Текст книги "Такса (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава 13.И номер несчастливый. И содержание соответствующее. Больше оправданий нет
Телефонный звонок застал ее врасплох настолько, что едва не «поцеловала» в задний бампер резко притормозивший перед ней «цивик». Возмущенный таким неуважительно скоропалительным торможением, «Логан» обиженно заглох. Ей сигналили сзади. В любой другой раз средний палец в окно и красочное описание половой жизни тем, кто сигналили, были бы обеспечены. А сейчас она лишь молча завела машину, и, резко маневрируя, перестроилась из крайнего левого к обочине. И успела-таки сказать, почти не запыхавшись:
– Алло?
– Привет, Жень.
Ты все-таки позвонил.
– Привет.
– Хочу кое-что тебе сказать. Тебе удобно разговаривать?
– Да.
Она не жила эти две недели. И даже не проживала. Она их протягивала сквозь себя. Минута за минутой. Час за часом. День за днем. Ожидая, что он все-таки позвонит. Ненавидя себя и свою гордость, которая не давала ей позвонить самой. Хотя она несколько раз набирала его номер. Набирала и сбрасывала. И вот, наконец-то…
– Там… документы готовы.
– Какие документы?
– По твоей диссертации. Все готово. Приказ, диплом кандидата наук. Еще какие-то бумаги. Ректор звонил.
– Олег, я не совсем понимаю…
– Жень, я тебе все по дороге объясню.
– По дороге?
– Нужно туда съездить. Нужна твоя подпись на ряде документов.
Она молчит. Она ждала, что он скажет не это. Совсем, совсем другое.
– Женя?.. Если тебе так неприятно туда возвращаться, давай, я съезжу один, привезу документы, ты подпишешь, и я увезу назад.
Вот только жалеть ее не надо! Она справится! Даже если он разворошил старые раны. Хотя они уже и не болят почти. Но это не извиняет Олега и его вмешательство в ее жизнь! И пора ему об этом тонко намекнуть.
– Поехали.
– Завтра?
– Послезавтра.
– Хорошо. Заеду рано, дорога длинная. В семь нормально будет?
– Да.
* * *
А встать ей пришлось в шесть. Потому что, раз уже возвращаться в логово дракона, то и готовым надо быть соответственно. И поэтому накануне достала из дальнего угла шкафа некогда любимый серый с отделкой из черной бархатной ленты костюм и туфли на шпильке. И макияж сделала, и непокорные волосы скрутила незабытыми, оказывается, движениями, во вполне пристойный узел. Посмотрела на себя в зеркало: «Здравствуйте, Евгения Андреевна Миллер! Век бы вас не видеть!» Но она ни за что не покажет никому там, как ей пришлось тяжело. И кем она в итоге стала. Нет уж. Она не Мария-Антуанетта, но на плаху пойдет с гордо поднятой головой. Иначе нельзя. А тому, кто тащит ее на эту самую плаху, тоже придется несладко…
– Доброе утро, Женя!
– В семь часов утро не бывает добрым. По определению.
Он встретил ее у двери подъезда. Ей хотелось высказать ему все про его отвратительно-предупредительные манеры, да слов подходящих не находилось. И она молча позволила взять себя за локоть и проводить к машине. Но уж тут она не удержалась.
– Вау! – картинно распахнутые глаза, прижатые к щекам ладони. – Что это? Неужели «Лексус»?
Олег молча открыл перед ней переднюю пассажирскую дверь. И эти его молчание и сдержанность раздражали ее безмерно. И поэтому… и вообще…
Поставив ногу на порожек, повернулась и спросила, глядя прямо в глаза и внутренне содрогаясь от отвратительности и наглости своего тона и вопроса:
– Что, блондинка, отсосала на «Лексус»?
У него ощутимо дернулась щека. И она прямо увидела, как сжались челюсти. Но он промолчал! Лишь кивнул головой, убеждая ее сесть в машину. И дверь закрыл после этого аккуратно, без драматического грохота. Только вот тронул машину излишне резко, но мягкая, настроенная на комфорт, подвеска поспешила исправить этот промах водителя.
У Женьки щеки горят от стыда за свое несносное поведение. И сдержанность Олега лишь добавляет хвороста в этот костер.
Настроение ни к черту! И главная причина этого сидит рядом, как ни в чем не бывало. Рулит этой огромной баржой буквально мизинцем одной руки, другой трет висок. Слишком много думает! От этого все его проблемы. И ее, заодно.
– А где же розовый Витц? (Toyota Vitz – небольшая стильная малолитражка, считается традиционно дамской машиной. Особенно розовая. – прим. автора) – продолжает его провоцировать – ничего не может с собой поделать!
– В багажнике, – тон ровный, спокойный.
И как прикажете с ним ругаться? Сложно, особенно после того, как он включает музыку. Какие-то нереально красивые, берущие за души, звуки скрипки. И фортепиано.
– А нормальной музыки у тебя нет?
– Посмотри в бардачке.
Женька вздыхает. Все, она выдохлась. Он непробиваем.
И только часа через полтора дороги она нарушает молчание:
– Ты умеешь водить машину.
– У меня даже права есть, – Олег позволяет себе маленькую, малюсенькую иронию.
– Я имею в виду – ты хорошо водишь машину.
– Спасибо.
И они снова молчат. Но это уже можно считать официальным перемирием.
А потом Олег рассказывает Жене о том, что именно он сделал. Закончив словами: «Извини, что не рассказал раньше».
* * *
Олег паркует машину ровнехонько напротив главного входа.
– Парковочное место ректора, – поясняет он Жене в ответ на ее удивленный взгляд. – Я думаю, он против не будет.
– Наверное, – растерянно отвечает она. Как-то незаметно перед ней встала необходимость. Вот оно – надо решиться и сделать последний шаг.
– Идем?
Ничего не может с собой сделать. Страшно. Страшно возвращаться на место собственного распятия. И смотреть в глаза свидетелям ее позора.
– Я схожу, все принесу. Здесь подпишешь.
Она дергается. Меньше всего ей нужно, чтобы ее жалел он! До этого, нервно дыша, она смотрела перед собой, пытаясь совладать с собственным страхом. Теперь поворачивает голову, чтобы, глядя ему в глаза, четко объяснить, куда он может засунуть свою жалость.
Смотрит ему в глаза, и к ней постепенно приходит осознание – нет в его глазах жалости. Есть понимание. Сопереживание. Желание помочь, поддержать. А жалости, жалкой, унижающей жалости – нет.
Медленно, сглатывая невесть откуда взявшийся в горле комок, кивает. И Олег уходит.
* * *
Когда он вернулся с документами, машина была пуста.
Да что же это такое! Почему, как только он оставляет ее одну, случается какая-нибудь пакость! Спрятать, держать рядом с собой и никогда никуда от себя не отпускать! Как ни странно, это мысль казалось невероятно правильной. Только для начала надо понять, куда делась Женька.
Он оглянулся по сторонам и едва не рассмеялся от облегчения и собственной глупости. Он – паникер!
Женя стояла неподалеку, буквально в десяти метрах от машины. И разговаривала с Худяковым.
Олег не спешил присоединиться к их диалогу. Стоял и смотрел. Худяков говорил эмоционально, отчаянно жестикулируя. То улыбался, то становился серьезным. Женя же смущенно улыбалась, не делая попыток прервать своего преподавателя.
Худяков, повинуясь какому-то неясному ощущению, поворачивает голову. И у Олега уже нет выбора. Он подходит к ним. Владимир Алексеевич широко улыбается. Олегу даже кажется, что он сейчас бросится ему на шею. Но, слава Богу, нет. Крепко жмет руку, хлопает по плечу.
– Олег Викторович! Голубчик! Какой же вы молодец! Но ведь сделали, а? Сделали! Спасибо вам. Вот от меня лично – спасибо! Огромное!
Олег не успевает вставить ни слова, а Женя, между тем, стоит, смущенно потупив глазки. Сногсшибательное, недоступное раньше взгляду Олега зрелище! А Худяков продолжает:
– Вы представляете, она заходить не хочет! Женя! Я настаиваю! Тебе стыдиться нечего! Вот этим… пресмыкающимся – есть. А тебе – нет. Пойдем.
Женька пытается что-то возразить. Худяков неумолим.
– Евгения! Отставить пререкаться! Я настаиваю. Идем.
Берет ее за руку и ведет за собой, как маленького ребенка. А Женька… послушно идет за своим бывшим научным руководителем, бросив на Олега умоляющий взгляд. О, нет, он ее, конечно, не оставит одну. Но, идя следом за ними, Олег думает о том, что ему надо бы взять пару уроков у профессора Худякова. Как она его слушается, просто невероятно!
А на кафедре случилось представление театра абсурда. Худяков улыбался как именинник. Женька с вызовом смотрела в глаза каждому, кто решался встретиться с ней взглядом. Впрочем, все, в основном, старались избежать ее презрительного взгляда. Хотя пара человек смотрела без смущения, с улыбкой и интересом отвечая на ее взгляд. Возможно, это просто были те, кто пришел на кафедру уже после ее ухода.
Кабанов выступил с короткой, прочувствованной и насквозь фальшивой речью. Что, дескать, им так жаль. И что произошла трагическая, нелепая ошибка. Но справедливость всегда торжествует. И он от всей души рад вручить диплом. И далее, и по тексту.
В общем, удовольствие от этого получил лишь Владимир Алексеевич. Олег с Женькой с трудом дождались окончания «нобелевской речи», Женька подмахнула необходимые документы, забрала свой диплом и все, что к нему еще прилагается. Протянутую руку Кабанова они проигнорировали оба, и поспешили покинуть этот гадюшник. Худяков вышел их проводить.
– Сразу поедете?
– Заедем перекусить, а потом поедем. Да, Жень?
– Наверное, – пожимает плечами она.
– Ну, хорошо. С Богом. Женечка, ты не пропадай, звони, не забывай старика.
– Конечно, – улыбается Женя.
– На свадьбу-то хоть позовете? – хитро посмеиваясь, спрашивает Владимир Алексеевич.
Женька ахает.
– Конечно, – сдержанно кивает Олег.
За Худяковым закрывается дверь. «Старый осел» – вполголоса ругается Женька. И потом, еще тише, себе под нос, произносит что-то совсем уж неприличное в адрес своего преподавателя.
* * *
– Женя, ты есть хочешь?
Прислушивается к своим ощущениям.
– Есть? Нет, не хочу. А вот жрать – просто очень! У меня, – посмеивается, – на нервной почве всегда Жора открывается.
– Ну, поехали. Попробуем усмирить твоего Жору.
* * *
– Ты, как всегда, на диете?
– Если я поем, то засну. Кофе с сырниками вполне достаточно.
– Ты ж не пьешь кофе.
– Сейчас надо.
– Слушай, Олег, может, я… сяду за руль?
– Да я бы с удовольствием. Но ты же в полис ОСАГО не вписана. Лучше не рисковать.
Женька смотрит на него с изумлением.
– То есть… Если бы не это… Ты бы доверил мне свой «Лексус»?
– А кому, если не тебе? – он пожимает плечами, прихлебывая кофе. – Ты же профессионал.
Женька довольно вздыхает. Он таки умудрился сделать ей правильный комплимент.
* * *
А на обратной дороге она заснула. Ранний подъем, нервная встряска, плотный обед, мягкий и плавный ход «Лексуса» – все это сделало свое дело, и она спала, склонив голову на плечо.
Олегу было хорошо. Спокойно. Было ощущение, что все вокруг правильно. Так, как надо. Просто потому что она рядом. И, кажется, простила ему его самодеятельность. А дальше… Дальше должно быть только лучше. Впрочем, поживем – увидим.
* * *
Женя проснулась за полчаса до подъезда к городу. Зевала, терла глаза. Потом с ворчанием оттирала размазанную тушь. Потом задумчиво молчала. Да самого своего подъезда.
Он еще и вышел дверцу машины открыть. Как будто она сама не в состоянии. Хотелось закатить глаза от его раздражающей предупредительности. И вместе с тем – до чего же приятно. А если тебе еще и руку подают… Ведь и в самом деле – выбираться на шпильках из «Лексуса» совсем не то же самое, что выскакивать в кроссовках из ее «Логана».
Они стоят рядом с машиной.
– Зайдешь?
– Спасибо, но не сегодня, Жень. Устал. Я не привык так долго за рулем.
– Жаль…
– Если настаиваешь…
– Я просто поблагодарить тебя хотела… За все, что ты сделал. Я понимаю, ты хотел как лучше.
– Поблагодарить?
– Ну да…
– Худяков уже сказал мне «Спасибо». Этого вполне достаточно.
– Я имела в виду не это…
– А что?
– Олег! – дурацкая ситуация. Дурацкий разговор. Он притворяется или действительно не понимает? – Не тупи!
Он изгибает бровь.
– Жень, я, правда, не понимаю.
– Я презервативы купила! – не выдержав, рявкает она. – ТАК тебе понятно?
На улице темно, и поэтому не видно, как он резко бледнеет.
– Так вот, значит, о какой благодарности идет речь?
Женьке не нравится его тихий, почти свистящий голос.
– Что, не надо?
– Засунь свою благодарность, знаешь, куда?!
Он… да не может быть… почти орет?
– Гордый, что ли?
– Да!!!
«Точно, орет» – со смесью ужаса и восхищения понимает Женя.
– Ну и дурак! – орет ему в ответ.
– Истеричка!
По двору цокают каблуки, оглушительно грохочет подъездная дверь. Он в ответ со всей силой захлопывает пассажирскую дверцу «Лексуса». А потом еще и водительскую. И по рулю от всей души кулаком. Легче не становится ни ему, ни ей.
Глава 14.Явление феи-крестной. Золушка превращается в принцессу. А вот «Логан» так и остается тыквой
Он поставил все на «зеро» и проиграл. Во рту – отчетливый, горький, металлический вкус поражения. Единственный раз в жизни он пошел на поводу у своих чувств. Он рискнул. И потерял все.
Он хотел быть для нее всем. Помочь. Защитить. Сделать счастливее. И что же мы имеем в сухом остатке? Влез без спроса в чужую жизнь. Начал в ней что-то менять на свое усмотрение, не спросив разрешения. Принес Жене кучу неприятностей – разговор с Поземиным, с отцом вообще непонятно что, поездка эта тоже ей тяжело далась. А в финале… Он получил благодарность!!! Он до сих пор едва сдерживал стон бессильной ярости, когда вспоминал их последний разговор. Она хотела от него отделаться. Таким вот незамысловатым образом. Сначала – поблагодарив в постели, затем – попрощавшись. «Спасибо, Олег, за возвращенный диплом и отличный секс. Надо будет такси – звони!»
Это было поражение. Окончательное, бесповоротное. Он проиграл дело. В суде последней инстанции. И никакая апелляция не поможет. Даже в Верховный Суд.
* * *
Очередной заказ. Очередной клиент сейчас должен выйти из роскошного офисного здания.
Как ей все это осточертело! Вдруг, сразу, внезапно. Работа, которая еще недавно была для нее всем, стала вызывать лишь глухое раздражение. Она презирала себя. И все чаще думала о том, что сказали бы ее коллеги, да тот же Виталька, если бы узнали, что их Такса – кандидат биологических наук? Теперь уже – настоящий. Что это меняло? Не должно было менять ничего, но для нее – что-то неуловимо изменилось. Она чувствовала себя отгороженной ото всех пыльным стеклом. Банальное сравнение, но точное.
Даже Виталий понял, что с ней что-то не так. Но выудить правду из Женьки так и не смог. Хотя она едва сдержалась, чтобы на его вопрос: «Жень, ты чего такая хмурая?» не ответить, что пытается понять, по каким принципам в одних структурных генах доминируют точечные мутации, а в других – делеции, дупликации и инсерции. Что бы тогда сказал ее верный напарник? Нифига не смешно это все.
Она как будто застряла. Завязла, как тот самый комар в янтаре. Жить как раньше – не получалось. Как дальше – непонятно. И лучше уж совсем не вспоминать, как она поступила с Олегом. От этого становилось так тошно, что хоть волком вой.
Открывается пассажирская дверь, а Женя как будто просыпается. Вот, опять. И даже на работе. Она все время думает только о нем. О том, что она, дура эдакая, наделала!
Гнать, гнать от себя эти мысли. Надо работать. Надо как-то жить дальше.
Женя поворачивается в сторону севшего в машину клиента. Ни фига себе! Твою же мать!
В салоне «Логана» сразу становится тесно. От его внимательного тяжелого взгляда. От огромной широкоплечей фигуры.
– Здравствуй, Женя.
– Привет.
– Мы можем поговорить?
Подавляет первое желание послать его подальше. Потому что вдруг понимает: чем черт не шутит… Вдруг? Он сможет помочь?
– Сейчас, только машину с дороги уберу.
Тихомиров со смесью удивления и восхищения наблюдает за тем, как она лихо, не делая ни одного лишнего движения, втискивает машину в дырку, с его точки зрения, для парковки автомобиля совершенно непригодную. Выглядывает в окно на находящийся в десяти сантиметрах соседний автомобиль.
– А как я выходить буду?
– Я потом выеду отсюда. И вообще, пока мы не поговорим, ты отсюда не выйдешь! – заканчивает она театральным злодейским шепотом.
– Да ну? – улыбается Тихомиров. И улыбка у него такая, что Женька вдруг некстати думает – встреть она его раньше… до Олега… как знать… Впрочем, что теперь гадать? Она встретила Олега. И пропала.
Женька серьезно смотрит на Дмитрия и вздыхает.
– Хотел говорить – говори.
– Ладно, – помолчал. И неожиданно: – Он тебе нужен?
– Что?
– Я не буду задавать тебе всяких идиотских вопросов типа: «Ты его любишь?», «Что ты к нему чувствуешь?» или «Какого х*ра между вами происходит?». Просто скажи мне – он тебе нужен?
– Я не…
– Простой вопрос, Женя. Он нужен тебе? Если тебе он не нужен, то мне – нужен. А я его теряю. Я его не узнаю. С ним никогда такого не было. Его как будто нет. Разговариваю с ним и… – он досадливо щелкает пальцами. – И ничего не меняется. Становится только хуже. Скажи мне, черт побери, что происходит с Олегом!
Он заканчивает громко, почти орет. А ей… все равно.
– Я его обидела.
– Кто бы сомневался! – фыркает Тихомиров. – В этом все дело? Он тебя простит, уверен в этом. Однако что-то мне подсказывает, что дело не только в этом.
– Какой проницательный! Ну, так слушай! Я не знаю, что делать дальше. Как жить дальше! Я вообще не понимаю теперь – кто я! Доволен?!
Это походило на какой-то сюрреалистический кошмар – что она обсуждает свои сокровенные мысли с этим… Он же ее «курицей безмозглой» при первой встрече обозвал!
– Жень, – голос Тихомирова серьезен, без тени иронии или насмешки, – ты же понимаешь, что так дальше жить нельзя. Это не для тебя.
– Почему?! Это работа. Нормальная. Мне же надо на что-то жить. Оплачивается она неплохо, между прочим. Ну, не так, конечно, как продажные юристы, – Женька огрызается из последних сил.
– Нормальная, не спорю. И ты с ней прекрасно справляешься, – Дима еще раз выглядывает в окно на расположенную невозможно близко соседнюю машину. – Я впечатлен. Я еще не видел женщины, которая управлялась бы с машиной лучше тебя. Но спроси себя – это то, чем ты хочешь заниматься до конца жизни?
– А что, мы уже обсуждаем конец моей жизни?
– Жень, – укоризненно морщится Дмитрий, – перестань. Я понимаю, это было… обосновано. Эта работа была для тебя чем-то вроде… раковины. Временного пристанища. Способом выжить, переждать. Но теперь…
– Ты, похоже, много обо мне знаешь?
– Много, – не отпирается Тихомиров. – Не вижу в этом криминала. Олег мой друг. Ему была нужна моя помощь, и поэтому он мне все рассказал. Ну, за исключением частных подробностей вашей интимной жизни.
– Да не было никаких подробностей!
– Однако, – цокает языком Дима, – Баженов теряет квалификацию. Ну да ладно, это дело наживное. Да и не о них сейчас речь.
– Чего ты от меня хочешь? Что я могу сделать? У меня есть только эта работа!
– Ты кандидат биологических наук, если я правильно проинформирован.
– И что? Кому я нужна? Я почти три года не работала по специальности. И вообще…
– Ты что, поглупела за эти три года?
– Нет. Но куда я пойду со своим дипломом? Как объясню, чем занималась эти три года?
– Я правильно понимаю? Ты в принципе согласна сменить… род занятий, но не знаешь, как это сделать?
– Ну, предположим, – осторожно отвечает Женя.
Тихомиров усмехается. Это оказалось гораздо проще, чем он думал. Достает телефон, выбирает абонента.
– Можешь договариваться, она согласна.
Нажимает отбой. У Женьки глаза на пол-лица.
– Эй, ты чего? На что это я согласна?!
– Должность доцента на кафедре генетики в нашем универе и преподавательская деятельность не покажется тебе достойной заменой вот этому? – он обводит рукой салон «Логана».
– Что?! – Женя не верит своим ушам. – Вот так… просто… Раз-два и все? И у меня есть новая работа?
Тихомиров самодовольно улыбается.
– Да, не вопрос. Как два пальца об асфальт. Для тебя – все, что угодно, – и, подумав, добавляет: – Там коллектив преимущественно дамский. Бальзаковских возрастов и около. Алефтина Петровна, заведующая кафедрой – милейшая женщина. Думаю, тебе там будет комф…
Закончить фразу он не успевает.
Эти слова добивают ее окончательно. А, кроме слов, – понимание того, что есть на свете еще один человек, которому не все равно, что с ней происходит. Напряжение, копившееся на протяжении последних недель, даже не недель – месяцев, прорывается наружу.
Она всхлипывает, утыкается лбом Димке в плечо, закидывает руки ему на шею и начинает в голос, с чувством рыдать.
Дмитрий предпринимает нерешительные попытки высвободиться, которые Женька яростно пресекает, вцепившись мертвой хваткой в его шею и не прекращая реветь. Потом пытается ее урезонить:
– Жень, перестань, а? Пожалуйста. Это мой любимый костюм. И он уже насквозь промок….И галстук тоже любимый. Не надо…
Все без толку. Совсем уж беспомощно произносит:
– Ну, Женяяяяя… Ну что ты… – вздыхает. – Баженов убьет меня, когда узнает, что ты из-за меня ревела.
– Не… из-за… тебя… – умудряется прохлюпать она.
– Да? Ну, тогда ладно, – обреченно притягивает ее ближе к себе, обнимает одной рукой за плечи, другой гладит по волосам. – Так ему и скажешь, если что! Реви, чего уж теперь… Только не долго, ладно? Минут пять, не больше.
* * *
Если бы он стоял, то колени бы подогнулись, точно. А так – просто откинулся в кресле, закрыл глаза. Вдохнул, пытаясь унять бешеное сердцебиение и…
– Да?
– Здравствуй, Олег.
Ты все-таки позвонила…
– Здравствуй, Женя, – удивительно, как это голос повинуется ему, когда такой комок в горле.
– Тебе сейчас удобно разговаривать?
Нет, не удобно! Сердце то колотится, то замирает. В груди тесно, и трудно дышать. Но ты только не бросай трубку! Пожалуйста…
– Да.
– У тебя… мммм… – наматывает на палец локон, прикусывает губу. Ну, давай же! Решайся! – есть планы завтра на вечер?
Его большие голубые глаза распахиваются. Да неужели?..
– Нет. Никаких планов.
– Тогда, может… Я хотела тебя пригласить… поужинать куда-нибудь. У меня… хм… повод есть.
– Повод? – его охватывает нехорошее предчувствие.
– Да. У меня новая работа. Хотела с тобой это… отметить.
– Новая работа?
– Да. Тебе разве Дима не говорил?
– Какой еще Дима? – он вскакивает.
– Твой. Тихомиров.
Так. Собраться. Не паниковать. Это все потом.
– Не говорил, но это не важно. Сама все расскажешь. Во сколько встречаемся?
* * *
Руслан и Дмитрий вздрогнули от грохота резко распахнувшейся двери Тихомировского кабинета. При виде взбешенного Олега разом забыли, о чем говорили до этого.
– Ой, к нам ворвался страшный серый волк…
– Какого х*ра?!?
– Что ж так громко-то…
– Зачем?
– Ты это в общефилософском смысле спрашиваешь?
– Димыч! Какого х*я ты лезешь туда, куда тебя не просят, а? Чего ты вмешиваешься в чужую жизнь!?
– А зачем ты сам полез в Женькины дела, а?
– Я люблю ее!
Тихомиров пожимает плечами.
– А я – тебя.
– Мальчики, я вам не мешаю? – ехидно интересуется Руся.
– Заткнись! – рявкают хором оба.
– Да платонически, не паникуй так, – продолжает Димон. – Как брата. Ты же знаешь.
– Ты…
– Так, Олег, кончай психовать и просто скажи мне: «Спасибо», – досадливо морщится Дмитрий. – И покончим с этим.
Олег открывает рот, чтобы что-то возразить. Нет, молчит, вздыхает. И, наконец, произносит:
– Ты прав. Спасибо, Дим.
– Ну, вот, хороший мальчик. Одумался. Иди сюда, поцелую.
Руся хрюкает, давится от смеха.
– Дебилы вы, – вздыхает еще раз Олег, – оба.
– Я так понимаю, – отсмеявшись, интересуется Тураев, – у нас свадьба намечается?
– Тебе-то что?
– А пожрать на халяву?
– Нет, ты действительно Годзилла! О чем-нибудь, кроме халявной жратвы, думать в состоянии?
– Поживите с мое – поймете, что в жизни главное.
