Текст книги "Абордажная доля"
Автор книги: Дарья Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА 5,
в которой Алиса отдыхает в хорошей компании, а Клякса – работает
Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое – не может.
Никколо Макиавелли. Государь
Алиса Лесина
Обсуждение Кляксой и хозяином квартиры недавнего столкновения повергло меня в замешательство. Как можно было обыденную случайную встречу истолковать подобным образом?! Ладно, истолковать, но угадать?!
Оказалось, что женщины липли к моим спутникам совсем не с той целью, о которой говорили: в местах прикосновения их ладоней на одежде пиратов обнаружилась следящая пыль. Точно определить ее возможности Морецкий не сумел, но Кляксу они особенно не интересовали, ему было гораздо важнее избавиться от «мусора», а с этим крыс справился.
На Альберта Ивановича я продолжала поглядывать с опасением. Конечно, Кас в нем был уверен, но я слишком настроилась на то, что до возвращения домой не встречу ни одного приятного лица, и потому сейчас испытывала затруднения.
Морецкий был человеком весьма высоким и, как нередко случается с людьми такого роста, сутулился. Впрочем, может быть, и почтенный возраст сказывался: белоснежно-седой и отчего-то пренебрегающий косметическими процедурами крыс, видимо, давно уже разменял сотню лет. Хотя держался очень бодро и казался энергичным типом. Он обладал своеобразным обаянием престарелого ловеласа, который отлично помнит, что совсем недавно был грозой женских сердец, однако имеет мужество признать, что те времена безнадежно прошли. Эти манеры прекрасно сочетались с умом и остроумием, и приходилось поминутно напоминать себе, где я нахожусь: слишком легко было почувствовать себя в безопасности.
– Ну так что, ты знаешь, на кого работает этот киборг с девочками? – поинтересовался Клякса.
– Та еще информация, – пренебрежительно отмахнулся крыс. – Их хозяин – Дрю Олафссон, не знаю, помнишь ты его или нет. У него здесь несколько борделей. Разного уровня, но относительно приличных.
– Припоминаю, – задумчиво кивнул пират. – Но даже примерно не могу представить, что ему от меня могло понадобиться…
– Если мне не изменяет память, он был весьма дружен с Толстым Диком, которого ты… – Крыс замялся, подбирая слова.
– По стенке размазал? – закончил Клякса. – Это кое-что объясняет. Только я все равно не понимаю, что ему могло понадобиться через несколько лет. Неужели они были настолько дружны?
– Не сказал бы. Признаться, я и сам озадачен, – развел руками Морецкий. – Олафссон не отличается чрезмерной мстительностью. Впрочем, ходят слухи, что он планирует расширяться. Может, просто хочет предложить вам работу?
Пираты задумчиво переглянулись, после чего Шон мрачно проговорил:
– Мне уже хочется с ним потолковать и наглядно объяснить собственную жизненную позицию. За одно только предположение, что я вообще могу согласиться на работу в борделе. Даже охранником, не говоря уже о чем-то еще.
– Признаться, никогда не понимал, почему работа охранника в борделе является настолько не уважаемой в ваших кругах, – тонко улыбнулся Морецкий. – Но в любом случае речь не о чем-то подобном. Олафссон где-то добыл неплохой корабль с оружием и набирает сейчас команду. Не то хочет податься в пираты, не то собирается какие-то грузы возить. Насколько знаю, капитана у него до сих пор нет. Полагаю, следилку вам подвесили, чтобы выиграть немного времени и подготовиться к разговору. Это не такая уж редкая практика: позволяет понаблюдать за интересным объектом, оценить реакции. Ну и, учитывая интеллектуальный уровень того киборга, который пасет девочек, ни один разумный человек не доверит ему сколько-нибудь серьезный разговор. Если я что-то понимаю в этой жизни, нам с вами стоит в ближайшем будущем ожидать гонцов от Олафссона.
– Комету ему в задницу с его проверками, – проворчал Клякса. – Только все планы в черную дыру и сплошные траты. Я вообще-то, Альберт Иванович, не к тебе шел, а к твоему коллеге по ремеслу.
– А вот это, Глеб Егорыч, было очень обидно, – назидательно воздев палец, сообщил крыс. – Нехорошо такие вещи людям говорить.
– А что, «Тортуга» теперь попадает в сферу твоих интересов? – Кас вопросительно вскинул брови.
– «Тортуга»? – задумчиво переспросил Морецкий. – А что ты хочешь о ней узнать?
– Все, что возможно.
– Забавно. – Крыс пожевал губами, глядя сквозь пирата. Помолчал. Его не торопили. – Знаешь, я давно уже пришел к мысли, что случайных совпадений не существует. Но все равно каждый раз, когда сначала попадает в руки нечто интересное, а потом приходит человек, ищущий именно эти сведения, я не устаю удивляться. Порой это почти пугает.
– Значит, у тебя есть что-то интересное? – задумчиво уточнил Клякса.
– Полагаю, да. У меня нет в полном смысле информации, но буквально несколько дней назад попала в руки некоторая любопытная сводка статистического характера. Как обычно: могу дать ее, могу дать ее с комментариями, а могу поделиться собственными выводами. Цена разная.
– Начнем с голых фактов, а там посмотрим, – подобрался пират.
– Факты… «Тортуга» появилась тридцать четыре года назад, до этого не найдешь ни единого упоминания о станции. Одновременно с ней появилось предположительно двенадцать кораблей вроде вашей «Ветреницы». Они почти не пересекаются, действуют независимо друг от друга. Однако регулярно, каждый стандартный год, по очереди, один из кораблей отправляется на эту станцию и отсутствует в сводках на протяжении десяти-пятнадцати стандартных суток. Пару раз именно в такие моменты происходила смена капитанов. В одном случае прежний капитан живет и здравствует, в другом – исчез. Также при обеих «кадровых перестановках» исчезла часть команды.
– Какая часть? – уточнил Клякса.
– Не могу выявить закономерность, недостаточно информации. В одном случае несколько механиков, каптенармус и пилот, в другом – старший механик, пара штурманов, пара бойцов. Все люди, ксеносов в тех командах не было.
– Твои выводы? – спросил Кас после короткой паузы. Мы со вторым абордажником притихли, в разговор не лезли, но слушали одинаково жадно.
– Раз в двенадцать лет капитан «невидимки» сдает некий экзамен на право управлять кораблем. Не все справляются. Ответ он держит перед настоящими хозяевами станции, а не перед кучкой пиратов, которая там живет.
– Настоящими хозяевами?
Морецкий еще немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом неуверенно пожал плечами и проговорил:
– Я не знаю, кто это. Не стану повторять слухи и сплетни, ты наверняка сам их знаешь. Не стану гадать, чем платят пираты за использование этой техники. Лично я не стал бы совать нос в эти дела: поверьте чутью старого крыса, они очень дурно пахнут. Но вы же молодые, горячие, для вас тихая работа на одном месте – кара хуже смерти.
– Спасибо, – сказал Клякса, не комментируя последнее заявление. – Сколько с меня?
– Прими счет, – коротко ответил крыс и коснулся кончиками пальцев серебристого контакта на виске – части терминала, незамкнутым кольцом охватывающего лоб и скрывающегося под волосами.
Кас на мгновение прикрыл глаза, а Морецкий почти сразу удовлетворенно кивнул и улыбнулся.
– Приятно иметь дело с серьезными людьми. Если найдешь, чем дополнить этот рассказ, могу свести с заинтересованными лицами или выступить посредником в продаже информации, – предупредил он.
– А что, есть покупатели?
– На одну из самых интересных загадок века нетрудно найти покупателей. А почему я уверен, что ты сможешь разжиться чем-то особенным… С одной стороны, ты явно не просто так заинтересовался «Тортугой». Как я понимаю, именно туда вы направляетесь, значит, подошел черед Серого экзаменоваться. А с другой стороны – считай это проявлением крысиного чутья.
– Рад, что ты так в меня веришь, – усмехнулся Клякса. – Посмотрим, что из этого выйдет.
– Кстати, там посетители. По-моему, они ждут тебя, – сменил тему Морецкий.
– Давно ждут?
– Пару минут. Вас проводить через черный ход? – предложил крыс.
– Что, они настолько недружелюбно выглядят? – изумился Кас.
– Строго говоря, он там вообще один и выглядит достаточно миролюбиво, я для красного словца умножил. Но мой долг хозяина велел сделать это предложение. То есть я его впускаю?
Клякса кивнул, и Морецкий отправился встречать гостя.
Миролюбивым посетителем оказался худощавый крепкий мужчина лет пятидесяти с темными, коротко остриженными волосами и исключительно непримечательной внешностью, если не считать особой приметой внимательный и неподвижный взгляд чуть раскосых глаз, который заставлял вспомнить о змеях. Нет, зрачки у него были обыкновенные, да и цвет радужки – вполне заурядный, карий, только выражение не менялось совершенно, словно круговые мышцы глаз парализовало.
– Здравствуйте, – плавно склонил он голову. – Господин Жаров, с вами желает говорить мой хозяин, господин Олафссон. Мне поручено проводить вас.
– А если я не желаю с ним разговаривать? Или как минимум куда-то идти ради этого, рискуя сунуть голову в ядерный реактор? – спокойно спросил Клякса, поднимаясь навстречу гостю.
То есть не Клякса, а Глеб Егорович Жаров. Ему подходило это имя – короткое, резкое, сухое. Больше, чем пусть и достаточно звучное, но несколько… игривое прозвище: имя было тверже и злей.
– На этот случай у меня есть инструкция, – кивнул посыльный. – Я прошу господина Морецкого быть свидетелем: мой хозяин обязуется не причинять вреда господину Жарову, не задерживать его, не препятствовать его возвращению на корабль тогда, когда он пожелает. Ни самостоятельно, ни при помощи каких-либо средств, включая сторонних лиц. Это просто разговор.
– А что с ними? – спросил Кас, кивнув на нас с Шоном.
– На их счет распоряжений не поступало, лучше, если они останутся здесь.
– Вот еще! – возмутился абордажник. – Раз уж вместе сунулись, вместе и разбираться будем!
– Погоди, не мечись, – одернул его Жаров. – Альберт Иванович, не помешают тебе мои спутники? Дашь им приют на пару часов?
– Отчего же не дать, особенно такой очаровательной девушке, – разулыбался хозяин. – Ни о чем не волнуйся. И вы, Алиса, не волнуйтесь, – улыбнулся хозяин уже прицельно мне, заметив, с какой тревогой я проводила взглядом Кляксу. – Сейчас мы будем пить чай с шоколадными конфетами. Вы любите шоколадные конфеты?
Я глубоко вздохнула, когда за «моим» пиратом закрылась дверь, волевым усилием заставила себя собраться и с улыбкой кивнула крысу. Улыбка вышла натянутой, но еще через пару минут, когда мне в руки сунули изящную и, кажется, настоящую глиняную чашку, сумела успокоиться. Ну в самом деле, это даже неприлично – так откровенно цепляться за Каса! Понятно, что мысль остаться без его защиты меня пугала, но надо хоть немного держать себя в руках. Тем более что здесь, судя по всему, тоже достаточно безопасно, а компанию можно назвать приятной.
Глеб Жаров (Клякса)
Олафссона я помнил: толстый разговорчивый негр с резким голосом и противной манерой коверкать слова. Трусоватый, жадный, он готов был стучать всем на всех, лишь бы за это достаточно платили. От разговора с ним я не ждал ничего хорошего, особенно от разговора, который начался таким образом. Нет, посыльный проявил себя с лучшей стороны, а вот следилка наталкивала на неприятные мысли. Да и обещанию его я не верил.
Скорее всего, целью умной пыли был сбор какой-то информации обо мне и моих контактах на станции – или даже за ее пределами, ведь возможностей шпионской субстанции я не знал. А явление посыльного и приглашение к разговору – уже попытка сделать хорошую мину при плохой игре: когда Олафссон почуял, что его вычислили, а следилку я сбросил, осталось действовать в открытую.
Вообще, конечно, куда проще было распылить на меня аэрозоль или прибегнуть еще к какому-нибудь средству в этом духе, я бы и не заметил, но тут сказывалась еще одна тонкость: за такое здесь обычно убивали. Аэрозоли, дистанционные управляемые микро– и наноботы – на все это очень чутко реагировала защита самой станции, и вот как раз на подобных вещах здешние хозяева не экономили. Просто потому, что такая вольница могла обернуться против них самих: упустишь раз, позволишь кому-то развлечься, а потом не заметишь, как сам окажешься под плотным колпаком имперских или каких-то еще спецслужб.
Так что анархия анархией, а определенные правила поведения и даже почти законы существовали и тут. И соблюдались более ревностно, чем в цивилизованных мирах: там и наказания обычно цивилизованные, а здесь могут кишки на шею намотать.
Олафссон жил неподалеку, в том же секторе, так что идти пришлось недолго. Занимал он несколько модулей, один из которых предназначался для развлечения особо ценных гостей. Во всяком случае, так было раньше.
– Прошу вас сдать оружие, – проговорил сопровождающий, когда мы вошли в… наверное, приемную.
– Может, мне еще и застрелиться? – мрачно спросил я. – Напоминаю, это ему хотелось поговорить, а не мне.
Сопровождающий помялся несколько секунд, а потом вид его сделался отсутствующим – наверное, обратился к начальству за инструкциями. Я тоже не стал терять время даром: поменял приборчику в мозгах настройки, выводя его в сторожевой режим, и осмотрелся.
Вид помещение имело странный и нелепый. Безликий серый пластик стен, пола и потолка. Встроенные полосы и панели светильников, очевидно, были призваны подчеркнуть крутизну и богатство хозяина. Мебель не то «поддерево», не то по-настоящему деревянная, какие-то ковры – где он их, комету ему в задницу, вообще откопал! – декоративные предметы разных эпох и стилей, начиная с древних бронзовых канделябров и заканчивая неоновой объемной картиной в стиле середины уходящего двадцать третьего века. Логово безумного коллекционера или археолога. Подробности я помнил плохо, но мог поручиться, что за последние шесть лет хлама здесь изрядно прибавилось. Наверное, дела Олафссона и впрямь шли неплохо.
С другой стороны, одно неоспоримое преимущество у такого интерьера имелось: среди хлама можно разместить любые системы безопасности. В стены-то ничего серьезного не спрячешь, они здесь тонкие, а вот за истинное назначение той самой неоновой картины я не поручусь. Так что расставаться с оружием не хотелось совершенно.
– Хозяин согласен. Пусть это будет дополнительным свидетельством его добрых намерений, – нарушил наконец молчание сопровождающий. Юрист он, что ли? Уж очень своеобразно изъясняется. – Прошу следовать за мной.
Дверь обнаружилась за тонким ковром – или это был не ковер? Тьма[7]7
Всезнающая Тьма – ключевое понятие, основная категория обскурматизма, появившейся в конце XXI века религии и философского течения. Результат персонализации и возведения в ранг божественной сущности темной материи. Религия быстро стала популярной, но так же быстро пришла в упадок, однако оставила после себя несколько прижившихся идиом и понятий.
[Закрыть] его знает! А за дверью, очевидно, рабочий кабинет, который стилем оформления не отличался от предыдущей комнаты.
– Даров, Кляксий! – жизнерадостно осклабился Дрю, заполнявший собой просторное глубокое кресло. За прошедшие годы он совершенно не изменился, только, кажется, еще больше потолстел. – Иди, мы тут сами говорнем пичь,[8]8
Мало, немного, образовано от приставки «пико» (жарг.).
[Закрыть] – махнул он рукой подручному.
– Здравствуй, – кивнул я в ответ, подходя к креслу для посетителей и опираясь на его спинку. Глубокое, закрытое, оно существенно ограничивало поле зрения и не давало простора для маневра, так что усаживаться я не собирался. – Чего ты хотел?
– Ну дык, говорнуть! – развел руками Олафссон. – Плюхай, не сциль.[9]9
Сцилить (жарг.) – дергаться, мельтешить, мотаться с поручениями. Образовано от слова «осциллировать».
[Закрыть]
– Лучше постою. Давай к делу, – оборвал я раздраженно. Да, он не изменился, только речь стала еще более невнятной.
– Ну, как хошь. Ощим, хочу я копнуть булыганов,[10]10
Копать булыганы (жарг.) – получать много денег или «камешков». Выражение связано со словом «терр», названием денежной единицы Солнечной империи, которое, в свою очередь, восходит к латинскому «terra» (земля).
[Закрыть] пульку[11]11
Пулька – непопулярное сленговое название космических кораблей. Чаще применяется к военным кораблям. Восходит к эре межпланетных перелетов.
[Закрыть] под это дело годную взял, ща мобилу[12]12
Мобила (жарг.) – капитан. Этимология смутная, предположительно восходит к латинскому «mobilis» (подвижный).
[Закрыть] найду, и норм.
– Поздравляю, – сказал я, потому что собеседник в этом месте умолк, продолжая ухмыляться и хитро поглядывать в мою сторону. – А чего ты хотел от меня? Что, другого кандидата на капитанскую должность нет?
– Ирпяку[13]13
Ирпяк (жарг.) – то же, что устаревшее «хрен тебе». Восходит к эре межпланетных перелетов, к аббревиатуре ИРПК – индивидуальный рацион питания космонавта. Ввиду чрезвычайной продолжительности первых межпланетных экспедиций подобные рационы, при всем их высоком качестве, ассоциировались с испытаниями и лишениями, отсюда негативный окрас выражения.
[Закрыть] тебе, а не мобилой у меня сцилить! – радостно хохотнул Олафссон. – Я тя по-другому пользовать хочу. От говорни мне, Кляксявый, шо те Серый наперво отожжет, ежели я ему о твоих хозяевах твикну?[14]14
Твикнуть (жарг.) – шепнуть словечко, поделиться важной информацией. Этимология неясна, предположительно, восходит к началу эры межпланетных перелетов.
[Закрыть] А шефы, ежели им твикнуть, что ты их на булыганы махнул? А? То-то! От и я мыслю, что станешь ты ваще кляксой! – Дрю осклабился совсем уж довольно. – Да ты не сциль, я не жлоб, я ж не Ригель,[15]15
Звезда, голубой сверхгигант, бета Ориона.
[Закрыть] на стык[16]16
Стыковочная палуба.
[Закрыть] не хочу! – Он расхохотался собственной шутке. – Мне тут твикнули, шо вы к «Тортуге» сцилите, вот я и хочу знать, шо там такое и где там можно булыганов копнуть побольше. Ну шо ты дыришь,[17]17
Дырить (жарг.) – молчать, не реагировать, не двигаться. Вероятно, произошло от понятия «черная дыра», но этимология весьма спорна.
[Закрыть] лады али как?
А я разглядывал Олафссона и никак не мог определиться, что с ним делать. В принципе в нынешних обстоятельствах, именно сейчас, когда я получил от Серого интересное предложение, а потом от Морецкого – несколько ценных намеков на причины этого предложения, мне ничего не мешало спокойно согласиться. Олафссон со своим нелепым шантажом, стоит мне добраться до «Тортуги», потеряет всякий смысл: я либо сдохну там, разделив участь капитана-неудачника и других пропавших членов экипажей, либо достигну своей цели.
Не мешало ничего, кроме личного отношения. У меня руки чесались прямо сейчас раз и навсегда заткнуть эту мерзкую рожу, смердящую удушливо-сладкой ацетонистой вонью гнилой дыни.
– А ежели лады, то мы те ща контрольку поставим, шоб наверняка! – добавил Олафссон. На свою голову.
«Контролька» – это такой специальный агент, очередная разновидность «умной пыли». Колония наноботов, которую вводят в кровь и которая ограничивает свободу деятельности объекта. Вариантов масса, от смерти по команде до куда более тонких воздействий. Часто контрольки вводят рабам те, кто может себе это позволить. Хорошо настроенная контрольна способна сделать из человека послушную и весьма исполнительную куклу.
В принципе вычистить ее при необходимости можно, методики есть. Мне даже кажется, что с этим вполне способен справиться тот полезный приборчик, с которым я делю собственную черепную коробку.
Вот только проверять и испытывать судьбу совсем не хотелось. И позволять, чтобы это хозяйничало в моем теле.
– Кляксий, хорош дырить! Некада мне тут с тобой, делов на полгалаксии!
Не исключено, что именно эта «галаксия» стала последней каплей. Или все-таки то, что приборчик в голове наконец-то вычислил основные «блестящие точки» комнаты и, главное, расположение в теле Олафссона «информационных пучков» – чипов, способных связаться с инфосетью. Заблокировал их, перегрузил и сделал невозможной отправку каких-либо сообщений. Кроме того, комната была экранирована хозяином от проникновения извне любых информационных полей, и в данном случае это играло мне на руку: если ничто не может попасть внутрь, то и путей наружу немного.
Полезная все-таки игрушка, этот мой сосед по черепной коробке.
Первая пара выстрелов «Фена»[18]18
«Фен» – популярное ручное оружие пучково-излучательного типа, чаще всего применяемое в космосе, на кораблях и станциях. Отличается скорострельностью и ограниченной поражающей способностью. Наиболее эффективно для уничтожения органики, в том числе биоэлектроники, но одновременно с этим безопасно для корабельной обшивки.
[Закрыть] пришлась не в Дрю, а в основной терминал инфосети и терминал охраны, только потом очередь дошла до самого Олафссона.
Сначала выстрел в руку, в один из информационных пучков – и Дрю лишился половины кисти. Но он даже заорать от боли не успел, потому что следующий выстрел пришелся в голову и полностью выжег мозг вместе с электронной начинкой. За это время я успел сделать несколько зигзагов по комнате, уходя с линии огня сторожевой системы, потому что излучатели были оставлены напоследок.
Пришлось задержать дыхание и активировать защитный экран для глаз, помянув добрым словом тех генетиков, которые работали над моей кожей. Тьма знает, что за газ пустили в комнату, но отравить меня не так-то просто.
Все это заняло от силы секунд пять, еще около тридцати понадобилось, чтобы пробиться к выходу. Удачно: автоматика даже не успела заблокировать дверь, ведущую из модуля. Так что я спокойно вышел, оставив позади два трупа и много паленой электроники. Вот за что люблю «Фен», так это за аккуратность: эффективность впечатляет, а разрушений никаких, он повреждает только органику – живую или искусственную, служащую основой всех электронных устройств.
Здесь, в переходе, было тихо, разве что загудела вентиляция – часть газа, видимо, просочилась наружу, и станция поспешила устранить проблему. Я отошел на несколько метров, миновал пару переходов и, остановившись, выровнял дыхание. Если я неправильно просчитал Олафссона, узнаю об этом в ближайшую пару минут.
Ожидая вызова от Серого, подключился к инфосети, пробежал несколько новостных сводок, просмотрел рекламные рассылки, пытаясь отыскать что-то нужное – тишина. О пропаже транспортного корабля, идущего с Роолито, новостей не было – видимо, его еще не успели хватиться. В местном информационном пространстве «Зеи» проглядел рекламу заведений Олафссона. Потом старательно потоптался в поисковиках с запросом «„Тортуга“. Местоположение». Предсказуемо не обнаружил ничего путного.
Минут через пять Серый все так же молчал, и я двинулся обратно к Морецкому. Все же Дрю оказался именно таким, как я и ожидал: самоуверенным и наглым. Мысли, что наш сегодняшний разговор закончится подобным образом, он, судя по всему, не допускал, иначе заставил бы меня сдать оружие. И на случай своей смерти явно не подстраховался, тогда компромат сразу ушел бы к капитану.
Если он вообще был, этот компромат, в чем я здорово сомневался. Знать или подозревать Олафссон мог все что угодно, вопрос что он мог доказать. Или просто пытался взять на испуг, что вполне в его духе?
Пока, не торопясь, дошел до жилища крыса, успел проанализировать ситуацию и сделать пару выводов. Один – несомненный, о том, что я повел себя верно: по всем местным негласным правилам это было закономерное и равнозначное воздаяние не просто за шантаж, а за попытку подмять под себя. Рискнул сожрать кусок, который в горло не пролазит, – сам и расплачивайся.
А вот второй вывод, продиктованный чутьем и жизненным опытом и не имеющий пока весомых доказательств, заключался в том, что не по собственному почину Дрю начал этот разговор. Дожил же он как-то до своих лет, значит, конченым дураком не был. Он знал мою репутацию, знал негласные правила, но все равно попер в лоб, будучи уверенным в полной собственной безнаказанности. Конечно, нельзя совсем исключать вариант, что он попросту зажрался и оборзел, но куда вероятнее присутствие за его спиной другой фигуры. Причем дело даже не в том, что Дрю попытался сожрать меня, а в том, что он вознамерился выступить против очень большой и опасной силы – «Тортуги» и ее кораблей-невидимок. Фактически против самого могущественного преступного синдиката в этой галактике.
Заполучить стукача в этой среде мечтал каждый, но прибегать к подобным способам не рисковал никто. Так что кое-какие весомые подозрения насчет личности, организовавшей мне столь жаркий разговор, появились.
Алиса Лесина
Шон и Альберт Иванович оказались чудесной компанией. Я очень быстро забыла, где и с кем нахожусь, и с удовольствием проводила время, попивая чай с шоколадными конфетами. Чай был – настоящим, конфеты – хорошими, и это лучше всего доказывало финансовую состоятельность крыса: такие продукты в космосе весьма дороги.
Мы сидели возле стола, очевидно, в рабочей комнате: об этом говорил крайний минимализм обстановки. Низкий серебристый круглый стол посредине – не то металлический, не то пластмассовый. Вокруг него – удобные голубоватые прозрачные эргономичные кресла, на серо-голубых стенах несколько световых картин, сдержанные краски которых успокаивали и исподволь настраивали на рабочий лад. Все, чем нас угощали, хозяин прикатил на сервировочной антигравитационной платформе из соседней комнаты, категорически отказавшись от помощи.
Единственным, что нарушало обезличенно-деловую атмосферу, был вытянувшийся вдоль одной из стен стеллаж с разнообразными безделушками, в которых я не сразу опознала коллекцию старинных носителей информации. И если некоторые из них были мне известны – книги, например, по-прежнему не исчезли из обихода, хотя и стали почти предметом роскоши, а в нескольких брелоках я угадала популярные модели басок,[19]19
Баски – производное от «БАС» – биоэлектронная автономная система. Общее название большого класса портативных устройств с ограниченной функциональностью: защищенные хранилища информации, контроллеры, записывающие устройства, приемопередатчики ближнего радиуса действия. «Басками» чаще всего называется первый тип устройств, поскольку носители информации, в отличие от прочих разновидностей БАС, широко распространены среди гражданского населения.
[Закрыть] – то опознать и хотя бы примерно датировать тот большой черный диск или вон ту черную коробочку размером с книгу не удалось.
Болтали о разной ерунде. Морецкий с удовольствием травил байки. Да и Шон оказался отличным рассказчиком, и хотя истории его в основном касались любовных похождений, характеризующих пирата не с лучшей стороны, проще говоря, он был бабником без малейшего признака совести, слушала я все равно с удовольствием. Наверное, потому, что истории эти подавались очень легко и весело, а бабником Шон был вдохновенным, то есть увивался вокруг женщин из любви к искусству и самим женщинам, а не из желания кому-то что-то доказать. Да и обаяние пирата играло свою роль.
Клякса вернулся быстро, прошло меньше получаса. Спокойный, собранный и немного хмурый. Не знаю, как именно я это определила, но отчетливо поняла, что мужчина чем-то крепко озабочен.
– Альберт Иванович, еще один вопрос, – с порога спросил он. – На кого мог работать Олафссон? Интересуют любые сведения, слухи и даже твои собственные идеи. В качестве оплаты прими вот что: Дрю мертв. Если кто-то из твоих постоянных клиентов желает подмять его дело, сейчас самое время.
– Хорошо поговорили! – хохотнул Шон, а Морецкий слегка нахмурился.
– Тогда я, с твоего позволения, на пару минут отвлекусь, заодно отыщу ответ на твой вопрос. Садись пока, выпей чаю.
Крыс прикрыл глаза, видимо, отправился бродить по инфосети. А Клякса спокойно уселся к столу, но вместо чая схватил пару бутербродов – тарелка с ними тоже стояла на столе, но до сих пор никого не интересовала.
Я же настороженно притихла в ожидании развития событий, вновь пытаясь принять ту спокойную будничность, с которой эти люди относились к смерти. Очень хотелось спросить Кляксу, за что он убил незнакомого мне Олафссона, но никак не могла набраться смелости. А спросить стоило, потому что сама я, если продолжу думать об этом, непременно придумаю Глебу какое-нибудь оправдание: если у меня так и не получилось возненавидеть его за смерть экипажа грузовика, что уж говорить о каком-то незнакомом типе, наверняка преступнике!
Несколько минут прошло в тишине, только Клякса сосредоточенно жевал, опустошая тарелку. Шон тоже не рвался расспрашивать своего друга, а, кажется, последовал примеру крыса.
Наконец Морецкий открыл глаза. Выглядел он весьма довольным.
– Глеб Егорыч, я твой должник, – сообщил крыс. – У такой информации очень короткий срок годности, но свежая она стоит крайне дорого. Что до твоего вопроса… насколько ты в курсе основных раскладов в «Темных секторах»?[20]20
«Темные сектора» – освоенные и обжитые человеком пространства, не находящиеся под патронатом ни одного крупного государства, ратифицировавшего общие нормы галактического права. Частные планеты, анархические миры, небольшие «дикие» государства и многочисленные отдельные станции.
[Закрыть]
– Если за последние пару месяцев ничего кардинально не изменилось, то в общих чертах знаю. Но я с удовольствием послушаю, что можешь сказать ты. Или боишься сболтнуть лишнего?
– Боюсь утомить дорогих гостей подробностями, – с укором в голосе возразил Морецкий. – Но если хочешь поболтать со стариком, я только за, ты же знаешь. Впрочем, сильно углубляться не придется, речь опять, как это ни забавно, пойдет о коллегах вашего капитана. У «Тортуги», при всей ее мощи и влиянии, достаточно ограниченный круг интересов. С одной стороны, станция – патрон полусотни едва ли не самых мощных пиратских кораблей галактики, костяк которых, безусловно, составляют «невидимки». С другой – это солидный и, пожалуй, самый уважаемый посредник в крупных сделках любого профиля. На этом все. Больше никакими делами «Тортуга», насколько мне известно, не интересуется или слишком ловко заметает следы. Лично я склоняюсь к первому варианту. Но это, так сказать, преамбула. Фабула же в том, что к нам на «Зею-17» зачастили «невидимки» «Тортуги». Неделю назад был корабль, его сменил другой, вчера он улетел, а сегодня явились вы. «Невидимок» не так много, а мы находимся не в столь популярном месте, чтобы «невидимки» в таком количестве могли случайно здесь оказаться.
– Хочешь сказать, Олафссон работал на «Тортугу»? – удовлетворенно проговорил Клякса.
– Ну, ты же просил любые предположения? Вот тебе моя версия, – развел руками Морецкий. – Напрямую они, конечно, не контактировали, но «невидимки» имели дело с одним весьма достойным уважения посредником, находящимся здесь, который, в свою очередь, несколько раз после этого общался с Олафссоном, хотя прежде они совместных дел не имели. Стопроцентной гарантии тебе, конечно, никто не даст. Даже сам Олафссон, полагаю, не знал, на кого работал посредник: он находился на своем месте и выше забраться не мог, недостаточно данных, особенно ума. Самостоятельно сопоставить факты и догадаться, кто к нему обратился, Дрю не сумел бы, а у крыс совета не спрашивал. Возвращаясь к теме разговора, восемь к одному, что ответ на твой вопрос – «невидимки». А вот чего хотели от этого типа, я даже предположить не берусь. Попробуй задать этот вопрос Джеймсу: «Зея» не относится к числу привычных интересов «Тортуги», а я не особенно слежу за тем, что происходит за пределами станции. Надеюсь, я не слишком тебя разочаровал и тебе не придется подаваться в бега, спасаясь от собственного капитана?
– Не думаю. – Глеб слегка поморщился, разглядывая последний оставшийся бутерброд с таким видом, словно тот занимал его куда больше предмета обсуждения. Пару секунд мужчина помолчал, потом все же освободил тарелку и проговорил: – Не разочаровал, напротив, здорово помог.
– Подробностями, что же там у вас произошло, ты, конечно, не поделишься? – спросил Морецкий.
– Извини. – Клякса качнул головой. – Сказал все, что мог.
– Ладно, но хотя бы удовлетвори мое любопытство… Просто по старой дружбе, не для продажи. Девушка-то откуда? – улыбнулся крыс, бросив на меня веселый взгляд, а я на всякий случай еще больше навострила уши: интересно было все, что они обсуждали, но когда речь шла обо мне – особенно.
– А что, ты еще не успел узнать подробности? – Белые брови измененного удивленно выгнулись. – Алиса – моя добыча, взятая в последнем абордаже.
– Позволь, но ведь Серый не берет пленных? – Кажется, это известие озадачило Морецкого куда сильнее всех предыдущих.
– Серый – не берет. Я же говорю, она – моя добыча, – выделил Клякса, насмешливо покосившись на меня.
– Занятно, – чуть нахмурился крыс, глядя то на меня, то на пирата с каким-то особенно задумчивым и сосредоточенным выражением лица, словно решал важную задачу.
– Что именно? – уточнил Глеб.
– Видишь ли, я не страдаю провалами в памяти, – после короткой паузы медленно начал Морецкий. – И помню, как светлой памяти старик Фишер несколько лет назад учил тебя, дурного и полудикого, играть в пиллум.[21]21
От латинского «pila» (шарик, мяч) и «lumen» (свет). Голографическая разновидность бильярда.
[Закрыть] И он тогда припомнил в твой адрес одну старую картежную присказку… А, вижу, тоже не забыл? Вот я в который раз убеждаюсь, что Фишер был умнейшим из всех, с кем меня сводила жизнь. Во всяком случае, в людях он всегда видел главное. И мне очень интересно, к чему это твое неожиданное милосердие приведет.
– Я бы тоже не отказался узнать все заранее, – сказал Клякса.
– А что за присказка? – не утерпела я.
– «Интеллект против фарта бессилен», – ухмыльнулся абордажник. – Играть я так толком и не научился, но умудрился несколько раз выиграть у Фишера. Причем я чуть ли не единственный человек на «Зее-17», которому это удалось.
