Текст книги "Только ты (СИ)"

Автор книги: Дарья Острожных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Не задумываясь о том, к чему все идет, почти инстинктивно эллет подняла все еще связанные руки и пробежалась пальчиками по ряду яшмовых пуговиц, не все из которых удалось расстегнуть с первого раза. И когда полы тяжелого облачения распахнулись, она не смогла отказать себе в удовольствии скользнуть под него, медленно и вдумчиво обведя контур крепкой груди. Случайно задев маленькую твердую горошину, Тауриэль сразу же почувствовала, как сильные руки плотнее прижали ее к телу Владыки, в то время, как в его поцелуях стали отчетливо проступать неистовые нотки.

Желание мощными импульсами вновь охватывало тело эльфа, и, желая поощрить его, он уверенно накрыл руками округлые ягодицы воспитанницы, часто и нетерпеливо сжимая их, заставляя ее как можно плотнее прижаться к уже напрягшейся плоти. Эллет чувствовала ее, поначалу пытаясь отстраниться в страхе перед тем, что должно сейчас произойти. Она знала, что это не правильно и аморально, но…, но как можно противиться этим чарующим судорогам? Требующим все больше и больше…

Юная воительница и не заметила, как ее спина коснулась мягкого ворса ковра, как поцелуи Трандуила утратили легкость, став властными и напористыми. Все еще хватаясь за остатки разума, она уперлась каблуками в пол и постаралась отодвинуться, но Владыка рывком вернул эллет на место, с помощью насмешливого взгляда показывая, насколько жалкой была эта попытка.

Но она вновь принялась упрямо ерзать на ковре, рефлекторно пытаясь воспользоваться связанными руками, и тогда синда просто накрыл воспитанницу своим тяжелым телом, делая невозможными все попытки освободиться. На нем уже не было камзола, и Тауриэль в миг затихла, порабощенная преумножившемся теплом и такими соблазнительными контурами твердого торса, сокрытого от нее лишь тонкой льняной тканью. Почти неосознанно она выгнулась, пытаясь теснее прижаться к нему, подставляя тонкую шею под жаркие поцелуи Владыки и короткие слабые укусы, заживляемые ласками влажного языка.

Его частое дыхание разогревало и без того горячую кожу, порождая на ней множество мурашек, проникающих внутрь и заставляющих содрогаться все естество. Прикрыв глаза, эллет вновь забылась, отдавшись моменту, но неожиданно пропавшая тяжесть заставила ее вновь отвлечься от ощущений.

Чуть приподнявшись, Трандуил стал невесомо порхать рукой по одежде своей воспитанницы, с почти пугающей легкостью распуская завязки и расстегивая скрытые крючки. Она даже расслабилась, наблюдая за этими изящными и почти неосязаемыми движениями, не находя в себе сил возразить…

Очень скоро верхняя одежда оказалась распахнутой, и, взявшись за воротник нижней рубашки, синда разорвал ее одним неистовым движением, наполнив шатер громким треском. Не дав испугавшейся эллет опомниться, он сразу же сжал ее грудь, принимаясь резко и жадно ласкать упругие холмики, сжимая между пальцами чувствительные вершины.

Эти движения, торопливые, почти грубые, заставляли Тауриэль часто втягивать воздух и извиваться. Она звонко вскрикнула и выгнулась дугой, когда Владыка, уронив на обнаженную кожу мягкие локоны своих волос, жадно вобрал в рот изнывающий сосок и принялся без остановки терзать его и потягивать, словно пробуя на вкус. Его руки сдавливали, сжимали дрожащую плоть все сильнее, пока не спустились вниз, накрыв живот, а затем и бедра. Коротко скользнув по стройным ножкам, согнутым в коленях, Владыка стремительно отстранился, чтобы сорвать с эллет остатки одежды.

Опьяненная этими ласками, она не сразу смогла понять происходящее и покорно позволила раздеть себя. Лишь когда вес чужого тела вернулся, а между ног ощутились давящие и упрямые прикосновения, юная воительница нервно дернулась, встревоженная такой поспешностью. Но уже в следующую секунду последовал сильный толчок и ощущение чужого присутствия внутри.

Раскрыв рот в немом крике, Тауриэль со страхом и предвкушением мучений прислушалась с острой боли, вспыхнувшей внизу живота… и другом месте. Повернув голову, она обнаружила, что синда вцепился зубами в округлое плечико, почти наверняка оставив на нем кровавые синяки. От удивления эллет захлопала глазами и даже коротко посмеялась, забыв о смысле происходящего. Она не сразу заметила, что Владыка уже начал медленно и осторожно двигаться, чуть сильнее сжимая челюсти и отвлекая воспитанницу тем самым.

И когда столь странный метод перестал помогать им обоим, боль уже начала стремительно затихать. Юной воительнице с легкостью удалось не обращать на нее внимания; вместо этого она прислушалась к напряженному дыханию, ласкающему шею, подобно речным волнам. К размеренным толчкам, чуть шершавой ткани брюк, приятно покалывающих ее кожу на внутренней стороне бедер, и ощущению плавных движений в себе. Легких, заполняющих, проникающих все глубже и согревающих истерзанное ожиданием лоно, заставляя его отзываться и подаваться навстречу.

========== Глава 5 ==========

Комментарий к Глава 5

Друзья мои, что-то боязно мне было выкладывать очередную главу… Просто я получила столько комплиментов за предыдущую, хоть она и была написана в несколько ускоренном режиме. Видимо, она мне как-то случайно удалась, потому что сомневаюсь, что эта лучше хотя бы на грамм… Ну, это уже вам судить) Надеюсь, вы простите и поймете – ведь это творчество, а не конвейер =)

Беззвучно, словно привидение, Тауриэль зашла в свою комнату и осторожно прикрыла дверь. Но даже здесь, в полном одиночестве, она не чувствовала облегчения, ведь от скопища тяжёлых мыслей может избавить только забытье.

Состоявшийся накануне разговор с Владыкой впервые заставил эллет осознать, что об их порочной связи, должно быть, известно всем. Ночные стражи болтают как сороки, но их мнение не сильно беспокоило воительницу – она думала о Леголасе. О своём милом брате, светлом и добром, не знающем ни гнева, ни гордыни, что так отличало его от отца.

Вероятно, он попросту не слушал сплетен и думал о Тауриэль гораздо лучше, чем она есть на самом деле. Поэтому и не осуждал, поэтому всегда был рядом, чтобы защитить и помочь советом. Но из-за нескольких фраз вся их крепкая дружба, не совсем братская, но нежная и искренняя, обратилась в тяжкий груз, который эллет почти физически ощущала на своих плечах.

Лучше бы аранен ненавидел её, кричал, избегал – что угодно, но только не обманывался. Так было бы честно.

Комнату заполнял мягкий плеск воды, сочащейся прямо из стены, питающий собой небольшой декоративный пруд. Тауриэль устроилась возле самого края, внимательно рассматривая белых рыб, тела которых украшали яркие оранжевые пятнышки. Они лениво плавали из стороны в сторону и потерянно озирались, широко раскрывая круглые рты, будто пытались найти себе занятие.

Сквозь искрящуюся гладь стражница отчётливо видела собственное подрагивающее отражение. Свои распущенные, несколько блеклые волосы, лежащие поверх серебристо-зелёной мантии, слишком большой для нее, и от этого напоминающей бесформенное покрывало, струящееся по фигуре.

– Леголас сказал, ты храбро сражалась сегодня, – за спиной у эллет показался размытый образ покровителя, чем-то напоминающий огромную гору, увенчанную светлой верхушкой золотистого снега. Способную и раздавить своей тяжестью, и уберечь от ветра. – Ты стала очень дорога ему.

В последней фразе послышались новые вкрадчивые нотки – единственное, что заставило воительницу мысленно вернуться к ней. Однако промелькнувшая в голове догадка вызвала лишь сдержанную улыбку:

– Уверяю вас, Владыка: Леголас видит во мне лишь командира стражи.

Вода гулко повторила сказанное и даже покрылась едва заметной рябью, но мгновением спустя Тауриэль показалось, что вызвано это отнюдь не её фразой – тяжёлый немигающий взгляд эльфа ударился об отражение воспитанницы, принеся с собой внезапное осознание.

Вздрогнув, она посмотрела вверх, надеясь увидеть насмешку или что-то другое, опровергающее сказанное. Но встретилась с явным раздражением, заострившим черты лица Трандуила, сделав их похожими на воск, слабо отражающий пламя расставленных по комнате светильников.

Эллет замерла, прислушиваясь и присматриваясь к цветному урагану беспорядочных образов, вырвавшихся из недр памяти. Словно со стороны она увидела всё заступничество, объятия и прикосновения, подаренные ей араненом. Вспомнила, как из года в год сама же поощряла его теплотой и улыбками, даже не задумываясь, что за этим может крыться хоть что-то, кроме братской нежности. Думая, что синда лишь смеётся над ней, называя ласковыми словами…

У стражницы почти не было опыта такого рода общения, но проницательность сына Орофера не вызывала сомнений – ей пришлось поверить, хоть и свыкнуться с подобной мыслью, казалось, будет весьма не просто.

На несколько минут она полностью отдалась своим размышлениям, всё ещё пытаясь найти другое объяснение услышанному, и очнулась только когда Владыка не спеша опустился рядом, со звонким стуком поставив свой кубок на пол.

– Раньше так и было, – растягивая слова произнёс он и крепко обхватил подбородок воспитанницы, принуждая её повернуться, – но сейчас я уже не уверен.

Прохладные пальцы вдруг резко впились в кожу, но Тауриэль не почувствовала боли: её затмил изучающий взгляд эльфа. Он был угрожающим, даже… не вполне осознанный – словно у дикого зверя, распознавшего надвигающуюся опасность.

Но неужели Владыка относится к эллет, как к врагу? ..

– Я не думаю, что вы позволите сыну сойтись с простой лесной эльфийкой, – она попыталась улыбнуться, надеясь обратить разговор в шутку, но Трандуил не ответил.

– Да, ты права, не позволю, – сказал он после короткой паузы, – однако ты запала ему в душу. Не обнадёживай его понапрасну.

Слова прозвучали уже настойчивее, и воительница едва ли не физически ощутила на себе прикосновение задумчивого остерегающего взгляда. Который заряжал окружающий воздух тревожным напряжением, делал его вязким, непригодным для дыхания…

Но увидев неподдельную растерянность и смирение в лице воительницы, синда смягчился: уголки тонких губ дрогнули, и он осторожно приблизился к ней, согрев кожу тёплым ласковым дыханием.

– Ты уже не ребенок, – шепнул эльф, принеся слабый аромат красного вина, напоминающий полевые ягоды, – время игр прошло, и нужно быть сдержаннее. Согласна?

Колючий взгляд, до этого цепью опутывающий Тауриэль, вдруг резко прояснился, стал мягким, почти лучезарным, что заставило её улыбнуться. На этот раз искренне, радуясь сладкому облегчению, избавлению от гнева Владыки, который наградил эллет несколькими поцелуями. Нежными и осторожными, похожими на простые касания.

– Я ведь могу тебе доверять? – дразнящие губы медленно переместились на щеку воительницы, а привычный металл в голосе испарился, обратившись пушистым облаком, усыпляющим сознание. – Ты не предашь меня?

– Я не посмею, – так же томно шепнула стражница, подавшись вперед и скользнув языком по нежной мочке уха покровителя, вынуждая его резко выдохнуть.

Она почувствовала, что синда расслабляется, наслаждаясь бархатистыми поцелуями, и одним легким движением откинула за спину воздушный локон светлых волос. Уже настойчивее припав губами к теплой коже, эллет медленно спустилась ниже, чертя на крепкой шее влажные дорожки, и замерла у синеватой вены, вдумчиво прислушиваясь к чуть ускоренному ритму сердца. Этот завораживающий трепет словно впитывался в кожу, проникал под нее и пульсировал в унисон с тянущим комочком внизу живота.

Он стремительно тяжелел и наливался, давил на мышцы, будто подпитываясь участившимся дыханием Владыки Леса, заставив воительницу почти неосознанно прижаться к мужскому телу, источающему приятное окутывающее тепло. Она не смогла удержать тихого стона, когда руки эльфа обвились вокруг плеч, сдавливая их в крепких объятиях.

Но уже спустя пару мгновений Трандуил стремительно отстранился и бережно уложил воспитанницу на спину, принимаясь освобождать сокрытое блестящей материей тело. При этом глаза его, цвета морозного неба, утратили всю свою нежности, приобретя оттенок одного единственного чувства – требования.

Оно же сквозило и во всех движениях, не позволив Тауриэль даже шевельнуться без позволения, когда она осталась совершенно обнаженной – теперь складки ткани закрывали лишь грудь и плечи. Но это не заботило Владыку, который настойчиво развел в стороны ноги воительницы и резко подался вперед, опустив ладони на ее живот.

Дрожь их явственно давала понять, что синда с трудом удерживает рвущееся наружу неистовство, сравнимое с рыхлым снегом, готовым сорваться с откоса и увлечь за собой весь белоснежный покров. Но, несмотря на это, он аккуратно огладил выступающие ребра эллет и медленно скользнул вниз, наблюдая, как она мелко дергается от сильных судорог, терзавших чресла.

Эти бесхитростные ласки, перемешанные с легким чувством стыда, до сих пор навещавшим стражницу, одурманивали ее, вынудили забыться и с трепетом прислушиваться к плавным изгибам длинных пальцев на своей коже. К их мягкости и прохладе колец, приятно щекотавших плоть, к сдерживаемому напряжению, молнией проникшему в тело, когда эльф несильно надавил на низ живота, заставив Тауриэль попытаться инстинктивно сжать ноги, в надежде поймать ничтожный отголосок удовольствия.

Это вызвало плотоядную ухмылку на лице Владыки, который накрыл руками острые коленки воспитанницы и раскрыл ее для себя полностью, касаясь губами внутренней стороны бедра. Тонкая кожа, будто паутина, отозвалась на ласки множеством импульсов, обвившихся вокруг позвоночника. Эллет выгнулась, почти до боли вцепившись в собственные волосы, пока чувственные долгие поцелуи спускались по ноге, очень медленно, намеренно мучая изнывающее лоно.

И когда влажный рот настойчиво прижался к сокровенному, она звонко всхлипнула, ощущая дразнящую игру чужого языка, легко скользящего по шелковистым лепесткам. Он старательно избегал центра удовольствия и спустя мгновения опустился чуть ниже, коротко обведя вход, и уверенно проник внутрь, не прекращая сладких движений.

Этого оказалось достаточно, чтобы Тауриэль потеряла последние крупицы самообладания и подалась навстречу, не осознавая, что тем самым мешает покровителю. Словно в наказание он на миг отстранился, но только для того, чтобы удобнее обхватить женские бедра и прижать их к полу, возвращаясь к приятной для обоих фрикции. Теперь уже более медленной и изощренной, не давающей мыслям стражницы путаться, заставляя ее улавливать каждое легкое касание и проникнуться наслаждением не только тело, но и разум.

И воительница затихла, жадно вбирая в себя ласки и мягкость языка, порхающего вокруг напряженной точки. Все быстрее, усерднее… Иногда прерываясь, чтобы дать волю губам, бережно обхватывающим и втягивающим складочки, пока суетливые пальцы неумолимо терзали влажное лоно.

Беспомощно вздохнув, эллет повернулась и обвела неторопливым взглядом свою комнату, окутанную густой чернотой ночи – ей удалось рассмотреть лишь кровать, освещенную холодным лунным светом, вторгавшимся сквозь приоткрытое окно. Драгоценные камни, украшавшие лежащее на покрывале платье, мерцали ровным белым светом, напоминая воительнице глаза Трандуила. Такие же прочные, спокойные и опасные.

Сегодняшнее соитие, как и все предыдущие, прошло под надежной охраной дверей королевской спальни. Кажется, именно они и мешали Тауриэль думать о будущем. Но столь неожиданное вторжение мыслей о Леголасе, навеянных Владыкой, явственно дало понять, что этот порочный мир не ограничивается двумя эльфами.

Расскажет ли Ороферион об их связи аранену? Возможно – чтобы задушить ростки нежеланного чувства, он пойдет на все, и стражница не могла отрицать, что это будет лишь на пользу… Но она оказалась не в силах унять тревогу: ее мучил стыд и отчаянное желание сохранить нежные отношения с Леголасом.

========== Глава 6 ==========

Комментарий к Глава 6

Впервые взялась я за что-то подобное, поэтому смело жалуйтесь – все ваши замечания внимательно прочту и постараюсь исправиться =)

Постепенно мысли об аранене сменились тревогой за собственную судьбу. Ведь рано или поздно Тауриэль найдет любовь и захочет уйти… Но позволит ли это Владыка?

Нет. Даже если он и пресытится воспитанницей, то все равно будет держать ее при себе, но дело здесь отнюдь не в любви. Этого чувства так и не возникло между эльфами – было лишь желание, со временем превратившееся в узы, намертво связавшие два сердца.

Воительница чувствовала это и грустила, но не о своей юности и жизни, которые, возможно, так и пройдут в сокрытом кронами Лесном Дворце подле Короля. Она грустила от того, что такая участь нисколько не пугала; даже наоборот – согревала.

Поэтому эллет решительно подошла к кровати и принялась стягивать с себя узкий костюм лихолесского воина, одновременно размышляя, зачем же Ороферион велел ей прийти ночью? Тауриэль уже была у него накануне вечером, а разговоры о делах синда не привык откладывать в долгий ящик.

Впрочем, неважно: покровитель не любил опозданий, и поэтому стражница отбросила все мысли, торопливо надевая шелковое жемчужно-белое платье, приготовленное специально для Пира Звездного Света, на который она так и не явилась. А виной тому оказался темноволосый пленник, своей болтовней унесший ее далеко за пределы Лихолесья, в чудной и не понятный мир народа Аулэ, где бородатые гномы искали золото в окутанных мраком недрах гор.

Кили – кажется, так звали узника – разговаривал много, при этом глаза его, словно обращенные внутрь себя, горели ясным чистым светом, которого так не доставало самой эллет. В ней не было столько любви к соплеменникам, не было такой непоколебимой уверенности в правоте Владыки, что заставило невольно проникнуться к гномам, которых эльдар никогда не считали равными себе.

Об этом и думала воительница, пока шла по темным коридорам дворца, подобрав воздушную юбку, так непривычно путавшуюся в ногах. Здесь не горело ни одной свечи – это и не требовалось, ведь она прекрасно видела очертания ступенек и поворотов, встречающихся на пути, который вел к двум неподвижным фигурам стражей, с ног до головы закованных в плотные доспехи.

Они казались каменными изваяниями, необходимыми лишь для украшения, но стоило Тауриэль подойти, как эльфы шевельнулись, открывая перед ней двери королевских покоев. Внутри, как и всегда, ярко пылал огонь, словно с трудом удерживаемый решеткой большого камина, наполняющего комнату теплом и веселым треском. Рядом с ним, отбрасывая длинную тень на ворсистый ковер, стоял Ороферион в излюбленной серебристо-зеленой мантии, полностью скрывавшей фигуру, и задумчиво вертел в руках хрустальный бокал с искрящейся жидкостью.

Но он был не один: в кресле, где обычно отдыхал Владыка, закинув ногу на ногу, сидел аранен. Воительница узнала сводного брата, даже несмотря на то, что не видела лица, а полумрак раскрасил светлые пряди оттенками гречишного меда.

Эльфы плавно обернулись, молча приветствуя свою гостью, как только легкий стук закрывшихся дверей сообщил о ее появлении. Но стражница, испуганная неожиданной ситуацией, не была так же спокойна.

– Что-то случилось? – спросила она после торопливого поклона.

– Все в порядке, – безразлично ответил Трандуил, поставив свой бокал на крышку камина, и неторопливо взмахнул рукой, веля приблизиться.

– Гномы? – все не унималась эллет, делая осторожные шаги вперед.

– Забудь о них, – уже несколько раздраженно приказал синда, пройдя мимо воспитанницы, – ты здесь ради удовольствия. А Леголас нам в этом поможет.

Сказанное на миг оглушило Тауриэль, помешало думать, отчего она безвольно разрешила повернуть себя лицом к аранену, который продолжал неподвижно сидеть в кресле, будто происходящее не имело к нему никакого отношения.

– Ты ведь не будешь против? – томный голос, обычно воспламеняющий желание, теперь пугал, и стражница невольно дернулась, ощутив на своих бедрах чужие ладони, прижавшие ее к стоящему позади телу.

Мысли словно окаменели в голове, стали тяжелыми, неподвижными. Воительница отчаянно боялась встретиться глазами со сводным братом, поэтому рассматривала руки Орофериона, медленно и настойчиво поглаживающие ее живот. Но когда они опустились ниже, скомкав шелестящую ткань юбки, она вдруг неистово дернулась, вырвавшись из объятий, и направилась к двери.

При этом сердце Тауриэль дрожало от страха: было невообразимо повернуться к Трандуилу спиной, уж тем более уйти без дозволения. Однако гнетущие взгляды эльфов и неоднозначность разговора повергли ее в ужас; стражница отчаянно хотела убежать, закрыться в своей комнате и найти объяснений странным действиям покровителя. Ведь не мог же он говорить серьезно! ..

Но как только ее влажная ладонь коснулась поблескивающей в темноте дверной ручки, стало ясно, что комната закрыта, чему воительница поначалу отказалась верить. На мгновение она застыла, обдумывая свое положение, но мягкие шаги за спиной всколыхнули инстинкты стража, заставившие тело бессознательно развернуться.

Тауриэль была так напугана, что почти ожидала увидеть орка или паука, однако Леголас с добродушной улыбкой на губах вызвал не меньше тревог.

– Стой. Там, – решительно велела эллет, сжав кулаки и пытаясь тем самым унять дрожь.

– Почему? – синда и впрямь замер, но уже спустя пару секунд вновь шагнул к сводной сестре, которая вжалась в дверь, будто намереваясь пройти сквозь нее.

– Ты и впрямь серьезно? ..

– Что тебя смущает? Объясни, – разумеется, он все понимал, но хотел, чтобы воительница сама озвучила причину страхов.

– Неужели ты не понимаешь, зачем он это делает? – внезапно ее голос будто ослаб, стал едва различимым, что не скрылось от аранена, который неторопливо преодолел разделяющее их расстояние, принеся с собой аромат леса, буквально впитавшийся в кожу за века, проведенные на страже границ.

– Нет.

– Владыка хочет…

«Хочет очернить меня, потому что знает о твоих чувствах!» – подумала стражница, но так и не произнесла вслух, смущенная новой, доселе не знакомой вспышкой в светлых глазах Леголаса.

– Глупости, – чуть слышно шепнул он, наклоняясь.

Застывшая от удивления эллет не почувствовала осторожного поцелуя на своих губах, а догадалась о нем по мягкому теплу, лишь равнодушно подумав, что такая нежность должна быть приятной. Но когда синда отстранился, уверенный в победе, Тауриэль вдруг ожила и изо всех сил толкнула его в грудь, запоздало поняв случившееся.

От неожиданности эльф отшатнулся, и воительница бросилась в сторону, почти не разбирая дороги. Но колени ее предательски дрожали, а разум с трудом отличал свет от тени, из-за чего комната превратилась едва ли не в вихрь, таящий в себе опасности, путающий мысли…

И, рассматривая эту огненно-черную картинку, бедняжка не успела понять, что за тень мелькнула перед глазами и чьи руки сдавили ее с такой силой.

– Довольно, – Владыка, очевидно решив, что его время тратится зря, обхватил воспитанницу поперек талии и вместе с ней направился в смежную комнату, при этом не обращая внимания на протестующие крики.

Эллет дергалась, пыталась упираться ногами, но на большее не осмеливалась. Ее словно опутала незримая аура эльфа, заставила бояться вспышки гнева, которая неизбежно опаляла всех, кому доводилось провиниться. Но, разумеется, это не помогало, и Тауриэль осталось лишь беспомощно наблюдать, как мрак гостиной сменился нежным светом, который источали десятки масляных ламп на стенах королевской спальни, голубой цвет которых отчего-то дарил успокоение.

Но это внезапное чувство развеял грубый толчок: синда бросил воительницу на широкую кровать, украшенную легкими белоснежными шторками, скрепленными у тонкого каркаса в виде древесных ветвей.

Ее встретил упругий матрас, но как только стражница попыталась воспользоваться несколькими мгновениями свободы, на нее тут же навалилась тяжесть Орофериона, а ноги, будто металлические тиски, сдавили руки аранена, обрывая надежду на бегство.

Лежавшей на боку пленнице осталось только слабо вздрагивать, комкая в руках тонкое покрывало, расшитое цветными нитями, вспоминая момент, когда огромному пауку едва не удалось замотать ее в свои горячие липкие сети; это было страшно, не так, как сейчас.

В голове не укладывалось, как двое самых близких эльфов, на протяжении веков даривших Тауриэль свое тепло и поддержку, могут поступать так низко! Неужели они и впрямь хотят заставить ее? ..

От такой мысли захотелось плакать, но усилием воли эллет заставила исчезнуть влажную пленку, уже блестевшую на глазах. Она не будет выглядеть жалкой и сломленной, не доставит такой радости своему Владыке – дух бойца, яркими всполохами заполнивший кровь, этого не позволит.

И стражница забилась сильнее, но все тщетно. Ей не хватало сил, чтобы освободиться, и азарт начал быстро затухать, оставляя после себя лишь изнуренность.

Эльфы же не двигались – просто ждали, пока невольница успокоится. Трандуил все это время нещадно вжимал ее в матрас и осторожно перебирал пальцами рыжие локоны, словно пытаясь заколдовать воспитанницу. И вскоре, когда усталость дала о себе знать, чары подействовали, стали приносить умиротворение, которому Тауриэль отчаянно противилась.

Но оно было сильнее ее затуманенного рассудка и очень скоро проникло в него, будто жар огня в протянутую ладонь. Заметив это, Ороферион аккуратно повернул воительницу на спину, продолжая нависать над ней, чтобы иметь возможность прекратить неожиданный бунт, к которому та явно была готова.

Желая опередить его, синда резко наклонился, отчего эллет почти бессознательно вскинула освобожденные руки, но так и не решилась ударить. Лишь вцепилась пальцами в скользкую ткань мантии, под которой чувствовались рельефные изгибы плеч.

Коря себя за безвольность, она сокрушенно отвернулась, из-за чего губы Владыки коснулись ее только вскользь, однако не замерли; стражница, напряженная как лань, высматривающая хищника, почувствовала на своей щеке горячее дыхание и медленные вкушающие поцелуи.

Какие-то мгновения ей удавалось не откликаться, всматриваясь в холодную голубизну окружающих стен, но стоило ласковому языку скользнуть по мягкой мочке уха, как по телу пробежала невольная дрожь. Эльф, прекрасно знающий о слабых местах своей воспитанницы, тихо усмехнулся и уже напористее обхватил ртом извилистый хрящик, осторожно прикусывая плоть.

Соблазнительная тяжесть мужского тела, его запах, тепло… Все это даже сейчас не утратило колдовского очарования, и Тауриэль на некоторое время даже забыла, почему ей нужно противиться. Она не видела Леголаса, перестала чувствовать на себе его руки, затерявшись в поцелуях, становящихся все более звонкими и частыми. Но измученный ожиданием аранен, услышав томный вздох эллет, не выдержал и торопливо провел ладонью по женскому бедру, что заставило ее опомниться.

Истома рухнула, и воительница неистово дернула ногами, одновременно стараясь оттолкнуть Орофериона. Но эта попытка выглядела так же жалко, как и все предыдущие; она добилась лишь того, что покровитель впился зубами в ухо, заставив вскрикнуть.

Он сильнее навалился на пленницу и, не давая той опомниться, прижался к раскрытым губам алчным поцелуем, желая лишь показать свою власть, и стражница опять затихла, испугавшись жаркой волны, которую принесли с собой уверенные движения чужого языка. Она пыталась не отвечать, но такие дерзкие ласки уже давно стали желанными. Владыка понимал это и цинично пользовался, с удовольствием ощущая, как уста эллет начинают раскрываться, а тело – подаваться навстречу аристократическим пальцам, спустившимся по шее к груди, чтобы плавно и вдумчиво обвести ее контур.

Тауриэль вновь забылась и даже не подумала о том, чьи же руки так осторожно сняли с нее обувь, а затем очутились уже под юбкой, накрыв острые колени. Повинуясь внезапному желанию, она обняла покровителя, и тот, будто стремясь наградить покорность, отбросил всю свою жесткость и с нежной страстью обхватил налитые губы воспитанницы, разрешая ей самой выбирать темп пьянящей игры, медленно, но неотвратимо возбуждающей обоих.

Но вскоре этого оказалось мало, и жадные, будто изголодавшиеся поцелуи эльфа уже скользили по тонкое шее, покрывая влагой каждый ее изгиб, пока аранен все увереннее оглаживал ноги стражницы. Он сжимал их, оставляя розовые следы, щипавшие кожу, но приносившие с собой и блаженство, которое разгоняло по телу упоительную дрожь, собирающуюся в животе и терзавшую внутренние мышцы.

Тауриэль упорно пыталась вызвать в себе отвращение к происходящему, но не могла – лишь теребила в ладонях мантию Орофериона, пока прижимала его к себе все крепче. Ей не удалось понять, кто из эльфов стал распутывать шнуровку на лифе платья, но разум, будто в оправдание себе, велел хозяйке пресечь это, что она и сделала. Но впустую: Трандуил, никогда не терявший бдительность, схватил эллет за запястья, позволяя сыну закончить начатое.

Леголас не мешкал, и уже очень скоро его руки коснулись упругой груди, без промедления начиная сжимать ее порывистыми, резкими движениями, выдававшими всю силу внутреннего голода, который стражница так неосторожно поощряла. Но сейчас они поменялись ролями, и уже она мучилась от снедающего пламени, которое только усиливало осознание, что слишком много рук ласкает пылающую кожу, помогая унять сладкий зуд в напряженных сосках.

Ни Владыка, ни аранен даже не пытались скрыть затрудненного дыхания, к которому Тауриэль старательно прислушивалась. Эти звуки подчиняли ее, убеждали в правильности той легкости, с которой она развела ноги, ощутив легкие касание на внутренней стороне бедра. Но когда принц одним торопливым движением задрал платье и дотронулся до сокровенного, воительница нервно дернулась от стыда за свое возбуждение.

Только уже в следующую секунду это чувство отступило перед натиском мужских пальцев, скользнувших в лоно и заставивших эллет прогнуться в спине, подаваясь навстречу.

Она не сдержала громкого стона, заставившего Владыку прервать череду поцелуев, чтобы обхватить ртом грудь воспитанницы, начиная мягко терзать ее, потягивая вершины и обводя их контур горячим языком.

Леголас, чьи пальцы без устали крутились в теле сводной сестры, поднял ее платье еще выше, позволяя влажным нетерпеливым губам добраться до чувствительной полоски кожи внизу живота, осыпая ее ласками, более резкими и хаотичными, нежели у отца. И Тауриэль не могла решить, кто доставлял ей больше удовольствия, не хотела – лишь прислушивалась ко множеству колючих вспышек, заполнивших кровь, почти бессознательно двигая бедрами, в надежде поймать заветное блаженство, так быстро напомнившее о себе.

Но аранен, также уловивший его приближение, торопливо отстранился, занявшись крючками на собственной одежде. При этом он едва не разорвал плотную ткань, желая скорее утешить воительницу, которая разочарованно всхлипнула, ощутив внезапную пустоту.