Текст книги "Зеркало королевы Мирабель (СИ)"

Автор книги: Дарья Иорданская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Глава одиннадцатая

Единственной фразой он сумел привлечь внимание всех. Даже Джинджер взглянула, наконец, на мужчину, вроде бы, держащегося в тени своей спутницы. У него было спокойное лицо исключительно уверенного в себе человека и очень пытливые живые глаза ученого. Саркастично изогнутые губы много говорили о его прошлом, а складка на лбу – еще больше о будущем. Неужели же это та встреча, о которой все твердило с самого утра?

Ноэль обвел взглядом сидящих за столом, переглянулся с травницей и заговорил тихим, спокойным голосом.

– Вы, вероятно, слышали о разразившемся несколько лет назад в Империи море.

– Миенская чума, – кивнул Филипп. – Она, вроде бы, была успешно побеждена.

– Сотни погибших, это сомнительный успех, – проворчала Фрида. – Но, да, мор завершился. Но несколько месяцев назад….

– Он начался вновь, – Ноэль сокрушенно пожал плечами. – Злые чары и человеческая алчность – прегадкое сочетание.

– Чары? – уточнила Джинджер. До нее доходили разговоры о море, но все выглядело, как очередная вспышка чумы, с которой сестры Слышащие научились справляться. – Яд? Проклятие?

– Мы сперва тоже так думали, – кивнула Фрида.

Ноэль усмехнулся.

– Госпожа моя твердила, что это яд. Я же полагал, что кто-то из колдуний наложил омерзительное проклятье, – усмешка сделалась какой-то совсем кривой. – Врач диагностирует ту болезнь, какую искал.

– И что же это было? – заинтересованно спросил Адмар. Он снова смотрел на черноволосую. Джинджер под столом стиснула кулаки.

– Тварь из иных сфер, – обыденным тоном произнесла Фрида.

Джинджер покачала недоверчиво головой. Учение о трех сферах, вложенных друг в друга, было популярно еще лет двести назад. Теперь же его знали, как любопытный курьез. Во внешней сфере, якобы, обитал Бог, во внутренней – вредоносные демоны, предводительствуемые неименуемым Насмешником, а в средней – люди. Еще в прошлом веке находились ведьмы, пытающиеся при помощи глупых ритуалов вызвать себе фамильяров из иных сфер. Сестры передавали эти истории, как яркий пример человеческого невежества. О чем Джинджер и сказала.

– Меня также учили, что все это глупость, – пожала плечами травница. – Выдумки. Досужие сплетни. Тем не менее, я видела это.

Все разом уставились на нее. Фрида поежилась и добавила со значением, отводя излишнее внимание:

– Ноэль тоже.

– И на что это похоже? – полюбопытствовал Адмар и почти одновременно с ним Бенжамин.

Ноэль и Фрида снова переглянулись.

– Это… неописуемо. Это тень. Прожорливая.

– И чем она питается? – спросил Адмар, хотя, судя по выражению лица, уже знал ответ.

Ноэль кивнул.

– Людьми. Их душами или, если хотите, сердцами.

– И при чем тут Озерный край?

Ноэль потер подбородок.

– Дело в том, что единственный описанный в хрониках случай вызова подобной твари, это история Каллуны-Ирены. Мне доводилось держать в руках чудом сохранившийся вариант баллады об Удальгриме, а также записи принца Угара. Обрывками, недомолвками, но там говорилось о колдовстве Каллуны и о твари, – Ноэль нахмурился, припоминая, – подобной пустоте между звездами.

– А загадки? – поспешно спросил Адмар.

Ноэль покачал головой.

– Рукопись сохранилась ужасно. Разрозненные листы, обрывки. Даже если эти загадки там упоминались, до наших дней они не дошли. К тому же, она предназначалась на сожжение, и видел я ее лишь мельком. Самому пришлось уносить ноги. Но описание ритуала я прочел.

– Ничего сложного, – вставила Фрида. – Если, конечно, вы готовы проливать кровь. Увы, там не сказано, как отправить тварь обратно.

– Зато сказано, что сожрав семь сотен душ, это создание впадает в спячку. Тогда надо вырезать его сердце… – Ноэль вновь нахмурился, как, видимо, делал, когда что-то вспоминал, – «схожее с комом сажи и рождающее отвращение». Если это сердце съесть, можно обрести бесконечно долгую жизнь.

Джинджер посмотрела на Адмара. Тот сидел – в лице ни кровинки – и рассматривал свои руки. Бинт окрасился кровью. Что же он увидел в Аннуэрской пещере? И чем на самом деле была сказочная Змея? Неужели же не менее сказочной тварью из иных сфер? Почему Адмар так бледен? Джинджер хотелось прикоснуться к нему, но ведьма не рискнула.

– А потом мне попались на глаза записки одного из моих предков, – продолжил Ноэль. – Гвидуан Синьяк был духовником у тогдашнего императора, Филиппа Благочестивого. Он принимал исповедь у умирающего Угара, и записал бессвязный предсмертный бред. Полагаю, Гвидуана он чем-то озадачил. «Мы загнали ее под Аннуэрский камень на краю болот». Вот мы и решили взглянуть.

– Под камнем больше ничего нет, верно, Палач? – Бенжамин взглянул на Адамара.

Музыкант нервно коснулся серьги.

– Верно. И это первая часть загадки. Сердце Аннуэрской Змеи.

Он вытащил из-за пазухи тряпицу и выложил на центр стола. Все заинтересованно склонились над комом странной грязи, все таким же влажным.

* * *

Что ж, как и предполагал Адмар, все происходящее не было совпадением, все оказалось гораздо сложнее. Да и едва ли слово «совпадение» было применимо к истории, начавшейся семьсот лет назад и втянувшей в себя столько разных, прежде незнакомых людей. Как там сказала Джинджер: водоворот чужих проблем? Фламэ вновь нервно потеребил серьгу, которая непостижимым образом оказалась связана со всей этой историей.

– Возможно, речь шла о чем-то подобном, – сказал ГельСиньяк, выпрямляясь.

– Но, если именно это продлевает человеческую жизнь, – рассудительно на редкость произнесла Джинджер, – то где же это взяла Мирабель?

– Простите? – Фрида вскинула брови.

Фламэ вздохнул и в который раз начал свой рассказ, опустив сейчас все личные подробности. Только история вечно юной Мирабель.

– Чума 1535-го, – убежденно сказала травница, когда он умолк. – Она длилась почти год, а потом сама сошла на нет. Помнится, мою наставницу это очень озадачивало. Так значит, ваша королева поддерживает силы и юность тем же способом, что и Каллуна?

Фламэ пожал плечами.

– В нашем распоряжении только легенды.

– Одна об Аннуэрской змее, это понятно, – кивнул Синьяк. – Что с остальными?

Фламэ вздохнул. Он так привык в одиночку решать возникающие проблемы, что все эти сочувствующие и добровольные помощники раздражали его.

– Покажите кинжал, – шепнула ведьма. – Эти люди встретились с нами не просто так.

Еще – тут ничего не поделаешь – Фламэ недолюбливал гадалок. Тем не менее, он выложил на стол кинжал.

– Стаглар, – убежденно, ей это явно было свойственно, сказала Фрида. – Сталь со звезд.

– Великолепная работа. Девятый век?

ГельСиньяк и его жена говорили, заканчивая друг за друга фразы. Это немного раздражало. Это напоминало музыкальную тему с вариациями. Словом, это вызывало зависть.

– Возможно, – сказал Фламэ. – Мартиннес Ольха назвал его «мечом Удальгрима».

Фрида осторожно коснулась острия кинжала и сказала в точности, как мастер Уилл.

– На нем кровь…

– Да, – кивнул Фламэ. – Кровь Аннуэрской змеи.

Ведьма осторожно поднесла кинжал к глазам, потом к носу.

– Хм. Запах специфический, но вполне свойственный стаглару. А вот кровь… вообще ничем не пахнет.

Фрида облизала губы.

– Очень странно. А третья легенда?

Фламэ посмотрел на старого учителя. Стоит ли рассказывать ее целиком? Старик кивнул и протянул воспитаннику дымящуюся чашку чая.

– Как вы знаете, у Альдасера Доброго было семь фавориток. Кстати, подобные серьги, – Фламэ коснулся уха, – были сделаны именно для них. Последнюю, которой принадлежала именно эта серьга, звали Лаурой. Она была невероятно красива, и король любил ее всем сердцем. Как и положено героине Ольхи, Лаура была добродетельной блондинкой, так что я не вполне понимаю здесь Альдасера. Так или иначе, девушка заболела, и никто не мог излечить ее недуг. Король созвал со всех краев Каллада и прилегающих земель лекарей, но никто не мог помочь Лауре. Пока некий старец не рассказал королю о целебном озере в сердце Озерного края. Местные жители называют озеро Круглым, и водой из него лечат все недуги. Альдасер послал за целебной водой, Лаура выпила семь глотков и тотчас же, по выражению Ольхи, «полностью и окончательно исцелилась».

Фламэ оглядел слушателей и удовлетворенно кивнул. Он производил не меньшее впечатление, чем старый бард. Хотя, время ли сейчас этим гордиться?

– У Мартиннеса, конечно, легенда в два раза длиннее и с дюжиной рыцарских поединков, но общая суть такова.

Травница в который раз переглянулась с мужем и постучала ногтями по скатерти.

– Насколько она старая, эта история?

Фламэ пожал плечами.

– Почти все легенды об Альдасере Добром относятся веку к одиннадцатому, когда его жизнь окончательно обросла мифами. Но если в основе те самые загадки…

Фрида поморщилась, что, впрочем, ничуть не исказило ее красивого лица.

– Примерно в то же время Виан Нестрих написал свою «Физиологию», которую недавно включили в список запрещенных книг. Думаю, к лучшему. У моего отца был экземпляр, переписанный в скриптории замка Нестриха. Там были великолепные анатомические рисунки, поскольку Виан Нестрих, презирая запреты, препарировал усопших. Но содержание вызывало у отца возмущение. Кажется, в прошлом году в Усмахте «Физиологию» издали, изъяв несколько глав.

– Ближе к делу, – мягко напомнил ГельСиньяк.

Ведьма дернула уголком губ.

– Конечно, простите меня.

Речь ее была не столь уж плавной, но низкий тембр голоса завораживал, так что хотелось слушать и слушать. Фламэ вновь испытал укол ревности. Что ж, по крайней мере, избавился от наваждения ее колдовского очарования.

– Одним из основополагающих постулатов Нестриха была идея о полном излечении, на мой взгляд, весьма и весьма порочная. Поистине полное исцеление, по мнению Виана, давала только смерть. Относится это к делу, или нет, решайте сами, но Нестрихи бежали в империю из Каллада во времена Хендриха Кровавого.

– Современники Мартиннеса… – протянул Фламэ. – Если переживу эту историю, устроюсь куда-нибудь архивариусом.

Даже Бенжамин вопреки обыкновению промолчал, погребенный под обилием странных совпадений и древних легенд.

– Так где находится это Круглое озеро? – спросил ГельСиньяк, возвращая разговор к настоящему.

– Совсем рядом с замком Фрейни, – спокойно ответил старый бард. – Сейчас найти его непросто из-за болот, но оно несомненно все еще существует. Оно отмечено на всех старых картах, но придется потрудиться. Масштаб в большинстве случаев неверен, а болота разлились от замка до замка. Самую точную из своих карт я вам уже показал.

– Что ж, – пожал плечами Фламэ, – придется поискать. Не так ли, лорд Бенжамин?

Молодой лорд благоразумно промолчал.

ГэльСиньяк вновь переглянулся со своей женой. Очевидно, они понимали друг друга без слов, и тут попахивало совершенно особенным колдовством.

– Мы отправимся с вами, – озвучила их явно общее решение Фрида.

Молодой лорд покачал головой и возразил с несвойственной ему робостью. Сказывался то ли страх перед колдовством, то ли красота ведьмы.

– Сожалею, сударыня, но это моя забота. Я не могу принять вашу помощь.

– О какой помощи, юноша, идет речь? – усмехнулся ГельСиньяк. – Мы с госпожой решаем собственные проблемы.

Ведьма примирительно похлопала Бенжамина по руке и подобрала просто беспроигрышный аргумент:

– Нужен кто-то, кто позаботится о вашей сестре, милорд. Завтра она очнется, и будет вполне разумна, но очень слаба. При всем уважении к сударыне Элизе, она предсказательница и не составит правильного зелья.

Джинджер фыркнула и пробормотала.

– Что нет, то нет.

Бенжамин, конечно же, сдался. Молодой лорд был умен, но достаточно честен, чтобы пасовать перед хитростью. И перед ведьмовским обаянием госпожи ГельСиньяк. Тем более даже Фламэ, не смотря на свой возраст и опыт, ею очаровался.

– Что ж, – подытожил мастер Мартин. – Если вы договорились, можете выступить завтра с утра. За ночь я скопирую для вас карту. Женщины могут лечь в дальней комнате. Спать пора, господа.

Фламэ перевел взгляд на окно, за которым царила кромешная темнота.

* * *

Джинджер было одинаково неуютно и рядом с крысой-Беатрисой, и рядом со сказочно прекрасной ведьмой Циннамон. Она не могла заснуть, беспокойно ворочаясь на одеялах и подушках, сложенных прямо на полу. Приходилось признаться себе – это зависть и ревность. Зависть к девушке, которую любят. И ревность к красивой женщине, также не обделенной любовью. Джинджер осторожно поднялась, стараясь не разбудить Фриду, и вышла в переднюю комнату. У порога ей пришлось переступить через спящих прямо на полу Бенжамина и Филиппа. Благородные рыцари, конечно же, устроились здесь, на голых досках, чтобы охранять сон возлюбленной Беатрисы. Джинджер с трудом подавила в себе желание сплюнуть. В самом деле, на одном плече коза, на другом эта крыса, и для бедной ведьмы не остается места.

Джинджер шагнула в комнату. Мэтр Ноэль спал на лавке, укрывшись темным, как и вся его одежда, подбитым мехом плащом. Адмар, скинув черный дублет, в одной рубашке, тоже черной, сидел у очага, поглаживая струны своей гитары. Молодая ведьма невольно залюбовалась им. И тут же одернула себя. И без того благоразумие стало ей отказывать. Обойдя стол, она пробралась к очагу и присела на край лавки. Языки пламени дразнили, обещая необычайное, но не торопились сообщить подробности. На огонь в гадании сложно было полагаться. Так что Джинджер просто протянула к нему руки.

– Не спится? – безразличным тоном спросил Адмар.

– Вам тоже, – парировала ведьма.

Музыкант усмехнулся, отложил гитару и протянул ладони к огню.

– Госпожа ведьма уверена, что нам стоит принимать помощь этих людей?

Джинджер оглянулась на спящего Ноэля, но из-за стола его не было видно.

– А у нас есть выбор? Нет-нет, забудьте. Я вполне уверена. Все приметы с самого утра говорили об этой встрече, – молодая ведьма перевела взгляд на забинтованную руку Адмара и сменила тему, в которой сама была не вполне уверена. – Покажите вашу ладонь.

– Нет нужды. Госпожа Фрида перевязала ее.

Ах, госпожа Фрида! Джинджер, чувствуя себя невероятно глупо, подскочила с места.

– Что ж, доброй ночи.

Уже не особенно беспокоясь о спящих у порога рыцарях, она прошла в заднюю комнату и рухнула на одеяла. Теперь помимо зависти и ревности ее мучила злость. Нет. Надо было остаться в КэрГоф.

Завернув гитару в холстину, Фламэ поднялся и осторожно прокрался в комнату с картами. Старый Мартин, низко склонившись над столом, старательно копировал очертания удела Фрейни. Фламэ прислонился к шкафу и скрестил руки на груди.

– Зачем ты это делаешь? – спросил старик, не поднимая головы. – Не из-за угрызений совести, верно? Если бы тебя мучила совесть, ты бы повесился.

– Вот как… – хмыкнул Фламэ.

Бард кивнул.

– Это очень в духе Адмаров. Твой отец поступил бы так же.

– В духе Адмаров еще не значит – в моем, – мрачно парировал Фламэ. – И я не мой отец.

Старик, наконец, обернулся.

– Как скажешь, мальчик. Так почему?

Фламэ пожал плечами.

– Мы должны исправлять свои ошибки. А может, это судьба. Сможем мы остановиться во Фрэйни? Я слышал, замок разрушен.

Мартин подписал своим мелким аккуратным почерком возле стилизованного изображения замка «Фрэйни» и отложил перо.

– Все с ним в порядке. Замок защищают чары твоей матери. Но во всем Озерном крае неспокойно. Туда стекаются оборванцы со всей округи, особенно с тех пор, как Мирабель ввела этот военный налог. Только и говорят, что о новых кровавых завоеваниях. И поют скабрезные песенки об Адмаре-Палаче.

Фламэ не смог сдержать торжествующий улыбки. Старый бард в ответ насупился.

– Неприятно слышать славное имя Адмаров в таком контексте.

– Это всего лишь имя, – безразлично отмахнулся Фламэ. – Скажи лучше, мастер Мартин, ты доверяешь этому ГэльСиньяку?

– Сколько бы ты не открещивался, мой мальчик, – улыбнулся старик, – но ты подозрителен, как и все Адмары. Отвечаю: я доверяю мэтру Ноэлю, как самому себе. Я принимал его у себя неоднократно, с тех пор, как он вынужден был бежать из Империи.

– Вот как?

– Именно так, – кивнул бард. – Я не знаю подробностей. Тем не менее, я верю ему. Мэтр Ноэль – исключительно порядочный человек. Полагаю, его убеждения даже доставляют ему и госпоже Фриде неудобства.

– И что ему до мора? – спросил Фламэ. Подозрения, и в самом деле, увы, характерная черта для Адмаров, не покинули его.

– Это не мое дело, – отрезал бард. – Шел бы ты спать. А мне нужно закончить карту к утру. Иначе вы пойдете по болотам вслепую.

Он развернулся и вновь взялся за перо. Фламэ некоторое время смотрел ему в спину. Мастер Мартин был единственным человеком, умеющим выражать свое раздражение затылком. Вздохнув, Фламэ вернулся в переднюю комнату и устроился на лавке, завернувшись в плащ. Прежнее платье, чуть менее прежняя жизнь.

– Не стоит тревожиться, – тихо пробормотал с соседней лавки Синьяк. – В любом случае все обойдется.

– Меня окружают одни гадалки? – проворчал Фламэ.

ГэльСиньяк негромко хмыкнул.

– Моя вера учит, что терпение вознаграждается. С другой стороны, вера моей жены учит, что надо бороться. Так обратимся же к народной мудрости, мессир Адмар: утро вечера мудренее.

Хмыкнув, Фламэ повернулся к огню и стал смотреть на пляшущее по поленьям пламя. В самом деле, его окружали одни болтуны и гадалки.

Глава двенадцатая

Гнусная калладская погода поутру полностью оправдала свою репутацию: поднялся ветер, сильный и холодный, который лупил по стенам маленького дома и заставлял плясать пламя в очаге и гудеть трубу.

– О, теперь это надолго, – мрачно сообщила Джинджер, изучив, как качаются ветви ольхи за окном.

Фламэ сомневался в правдивости ее гадания, в конце концов, что толку предсказывать ветер, коли он уже дует? Однако на дворе была поздняя осень, почти уже перешедшая в зиму, а в Озерном Краю это всегда было время ненастья. Музыкант серьезно сомневался, что сегодня им удастся добраться до Фрейни. Ночевать на болотах было небезопасно в любую погоду, да и слухи о разбойниках его серьезно тревожили. Маленький отряд, в котором было три женщины, пускай две из них и ведьмы, и ученый из имперцев едва ли сумел бы дать отпор грабителям. Взять с них, конечно, было нечего, но даже подбитые мехом плащи могли привлечь голытьбу, укрывшуюся среди непроходимых болот.

Размышления Фламэ прервало появление леди Беатрисы. Опираясь на руку брата, она вошла в комнату. Румянец вернулся на щеки девушки, глаза блестели, снадобье госпожи Фриды явно пошло на пользу. Следом за девушкой, слегка прихрамывая, появилась и сама ведьма. При свете дня ее внешность не производила такого ошеломляющего впечатления, к тому же Фрида весьма прозаично закусив шпильки, сооружала из своих длинных, густых и тяжелых волос прическу. Это будничное занятие приближало ее ко всем прочим женщинам и делало чуть более обыкновенной.

– Ну и погода, – проворчала ведьма, воткнув последнюю шпильку, черную, как и вся ее одежда. – Госпожа Элиза, сколько это может продолжаться?

– Дня три, – пожала плечами Джинджер, продолжающая смотреть в окно. – Может и больше. Есть некоторые предзнаменования, что ветер утихнет и пойдет снег, но… Нет, это будет не раньше чем послезавтра.

Затем она отвернулась от окна, взялась за кружку с травяным отваром и больше не сказала ни слова. Со вчерашнего вечера ведьмочка явно была не в духе. Фламэ сел рядом, то и дело косясь на нее. Остальные члены маленького отряда заняли места за столом, а старый бард, как и накануне – во главе. Завтрак начался в молчании, которое первым нарушил Бенжамин. Молодой лорд никак не мог сдержать язык за зубами и возмущенно проворчал:

– Не можем же мы столько ждать!

– Не можете, конечно, – спокойно ответил старый Мартин. – Я отметил на картах безопасные тропы. Двигайтесь только по дорогам, которые я отметил, и не сворачивайте с них, чтобы не попасть в беду. Те, что проведены красными чернилами – самые короткие. Воспользовавшись любой из них, вы окажетесь возле Фрейни к концу дня. Если, конечно, гати не разрушены, или же там не устроены разбойничьи засады.

– Какой прок, – удивился ГэльСиньяк, – устраивать засады на заброшенных дорогах в таком диком необжитом краю?

Старый бард довольно хихикнул:

– Земля слухами полнится: мол-де в Озерных замках клады зарыты чуть ли не в каждом подвале. Вот и повадились всякие благородные рыцари их искать. Уж не знаю, верит ли в эти басни местная голытьба, но и без того легко обогащается. Вы при оружии?

Бенжамин, Филипп и Фламэ кивнули. Последний мрачно посмотрел на свою перевязанную руку и задумался, есть ли у старика арбалет. С ним увечному музыканту справиться куда проще, чем с тяжелым мечом, который сейчас служил скорее украшением, чем реальным подспорьем.

– Мэтр? – Мартин повернулся к ГэльСиньяку.

Ноэль пожал плечами.

– Я понадеюсь на волю Божью, друг мой.

Фламэ фыркнул. ГэльСиньяк приподнял бровь, потом тяжело вздохнул и вытащил из-за пазухи несколько коротких и остро заточенных ножей. Затем продемонстрировал короткий меч, вроде тех, что носят горожане: не слишком опасный на вид, но смертоносный в умелых руках.

– У моей госпожи есть арбалет. Поверьте, любезный Мартин, мы можем постоять за себя. Надеюсь, на этом обсуждение закончено?

Фламэ не вполне был в том уверен, но вмешиваться не стал. Ему самому хотелось поскорее покинуть хижину старого барда и отправиться на болота. Действуя, он чувствовал себя куда увереннее. Музыкант поморщился. Эта деятельность была также фамильной чертой Адмаров: никто из них не мог усидеть на месте. Причиной для бесконечной череды великих подвигов, прославивших род, были не храбрость и благородство, а полнейшее неумение посидеть спокойно хотя бы месяц.

* * *

Покончив с завтраком, начали готовиться к отъезду. Вывели лошадей, которые провели ночь под низким навесом, где поленница защищала их от холода и ветра. Пока мужчины седлали их и закрепляли переметные сумы, женщины собирались в дорогу, раскладывая по своим кошелям травы. Они не разговаривали. Беатриса, пускай и пришла в себя, была встревожена и напугана, Фриде, похоже, болтливость вообще не была свойственна. Джинджер же все еще злилась на Адмара, на себя, на весь мир в целом. Еще ее ужасно раздражал старый колдун, неподвижно сидящий на лавке. Перед ним лежали карты – оригинал и две нарисованные за ночь копии, и он старательно сличал их. Казалось, старик был погружен в это занятие, склонился так низко, что кончик крючковатого носа касался бумаги, но то и дело Джинджер ощущала на себе его взгляд. Когда, покончив со всеми делами, Фрида вышла и забрала с собой Беатрису, старик вдруг поднялся и подошел к Джинджер.

– Да? – слегка дрогнувшим голосом сказала девушка.

Колдун рассматривал ее, подойдя почти вплотную, молча, очень внимательно, словно старался заглянуть в душу. Их колдовство настолько отличалось от привычного и понятного ведьмовства, что Джинджер не могла поручиться, что ему это не удастся. Мурашки бежали по коже, стоило об этом подумать.

– Признаться, госпожа ведьма, я был удивлен, встретив тебя в компании молодого лорда из Тура и моего ученика, – сказал, наконец, старик. – Мне казалось, ты не из тех, кто оказывает другим помощь.

– Совершенно верно, – нервно согласилась девушка.

– Тогда, какая тебе выгода? – спросил старый колдун напрямик.

О да, Джинджер и сама бы хотела знать, какая ей от всего этого выгода? Почему она не сбежала к морю, где любой рыбак за несколько монет довез бы ее до Изумрудной долины, в которой даже в это время плодоносили персиковые и грушевые деревья и цвели розы в королевском парке? Почему она не осталась в замке КэрГофф, хозяйка которого была так добра и так рада подруге детства? Почему? Почему? Это вечное и глупое «почему» словно измывалось над молодой ведьмой. Кажется, Джинджер знала ответ, и ей он совсем не нравился.

– У меня есть свои причины, – сказала она спокойно и с достоинством, по крайней мере, намеревалась, чтобы это так прозвучало.

Колдун еще некоторое время рассматривал ее, потом хмыкнул и снял с полки небольшую шкатулку из полированного дерева. Несколько секунд он перебирал безделушки, пока не достал с самого дна перстень с чистым почти прозрачным камнем. Казалось, в его глубинах клубился зеленоватый туман. У Джинджер зачесались пальцы. Ведьминское кольцо! Судя по силе, исходящей от него, носила этот перстень ведьма могущественная и занимающая, по меньшей мере, место Третьей в своем круге. Старик вложил перстень в руку Джинджер. Та едва не вскрикнула от обжигающего прикосновения этой силы. Перстень кого-то из Дышащих!

– Он принадлежал госпоже Артемизии. Замок Фрейни все еще охраняет ее магия, и она может не пропустить даже родного сына госпожи. Тогда вам поможет перстень. Возьми.

– Я… – начала Джинджер, но старик уже развернулся, забрал карты и вышел из дома.

Закутавшись в плащ, молодая ведьма поспешила за ним. Перстень она, сдерживая дрожь, спрятала в кошель. Ветер разыгрался не на шутку. Пусть он и не сбивал с ног, но то и дело норовил сорвать плащ, забирался под одежду и ерошил волосы, колол мелким ледяным крошевом щеки. Коса госпожи Фриды, так старательно уложенная сложным узлом, растрепалась, и целительница пыталась вернуть на место рассыпающиеся шпильки. Мужчины сражались с попонами, то и дело норовящими свалиться на землю под очередным порывом ветра. Леди Беатриса укрылась за поленницей и смотрела на шатающиеся деревья испуганными глазами. Словом, дурных примет было – хоть отбавляй.

– Госпожа предсказательница думает, что нам лучше повременить, – сказала Фрида, подходя. В голосе ее прозвучала легкая насмешка.

– Это скажет сейчас любой здравомыслящий человек, – насупилась Джинджер.

– Потом может быть еще хуже, сестра, – Фрида похлопала ее по плечу.

– Да. На пустошах ветер разгуляется вовсю, – саркастически согласилась девушка.

– Зато, там на нас не сможет повалиться дерево, – хмыкнула целительница. – Ты достаточно твердо сидишь в седле, сестрица?

Зеленые глаза красавицы внимательно изучили лицо молодой ведьмы. Лгать Джинджер не смогла и мрачно покачала головой.

– И лошадка твоя…

– У меня отличная лошадь, – отрезала Джинджер.

– Все равно, лучше тебе поехать с кем-то из мужчин. Я бы с твоего позволения могла пересесть на эту красавицу, а на моего конягу нагрузим поклажу. Ну как?

Джинджер посмотрела на мужчин, все еще занятых седлами, и на нервно переступающую породистыми тонкими ногами Снежну. Брианна хвалила свою лошадь, но едва ли та могла ходить по болоту под таким неопытным и нервным всадником. Да и сама Джинджер совсем не хотела сейчас громоздиться на лошадиную спину.

– С кем? – пробормотала она. – Лорд Бенжамин и его секретарь передают друг дружке кры… леди Беатрису, словно переходящий приз. Да и с вашим супругом я недостаточно знакома, чтобы разъезжать в паре.

– А как же господин Адмар? – усмехнулась целительница. – Он отлично держится в седле. Я слышала, его предки с севера, а там, в горах живут прирожденные наездники. Гм. Интересно, а где они там разъезжают на лошадях-то? Там ведь одни только горы да снег.

Глаза проклятой ведьмы искрились смехом. Джинджер слегка порозовела, но понадеялась, что это можно списать на ветер, выбивающий дух и обжигающий лицо. Откуда эта Фрида столько знает? Или же, это сама Джинджер видит подвох там, где его нет? Молодая ведьма потрясла головой.

– Не лучшая идея.

– Как знаешь, сестрица, как знаешь, – Фрида пожала плечами и пошла к своему коню – флегматичному гнедому, на котором в обычном для ведьмы черном наряде она смотрелась зловеще, как какая-нибудь злая королева из сказки.

Джинджер подошла к оседланной Снежне, погладила ее по носу и кое-как вскарабкалась на спину. Все прочие уже были в седлах, и собрались вокруг старого Мартина. Он отдал Адмару и Ноэлю туго скрученные и завернутые в промасленную бумагу и ткань карты, напутствовал, пробормотал какое-то невнятное благословение и указал налево.

– Выезжайте через ольховник на тропу, рига через четыре доберетесь до края болот. Гать найдете без труда, она помечена столбами. В остальном же избегайте меток, которые не указаны на моей карте: жители Края сейчас ставят ложные, заводя путешественников в топь. И будьте осторожны.

Адмар фыркнул, кивнул едва заметно и поехал в сторону тропы. Отряд потянулся за ним.

Уже через полрига Джинджер пожалела, что отвергла вполне разумное предложение Фриды. Ветер норовил выбить ее из седла, и уж точно вышибал дух. Глаза слезились. Надвинув как можно ниже капюшон, молодая ведьма ехала, видя перед собой только тревожно дергающиеся уши лошади и темную спину Филиппа. Процессия продвигалась медленно, и до гати добралась более чем за полчаса. Спешившись, Адмар очистил от снега указатель.

Здесь начинались болота Озерного края, заслуженно обладающие достаточно дурной репутацией. И выглядели они соответственно: серо-бурая, слегка припорошенная снегом, почти ровная пустошь, пучки травы, потемневшая от холода зелень. И не разобрать, трава это, растущая на твердой земле, или затянувшая топь ряска. Гать – грубо оструганные доски и вязанки хвороста – змеилась, перебираясь от кочки к кочке, и исчезала где-то на горизонте. Горизонт был таким же серо-бурым, как и все вокруг, и в той же серой дымке скорее придумывались, чем угадывались очертания руин. Укрывшись от ветра за крупом лошади, Адмар аккуратно развернул и изучил карту.

– Идем вперед, строго держимся тропы. Здесь не должно быть топких мест, и все же слишком легко увязнуть во влажной земле. С гати не сходить.

Он говорил настолько уверенным, ровным тоном, что даже Бенжамин не осмелился возразить или возмутиться. Он только молча кивнул и ниже надвинул капюшон на лицо обмякшей в его руках сестры. Адмар вернулся в седло и направил своего коня в сторону хлипкой тропки, протянувшейся по болотам.

Джинджер ехала четвертой – сразу за Адмаром, Ноэлем и лордом-наемником. Легче от этого не становилось. Гать упруго пружинила под копытами и, казалось, то и дело уходила так глубоко в землю, что ноги лошади должны был увязнуть в грязи. Джинджер боялась этого болота. Все в нем было неправильно: цвет, сырость, мягкость почвы под ногами. Насколько благоразумнее было остаться в замке Брианны. Насколько благоразумнее было перебраться в седло к Адмару. Ветер все не унимался.

* * *

Фламэ то и дело сверялся с картой. Пока что гать шла в нужном направлении, но его не оставляли дурные предчувствия. Он неплохо знал Озерный край, и представлял, что от него можно ожидать, да еще в такую погоду. Ничего хорошего, уж точно. Ветер все не унимался. Он забирался под плащ, норовил вырвать карту из рук, трепал поводья и играл с серьгой, причиняя музыканту боль. Миновав не более шести ригов, Фламэ остановился. Маленький отряд также замер, хмуро и недоумевающе поглядывая на своего предводителя.