Как только Арман поймёт, что ты не вернёшься, он их отпустит. Даже более того, мы обставим всё так, что он решит, что ты струсила. При таких обстоятельствах не станет тебя искать, – кривая ухмылка нарисовалась на её лице, Эльза прищурилась, делая очередную затяжку. – Мы договорились?