Текст книги "Рождение убийцы (ЛП)"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Даррен Шэн

Книга “Рождение убийцы”

Cерия “Сага о Лартане Крэпсли”

Глава 1

Когда Лартен Крепсли проснулся и зевнул одним пасмурным вторничным утром, он и понятия не имел, что к полудню станет убийцей.

Он лежал на своей кровати из мешков набитых соломой, разглядывая пылинки, летающие по воздуху.

Дом, в котором он жил, был сжатым и темным, и в комнату, в которой он спал, не считая рассвета, никогда не проникало солнце. Он часто любил просыпаться за несколько минут до того как его мать своим криком будила семью. Это было единственное время дня, когда он мог лежать и беззаботно улыбаться на мир.

В комнате было шестеро детей, пятеро из них храпели и ворочались во сне.

Изначально, в семье Лартена было восемь детей, но двое умерли в раннем детстве, а его старшая сестра ушла, чтобы выйти замуж. Не смотря на то, что ей было лишь четырнадцать, Лартен подозревал, что его родители были рады избавиться от нее. Она была лентяйкой и приносила домой очень мало денег.

«Вставайте!» Рявкнула мать Лартена из соседней комнаты, при этом несколько раз постучав по хлипкой стене.

Дети со стоном вылезали из кроватей. Врезаясь друг в друга, они пытались добраться до ночной вазы, старшие дети давали тумаки младшим братьям и сестрам.

Лартен с ухмылкой лежал в своей кровати, он уже сделал свое дело, пока все спали.

Вур Хорстон делился комнатой с остальными пятью детьми семьи Крепсли. Он был их кузеном. Его родители погибли, когда ему было три года. Его отец погиб на заводе, а мать – от той или иной болезни. Мать Лартена пристально следила за больной вдовой, и при первой же возможности, забрала младенца. Дополнительная пара рабочих рук ни чему не помешает, и, предполагая, что младенец не погибнет, его можно отправить на завод в раннем детстве, что бы он приносил своим приемным родителям не плохой доход.

Лартен чувствовал себя гораздо ближе к Вуру, чем к настоящим братьям и сестрам. Лартен был на кухне, когда его мама привела тихого, серьезного мальчика домой. После того как она дала ему кусок хлеба измоченного в молоке, что являлось очень редким угощением, она посадила его около Лартена, и велела сыну присматривать за малышом. Лартен с подозрением следил за новичком, с завистью смотря на угощение, данное его кузену. В ответ, Вур невинно посмотрел на Лартена, после чего разделил хлеб пополам, и предложил кузену бОльшую часть. С тех самых пор они были лучшими друзьями.

«Вставайте!» вновь рявкнула мать Лартена, в этот раз лишь однажды ударив по стене.

Дети протерли глаза, и быстро накидывая одежду. Они прекрасно знали, что если не поспешат, она сама придет за ними, и уж тогда – то им будет худо.

«Вур» прошептал Лартен, расталкивая кузена.

– Я не сплю – ответил Вур, показывая Лартену свою улыбку.

– Разве тебе не нужно сходить? – спросил Лартен

– Я лопаюсь – захихикал Вур.

– Побыстрей давай! – прикрикнул Лартен младшей сестре, которая сидела на ночной вазе так будто та ей принадлежала.

– Сходи на кровать, если очень надо – рассмеялась она

– Может и стоит – сказал Лартен Вуру. Для них не было редкостью мочить кровать. Солома отличалась тем, что быстро высыхала.

– Нет – сказал Вур – Я, пожалуй, подожду.

Одежда Лартена валялась на полу, он одел ее поверх ночного костюма, в котором спал.

Мать Лартена была хозяйственной женщиной, она стирала каждое второе воскресенье. Всем детям приходилось ждать голыми под их одеялами, пока мать не вернет им одежду, которую они не будут менять следующие две недели.

Сестра Лартена закончила пользоваться ночной вазой. До того как ее мог перехватить его младший брат, Лартен перебежал через комнату, схватил вазу, и осторожно (чтобы не вылить содержимое) передал ее Вуру.

– Мой герой – рассмеялся Вур, Не метко целясь одной рукой, а другой, протирая глаза.

Не смотря на то, что Вур был ровесник Лартена, он был гораздо меньше. Он был слабым, худым мальчиком, с полным отсутствием хороших манер. Он редко дрался, даже если на него нападали. Лартен всегда заступался за кузена, несмотря на то, что тот никогда не просил о помощи.

– Что вас так задерживает!? – вскричала мать Лартена, просовывая голову в дверь, и пристально смотря на детей

–Мы уже идем! – крикнули они в ответ, и те, что были ближе к ней, проскочили через дверь, не смотря на то, что не закончили одеваться.

– Вур! – крикнула она

– Сейчас! – пропыхтел он, стараясь закончить.

Мать Лартена пристально посмотрела на него, решая наказывать его или нет. В конце концов, она хмыкнула и ушла.

Лартен радостно вздохнул. Он не реагировал когда мать била его, но терпеть не мог когда она била Вура. Отец Лартена почти никогда не бил слабого сироту, но его мать била его так сильно, как и остальных, в ее глазах, они все были равны.

Когда Вур закончил пользоваться ночной вазой, Лартен кинул ему одежду, и поспешил вниз на кухню, где его братья и сестры уже доедали завтрак.

Еды всегда было немного, и больше ели те, кто хватали первыми. Их отец, ушедший на работу три часа назад, оставил им куски свиных ушей. Старшие дети с радостью набросились на неаппетитные угощения, и к тому времени как Лартен и Вур добрались до кухни, свиные уши были съедены, и все что осталось для них – сухой хлеб, и жидкая каша.

Лартен вырвал кусок хлеба из рук старшего брата, которые были скользкими из-за жирного свиного уха, и передал кусок Вуру, со смехом отскакивая от замахивающегося кулака старшего брата.

Взяв парочку маленьких, обтесанных мисок, он окунул их в кастрюлю с кашей, наполняя их доверху, и поспешил к задней двери, где его дожидался Вур. Он слизнул те части каши, что выливались из тарелки, чтобы ничего не пропало зря.

Они ели в тишине, кусая горбушки сухого хлеба, будто он был мясом, а остатки обмакивали в жидкой каше. Лартен был быстрее чем Вур, и у него получилось наполнить миску еще раз, до того как кастрюлю полностью очистили от каши. Он съел половину каши, отдав остальное кузену.

На улице было холодно, и шел дождь, но на кухне было уютно. Мать Лартена еще не разжигала камин, она сделает это вечером когда вернется с работы. Нов маленькой кухне всегда было тепло, из – за количества человек, которые сидели там, плотно прижимаясь, друг к другу.

– Пошевеливайтесь! – крикнула мать Лартена, спускаясь вниз по лестнице. Она ударила детей, что были к ней ближе всего, и угрожающе замахнулась на остальных.

– Думайте мне делать нечего, кроме как стоять и смотреть, как вы весь день едите? Вон из дома! – крикнула она.

Все еще жуя и глотая, дети гуськом вышли во двор, оставляя мать одну, с грязными тарелками.

Во дворе стояли две бочки с водой. Одна для питья, другая для мытья. Дети семьи Крепсли, почти никогда не использовали вторую бочку, но Вур подходил к ней каждое утро, чтобы счистить грязь с лица и с шеи.

Лартен часто пытался отговорить кузена от этой странной привычки, мальчик будет дрожать следующие полчаса, особенно в такое холодное утро как это.

Но Вур лишь улыбался, и повторял эту процедуру на следующий день.

Лартен пил с жаждой, окуная лицо в бочку, игнорируя капли дождя падающие ему на затылок.

Когда он отклонялся от воды, в ней оставались оранжевые облака. Его волосы, как и волосы Вура, были покрашены в оранжевый цвет, краска навечно осталась в его скальпе, и он никогда не мог ее смыть, но части краски сползали с его головы, когда он окунал ее в воду.

Он посмотрел на облака краски в воде. Они были красивые. Он сунул палец в воду, чтобы посмотреть, во что он сможет превратить облако.

Он подумал о том, чтобы позвать Вура, но облака уже растворялись, и через несколько секунд, его кузену нечего будет увидеть.

– Вылезай! – крикнул один из старших братьев Лартена, отталкивая его в сторону.

Лартен выкрикнул ругательство, и попытался пнуть брата, но попал лишь по бочке.

Его старший брат хмыкнул, и вновь толкнул его. Глаза Лартена зло сверкнули, и он приготовился к драке. Но Вур заметил опасность, и быстро ее предотвратил. Он терпеть не мог, когда Лартен лез в драки, а это происходило регулярно.

– Если мы сейчас же не пойдем на фабрику, то опоздаем – предупредил Вур.

– У нас полно времени – возразил Лартен.

– Нет, – сказал Вур – сегодня нам будут красить головы, и если мы не придем пораньше, Трэз нас побьет.

– Но нам красили головы несколько дней назад – возразил Лартен.

– Поверь мне – ответил ему Вур – Сегодня Трэз снова будет красить всем головы.

Лартен недовольно хмыкнул, но отошел от бочки, и перешел через двор, туда, где Вур вытирал шею тряпкой. Не существовало установленного расписания, для дня окраски голов. Трэз устраивал их, когда хотел. Но каким – то образом, Вур просто знал, когда будет проводиться окраска голов, и обычно оказывался прав.

– Готов? – спросил Лартен, будто это он хотел поскорее уйти.

– Да – ответил Вур.

– Тогда пошли – сказал Лартен, и оба мальчика, которым еще не было тринадцати, отправились на работу.

Глава 2

Лартен и Вур пробирались к заводу, по узким, грязным улицам. Не смотря на то, что было еще раннее утро, город был полон жизни.

Этими темными осенними днями, всем хотелось получить как можно больше солнечного света. Купцы заняли свои будки еще до рассвета, и торговали рыбой, мясом, фруктами, одеждой, обувью, кастрюлями, и другими всевозможными товарами

Лартен и Вур время от времени ходили на воскресные базары, где продавали животных, и купцы торговались экзотическими товарами, из стран о которых мальчики не слышали ни разу в жизни. Двое мальчиков глазели на купцов, мечтая о путешествиях и приключениях. Эти рынки казались им волшебными и таинственными.

Но эти уличные будки, являлись головной болью, требовалось много времени на, то чтобы обойти толпы людей, а некоторые из купцов били мальчиков по затылку, если те подходили слишком близко. Купцы опасались воров, и считали что дети, бегающие по улицам, не отличались друг от друга. Определенные купцы нападали на каждого ребенка, который подходил достаточно близко, чтобы его можно было ударить.

– Я хочу быть купцом, когда подросту – сказал Вур с улыбкой, проходя будку с рыбой, игнорируя зловонье.

– Да – сказал Лартен – Мы можем охотиться на слонов, и продавать их бивни.

– Нет уж – задрожал Вур – Они меня съедят.

– Ну, тогда я буду собирать бивни, а ты будешь продавать их – решил Лартен.

Они слышали много рассказов о слонах, но, ни разу не видели изображение слона. Из тех небылиц, что они слышали, у них создалось впечатление, что великие создания были размером с пять домов, и что у них было двадцать бивней, десять с одной стороны хобота, и десять с другой.

Двое мальчиков часто обсуждали друг с другом свои планы на будущее. Девятнадцатый век настал несколько лет назад, и мир являлся местом тайн и интриг, и открывался путешественникам более чем когда либо. Вур хотел посещать великие города, взбираться на пирамиды, и переплывать океаны. Лартен хотел охотиться на тигров, слонов и китов.

Лартен знал что, скорее всего, эти мечты никогда не сбудутся, что они оба наверняка останутся на заводе, женятся в подростковом возрасте, и никогда не выйдут за пределы города, в котором родились. Но он имел право мечтать. Не смотря на их бедность, даже Лартен и Вур имели это право.

Они пришли на завод, за пятнадцать минут до официального начала рабочего дня, но Трэз уже стоял перед входом, со злобным мерцанием в глазах.

Трэз был их прорабом. Он работал на этом заводе давно, и являлся частью начальства, еще, когда отец Лартена работал там в детстве. Он был жесток, но производил великолепные результаты, за низкие цены, и лишь по этой причине, владельцы фабрики терпели его жестокость.

Глаза Трэза сузились, когда мальчики подошли, с опущенными головами и дрожащими коленями.

Для Трэза, самая веселая часть работы заключалась в том, чтобы заставать детей врасплох в дни окраски голов. Он обожал, когда они приходили вовремя, и замечали что находятся в самом конце очереди. К тому времени как он покрасил головы тех, кто впереди, дети в конце очереди будут официально считаться опоздавшими, и Трэз будет в полном праве их побить.

Трэз сильно недолюбливал Вура Хорстона. Бледный слабак знал слишком много для собственного блага. У него хорошо получалась прятать свой интеллект, и он выдавал себя только в дни подобные этому. Лишь этим проницательным мальчикам удавалось перехитрить Трэза, и тот был уверен, что это было, скорее всего, дело рук Вура Хорстона.

– Вы сегодня рано пришли! – сказал он так будто приходить на работу рано, было преступлением.

– Нашей матери пришлось уйти пораньше – проворчал Лартен – она нас выгнала, вот мы и пришли сюда.

Трэз сердито посмотрел на них, но решил не давить. Другие дети уже приходили, и Трэз не хотел тратить слишком много времени на окраску голов, ведь у него будут большие проблемы, если скорость производства товаров уменьшится.

– Наклонись, – проворчал он, схватив Лартена за шею. Толкая мальчика в низ, он мокнул кисточку в ведро оранжевой краски, после чего, провел кисточкой по скальпу Лартена. Несколько капель краски попали Лартену в глаза, несмотря на силу, с которой тот зажмуривал их.

Трэз покрасил голову Лартена второй раз, потом третий, и наконец – то отпустил его. Пока Лартен пятился назад, кашляя и вытирая глаза, Трэз заставил Вура наклониться над ведром. С Вуром, Трэз был еще более жесток, и покрасил его голову, пять раз. Вур рыдал, когда прораб, наконец – то отпустил его, но не сказал ни слова, а лишь поковылял за кузеном.

Трэз красил головы всех детей на заводе. Цвет волос каждого ребенка зависел от их работы. Те счастливчики, что работали на станках, имели синие волосы, уборщики – желтые, волосы коконщиков были оранжевыми.

Трэзу нравилось с одного взгляда знать, где должен находиться ребенок. То есть, если он видел мальчика с оранжевыми волосами около станка, он знал, что тот отлынивает.

Лартен и Вур работали в команде коконщиков с тех пор как впервые пришли на фабрику в восемь лет. С тех пор их волосы были оранжевого цвета. Лартен вообще не помнил какого цвета его волосы были до того как он пришел на фабрику.

Отец Лартена был мускулистым мальчиком, и работал в команде грузчиков. Его волосы были окрашены в белый цвет, и, несмотря на то, что он покинул фабрику, еще до рождения Лартена, его волосы так и остались белыми, так – что Лартен смирился с тем, что его волосы на всю жизнь останутся оранжевыми. Никто не знал, что Трэз добавлял в свои краски, но они проникали в поры, и оставались под кожей на всю жизнь. Лартен не был бы удивлен, если бы узнал что из – за краски, даже его мозг стал темно – оранжевого цвета.

Пройдя мимо Трэза, мальчики зашли в комнату с коконами, чтобы начать свою смену. Они работали по шесть дней в неделю, по двенадцать часов в день, и восемь часов по воскресным дням, если не считать праздников, которых было довольно мало. Жизнь была тяжкой, но некоторым было и хуже. Некоторые из детей были рабами, купленными Трэзом у бедных или скупых родителей. Они работали постоянно, и отдыхали лишь, когда спали. По закону, их требовалось отпускать, когда они дорастут до совершеннолетия, но многие умерили за долго до этого. А те, кто получали свободу, к тому времени были уже сломаны духом, и могли лишь воровать или попрошайничать.

Завод в первую очередь производил ковры, но так, же и шелковую одежду, для клиентов с таким количеством денег, об имении которого, Лартен и Вур не смели и мечтать.

Шелк добывался с помощью червей, и мальчики были частью команды, ответственной за ослабление пряди коконов шелковых червей.

Черви вылуплялись из яиц осторожно выведенных молей, после чего им скармливали тонко нарезанные листья шелковицы, в целях утолщения. Червей хранили в теплой комнате, в тысячах деревянных ящиков, поставленных друг на друга. Внутри ящиков, черви пожирали листья. Лартен несколько раз был в комнате, звук поедания листьев, напоминал ему звук капель дождя, падающих на крышу его дома, во время грозы.

Когда черви наедались, они плели вокруг себя кокон, что занимало три или четыре дня. После этого, черви хранились в еще более теплой комнате, восемь или девять дней, после чего пеклись в печи, с целью убить червей, при этом сохранив коконы.

И потом, в действие вступала команда Вура и Лартена. Когда им доставляли коконы, они распределяли их по кучкам, в зависимости от размера, цвета, и качества. Потом, они окунали коконы в чаны, наполненные кипятком, чтобы ослаблять нитки.

После этого, они передавали коконы команде, которая развязывала нитки, и наматывали их на катушки, которые, в конце концов, передавались портным на станках.

Хотя Лартен не помнил цвет собственных волос, до того как пришел на завод, он никогда не забудет как впервые окунул руки в чан с кипятком. Трэз с улыбкой смотрел, как мальчик набрался смелости засунуть пальцы в чан. Прораб смеялся, когда Лартен дотронулся до горячей воды, и с визгом отскочил. После этого, прораб схватил Лартена за руки, и засунул их под воду. Он держал руки Лартена, под водой, ухмыляясь, пока кожа мальчика краснела и тот кричал.

Лартен изучил свои пальцы. Они были обрублены, грязны, и порезаны во многих местах. Его не волновали обрубы и грязь, но порезы волновали его. Шелковые черви были гадкими, грязными созданиями. Он видел, как многие члены его команды теряли пальцы, или даже руки, когда заражались загрязненные раны. Некоторые погибали от отравления крови.

Не было вони хуже, чем вонь гангрены. Иногда, ребенок пытался спрятать рану, наивно надеясь, что она заживет сама. Но таких детей, выдавал запах, и Трэз с ликованием вырезал гной раскаленным ножом, или отрубал зараженную конечность при помощи топора.

Лартен жил в страхе инфекции, надеясь что если подобный день когда-либо наступит, у него хватит смелости вырезать инфекцию, до того как это сделает Трэз, и почистить рану при помощи пылающей головешки. Он знал, что сделать это, будет очень трудно, и боялся, что попытается спрятать инфекцию, как многие до него.

– Я вижу что – то зеленое – сказал Вур, с волнением осматривая левую руку Лартена. Сердце Лартена забилось быстрее, он с ужасом поднял голову, чтобы посмотреть на свою руку…. И увидел улыбку Вура.

– Гад! – воскликнул Лартен, со смехом стукая кузена по руке.

– С ними все в порядке – заверил его Вур – Лучшие руки на заводе. А теперь, за работу, нам надо варить коконы.

Со вздохом, Лартен вытащил несколько коконов из ведра, приготовился, и засунул руки в кипящий чан.

Первые несколько минут, боль была ужасна, но потом его огрубленная кожа привыкла к кипятку, и он работал без единого звука, все оставшееся утро.

Глава 3

Время проходило медленно и тихо. Обмакивать коконы в кипятке, не являлось требовательной работой, и детей вскоре охватила скука.

Лартен с радостью поболтал бы с Вуром, и другими членами их команды, но Трэз все время бродил по заводу, и не смотря на то, что он был очень большим, мог двигаться тихо как кошка. Если прораб слышал что кто – либо из детей разговаривает, он бил ребенка до потери сознания. Ходили слухи, что однажды он отрезал девочке язык, который он хранил в кошельке. Так что дети говорили лишь тогда, когда это было связанно с работой.

Костры под чанами с кипятком, горели двадцать-четыре часа в сутки. Рабы работали даже ночью, и поэтому комната всегда была полна дыма, и скоро все дети кашляли, и протирали глаза. Лартен вечно чувствовал вкус сажи во рту. Этот вкус он чувствовал даже сквозь сон.

Одежда Лартена тоже воняла. Как и одежда Вура. Некоторыми вечерами, когда мать Лартена была в плохом настроении, они кричала на мальчиков, и заставляла их раздеваться, после чего бросала их грязную одежду во двор, и мальчикам приходилось прятать свои голые тела от братьев и сестер.

Отец Лартена не хотел отправлять мальчиков на завод. Он ненавидел это место, так же как и они, не смотря на то, что он сбежал оттуда в молодости, и теперь работал в другом месте. У него получилось найти работы в других местах для старших детей, но работы были в малом количестве, когда пришла пора Лартену и Вуру зарабатывать для семьи. А Трэз предлагал наполовину нормальную зарплату. Поэтому, невезучим друзьям больше некуда было пойти.

Лартен обязан был поддерживать костер под чаном на определенной температуре. Как только он чувствовал, что температура опускается, он подкидывал в огонь бревна из горсти бревен в другом конце комнаты.

С другой стороны от Лартена, Вур перестал растапливать коконы, и ринулся к яме на заднем дворе. Трэз неохотно смирился с надобностью ходить по нужде, но если ребенок шел, а не бежал, Трэз избивал его.

Лартен улыбнулся. У Вура был слабый мочевой пузырь, и он бегал к яме три раза в день в отличие от Лартена, кто обычно ходил туда лишь раз в день. Вур пытался пить меньше воды, но это ничего не изменило. По началу, Трэз бил Вура, потому что думал, что тот лишь отлынивает от работы, но со временем понял, что жалобы Вура были правдивы, и хотя он время от времени бил его, он позволял бедняге ходить к яме столько сколько требовалось.

В этот раз, Вур был взволнован, когда вернулся.

– Что случилось? – спросил Лартен

– Один из владельцев завода был с Трэзом – пропыхтел Вур – Он идет проверять комнату с червяками.

Предупреждение Вура быстро распространилось по заводу, и все ускорились. Было плохо, когда кто нибудь из владельцев приходил на фабрику. Трэз очень сильно нервничал в присутствии своего начальства. Он смиренно водил начальника по заводу, с ложной улыбкой на лице, потея как свинья. Когда гость уходил, Трэз делал несколько глотков из бутылки рома, которую хранил в своем кабинете, после чего, яростно бродил по фабрике, нападая на всех, кто под руку попадался.

Дни, когда Трэз выходил на тропу войны, были ужасны. Не смотря на то, кто что делал, он нападал на любого. Даже лучшие рабочие на станках, к которым Трэз обычно относился лучше всего, в такие дни терпели ранения.

Лартен молился, пока работал, умоляя разнообразных богов, держать Трэза как можно дальше от их чанов. Не смотря на то, что Лартен не имел религии, он считал, что не повредит на всякий случай помолиться.

Раздался яростный крик, и все дети опустили головы, и опустили коконы в воду так быстро как могли. Проблема заключалась в том, что коконы должны были оставаться в воде, пока не размякнут. Если Трэз найдет твердые коконы в их ведрах, то ситуация будет гораздо хуже, чем если бы он думал, что дети работают слишком медленно.

Трэз ворвался в комнату, рыча подобно медведю, смотря по сторонам, надеясь, что кто-то взглянет на него, но все дети смотрели лишь в чаны. Он рад был увидеть, что большинство детей дрожат, и это чуть-чуть убавило его гнев. Но ему нужно было побить кого нибудь, перед тем как он начнет успокаиваться.

Девочка потеряла хватку на паре коконов, как раз когда Трэз проходил мимо, и они выскочили на поверхность.

– Держи чертовы коконы! – крикнул Трэз, стукая ее по голове.

Девочка сморщилась от боли, и опустила коконы на самое дно чана, при этом намокая рукава.

– Простите сэр – пропищала девочка.

Трэз схватил ее за волосы. Она была новенькой, и не знала, что их стоит подстричь, и дернул ее за голову так, что бы они были лицом к лицу.

– Еще раз так сделаешь – прорычал Трэз – Я откушу твой нос.

Это прозвучало бы смешно, если бы это сказал кто, либо другой, но Трэз в свое время откусывал немалое количество носов, и даже ушей. Все дети знали, что он был на это способен, и никто не смеялся.

Трэз отпустил девочку. Его не интересовали новички. Он знал, что младшие дети боялись его, и что он, скорее всего, являлся предметом их ночных кошмаров. Их было слишком легко напугать. Он хотел поработать над более опытными детьми, чтобы напомнить им о своей силе.

Трэз обвел комнату взглядом. В углу стоял высокий, ленивый мальчик. Трэз двинулся в его сторону, но вдруг заметил Вура Хорстона, и сменил направление.

Трэз медленно прошел мимо Вура, чтобы тот подумал, будто избежал гнева прораба. Пройдя четыре шага, Трэз развернулся и встал сзади мальчика.

Вур знал, что у него были проблемы, но продолжал работать, не подавая никаких знаков о том, что он был в курсе от присутствия Трэза.

Лартен видел, что его кузену несдобровать, и, несмотря на то, что он мог привлечь к себе взимание, он приподнял голову, чтобы посмотреть. Он с ненавистью смотрел на Трэза, понимая, что он не в силах, что-либо сделать.

Какое-то время, Трэз ничего не говорил, а лишь тихо осматривал мальчика, опускающего коконы в воду. Потом, Трэз опустил в чан грязный палец, и несколько секунд подержал его там.

– Прохладная – сказал Трэз, облизывая палец.

Вур от страха сглотнул слюну, но не сдвинулся с места. Он хотел добавить в костер дров, несмотря на то, что он был достаточно теплым, но он должен был удерживать коконы, если он отпустит их слишком рано, его положение значительно ухудшится.

За спиной Вура, Трэз нахмурился. Он надеялся, что мальчик испугается, и отпустит коконы, что дало бы Трэзу причину его побить.

-Ты, гадкое, мерзкое подобие рабочего – сказал Трэз.

Он попытался придумать что-то похуже, и вдруг вспомнил, как кто-то говорил ему, что мальчик сирота.

– Твоя мать стыдилась бы тебя. – Добавил Трэз, и к своей радости заметил, что спина мальчика затвердела от злости, и от удивления.

– Ты не знал, что я знал твою мать, не так ли? – хитро сказал Трэз, расхаживая вокруг чана, хрустя костяшками.

– Нет, сэр – пролепетал Вур.

– Она здесь не работала, не так ли? – продолжил Трэз.

– Нет, сэр, – ответил Вур.

– Так как, по-твоему, от куда я ее знал? – спросил Трэз.

Вур покачал головой. Лартен догадывался, что задумал прораб, но он никак не мог предупредить Вура. Он лишь надеялся, что Вур тоже догадывался о коварном замысле Трэза. Обычно, Вур разбирался в людях гораздо лучше, чем его кузен, но страх часто мешал людям ясно мыслить.

– Ну? – промурлыкал Трэз.

– Я не знаю сэр – ответил Вур.

– Трактиры – с ликованием в голосе ответил Трэз – я встречал ее в трактирах.

Вур приподнял голову, и нахмурился. Лартен застонал. План Трэза сработал. Вур попался на крючок. Теперь уж точно все пропало.

– Извините сэр, но вы ошибаетесь, она вовсе не работала в трактире – сказал Вур

– Работала – ухмыльнулся Трэз.

– Нет, сэр – сказал Вур – она была портнихой.

– Днем – усмехнулся Трэз – но по ночам она неплохо зарабатывала в трактирах.

Трэз позволил Вуру сообразить, и продолжил.

– Она работала в разных трактирах. Я регулярно с ней встречался – коварно прошипел Трэз.

Не смотря на то что Вур был слишком мал для того чтобы поцеловать девочку, в мире в то время было мало невинных людей. Ему было вполне понятно, на что намекал Трэз. Вур покраснел. Весь ужас заключался в том, что Вур не мог сказать, что это ложь. Он был почти уверен, что Трэз лишь издевается над ним, но все, же подтвердить он этого не мог.

– Она была уродкой – продолжал Трэз, получая удовольствие от искривленного выражения лица Вура, – но она была хороша в своей работе.

Вур начал дрожать, но не от страха. У него всегда получалось сохранять спокойствие, гораздо лучше, чем это выходило у Лартена, но таким образом, его еще не разу не оскорбляли.

Трэз шепнул что-то на ухо Вура. Мальчик побледнел, и один из коконов выскочил на поверхность.

– Держи проклятые коконы! – рявкнул Трэз, ударяя Вура по голове. Вур отлетел в сторону, ослабил хватку на коконах, и они все выплыли на поверхность.

– Идиот! – заорал Трэз, после чего, последовали ругательства куда хуже, и после каждого, Вур получал удар по голове.

Вур попытался опустить коконы на дно, но озверевший прораб оттолкнул его от чана. После чего мальчик упал на пол, и ударился головой. Как только он упал на пол, Трэз ударил его по животу. Вур закричал от боли, после чего его вырвало, прямо на сапог Трэза.

Ярость прораба удвоилась. Обругивая мальчика самыми ужасными словами, которые он только знал, он схватил несколько коконов из чана, и швырнул их в Вура.

Вур отползал как краб, пытаясь избежать мокрые снаряды.

Лартен и другие дети смотрели с разинутыми ртами. Никто ни разу не видел Трэза таким злым. Уже никто не работал. Все глаза уставились на разъяренного прораба, и на его беззащитную жертву.

Когда в чане кончились коконы, Трэз схватил коконы из соседнего чана. Он ни разу не трогал ценные шарики, но в нем что-то щелкнуло. Вур не был виноват. Эта злость много лет накапливалась в прорабе. Вур лишь был не в том месте, не в то время.

Трэз побежал Вуром, обзывая мальчика и его мать, ужаснейшими ругательствами, и кидая в Вура коконы. Лартен видел, что Вур подползал к двери, и надеялся, что кузен не доползет. Он представлял себе, как прораб бьет Вура железной дверью, разбивая кости, беззащитного мальчика.

Будто отвечая на тихие мольбы Лартена, Вур перестал ползти, и лежал перед надвигающимся прорабом.

Но Вур перестал ползти, не ради того чтобы его вновь побил Трэз. В нем тоже что-то щелкнуло, как и в прорабе. Он знал, что это было безумием, но он не мог остановить себя. Возможно, это была реакция на одно из оскорблений, нацеленное на его мертвую мать, может он на секунду сошел с ума от боли, а может, судьба вела его к этому моменту, когда он даст сдачи этому миру, так несправедливо относившемуся к детям.

Вур подобрал с пола кокон, швырнул его в Трэза и крикнул «Оставьте меня в покое, ах вы…»

Он замолчал, когда кокон попал Трэзу между глаз, после чего с улыбкой проговорил ругательство, не менее ужасное, чем те, что использовал Трэз.

Трэз ошарашено остановился. Кокон лишь оставил след, и его когда – то обзывали словами и похуже, но не один ребенок не осмеливался с ним так разговаривать. И на него никогда не нападали перед толпой глазеющих детей.

Трэз всегда был зверем в душе, но на этот раз, он перешел все границы. Раньше он бил детей до потери сознания, он отгрызал детям носы и уши, и даже рассказ о том, как он вырезал девочке язык, был правдой. На его заводе, дети погибали от гнилых ран, и от голода, и он смеялся над их мучениями, но он никогда раньше не пытался открыто убить кого-либо из них.

Когда кокон, кинутый Вуром, высох, а эха от ругательства Вура уже не было слышно, Трэз наконец-то потерял весь контроль над собой.

Это было ужасно. Трэз наскочил на мальчика, и подобрал его с пола. Вур снова выругался, и на этот раз ударил прораба кулаком, а не мягким коконом. Но у Трэза не было времени на игры. В место того чтобы бить мальчика, он отнес его к ближайшему чану, оттолкнул от чана испуганную девочку, и окунул Вура на самое дно чана, удерживая его сильной рукой.

Вур дико пинался. Одна из его ног, ударила Трэза по подбородку. Прораб поскользнулся, и Вур выплыл на поверхность как кокон.

Трэз снова столкнул мальчика на дно, используя свободную руку, чтобы удерживать его ноги. Несмотря на высокую температуру воды, Трэз удерживал мальчика мертвой хваткой, сжимая его череп своими громадными пальцами.