Текст книги "Аконит (СИ)"

Автор книги: Даша Пар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4. Сброс фишек

От хожденья по осколкам да по битому стеклу,

Выворачивает душу наизнанку болью, я кричу:

Ты – моё проклятье, мой ненавистный злодей!

Забудь о прошлом! Больше никогда не буду твоей!

Надо дойти.

Сделать ещё несколько шагов. Всего чуть-чуть. Небольшое усилие.

«Что ты наделала, Елена?»

Звук разбитого стекла.

А дождь, он бесконечен, падает на лицо, смешиваясь с кровью, сочащейся вместо слёз из глаз. Я кашляю и красные капли падают на асфальт. Вытираю рот, освежая и замещая засохшую кровь на руках новой. Тошнит. Хватаюсь за мусорный контейнер и тотчас рвёт желчью, смешанной с тёмными сгустками бордового цвета. Отталкиваясь и избавляясь от опоры иду вперёд, на свет, на шум машин, голоса прохожих, лай собак, туда, вперёд, где люди, где есть жизнь.

«Не возвращайся, пока не станешь нормальной!»

Обхватываю взорвавшуюся болью голову и негромко всхлипываю, пытаясь подавить вспышки воспоминаний.

Шаг за шагом. Из-за крови почти ничего не видно, бреду наощупь, выставляя вперёд руки, а затем падаю на колени, больно карябая их об асфальт. Новая порция боли прошивает насквозь, выгибаюсь дугой, а затем кричу так громко, насколько способны лёгкие. И падаю оземь, чувствуя только дождь.

* * *

«Ты такая же, как и я, Елена. Мы думаем одинаково. Там, где другие видят стены – мы ходим свободно. Не стесняйся своих страстей. Это делает тебя отличной от других. Делает смелой. Делает живой. Позволь мне научить тебя пользоваться своей силой. Этой чистой яростью, что бьётся под твоей кожей. Вместе сможем достигнуть величия. Дай мне то, чего хотим мы вместе».

Открываю глаза под стук дождя, чириканье далёких птиц, под шум листвы, под далёкий смолкающий гром. Вокруг вытянутая комната, с четырьмя старыми кроватями. На стенах облупившаяся зелёная краска, потолок весь в трещинах и паутине, рамы на окнах ссохлись, на подоконнике образовалась небольшая лужа. По стеклу, сквозь трещины, в комнату струятся медленные ленты дождя, а надо мной летает сонная муха. Я провожаю её взглядом, плотнее кутаясь в тощее шерстяное одеяло, от которого тянет пылью и нафталином. Дощатый пол, тумбочки, шкафчик в углу, зеркало с отколовшимся куском, люстра без лампочки, всё как из Советского союза, чудом сохранившееся пионерское детство.

Приподнимаюсь над кроватью и замечаю капельницу, иглу, торчащую из вены, жидкость, капающую и попадающую в вену. Осторожно вытащив иголку, согнула руку и прижала к груди. Меня мутит. Слабость, вялость, но поразительная ясность сознания.

Я помню всё, что сделала. И буду помнить всегда.

Осторожно, держась за спинку кровати, встала, обнаружив домашние тапочки, аккуратно поставленные возле тумбочки, на которой стояли стакан с водой и тикающие часы, отбивающие раннее утро. Обувшись, выпила до дна воду, а затем касаясь и других спинок кроватей, дошла до зеркала.

Неестественная бледность, синяки под глазами, небольшой шрам от удара по щеке, болезненная худоба. И новый шрам, сейчас закрытый повязкой на шее. След от укуса волка.

В моей жизни многое изменилось.

Закусив губу, зажмурилась, прогоняя нахлынувшие воспоминания. От напряжения перед глазами вновь потемнело, и я замерла на месте, ожидая, когда всё пройдёт. И медленно подошла к балконной двери, подёргала несколько раз ручку и вышла на балкон.

Передо мной простирался смешанный лес, преимущественно состоящий из хвойных деревьев. Небо, затянутое глубокой пеленой светло-серых облаков, гарантировало долгие дождливые дни, насыщенную сырость и влажность. Вдохнув свежий воздух, прислонилась к стенке, закрывая глаза.

– Елена?

Обернувшись, увидела женщину, которая помогла выжить.

– Кто вы?

– Зови меня Эльза, – засунув руки в карманы летнего пальто, ответила она.

Сейчас я бы дала ей не больше тридцати. Рыжеволосая, зеленоглазая, широкая в плечах, с высокой грудью, тонкой талией, ростом не меньше ста восьмидесяти, она выглядит шикарно, ухоженно, достойно и уверенно. В её присутствии неуютно, от неё тянет высокомерием, холодным любопытством и отсутствием тепла. С ней нельзя подружиться. Эльза из породы хищников.

– Вы спасли мне жизнь вместе с тем волком.

– Его зовут Лико. Он полукровка, – дополнила мои слова Эльза. – Ты хочешь есть? Ручаюсь, ты голодна как… волк.

– Он укусил меня. Я стану такой же, как он?

– Значит Алхимик мало что рассказывал о своём виде, не так ли? – разочарованно цокнула языком Эльза. – Нет. Волком можно только родиться. То, что сделал с тобой Лико, лишь усилило твой иммунитет, а дальше организм смог самостоятельно справиться с наркотиком.

– Хорошо, – закивала головой, чувствуя, как успокаивается сердце. – И да, я голодна.

В комнате в шкафу обнаружилось тёплое пальто и резиновые сапоги. По словам Эльзы, остальные вещи привезут позже. Фактически, я свалилась как снег на голову. Внезапно и тяжеловесно.

По пустынному и полузаброшенному коридору, вниз по лестнице, затем на улицу, по заросшему травой и покрытому мхом асфальту, мимо ржавой детской площадки, мимо полуразрушенных корпусов, в столовую, пустую, с протекавшей крышей. Дождь отчаянно тарабанил по стёклам, разгоняя чуждую тишину. По пути нам встретилось несколько человек, настороженных и любопытных, однако не смевших подойти ближе. В столовой возле раздаточных стоек, нам выдали два подноса, гружёных классическим обедом. Рыбный суп, невнятный салат, пюре с говядиной и подливкой, компот и яблоки. С этим набором заняли дальний от входа столик, там, где меньше дует. Кроме нас, в зале всего человек пять, и все они поглядывали в нашу сторону.

От пристального внимания поёжилась, а затем закрыла глаза, сосчитала до десяти, глубоко вздохнула и вновь открыла, моментально наткнувшись на внимательный взгляд Эльзы.

– Ты кот в мешке, Лена. На тебя всегда будут так смотреть, привыкай. Первый человек, который слез с неона. Поздравляю, – она скупо улыбнулась, принимаясь за обед.

Ничего не ответив, последовала её примеру.

– Что со мной теперь будет? – спросила после, пряча руки подмышками.

– Мы вывезем тебя из города через пару недель. Наша лаборатория находится в Санкт-Петербурге. Подальше от Алхимика. Наша задача выяснить, как ты смогла избавиться от ментального воздействия наркотика. Это потребуется для вакцины.

Она отодвинула поднос в сторону, сложив пальцы в замок.

– Ты же хочешь, чтобы другие выбрались из ловушки?

– Почти год назад меня похитили. Несколько дней накачивали неоном – организм сопротивлялся наркотику, – заговорила холодно, вспоминая тот день. – Не думаю, что остальные были такими же упёртыми. В семью попадают добровольно. Вы ведь даже не представляете, через что я прошла, не так ли? Вы не знаете, как на самом деле действует неон. Вам кажется, что это подавление воли, но ошибаетесь. Он наоборот открывает тебя на всю катушку и показывает, на что ты способен. Это свобода и чувство защищённости, это семья. Знание, что ты не один. И Алхимик центр твоего мироздания.

От моих слов по её коже поползли мурашки, но она и виду не подала, всё также внимательно разглядывая меня.

– Ты хочешь вернуться? – настороженно спросила молодая женщина.

– Нет.

Я откинулась на спинку стула.

– Но будьте готовы, что остальные захотят. Потому что даже сейчас чувствую себя абсолютно беззащитной. Голой, выскобленной, ничтожной. Как будто вместо сердца в груди бьётся пустота. Неприятное холодное чувство. Даже если вы научитесь избавляться от неона, вот эти чувства невозможно убрать. Это последствия. И многих они убьют. Потому что нельзя забрать у человека дом, не уничтожив его.

* * *

«Не открывай дверь, Елена! Нет, не надо! Пожалуйста, Елена, стой!»

Я слышу вопли. Слышу рычание, слышу стоны, звериный вой, женский плач. Темнота набрасывается на меня, и я вырываюсь из сна, как из проруби. Рубашка мокрая от пота, слёзы застилают глаза, дыхание прерывистое, голова отдаёт медным звоном.

За окном глухая ночь, ни единого фонаря не горит. Заброшенный пионерский лагерь, место, где он не найдёт меня.

Встаю в маленькую туалетную комнату. Включаю лампочку, поворачиваю кран и ополаскиваю лицо холодной водой с запахом ржавчины и тины, а затем смотрю на отражение.

Вспышка. Сплошная кровь.

Отшатываюсь, ударяясь спиной о настенную плитку. Быстро возвращаюсь в комнату, снимаю наволочку с подушки, затыкаю рот, зарываюсь в одеяло и ору так громко, как только можно. А перед глазами стоят их лица. Их окровавленные мёртвые лица.

* * *

– Почему я не могу связаться со своей семьёй? Они должны знать, что со мной случилось! Если не выйду на связь, они будут искать меня. Что тогда? Они приедут в Москву, а здесь он!

Я почти кричу на Эльзу, расхаживая из стороны в сторону по комнате, периодически хватаясь за железные спинки кроватей, когда от волнения начинает кружиться голова.

– Он не знает где ты! Не знает, что с тобой случилось. Мы вытащили тебя из больницы в тот момент, когда он заходил в неё. Ты понимаешь? Хочешь подставить семью под удар? Пока не знает, что с тобой, он их не тронет. Они бесполезны для него сейчас. Будет лучше, если ты оставишь их пока всё не уляжется.

Он жив.

– И сколько всё будет «ложиться?» – спрашиваю взвинчено, всплеснув руками. – Сколько потребуется времени, чтобы он забыл обо мне?

– Годы, – хладнокровно заявила Эльза. – Поэтому спрошу прямо – ты готова ими рискнуть?

Опустив взгляд, прикусила нижнюю губу. Развернувшись к окну, уставилась на бесконечный дождь. Мне холодно, зябко, одиноко. Больно, грустно, тяжело. Всё это время я была так далека от них. Почти не разговаривала со своей настоящей семьёй. Только делала видимость, что мне не всё равно. Они не сразу хватятся, ведь последние месяцы говорила с ними от силы пару раз. Но рано или поздно, поймут, что я пропала. Что будет тогда?

Странная тяжесть опустилась на живот и ниже. Обхватив руками талию, слегка наклонилась вперёд, уставившись сквозь мутное, размытое лентами дождя стекло, пытаясь разглядеть, что за машина подъехала ко входу.

– Кто-то приехал, – сказала тихо, разглядывая силуэт мужчины, достающего из багажника пакеты.

Вдруг он замер, а затем уставился прямо на меня, отчего вздрогнула и шагнула назад.

– Это должно быть Лико. Вам нужно о многом поговорить, – ответила Эльза, вставая рядом.

– О том, что он со мной сделал?

– Лучше это, чем смерть, – с непонятной интонацией заявила Эльза.

Она развернулась и положила руку мне на плечо.

– Не сопротивляйся, Елена. Мы делаем всё возможное, чтобы остановить Алхимика. Пожалуйста, будь на нашей стороне.

– Как я могу доверять, если среди вас есть один из них?

– Лико полукровка. И было бы вежливо поблагодарить его за то, что он сделал ради тебя. Это был не просто укус.

– Что ты имеешь ввиду?

В её взгляде, лишь мельком, как тень, появилась зависть, а потом всё пропало и она фальшиво улыбнулась.

– Он объяснит.

Эльза оставила одну, а буквально через несколько минут в комнату постучали и на пороге появился взъерошенный Лико, груженный пакетами.

– Я не знаю твой вкус и размер, поэтому накупил всего разного, – почти виновато заявил он, сгружая покупки на свободную постель. – Рад видеть тебя в сознании…

– Ты светишься, – заявила резко. – Ты отличаешься от людей. Ты похож на него.

Лико стоял полубоком, а от моих слов замер на месте, склонив голову вниз. Затем резко вздёрнул подбородок и уставился с уязвлённым выражением на лице.

– Ты ничего не знаешь обо мне, – тихо, но твёрдо выговорил он. – Не смей сравнивать меня с ним!

– Что ты сделал, укусив меня? – продолжила гнуть свою линию, зная, как это важно.

Он вздохнул, а затем полностью развернулся ко мне.

– Значит всё и сразу? Елена, я не планировал так прямо говорить с тобой об этом. Надеялся, что ты сама поймёшь, ведь ты так долго жила с Алхимиком.

– Его зовут Кай, – сказала ему. – И я не знаю, о чём ты говоришь. Что ты сделал со мной?

– Я пометил тебя, – он как-то по-особому посмотрел на меня, а затем подошёл ближе. – Я раньше такого не делал. Это был эксперимент. У помеченных девушек быстро усиливается иммунитет, это физиология волков другого мира. Была вероятность, что это поможет.

– И это помогло. Но какие будут последствия?

– Никаких, – он слегка нахмурился, а затем склонил голову набок. – Я же полукровка, помнишь? Не настоящий волк.

– Но кусаешь также больно.

– Прости за то, что спас тебе жизнь, – едко ответил на колкость и я неожиданно даже для себя улыбнулась.

– Спасибо, что спас меня.

Образовалась неловкая пауза.

– Я, наверное, кажусь вам странной? – спросила нерешительно, заправляя волосы за ухо.

– Почему?

– Не задаю вопросы.

– На большинство вопросов всё равно не получишь ответов, – пожал плечами он. – Ты была заражена, неизвестно, что творится у тебя в голове.

– Я готова сотрудничать.

Присаживаюсь на постель и сжимаю пальцы в кулаки.

– Единственное, что хочу – быть как можно дальше от Кая. Потому что он убьёт меня, если найдёт.

– С чего ты это взяла? – удивился Лико.

– Я кое-что сделала. Кое-что непростительное. И за это он уничтожит меня.

* * *

Ловкие пальчики массирует поясницу, разгорячённую маслами и умелыми движениями. Я вся объята жарким пламенем, огонь распаляется от каждого прикосновения, мурашки щекоткой пробуждают меня, а сердце бьётся так сладко, так гулко. В ушах звенит, и я кусаю подушку, чтобы не закричать от очередной волны наслаждения.

Он наклоняется, перемещая руки на шею, разминая её, расслабляя разум.

– Тебе нравится? – спрашивает Лико, целуя, а затем нежно прикусывая ушко. – Тебе нравится, Елена?

Острый жар выгнул дугой, молнией пронёсся по животу, а затем ниже и ещё ниже. Я дышу прерывисто, когда он проводит вдоль позвоночника маленький кусочек льда. Затем парень приподнимает за талию, чтобы встала на коленки, и одним движением входит в меня. Я опускаюсь ниже, закрывая глаза, чтобы всё чувствовалось острее, ярче, насыщенней. Мне почти больно, но промедление ненавистно и я сама подаюсь навстречу, а затем с лёгкостью отталкиваю его, чтобы он упал на постель и взбираюсь на него сверху, начиная двигаться сначала медленно, глядя глаза в глаза, пристально, чтобы видеть, что он чувствует тоже, что и я. Лико проводит руками по груди, ненадолго задержавшись у сосков, а затем спустился вниз и обхватил бёдра, чтобы постепенно ускорить меня, чтобы мы были так быстры, как это возможно.

И когда уже была готова, он остановил наверху, на самой высшей точке, в тот момент, когда запрокинула голову, приоткрыла рот, закрывая глаза. И этим он приковал моё внимание к себе, чтобы мучительно плавно опустить вниз, и вновь, постепенно, усиливать амплитуду.

Я не контролирую процесс. Хоть и сверху, но оркестром командует Лико. И это заводит ещё сильнее. Мне никогда ещё не было так хорошо. Так по-настоящему хорошо и правильно! Это именно то, чего не хватало – двойственное чувство, настоящая я и настоящий он.

И в тот момент, когда он теряет контроль и мы оба на грани, раздаётся голос другого:

– Елена!

Обернувшись, увидела Кая в зверином диком обличии.

И моментально проснулась.

Глава 5. Андердог

Я буду помнить всё, что натворила,

Пока была тобой любима.

Была я самой верной, преданной тебе,

Отныне покорюсь своей судьбе…

Сны – это яд. Они отравляют мысли. Отравляют дни и мешают думать. Я не отдыхаю, а горю клетками, частицами, плотью, да самой сутью! И не могу никому ничего сказать. Не могу поделиться своими страхами, кошмарами, жуткими видениями, всем, чем наполнены мои дни. Словно попала в ад и только один… человек не даёт окончательно сойти с ума.

Лико приезжает каждый день. Он пытается помочь справиться с прошлым, рассказывает понемногу о волках и о том мире, в который попала так глупо.

Когда уехала из Ангарска, осознала в каком тесном мирке жила до этого. Я ехала поездом, из окна наблюдая за огромной необъятной страной, в которой мне повезло родиться. Приехав в Москву, ошеломлённая, напуганная невероятным количеством людей, была сбита с ног в буквальном смысле и потребовалось несколько месяцев прежде чем привыкла к метро, к огромным очередям в магазинах, к невнимательным и быстрым пешеходам, многокилометровым пробкам, шумным компаниям и просто – к людям.

Мир расширился, и я была готова к тому, чтобы увидеть, что ещё есть на этом свете, какие люди живут в других странах, а какая там природа, еда, достопримечательности. Мне стало интересно, и я готовилась к тому, чтобы однажды отправиться в своё «великое» путешествие.

Но я и представить себе не могла, сколько на самом деле существует миров.

Их столько, сколько звёзд на небе, и они разделены на группы, условно представляющие собой ожерелье похожее на ловец снов. Ничего не известно о других ожерельях кроме того, что они существуют. А наше связано огромной сетью порталов, где условным центром считается человеческий мир. И состоит из тринадцати миров, каждый которых населён определённым видом оборотней.

От самых фантастических до таких, как Лико и Кай. Волки, лисы, птицы, рептилии… есть мир, населённый драконами, мир огненных джинов, ледяных великанов, мир фей. Мир насекомых, мир кошек, подводный мир и мёртвый мир, в котором никого нет.

Когда-то они все были связаны плотной сетью, но тысячелетия назад случилось вымирание, называемое Дикой охотой, из-за которой исчезли драконы и некоторые другие виды. Сейчас остались только воспоминания о том периоде, а что правда – неизвестно.

Последствия аукаются до сих пор – представители других миров почти не посещают мир людей, избегая волков, обвиняя их в случившемся. Да и волки только совсем недавно снова начали пользоваться порталами и переходить в мир людей.

К несчастью для последних.

* * *

Потребовалось время, чтобы привыкнуть к новому месту в мире. К новой роли, к новой жизни. Чтобы привыкнуть жить другим человеком. Привыкнуть быть одной.

И каждый день задаваться вопросом – что будет дальше? Он найдёт меня сегодня или завтра? Или послезавтра, через год, десять лет, когда? Задаюсь этим вопросом вот уже восемь месяцев и пока нет ответа, продолжаю постоянно вглядываться в лица, боясь увидеть его.

Мне ко многому пришлось привыкнуть. К тому, что теперь вздрагиваю от любого шороха, от любой неожиданности, будь то упавшая книга или слишком громкий смех за окном. Привыкнуть к тому, что частенько просыпаюсь с криком от бесконечного повторения во снах, от воспоминаний, от ощущения полнейшей беспомощности и даже зависимости.

Моя жизнь мне не принадлежит.

И это не изменилось после побега. Просто теперь понимаю, что к чему. Понимаю, что люди, которые вытащили с того света, имеют власть надо мной. В их руках моё будущее и настоящее. И пускай ведут себя доброжелательно и даже равнодушно, всё равно знаю – в любой момент могут вернуть меня ему. Просто потому что мне действительно некуда идти.

Но пока они заботятся обо мне: выдали новый паспорт, перевезли в северную столицу, поселили в однокомнатной квартире, выплачивают небольшое содержание и ни к чему не принуждают.

Только в самом начале устроили серию допросов насчёт жизни рядом с Каем, но я не смогла рассказать им о том, что делала ради него. Не смогла рассказать о той власти, что он имел надо мной. Не смогла рассказать, что сделала с Шарли и с другими. Я молчала, отделываясь общими фразами и бесполезными событиями. Они проглотили это, даже не пытаясь особо настоять, как будто им действительно неважно, что я за человек.

У меня брали анализы, допрашивали насчёт прошлого семьи, искали зацепки, хотя и ежу понятно, он сам приказал мне стать нормальной. В этом всё дело. Он велел мне убираться и не возвращаться пока не стану нормальной!

Так и произошло.

Но они продолжали искать, а когда не нашли, оставили в покое, поручив заботу обо мне Лико. Только рядом с ним расслабляюсь и становлюсь собой. Только с ним могу чувствовать себя полноценной. Живой. Я не говорю ему о том, что он снится мне также часто, как и кошмары о прошлом.

* * *

– Повторите ещё раз, только медленно. Можно по буквам.

Руки скрещены на груди и я почти в бешенстве. Почти – ключевое слово, потому что любое действие после восьми месяцев бездействия кажется невероятно заманчивым и привлекательным.

Эльза закатила глаза, но продолжала улыбаться. И голос не соскочил, всё также доброжелателен. Как и мягкая полуулыбка Лико, сидящего на кухне рядом с ней. Они решили сделать предложение после того, как пришли в гости с тортиком и сладким чаем. Как будто я не догадаюсь, что им что-то нужно. За эти месяцы Эльза ни разу не приходила ко мне. Мы изредка виделись в лаборатории, но никогда за пределами неё.

– Придёшь на выставку, найдёшь нужного человека, изучишь его, как уже делала прежде, и скажешь нам – сидит он на неоне или нет. Проще простого!

– Я буду страховать тебя. Если что пойдёт не так – сразу вытащу оттуда, – поддакивал Лико.

На разные лады они пытались представить своё задание простой прогулкой.

– Семь месяцев! – выдерживаю паузу, а затем чеканю дальше. – Всё это время вы держали меня на расстоянии. Буквально сижу взаперти в этой чёртовой квартире: мне нельзя работать, учиться, посещать общественные места и вообще сиди деточка на попе ровно и не отсвечивай, чтобы не дай бог он тебя не увидел! Уточняю – я цитирую твои слова, Эльза! Что за смена курса?!

– Это очень важно. Мы не можем подобраться к нему и взять образец крови, он важная шишка в фармацевтической отрасли и параноик к тому же. Если его завербовали…

– Я не понимаю слово важно. Мне казалось, что важно сидеть и не рыпаться, а не бродить по выставкам, чтобы потом бояться увидеть себя на снимках. Или появляться рядом с потенциальным наркоманом, который может опознать меня!

– Ты их видишь, они тебя нет. Мы это проверили ещё в Подмосковье, помнишь?

– Эльза! – воскликнула я, затем посмотрев на Лико. – Ты хоть скажи, что за чёрт с этой идеей?

– Это вынужденная необходимость, Елена. Можно сказать, ключевой момент. Если удастся убедить этого человека работать с нами, то сможем сильно замедлить распространение наркотика.

– Ты в долгу перед нами, – заключила Эльза, нарываясь на возмущённый возглас Лико.

Даже бровью не повела, железные нервы.

***

– Я думала, Эльза поможет подобрать платье.

Разумеется, мне пришлось согласиться. Разумеется, не нашла убедительных доводов, чтобы отказаться. И разумеется, сердце забилось чаще, когда увидела взъерошенного Лико, облокотившегося о невзрачную серую машину российского автопрома.

Сейчас, в середине марта, снег уже сходит с земли, а небо потихонечку насыщается синевой. Гуляет лёгкий ветер, и парень постоянно поправляет отросшие кудри, убирая их с лица. Он что-то вдумчиво изучал в телефоне, взглядом расслабленный, как будто далеко-далеко отсюда витает где-то в своих мыслях.

У него тонкие и длинные пальцы, руки пианиста, спрятанные в шерстяные перчатки без пальчиков. На плечи накинуто серое пальто, длинное, ниже колен, из-под которого виднеются чёрные брюки и белая рубашка. Сейчас Лико кажется больше и выше, чем при первой нашей осознанной встрече.

Достаточно одного взгляда, чтобы забыть обо всём и вновь погрузиться в сон, что так ярко возбуждал воображение всего несколько часов назад. А глядя на его губы, представлять, как он может целовать меня. Так, как во сне – с силой, с напряжением, от которого перед глазами мелькают мушки, или же сладко, нежно, с долгой прелюдией, чтобы внутри всё теплело и медленно распалялось до крайности?..

Я задала вопрос, чтобы отвлечься, надеясь, что щёки не выдадут моих тайн. Моих странных и таких неожиданных секретов.

– Она переложила это на меня, – обворожительно улыбаясь, отвечает Лико, убирая телефон в карман пальто и открывая передо мной дверь. – Прошу!

– Ты когда-нибудь был в мире волков? – спрашиваю по дороге в торговый центр.

– Один раз. В тринадцать лет состоялся обряд совершеннолетия. Когда мальчик впервые обращается в зверя, – скупо ответил он. – Тогда же видел в последний раз отца.

– Почему?

– В первое обращение становится ясно, каким будет волк – альфой или бетой. Я оказался бетой и так как во мне лишь половина волчьей крови, то перестал быть интересен отцу. Это всё.

– А что такое триада? Ты как-то упомянул этот термин, но не объяснил, что он означает, – видя больную тему, решила увести разговор в сторону.

В ответ он негромко кашлянул, а затем мельком глянул на меня почти с усмешкой.

– Трое, всегда только трое. Альфа, бета и волчица. У оборотней сложная система взаимоотношений и продолжения рода. Ведь волки живут по двести-триста лет. Таким образом природа контролирует их рождаемость, учитывая, что беременность длится всего четыре месяца.

– О, – вырвалось невольно. – Двое мужчин и женщина? Это… довольно странно.

– У них нет понятия моногамия и они не делят друг друга по половому признаку. Они не знают, что такое гомосексуализм и гомофобия. Совершенно иной вид.

– Звучит очень… чуждо, – негромко закашлялась, переваривая его слова.

Заметила, как сильно он вцепился в руль и переведя взгляд, увидела, что парень слишком внимательно смотрит на дорогу. Показалось, что в машине стало жарче и я приоткрыла окно. Лико невольно выдал насколько и эта тема для него сложна. Что с ним случилось в том мире?

– Я никогда в жизни не ходила на подобные мероприятия. И никогда не носила такие платья! С такими ценами! – мои брови поползли вверх, когда заметила ценник у длинного вечернего наряда с открытой спинкой. – Это точно не номер телефона?

Лико рассмеялся за спиной.

– А с Алхимиком ты никуда не ходила?

Платье выпало из рук обратно на вешалку. Сделав глубокий вдох/выдох, обернулась и лучезарно улыбнулась.

– Он предпочитал другие развлечения. Более… красные. Где требуется совершенно другая одежда. Более скользящая.

– Я обидел тебя. Прости.

– Ничего страшного. Я привыкла.

Лико подошёл очень близко и приподнял мой подбородок.

– Не позволяй другим залезть к тебе под кожу. Ты уже не с ним. И никогда к нему не вернёшься.

– Обещаешь?

– Да, Елена, я обещаю.

***

На выпускной мама достала своё свадебное платье и перешила его под мою фигуру. Убрала старомодные рюши, укоротила подол и передвинула косточки у корсета. А волосы, пожалуй, впервые, уложили в высокую причёску и сбоку прицепили невысокую вуаль, немного прикрывающую шрам. Тогда же с помощью толстого слоя тоналки попытались скрыть его, но это не увенчалось успехом, он выпирал как бугор, продолжая портить лицо. Одноклассницы шутили за спиной, называли безобразной невестой, но мне было всё равно. Я была красивой. По крайне мере утешала себя подобной мыслью.

Сейчас, глядя на платья, развешанные по краям просторной примерочной комнаты, понимаю, насколько простеньким был тот наряд. Провожу рукой по ним и вытягиваю тёмно-серое с глубоким, но целомудренным вырезом с широкой лентой, опоясывающей талию, с нисходящими вставками, похожими на лепестки цветов, доходящими до нижнего края линии бёдер, а после свободный крой с небольшими складками. Оно очень приятно на ощупь и не вызывающее. Я не должна привлекать излишнее внимание. Поэтому оно – то, что надо.

– Елена, у тебя всё в порядке?

Лико услышал мой тихий вздох, когда поняла, что застряла. Молния на спине не поднималась и не опускалась. Стоимость платья не позволяла действовать сильнее, поэтому, крутясь и вертясь, отчаянно пыталась сдвинуть её с места, даже покраснев от накатывающей волны отчаяния. Сдавшись, ответила ему:

– Мне нужна твоя помощь. Но! Ты должен закрыть глаза.

– Что? – недоумённо переспросил он.

– Молния застряла слишком низко, поэтому… – я умолкла, а затем поймала своё отражение в зеркале и прыснула от неловкой ситуации.

Шторка отодвинулась, но Лико не закрыл глаза.

– Это всего лишь кожа.

И от того, как он это сказал, по телу пробежались мурашки. Повернувшись спиной, ловлю его взгляд в отражении. Мы пристально смотрим друг на друга, и тишина становится тяжелее с каждым шагом. Он касается талии, а затем подтягивает края ткани друг к другу и медленно поднимает язычок молнии вверх, спокойно и неторопливо. И почему-то возникает чувство, что меня раздевают. Его дыхание, тепло его тела, тяжёлый взгляд и этот звук соединяющихся звеньев. Когда он остановился, молча сделала несколько шагов вперёд, затем повернулась к нему лицом.

Лико неторопливо обошёл взглядом мою фигуру и вновь посмотрел глаза в глаза. Как будто разрезали воздух и он перестал давить на грудную клетку – Лико одним шагом преодолел пространство между нами и прислонил меня к зеркалу. Перехватив запястья, плавно поднял их надо мной, удержав в кулаке, чтобы другой рукой вновь провести линию талии, поднимаясь выше, касаясь груди. Услышав прерывистое дыхание, резко наклонился вперёд, забирая воздух и целуя точно также, как и в моих снах. Я выгибаюсь вперёд, осторожно высвобождая руки, чтобы приподнять платье, и теперь он целует в шею, медленно спускаясь всё ниже и ниже.

Кажется, что падаю вниз. Кажется, что никогда не делала ничего подобного, словно всё, что было до этого – лишь сон, ошибка, фальшь.

Я готова продолжать и мне плевать на то, что мы в примерочной, что штора не опущена и в любой момент сюда могут зайти. Такое чувство, его невозможно описать словом, оно – это сплошное действие – быстрее-быстрее-быстрее!

И вдруг Лико остановился. Отпрянул, в ужасе глядя на меня.

– Что такое?

Тотчас смутилась, опуская задранный подол.

– Что случилось, Лико?

– Нет, этого не может быть! – прошептал он, не смотря в глаза, а затем буквально вывалился из комнаты и шатаясь быстро выбежал из примерочной зоны.

От неожиданности осела на пол, по привычке опустила волосы на лицо, касаясь пальцами того места, где он остановился. Место, помеченное серебристым полукругом, место его укуса.

* * *

Наступил день выставки.

Лико как сквозь землю провалился и за всё это время от него не было ни единой весточки. Тогда, выходя из примерочной, столкнулась с девушкой – администратором магазина, она передала извинения моего «компаньона» в виде карт-бланша и чековой книжки на покупку любых приглянувшихся платьев и аксессуаров к ним. Но я не стала злоупотреблять его доверием. Из всего ассортимента приобрела только то самое платье, подходящую сумочку и туфли.

Меня не покидало чувство, что случилось нечто непоправимое и я никак не могла понять, в чём причина. Почему он бросил меня?

С утра меня навестила небольшая команда специалистов, нанятых Эльзой, для того, чтобы привести мою внешность в должный вид. Чуть позже подъехала и сама Эльза. Но практически всё время она провела на кухне, уткнувшись в смартфон, безостановочно куря в форточку и уничтожая мои запасы кофе.

– Когда увижу Лико? – решилась спросить, когда остались одни. – Он же будет сопровождать меня?

– Планы изменились, – оторвавшись от мобильного и неожиданно неприятным голосом, ответила она. – Ему пришлось уехать, так что сопровождать тебя будет другой человек.