Текст книги "Фокус-покус от Василисы Ужасной"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

На ужин в гостинице дают котлету из мяса неизвестного науке животного вкупе с кашей, гордо именуемой «рис по-итальянски». А еще представители местного криминалитета наивно полагают, что певицы за деньги готовы на все, и страшно обижаются, когда те их гонят вон. Случаются перестрелки, драки и поножовщина. Налетают местные журналюги, задают они, как правило, тупые вопросы: «Правда ли, что у солисток «ВиаГры» силиконовые груди?», «С кем спит Киркоров?», «Борис Моисеев гей или это пиар?»

В три утра на самолете местных авиалиний нужно вылетать в другой городок. Там все начинается сначала. Впрочем, каждая новая точка приносит свои сюрпризы, чаще всего неприятные. Прибыли в «Л» и выяснили, что в «М» украли часть костюмов. Добрались до «К» и там обнаружили пропажу каких-то шнуров, а без них аппаратура ни фига не пашет, да и стоят они бешеных денег. То ли кто-то из местных на предыдущем концерте спер, то ли сами по дороге потеряли.

Если учесть, что в такие туры для поддержания своего стабильного материального положения следует ездить несколько раз в год, чем чаще, тем лучше, а за тридцать дней гастролей нужно сменить сорок городов, становится понятно, почему некоторые исполнители хватаются за бутылки и шприцы. Нужно обладать железным здоровьем, феноменальной работоспособностью, невероятной энергией и тупым упрямством, чтобы выдержать подобные гонки и не сломаться. Всем, кто, сидя в удобном кресле у телевизора в компании с чашкой чая и куском торта, заявляет: «Да уж, хорошо устроился Киркоров! И чего трудного! Скачи себе да пой под фонограмму», – могу предложить принять участие в гастрольном туре. Просто интересно, через какое время этот индивидуум заплачет и попросится назад в свое кресло. Да, Филипп хорошо зарабатывает и вызывает не самые светлые чувства у публики своей любовью к бриллиантам, но Филя не спер средства из Пенсионного фонда, не тырил нефть и газ, не отнял у вас ваучеры. Он заработал деньги горлом и потом. Кстати, ему принадлежит гениальная фраза: «Если в зале сидят два человека, я буду петь для них. Я создан, чтобы приносить людям радость».

И ведь правда он будет петь и для двоих. А вы так сможете?!

Я посмотрела на раскрасневшуюся Полину и не нашлась, что сказать. Жизнь звезд имеет свою оборотную сторону.

Полная решимости, я вышла из здания, в котором находится «Русское радио», и пошла через двор. Навряд ли Майя хорошо представляет себе, что ждет ее за кулисами, сумеет ли она выдержать бешеный ритм и не сломаться?

Сзади раздалось деликатное гудение, я посторонилась. Мимо проехал роскошный «Кадиллак», за рулем сидел симпатичный мужчина, лицо которого показалось знакомым. Не успела я сообразить, где встречалась с шофером, как стекло передней двери тихо опустилось, и водитель спросил:

– Не напугал?

Мой взгляд упал на ярко-красные сиденья. А, это тот самый Богдан, который был на концерте.

– Нет, все в порядке, – ответила я.

«Кадиллак» увеличил скорость. Я дошла до будки охранника и поинтересовалась у слишком тучного секьюрити:

– Не знаете, вон тот человек на машине с ярко-красным салоном, он кто?

– Анатолий Богдан, – ответил юноша, – один из хозяев «Русского радио».

Я двинулась к метро. Надо же, какие они тут все очаровательные! Крыжовников угощает кофе, Анатолий Богдан осведомляется у незнакомой женщины, не напугал ли он ее… Интересно, это имидж? Или хорошее воспитание вкупе с интеллигентностью?

ГЛАВА 8

В «Джанго» я прибыла, вооруженная знанием биографии Минны. Из выданных неожиданно разболтавшейся Полиной сведений мне стало понятно, что Минна ненавидела Архипа. Она считала Сергеева своим врагом, который из вредности не желает давать ее песни в ротацию «Русского радио», но, с другой стороны, Минна, очевидно, ненавидела и Волкова. Роман при жизни мужа обещал ей златые горы, но не успела земля на его могиле просесть, как продюсер начал выжимать из горе-певицы все соки.

Вполне вероятно, что в голове обозленной женщины родился план, как отомстить двум обидчикам одновременно, небось это она стояла за занавеской напротив меня. Увидела, что я ввалилась в буфет, дождалась, пока Архип, бросив потерявшего сознание Волкова, уйдет, вышла, взяла нож и…

Стоп, откуда она взяла ножик, на котором имелись отпечатки пальцев Сергеева? Нет, мне следует, притворившись журналисткой, задать Минне пару вопросов!

Поймав одну из пробегавших мимо официанток, я спросила у нее:

– Вы Минну знаете?

Подавальщица притормозила.

– Слава богу, эту пакостницу к нам больше не пускают. Уже пару дней без скандалов живем. Секьюрити предупредили: если кто ей сюда дверь откроет, вмиг без работы останется.

– Чем же певица так провинилась?

Девушка побежала вперед:

– Некогда мне, поговорите с Ленкой, вон у бара стоит.

Я переместилась к стойке, обнаружила у кассы хорошенькую девочку, похожую на зайчика, и уточнила:

– Вы Лена?

– Допустим.

– Минну знаете? Сделайте одолжение, расскажите мне, что тут случилось? Из-за чего певицу внесли в черный список?

В глазах у Лены зажглись огоньки.

– Постойте-ка! Я все поняла! Вас от нее прислали, чтобы выяснить потихонечку, надо ли деньги платить?

– От кого?

– Не прикидывайтесь, – прищурилась Лена, – я все сразу просекла! Вон то зеркало она расколола и еще кучу всего. Вы садитесь за столик в углу. Я сейчас приду, и мы почешем языками.

Я села на указанное место. Если несостоявшуюся звезду в «Джанго» больше не пускают, делать мне тут нечего. Полина дала еще домашний адрес Минны и номера телефонов. Только сотовый упорно талдычит: «Абонент вне зоны досягаемости», а дома у певицы никто не снимает трубку. Хотя время еще детское. Скорей всего, Минна на тусовке, небось она раньше часа ночи домой не заявится.

Решив использовать свободную минуту для реставрации лица, я расстегнула вновь обретенную сумочку и вытащила косметичку. Слава богу, что она нашлась. Пудра, румяна, тени стоят очень дорого, а у меня в этом месяце была запланирована покупка брюк, а не обновление средств макияжа.

Я расстегнула «молнию», вытащила пудреницу и обозрела свое лицо в зеркальце. Ну, скажите на милость, каким образом некоторые женщины ухитряются всегда выглядеть безупречно, или они через каждые пять минут «ремонтируют» мордочку? Вот я с утра не смотрела на себя, и что? Тушь осыпалась, цвет лица померк, помада съелась… Кстати, где она, помада?

Я уставилась на кучку коробочек, нашла ярко-красный футляр и удивилась: минуточку, а это что такое?

Я поднесла к глазам небольшой кругляшок ярко-желтого цвета. Да он из чистого золота, вон на донышке видна проба. А по бокам рассыпаны мелкие бриллианты, их много. Я не большой знаток драгоценностей, но сразу поняла, что эти сверкающие камушки не стразы и не виртуозно ограненное стекло от Сваровски. Верхняя часть тубуса легко снялась, внутри обнаружился столбик губной помады интенсивно-фиолетового цвета. Я никогда не стану краситься подобной, мне подходят лишь натуральные тона, и потом, она бешено дорогая, писательнице Виоловой не по карману такие игрушки. Я пользуюсь вполне приличной косметикой, но она отнюдь не элитная. Если уж совсем честно, я не вижу никакой необходимости переплачивать за то, чтобы футляр был украшен логотипом известной фирмы. На лице же не стоит печать, чем оно покрыто, никто никогда не поймет, сколько денег я отдала за тушь: тысячу рублей или сто копеек. Да и качество дорогой косметики часто ничем не отличается от дешевой. Помада, купленная за бешеные деньги, съедается так же быстро, как дешевая, а пудра стряхивается со щек независимо от того, кто ее выпустил. Цена накручивается из-за фирменного знака. Поэтому, девушки, не гонитесь слепо за рекламой, включите мозг и приобретайте то, что подходит лично вам, не забывая о соответствии цены и качества. А если боитесь показаться бедными и убогими, употребляя тени непонятного производства, то знайте, очень многие по-настоящему богатые дамы не гнушаются покупать косметику средней цены, они понимают, что разницы в качестве между ней и так называемой элитной практически нет. К чему переплачивать? Только не перегибайте палку. Приобретать косметику, предлагаемую разносчиками в электричках, не советую.

– Если думаете, что ей удастся отвертеться и не заплатить, – заявила подбежавшая к столику Лена, – то зря. Тут свидетелей полно, все видели, как Минна барной табуреткой в зеркало долбанула! Конечно, Сю ее мигом уволокла, но от платежа это не спасет! Наш хозяин дико зол. Ладно бы в первый раз, но она ведь так после каждого концерта бесится. В мае заявилась и Никиту, нашего бармена, ликером облила. Он ей что-то не так смешал, так Минна схватила пузырь с дорогим пойлом и в парня метнула. Никитку испачкала, а бутылка прямехонько в фужеры вломилась. Но тогда дебоширке пришлось расплатиться сразу. А вот сейчас Сю ей помогла, коза! Да еще какая-то девка с ними была! Не помню кто! Но Минну Сю не одна выволакивала, а потом в машину загрузила.

– О каких концертах вы говорите? – Я попыталась разобраться в ситуации.

Лена засмеялась.

– В «Джанго»-то полно народу из шоу-бизнеса тусуется, мы про всех много чего знаем. «Русское радио» регулярно концерты устраивает, стать их участником все равно что диплом звезды получить, всякую шелупонь туда не зовут, Минну в том числе. Но она все равно к ним ходит, не как участник, а по билету. За кулисами тусуется, на более удачливых коллег любуется. На мой взгляд, это мазохизм, я бы никогда не поперлась, но Минна бегает, потом в «Джанго» приходит и напивается. Нажрется и ну безобразничать. Ее наши скрутят и на улицу тащат. Так она вырывается, орет: «Убью всех! Архипа первого! Он меня душит!» В общем, имейте в виду, за зеркало платить придется, но в «Джанго» Минну никогда больше не пустят. Ой, а у вас помада, как у Сю! Вот уж не думала, что еще кто-нибудь такую прикупит!

Я окончательно растерялась:

– Помада?

Красивый пальчик девушки, украшенный дешевым серебряным колечком, ткнулся в золотой цилиндрик.

– Вот же она! У Сю все такое: и пудреница, и тушь, и тени. Я как первый раз увидела, прямо обомлела. Если это продать, можно небось машину купить. Живут же некоторые! И ведь не ценит совсем. Пойдет плясать, сумочку бросит, и как никто до сих пор ее не спер! Хотя чего ей переживать. Любовники новую принесут, да и от папы небось много чего осталось. Знаете, сколько Сю тут за один вечер оставляет? Вернее, ее кавалеры? Пять моих зарплат за раз, во! А чаевые они не дают вообще! Считают, что мы им должны приплачивать за то, что они в клуб ходят. Сю тут один раз заявила: «Тем, что я «Джанго» посещаю, честь ему оказываю. Пока в клуб хожу, он модным считается, не стану здесь появляться – в помойку превратится. Я личность известная, обо мне все газеты пишут».

– Значит, вечером после концерта Минна и Сю приехали в «Джанго», певица, как всегда, напилась, разбила зеркало, а тусовщица ее увезла.

– Точно.

– А моя помада такая же, как у Сю?

– Ага.

Я встала.

– Спасибо.

– Эй, – возмутилась Лена, – а деньги?

– Это не ко мне.

– А к кому? – рассердилась Лена.

– К Минне.

– Да уж, – заорала мне в спину официантка, – хороши яблочки! Так и передай Минне, только сюда сунется, ей тут все зубы повыбивают.

Дом, где жила Минна, не походил на обитель удачливой эстрадной певицы. Самая обычная пятиэтажка, без консьержа, кодового замка и ковров на лестнице. Стараясь глубоко не вдыхать воздух, я взобралась на пятый этаж и позвонила в низкую железную дверь. Послышался шорох, потом бряканье цепочки, звяканье ключей, скрип петель.

– Надо чего? – сурово спросила тетка неопределенного возраста, одетая в фиолетовый тренировочный костюм.

– Это квартира сто восемьдесят пять? – решила я уточнить на всякий случай.

– Ну?!

– Дом два?

– Ну?!

– Минна здесь живет?

– Кто?!

Все ясно, Полина забыла указать номер корпуса.

– Извините, наверное, я не туда попала. – Я попятилась к щербатым ступенькам.

Но баба неожиданно ухватила меня за руку.

– Э нет! Погоди! Минну ей! Заходь, заходь, очень кстати пришла!

Меня втащили в крохотную прихожую.

– В комнату иди, – велела тетка, пропихивая меня вперед.

В результате ее усилий я очутилась в помещении, выглядевшем самым странным образом. В ней соседствовали потертая, давно потерявшая вид мебель и совершенно новая аппаратура: телевизор с плоским экраном, DVD-система, видеомагнитофон. Горы кассет и дисков были расшвыряны по углам. На залоснившемся кресле сидели три новеньких плюшевых медведя, шикарный плед из натурального меха был небрежно брошен на один из колченогих стульев, а со спинки другого, еще более потертого и грязного, свисал красивый кружевной черный лифчик, явно не принадлежавший стоящей сейчас передо мной бабище, ей в такой удастся только кулак засунуть.

– Я не поняла сначала, о какой Минне идет речь, – вздохнула тетка, – а потом дотумкала! О Райке говоришь, жиличке моей. Никак деньги отдать хочешь?

Я постаралась не измениться в лице. Ну и дела, стоит мне упомянуть имя «Минна», как собеседницы мигом заводят речь о деньгах, сначала официантка в «Джанго», теперь эта баба.

– Если ты за вещами притопала, – хозяйка начала наливаться багрянцем, – то ничего не отдам, даже не надейся, хоть что-то мне достанется. Ну чего молчишь?

– Мне надо поговорить с Минной, но, похоже, ее нет дома? Не подскажете, когда она вернется?

Хозяйка покрутила головой:

– Вы кто?

– Из журнала «Эстрада», хотела взять у нее интервью.

– А-а-а, – разочарованно протянула хозяйка, – я подумала – деньги несешь, да, видно, зря раскатала губу. Не получить мне теперь квартплату.

– Минна вам задолжала? – Я решила разведать обстановку.

– Да уж, первого числа не заплатила, я напомнила ей, а она давай частить: «Не сомневайтесь, Надежда Петровна, завтра принесу», – ну я и повеселела. Она вообще-то аккуратно рассчитывалась, ну на денек-другой опоздает, зато потом до копеечки все вернет и еще коробочку конфет с извинением приложит. Я думала, и в этот раз так. Кто ж предполагал! Вот скажи, небось знаешь, одеяло это, меховое, дорогое? Если его продать, сколько выручить можно? Вообще-то ее добра много осталось, одежды, но уж больно она несуразная, никчемная. Шуба висит, красивая, длинная, а ни одной застежки на ней нет! К чему такая!

Я заподозрила неладное.

– Минна сбежала, не заплатив вам? – тихо спросила я, надеясь услышать: «Да, вот дрянь какая».

Но Надежда Петровна сказала то, что мне меньше всего хотелось услышать:

– Так померла Минна!

– Когда?

– А второго утром нашли.

– Господи! Она же молодая, что с ней случилось?

Надежда Петровна ткнула пальцем в сторону окна:

– У нас тама овраг, а в нем на дне вечно вода стоит, если дождик прошел. Почва глинистая, скользкая, уже третий человек там тонет.

– В овраге?

– Ну да, поверху тропочка идет узенькая, к метро можно по дороге попасть, но далеко, крюк получается, а по оврагу намного быстрее. В прошлом году Ленька из восемнадцатой квартиры шары налил, попер к подземке и бухнулся. Много ли пьяному надо, захлебнулся и не заметил. Не успели по нему отвыть, Мишка из сто сорок девятой точно так же утоп, а теперь Райка. Она вечно на каблучищах шкандыбала, да и квасила конкретно. Тут бабы письмо собрались мэру писать, чтобы овраг зарыл, только не в нем дело, не надо нажираться. Я вот не пью и спокойно хожу по оврагу. Правда, там скользко и грязно, но ведь если я упаду, то живо встану, а алкаши – нипочем. Ну туда им и дорога!

У меня отчего-то задергалось левое веко. Значит, Минна, побывав на концерте, напилась, заявилась в «Джанго», устроила там скандал, а потом отправилась домой, пошла вдоль оврага, упала на его дно и утонула.

На первый взгляд ничего особенного, но у меня мгновенно возникли вопросы. Минна шла пешком? От метро? Пьяная? Она же поехала на машине. Или была настолько плохой, что шоферы отказались ее везти? Тогда каким образом ее пропустили в метро? «Бомбилы» более лояльны к выпившим клиентам, чем тетки, охраняющие вход в подземку. Вот они ни за что не разрешат пьяной в дым женщине ступить на платформу. И потом, из «Джанго» первого числа поздно вечером Минну уволокла Сю. Она что, бросила певицу, видя, как та плоха? Если нет, то каким образом Минна оказалась одна возле оврага, на узенькой тропочке, покрытой скользкой глиной? Хотя, если вспомнить, как бесцеремонно и нагло вела себя на концерте Сю, с нее вполне станется умчаться прочь, бросив потерявшую разум подружку. Теперь необходимо побеседовать с Сю!

– Вы не знаете случайно номер телефона ее подружки по имени Сю? – спросила я у Надежды Петровны.

– Китаяночка, что ль? – удивилась хозяйка.

– Да нет, русская.

– Так я с Райкой компанию не водила, – пояснила хозяйка, – мое дело было денежки получить да показания счетчика снять. А уж с кем она шуры-муры водила, мне знать ни к чему. Главное, чтоб квартиру не сожгла!

– Спасибо, – кивнула я, – извините, помешала вам.

– Ничего, – приветливо кивнула хозяйка, – водка до добра не доводит, уж я-то знаю. У меня и муж, и оба сына до смерти допились.

Задерживаться в квартире больше было незачем. Я пошла к двери и вдруг увидела в крошечной прихожей на галошнице изящную телефонную книжечку в дорогом кожаном черном переплете.

– Это ваша? – спросила я у Надежды Петровны.

– Зачем мне такая! Мелкая и неудобная, под вешалкой валялась, я пылесосить стала и нашла.

– Значит, она Раисина?

– Ну да!

– Отдайте ее мне, пожалуйста.

Надежда Петровна заколебалась.

– Вещичка ерундовая, – принялась я уговаривать женщину, – продать ее вы не сумеете, так как?

Хозяйка завздыхала.

– Ну… вообще-то переплет кожаный.

– Он мне не нужен, снимите и оставьте его себе.

Надежда Петровна быстро вытащила блокнот с мелко исписанными страничками из обложки.

– И чего, – задумчиво произнесла она, – так, тебе и отдать? Совсем без денег? Хоть сто рублей заплати! А то я полная дура получаюсь, расшвыриваюсь хорошими вещами за так.

Розовая бумажка перекочевала из моего кошелька в широкую, лопатообразную руку Надежды Петровны. Я схватила книжечку, вышла на лестницу и, не в силах сдержать нетерпение, села на подоконник.

На страничке, помеченной буквой С, нашлось немало телефонов и столько же совершенно невероятных имен: «Сол», «Самин», «Сэра», «Симона», «Сохо»… Но «Сю» отсутствовало.

Я принялась перелистывать книжечку. Разбираться в чужих записях тяжело, иногда люди руководствуются невесть чем, записывая телефоны.

Впрочем, у меня самой координаты Лариски стоят под буквой Ю. Если учесть, что имя у нее начинается на Л, а фамилия Капкина, то здоровое удивление любого человека в этом случае понятно. Но у Лариски когда-то был терьер по кличке Юлик, а у Томочки имелась лечащий врач Лариса, вот я и занесла подругу под опознавательным знаком ее собаки, чтобы не путать двух Ларис.

Впрочем, «Сю» – это кличка, очень сомневаюсь, что такое имя дали девице родители. Следовательно, Минна поместила ее в книжечку под подлинным именем. Одна существенная деталь – я его не знаю. Но завтра же позвоню Полине, которая небось в курсе.

Я перелистнула в последний раз странички и увидела на самой первой надпись, сделанную крупным детским почерком: «Кто найдет эту вещь, позвони по телефону. Вернешь и получишь невероятную удачу, разрешу сводить меня в ресторан. Сю». Ниже шел номер, похоже, мобильного телефона. Книжечка, оказывается, принадлежала не Минне, а самой Сю.

ГЛАВА 9

По дороге домой я тупо набирала номер Сю. «Абонент находится вне зоны действия сети, – повторял механический вежливый голос, – попробуйте позвонить позже». В конце концов я оставила бесплодные попытки. Сю способна быть где угодно, в конце концов, она могла просто забыть заправить батарейку. Утро вечера мудренее.

Не успела я войти домой, как резко зазвонил наш телефон. Недоумевая, кто может беспокоить меня в поздний час, я взяла трубку.

– Ну ты хороша, – закричала Майя, – жду целый день у телефона! Хоть бы позвонила! Или все так плохо? На «Русском радио» тебя послали, да?

Я собрала в кулак все отпущенные мне добрым боженькой актерские способности и затараторила:

– Вовсе нет! Наоборот! Твоя песня понравилась! Просто до слез. Ее ставят в ротацию.

Из трубки понеслись хлюпающие звуки, потом до меня долетел шепот:

– Правда?

– Чтоб мне сгореть!

– И когда она в эфире зазвучит?

– Через месяц, – бойко пообещала я.

– Знаешь, Вилка, – тихо продолжала Майя, – ты меня обманываешь. Думаешь, я маленькая кретинка, которая любой дури поверит. Через месяц! Мне ясно, что ты врешь. Хочешь, скажу, что ты задумала? Насвищу, мол, Майке, пообещаю ей ротацию, пусть подождет тридцать дней, авось успокоится и забудет про подмостки, ну, а если заново канючить начнет, что-нибудь новенькое набрешу.

– Как тебе не стыдно… – начала было возмущаться я.

Но Майя перебила меня:

– Все наоборот, это тебя должна совесть мучить. Я поверила ведь, диск дала!

– Через месяц твоя песня будет в эфире!

– А то я не знаю, как такие дела делаются, – отозвалась девочка, – потусовалась с Волковым, понабралась ума. Если берут песню, то сразу работу начинают.

– Какую?

– По раскрутке.

– И кто это должен делать? «Русское радио»?

– Звезду делает продюсер. Это фанаты тупые считают, что их Витас гениальный и сам по себе поет. Оно, может, и верно, голос у певца оригинальный, только за спиной у него Сергей Пудовкин стоит. Да у всех так! У Валерии Шульгин был, она с ним разбежалась и к Пригожину ушла. Глюкоза и Катя Лель с Максом Фадеевым работают. Эх, мне бы тоже к нему попасть, только ведь не возьмет. Я вообще никому не нужна, остается лишь повеситься. Продюсер – он тебе и мама и папа, и кнут и пряник. Если в хорошие руки угодила… Вон, глянь, что Киркоров сделал со Стоцкой! Кто ее знал? Ну пела в мюзикле! А к Филиппу попала, и что? Звезда! Вот как! А я? У меня кто?

В голосе Майи зазвучало такое отчаяние, что мне стало не по себе.

– У тебя я!

– Что? – неожиданно захихикала Майя. – Ты? Вот уж прикол! И сколько в меня вложить можешь, а?

– Спокойно, – велела я, – без истерики. Сейчас ложись спать. Завтра с утра начинаем работу.

– Ты это всерьез? – протянула Майя.

– Кто же шутит подобными вещами?

– Да что ты можешь?

– Все! – лихо соврала я. – У меня огромные связи! Не забудь! Я – популярная писательница Арина Виолова, и передо мной открываются двери любых кабинетов.

Когда успокоенная моим враньем Майя пошла спать, я положила трубку, но потом схватила ее вновь и набрала номер Федора.

– Кто стучится в дверь моя, видишь, дома нет меня. Говорите после звукового сигнала. Пи-пи-пи.

– Это я, Виола, прекрати прикидываться автоответчиком.

– Что случилось, цыпа? – лениво протянул рекламщик. – Чем могу помочь свету моей души?

– У меня проблемы.

– О… с этим к Берняку. Он всех растопчет. Кто тебя обидел, киса? Хочешь, я сам позвоню волкодаву?

– Мне нужен ты!

– Может, все-таки Берняк? Сначала сядет на твоего врага, раздавит его, а потом я принесу лопату, заскребу остатки на совок и похороню? Давай оставим грязную работу Берняку? В конце концов, это он начальник службы безопасности «Марко».

– Скажи, как из простого человека сделать звезду? – перебила я пиарщика.

Федор заржал:

– Элементарно, Ватсон. А зачем тебе?

– Надо. Расскажи, с чего начинать?

– Ну, для начала определим бюджет, сколько мы имеем?

Я быстро вспомнила сумму, отложенную на новую машину.

– Почти две тысячи долларов.

Рекламщик хрюкнул.

– Впечатляющая цифра. Хочешь совет?

– За этим я и позвонила.

– Лучше пропей баксы и забудь про звездозажигательство! С таким богатством нечего и начинать дело!

– Ладно, у меня в десять раз больше. Просто я пошутила.

Федор зацокал языком.

– В каком жанре пишем? Сколько готовых книг имеем? Способна твоя звездулина на серию? Постоянно работать сможет? Есть смысл в нее вкладываться? А то ща ее зажжем, а она с дымом погаснет, потому как ленива до крайности.

– Она не писатель.

– Да? – совершенно искренне удивился Федор. – А кто же тогда?

– Певица.

– Я тут не «копенгаген».

– Милый, помоги мне, очень надо! Ну в общих чертах хотя бы! Что тебе стоит, – заныла я, – ведь ты знаешь кухню.

– Неа.

– Не ври, – рассердилась я, – всем известно, что до «Марко» ты работал пиар-редактором у Базиля. Народ говорит, это Феденька сделал из Васьки Пирогова суперстар Базиля!

Федор протяжно вздохнул:

– В этом мире ничего не скроешь! Ушел я от дебила Базиля в «Марко», наивным был, как белый тюльпан. Полагал, что писатели, архитекторы человеческих душ, люди интеллигентные, тонкие, проблем мне не доставят, так нет, ошибся, причем фатально, из огня в полымя угодил. То же бухалово, ширялово и тошнилово. Да еще вы такие ленивые. Базиль хоть и спал в обнимку с бутылкой и завтракал тостами с кокаином, но по концертам исправно бегал, с журналюгами трепался, в любую камеру лыбился, понимал, стервец, надо брэндом становиться, а для этого следует мордой лица на каждом углу торговать. А господа литераторы! Это ж кошмар на крыльях ночи. Самомнения вагон, работать не хотят, пьют, как все, и еще пальцы в разные стороны растопыривают. Вот надысь заявился ко мне, маленькому винтику из «Марко», фантаст Гроков и устроил натуральную истерику с рефреном «Хочу славы и денег». Кстати, ты Грокова читала?

– Неа. Он много написал?

– Правильный вопрос. Книга у него одна, три года тому назад выпущена, больше не наваял, но звездить хочет, уверен в собственной гениальности, считает, что станет в одномоментье популярен, а в том, что это не происходит, я виноват, вкладываться в него не хочу. И все с одной книжкой. Он ее написал, дело сделано, теперь можно жить в свое удовольствие, а Федька пиарить должен. И что с таким делать?

– Мне тебя жаль, – совершенно искренне ответила я, – писатели, они такие специфические люди. Но с чего начать, если хочешь из девочки сделать звезду эстрады?

– Со стоматолога, – рявкнул Федя, – зубы ей сначала вставь, чтобы в рот не стыдно смотреть было.

– С челюстью у нее порядок, родители позаботились.

– Хорошо. Теперь легенда.

– Это что?

– Ой, как тяжело с темными людьми, – завздыхал Федька, – всему их учить надо. Отчего бы девку продюсеру не отдать!

– Он у нее есть.

– И кто?

Я замялась.

– На фиг тайну на пустом месте делать, – забубнил рекламщик, – грамотных мужиков в кулисах по пальцам пересчитать, ну, колись, цыпа.

– Я.

– Что ты?

– Я продюсер.

Федор издал странный, похожий на кваканье звук, потом простонал:

– О, боже! Ну если сама госпожа Тараканова взялась за дело, то Бритни Спирс скоро заявится в Москву униженно просить автограф у новой мегазвезды. Легенда – это три четверти успеха, котя! Публика хочет скандала, ей совершенно неинтересен пресный мальчик, счастливо живущий со своей женой. Пусть он хорош собой, порядочен, имеет голос… Это не катит! Вот если он вдруг бросит супругу и голым побежит по Тверской, тогда – да! Нужно, чтобы твоя протеже выбивалась из общего ряда…

– В лучшую сторону… – подхватила я.

– Дурочка, – ласково перебил меня Федор, – в худшую. Идеальный пример – раскрутка Мадонны. Взлет карьеры на струе эпатажа: секс, отвязное поведение, откровенные фотографии… Потом, когда возраст поджал и имидж захромал, резкая смена приоритетов. Теперь Мадонна примерная мать, верная жена и еще детская писательница в придачу. Все правильно, ближе к пятидесяти трудно оставаться секс-символом. Зритель должен считать себя выше певицы. Ну и что из того, что она на сцене, зато о Марье Ивановне никто слова плохого не скажет!

– Где Мадонна, и где мы!

– Пожалуйста, вот тебе другие примеры. Группа «Тату», две девочки, якобы лесбиянки, выступающие против косного мышления взрослых людей. Гениальная придумка. Знаешь, я не очень люблю их продюсера, но в данном случае перед ним следует снять шляпу. Опять же Боря Моисеев. Сейчас на эстраде полно геев, но он-то был первым, дитя порока, талантливое, феерическое, эпатажное. Чего только люди не придумывают! Ну-ка, вспомни про жабры Витаса!

– В это никто не поверил!

– Очень даже ошибаешься, – возразил Федор. – Шура – тот вообще на отсутствии зубов взлетел. Все по поводу красоты клыков парились, брекеты наклеивали, а Шура возьми да и выйди на сцену с дыркой в верхней челюсти. Мрак, скажешь? Зато он не такой, как все. Газеты целую компанию устроили под лозунгом: «Шура, иди к протезистам». Опять же Глюкоза. То ли она есть, то ли ее нет. Лица не показывает, этакий клип-мультик. Затем появляется девочка, вроде тайна раскрыта, ан нет, стало еще интереснее, кто же она? Провинциалка? Московская школьница? Кто, в конце концов, поет, Наташа Ионова, сиречь Глюкоза, или она просто по сцене скачет, а в кулисе жена Макса Фадеева в микрофон дудит? Вот это я понимаю! Поэтому сначала создай легенду. Потом скандал.

– Это как?

– Фото в газете, желательно типа «Желтухи». Такой листок с многомиллионным тиражом, заслышав название которого все кривятся, а по вечерам под одеялом читают, смакуют детали. Допустим, твоя подопечная на коленях у Олега Газманова и подпись: «Популярный певец изменяет жене с молодой N». Или, что еще лучше, пусть жена Газманова ее за волосы таскает.

– И как такое организовать?

– А это твое дело, – фыркнул Федька, – самое дорогое в рекламной кампании генерировать идеи, я их тебе уже сто бесплатно дал, а уж как это исполнить, сама кумекай, цыпа. Усекла? Придумай имидж, чтобы была не как все! Затем публикации в прессе самого разнузданного характера, следом песня, желательно ритмичная, топ-топ-топ, с простой мелодией, навязчивая, словно жвачка, ротация на радио, клип, телевидение, получение какой-нибудь премии и постоянное мелькание то на страницах газет, то на экранах телевизоров. Вторая песня… В общем, путь ясен.

– Да уж, – пробормотала я в полном отчаянии.

– Есть один нюанс, – неожиданно серьезно сказал Федор.

– Что еще? – окончательно перепугалась я.

– Никакие деньги не помогут, если твоя предполагаемая звездища будет лениться, – сообщил рекламщик, – имей в виду, вложения пролетят зря. Ей придется работать до седьмого пота, расслабиться будет нельзя, никакой вокал не спасет, если она станет на диване валяться. Раз захотела славы и влезла на подмостки, паши безостановочно. Шоу-бизнес жесток, заснешь на ходу, пожалеешь себя, мигом вниз столкнут. Я бы свою дочь никогда на сцену не послал, потому как до вершины добираются единицы, остальные на полпути погибают. Раскрутка и деньги – это, конечно, хорошо, но, чтобы стать суперстар, нужны еще упорство, трудолюбие и бешеная работоспособность вкупе с умением ловить кайф на сцене. Вот тебе пример, Жанна Агузарова. Уж кому таланта отсыпали, так это ей! Голос феерический. Ну, и где она, Агузарова? Не слышно и не видно. Хотя стартовала красиво.

Теперь берем Орбакайте. Рост не эстрадный, внешность не сверх чего-то, голосок на среднем уровне. Да еще все ее постоянно с мамой сравнивают. Любая другая давно бы спилась, озлобилась, надулась на весь свет и сошла, не загорелась, а начадила. Кристина же небось сжала кулаки и сказала себе: «Фиг вам, ребята, еще посмотрим». И результат? Оказывается, рост не мешает шикарно танцевать, откуда ни возьмись взялся голос, каждая песня – хит. Из гадкого утенка вырос лебедь, да еще какой! Знаешь, она маму-то переплюнула, стильная такая. И отчего это произошло?