Текст книги "Бывшие. Ты так ничего и не понял (СИ)"

Автор книги: Даша Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 24

Денис

– Вася решил пропустить праздник? – спрашиваю Егора.

Мы с ним отправились на праздник вдвоем. Саша надула губы и сказала, что не хочет весь выходной, как она выразилась, тупить. А по мне, так здесь очень даже неплохо.

Народ в городе другой, это сразу ощущается. Открытый, более доброжелательный, что ли. Не замороченный проблемами большого мира.

Администрация и вправду устроила отличный праздник. Очень много активностей для детей и взрослых. Можно найти развлечения на любой вкус и зависнуть на целый день.

– Наш дорогой Василий вчера перебрал с крепкими напитками, – усмехается Егор. – Настолько, что лежит в гостинице пластом.

– Пусть приходит в себя.

Пробираемся сквозь толпу, Егор рассматривает людей:

– Дэн, у тебя нет ощущения, что мы попали в прошлое?

Смеюсь. Я понимаю, о чем он говорит:

– Это из-за народа и обстановки?

– Тут такой специфический вайб, – тянет носом, будто ощущения могут иметь запах. – Не плохой, вовсе нет… Мне очень сложно объяснить.

– Будто попал в Советский Союз?

– Будто попал домой.

Многозначительно переглядываемся.

Да, я тоже это чувствую. Поначалу думал, что мои ощущения связаны с тем, что тут Марина, поэтому есть ощущение, будто приехал домой, но чем дальше, тем больше я понимаю, что дело не только в ней, но еще и в городе.

– Знаешь, в чем прикол этого места? – снова говорит Егор. – Ты вроде вырос. Взрослый, осознанный. Бабки зарабатываешь, налоги платишь, потихоньку погашаешь ипотеку, а потом попадаешь сюда. Смотришь на это колесо обозрения, и хочется накупить сладкой ваты и забуриться на него, как будто тебе снова десять.

Отчего-то после слов Егора становится очень тоскливо. Накатывают воспоминания о матери. Она долго болела, и мне рано пришлось стать взрослым. Мама всегда говорила, что виновата передо мной, что ее болезнь лишила меня детства, ведь отец работал вахтами. Нужно было помогать по дому и присматривать за старшим братом.

У меня и мыслей не было винить ее, я все понимал. Ей было очень плохо, и она медленно угасала у меня на глазах.

Возвращаюсь в реальность и усмехаюсь:

– Так в чем проблема? Пойдем купим билеты и прокатимся. Заодно на город посмотрим с высоты птичьего полета.

– Думаешь, это хорошая идея? – прищуривается.

– Думаю, отличная идея. Вон смотри, кажется, касса рядом.

Только собираемся двинуться в том направлении, как перед нами появляется девочка. Совсем малышка. Безумно милая, в нарядном желтом платье, с тоненькими косичками и огромными глазами.

Осматриваюсь, чтобы найти ее родителей, но понимаю, что на девочку никто не обращает внимания. Присаживаюсь перед ней на корточки.

– Привет. Ты заблудилась?

– Привет, – голосок умилительный, звонкий. – Я засмотрелась на единорога и потеряла маму.

Егор присаживается рядом со мной:

– А как выглядит твоя мама?

– Моя мама – самая красивая! – выдает гордо.

– Исчерпывающе, – серьезно кивает Егор.

– Но это правда! Моя мама самая лучшая, – девочка смотрит на меня внимательно и просто убивает вопросом: – А вы мой папа?

– Я? – просто охреневаю.

Егор тоже в шоке. Смотрит на меня выпученными глазами, потом смеется.

Пока мы приходим в себя, девочка берет меня за руку и тянет в ту сторону, откуда пришла.

– Где-то там моя мама. Идем, я должна рассказать ей, что нашла тебя, чтобы она не волновалась.

Переплетает мои пальцы со своими и настойчиво ведет за собой.

– Вот твоя мама будет рада, – бормочу шокированно.

– Ага, – поддакивает Егор и кивает на девочку. – Видимо, ее папа – «космонавт».

И делает пальцами кавычки.

Чувствую тепло ладошки и думаю о том, что ведь у нас с Мариной могла быть сейчас такая дочь. Вдруг, если бы я прикладывал больше усилий, у нас бы все получилось?

Оглядываюсь по сторонам – вдруг кто узнает девочку, и натыкаюсь взглядом на Марину. Мы идем в ее сторону, и я мысленно перебираю варианты, как объяснить все это.

Девочка оборачивается ко мне и говорит гордо:

– Это моя мама!

Я не понимаю, про кого она. Возможно, про девушку, которая стоит рядом с Мариной?

Бывшая жена при виде нас бледнеет, в глазах помимо шока еще и страх, а девочка тем временем решительно подходит к ней:

– Мамочка, я потерялась, а этот дядя помог мне найти тебя.

Смотрю на нее, потом на Марину. Потом снова на девочку. Вот теперь я безошибочно нахожу в ней знакомые черты лица. Да, малышка очень похожа на Марину.

Ее дочь?

Как такое возможно? Нет, конечно, я понимаю как. Вопрос в другом.

Сколько лет девочке? Года три плюс беременность девять месяцев.

Может ли она быть моим ребенком? Марина не стала бы врать мне. Или… стала?

Поднимаю ошалелый взгляд на Марину. Ну скажи что-нибудь. Дай мне знать, что я тронулся умом, что больная фантазия придумала все?

– Мамочка, этот дядя мне понравился. Можно он будет моим папой?

– Ох, – Марина хватается за сердце.

Девушка рядом с ней выглядит тоже порядком удивленной, но успевает среагировать и подхватывает ее под локоть. Тут же Егор подходит к Марине с другой стороны. Вдвоем они уводят Марину в сторону, сажают на лавочку.

А я, как замороженный, стою рядом с девочкой. Я до сих пор не отпустил ее руку, а она не отошла от меня. Возможно, она даже не поняла, что ее матери стало нехорошо.

Подруга Марины бьет ту по щекам, и бывшая жена фокусирует взгляд на мне. В глазах у нее стоят слезы.

Я отмираю, отпускаю девочку и подхожу к Марине. Сажусь рядом с ней на корточки, сжимаю ее колени.

– Скажи, что я сошел с ума, – шепчу ей. – Пожалуйста, скажи, что все не так, как кажется.

Потому что если эта девочка моя дочь, я готов придушить бывшую жену.

Глава 25

Марина

Облизываю сухие губы и смотрю на Дениса.

Я никогда в жизни не видела у него такого ошалелого взгляда. И вот сейчас мне кажется, что бывший муж способен на многое. Например, отобрать у меня Дину просто потому, что зол. Все его эмоции читаются на лице, их скрыть невозможно.

Вокруг люди, шквал голосов, играет музыка, но я не слышу ничего, в ушах лишь звон. Мое внимание сосредоточено на Денисе, который сидит на корточках у меня в ногах.

Почему-то мне кажется, что, также как и я, он не может стоять, попросту ноги не держат.

– Марина, попей воды, – у меня перед лицом возникает пластиковая бутылка.

Забираю ее у Веты и делаю несколько жадных глотков.

– Мамочка, тебе плохо? – Дина обходит Дениса и приближается ко мне, гладит по голове, как я это делаю, когда пытаюсь успокоить дочь или пожалеть.

Натянуто улыбаюсь:

– Все хорошо, малышка. Просто я испугалась, что ты потерялась.

– Зато я нашла папу! – вздергивает подбородок от гордости и поворачивается к Денису, а потом выдает неожиданно: – Я узнала его по фотографии!

– По… фотографии? – переспрашиваю непонимающе. – По какой фотографии?

Пару лет назад я купила себе новый телефон. В нем нет ни единой фотографии из моей прошлой жизни. А семейный фотоальбом я оставила Денису.

Если только…

– В большой книжке на нижней полке лежит фотография, на ней ты и папа, – поясняет мне.

Я зажмуриваюсь.

Как она нашла ее? Не понимаю.

Эта фотография – единственное, что осталось от моего брака, помимо дочери, конечно.

Фото было сделано еще до свадьбы, в первые месяцы после знакомства. В тот день мы с Денисом поехали за город. На фото мы улыбаемся, глядя в камеру. Тогда мне казалось, что мы самые счастливые. Я была безумно рада, что у меня получилось найти своего человека.

Я бы не забирала и ее, но фотография лежала в книге в качестве закладки, поэтому я увидела ее не сразу. Она обнаружилась примерно через год после развода, и мне показалось неправильным выкидывать ее.

Одно дело удалить снимки из телефона, другое – уничтожить крохи прошлого, что держишь в руках.

Тем временем Дина поворачивается к Денису и спрашивает деловито:

– А где чемодан?

– Какой чемодан? – у Стафеева даже голос садится.

– Ты что! – обижается Дина. – Чемодан с единорогами!

Губы дочери начинают дрожать, она смотрит на Дениса в ожидании, а тот, очевидно ничего не понимая, поворачивается ко мне в поисках помощи.

– Она очень любит единорогов, – виновато улыбаюсь.

Денис снова поворачивается к дочери, берет ее руки в свои и говорит серьезно:

– Я привез тебе чемодан с единорогами, но принесу его чуть позже, хорошо?

– Ладно, – Дина услышала, что ей нужно, и теперь улыбается.

Денис так и не убирает рук от дочери, гладит ее ладонь большими пальцами, словно не может поверить в то, что она реальна.

– Как тебя зовут? – спрашивает дочку.

Дина смеется и поднимает руку, ласково проводит по плечу Дениса.

– Ты что же, не знаешь, как меня зовут?

Стафеев не отвечает, лишь бросает на меня гневный взгляд, в котором явно читается претензия. Да-да, если бы я рассказала тебе раньше, ты бы знал, что у тебя есть ребенок, и, естественно, был в курсе имени дочери.

Но если бы ты рассказал мне раньше, что у тебя не прошли чувства к жене, этого все бы не было, черт возьми!

Хотя нет, меня так не устраивает. Ведь откройся Денис мне сразу, у меня сейчас не было бы такой замечательной девочки.

– Меня зовут Дина, – кокетливо дочь улыбается Денису, лезет в рюкзак и достает своего зайца: – А это Рыжик, смотри, какой он хорошенький. А еще ты знаешь, что я хожу в детский сад? Мне там не очень нравится, потому что в садик ходит Лева Степанов, он все время забирает моих кукол.

Кажется, от обилия информации у Дениса сейчас случится припадок.

Вета стоит рядом со мной, бледная, растерянная. Одну руку прижимает к груди, вторую положила мне на плечо как знак поддержки.

Егор стоит чуть поодаль. Я не знаю, в курсе ли он, кем мы с Денисом приходимся друг другу и вообще понял ли, что сейчас происходит, но выглядит он тоже не очень.

Бледный и растерянный.

– Значит, – продолжает размышлять Дина, – теперь ты будешь отводить меня в сад, как это делают другие папы? Знаешь, я сказала Леве: если он будет продолжать меня обижать, я пожалуюсь своему папе, и папа поругает его! А он мне не верил, – придвигается ближе и спрашивает заговорщически: – Ты же его поругаешь?

Стафеев смотрит на Динку и заявляет со всей серьезностью:

– Я тебя защищу, Дина.

– А я знаю, – улыбается Денису, и у него, кажется, дергаются все мышцы на лице от переизбытка эмоций.

Мы замолкаем, переглядываемся неловко.

Честно? Я понятия не имею, что делать. По-детски хочется залезть под одеяло и спрятаться от всего мира.

– Мариш, – Вета присаживается рядом со мной, – как ты смотришь на то, чтобы мы погуляли в Динкой, а вы тем временем поговорите. Обещаю, отвезу ее потом домой.

Переглядываемся с Денисом. Да, разговора не избежать.

– А можно я тоже с вами погуляю? – спрашивает у Веты Егор. – Тут здорово, ехать домой не хочется, а одному скучно.

– Вета, это Егор, мой коллега, – еле ворочаю языком.

Подруга окидывает Егора придирчивым взглядом:

– Ну пойдем, коллега Егор.

Они уходят, а мы с Денисом остаемся вдвоем. Он поднимается с корточек и садится на лавочку рядом со мной.

Многое нужно сказать, но все слова застревают в горле.

– Как же так, Марина? – спрашивает он, даже не глядя на меня.

Глава 26

Марина

– Давай уйдем отсюда? – предлагает Денис, разглядывая веселящийся народ.

– Куда? – спрашиваю безэмоционально.

– Это твой город, тебе лучше меня известны спокойные места, где можно поговорить.

– А если я не хочу? – вздергиваю подбородок.

Денис выгибает бровь:

– Ты серьезно сейчас? Считаешь, нам нечего обсудить?

– Обсудить, конечно, есть что. Проблема в том, что я этого не хочу. – отворачиваюсь от него.

– Знаешь ли, Марина, – говорит мягко, а следом зло улыбается, – мне плевать! Ты пойдешь со мной и расскажешь мне, с хрена ли я четыре года хожу лохом, который не в курсе, что у него растет дочь!

– А вот разговаривать со мной таким тоном не нужно!

Мозг понимает, что нам нужно уйти и высказать все друг другу в тихом месте, где нет никого, сердце же болит и отказывается отстаивать принятые четыре года назад решения.

Я поступила так, как сочла нужным. Я была раздавлена, находилась в отвратительном состоянии духа. Да, я была обижена и не считаю себя виноватой в том, что Денис не знает о Дине.

Он все пять лет брака отказывался от меня, а его слова «хорошо, что у нас ничего не вышло с детьми» ежедневно звучат в ушах, напоминая о том, что я всегда была лишь нелюбимой женой, удобным приложением, от которого даже ребенка не хочется. Да и зачем? Ведь у него уже есть ребенок, которого он любит.

Ничего, что он не имеет ничего общего с мальчиком, ведь Леша не его кровный сын.

Денис поднимается, берет меня под локоть, дергает вверх, чтобы я встала на ноги, и уводит с праздника. А я иду молча и не сопротивляюсь, молясь лишь об одном: чтобы сейчас нас не увидели мои родители или Илья. Выяснять отношения еще и с ними я не готова.

Стафеев выводит меня из шумной толпы, звуки музыки остаются за спиной. И где-то там моя дочь.

Э-эх, черт возьми, а ведь в этой толпе осталась Динка. Я так хотела провести этот день с ней. Но судьба решила распорядиться иначе.

Денис выходит к парковке и подходит к своему автомобилю, снимает сигнализацию, открывает пассажирскую дверь и помогает мне сесть.

Это и близко не похоже на акт заботы, скорее, мне кажется, он боится, что я могу сбежать.

Стафеев молча выруливает на дорогу и ведет машину достаточно агрессивно, психует.

Я бросаю на него взгляд и пристегиваюсь на всякий случай. В молчании мы едем куда-то. Куда – он не говорит, а я и не спрашиваю, но когда машина останавливается перед моим домом, выгибаю бровь:

– Серьезно? Хочешь, чтобы я пригласила тебя войти?

– Я спросил, куда можно поехать, чтобы поговорить, – ты промолчала. Если ты не в курсе, я нихрена не знаю в вашем городе, поэтому привез, как мне кажется, в единственное подходящее тихое место. – Денис, как всегда, логичен и рационален даже в стрессовой ситуации.

– А если я живу не одна? А если не захочу тебя звать в дом? – не могу сдержать протеста.

– Я не спрашиваю у тебя разрешения. Мы поговорим, Марина. Прямо сейчас. Я не собираюсь откладывать этот разговор до того времени, когда тебе это будет удобно.

Открываю дверь и молча покидаю салон автомобиля; выхожу на улицу, не без удовольствия приложив дверь «Майбаха». Это по-детски глупо. Стафеев никогда не переживал за машины, менял их часто, но они не были для него дорогой игрушкой. Железо и железо, как он говорил.

Иду к дому, назад не оборачиваюсь, но слышу шаги Дениса.

Я открываю дверь и прохожу в дом, разуваюсь, Денис входит за мной.

Шагая по коридору, он замирает у комнаты дочери. Порога не переступает, но рассматривает все с интересом, улыбается. А в глазах – господи, зачем я посмотрела… Там столько нежности, что сердце выворачивается грубыми швами наружу.

– Можешь пройти, – говорю тихо.

Денис переступает порог, рассматривает комнату внимательно.

Это типичная комната девочки. Буйство розового, огромное количество плюшевых игрушек и мягкого текстиля: ковер, пледы, маленькое кресло. На окне гирлянда из единорогов, на полу в ряд выставлены единороги от мала до велика.

Денис подходит к этажерке, где мы храним книги, и снимает с полки фотографию. На ней мы с Диной. Тут ей чуть меньше года – пухлые щечки, озорная улыбка. Стафеев проводит пальцем по рамке, как будто гладит нас.

– Что она любит? – спрашивает хрипло.

– Много разного, но больше всего единорогов, – киваю на пол, и Денис усмехается.

– Насчет чемодана единорогов… – хочу сказать, что не нужно этого. Достаточно одной игрушки, но у бывшего мужа свое мнение:

– Я обещал. Я выполню свое обещание, – говорит резко.

Да ты что? Мне ты тоже обещал в здравии и в радости до гробовой доски. Что ж не сдержал-то слово?

– Я хочу купить ей все, что она пожелает, – произносит уже спокойнее. – Меня не было в ее жизни больше трех лет, я не могу приехать к ней с одним гребаным единорогом, понимаешь ты это?!

Сжимаю зубы.

У каждого из нас своя боль и правда тоже своя.

– Пойдем на кухню. – Нечего портить комнату дочери отрицательной энергией.

У нас с Динкой все просто, никакого лоска или роскоши. Обычное жилье среднестатистических людей, поэтом мне не стыдно за убранство дома. Я создавала уют как могла. Что-то реставрировала собственными руками, поддерживая теплую атмосферу, на какие-то предметы интерьера откладывала деньги.

Денис проходит по кухне, особо не рассматривая ее убранство. Сразу же тяжело опускается на стул и кладет локти на столешницу, прожигает меня взглядом. Уставший, растерянный и очень злой.

Я выдвигаю стул и ставлю его так, чтобы сидеть не напротив Стафеева, а по диагонали. Чай или кофе не предлагаю – во-первых, я не его приглашала его, а во-вторых, обстановка не располагает к тому, чтобы гонять чаи с тортиками.

– В какой момент ты приняла решение не говорить мне? – я чувствую, что Денис еле сдерживается, его гнев слишком осязаем.

– Как только увидела две полоски на тесте, – отвечаю мрачно.

Я не собираюсь юлить.

Денис кивает, будто подтверждая свои мысли.

– Это месть за Ульяну? – сжимает зубы при упоминании ее имени.

– Месть? – поднимаю брови. – Я не мстила тебе, Денис.

– А выглядит наоборот, – выгибает бровь, копируя мою мимику.

– Мне плевать, как это выглядит для тебя. – Я буду отстаивать себя и свои чувства.

– Да, заметно, что тебе плевать на меня.

– Вот только не надо драмы, Денис. Пять лет нашего брака ты чихать хотел на меня и мои чувства. Так что даже не смей высказывать мне претензии.

– Считаешь, что я заслужил не знать о дочери ни черта? – шок прошивает каждое его слово. – Что бы ни происходило в нашем браке, ты прекрасно знала, как я отношусь к Леше! Неужели ты думаешь, мне было бы плевать на собственного ребенка?

– Ты любишь Лешу потому, что любишь женщину, которая его родила, – произношу твердо.

Денис округляет глаза, отодвигается от меня, как будто я ткнула палкой в больное место.

– День за днем, месяц за месяцем ты уходил к ней…

– Я уходил к мальчику! – перебивает меня.

– Да замолчи ты! – бью по столу и подскакиваю на ноги, упираюсь ладонями в столешницу и нависаю над Денисом: – Месяц за месяцем ты уходил к ней. Я просила тебя: останься со мной, будь рядом, ты ведь нужен мне! А что в ответ? – загибаю пальцы: – Я обещал, я не могу не сдержать слова, Леша ждет, он хотел это, он хотел то. А где я в этом адовом круге, Стафеев? Где? Мне не было места в твоем сердце, не было места в твоей семье, в твоем доме. Ты уходил, а я ревела и как дура уговаривала себя: вот в следующий раз он останется со мной. В следующий раз выберет меня. Но в следующий раз все становилось только хуже. Ты никогда не выбирал меня. Никогда, Денис!

Злости нужен выход и я бью кулаком по столу:

– Никогда, Денис… никогда. Я как дура ходила по врачам в надежде забеременеть и родить тебе ребенка. А ты сколько раз ходил со мной к врачу? Сколько раз проявил интерес?

Смотрит прямо, молчит. Только желваки ходят.

– Ни разу, Денис… ни разу, – качаю головой и осуждающе смотрю на него. – А потом, когда я все-таки решилась разорвать этот чертов круг, ты мне сказал… Ты хоть помнишь, что сказал мне? Потому что клянусь, я помню каждое слово. «Хорошо, что у нас ничего не вышло с детьми». Каждый день. Каждый гребаный день эти слова звенят в моей голове. Ты предал меня. Ты предал наш брак. Предал стремление стать нормальной семьей и завести ребенка. Тебе он был не нужен, о чем ты мне сообщил, когда я уходила.

Перевожу дыхание, выпрямляюсь и хватаю ртом воздух:

– Так что засунь себе знаешь куда свои претензии. А лучше подойди к зеркалу и выскажи все своему отражению, потому что только этот человек виноват в том, что ты не знаком со своей дочерью. А еще лучше собирай манатки и катись к чужому ребенку – похоже, кроме него и его матери тебе больше никто не нужен.

Денис глядит исподлобья. Чем дольше я говорила, тем больше он серьезнел и мрачнел, и сейчас на меня смотрит собранный мужчина, который готов бороться.

Стафеев, опираясь о стол, медленно поднимается на ноги:

– Наш разговор, конечно, очень вовремя, Марина. Твои претензии задержались на несколько лет. Неважно, что было между нами. Ты не имела права лишать меня дочери.

– Это было мое решение. Ты решил любить чужого ребенка от любимой женщины. Я решила, что тебе не нужна дочь от нелюбимой жены.

Оба замолкаем. Во мне иссякла энергия, больше нечего сказать.

– Я свяжусь со своим адвокатом, – говорит решительно. – Надеюсь, ты не будешь препятствовать мне. Я хочу юридически доказать отцовство.

– Ты не заберешь у меня ее, – выпаливаю испуганно.

Стафеев разглядывает мое лицо:

– Об этом речи нет. Пока что.

Глава 27

Марина

Продуктивного разговора у нас с Денисом не вышло, что неудивительно.

Я не знаю, как у бывшего мужа, но на меня в процессе разборок будто нахлынула волна болезненных воспоминаний. Мы так и не договорились ни до чего адекватного, и Денис ушел.

Когда вернется, не сообщил, но думаю, его появление не заставит себя ждать. Настроен он был решительно, и один бог знает, до чего Денис додумается в порыве праведного гнева, обращенного в мою сторону.

Дину привезла Вета ближе к вечеру.

Я вышла их встречать и была удивлена, когда увидела Егора, выходящего из машины Веты.

– Привет, – машет мне виновато.

Дина подбегает и обнимает меня, начинает тараторить:

– Мамочка, мы покатались на всех каруселях! – и озирается по сторонам: – А где папа?

Нижняя губа у нее начинает дрожать, а мне хочется выматериться на всю округу. Носишь под сердцем девять месяцев, страдаешь в муках родов, потом сходишь с ума от послеродовой депрессии, лактостазов, коликов, первых зубов, чтобы в один момент вот так: а где папа?

Папа ничего не сделал, палец о палец не ударил, лишь сперматозоидом поделился, но стоило ему махнуть хвостом, как все – он предмет обожания, а я отодвигаюсь на задворки.

Видимо, что-то отражается на моем лице, потому что Егор улыбается настороженно и отходит от машины:

– Мне там… позвонить кое-кому надо.

Откровенно сбегает, а Вета провожает его недовольным взглядом.

Поднимаю глаза к небу. Надо дышать. Надо думать трезво, не терять рассудок и не топить его в злобе.

Дина-то тут при чем? Нельзя вымещать злость на ее отца в словах или действиях, обращенных к дочери.

– Папа приедет завтра, – насилу улыбаюсь ей.

Он приедет, я уверена. Это он меня не знает ни черта, а я в курсе хода его мыслей и поступков.

– Ладно, – Дина достает из рюкзака новые брелки с единорогом, леденцы на палочке, какие-то тянущиеся игрушки-антистресс. – Мама, смотри, что мне дядя Егор подарил.

– Дядя Егор? – рассматриваю игрушки и перевожу взгляд на парня.

Тот, отвернувшись, разговаривает по телефону и не обращает на нас внимания.

– Какой молодец дядя Егор.

– Мама, надо Рыжика уложить спать. Он устал очень.

– Беги в дом тогда. Я сейчас попрощаюсь в Ветой и Егором и подойду.

Дина машет Вете и скрывается в доме, а я поворачиваюсь к подруге.

– Плакала? – смотрит на меня с жалостью.

– Немного, – веду плечом. – Бывало и хуже.

Вета сочувственно улыбается:

– Как он отреагировал? – спрашивает аккуратно.

– Разозлился. Сказал, что хочет официально стать отцом Дине.

– Это было предсказуемо, – подруга обхватывает себя руками. – Ну а ты как?

– Никак, – опускаю взгляд. – Душа болит. И поделать я ничего не могу. Он отец. Уверена, отцом он будет гораздо лучшим, чем мужем.

– А как вы будете, ну… – Вета нервно закусывает губу, – делить дочь?

Это самый сложный вопрос, который беспокоит меня сильнее всего.

– Пока не знаю.

– А он может отобрать Дину?

– Нет! – выпаливаю резко и тут же задумываюсь: а так ли это? Связей и денег у него значительно больше, чем у меня. – Я надеюсь, что нет.

– Он вроде нормальный, – говорит аккуратно. – Динка любит тебя до безумия, не будет же он вредить собственной дочери?

– Надеюсь на это, – бросаю взгляд на дом, смотрю на окно Динки, в котором горит свет, и оборачиваюсь к подруге. – А ты как с Егором, сдружилась?

Мне надо хоть на минутку отвлечься и переключить внимание.

Вета оборачивается, разглядывая Егора.

– У меня сегодня был прекрасный день с двумя детьми, – улыбается наигранно. – Он радовался качелям так, будто ему три года, а не двадцать пять.

– Это плохо?

– Я чувствовала себя тридцатилетней теткой. Словно вывела на прогулку сына и Дину, – морщится, а я смеюсь тихонько.

– Ты тридцатилетняя, но не тетка. И мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы радоваться таким вещам. Это тебе повезло – счастливое детство с грязными коленками на колготках и листиками вместо денег. А у него, может, все было по-другому.

– Вот именно, – фыркает и снова бросает взгляд на Егора. – Мы росли в разные эпохи.

– У вас разница в возрасте всего лишь пять лет!

– Пять лет! – повторяет она за мной. – Целых пять лет. Почти вечность.

Я, так и не сумев сдержаться, смеюсь, но Вета обижается.

– И не надо ржать надо мной. Я, может, и одинокая и даже отчаявшаяся дамочка средних лет, но усыновлять взрослую детину не намерена.

– Ты говоришь так, будто тебе шестьдесят! – хватаюсь за живот. Не могу, Ветка трогательная, конечно.

– Не за горами и шестьдесят.

– Вет, – говорю, уже успокоившись, – тебя никто не принуждает ни к чему, но считать себя взрослой теткой в тридцать – это перебор, подруга.

Вместо адекватного ответа она лишь удрученно вздыхает.

– Ладно, Мариш, поехала я, отвезу этого товарища в гостиницу.

– Спасибо тебе за помощь, – целую подругу на прощание и возвращаюсь в дом.

На пороге комнаты дочери замираю в умилении. Сердце сжимается от картины, как она, так и не дождалась меня, спит прямо в одежде. Заяц торчит из рюкзака. Видимо, ему не суждено добраться сегодня до кровати.

Аккуратно снимаю обувь и раздеваю Дину, накрываю одеялом, целую в лоб и говорю решительно:

– Никому тебя не отдам.