Текст книги "К колдунье не ходи"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вот тогда, спустя полвека, или лучше – через целый век, наши потомки будут восхищаться странными диковинными приспособлениями, с помощью которых предки прослушивали музыку, смотрели фильмы, готовили себе еду. Те вещи, которые окружают нас и кажутся нам самыми что ни есть банальными и примитивными, наши потомки бережно очистят от пыли и старой смазки, выставят на самое видное место в доме и с гордостью примутся показывать сей раритет всем своим друзьям и знакомым, которые согласятся на него взглянуть.

Да и район, состоящий из «хрущевок», столь презираемый сейчас, если переживет свой вековой юбилей, станет предметом какого-нибудь экскурсионного маршрута. И гид будет в торжественных выражениях рассказывать о верховном секретаре коммунистической партии господине Никите Хрущеве, который с помощью малобюджетного строительства практически вывел на тот момент страну из жилищного кризиса.

Но, вернувшись в наши дни, повторим: ничего ценного в квартире Ларисы Львовны не имелось. Даже вор, загляни он сюда, вряд ли чем-то заинтересовался бы.

Порывшись в ящиках письменного стола, подруги сделали лишь два вывода – обе сестры Филипчук учились плохо. Но если Лена училась просто плохо, в ее тетрадях и дневнике теснились троечки и четверочки, разбавленные редкими пятерками по пению или труду, то в дневнике у Ульяны длинными рядами шли одни лишь двойки. Тройки и то были в ее жизни праздниками. А уж несколько четверок, которые подругам удалось обнаружить, были исключительно по физкультуре.

– Дочери учились не ахти как, – без малейшего смущения признала Лариса Львовна. – Да и в кого им башковитыми быть? Я еле-еле восьмилетку закончила, сразу же на фабрику пошла работать. А отец…

На этом месте Лариса Львовна вновь запнулась. Уже в который раз, как заметили подруги, заговорив об отце девочек, женщина как-то спотыкалась.

– Так что – отец девочек?

– Андрей – мой бывший… он тоже институтов не заканчивал, – глухо произнесла Лариса Львовна, словно бы задумавшись о чем-то своем.

– Скажите, ведь обеих ваших дочерей звали Еленами?

– Да.

– И кому же пришла в голову такая странная идея?

– Почему странная? Красивое имя.

– И все же, кто решил так назвать обеих девочек? Вы или ваш муж?

– Андрей так распорядился, – тихо пробормотала Лариса Львовна. – А я с мужем спорить не приучена. К чему? Все равно он бы на своем настоял.

– У вашего мужа был крутой характер?

– Обычный.

Говорить о бывшем супруге женщина была явно не расположена. Она еще хорошо держалась. Многие женщины на ее месте просто велели бы сыщицам заткнуться. Развод – это само по себе тяжелое мероприятие. А уж когда вас заставляют вновь и вновь возвращаться к воспоминаниям о бывшем муже, тут легко сорваться.

Подруги завершили просмотр старых черновиков, тетрадей и учебников в письменном столе. Судя по всему, закончив школу, ни Ульяна, ни Лена к этому столу даже близко не подходили. Да и Лариса Львовна разбором старых тетрадей не озаботилась, несмотря на то что после окончания ее дочерьми школы прошло уже много лет. Ульяне был двадцать семь, Лене – двадцать шесть.

Куда больше сказал подругам ящичек трюмо. Помимо косметики, состоявшей почти исключительно из пробников, но уже наполовину использованных и также покрытых слоем пыли, девушки нашли несколько визиток.

– Вам знакомы имена этих людей?

Лариса Львовна рассеянно взглянула на визитки и пожала плечами:

– Одно время Ульяна косметикой вразнос торговала. Думаю, это координаты ее клиентов.

– А когда это было?

– Да года полтора тому назад, я думаю. Ну да, Ульяна со мной, почитай, уже больше года не жила. А косметикой она занималась еще до того, как ушла от меня.

На всякий случай подруги взяли эти визитки. На досуге они позвонят по указанным телефонам, спросят про Ульяну. Хотя сомнительно, чтобы эти люди до сих пор помнили торговку косметикой, приходившую к ним в офис со своим товаром.

Закончив с трюмо, подруги перебрались к шкафу. Вещи Ульяны были по большей части поношенными, хотя девушка явно отдавала предпочтение известным иностранным торговым маркам. Даже сильно потертые, они выглядели привлекательно.

– Одеться Ульянка умела, да и любила, чего греха таить? Модницей она у меня уродилась. С малолетства перед зеркалом кривлялась, сколько я ее ни гоняла. Вот Лена, та другая. Волосы причешет, а больше к зеркалу и не подойдет. Ленка у меня – умница. Трудяга, в меня пошла. До сих пор как придет ко мне, Кольку – мне на руки, а сама – к раковине. Посуду моет, плиту драит. Пока мы чай пьем, она мне всю кухню в порядок приведет – и домой.

– Ваша младшая дочь не замужем?

Лицо Ларисы Львовны слегка омрачилось:

– Какое это имеет отношение к убийству Ульяны?

– Может статься, что и никакого. А может быть, и наоборот.

– Муж Ленкин к убийству Ульяны никак не причастен. Они и знакомы-то между собой не были!

– Как же так? Ульяна не была на свадьбе своей сестры?

– Не было у Ленки свадьбы, – еще больше помрачнела Лариса Львовна.

– Как же так?

– А так! Расписались себе, да и все! Ни к чему на чужих людей на стол и угощенье тратиться. Ленка с мужем в свадебное путешествие полетели на эти деньги. Шикарно отдохнули, я их полностью одобряю!

– Мы были у Лены дома, но мужа ее не видели. Хотя был уже вечер.

– Работает он много, – быстро ответила Лариса Львовна. – В наше время, чтобы хорошо жить, ох как поворачиваться надо! Если ты не воруешь, приходится горбатиться с утра до ночи!

– Все равно странно, что сестра не познакомила Ульяну со своим мужем. Да и вы, судя по всему, совсем ничего о нем не знаете.

– Ох, и настырные вы! – взорвалась Лариса Львовна. – Ну, слушайте, коли так приспичило! Не расписывалась Ленка со своим «мужем» вовсе! Женат ее мужик, ясно? И не вздумайте к Ленке с этими дурацкими вопросами приставать, она и так расстраивается, что не смогла Филимона на себе женить. Думала, что она забеременеет, а он жену бросит и на ней женится. До последнего от всех свою беременность скрывала, в корсет себя утягивала, даже я ничего не замечала.

– Зачем скрывала-то?

– Опасалась, что любовник на аборт ее пошлет. Лишь на шестом месяце ему призналась. Живот наружу наконец выпустила, толстеть быстро стала. Ну, думаю, быть у молодых свадьбе. А он – фиг! Квартиру купил, на Кольку денег не жалеет, Ленка тоже всем необходимым обеспечена. Машину ей Филимон тоже купил, не пожадничал. Но это и все! Даже не заходит к ним, деньги через своих мордоворотов передает. Но, самое главное, Кольку он своим сыном признал. Хоть это – благо!

Так вот почему Ульяна соврала, что у малыша нет свидетельства о рождении. Хоть имя матери там было таким же, как у нее самой, но в графе отец стояло имя отнюдь не Леонида Владимировича, а совсем другого человека. Интересно, как Ульяна собиралась провернуть аферу с наследством, если у нее не было метрики на ребенка? Неужели она надеялась, что нотариус, занимающийся этим делом, не потребует свидетельства о рождении ребенка?

Но эти вопросы были пока что не столь существенными. Надо было побольше выяснить о личности Ульяны, а также о том, чем она занималась в последнее время.

И – неожиданно – висевшие в шкафу одежки помогли в этом подругам. Инге повезло первой. Она извлекла из кармана куртки клочок бумаги с наспех нацарапанными на нем буквами и цифрами. С трудом, но Инге все же удалось прочитать:

– «Комета». И номер телефона тут есть. Последнюю цифру не разобрать, то ли тройка, то ли шестерка.

– Куртку эту Ульянка буквально перед самым своим исчезновением прикупила, – неожиданно вмешалась Лариса Львовна. – Я еще ее поколотить обещала, что она деньги на очередное тряпье спустила. Нет бы по хозяйству чего прикупить, песку сахарного или хлеба, а она все на шмотки тратит! Помню, я еще эту куртку у нее из рук выхватила, да в окошко выбросить хотела. А Ульянка в нее с другой стороны вцепилась, не отдала.

И, сунув руку в рукав, Лариса Львовна показала внушительных размеров дыру:

– Пока мы сражались, у куртки шов на рукаве лопнул, прореха образовалась. Наверное, поэтому Ульянка куртку эту с собой и не взяла.

Услышав это, Алена решительно повернулась к Инге:

– Позвони!

Инга набрала номер – и с первого же раза угадала.

– Добрый день. Вы позвонили в центр психологической помощи женщинам, попавшим в сложную жизненную ситуацию, – «Комета».

– Здравствуйте, – пропищала Инга, зачем-то изменив голос. – У меня беда! Помогите!

– Что у вас случилось?

– Я поссорилась с мужем.

– Сколько вам лет?

– А это важно? – растерялась Инга.

– Понимаете, мы работаем только с очень молодыми женщинами, еще не перешагнувшими тридцатилетний рубеж. Так сколько вам лет?

– Мне двадцать два, – сказала Инга.

Голос женщины в телефоне стал более радушным. И уже с заметным сочувствием она задала следующий вопрос:

– Муж вас бьет?

– Не то чтобы до смерти, но, случается, оплеуху и отвесит.

– Насилие в семье – это недопустимо! – категорично произнес женский голос. – Приходите к нам, мы сможем купировать вашу ситуацию. А возможно, с нашей помощью вы полностью измените саму себя, а вместе с тем поймете, что ваш нынешний спутник – совсем вам не пара.

– Хорошо, я приду! Но куда? Где вы находитесь?

– Записывайте адрес. Коломяжский проспект, дом номер… Центр работает круглосуточно.

Инга все послушно записала и пообещала, что придет.

– Будем вас ждать!

Закончив разговор по телефону, Инга сообщила о его результатах матери Ульяны.

– «Комета»? – задумчиво переспросила та. – Кажется, Ленка мне что-то про эту самую «Комету» говорила. Да, точно говорила! Только у меня к вечеру всегда голова так гудит… я в ее слова особенно-то и не вникала.

– Значит, Лена знала о том, что сестра обращалась в центр психологической поддержки?

– Да. Хотя… хм… Вот ведь странно. Ленка мне об этой «Комете» только вчера говорила. Ну, буквально на пороге эту фразу произнесла!

– А что говорила-то?

– Что? Да вот, знаете ли, странную такую фразу произнесла. Уже уходила от меня, выплакались мы с ней по Ульянке, решили, как хоронить станем, немного успокоились обе. Лена домой начала собираться. Кольку на руки взяла и вдруг ко мне повернулась, чтобы попрощаться, и говорит: «Знаешь, мама, жаль, что я допустила, чтобы Ульянка в эту «Комету» обратилась. А если бы я не пошла к ним, может, ничего бы этого и не было! А после того, что с Ульяной случилось, я и за себя и Колю тоже боюсь».

От последних слов женщины у сыщиц мороз по коже пошел. Было что-то очень зловещее в том, как она произнесла эту последнюю фразу.

Первым делом, выйдя от Ларисы Львовны и пообещав держать ее в курсе ведущегося расследования, сыщицы направились к Лене. Во-первых, они хотели получше расспросить Лену о том, чем занималась ее сестра. Что это за центр «Комета»? Лена о нем явно знала не понаслышке. Видимо, Ульяна рассказывала сестре о своих делах куда больше, чем матери. Вчера Лена не захотела разговаривать с сыщицами о своей сестре, но сегодня настроение у нее могло измениться.

И во-вторых, сыщицы надеялись выяснить у молодой женщины имя отца ее ребенка – отца Коли. Ведь они начали расследование, а в таких вещах мелочей не бывает. Если у Лены был мужчина, отец ее ребенка, а Ульяна этого ребенка бессовестно использовала в своих целях, возможно, не одна только Лена была в негодовании? Возможно, что отец Коли приехал да и прирезал Ульянку за то, что она посмела впутать его сына в какие-то свои грязные махинации?

Но, к немалому удивлению и разочарованию сыщиц, дверь им никто не открыл. Сколько они ни звонили, Лена не издала ни звука.

– Нету их, – пояснила пожилая соседка, поднимавшаяся в это время мимо подруг по лестнице. – Гулять ушли. Я на рынок отправлялась, как раз с ними столкнулась.

– И давно это было?

– Еще в девять утра.

А сейчас было уже за полдень.

– Они подолгу гуляют, – успокоила их соседка. – Если погода позволяет, целый день на улице торчат. Лена – очень хорошая мать. Обеспечивает ребенка кислородом. Не то что некоторые!

И женщина тяжело потопала к себе. В руках у нее были увесистые сумки. И, глядя, как медленно передвигает ноги эта пожилая женщина, Алена мигнула Ване:

– Помоги!

Его не было нужды просить дважды. Он тут же нагнал женщину, взял у нее тяжеленные пакеты и проводил ее до пятого этажа. Было слышно, как он пыхтит:

– Дама, да как же вы такая из себя изящная – и такую тяжесть таскаете? Это же недопустимо!

– Что поделаешь, сынок? Семья-то у нас большая, семь ртов. Чтобы всех накормить, я на оптовый рынок мотаюсь. А там килограммами не продают. Сегодня вот помидоры, зелень и морковку купила. А завтра черед огурцов и кабачков придет. Капусту брокколи и цветную на следующей неделе закупать поеду. А за картошкой мы с одной соседкой подряжаемся. На двоих скидываемся и ее зятю бензин оплачиваем. Но мешок до пятого этажа все равно самой волочь приходится, вот в чем проблема!

– Так вы бы своих мужчин снарядили.

– Нету у нас, милок, здоровых мужчин в семье. Мой дед – совсем развалина. Отец после инсульта еле по дому ползает. А муж недавно ногу сломал, до сих пор еще не оправился. Только больные-то они больные, а кушать все равно хотят.

Пожилая женщина еще раз тепло поблагодарила Ваню. И тот спустился назад, гордый и в то же время немного опечаленный.

– Бедная бабка, уже не первой молодости, а такие торбы таскает, я еле-еле доволок.

Ждать Лену было очень скучно. Сначала трое сыщиков вышли на улицу, где и сели на лавочку у подъезда. По крайней мере, тут было прохладно. Дул приятный ветерок, тень от листвы позволяла спрятаться от палящего солнца. И в такую жару Лена где-то бродит с малышом?

– Возможно, дома у нее еще жарче.

Однако время шло, а Лена все не появлялась. Сколь ни велика была любовь Лены к свежему воздуху, а кормить малыша тоже надо.

– Где она ходит?

– Может, в парк пошла, позагорать?

– Времени уже – два часа. Солнце вовсю палит, прямо Сочи. Ребенку нельзя в самую жару на открытом месте находиться!

– Может, Коля в коляске спит. А Лена на травке загорает.

– Так мы ее до вечера можем прождать. И почему она трубку не берет?

– Может, дома забыла?

– Или потеряла.

– Или аккумулятор сдох.

Оставив Ваню на дежурстве, Инга с Аленой прогулялись до ближайшего магазина, купили там несколько пакетиков с фисташками, показавшимися им свежими и аппетитными. Также они купили три пол-литровых пакета с соком и по бутылочке воды. В такую жару необходимо сохранять водно-солевой баланс в организме. Кроме того, они купили увесистый пакетик с ассорти из сухофруктов.

Все это они поделили между собой. Сок оказался в меру охлажденным, кисленьким и освежающим. Орешки были свежими. А изюмины – необычайно крупными, сладкими и совершенно без косточек. К тому же лавочка, которую сыщики облюбовали, стояла в густой тени раскидистой липы. Так что сидеть рядом с ней на холодке было одно сплошное удовольствие. Если бы не одно «но»… Им нужна была Лена, а ее все не было.

Но, по крайней мере, один член команды наслаждался жизнью. Ваня не усматривал в задержке Лены никакого криминала. И просто радовался возможности посидеть в холодке.

– Красота! – Поев, вытянул он свои длинные ноги. – Век бы так сидел и эту девчонку назад с прогулки ждал!

А вот подруги устали от бесплодного ожидания. Просто сидеть и ничего не предпринимать было не в их характерах.

– Ваня, а что, если мы сейчас оставим тебя одного?

– Куда это вы собрались, Алена Михайловна? – мигом насторожился охранник.

– В эту… В «Комету». Мы быстро. Только туда и обратно!

– Давайте я вас сам отвезу.

– Ты лучше тут Лену подожди.

– Нет, не лучше! – воспротивился охранник. – Я, Алена Михайловна, вас хорошо за эти годы изучил. Коли уж вы что-то задумали, обязательно на своем настоите. Только одну я вас в эту «Комету» нипочем не отпущу!

– Почему это?

– А потому… Потому что я – не деревянный, и уши на голове имею. Прекрасно слышал, как эта тетка – мать девчонок – вам про «Комету» рассказывала. Ульяна туда обратилась, и что вышло? Мертва нынче Ульяна. И Лена этой «Кометы» тоже боялась. Ух, как она ее боялась!

– Она просто так сказала…

– Не пущу вас одних, и точка! – отрезал Ваня. – Хотите в «Комету» ехать, пожалуйте в наш тарантас! Карета к вашим услугам. А к Лене этой мы с вами, если хотите, можем и вечером завернуть. Никуда она не денется, потому что…

Но договорить он не успел. Внезапно его взгляд стал сосредоточенным и каким-то хмурым. Подруги повернулись и взглянули в ту сторону, куда смотрел Ваня. Сначала они не поняли, что именно привлекло к себе внимание их охранника. Вдоль дома неторопливо шествовали две средних лет женщины, катившие перед собой синюю, с красивыми белыми колосками, коляску.

Ваня не случайно выцепил взглядом эту коляску. У Вани была отличная зрительная память, позволяющая сохранять в своих закромах малейшие детали. И поэтому сейчас Ваня вспомнил, что люлька-переноска, в которой Ульяна таскала своего «сыночка» Коленьку, была точно с таким же узором: белые колоски на синем фоне. Конечно, возможно, это была другая коляска, просто похожая на ту, какой располагала Лена, но Ваня уже вскочил на ноги.

– А вот и Коля приехал! – радостно воскликнул он, стремительно шагнув в сторону тетушек. – А где же его мамочка – Леночка?

Пожилые тетушки, слегка оробев от неожиданности, быстро пришли в себя. Ваня широко улыбался, он знал имя мальчика и имя его мамы. На дворе стоял белый день, вокруг было полно народу. К тому же весь вид Вани говорил о том, что ничего дурного он не замышляет. И тетушки расслабились.

Увидев это, Ваня шагнул к коляске, заглянул в нее и удивленно крякнул:

– Погодите, а где же ребенок-то? – И перевел строгий взгляд на тетушек. – Неладное это дело – пустую коляску катать. К беде!

Но те, вместо того чтобы указать нахалу его место, как это умеют все пожилые дамы, неожиданно расплакались.

– Что это с вами?! – испугался Ваня. – Что с Колей такое?!

– Ой, правду вы сказали, молодой человек, беда случилась!

– Говорите толком! Где вы взяли пустую коляску?

– У дороги стояла. Видимо, «Скорая» не стала ее брать.

– «Скорая»… А ребенок где? А Лена? Да говорите, дамы, что вы без толку плачете?

Продолжая вытирать слезы, пожилые соседки рассказали наконец о том, что случилось. Возвращаясь к себе домой, они заметили столпотворение у перекрестка. Гудели машины, мигали проблесковые маячки «Скорой помощи». И две соседки поняли, что на перекрестке вновь случилась авария.

– Перекресток у нас нерегулируемый, что ни месяц, там машины бьются. Несколько раз люди в аварии страдали. А теперь вот и Лена…

Оказывается, беда приключилась в тот момент, когда молодая женщина дошла до середины дороги. Хотя она переходила строго на зеленый свет, но какой-то лихач промчался мимо. Он задел коляску и почти переехал Лену.

– Несчастная, много крови потеряла. Весь перекресток был в крови.

– И неизвестно, сколько ей придется теперь пролежать в больнице.

– Пролежать? Помереть лучше скажи. Люди говорили, машина ее пополам переехала. Травмы, несовместимые с жизнью.

– Не жиличка она больше!

– Ох, какое горе! Такая молодая и так нелепо погибнуть!

– И ребенок-то… ребенок… Сиротой теперь малец останется.

– У Лены мать имеется. Если отец ребенка не захочет, бабушка мальчика к себе возьмет. Должна взять, на то она и бабушка.

Итак, сыщицы пока что поняли одно: Лену в тяжелом состоянии увезли в больницу.

– А Коля?

Тетушки развели руками:

– Мы не видели малыша. Только коляска пустая стояла. Кто-то сказал, что ребенка врачи забрали с собой. Ну, а коляску оставили.

Хозяйственные тетушки не могли допустить, чтобы дорогая коляска осталась бесхозной. И хотя им было не по себе, прикатили ее к дому.

– Пока внизу ее поставим. А там Лена из больницы вернется, решит, как с коляской быть.

Оставив тетушек, подруги в сопровождении верного Вани поспешили к перекрестку. Вызванная аварией пробка уже рассосалась. И сыщицы вряд ли нашли бы свидетелей произошедшего, если бы не обратились за помощью к торговке зеленью и молодой редиской, разложившей свой немудрящий товар на картонной коробке.

Несмотря на свою явно азиатскую внешность, смуглая девица довольно-таки хорошо говорила по-русски. Понять ее вполне было можно, если не с первого, то со второго раза – точно.

– Был… – закивала она головой, услышав вопрос об аварии. – Был машина… И девушка… Молодая, красивая… Коляска у нее очень хороший был. Моей сестра такой тоже хочет, да где деньги столько взять! Ребенок очень громко плакал! Шайтанама за рулем сидела!

– Женщина была за рулем?

– Шайтанама! С усами… и тут… волосы были.

И девушка показала на свой подбородок.

– Борода?

– Да. Длинный такой борода!

– За рулем сидел старик?

– Нет, зачем? Молодой! Волосы черная! Сам злой! Он специально красавицу задавила! Я тут долго сижу, все смотрела!

Толку от такой свидетельницы было немного. Но все же подругам удалось узнать, что наехавшая на Лену машина была ярко-зеленого цвета с откидным верхом. Номер тоже приметный – три шестерки, число Сатаны.

Услышав это, Ваня тяжело вздохнул и произнес:

– Чувствую, трудненько полиции будет выйти на преступника через угнанную машину.

– Угнанную? Почему ты думаешь, что машину именно угнали?

– Разве найдется дурак, чтобы на такой приметной машине женщин давить? Машину угнали, намеренно выбрали такую яркую. Чтобы она отвлекала внимание на себя. Спорим, что эту машину скоро найдут поблизости от места происшествия!

Подруги спорить со своим телохранителем не стали. Понимали, что он прав.

– Но у сидевшего за рулем человека была борода.

– И усы!

– Преступник хорошо подстраховался.

– Он не только украл машину, но также изменил свою внешность.

С тяжелым сердцем возвращались они назад. Им предстояло выполнить страшную обязанность: сообщить матери о том, что она только что лишилась второй своей дочери. По всей видимости, Лена либо уже умерла, либо умрет в ближайшее время. Что касается маленького Коли, наверное, мальчик тоже серьезно пострадал в аварии. Как сообщить Ларисе Львовне, что в течение нескольких дней она потеряла сразу троих близких людей?

Кто-то другой, возможно, смог бы сообщить эту новость женщине, но только не сыщики. Даже закаленный Ваня отказался от такой обязанности. Дойдя до дома несчастной матери, все трое встали словно вкопанные.

– Как хотите, а я не могу! – простонала Алена.

– Я тоже!

Ваня ограничился тем, что просто кивнул.

– Сейчас мало будет толку оттого, что мы придем к Ларисе Львовне. Ничего нового она нам все равно не расскажет. Сперва надо узнать хоть какие-то новости. Тогда уж и заявимся к ней.

И вся троица, дружно развернувшись, зашагала обратно к дому, в котором еще недавно жила счастливая молодая мать и ее малыш. Каким же зверем надо быть, чтобы погубить жизнь двух невинных человек!

Глава 8

Коляска все так же сиротливо стояла в подъезде. Женщинам, прикатившим ее от перекрестка, не хватило сил, чтобы затащить ее к себе наверх. А возможно, они так поступили, потому что коляска заняла бы слишком много пространства в их небольших квартирах? Потеря квадратного метра полезной площади могла стать катастрофой для обитателей здешнего жилого фонда.

– Может быть, отнесем ее к той славной тетеньке, которой ты помог с продуктами?

– У нее живет куча народу. Куда ей еще чужую коляску?

– Все равно, надо спросить. Сразу видно, коляска дорогая. Хоть и без люльки, а все равно украсть могут.

И Ваня пошел наверх. Подруги потопали за ним. Дверь им открыла давешняя хозяйка, только на сей раз глаза у нее были покрасневшими, а губы – скорбно поджатыми.

– Да мне уж рассказали о трагедии! – воскликнула она, увидев Ваню и девушек. – Вы там были?

– Ужасно!

– Говорят, Лену сбила машина. И надежды на то, что она выживет, очень мало.

– А мальчик?

– Его тоже увезли вместе с матерью. Скажите, мы можем оставить у вас Ленину коляску?

– Конечно. Тут у Лены была цепь с замочком.

И женщина сноровисто залезла в имевшийся на крышке коляски карман. Оттуда она извлекла цепь и в один миг приковала коляску к перилам.

– Вот так.

Женщина немного помолчала, оглядывая результат своих усилий, а затем взглянула на друзей:

– Я видела, вы долго сидели у нас перед подъездом на скамейке. Лену ждали?

– Да.

– А если не секрет, зачем она вам была так нужна?

Друзья замялись. И пожилая женщина, видя их колебания, прибавила:

– Я ведь хорошо знала Лену.

– Вот как… Видите ли, мы хотели поговорить с Леной о… о ее сестре – Ульяне.

Женщина выразительно поджала губы. Только теперь ее лицо выражало не скорбь, а откровенное неодобрение:

– Появлялась тут такая, – процедила она сквозь зубы. – Сразу вам скажу, мне эта особа сильно не понравилась! Аферистка!

– Так уж сразу и аферистка?

– По всем повадкам – да! Лгунья, воровка и мошенница!

– Воровка? Мошенница?

– Моя приятельница ее случайно увидела, сказала, что эта девушка к ним в бухгалтерию с косметикой приходила. Торговала вразнос, товар свой очень нахваливала. Ну, женщины, ясное дело, стали к ней подходить. Кто с кошельком, кто – так.

– И что? Косметика оказалась поддельной?

– Она сейчас вся такая, – отмахнулась женщина. – Не в том дело. Но после ухода этой Ульяны у моей приятельницы кошелек пропал. И не у нее одной!

– И она считает, что это сделала Ульяна?

– Больше никого постороннего у них в бухгалтерии в тот день не было. А девушка у них в бухгалтерии долго крутилась. Со всеми перезнакомилась, чай пить села. У нее была возможность пошарить по сумкам. Тем более что она видела, сколько у кого денег. Признайтесь, она вас пыталась обмануть?

– Видимо, теперь уже этого не узнать. Ульяна умерла.

Женщина шагнула назад и испуганно прикрыла ладонью округлившийся рот:

– Ой! А я-то ее только что ругала! Воровкой обозвала! Нехорошо как!

– Вы ведь сказали правду.

– Да, но… А как она умерла?

– Ее зарезали.

– Жуть какая! – передернулась женщина. – Не могу сказать, что мне ее сильно жаль, но… Нет, все равно, это ужасно, когда убивают человека, пусть даже такого негодного, как Ульяна!

– Она часто сюда приходила?

– Особенно часто, пока Ленка беременной ходила. Что ни день, тут она. Я одно время даже думала, что Ульяна тут ради Филимона крутилась, он тогда еще здесь бывал. Наверное, надеялась, что мужика у сестры отобьет. Две сестры, а такие непохожие. Лена – тихая, воды не замутит. А от Ульяны – одно только беспокойство.

– А где отец Лениного ребенка?

– Филимон Сергеевич? Да уж передо мной он не отчитывается. Сдается мне, что во всем мире вообще мало найдется людей, перед кем этот человек согласился бы отчитываться.

– Такой богатый?

– А то! Квартиру эту он Ленке подарил. Еще когда она беременной ходила, он ее сюда поселил. А как родила, собственность на нее и ребенка оформил.

– Надо же! Наверное, Лена была ему очень благодарна?

– Лена – да, а вот Ульяна вечно воду мутила.

– Почему?

– Нервы сестре трепала. Твердила ей постоянно, что та дешево себя ценит. Мол, для Филимона Сергеевича такая двушка в «хруще» – это не подарок вовсе и даже не подачка, а так… унизительный, в общем, подарок.

– Ничего себе – у некоторых запросы!

– Ну, а как вы думали? Лена-то надеялась, что Филимон Сергеевич, как она забеременеет, на ней сразу же женится. А он ей условие поставил: от жены не уйдет никогда в жизни, у них и бизнес общий, и дети тоже имеются. И если Ленка возникать станет, то плохо придется в первую очередь именно ей. А вот если она будет тихо сидеть, да ребенка растить, заботиться о нем, тогда он им квартиру даст, машину и денег… сколько-то там, чтобы не только на памперсы и игрушки, но и Ленке на шмотки тоже хватало бы.

– Какой щедрый этот Филимон Сергеевич, – задумчиво пробормотала Инга. – А Ульяна, выходит, была его подарками сестре недовольна?

– О чем и речь! Только и твердила, что жена у Филимона Сергеевича на «Кадиллаке» с откидным верхом катается, а для Ленки ее любовник самую дешевую тачку приобрел.

Инга хотела задать следующий вопрос, но тут прозвучал голос Вани:

– Говорите, машина у супруги Филимона – с откидным верхом?

– Лена так мне говорила.

– Угу, спасибо.

И Ваня снова углубился в какие-то свои размышления. Инга недовольно покосилась на него: зачем он прервал ее на самом интересном месте? Но Ваня до того крепко задумался, что ее взгляда просто не заметил. Как и многие настоящие мужчины, он не умел делать одновременно сразу два дела – думать и замечать что-то вокруг себя. Если Ваня задумывался, он переставал участвовать в реальной жизни, «уходил» в свои мысли. Поэтому в бою Ваня никогда не задумывался. Выполнял все приказы начальства, не размышляя над ними ни секунды. Задуматься – означало бы замедлиться, а в условиях боевых действий это было чревато крупными неприятностями.

– Жаль, что Филимон мать своего малыша по достоинству не оценил, – вздохнула между тем соседка. – Глядишь, присмотрелся бы к Ленке да и отсыпал бы ей сверх того, что по необходимости давал.

– А вы видели этого человека?

– Лично с ним мне сталкиваться не приходилось, а вот прихвостни его тут много раз бывали. Между соседей крутились, выясняли, какая из Лены мать получилась. Особенно один – настырный такой. Рожа вся из себя такая гладкая, в ухе проводок торчит, а костюм хороший, черный. И всех соседей вопросами о Ленке донимал.

– Что за вопросы?

– Хорошо ли она о ребенке своем заботится? Не обижает ли мальчика? Вовремя ли его на прогулку выводит, ну, и всякое такое. Даже о том, не завела ли себе Лена хахаля, и то не постеснялись спросить.

– Может быть, это были люди из службы опеки?

– Сама в ней работаю, всех наших в лицо знаю. Нет, не из нашей службы эти парни. Да и не водятся у нас почти мужчины, все больше тетки работают.

Что правда, то правда.

– Скажите, что Лена вам про свою сестру рассказывала? Не говорила, что Ульяна в каких-то махинациях замешана? Что ей грозит опасность?

– Что вы! Про махинации Ульянкины – это я Лену сама предупреждала. А она мне в ответ одно: Ульяна – моя сестра, мы с ней совсем родные, люблю ее больше жизни, а уж она во мне и вовсе души не чает.

– Так и говорила?

– Добрая душа была Ленка, ни в ком зла не видела. Простая очень, замуж ей сильно хотелось, да чтобы по-настоящему замужем быть, а не так, как с этим Филимоном. Тьфу! А и то ведь сказать, как подумаю, так в чем-то Ульяна и права была. Погулял с девчонкой, а как до дела дошло, так он – в кусты. Жениться на Ленке он не женился, сына хоть и признал, но только на бумаге. Ребенка счастливый папаша если и видел, то от силы пару раз. Ленка говорила, он к ней в больницу приезжал. Вот и получается, может, он и вовсе одним разом ограничился. Разве это не оскорбительно для Ленки?

– Но ведь он проверял, как живется его ребенку. Его люди проверяли.

– Ленку он проверял, достойна ли она оплаты услуг няньки! Прихвостней своих присылал, что верно, то верно. А вот чтобы самому приехать, таким достижением мне Ленка что-то не хвасталась. Да и из роддома ее мать с сестрой да подруги с мужьями забирали.