Текст книги "Точно по расписанию (СИ)"

Автор книги: Дарья Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Вот это Ксюша почему-то помнила. Она вздохнула и потихоньку сползла с кровати.

Заспанный Тимофей явился на кухню спустя примерно час.

– Кому не спится в ночью глухую?

– Да какая же это ночь? – он зевнул. – Уже почти одиннадцать.

– Ты во сколько лег?

– Не так уж и поздно. Что-то около двух приехал. И сразу бухнулся спать.

– Ясно. Завтракать будешь?

– Так сегодня же вроде это… моя очередь?

– Иди в душ, я приготовлю. Чего хочешь?

Тим растерянно моргнул.

– Ну… Каши. Если можно.

– Какой?

Тимофей еще раз моргнул. Кашу на завтрак он любил, но так и не научился готовить, хотя Ксюша решительно не понимала, что там можно не уметь. Но в дни, когда завтрак готовил Тим, на столе бывали обычно или яичница, или сырники. Причем сырники уже готовые замороженные, их только пожарить. А вот любимая Тимофеем каша – это только Ксюша могла приготовить. А его самая любимая…

– Кукурузная.

Точно.

– Сварю.

Он развернулся и пошел в сторону ванной. Ксюша проводила спину Тима взглядом.

И что ей теперь делать?! Нет, понятно, что кукурузную кашу варить. А в целом?

За вчерашнюю истерику ей перед самой собою было теперь, с утра, стыдно. Хорошо, что Тим ее не видел такой. Нечего истерить. Надо просто хорошенько все спокойно обдумать.

***

Но сначала Ксюша все же решила попробовать поговорить. И это оказалась фатально неудачная попытка. Тимофей забрал ее с работы, открыл дверь, но даже не сделал попытки ее поцеловать. И это сразу же взбесило ее.

Ксюша сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.

– Тимофей, нам надо поговорить.

– Да. О чем?

И эти три слова, сказанные ровным равнодушным голосом, разом прокололи ее. И желание говорить, и без того небольшое, испарилось. Зато откуда-то подобрались слезы. Ксюша отвернулась к окну.

– Да так. Неважно.

Глава 7

Поэтому она думала. Думала и думала. Думать Ксюша умела, и думать ей было чем – иначе не было бы ни хороших баллов на выпускных экзаменах, ни обучения в престижном ВУЗе, ни приличной работы. Но никогда она не думал о том, что казалось ей не стоящим размышлений. О том, что казалось ей само собой разумеющимся. Она никогда не думала о собственной привлекательности, потому что она всегда у Ксюши была. Она никогда не думала о своей популярности у парней, потому она всегда была. Ксюша никогда не думала о том, как понравиться какому-то мужчине – потому что ей это было не надо. И уж точно они никогда не думала о том, как вернуть собственного мужа.

И вот пришлось.

Она думала. А между тем, в их с Тимом жизни ничего не менялось. Они по-прежнему жили в одной квартире как два чужих человека. С минимумом касаний. С разговорами только на бытовые необходимые темы. Без поцелуев. Без секса.

И так дальше невозможно.

С чего началось у них все с Тимом? С поступков. С его решения изменить себя. С ее решения приехать к нему домой. С кольца и признания. Вот в эту точку и надо вернуться. И вернуться туда нельзя словами. Только поступками.

Как, когда, какими путями ей пришла в голову эта идея, Ксюша не могла сказать. Но в какой-то момент она вдруг отчетливо увидела, что ей надо сделать. Что она должна сделать. План смелый, дерзкий, безумный. Но с решительностью у нее проблем никогда не было. Зато она сможет выбить Тимофея из этого равнодушно-вежливого состояния. Возможно, вернуть Тима в то состояние его горькой исповеди. Да, это больно. Но тогда будет искренне. А ей очень нужна, просто необходима его искренность.

А дальше детали собрались сами собой. Было куплено платье, похожее на ночную сорочку. К нему же Ксюше, обычно стойкой к уловкам-уговорам продавцов, впарили еще и босоножки. «Такая шнуровка требует идеальных лодыжек. У вас как раз такие». А, давайте, черт с вами! Если ты собираешься делать то, что никогда раньше не делала, надо и выглядеть так, как ты никогда раньше не выглядела.

Дома Ксюша, воспользовавшись отсутствием Тимофея, все это еще раз примерила. Ужас, конечно. Но если сверху на платье накинуть пиджак в стиле «power dressing», то на улицу выйти можно. А вот с тем, что надеть под платье, проблем не было. Ксюша как-то еще совсем юной прочла фразу, которая ей запомнилась. Мозги и красивое нижнее белье схожи – и то, и другое не видно, но и то, и другое придает уверенности в себе. Вот тогда она дала себе слово, что всегда будет носить красивое нижнее белье – с мозгами-то у нее все в порядке.

Дело осталось за малым – реализовать задуманное.

***

Ксюша: Тим, давай сегодня вечером после работы в кино сходим, а потом посидим где-нибудь? Чего пятнице пропадать?

Тимофей: Давай, конечно. Есть пожелания?

У нее много пожеланий, но ни одно из них нельзя озвучить вот так, в переписке.

Ксюша наугад ткнула в фильм, а вот ссылка на ресторан была выбрана уже более тщательно.

Ксюша: Выпьем перед кино кофе? Столик можно не бронировать, чисто по чашке кофе и, может, по пироженке за барной стойкой.

Тимофей: Договорились.

***

И вот она идет на высоченных шпильках, одетая в платье, похожее на сорочку, нехилым усилием воли заставив себя оставить пиджак дома. Ксюша отпросилась с работы пораньше, чтобы успеть заскочить домой и переодеться. Появиться в таком виде в офисе было выше ее сил. А вот Тим сюда приехал прямо после работы.

Шаг, шаг, еще один. И вот она рядом.

Тимофей сидит за барной стойкой, перед ним чашка кофе. Ей не хватило времени хотя бы перевести дыхание – Тимофей практически сразу среагировал на ее шаги, поднял голову от телефона.

Пожалуй, все это стоило затеять только ради того, чтобы увидеть такое выражение на его лице. Так Тим на нее никогда не смотрел. Даже в юности. Даже когда был отчаянно в нее влюблен. Его глаза широко распахнулись, взгляд медленно двинулся от лица вниз, где-то на этом пути у Тима дернулся кадык. Потом взгляд пополз вверх. Снова вниз.

Спохватилась Ксюша в последний момент. Уже когда губы Тимофея приоткрылись – он собрался что-то сказать. А первой должна сказать она. Сказать первой и обозначить новые правила игры.

– Добрый вечер. Здесь свободно?

Тим перевел все такой же ошалевший взгляд на барный табурет рядом со своим, на который указывала Ксюша. Как-то неловко кивнул.

– Да. Слушай, Ксю…

– Спасибо, – перебила его Ксюша. Как могла непринужденно забралась на табурет. – Меня Оксана зовут. А вас как?

Тим завис. Задумался. И только за это Ксюше хотелось мужа расцеловать. Но это было пока вне новых правил. Тимофей даже нахмурился, между бровей залегла морщинка. Давай, мой хороший, давай. Ты же у меня умница. Ты должен сам догадаться.

После долгой паузы Тим медленно кивнул.

– Меня зовут Тимофей. Рад познакомиться. Вам что-нибудь заказать… Оксана?

Причем, не соврали они оба. В паспорте Ксюши значилось именно это имя – Оксана. Она с детства и искренне невзлюбила это имя. И всю жизнь с ним боролась. Всегда и везде она представлялась Ксенией или Ксюшей. Имя «Оксана» всплывало редко, только когда речь шла об официальных документах. Ксюша рассчитывала сменить имя при заключении брака, но оказалось, что так нельзя, при замужестве можно сменить только фамилию. И Ксюша махнула на имя в паспорте рукой.

А теперь вот оно пригодилось. Нет, Ксюша могла бы назваться любым другим именем. Ей было принципиально важно обозначить рестарт. Другая она. Совсем другая. Забудь Ксюшу.

Так что годилось любое имя, отличное от ее. Ну и не Вероника, это уж точно! Но Оксана как-то ближе. Все же немного родное. Это ее имя, хоть и по документам, но все же не совсем обман. А она балансирует именно на тонкой грани немного игры, немного обмана, немного отчаяния.

Пусть будет Оксана.

– Вы составите мне компанию за бокалом вина?

– Увы. Я за рулем.

– А я выпью, – ей и в самом деле надо выпить, Ксюша это остро чувствовала. При том, что у нее в жизни такого желания никогда раньше не возникало. Да и сейчас это не желание. Это из категории «надо». Надо для храбрости. – Мне белого сухого.

Тим махнул рукой бармену, сделал заказ – вино для Ксюши и себе еще чашку кофе. И обернулся к ней. Но Ксюша снова опередила его.

– Здесь вкусный кофе?

Тимофей внимательно смотрел на нее. Анализировал, просчитывал, пытался понять, что происходит и что ему сейчас делать. А Ксюшу вдруг охватила отчаянная уверенность, что эта игра должна быть продолжена. Любой ценой. Что если сейчас Тим скажет: «Ксюш, какого хрена? Что происходит? Что за игры?» – то все сломается. Окончательно. Может, это самовнушение. Может, она тоже слегка тронулась. Но эта игра должна быть продолжена!

Наконец, он кивнул – будто нехотя. Но Ксюша и не думала сбавлять напор.

– Ждете кого-то?

Он смерил ее еще одним внимательным взглядом. Вот снова по транзиту вверх-вниз. А потом его взгляд замер на ее руках, лежащих на поверхности барной стойки. Ксюша тоже посмотрела на них. Черт!

Обручальное кольцо! У той роли, что исполняла Ксюша, не должно быть на пальце обручального кольца! Но у Тимофея тоже на пальце обручальное кольцо!

Он будто прочитал ее мысли – или они так ясно были видны на ее лице! – и перевел взгляд на свою руку. На обод обручального кольца на безымянном. И выразительно выгнул бровь.

Давай сейчас сделаем вид, что этих колец нет! Пожалуйста, я тебя прошу!

Ксюша неосознанно прикрыла свою руку с кольцом другой. Это глупо, по детски, все равно, что прятаться в шкаф от бабайки.

Тим медленно кивнул.

– Я… я ждал. Но… но мне кажется, я уже… не дождусь того, кого я ждал.

Фраза прозвучала двусмысленно и от того тревожно. Но поздно праздновать труса.

– Значит, мы можем спокойно пообщаться, – произнесла Ксюша с безмятежностью, которой не чувствовала. – Расскажите, чем вы занимаетесь, Тимофей.

По тому, как снова и широко округлели глаза Тима, Ксюша поняла, что он сейчас запросто может нарушить правила игры. И выпасть из образа. А этого делать категорически нельзя – с каждой секундой этого странного диалога Ксюша все больше и больше уверялась в том, что если они смогут поддержать эту иллюзию – все в итоге будет хорошо.

Тим даже вздохнул. Вся эта ситуация явно выпадала из его привычной картины мира. Но… Но ты же у меня умница, Тим. Тебе и не такие сложные задачки по плечу! Давай, включи на полную мощность свои премиальные светлые мозги!

Он потер скулу.

– Я… Я специалист в области информационной безопасности.

– О боже… Это так круто звучит!

Тим недоверчиво покосился на нее. Что, я переигрываю, да? Ксюша для храбрости сделала большой глоток вина. С непривычки у нее перехватило дыхание.

– Может быть… Может быть, мы перейдем на «ты». И ты мне расскажешь об этом подробнее, – Тим снова недоверчиво вздернул бровь. – Ну, я уверена, что ты сможешь рассказать об этом так, что даже такая блондинка, как я, пойму.

Бровь Тимофея изогнулась еще сильнее. Ксюша сделала такой глоток, что бокал оказался пустой.

– Тебе заказать еще вина?

– Если меня ждет интересный рассказ – да.

Им повторили заказ – его кофе и ее вино.

Тимофей, позвякав ложечкой в кофе и вздохнув, начал рассказывать. И, как бы это ни было невероятно, рассказ оказался интересным. Может, потому, что Тим обычно так подробно не рассказывал о своей работе. Ведь Ксюша в общих чертах представляла его специальность. Но вот именно, что в общих. А, может быть, потому, что сейчас она его внимательно слушала. Очень внимательно. В какой-то момент в ней некстати проснулся профессионал, и она чуть не задала уточняющий вопрос, который в эту игру никак не вписывался. В последний момент прикусила язык.

Между тем, на небольшой сцене появились несколько музыкантов, ожили колонки.

– Здесь скоро станет шумно.

Тим посмотрел на нее внимательно. Очень внимательно. Его премиальные мозги сейчас, похоже, работали на полную катушку, анализируя и просчитывая варианты.

– Мы можем перебраться туда, где не так громко.

– Мгм? – третий бокал вина окончательно спутал Ксюшины мысли.

Тим встал и протянул ей руку.

– Я на машине. Поедем?

По правилам игры в незнакомцев ей полагалась спросить: «Куда?». Но Ксюша этого делать не стала. Игра рано или поздно должна перейти в реальность. Двое незнакомцев должны превратиться в мужа и жену. Которые…

Тут и есть главный вопрос.

И Ксюша вложила свои пальцы в руку Тима.

***

На свежем воздухе у Ксюши закружилась голова. И три бокала вина в ней без усилий перехватили инициативу. Может, это и к лучшему. В том, чтобы ни о чем не думать, не анализировать, не строить планов, а просто отдаться течению событий – в этом было что-то… Что-то привлекательное для нее в данный момент. Пусть все идет как идет. И будь что будет.

***

– У тебя классная машина.

– Спасибо. Мне тоже нравится.

Они же ее вместе в салоне выбирали. Игра стала отчетливо отдавать ложью. Но останавливаться было страшно. Какое-то время они ехали молча. В машине играло что-то из плей-листа Тима. Голова почему-то не переставала кружиться.

Машина остановилась на светофоре. Ксюша глубоко вздохнула. Поймала косой взгляд Тимофея – как раз туда, в декольте. А, к черту все! Не ради этого ли она все и затеяла?!

И Ксюша положила руку на бедро мужа. Услышала свистящий выдох Тима. Только молчи, я тебя умоляю, молчи! Ничего не говори. Знал бы ты, как мне страшно!

Целоваться в машине неудобно. Они оба с Тимофеем так считали. Но сейчас целовались как безумные. Как голодные. Как…

Сзади оглушительно засигналили. Ксюша резко откинулась в свое кресло, машина тоже резко тронулась с места. Руку с бедра Тима Ксюша не убрала. Этот поцелуй словно придал ей сил. И уверенности – в том, что все она делает правильно. И ничего не потеряно между ними – если Тим ее так целует.

Руки ее зажили своей жизнью. Ладонь скользнула выше по твердому мужскому бедру. Ого. Вот это они нацеловались!

– Ксюша… – прохрипел Тим.

– Я не Ксюша, – мурлыкнула она. Ксюша впервые в жизни упивалась чувством власти над мужчиной. Осознанным. Она его поцеловала. Она его погладила. И вот, пожалуйста!

– Я прошу тебя… Не здесь… Не сейчас. Мне на дорогу смотреть надо!

Конечно, Тим говорил разумные вещи. Кто в здравом уме будет гладить мужчине за рулем ширинку? Но Ксюшин здравый ум, похоже, капитулировал окончательно. И она погладила. Уверенно. По-хозяйски.

Но потом все же убрала руку.

***

Машина припарковалась. Некоторое время ничего не происходило. В салоне было тихо – ни звука работы двигателя, ни музыки. И они оба молчали.

– Мне же это не… – начал хрипло Тим. – Черт…

Теперь он ее поцеловал. Так, как не целовал никогда. Так, что у нее мгновенно отнялось все – руки, ноги. Ксюша замерла и не могла пошевелиться. Будто ее и правда впервые поцеловали. Так остро, так сладко, так… Так сильно. Тим вел их поцелуй, он был главным, и ей казалось это прекрасным.

Все прекрасное когда-то заканчивается. Тимофей резко отстранился. И, пока Ксюша пыталась хоть как-то собраться с мыслями, он уже открывал дверь машины с ее стороны.

Ксюша выбралась из автомобиля на непослушных ногах. Кажется, в ее игре сменились правила. И другой человек решает, как ведется игра.

Тим стянул с плеч пиджак и накинул его ей на плечи. От этого простого жеста Ксюше стало как-то совсем иначе. Тепло-тепло. Как же Тим ее хорошо знает. Чувствует, что ей в этом откровенном платье некомфортно. А, может, это проявление собственнических инстинктов. И тот, и другой вариант казались ей сейчас невероятно милыми. А Тим обнял ее за плечи. И они пошли домой.

***

В какой момент он понял, что все это всерьез – Тим не помнил. Поначалу, когда он увидел Ксюшу в ресторане – он охренел. Он никогда не видел ее такой. Невероятно красивой, дико привлекательной, сумасшедше сексуальной. В такой одежде, которую она никогда не носила. На Ксюшу хотелось любоваться, истекая слюной. И, одновременно, Тим едва сдерживал желание стянуть пиджак и накинуть его ей на плечи. Никто, кроме него, не имеет права на все это пялиться! Это его жена. И вся эта красота – только его.

А потом началась какая-то странная, совершенно непонятная игра в незнакомцев. Ксюша зачем-то делала вид, что она не знает его. Зачем-то представилась своим именем по паспорту, которое не любила. А он зачем-то поддержал эту игру. Потому что любил Ксюшу и всегда делал все, что она хочет, если не противоречило его внутренним принципам и не переходило его внутренние границы. Такое происходило очень редко. И вот сейчас Тимофей включился в эту игру в незнакомцев, потому что этого хотела Ксюша. Хотя внутренне сразу напрягся, потому что не понимал, зачем это. И потому что Ксюша была такой, какой он ее никогда не видел. Потому что она выглядела так, как никогда не выглядела. И это что-то значит. Как будто у нее что-то случилось.

Наверное, поверил, когда она его поцеловала. И его мгновенно сорвало. Тимофей голодный. По ее телу голодный. Близости у них не было уже несколько недель. Нет, Тим считал код Ксюшиной давальной пижамы. Но не стал проявлять инициативы. После той истории с Вероникой и всего, что за этим последовало, в нем что-то изменилось. Наверное, он дошел до края. Или это гордость очухалась. Или еще что-то. Но подачек ему больше не нужно.

Поцелуй в машине не был подачкой. Это было похоже… похоже… Ни на что не похоже! Ксюша поцеловала его сама, первая. Целовала так, будто хотела. Будто нуждалась. Будто о чем-то просила. Только от этого уже срывало голову. А когда Ксюша положила руку ему на бедро… Когда двинула выше… Первая мысль – дернуть ручник, врубить аварийку, и гори оно все синим пламенем! Все мысли утекли туда, где были ее пальцы. Опомнился Тимофей каким-то чудом. У них есть уютный чистый дом, там есть огромная кровать. И на этой кровати можно много чего сделать, что в машине не получится!

И все же до дома он не дотерпел, снова сорвался, уже в припаркованном автомобиле. А Ксюша ему отдалась. Именно это слово вспыхнуло в голове. Отдалась, открыла губы, позволяла ему все, рвано дышала и тихонько постанывала. И Тим чувствовал, как дрожат ее пальцы, которыми она гладила его шею и затылок.

Все, к черту, домой, в кровать!

Или он излишне оптимистичен?..

***

И все же игра не доиграна до конца. Ксюше надо еще немного побыть в этой маске незнакомки, прикрыться ею. Потому что пока это все срабатывает. Срабатывает даже круче, чем она думала.

Его пиджак скользнул с ее плеч.

– У тебя симпатичная квартира. Здесь очень уютно.

Потому что эту квартиру выбирали они вместе. И обставляла ее Ксюша большей частью по своему вкусу. Впрочем, Тиму все нравилось в их доме.

– Угостишь вином?

Ну, есть же у них дома вино? Точно где-то было.

Тим смотрел на нее абсолютно нечитаемым взглядом. Но вспухшие губы говорили сами за себя. После паузы он кивнул.

Вино дома оказалось. Но оно почему-то уже не помогало. А вот Тим выпил свой бокал залпом.

– Включишь музыку?

Он снова кивнул после паузы. И, когда зазвучала инструментальная музыка, положил руку ей на талию.

Когда-то давно, когда они были еще студентами, Ксюша подшучивала над тем, что Тим не умеет танцевать. Теперь ей казалось, что она готова так вечно двигаться в его руках, прижавшись к его щеке виском.

А у Тима были, похоже, другие планы. Повернул голову, наклонил. Поцелуй. Третий за сегодняшний день. В первый раз Ксюша поцеловала Тимофея. Второй раз – он ее. В третьем они потонули оба.

К черту маски. К черту игры. Это я, я, слышишь?! Я, твоя жена. Я до смерти боюсь потерять тебя. Я умираю от твоих поцелуев. Я хочу с тобой, сейчас, всего и сразу.

И что-то окончательно сорвалось в ней. От поцелуев Тима, от смелых касаний его губ и языка, от того, как сжимались пальцы на ее талии. Сорвалось и понеслось, унося и снося все, и оставляя только одно. Желание. Потребность. Жажду.

Тим это почувствовал. Хрипло выдохнул что-то ей в губы. Задрал подол платья, провел дрожащей ладонью, сжал. Но ее уносило еще дальше. И какого-то черта вспомнились слова из той переписки. Нет уж. Нет. Я тебе никому не отдам. Даже виртуально. Даже понарошку.

Не смей даже думать туда. Потому что ты мой. Ты же мой, да?

Ты мой весь-весь. Вот здесь, где я расстегиваю маленькие пуговицы и касаюсь губами чуть влажной кожи. Здесь, где холод пряжки ремня. Где никак не хочет расстегиваться туго натянутая молния. Ну же, помоги мне, выдохни, втяни живот. Кажется, я делаю это в первый раз. В смысле, расстегиваю на тебе штаны. И не останавливай меня. Я этого хочу.

***

Есть вещи, о которых ты даже никогда и не думал. Не мечтал. Или мечтал когда-то очень давно. Или не по-настоящему. А тут оно вдруг случается, а ты к этому вообще ни хрена не готов.

Что-то случилось с Ксюшей, но Тимофей сейчас не мог думать об этом. Она выпила три бокала вина? Ну да. Но это не заставит его остановиться. Остановиться сейчас невозможно.

У него что-то реально стрельнуло в висок, когда Ксюшины пальцы легли на ширинку. Как в машине, но сейчас он хрен остановится. А когда она расстегнула замок и опустилась на колени – его голова откинулась назад как у безвольной марионетки.

Это с ним происходит? Точно с ним? Первый в жизни минет, но дело же не в этом. А в том, кто. Потолок качается перед глазами, ноги не подгибаются вообще каким-то чудом. Это ее губы? Это ее язык? Реально? Похоже, запрокинув голову, он пережал сосуды. Кружится, все кружится. Тим медленно поднял голову, опустил взгляд.

Лучше бы он этого не делал.

Это правда. Правда. Он увидел, что это правда. Это реально происходит. Перед ним на коленях стояла его жена, его Ксюша, и делала то, что Тим до этого видел только в порно. И делала это совсем не так, как в кино для взрослых.

Она полностью занята тем, что делает. Ни на что не отвлекается. Целует, водит языком, берет в рот. Потом…

От ее движений в пах прострелила такая острая горячая судорога, что Тим почти согнулся пополам. Нет, она ему нужна. То, что Ксюша делает, невероятно. Но сейчас она ему нужна иначе. И губы ее нужны у его губ.

Ее стон разочарования, когда Тим отстранился, едва не доломал его окончательно. А потом началось сумасшествие. Потому что они яростно пытались раздеть друг друга, но больше мешали.

А потом, наконец, рухнули на кровать. Он распял ее – раскинул руки, раздвинул ноги. Завис. Долго смотрел. А потом рывком взял.

***

Кто ее проклял? Кто наслал на нее этот морок? Почему все это случается с ними впервые? Спустя столько лет брака – впервые.

Его темный взгляд, хриплое дыхание, жадные поцелуи. Он не может перестать целовать ее, и его не смущает, где только что были ее губы. Их обоих ничего не смущает. Тут вообще исчезли все эмоции, кроме жгучей подробности друг в друге, которая прорывается в виде яростных глубоких толчков, шумного мужского дыхания и жалобных женских всхлипов. Они рвутся друг к другу наперегонки. Финишную ленту пресекают грудь к груди, в одной на двоих горячей пульсации.

***

Потолок останавливает свое вращение медленно. Звуки возвращаются неохотно. И пока единственная реальность Ксюши – это грудь Тимофея, на которой лежит ее рука. И его плечо, к которому она прижимается щекой.

Она начинает скользить пальцами по его груди, самыми кончиками.

– Тим… Тимка мой… Мой самый лучший любимый Тимка…

Грудь под его рукой вздрагивает. Тимофей вздрагивает всем телом.

– Что? Что случилось?

Слух вернулся полностью, и она отчетливо слышит, как Тим тяжело сглатывает.

– Просто… Просто ты никогда этого не говорила.

Ксюша не сразу понимает, о чем он. А потом даже зажимает себе рот рукой. Да не может такого быть. Не может быть, чтобы не говорила! Она же… Как же это…

Ксюша приподнимается на локте, чтобы видеть его лицо. Света из гостиной достаточно.

– Ты хочешь сказать, что я никогда не говорила, что люблю тебя?

– Да.

– Никогда-никогда не говорила?

– Никогда.

– Не может быть…

Он поднимает руку, чтобы убрать пряди волос от ее лица. И Ксюша видит, как у него дрожат пальцы.

Как же это все… Как так случилось, что то, что очевидно тебе, совсем не очевидно другому человеку?! Дорогому, близкому человеку. Самому лучшему, самому необходимому. И неужели она, в самом деле, молчала?!

Многое можно сказать сейчас. И нужно, наверное. Но все это – после самых главных слов, без которых вообще все бессмысленно.

Она долго-долго смотрит в его лицо. Такое родное и любимое лицо. Рука Тима все так же у ее щеки.

– Я люблю тебя, Тим. Очень-очень люблю. Прости меня, пожалуйста.

Он не отвечает сразу. Молча сгребает ее, прижимает к себе, обнимает крепко.

– И я тебя. Очень-очень, – а потом выдыхает шумно. – Ты не представляешь, какой я сейчас счастливый. Ксюша, Ксюшенька моя…

После признаний в любви непременно должны идти поцелуи, так полагается. А еще так бывает, что поцелуи переходят в нечто иное.

– Ксюш… Я так соскучился. Я тебе спать сегодня ночью не дам.

Она мягко смеется, ежась от его смелых прикосновений.

– Я не хочу спать.

– Ксюш… Пожалуйста… Я хочу тебя целовать там. Ты же… Ты же позволишь мне? – а потом, опережая слова, его рука ныряет в лабиринт влажных складок. – Это мое. Хочу целовать там.

Это больше не вопрос и не просьба. Ксюша закидывает руки за голову и раздвигает бедра в откровенном жесте.

– Я разучилась тебе отказывать.