Текст книги "Правильное дыхание. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Дарья Обломская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

«Ах ты жо– ладно, без нервов».

О: – Простите, а откуда у моего классного руководителя такие сведения о эээ глубинах моей души?

СН: – По ее словам, ваши родители полностью разделяют и поддерживают ваше намерение.

Опять чуть не забыла про правильно дышать.

СН: – Это неправда, Ольга Пална?

«Конечно, это неправда. Фу. Любовриса наврала, а я и… главное, сразу поверила. Не то чтобы совсем без оснований, но все же – нет, не может быть. Прямо легче стало».

О: – Ни я, ни глубина моей души не хотим в ПТУ. Этого достаточно?

СН: – Вполне. Итак. Ваш перевод в ПТУ не устраивает ни вас, ни меня – меня как заведующего учебной частью, которого прежде всего интересует повышение общешкольных показателей – потенциально за счет ваших в том числе. Говоря проще – мне от вас нужна золотая медаль.

Смешку Ольги, который завуч игнорирует, может позавидовать даже Элиза Дулитл в свои цветочные времена.

СН: – Следовательно, нам придется объединить усилия против всех тех, кто этому препятствует.

«Таки начистоту».

СН: – Элементарно воспользоваться своим авторитетом и запретить переводить вас в ПТУ, а также гнобить на уроках и экзаменах, я не могу, по причинам – не связанным с темой разговора.

О причинах Оля уже подумала минут 10 назад.

О: – Я понимаю.

Завуч поджимает губы. «И не старый еще. Просто тощий невероятно, вот и кажется высохшим. За сорок? А нос–то, нос какой длинный, иии. Как же я люблю длинные носы».

СН: – Поэтому придется действовать на микроуровне – причем каждому на своем.

Теперь завуч говорит значительно быстрее и уже без всяких пассивных конструкций.

СН: – Давайте прикинем еще раз.

Берет новый лист бумаги, который в течение последующего разговора заполнится условными знаками и диаграммами.

СН: – Так, гуманитарные дисциплины, география и тэ пэ – понятно.

О: – Только вот история…

СН: – Потом. Математика устно опрашивать вообще прекратила со второй четверти, в письменных снижает за мелочи вроде неправильно прочерченных полей. Чертите правильно. А я с ней перемолвлюсь по поводу разбазаривания кадров. Да (явно думает вслух) в принципе аргумент насчет разбрасывания потенциальными золотыми медалистами с ними со всеми должен сработать. Опять же, достаточно намекнуть на общее снижение их показателей парочке среднеупертых, а остальные уже поплывут по течению… так, не важно. Далее. Химия, биология – почти то же самое. На уроках валят, но явно без энтузиазма, а за компанию, так как придраться особо не к чему. Вон, троек сколько. Припуг… поговорю – отстанут. Ольга Пална, излишне упоминать, что все здесь обсуждаемое-

«Все здесь обсуждаемое мне снится».

О: – …я унесу с собой в могилу, а с физикой–историей что делать?

СН: – С физикой–историей надо вырабатывать подходы. Причем не мне, а вам.

О: – Я – пас. А что касается их отношения к моему моральному облику, то я хочу вам ск-СН: – Ваш моральный облик – это ваше личное дело, и даже если кто–то так не думает, номер с пасом у вас все равно не пройдет. Давайте смотреть. Как конкретно заваливает физич– Нинель Андреевна?

«Не судьба мне раскалываться».

О: – Ну, как, встаю, рот не успеваю открыть – сразу начинается: «Вот, как ты стоишь? Разве порядочные девочки так стоят? Что это за развязная поза…» – лекция на полчаса про распущенность и общее падение нравов, садись, два. Какие тут подходы? Сутулиться что ли?

СН: – Хм. Нет, тогда будет лекция насчет кривого позвоночника… Вот вы, наверное, получаете вопрос, встаете, немного думаете – как сейчас во время опроса – и только потом отвечаете, да? То есть не сразу?

«Я не думаю, я подавляю закипающую пятиминутку ненависти».

О: – Ну да, иногда еще до доски надо дойти…

СН: – Начинайте отвечать немедленно. Еще не встали, не пошли, а уже говорите.

О: – Я так пробовала вначале. Она к интонациям так же цепляется.

СН: – Хорошо, а с чего вы начинали отвечать?

О: – Э – с собственно ответа на вопрос?

СН: – Неправильно. Вот представьте себе – за каждым учителем скрывается человек – и у каждого человека свои проблемы, слабые места -

О: – Тараканы.

СН: – Да. Некоторые на уроке про тараканов забывают, оставаясь исключительно учителями – с ними нужно начинать с сути. А некоторым тараканам нужна постоянная подкормка. Например, есть закомплексованные люди, которым необходимо самоутверждаться за чужой счет. С такими легко поддерживать хорошие или хотя бы нейтральные отношения, время от времени давая им понять, что они тоже молодцы.

О: – То есть льстить? Вот именно на этот тип вранья у меня как раз аллергия.

СН: – Врать при этом совершенно не нужно. Просто начинайте – быстро! – не с «Закон Бойля – Мариотта…», а с «Как вы нам так понятно рассказывали на прошлом уроке, Нинель Андреевна, закон Бойля – Мариотта…» и тэ дэ. Или что, непонятно рассказывала?

О: – Ы-хыыы…

СН: – Отставить, Ольга Пална. Пару раз потренируетесь перед зеркалом – и все получится. Заодно и стойку порядочной девочки отработаете.

О: – А если ей тоже намекнуть насчет медали…

СН: – Это само–собой, но с ней нужны аргументы покрепче… (чуть хмурится).

О: – Потренируюсь, ладно, но не факт, что меня не стошнит до конца предложения…

СН: – Нет, стоп. Насколько мне известно, через неделю – городская Олимпиада по физике. Вы туда записались?

О – Да ни в жисть.

СН: – Время еще есть, позвоню, вас запишут. Явитесь, напишите, ответите – они там все настоящие физики, на кхм осанку не смотрят – получите призовое место – желательно первое – и все, до конца года ей крыть будет нечем. А на следующий год опять пойдете. Жаль, что по химии и математике в этом году уже ничего не предвидится. А с олимпиадным козырем от вас и насчет ПТУ отстанут, он даже аморалку перебьет, отлично (прищелкивает пальцами – но тут же опускает руку).

О: – Но у меня ж физика не очень… Не как литература там или…

СН: – Что еще за не очень? Раз вундеркинд – везде вундеркинд. Подучите немного и вперед. А спрашивать все равно будут с 6‑го по 8-ой.

«Вот вам и вся Ольга Пална с аморальным уровнем».

О: – Я не вундеркинд. Мне уже пятнадцать.

СН: – Ну, юное дарование, какая разница. Всё ясно насчет Олимпиады?

«Один раз отмучаться – чтобы потом не подлизываться всю дорогу? Сойдет. Но лучше бы я осталась в вундеркиндах. Дарование–шмарова…»

О: – Так точно.

СН: – Вздыхать будете, когда к истории перейдем. Ага, только она и осталась. Руки в ноги, до звонка должны успеть. Так, методы Любовь Борисовны я и сам себе представляю. «Не с того начинаешь, Таранич, совсем не с того! Все с тобой ясно, садись, два» (тембр остался прежним, но интонации настолько похожи на историчкины, что Олю передергивает).

СН: – Оно? Как видите, дело опять в начале.

О: – И у нее тараканов искать?

СН: – Нет, тут все проще. Начинайте не с «Русско–турецкая кампания началась в 1877-ом году», а с «Как сказал В. И. Ленин в своей эпохальной статье «Детская болезнь левизны», «Война есть испытание всех экономических и организационных сил каждой нации» – что как нельзя лучше характеризует и русско–турецкую войну, которая началась в 1877 году…» И далее уже по сути.

О: – И совсем не как нельзя лучше.

СН: – Не имеет значения, главное, чтобы цитата была на схожую тему. Ко всему, исходящему от Маркса – Энгельса-Ленина, Любовь Борисовна придираться остережется даже по нынешним временам – это я вам гарантирую. А больше против нее приемов в природе не существует.

О: – Медаль?

СН: – Ни медаль, ни Олимпиады. Придется зубрить цитаты и терпеть. На пенсию такие после смерти выходят, разве что на повыш… (Тут завуч на мгновение каменеет с видом человека, которому осталось полсекунды до выпрыга из ванны с криком «Эврика».) Не важно. Учите цитаты.

1. Куликова–то все ищет подходящего зам. зава, чтоб Уточкина нейтрализовать?

2. Что тот, что эта, друг друга стоят. Вот пусть РОНО и разносят по кирпичикам в поисках аморалки, чем детей травить.

О: – Но это же сколько учить…

СН: – Для вас – ерунда.

О: – Вообще–то я только интересные вещи хорошо усваиваю, а такое вот для мозгов вредно.

СН: – Да ладно вам. Хорошо, цитаты из Ленина учите, как примеры больного сознания, но вот, например, у Маркса можно найти рациональные зерна, если критически читать. Понятийным аппаратом опять же еще долго будут оперировать…

О: – Вы не думаете, что что–то сильно изменится, да?

СН: – Почему, раз сдвинулось, то инерционно пойдет какая–то волна, и в вашем возрасте я бы непременно надеялся на лучшее, но вернемся к нашим ба– цитатам. Способ борьбы в целом понятен?

О: – Да, но…

СН: – Не понятен. Вот смотрите: выучиваете сразу штук десять по разным темам – и побольше названий статей и т. п. Желательно с датами. Пустите в ход эти десять – остальные уже сами будут выскакивать.

Вот так, наверное, в Древнем Риме смотрели друг на друга при встрече авгуры.

О: – Это что же – выдумывать? «До опытного авгура мне еще расти».

СН: – Заметьте, не я это сказал.

О: – А не поймает?

СН: – Да вы что. Нет, знавал я сумасшедших, которые весь «Капитал» и большинство бессмертных творений товарища Ленина знали наизусть – вот они бы точно прицепились… например, к моей цитате– Так, звонок.

Завучу даже не требуется смотреть на часы – звонок раздается буквально через долю секунды.

СН: – Всё обсудили, Ольга Пална, план действий наметили, не подведите теперь. Кое–где наступите себе на горло, кое–где кому–нибудь наступлю я, еще два с половиной года так продержитесь, получите медаль и можете отдыхать – хоть пьесы пишите, хоть теорему Ферма доказывайте.

О: – Буду стараться, Сергей Николаевич.

Оля встает навытяжку с бесстрастной миной, но сохранить ее не получается.

СН: – И последнее, на всякий случай: раз все понимаете, чтобы без вот этого (впервые отвечает на ее улыбку) в особенности на людях. Если что – сразу… говорите «изюм». Всего доброго, вы свободны, Ольга Пална.

1. Чуть было не сказанул.

2. Видимо, под ее «аморальным влиянием».

3. Проверить родителей?

4. Лид. Дм. упоминала бабушку, пусть на нее и выходят с Ел. Вас.?

О: – Ясно, делаем к… эээ до свидания! «Черт, это все дурное бабушкино влияние! «Что надулась, ротик как…». И Оля пулей вылетает из кабинета, еще и потому что вспомнила, что забыла дать Светке сдуть английский на прошлой перемене. – «Оля! Юное дарование! Еще одно слово, и ты навсегда отбила бы у него желание тебя целовать! – Стоп–стоп, а кто это там заявлял насчет непременно безответной любви? – Это не важно! Дело исключительно в принципе! Что он не будет тебя целовать по объективным причинам – это одно, а совсем другое – если, глядя на твои сведенные бантиком губы, он сможет думать только про «куриную жопку»! Ужас! Ужас!..

Только бы родителям не звонил».

А вот и Светка, глаза как блюдца.

Увидела, как Оля все еще тихо помирает со смеху над куриной жопкой, – и как заревет!

С: – Олюнечка, и чего ж теперь дееееелать–то?..

О: – Светлана Санна, да что случилось–то?

Светка вглядывается в Олю:

С: – …Господи, она ржет, а я думала, плачет! Фу на тебя, напугала.

И, все еще всхлипывая, тащит ее по коридору.

С: – Ну да, Любовриска–то нам: все, прощайтесь с вашей Олечкой, щас ей завуч как раз ПТУ подбирает подходящее, типа, типа, типа туалетостроительного, я не знаю… Так чего, подобрать что ли не смог? (уже хихикает)

О: – Ага. Жалко, Светлана Санна, что вас не спросил.

С: – Ты кончай выкать–то, в ПТУ еще навыкаться успеем.

О: – Ты что ли тоже собралась?

С: – А что мне тут без тебя делать? И домашку сдирать будет не у кого.

О: – Уж кто–нибудь да подаст, Светлана Санна, мир не без добрых людей…

С: – Не, Оль, кроме шуток, отпадает ПТУ или нет?

О: – A propos домашка – вы вроде английский списывать собирались, надо?

С: – А я на истории, представь себе, сама сделала.

О: – Типа с испугу, да, вот отвалится Оля, так надо заранее тренироваться?

С: – Да иди ты, Олька. Я правда пол–урока сидела ногти грызла, а она издевается. Видала, трех уже нет, а растила, блин, месяц. Вот, чтобы остальные не пропали, пришлось на английский отвлекаться. Хотя теперь уже что, плакал мой маникюр, а маме, знаешь, лак какой привезли, знаешь какой?!

О: – Ну, какой, Светлана Санн…

С: – Да плевать тебе, какой, лишь бы про ПТУ не раскалываться. И далась тебе эта Светлана Санна!

О: – Это я от завуча заразилась.

С: – О. А. А ведь точно, я слышала, он своим классам всем выкает. И или по имени, или по батюшке, а вот по фамилии – никогда…

О: – Не, рассказывали, он как–то раз назвал одного мальчика по фамилии.

С: – И что?

О: – И больше об этом мальчике никто ничего не слышал.

С: – Че, правда?

О: – Угу.

С: – Чума. Просто чума.

О: – И не говори. Страшный тип.

С: – Не тип страшный, а ты! Лапшу мне уже полчаса на уши вешает, вместо того, чтоб рассказать нормально. Переведут в 9-ый или нет?

О: – Ну, буду хорошо учиться – переведут.

С: – Он так сказал?

О: – Вроде того, да.

С: – А каким, простите, макаром ты будешь хорошо учиться, если тебе рта раскрыть не дают?

Они уже успели занять места в лингафонном кабинете.

О: – Дадут.

С: – Он так сказал?

О: – Я так сказала. Все, Свет, завязываем. Вроде пронесло, и ладно. Вон, звонок был, и народ уже подгребает…

С: – Нет, так я все равно не понимаю…

ЕВ: – What don't you understand, Sveta? If it's The Past Perfect Continous, we'll come to it right away. And may I ask you, who's absent today?

Новая англичанка Елена Васильевна Прекрасная отличается некоторыми любопытными качествами. Во–первых, она непонятно отчего прекрасно говорит по–английски. Во–вторых, у нее прекрасно получается внезапно появляться и изчезать. В-третьих, она действительно прекрасна.

С: – Good afternoon, Elena Vasil'evna. Nobody is not absent today, ай, Олька, даже если я чего не так сказала, это еще не повод щипаться! I am sorry, Elena Vasil'evna.

ЕВ: – I hope you are. And you, too, Olga. Using double negation in English certainly deserves a capital punishment, but unfortunately schools don't go corporal anymore, so we must try to restrain ourselves, is it clear?

О: – I do apologize, Elena Vasil'evna.

ЕВ: – There we go. And now to the 3rd Chapter – everybody please break into pairs and check your partner's retelling!

Класс покорно начинает гудеть, а Елена Прекрасная (вообще–то ее фамилия – Красовская, но об этом все уже успели забыть) подходит к Светке и наклоняется поближе:

ЕВ: – Света, вон Вадик сидит без пары, иди–ка давай к нему, а я Олю проверю.

С: – А чего я к нему, он меня, знаете, как на прошлой неделе обозвал-ЕВ: – Вот и помиритесь, только по–английски.

С: – Так мы уже… опять она щиплется, ладно–ладно, пошла уже.

О: – Chapter 3. As we already know from the previous chapter, poor Oliver…

ЕВ: – That's a great retelling, Olga, and now listen. How was your conversation? Speak fast and quietly.

И она туда же.

О: – Which conversation?

ЕВ: – Oh, come on, you know which conversation I'm talking about. Смирнов и Яблочкин, я прекрасно отличаю морской бой от пересказа! Back to work, please! The one with the Deputy Headmaster.

О: – Is this how his job is called in English?

ЕВ – They don't have such a job there, I was improvising.

О: – Interesting, how come they don't have it? On the other hand, who needs such a guy in a school without any socialistic competition and stuff like that, all those: «Which teacher gets more medals?», «Which gets best grades?», «Which school has all those brilliant kids, who might have some problems with their behavior, but they are just so smart that we have to give them a chance because we need better results to show to the authorities…»

ЕВ: – Oh, well, as if they don't have some sort of a capitalistic competition there – the schools are definitely graded against one anoth– Olga. Do you mean what I think you mean?

О: – I guess so.

ЕВ: – Gee, but that's great! I hoped he'd realize that, but he's so stuck‑I mean, reserved, that you'll never know. Anyway, that means we don't have to worry, he'll fix it all.

О: – Do you think he can?

ЕВ: – Absolutely. He's the one in control, I can tell. In a discreet way, you know.

О: – A gray eminence?

ЕВ: – You said it. Although I'd rather say yellowish – oops, forget it. And what's all that rubbish about «problems with their behavior» anyway? I must tell you, Olga, I was absolutely shocked when I heard they want to send you off without giving any particular reason. What was the matter?

О: – Oh, that» s nothing in comparison with Oliver Twist's struggles.

ЕВ: – Gosh, the retelling! All right, class, let's now listen to some of your great performances!

______________________________

[сокращенный перевод:

(Оля начинает пересказывать главу Оливера Твиста)

О: – В третьей главе…

ЕВ: – Прекрасный пересказ, Ольга, теперь рассказывай как прошел разговор с заместителем директора?

О: – Ах, вот так эта должность по–английски называется?

ЕВ: – Без понятия, у них такой должности нет.

О: – Ну да, понятно, кому нужен завуч без соцсоревнования, без всяких там гонок за медалями, «какая школа лучше?», «у кого показатели выше?», «где есть супер–отличники, ну ладно там, с проблемами поведения, но мы на это закроем глаза..?»

ЕВ: – Ну, какое–нибудь капиталистическое соревнование у них там тоже есть… Оля, я тебя правильно понимаю?

О: – Вполне возможно.

ЕВ: – Так это ж здорово. Надеялась на него, просто он такой зану… замкнутый. Теперь всё устроит.

О: – Вы думаете?

ЕВ: – Точно, у него тут все под контролем. Ну так, по–тихому.

О: – Серый кардинал?

ЕВ: – По мне так желтоват… упс, я ничего не говорила. А что это вообще за дела с «проблемами поведения»? Я как услышала, что тебя из школы гонят, без объяснения причин – ушам не поверила. В чем дело?

О: – Да, по сравнению с проблемами Оливера Твиста, полная ерунда.

ЕВ: – Ой, пересказ! Так, класс, давайте послушаем ваши роскошные презентации!]

__________________________

(задремав на уроке английского)

«Вот я всё думаю, Еленочка Прекрасная такая милая. И красивая. И адекватная. Может, лучше пусть у нее с завучем что–нибудь случится, раз уж и он, оказывается, такой достойный человек? Эдакое служебное. И контрастируют они славно – он тощий и длинный, а она – невысокая и не то чтобы кустодиевская толстушка, а таких… приятных объемов… А я что, я ж не собака на сене. Тут ведь так и просится романтический сюжет, из тех, что бабушка любит – оба с юмором, он весь такой снаружи сдержанный и сухой, а она смелая и открытая, но постепенно, до конца года, она распознает его наглухо задраенную сущность и подберет к ней ключ, нет, какой же ключ, если наглухо задраили, это уже паяльник нужен или отбойный молоток, – ну ничего, что–нибудь да подберет, так что он растает и… А вот как пустыня может таять? То есть лед – да, а сушь? Песок плюс огонь (если паяльник брать) – это стекло получается. Ерунда какая–то. Но между прочим, со льдом–то еще хуже бы вышло! Потому что растопи ледяное сердце, и что оно? Или утечет, или испарится, вот вам и вся любовь. Нет, Оля, имеется в виду сердце замерзшее, вот его растопи – и останется живое. – Ага, это значит, размораживать надо? На батарее? Чтоб слопать потом с лучком?

Не, ну это уже какие–то нисходящие метафоры пошли, а таким не место в романтическом сюжете. Тогда вообще без них, убираем пустыню, убираем лед, а то ишь, только намусорили. Я ж теперь вроде как эксперт по завучу, мне–то он свою сущность частично показал – и без всяких долгоиграющих паяльников. И что мы там имеем? Тепло? Не знаю, есть ли оно там на самом деле, или мне просто хочется его присочинить, как wishful thinking. Выявилось одно: завуч – не зашоренный бука, а человек дела с ясной головой. Причем видно, что всю кардинальскую сторону своей работы он жалует не слишком, но тем дотошнее за нее берется, отметая попутно всякие манцы типа «нельзя закладывать учителей ученикам». Нужно для дела – заложим. Четкая система приоритетов и четкий расчет. Да я ж его и под пытками никому не выдам, причем в своих же интересах, и он это знает. Медаль–то она шмедаль, для него так и быть расстараюсь, а вот если действительно прекратятся эти экзекуции на уроках… Так, так, при чем тут я опять, я ж про Елену Васильевну.

Да, значит, она такая вся искренняя и нежная, а он – деловой и расчетливый, прагматик – вспомнила слово, – но где–то там на уровне магмы (опять метафоры!) у него тоже имеются и искренность и чего только не, которые ей предстоит раскопать под завалами песка, да что ж такое, позачеркиваю сейчас все. А вообще, какая–то тут есть ассиметрия, видимо, потому что все подобные романтические сюжеты пишутся с женской стороны: то есть она будет копать в свое удовольствие, а ему в ней в это время что растапливать и взламывать? Нечего, и так вся как на ладони – если прозреет в его отношении, в первую очередь, но это не его заслуга, а то взламывать нечего было бы в нем. Да, кстати, а в мужских сюжетах получается наоборот – она сидит себе в своем фильме–нуар вся такая холодная–вредная, а он из кожи вон лезет, тоже нечестное разделение труда. А вот у Беатриче с Бенедиктом, например, все было вполне симметрично, но это потому, что оба были деловые, а другие за них все подстроили.

То есть, пусть завоевывают оба. Тогда англичанке нужен типаж погорячее, чтоб коса находила на камень, а не увязала в песке (я безнадежна). Вот только брать его негде, дефицит, как всегда. А завучу нужен кто–то прагматичного склада, дотошный, с мозгами и чувством юмора – как он сам, но где–то и с контрастом, чтобы было, что преодолевать, причем обоим.

Скажите, пожалуйста, а вот солидная разница в возрасте и непреодолимая – в статусе – как контраст и, следовательно, как препятствие случайно не подойдет? Я чисто теоретически интересуюсь. Потому что тут как раз каждому нашлась бы работка. У самой–то растапливать больше ничего не нужно, а вот против условностей и всяких там морально–нравственных норм не пойду, хоть тресни – именно потому, что все они так уверены, что я туда хожу с завидным постоянством. Обойдетесь. Назло вам буду приличной девочкой – а то, что вы в это никогда не поверите – даже к лучшему, так вам и надо, проходите всю жизнь в дурах, а я одна буду все знать и плевать на вас с высокой колокольни.

И он не пойдет, железно. Да он скорее удавится – даже в том крайне маловероятном случае, если у меня получится как–то его пробить, чего я не собираюсь делать по вышеназванным причинам, хотя и скрывать свое к нему отношение, не считая официального изюма, тоже не буду, еще чего, перед ним придуриваться. Его все равно не проймешь, да и нафиг я ему вообще сдалась.

Так что смотри–ка, все составляющие налицо…

Звонок.

Только бы родителям не звонил. А, как будто он сам будет звонить, с другой стороны. Поручит кому–нибудь, а там авось и забудут».

***

– Вы там еще не все заснули? Ну, вот так мы с завучем и познакомились. Для него это было скорее так, даже не прелюдия, а что–то вроде предисловия к интересной книге, которую он не собирался читать. Запустил машину, поставил галочку и выкинул из головы. А я пришла домой, бабушка на меня посмотрела и говорит: «Раскалывайся, Олька, влюбилась». У бабушки глаз–алмаз на такие штуки, но куда уж тут раскалываться. Вызвали к завучу на ковер, оказался хорошим человеком, пообещал, что прикроет, тьфу–тьфу–тьфу, вот и довольная от – наконец–то – переизбытка адеквата. И всё. Но бабушка у меня безнадежно старой закалки, так что сразу: «А сколько ему лет? А как он выглядит?» – Я прямо за голову схватилась, бабушка, фу на тебя, ну о чем ты вообще думаешь? Я тебе о завуче, а ты. Она надулась, но так, не всерьез, знаю, мол, тебя, Олька, приставать все равно бесполезно. Зато глаза хоть горят, в кои–то веки…

– А дальше?

– А дальше маятник, действительно, слегка качнулся в нужную сторону, и пошло потихоньку – хотя бы в школе – что–то меняться к лучшему. Кто–то перестал придираться, кто–то прекратил вызывать в классе, оценки улучшились, ту первую Олимпиаду одолела, как приказывали – с вопросами повезло. Даже шпана всякая вообще перестала приставать – Лиза их как–то удачно припугнула, но это совсем другая история. Только вот не шпана сдаваться пока не собиралась… А потом еще выяснилось, что Любовриса– о, забыла совсем про Любовриску – чуть не вылетела я все–таки из–за нее из школы, в самый последний момент. Сейчас расскажу. Вернее, куда там сейчас, вы посмотрите, который час вообще, ночь поздняя, всем спать срочно. (Прислушивается) Маня, а что – это он все еще долбит лодку?

– Он из нее ракетоноситель делает. Чисто по звуку сужу.

– Ща я ему устрою ракетоноситель. А вы все спать. Продолжение в следующем номере.

* * *

Пикник. Много разновозрастных дрейфующих людей. В какой–то момент мама и дочка остались одни на одеяле с остатками рождественской индюшки и чем–то сладким, чем дочка не преминула воспользоваться – правда, их то и дело отвлекают подваливающие и отваливающие родственники и знакомые, Маня в том числе.

… – Да, последняя история с той историей – но учти, что это мы опять отвлекаемся от основного сюжета. Ну что, советом завуча я воспользовалась на всю катушку, вот только цитаты не выдумывала – чтобы свести риск к нулю. Просто к каждому уроку вызубривала штук пять подходящих – так что быстро накопила фонд, которым потом жонглировала уже во что горазд. Историчка зубами скрипела, но ниже четверки действительно ставить не решалась, хотя было у нее побуждение после первичного шока выдать что–то вроде, как, мол, такая тра–та–та, как ты, может всуе поминать священные имена, но цитата из Ленина и тройка в ее системе настолько не совмещались, что хоть тихо и негодовала, а сделать ничего не могла. И так бы все мирно и продолжалось, если бы не одна дискуссия, в ходе которой… Что же мы тогда обсуждали, сдается мне, крепостное право, и кто–то там начал возмущаться, почему, мол, все просвещенные помещики – Пушкина помянули – не отпускали крестьян без всяких указов сверху. Как–то слово за слово потянулось, что вот мол, отпустили бы, да, а куда бы эти крестьяне делись – и тут, конечно, выступил кто–то из отличниц: значит, мол, надо было не только крестьян отпускать, но и землю им раздавать. Насчет крестьян я не возражала, а вот земля меня вдруг зацепила, так что не выдержала и ляпнула, что, мол, отдавать тем же крестьянам в аренду было бы попрактичнее, все же одно дело люди, а другое – собственностью кидаться. И тут как пошло–поехало про «надо делиться»… – вот, думаю, дернуло меня, Голос Америки что ли переслушала, что забыла, где живу. А историчка уже в раж вошла – радость–то какая после цитатной абстиненции: У тебя, мол, дегенеративное мышление, какая–такая собственность, у нас все общее, вот, докатились, – чуть было про гласность с перестройкой не сказала нехорошее, но обратно испугалась, – и достижения социализьма еще слава богу никто не отменял, и кто из нас не надеется, дети, что доживет еще до того времени, когда от каждого будет по способностям и каждому по потребностям – а кто не надеется, тому лечиться пора – причем давно… Ну и все в таком духе. И тут я опять не выдержала – как черт вселился. Дождалась паузы и говорю: Знаете, Любовь Борисовна, а я действительно хожу к психологу. И вот он мне для восстановления душевного здоровья прописал завести домашнее животное, лучше всего маленькую собачку. Купить собачку у меня денег не хватает, а раз у нас все общее и собственности нет, отдайте мне своего пекинеса, у меня ведь в нем по состоянию здоровья бОльшая потребность. – Да, вот-с, подростковое хамство. Сейчас этим никого не удивишь, а тогда – ну хорошо, Мань, в нашей культурной школе – ой–ей–ей. Прямо шкурой ощущала Светкино безмолвное «блиииииин».

– Выгнала, небось, из класса?

– Выгнала. И до конца года, говорит, можешь, вообще не появляться. А в будущем году тебя здесь не будет, это я тебе гарантирую, несмотря на все твои Олимпиады. Или ты в этой школе остаешься, или я. И пошла я домой в твердой уверенности, что все, придется таки искать училище попристойнее. Вот тот же кулинарный техникум, например, чем плохо? Нафиг действительно эту школу с высшим образованием, ничего меня тут по сути не держит, а заниматься и сама смогу, зато чем хочу. Разве что перед завучем теперь неудобно – а с другой стороны, всего одной медалисткой меньше, не велика потеря. И потом опять же – пока я ученица, ничего мне с ним точно не светит, а вот выучусь быстренько в своем кулинарном техникуме, встретимся мы с ним как–нибудь случайно на улице, зазову его домой, накормлю каким–нибудь фуа–гра с профитролями, и все – он мой навеки. Бросит жену и детей – тем более дома его все равно не кормят, судя по внешнему виду, что это тогда за дом такой?

– А была жена с детями?

– Я предполагала, что была, так как С. Н. казался очень правильным человеком, из тех, у которых все в жизни по списку – таким к определенному возрасту положен комплект из жены с ребенком. Мне, конечно, неприятно было с ними вот так расправляться, но кулинарный техникум настраивал на соответствующий лад. Так что муки совести решила отложить на потом, а пока утешалась идиллическими картинами обедов типа «шестнадцатая перемена блюд». Вот только непонятно было, откуда брать еду – видимо, пришлось бы тащить из ресторана, в который устроюсь работать. Воровать, конечно, нехорошо, но у нас же все общее – значит, бери не хочу. Ах да, кстати, и в завуче у меня будет большая потребность, чем у не кормящей его жены – так что опять же имею право. В общем, в итоге пришла в легкий ужас от обилия коммунистических перспектив – (в сторону) Так ты ее спускаешь уже на воду? Этот мотор с утра фурычил чисто как газонокосилка – но раз ты в жилете… – машет рукой, опять поворачивается к дочке, но тут же встает. – Нет, пошли, он с ней без нас сотворит что–нибудь нехорошее, как пить дать.

* * *

– На чем остановились–то? Я прямо как дядюшка Римус уже какой–то. Ах, да, записала себя, значится, мысленно уже в кулинарное училище, на историю ходить перестала, остальные предметы, правда, не забросила, тянула по инерции. Ну и руководствуясь светлыми принципами магического реализма: пока напрямую никуда не гонят, будем делать вид, что все как всегда, а там уж, как пойдет. И принципы не подвели: Любовриска, оказывается, еще в тот же день поскакала с телегой аж к директорше, а та ей: Любовь Борисовна, у меня для вас такая новость, прямо не знаю, для школы это, конечно, трагедия, но не можем же мы вас удерживать, в общем, тут говорили со мной из РОНО, очень просят вас прямо с июня на место заведующей какого–то там отдела кислых щей с двойным окладом… Двойной оклад плюс отсутствие школьников – против такого даже Любоврискины принципы были бессильны.

– И получилось, как она хотела – в школе осталась только одна от вам.