Текст книги "Зеркало королевы Мирабель (СИ)"

Автор книги: Дарья Иорданская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– У меня есть горлянка с медовухой, – имперка вытащила из складок юбки небольшую флягу-тыквочку, оплетенную соломенной веревкой.

Джинджер вытащила пробку и сделала глоток пряного, чрезмерно крепкого медового вина, а остаток выплеснула на камни. Гранит, вопреки всякой логике, впитал влагу, как губка.

– Попробуй набрать в эту.

Фрида взяла обратно свою флягу и с удивлением ее осмотрела.

– Хорошо. Раз уж ты выглядишь такой уверенной…

– Ну, на самом деле у меня жутко болит голова, и поэтому совершенно безумные идеи кажутся мне удачными, – Джинджер помяла виски. – Такая глупость, верно?

Не сводя глаз с младшей ведьмы, Фрида склонилась над озером и зачерпнула горлянкой «воду». Фляга осталась целехонькой, только дымок окутал ее. Фрида заткнула ее пробкой.

– Откуда ты знала, что это получится?

– Понятия не имею, – честно ответила Джинджер. – Мне просто показалось этой удачной идеей.

Фрида внимательно посмотрела ей в лицо.

– Ты и в самом деле необычная ведьма, сестрица.

О своем видении Джинджер предпочла умолчать. Она прекрасно понимала, насколько странно это выглядело. И страшно. Запахнув плащ, она пошла следом за прихрамывающей имперкой на юг. И решила никогда не оглядываться. Круглое озеро внушало ей ужас, и наверняка теперь начнет являться ей в кошмарных снах. Джинджер передернуло.

* * *

На этот раз ведьму замотали в плащ и основательно связали ремнями. ГэльСиньяк устало повалился на землю и растер снегом лицо.

– Итак, вы и в самом деле ведьма Каллуна? – спросил он и нехотя прибавил. – Госпожа?

– А ты, стало быть, инквизитор? – проскрипела ведьма.

– Дознаватель, госпожа, – обманчиво-мягко поправил имперец. – У слова «инквизитор» дурная репутация, так что мы предпочитаем называться дознавателями.

– Думаешь, я не знаю причину твоего интереса, господин дознаватель? – старуха гадко ощерилась. – Я это нутром чую! Вот тут! Я это чую и на севере, и на юге! Кто-то взывает к силам бездны, как я это делала. В мое время знали толк в настоящем колдовстве, это верно. И вы, конечно, хотите знать, как с ними сладить. Хотите знать, что сделал этот щенок Паоль, имперский выкормыш. Ах, если бы этот слепец Адаль знал, с кем крутят шашни его шлюхи!

Старая ведьма все больше расходилась. На сухих морщинистых губах выступила кровавая пена. ГэльСиньяк успокаивающе погладил старуху по голове.

– Я ничего не скажу вам! Ничего! – с ненавистью процедила та. – Впрочем…

Глаза ее сделались вдруг колючими и хитрыми.

– В обмен на сочное молодое сердце я дам вам подсказку, – и старуха гнусно расхохоталась. – Только дайте его мне! Сочное, сочное юное сердце!

– Пф-ф! – Фламэ фыркнул. Сейчас он, как никогда, надеялся на свой длинный язык. Прежде тот не подводил ни знатного лорда Адмара, ни нищего бродяжку-музыканта. – Куда интереснее мне узнать об Адале. Расскажите мне об Адальсере Добром, госпожа Ирэна.

ГэльСиньяк шикнул, но Фламэ только обезоруживающе улыбнулся.

– Ну же, мастер Ноэль! Это мечта моего детства! Король Адальсер, его завоевательные походы, его прекрасные возлюбленные…

Старуха ухмыльнулась.

– Хитрый мальчишка. Хочешь вызнать о Лауре и маленьком имперском выкормыше? Это ведь ее серьга болтается у тебя в ухе. Ее серьга, и кровь впеклась в камень ее. Когда мой милый ее поцеловал прямо в пунцовые губки.

– Милый? – Фламэ машинально коснулся серьги, которая показалась ему омерзительно липкой.

– Мой инкуб. Мой амант, – мечтательно промурлыкала ведьма.

– А мне, – пробормотал ГэльСиньяк, – вопрос о демоне-сожителе казался нелепой формальностью…

– А меня занимали вопросы о банкете на шабаше, – доверительно шепнул Фламэ. – У них вообще шабаши бывают? Так что с Адальсером, госпожа Каллуна?

Мечтательная влажная поволока слетела с глаз старухи, и они снова стали колючими, как далекие ледяные бездны.

– Ты хочешь знать, любознательный мальчишка? Это был жалкий мужчина, неспособный король, и в постели – полное ничтожество. И он меня – меня! – считал холодной, как рыба! И шел к своим шлюхам, которые восхваляли его! Как он любил, когда его восхваляют, словно он особенный. Словно он не жалкое ничтожество, а настоящий герой. Но нет, мне не было одиноко. У меня был мой амант. И когда девчонки задирали нос слишком высоко, я шептала любимому на ухо. Один поцелуй, и нет девчонки. Я ела сердца. Я пила их сладкую кровь. А потом появился этот щенок Паоль…

Лицо ведьмы посерело. Она совсем забылась, и бессвязно бормотала себе под нос:

– Холодное железо.… Откуда у него эта штука?! Милый Грим, дорогой мой! Целуй его, Ярант, целуй его! Прощай, Грим! Холодное железо! Нет! Нет! Нет! Это лицо! Я не хочу! Я не хочу его видеть! ААААА!

Ведьма истошно закричала и забилась в судорогах, харкая кровью. И между тем все бормотала:

– Сердце, мне нужно сердце! Сладкое сердце рыженькой!

Мужчины переглянулись.

* * *

Темные силуэты на фоне закатного неба ведьмы увидели издалека. Джинджер при этом испытала странное облегчение. Словно она и не надеялась вернуться в реальный мир. Тем не менее, кругом был снег, и Адмар с ГэльСиньяком ждали их. В воздухе висело тяжелое, напряженное молчание.

– Что-то случилось? – встревожено спросила Фрида.

ГэльСиньяк посадил жену в седло и задержал ее руку в своей лишь на долю секунды.

– Все в порядке.

Они скрывали что-то. Тут не нужно было обладать предсказательским даром. Это было разлито в воздухе. Это чувствовалось в каждом прикосновении. Руки Адмара чуть сильнее, чем нужно, сжали талию Джинджер, подсаживая девушку в седло. И разжались чуть позже, чем нужно.

– Поговорим в замке, – сказал он холодно. – Скоро снегопад начнется. Можем заплутать.

Глава восемнадцатая

Снег пошел, когда Фрэйни уже показался на горизонте. На фоне темно-серого неба он казался отлитым изо льда, и сверкал даже безо всякого солнца. Рождал странное, сказочное ощущение: зачарованный замок из сказки. Исключительно страшной сказки. Впрочем, сейчас все приводило Фламэ в уныние. Он все еще видел кровь на своих руках, хотя трижды отчистил их снегом, натер до красноты. Это было глупо, чтобы Палач так переживал из-за одного-единственного убийства, притом – совершенно оправданного, даже необходимого. Хотя, что вообще может оправдать убийство?

Фламэ посмотрел на свою спутницу. Джинджер тоже была молчалива и угрюма. Ее что-то тяготило. Что произошло у Круглого озера?

– Вы не в духе? – тихо спросила ведьма. – Что-то произошло, пока нас не было?

– Нет. Все в порядке.

Джинджер ядовито фыркнула.

– Мастер Фламиан, я ведь чувствую, когда мне лгут.

Фламэ сокрушенно покачал головой.

– Ровным счетом ничего не случилось. Наверное, погода на меня дурно влияет. Ведь ночью будет сильная буря, верно?

Джинджер дернула плечом.

– Как знаете, мастер Фламиан. Но, полагаю, госпожа Фрида в два счета выспросит все у мужа. Она из тех женщин, кто веревки из мужчин вьет.

– Наверное, все дело в зеленых глазах, – хмыкнул повеселевший Фламэ.

– Наверное, – кивнула Джинджер. – В самом деле, все в порядке?

Фламэ бережно обнял ее за талию, удерживая в седле. Конь перешел с рыси на легкий галоп. Снежная пыль взметнулась из-под копыт, закрывая небо. Снегопад, словно отвечая на вызов, усилился.

– Кое-что произошло, – сказал Фламэ.

Юная ведьма резко повернулась и бросила на него внимательный взгляд из-под капюшона. Почудилось – глаза ее приобрели золотистый блеск, как у сказочных драконов.

– Я говорил с Каллуной, – тихо проговорил Фламэ.

– Где она?! – юная ведьма от волнения едва не вывалилась из седла, и пришлось держать ее еще крепче.

– Мертва.

Золотисто-ореховые глаза внимательно посмотрели на него, а потом медленно потухли.

– Ясно.

– Она кое-что рассказала… – Фламэ потеребил серьгу. – Кое-что, что меня тревожит. Не более, чем бессвязная болтовня, на самом деле, но пугающая.

Продолжить он не успел, потому что из-за снеговой стены выросли белые ворота Фрэйни, обрамленные заледенелыми плетьми ежевики. Еще позавчера они были усыпаны темно-синими ягодами, а сейчас умерли. Всадники въехали во двор. Бенжамин скатился с лестницы, едва не поскользнувшись на ступенях, и подхватил коней под уздцы.

– Где вы были целый день?!

– На увеселительной прогулке, – огрызнулся Фламэ. – Помоги госпоже Элизе спешится.

Игнорируя предложенную руку, ведьма соскользнула на землю и поспешила вверх по лестнице. Хлопнула тяжелая дверь.

– Самое время отогреться, – кивнул ГэльСиньяк. – Юноша, прошу, позаботьтесь о лошадях.

Оставив ошалевшего Бенжамина посреди двора, имперцы пошли в дом. Фламэ последовал за ними.

В зале было тепло, почти жарко. Горел очаг, булькала в котелке над огнем какая-то похлебка. Пахло сажей, солониной и петрушкой. Фламэ скинул отяжелевший от снега, задубевший плащ, и налил себе вина. Лорд-наемничек отыскал где-то хрустальный графин и нацедил в него недурного яарвейна из неистощимых замковых запасов. Фламэ подумал, не разозлиться ли, но в конце концов махнул рукой. Присев в кресло у огня, он перевел дух. Где-то за стенами замка бушевала снежная буря. Ветер бил по стеклам, словно душа убитой ведьмы бесновалась и силилась отомстить обидчикам. Глупость. Бред.

– Мы, признаться, думали, что вы решили сбежать, – сказал Бенжамин, обращаясь к ГэльСиньяку. С Фламэ он не потрудился говорить.

Имперец подтащил к очагу еще одно кресло, сел и протянул руки к огню.

– Я не сбегаю, молодой человек. Никогда. Возможно, я не намерен проявлять участие в вашей сестре, но и бросать ее также не намерен. До тех пор, по крайней мере, пока наши цели совпадают.

В глазах ГэльСиньяка горел опасный огонек. Похоже, тихий, молчаливый, безукоризненно-учтивый имперец страсть как хотел с кем-нибудь поругаться. Это сквозило даже во взгляде, которым он наградил свою жену. Фрида ответила не менее мрачным, тяжелым взглядом. Потом повернулась к Фламэ. Нельзя сказать, что глаза ее при этом потеплели.

– Можем мы с госпожой Элизой еще раз воспользоваться вашей любезностью и переодеться?

От черного саржевого платья ведьмы пахло серой и гнилью.

– Конечно, – кивнул Фламэ и попытался представить имперскую ведьму в чем-то помимо ее черного наряда. Исключительно, чтобы развеяться. Женщина обезоруживающе улыбнулась.

– Благодарю, – взяла Джинджер за руку и поволокла наверх.

К сидящим у очага присоединился Бенжамин. Его сестра беззаботно, как ребенок, болтала о чем-то с Филиппом. Лопотала – вернее будет сказать, но молодой лорд заметно повеселел.

– Нашли, что хотели?

Фламэ с ГэльСиньяком переглянулись. Это уже начало входить у них в привычку.

– Знать бы еще, что мы искали, – пробормотал имперец.

– Во всяком случае, мы получили подсказку, – пожал плечами Фламэ.

ГэльСиньяк вскинул брови.

– Холодное железо, – пояснил Фламэ. – Холодное железо и милый Грим. Полагаю, имеется в виду Удальгрим.

– Полная бессмыслица, – вздохнул Бенжамин.

В этот момент Фламэ был с ним полностью согласен.

* * *

Сменив платье, Джинджер почувствовала себя лучше. Запах испарений Круглого озера настолько въелся в ткань, что дурно делалось. От нового наряда – такого же лазоревого – пахло лавандой.

– Я погляжу, госпожа Артемизия тяготела к синему цвету, – улыбнулась Фрида.

Она сидела на постели в одной сорочке и скатывала чулки. Даже они провоняли серой. Левая нога имперки оказалась покрыта жуткими шрамами и следами ожогов. Джинджер поспешно отвернулась, но имперка успела заметить ее взгляд.

– Очистительный костер, – безразличным тоном сказала она. – Ну и мистийский башмак. Танцевать мне уже не доведется.

– Почему ты не покинула империю до того, как… – Джинджер запнулась.

– Долг, как это не смешно, – пожала плечами Фрида и принялась натягивать новые чулки. – В этом мы с Ноэлем, наверное, очень похожи.

– Мэтр рассказал тебе, что произошло?

Фрида усмехнулась и в мгновение ока ушла от прямого конкретного ответа, попросту сменив тему.

– С этим «мэтр», знаешь ли, забавная история. Кардинал Сандор посылал императору прошение, но тот оказался лишать Ноэля звания Королевского эксперта. Император – старый упрямец.

– Что произошло, пока нас не было? – жестко спросила Джинджер.

– А что ты видела у озера? – парировала Фрида.

Женщины несколько секунд сверлили друг друга взглядами, а потом совершенно одинаковыми жестами оправили юбки. В ярких платьях они чувствовали себя странно, хотя им и шли такие цвета: Джинджер – голубой, а Фриде – карминно-красный. Как будто и не ведьмы.

– Адмар сказал, что они говорили с Каллуной. Это верно?

– И убили ее, – мрачно подтвердила имперка.

– Я испытала облегчение, – вздохнула Джинджер. – Немного стыдно желать человеку смерти.

– Не думаю, что она все еще оставалась человеком, – Фрида по-матерински потрепала девушку по волосам. – Пошли вниз.

Юная ведьма бросила осторожный взгляд в зеркало. Оно отразило совершенно незнакомую девушку в лазоревом блио с изящной вышивкой синим шелком по подолу. Джинджер почувствовала себя странно и достаточно неуютно.

– Ты прекрасна, – подбодрила ее Фрида.

– Да я даже об этом не думала, – смущенно соврала юная ведьма и поспешила вниз.

Женщины как раз миновали лестницу и вышли в зал, когда услышали спокойный голос Фламэ:

– Холодное железо и милый Грим.

Бенжамин ответил что-то неразборчивое. Женщины, впрочем, и не прислушивались. Главное уже было произнесено: «холодное железо».

– Они Каллуну обсуждают? – встрепенулась Джинджер.

– Судя по лицам – да, – кивнула Фрида. – Холодное железо? Разве не то же самое она сказала про мои шпильки? Довольно странное название для стаглара… – имперка вытащила флягу. – Пошли, отдадим нашу добычу.

Фрида приблизилась к камину и склонилась над мужем. Джинджер старалась держаться у нее за спиной. Впрочем, трое мужчин все равно оглядели ее внимательно с ног до головы, отдельно задержавшись на встрепанных волосах. Юная предсказательница почувствовала себя неловко. А еще, словно воровка, укравшая это прекрасное платье. Даже и в самом деле воруя, Джинджер так себя не чувствовала.

– Думаю, – сказала Фрида, отвлекая девушку от мрачных мыслей, – вам двоим стоит все рассказать.

ГэльСиньяк явно предпочитал со своей госпожой не спорить. Уступив ей кресло, он отошел к очагу и оперся локтем о небольшую полку. Фрида дернула Джинджер за рукав, вынуждая присесть на широкий полированный подлокотник, и веско сказала:

– Итак?

ГэльСиньяк переглянулся с Адмаром. Проведенный вместе день сделал из них слишком явных союзников.

– Мы столкнулись с Каллуной, – вздохнул имперец. – Она следовала за вами.

– Мы-то ей на кой? – удивилась Фрида.

– Вы, госпожа, возможно и не нужны, – мрачно ответил Адмар. – Куда больше старую ведьму интересовала госпожа Элиза.

Джинджер ощутила неприятный холодок, и в очередной раз испытала облегчение от того, что старая ведьма отправилась на тот свет.

– Ничего существенного она не сказала, – продолжил Адмар. – Поминала прошлое. Думаю, у нее уже рассудок повредился.

– Однако же, – возразил ГэльСиньяк, – ведьма неплохо разбиралась в том, что сейчас происходит. Почуяла колдовство на севере и на юге. Сходится: на севере ваша королева; в Империи новый виток чумной эпидемии.

– Про холодное железо, это тоже ее слова? – поинтересовалась Фрида.

Адмар поднялся с кресла и присоединился к стоящему у очага имперцу. Прижавшись спиной к нагретым камням, он скрестил руки на груди, словно защищаясь от чего-то.

– Не более чем неразборчивое бормотание, госпожа Фрида. «Милый Грим», «холодное железо», «откуда у тебя эта штука» и «я не желаю видеть это лицо». Полная бессмыслица.

– Холодным железом, – заметила Фрида, – она назвала мои стагларовые шпильки. И один укол такой шпилькой снял чары…

– Грим, это скорее всего Удальгрим…. – Адмар побарабанил пальцами по растрескавшейся мраморной полке. – Холодное железо…

– Кинжал, который сперла Элиза… Он, вроде бы, из этого самого стагнара.

Все с удивлением воззрились на Бенжамина. Наверное, впервые, за все время, прошедшее с момента знакомства по дороге на Шеллоу-Тон, молодой лорд-наемник сказал что-то дельное.

– Стаглар, – поправил Адмар и сощурился. – Допустим. Допустим, Грим это и в самом деле Удальгрим, а холодное железо и «эта штука» относятся к кинжалу. Но при чем тут лицо? Что вы нашли на озере?

Фрида взболтала флягу. Ни звука. То, что находилось в горлянке, по-прежнему нельзя было назвать даже жидкостью. Ведьма вытащила пробку, и в зале резко завоняло серой.

– Принесите блюдо, – сказала она. – Лучше деревянное.

* * *

Вещество «вылитое», за неимением лучшего определения, на старинный дубовый поднос, больше всего походило на желе. Но даже в склонной к излишней роскоши Курите его пока не догадались делать из серебра. К тому же, от этого «желе» отвратительно пахло серой, как из Преисподней.

– Когда я попыталась зачерпнуть это другой – серебряной флягой, та растаяла, – покачала головой имперка. – Удалось набрать только в горлянку.

Приблизившись к столу, ГэльСиньяк внимательно изучил содержимое подноса, и даже вытащил из кармана увеличительное стекло в медной оправе; где он только сыскал такое сокровище?

– Больше всего это похоже… – пробормотал имперец неуверенно, – глупость какая… это похоже на жидкий витрум. Шихта? Мне случалось видеть подобное на стекольных заводах короля Януша.

Адмар так же внимательно изучил вязкую массу. Она и в самом деле походила на расславленное стекло.

– Шихта обратила бы дерево в угольки, – покачал он головой. – Тут какая-то бесовщина.

– А-а, это-то как раз просто, – рассеяно отмахнулся ГэльСиньяк. – Большинство растений, особенно деревья, магически инертны. Это используют в алхимии.

Обведя взглядом собеседников, на лицах которых застыло одинаковое и, надо сказать, довольно глупое выражение, он тяжело вздохнул.

– Дерево магически нейтрально. Невосприимчиво. Особенно это касается дуба, шиповника и рябины. А эта… штука явно появилась не без помощи какого-то опасного колдовства. Не верить же, в самом деле, в спящих под землей драконов! Там жарко?

– Очень, – кивнула Фрида. – И там…

Ведьма поморщилась, подбирая слова.

– Это руины замка, – тихо произнесла Джинджер, заставив всех вздрогнуть.

Фламэ обернулся. Девушка все так же сидела на подлокотнике кресла, опираясь на спинку, и смотрела, не отрываясь, на огонь. Она снова была в голубом, который ей необычайно шел. Светлые – цвета имбирного корня – волосы пребывали в беспорядке. Юная ведьма напоминала растрепанную птицу, или мышку, и была совершенно незаметна. И сейчас сказала три слова и умолкла, словно слилась с обстановкой.

– Что ты видела у озера, сестрица? – спросила Фрида.

Судя по лицу Джинджер, у Круглого озера произошло что-то, о чем девушка не желала вспоминать. Она вновь отвернулась к огню. Фламэ подошел и присел на другой подлокотник.

– Что-то неприятное?

Девушка взъерошила волосы.

– Замок. Древний замок, от которого остался только спекшийся гранит. Ротонда. Тронный зал, наверное. Угар Фрэйни.… То есть, мужчина в синем плаще с серебром…

Говорила она так же бессвязно, как проклятая Каллуна. Девушка была страшно бледна, и Фламэ едва успел подхватить ее, не дав упасть на каменный пол.

– Элиза! Элиза!

– Положите ее на лавку, – командирским тоном распорядилась Фрида.

Фламэ осторожно опустил бесчувственную девушка на скамью и сунул ей под голову скомканный плащ. Имперка глянула встревожено на бледное, почти зеленое лицо юной предсказательницы, и вывалила на стол содержимое двух своих кожаных дорожных сумок. В разные стороны раскатились флаконы, фляжки и коробочки. Фрида принялась перебирать их, свинчивая крышечки, выдергивая пробки, нюхая содержимое, пробуя его на язык. Вид у нее был самый встревоженный. Эта тревога передалась и Фламэ. В конце концов, Джинджер сейчас выглядела не многим лучше впадающей в продолжительные обмороки Беатрисы Шеллоу.

– Что с ней? – глухо спросил Фламэ, когда очередное целебное притирание не возымело никакого действия.

Имперка быстро оглядела зал и ткнула пальцем в поднос.

– Уберите это. Ядовитые пары – единственное, что приходит в голову.

Фламэ поспешно накрыл поднос деревянной плошкой и переставил на противоположный конец стола. Джинджер, впрочем, лучше не стало.

– Стоит перенести госпожу Элизу в другую комнату, – решила Фрида. – Чтобы там было достаточно тепло и при этом много свежего воздуха.

– Хорошая комната нужна в первую очередь леди Беатрисе! – встрял Филипп.

Секретарь по большей части молчал, и лучше бы продолжал это делать. Леди Шеллоу, пусть ей и становилось все хуже, беспокоила Фламэ куда меньше Джинджер, явно не склонной к обморокам. По правде говоря, Фламэ жутко становилось от того, как сильно он сейчас волновался.

– На третьем этаже есть пара комнат с небольшими печками, – сухо сказал он. – Можете развести огонь и перенести туда леди Беатрису. Но и следить за ней будете сами. И не завелись ли там клопы, я не могу ручаться. Я отнесу Элизу в комнату матери, госпожа Фрида, а эту… субстанцию мы перенесем в библиотеку.

– Не знаю, не повредит ли девочке пребывание в комнате Артемизии… – пожала плечами Фрида. – Идемте. Ноэль, дай мне менторну.

На третьем этаже пахло духами, сухими цветами и жимолостью, которой перекладывали постельное белье. Фламэ уложил бесчувственную Джинджер на широкую кровать, укутал покрывалом и склонился над небольшой печкой, отделанной поливными изразцами. Синий цвет, которым они были расписаны, был любимейшим у леди Эдельхейд Адмар. Стоило признать, порой она им злоупотребляла.

Фламэ обернулся.

– Ей лучше?

– Не уверена, – пробормотала Фрида, занятая приготовлением отвара.

– Почему из всех людей дурно стало именно ей?! – Фламэ сломал в раздражении прутик и швырнул обломки в огонь.

– Она уже теряла сознание у озера, – рассеяно ответила имперка, взбивая маленьким венчиком свой отвар. Сдула пену. – Дело действительно странное. Мне удалось напоить ее, вроде бы щеки порозовели. Приглядите за ней, а я пока навещу леди Шеллоу. Устала уже спорить с ее братом.

Смахнув свои склянки в сумку, Фрида выскользнула из спальни. Фламэ раздул огонь, поправил менторну на блюдце и присел на край постели. Ему не показалось, отнюдь, что Джинджер выглядит лучше, но возвращать имперку было бессмысленно. Меньше всего Фламэ сейчас хотел ссориться с горячим лордом-наемничком.

Фламэ коснулся холодной руки девушки. Бесовщина творилась полнейшая. Меч Удальгрима, сердце Аннуэрской змеи, вязкая стекловидная вода Круглого озера. С такой и в самом деле «окончательно выздоровеешь». Как их было связать? Да еще и четвертая легенда!

– Что дальше? – тихо спросил ГэльСиньяк.

Фламэ обернулся. Имперец стоял в дверях, опираясь плечом о косяк, и листал страницы книги. Судя по тканевой обложке в мелкий цветочек, это был какой-то из романтических рыцарских романчиков Адмаровой прабабки.

– Госпожа моя хлопочет у леди Шеллоу. Думаю, самое время поразмыслить. Что с четвертой легендой?

– Она-то одна из самых странных. И, к слову, в весьма дрянных стихах. Ольха бывал порой невыносим. В местечке Кейкросс, которое мне не удалось отыскать ни на одной карте, жил король по имени Уилфрид с женой Конкордией. Он счастливо правил страной, и все были веселы и довольны. Но на его несчастье, королева была необычайно красива, и ею увлекся один из горных Господ по имени Корбин. Дух, обладающий магической силой, соблазнил королеву и сумел похитить ее сердце. Он нашептал Конкордии, что Уилфрид ей неверен, и подговорил женщину избавиться от мужа. Корбин принес ей бронзовое зеркало, на одной стороне которого изображалась сцена Первого боя Создателя и Насмешника, а другая была полирована «плотью и кровью». Едва Уилфрид увидел свое искаженное отражение, он обратился в прах, а замок его исчез…

– Я видела это.

Голос Джинджер был тише, чем треск огня в печи, но лицу ее постепенно возвращались естественные краски. Фламэ стиснул ее руку. С другой стороны над девушкой склонился ГэльСиньяк с дымящейся кружкой.

– Госпожа моя велела напоить вас, когда очнетесь.

Джинджер приподнялась на локте и тотчас же повалилась на подушки. Фламэ помог ей сесть и поддерживал, пока девушка пила отвар маленькими глотками. Упав обратно на постель, она прикрыла глаза.

– Я… видела это… у озера, – заговорила она, делая большие паузы, чтобы перевести дух. – Мужчина… в синем плаще… с серебром. Очень красивая… женщина с… с бронзовым зеркалом. Я тогда… подумала… что это… Угар и… Каллуна.

– Ирэна, как и Конкордия, означает примерно одно и то же, – заметил ГэльСиньяк. – «Мир» и «Согласие».

– Значит, в этой истории говорится о зеркале, и о демоне, – пробормотал Фламэ.

– С вашего разрешения, мастер Фламиан, я загляну в библиотеку. Я видел там несколько трактатов по демонологии, а также «О тщеславии душегубительном» Хэмила Тронсола. Думаю, стоит взглянуть. У кардинала Тронсола были дельные мысли о колдовских зеркалах.

Фламэ кивнул.

– И еще… – ГэльСиньяк обезоруживающе улыбнулся. – Там у вас седьмая книга «О скорби» магистра Нестриха… Мог бы я взять ее…

– Да хоть насовсем забирайте! – раздраженно отмахнулся Фламэ.

Имперец поспешно раскланялся и исчез, отправился на встречу с вожделенными книгами. Дай ему волю, и почтенный мэтр уволок бы добрую половину богатой библиотеки Фрэйни. Фламэ остался наедине с юной ведьмой. И он не был уверен, что именно этого ему хотелось.

– Вы тоже можете идти, – сказала девушка. – Я в полном порядке.

Фламэ с сомнением посмотрел на нее, все еще бледную. Да и слабый голос явно говорил об обратном.

– Пожалуй, я посижу еще немного, – решил он. – Пока вы не уснете, госпожа Элиза.

– Тогда, – тихо попросила Джинджер, – спойте мне.

– Вы ведь знаете, госпожа Элиза, как я паршиво пою без музыки.

* * *

Джинджер и не сомневалась, что Адмар откажется. Но беда ведьм была в том, что они совершенно не умели довольствоваться малым. Если уж получать, то все разом, да еще просить добавки. Другая бы радовалась уже тому, что Адмар проявляет необычайную заботливость, а фантазия Джинджер уже безудержно неслась вперед.

– Не думаю, что у меня есть радостные песни, которые подбодрили бы вас, – сказал музыкант, подыскав другую причину для отказа.

– Тогда спойте грустную.

Адмар усмехнулся.

– Ладно. В таком случае пеняйте на себя, Джинджер.

Юная ведьма вздрогнула. Чуть ли не впервые он назвал ее по имени. Тем именем, которое сама предсказательница считала настоящим. Она приподнялась, надеясь взглянуть Адмару в лицо, но тот уже отсел в изножье кровати. Его скрывала теперь тень пышного шелкового полога. Девушка обессилено повалилась на подушки, вдыхая аромат жимолости.

– Из ста вещих снов

выбирай один:

Золотой чертог

И ты в нем господин

Из семи грехов

выбирай один:

Ты иль пьян, или обласкан,

Или уныл

Из семи дорог

выбирай одну,

Только помни:

Эти дороги ведут во тьму.

Адмар, склонный, пожалуй, к некоторому кокетству, лгал. Он прекрасно пел без музыки. И, вероятно, даже без слушателей. А вот песни у него и в самом деле были печальные.

– К очагу подсядь

И к камням прижмись тесней

Будем всем назло вспоминать

Как днем светло

И не бойся ночей —

На все ночи хватит свечей.

Я люблю его, – мрачно подумала Джинджер. Хоть одну ведьму довело это до добра? Есть хоть одна история, в которой ведьма жила бы долго и счастливо? Везет ли ей хоть в одной сказке? Нет, счастье обычно выпадает на долю прелестных леди вроде крысы-Беатрисы.

– Из всех городов

выбирай один:

Что стоит

Даже в пору суровых годин

И из женщин ста

выбирай одну:

Что кошмаров твоих

Тебе не даст коснуть.

Куплет сменился припевом. Джинджер поняла, что плачет, только когда слезы потекли ей за воротник. Юная ведьма закрыла глаза.

– Ты из всех смертей

выбирай одну:

Чтобы можно было просто

Тихо уснуть

А из ста наград

выбирай покой:

Пусть забудут все вокруг,

Кто ты такой.

Ты из ста цветов

выбирай ламут

Что к могилам спокон веков

Прилежно льнут

Из ста вещих снов

выбирай один,

Но молчи, не спугни, усни,

Просто гляди.

– Я вижу, вы вняли моему совету и похоронили его.

У ГэльСиньяка была отвратительная привычка появляться бесшумно и совершенно не вовремя. А еще – у него был донельзя таинственный шепот.

– Кого? – раздраженно спросил Фламэ таким же шепотом.

– Палача.

– Вернее сказать – отпел, – Фламэ поднялся и поправил сползшее покрывало. Джинджер спала. Краски вернулись ее лицу, и даже слабый румянец появился на щеках.

– Я кое-что нашел, – сказал ГэльСиньяк. – Взглянете?

Фламэ поставил перед камином экран, взял блюдце с менторной и выпихнул имперца из спальни.

– Идемте.

– С госпожой Элизой все будет в порядке.

– Да, я знаю, – Фламэ подавил желание садануть кулаком по стене. – Идемте уже.

В библиотеке было холодно. У маленькой чугунной печурки суетилась Фрида, но Фламэ по опыту знал, что толку все равно не будет. Он в детстве приносил с собой грелку, а еще чаще таскал книги в свою комнату, за что неоднократно получал от отца на орехи. Впрочем, и сам лорд Адмар был не прочь почитать в теплой постели.

– Что вы нашли?

ГэльСиньяк опустился в кресло и сдвинул в сторону внушительную стопку книг. Фламэ бросил короткий взгляд на тисненые корешки. Широта интересов мэтра поражала, и даже немного пугала. Кроме нескольких богословских трактатов неугомонный имперец снял с полок книги по алхимии, пару проповедей замкового капеллана (Фламэ неплохо помнил старика Роже), поваренную книгу, а также увесистый трактат «Искусство любви» в посредственном переводе с шигарского на виттанийский, зато с красочными иллюстрациями. Книга эта всегда стояла на самой высокой полке, и братья Адмар придумывали самые разные ухищрения, чтобы стащить ее. Большую часть стола занимал огромный экземпляр «Легенд Озерного края», раскрытый на середине. ГэльСиньяк завалил его сверху книгами поменьше.

– Начнем с зеркал. У Тронсолы им посвящена целая глава, и я нашел кое-что любопытное. Конечно, сам кардинал не застал тех, кто умел так колдовать…

– Тысяча девяносто девятый год, – спокойно перебила мужа Фрида. – Тогда на большом соборе было запрещено использовать зеркала. Слишком часты стали случаи «кражи душ», что бы ни имелось в виду. Единственный случай, когда был составлен письменный протокол собрания.

– Ольха до этого знаменательного события не дожил, – пожал плечами ГэльСиньяк. – В его времена зеркалами еще широко пользовались, и с точки зрения церкви они представляли огромную угрозу. Тронсола цитирует проповедь кардинала Александра, прочитанную им в мае 1074 года. Сам Тронсола, тогда, конечно еще даже не родился. Однако, в бытность свою Королевским экспертом, он допрашивал очень старую ведьму. Она помнила технологию полировки зеркал «плотью и кровью». Человеческой. Их использовали, чтобы призывать из внутренней сферы фамильяров.

– Сходится, – кивнул задумчиво Фламэ. – И с видением госпожи Элизы, и со словами Каллуны об инкубе. Но как это увязать со всем прочим? С этим витрумом, дрянью из пещеры, кинжалом?