Текст книги "Академия Ледяного Дракона: Пешка (СИ)"

Автор книги: Дарья Ву

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

11

В кабинете ректора жмусь к молчаливому Каилю. Агата мечется перед нами и рассказывает о том, как я сбежала и заставила её неповинного брата последовать за собой.

– Неповинный Каиль? – не без иронии повторяет Лукас, прерывая речевой поток своей помощницы. – Познакомьте меня с этим ангельским созданием. С радостью променяю на него половину студентов, в особенности, – он указывает рукой в сторону улыбающегося Каиля, – этого дьявола. Агата, я и без тебя знаю, что было бы не лишним исключить Дафну.

Я ёжусь, а Агата усердно кивает и поддакивает. Улыбка исчезает с лица Каиля.

– И Каиля тоже, – Лукас садится на свой стол и скрещивает руки на груди.

Агата ещё раз кивает, но вдруг встряхивает пепельными волосами.

– За что? Он всего лишь ребёнок и не понимал, что творит!

– Вот и я говорю, исключать так жестоко. Тогда, как ты думаешь, на месяц отстранить от занятий и запереть на неделю в башне будет достаточно?

– Больше чем. Может, следует быть мягче? – пробует Агата.

– Нет, не стоит.

– Понимаю, вы правы, Лукас. Это заслуженное наказание, – Агата собирается и поправляет свою блузу.

– Итак, – Лукас опирается руками о столешницу и чуть наклоняется в нашу сторону. – Дафна, ты на месяц отстранена от занятий. Что значит: тебе предстоит самой проходить пропущенные темы по всем предметам, если ты захочешь вернуться. Каиль, для тебя бы это значило очередные каникулы. Но я решил тебя наказать, а не баловать. Ты будешь заключён в башне на неделю. Никаких тебе друзей и приятного времяпровождения. Всё. Свободны!

– Спасибо! – улыбка возвратилась на лицо юноши.

Каиль хватает меня за руку и выводит из кабинета. Стоит нам закрыть дверь, как из-за неё начинает доноситься переходящий в крик голос Агаты.

– Жуть какая.

– Не обращай внимания. Покричат, да поласкаются. Они всегда так.

– Как ты сказал?

– Не важно. Идём в столовую, я голодный.

За обедом Глеб пристаёт ко мне и к Каилю с вопросами о том, где мы пропадали. Каиль перебивает меня и говорит, что у нас был медовый месяц. Глеб падает со стула. Я краснею. Каиль благодарит за воцарившуюся тишину и приступает к еде. Алиса заходится звонким хохотом и хлопает в ладоши, привлекая внимание других студентов к нашему столу.

– Дурак, – лепечу я. – Он всё лжёт.

Глеб смотрит на меня с надеждой. Однако Каиль обиженно заявляет, что это я лгунишка, раз стесняюсь признать, что мы спали в одной постели!

– Это правда?

Бедный Глеб. Смотрит на меня, как побитый щенок. И что мне отвечать?

– Ну, – я мнусь.

– Давай, скажи им, – подначивает Каиль, а сам наклоняется ко мне.

Совсем обнаглел. И куда подевалось его смущение? Это же он всегда просил Алису сменить тему, стоило ей поинтересоваться: «а вы уже целовались?». Сейчас заплачу. Нет! Спокойно, Дафна.

– У нас выбора не было, приходилось спать в одной кровати. Но это не то, о чём вы подумали! Я хотела найти Яну, вот и всё.

– И для её поисков ты спала вместе с ним? – интересуется Глеб растерянно.

– Ладно вам, детишки. Я пошутил, – Каиль вздыхает и чешет затылок. – Успокойся, стрекоза.

– Да почему стрекоза?

– Ты на неё похожа, – усмехается. – Глаза в половину лица, и мелкая.

Прав Лукас, дьявол! Каиль уставился на меня. В чёрном глазу мелькают смешинки.

– Можно мы к вам? – это подошли Милена и Лиза.

– Разумеется, – Алиса предлагает им последние свободные места.

– Даффи, а где ты была? Опять, заболела? – интересуется Лиза.

– Нет. Я уезжала. Нужно было кое-что сделать.

– Хм... И тебя отпустили посреди учебной недели?

– Я не могла отложить свои дела на потом, – не хочу говорить при них о Яне и «Пешках».

***

Радуюсь тому, что начиная с понедельника следующей недели меня отстранят на целый месяц! Теперь никто не помешает найти Яну и вызволить её из лап «Пешек»! Напеваю под нос и собираю вещи, которые могут пригодиться мне на месяц. За окном уже темно, а ещё только четыре часа. А скоро и в два будет темнота стоять. А зимой... Вздыхаю и возвращаюсь к сборам. Открываясь, скрипит дверь.

– Куда-то собралась?

– В приют, – беззастенчиво лгу Каилю.

Он подходит ко мне, смотрит в глаза, хмурится.

– На весь месяц?

Киваю. Юноша хмыкает, но молчит. Кусает губы.

– Я с тобой.

– У тебя другое наказание.

– Плевать я на это хотел.

– Исключат.

Ясно читаю в его взгляде искреннее удивление. Понимаю, что сказала что-то не то, но кто знает. Вдруг и на него снизойдёт справедливость?

– Даффи, – протягивает Каиль и садится на нижний ярус. Хлопает ладошкой рядом с собой и ждёт, когда я тоже сяду. – Я бы этого очень хотел, но мне суждено доучиться до самого выпуска.

– Ужасно! – наигранно вскидываю руками. – Окончить лучшую из существующих военных академий, как же тебя угораздило? Бедный, несчастный мальчик!

Он улыбается. Берёт меня за руку и нежно поглаживает смуглые пальчики.

– Эти холодные места тебе не подходят. Ты истинная южанка.

– Что поделать? Когда-то Лукас и Лейла оказались на этом острове, да и остались.

– Ну. Лейла здесь останется навсегда. Лукас так любит академию, что думаю – тоже. А у Даффи ещё есть шанс. Ты хочешь этот месяц пожить у меня? Мама будет рада.

– Не хочу стеснять твою семью.

– Ты их не стеснишь, – его голос звучит уверенно.

– Нет. Я хочу увидеться с матушкой Катериной, – стараюсь отвечать также твёрдо.

Страж кивает. Он подносит мою руку к своей щеке. Наблюдаю за его действиями, позволяя играться моей рукой. Каиль рассматривает мои пальчики и поочерёдно целует каждый из них. Свободной рукой я тянусь к банту на его повязке. Хочется развязать. Каиль перехватывает мою руку. Укоризненно хмыкает, но ничего мне не говорит.

– Хочу посмотреть, – решаюсь озвучить свои мысли.

– Как-нибудь потом. Когда ты будешь честна со мной, то и я буду честен с тобой.

– Я честна с тобой!

– Ай-ай, девочка. Но не будем о грустном.

Юноша усаживает меня на колени и прижимает к себе, обнимает, укачивает.

– Ты чего?

– Волнуюсь я. Не хочу тебя отпускать, – признаётся Каиль. – Точно в приют поедешь?

– Точно!

– А как же Яна?

– Не думаю, что смогу найти её в одиночку. Я уже поняла, что в случае чего, не смогу себя защитить. Тебе не о чем волноваться, – вру и не краснею.

И кажется мне, что Каиль это понимает. Но он ничего не может поделать, а потому очень грустный сейчас. Вновь скрипит дверь, это Алиса вернулась в комнату. Она устало опускается на стул и принимается жаловаться нам на загруженность. Говорит, что нам не стоит доживать до последнего курса обучения, ибо на нём нас ждёт смерть! А как тут выжить, дивится девушка, когда за один триместр сразу столько экзаменов и зачётов придётся сдать! На первых трёх курсах, по словам Алисы, самое счастье учиться. И я бы с ней согласилась, если бы среди общих предметов у меня не значилось арифметики и каллиграфии. Я лечить буду, а не расписывать красивые формулы!

– Ты упустила четвёртый курс, – вставляет Каиль.

– Это потому, что с него начинается жопа, – засыпая, отвечает Алиса.

– Так-то! – Каиль смотрит на меня. – Помирай на третьем курсе. Не сейчас. На первом живи. Обещай мне, Дафна. Не делай глупостей.

– Обещаю.

Страж мне не верит.

И, тем не менее, в субботу утром отправляюсь в приют. Недоверчивый Каиль отобрал мою сумку и сообщил, что проследит, чтобы я никуда по пути не свернула. Так и сидим на телеге, вдвоём. Нет, есть и ещё кроме нас студенты, но те едут погулять в Заснежье. Каиль же остаётся со мной на протяжении всей дороги до приюта. И с радостью соглашается остаться на чай и булочки с корицей, предлагаемые матерью-настоятельницей.

– Как же я рада, что Дафна приехала к нам на свой день рождения!

Каиль давится булкой.

– Я не знал, – он подпирает щеку кулаком. – А когда он?

– Как же? Послезавтра, – отвечает Катерина. – Первого числа десятого месяца, как и каждый год.

– Почему ты мне не сказала? – теперь вопрос обращён ко мне.

– Я его не отмечаю.

– Почему?

– В этот день мама умерла.

За столом повисает тишина.

– Так она уже почти пятнадцать лет как умерла, – Каиль вновь давится, теперь под моим взглядом. – Прости, – добавляет он. – Мне пора возвращаться. Не хочу ехать в темноте.

Предлагаю проводить Каиля до Заснежья, но он уверяет, что это лишнее.

– Это же я тебя провожал до приюта? Вот здесь и оставайся. Через месяц вернусь, проверю и заберу обратно.

– Договорились, – я оглядываюсь: вроде, никто нашего разговора не слышит. – До встречи через месяц?

Мы стоим на территории приюта и глядим друг на друга. Никто не знает, что следует говорить, расставаясь на целый месяц. В конце концов, Каиль желает мне приятного отдыха и смеётся по поводу скорого своего заточения.

– Не смотри так, всего неделя, – улыбается. – Пока?

Каиль наклоняется ко мне и целует, прижимает к себе. Ему уже пора бы меня отпустить, но юноша продолжает держать меня в своих объятиях.

– Каиль, ты же не хотел возвращаться в темноте?

– Ага.

Он продолжает прижимать меня.

Когда Каиль уходит, возвращаюсь к Катерине. Как же хорошо, что ни он, ни она не спросили о том, как долго я собираюсь здесь гостить.

– Ну, чем думаешь заниматься? – интересуется матушка.

– Сегодня ничем, я очень устала.

– Признаюсь, что я так ничего и не слышала о Яне.

– Зато я слышала, – стараюсь придать своему голосу весёлость. – Она живёт на материке, и с ней всё хорошо, матушка.

– Так ты к ней после дня рождения поедешь?

– Да, матушка, к ней, – я даже улыбаюсь, надеюсь, не слишком натянуто. – Я очень жду этой встречи.

– Вот бы и она приехала к нам, навестить.

– Я с ней поговорю.

– Будет здорово, – матушка окидывает взглядом маленькую комнатку. – Ну, отдыхай.

Она уходит и оставляет меня одну. Я тоже осматриваю доставшуюся мне комнату. Старая деревянная кровать. Письменный стол и стул возле него. Моя сумка валяется на полу, под широким окном, занавешенным пожелтевшей полупрозрачной тканью. Мне предстоит спать в отдельной комнате. Раньше, будучи воспитанницей приюта, я всегда ночевала в общей спальне, на втором ярусе, а на первом спала Яна. И мы долго-долго разговаривали прежде чем заснуть. И ей никогда не нравилось, что я отказывалась отмечать свой день рождения.

– Ну и дура! – сообщила Яна и завернулась в одеяло.

Я свесилась со своего яруса, чтобы обиженно уставиться на подругу. Но из-под одеяла торчали только отдельные пряди её волос.

– Сама дура! – крикнула я в ответ, не особо волнуясь о том, что могут услышат другие девочки.

– Это не правильно! Я побью Лукаса! – злобно выдала Яна.

– Не смей! Он был наёмником, ещё убьёт тебя! Что я буду делать?

– Тогда я оставлю завещание и напишу в нём, чтоб ты всегда-всегда отмечала свой день рождения, а иначе мы не подруги и никогда ими не были!

– Так не честно, – пробурчала я, укрываясь.

Яна забралась ко мне и улеглась рядом.

– Честно, – сказала она мне и собралась полезть обратно.

Я её остановила.

– Но ведь я убила маму. Мне нельзя праздновать этот день.

Девочка задумалась над моим вопросом.

– А ты её специально убила?

– А матушка Катерина говорит, что это случайно она умерла.

– Тогда ты не виновата.

– А Лукас говорит, что виновата. Он говорит, что я убила её, чтобы выжить самой.

– Ну и дурак! – просто заявила Яна.

Я надолго задумалась, прежде чем смогла заснуть. А на следующий день мне исполнялось двенадцать. И с утра, как всегда это делала, я пошла на могилу мамы. Потому что Лукас всегда приходил во второй половине дня, и я знала, что в этот день не следует с ним встречаться.

Но тогда и он пришёл с утра. Мужчина стоял на коленях перед надгробием, в руках он сжимал пышный букет. Он заметил меня и в один миг оказался рядом. Последовал шквал ударов и пинков, ругательств и пожеланий смерти, проклятий, слёз и новых куда более сильных ударов.

Потом меня нашёл Глеб. Мальчик заволновался, когда я не пришла к обеду, и побежал на кладбище. Он взгромоздил меня к себе на спину. Я вернулась в приют, обнимая его за шею. Матушка качала головой и плакала. Когда увидела меня. Знаю, что после она долго ругалась с Лукасом. Это был не первый случай, но последний.

Когда мне исполнилось тринадцать, я его на могиле не встретила. В четырнадцать, он лишь обвёл меня рассеянным взглядом и прошёл мимо.

Но когда мне было шесть, семь и девять...

Стоило встретиться с Лукасом в день моего рождения, и я не меньше чем на месяц попадала в лазарет. Он никогда после буйства своих эмоций, как объясняла вспышки его гнева матушка Катерина, не извинялся передо мной. Я не боялась общаться с Лукасом, и только в день смерти моей мамы, дядю словно подменяли.

Ветка бьётся об оконное стекло. Я завернулась в одеяло. Помнится, один раз Лукас отломил ветвь какого-то дерева и долго бил меня ею по спине. На мои крики прибежала матушка и умоляла его остановиться. Сжимаюсь под одеялом, но отгоняю от себя болезненные воспоминания. Сейчас такого не происходит.

Дождь громко барабанит по навесу, под которым я прячусь. Он же закончится? Не хочется идти на кладбище по скользким тропкам. Вдруг встречу там Лукаса? Я же не смогу убежать от него! Обязательно поскользнусь, он нагонит и... Лучше не думать об этом "и".

Стою в одиночестве. До кладбища идти всего ничего, а дождь всё не угомонится. Не стоять же мне весь день у тракта. Смотрю направо, там первые домики Заснежья, налево – от тракта отделяется тропка на кладбище. Накидываю капюшон и ступаю на скользкую землю. Дождь идёт нещадно. Интересно, а этой водой я смогу управлять? Вдруг получится создать подобие зонта?

Замираю на месте и закрываю глаза. Надо сосредоточиться.

– Вари.

Ничего не происходит.

– Вари! – повторяю громче.

Несколько капель замирает перед моими глазами. Я радуюсь и расслабляюсь. Эффект от коротенького заклинания проходит. Да, я была среди тех, кто не понимал, почему нам не дают заучивать ничего нового, а только заставляют повторять это «вари». Теперь понимаю, что Агата права. Я обязана овладеть этим заклинанием в совершенстве. И когда смогу направлять существующую воду, только тогда будет пора приниматься за изучение создания своей собственной воды.

Вот и нужная могила. Я присаживаюсь на корточки перед камнем с именем и годами жизни моей мамы. И, сама не знаю зачем, рассказываю ему всё, что произошло со мной за прошедший год. Время летит незаметно, и вот я уже жалуюсь камню, периодически его поглаживая, на Каиля и его шутку про медовый месяц. Ну, как он мог такое сказать! Заканчиваю тем, что меня наказали на месяц за нарушение правил. И теперь мне придётся самой проходить всё то, что я пропущу. Выговорившись, долго сижу просто так, не решаясь встать и уйти.

– Пока, мама, – произношу тихо.

Разворачиваюсь и с испугу падаю в лужу. Поднимаю голову. В длинном тёмном плаще стоит Лукас, капюшон опущен, так как дождь уже давно закончился. В руках мужчина держит пышный букет для Лейлы. Дядя проходит мимо меня и кладёт цветы у основания надгробной плиты. Лукас разворачивается и смотрит на меня. Продолжаю сидеть в луже. Скользкая одежда прилипла и обдаёт холодом, как пиявка. Мужчина подходит ко мне, и я инстинктивно сжимаюсь, закрываю глаза. Слышу, как мимо меня чавкает его обувь. Лукас уходит, так ничего мне не сделав и не сказав.

Часть меня понимает, что пора бы подняться на ноги и вернуться в приют. И я продолжаю сидеть в луже, пока сквозь тяжёлые тучи ни проскальзывает слабый лучик солнца.

– Милая, тебе пришла посылка, – сообщает вечером матушка Катерина и протягивает мне запечатанную коробочку.

– Это от кого?

– Я не знаю. Принесли с обычной почтой. Здесь не указан отправитель.

– Спасибо.

Кручу посылку. И впрямь, есть адрес доставки, мои имя и фамилия, а ещё указана дата, когда следует доставить посылку. Я встряхиваю коробочку и слышу, как внутри что-то гремит. Интересно! Снимаю почтовую обёртку. На колени мне падает письмо, а в руках остаётся деревянная шкатулка.

«Даффи, – написано в письме, – могла бы и сказать, что у тебя день рождения! Или это месть за то, что ты о моём день в день узнала? Я обиделся. Но что поделать? Надеюсь, у тебя всё хорошо, потому как я, скорее всего (когда ты это читаешь), сижу взаперти в башне. И я ведь не принцесса в ожидании принца. А значит, вокруг меня полно учебников. И единственным моим посетителем станет Агата! Как же я тебе завидую. Мы могли бы провести этот месяц вместе. И знаешь что, если бы ты заранее рассказала мне о своём дне рождения, я бы сумел найти достойный подарок! А так, получай, что есть! Всегда и навечно твой».

Я улыбаюсь и откладываю письмо. Трясу шкатулку, да в ней что-то лежит. Открываю. В шкатулке лежит тоненькая золотая цепочка, а на ней в виде капельки янтарь. В нём кто-то есть. Кручу подвеску перед светом – стрекоза. Я поражённо охаю. Вот вам и «никто», случайно удостоенный фамилии Крог! Да инклюз стоит тысячи три драконов! Я встряхиваю головой, так, ладно. Это как два платья у Алисы. Наверно, для него и впрямь не большие деньги? Каиль и Алиса же, вроде, где-то на одном уровне привыкли жить. Я продолжаю вертеть подвеску. Надеваю цепочку. Жаль, что в комнате нет зеркала. Интересно, чтобы он мне подарил, если бы я ему заранее сказала?

На следующий день ещё раз проверяю, что у меня с собой есть. Я даже карманный нож себе прикупила. А ещё взяла пару учебников, один по истории, а другой о лекарственных растениях. Если заброшу учёбу на время своего наказания, то потом могу и не возвращаться! Прощаюсь с матерью-настоятельницей и отправляюсь в Заснежье. Уже вторник, утро, а значит, что никого из академии я встретить не должна.

Со спокойной душой сажусь на корабль до Ардора. В пути листаю главу о Чёрных Драконах и вспоминаю последнее занятие.

– Кто мне скажет, в чём самое явное отличие Чёрного дракона от обычного Стража? – Ламберт окидывает кабинет взглядом и начинает ходить между партами. – Ну же, не бойтесь ошибаться! Для того вы и учитесь, чтобы узнавать новое.

– Они могут управлять всеми четырьмя стихиями! – отвечает кто-то.

– И ты это так сразу и увидишь? При первой встрече с драконом? Давайте, мне нужно явное отличие. Оно всего одно.

– Он... – не решается кто-то ещё.

– Ну же, давай.

– Нет, это не явное.

– А что это за отличие? – подбадривает господин Заречный.

– Обычно Стражи живут около двухсот пятидесяти лет, а драконы, вроде, дольше.

– Ага, только они все дохнут и до двухсот не доживая! – смеются ребята.

Ламберт Заречный останавливается передо мной и Глебом.

– У дракона глаза одного цвета, как у человека, – неуверенно отвечает Глеб.

– Так, это верно. Но если дракон так похож на человека, то как же мы определим, что перед нами не человек?

– Не знаю, простите, – отвечает Глеб.

Заречный смотрит на меня, но и я не помню правильного ответа. По коридорам разносится звон.

– А домашним заданием для вас будет узнать это отличие, а также прочесть седьмую главу!

Вот я и читаю седьмую главу учебника, в поисках ответа.

«Дракона можно узнать сразу», – оно! – «достаточно взглянуть в его глаза. Видели ли вы людей с чёрными глазами? Нет? А Стража? Да? Но чёрным глаз будет только один. Если перед вами не Чёрный дракон». Так оба его глаза черны? И никаких признаков другого цвета в радужной оболочке?

Закрываю глаза, и моему внутреннему взору предстаёт семья Крог. Не все, конечно, но некоторые из членов имеют по чёрному глазу. И Каиль тоже. Я сразу представила себе Каиля в образе Чёрного дракона. Ну, так, как я себе Чёрного дракона представляю. А представляю я его себе плохо. Ведь это не огромная крылатая ящерица, как в сказках. Чёрный дракон – призвание.

Я задремала. Передо мной огромный ящер в три моих роста, а на правом глазу у него повязка. От такого сна я сразу просыпаюсь и понимаю, что первые пассажиры уже спускаются с корабля. Пора и мне последовать их примеру.

Как бы теперь выследить нужного мне «Пешку»? Хотя, а кто из них мне нужен и для чего именно? Нанять я их не могу. Попытаться вступить в банду самой? Да и мне всё время, кажется, что я вот-вот встречусь с Калебом или ещё кем-нибудь, кого следует избегать.

Сегодня арена закрыта. Вот это да! Я и подумать не могла, что она открыта не каждый вечер. Ну, ничего. Я брожу по прохладным улицам осеннего города. Сегодня погуляю, переночую в корчме «У кошки», завтра денёк погуляю, а вечером пойду на арену. А вдруг это и не понадобится? Я вспомнила, как замер Каиль, когда мы первый раз сидели в корчме, и его просьбу не оборачиваться. Разворачиваюсь на пятках и направляюсь обратно в корчму. Лучше буду сидеть на первом этаже всё то время, что арена находится закрытой. Так у меня будет больше шансов встретить Яну.

Сжимаю чашку так, что белеют костяшки. Глаза сами собой закрываются, несмотря на окружающий меня гам, обычный для постоялых мест. Я сижу в углу залы рядом с лестницей на второй этаж. Замечательное место для наблюдений, видно всё, кроме некоторых участков, скрывающихся за деревянными колоннами. Днём было больше семей с детьми, к вечеру их сменили влюблённые парочки и разношёрстые компании. Моряки заходят что утром, что вечером. Иногда работники «Кошки» косятся на меня, но никто ничего не говорит. Время от времени заказываю новый чайник. Иногда покидаю насиженное место и поднимаюсь в снятую комнату, но не больше, чем на полчаса.

Моя рука скользит по шероховатому поручню. Я очень устала, и мне надоело спускаться в залу корчмы. Но ноги идут сами, ступенька, ещё одна. Окидываю взглядом помещение. Под потолком развешаны светильники. На некоторых столах масляные лампы. И за одним из столов сидят «Пешки». Замираю. Яна встаёт из-за стола и направляется к выходу. Дожидаюсь, когда подруга скроется за входной дверью, и следую за ней. На улице нахожу её входящей в туалет. Надо только подождать. Запах здесь не из приятных, но продолжаю ходить перед небольшим покосившемся домиком за корчмой.