Текст книги "Скорми его сердце лесу"

Автор книги: Дара Богинска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Практически так и оказалось. Не успел я вернуться, Галия сообщила мне, что Женя Булатов уже два раза звонил.

– Что у вас там случилось? – спросила жена. – Мне показалось, он очень расстроился, когда второй раз тебя не поймал.

– Ираклий в ДТП попал, – ответил я. – В больнице сейчас. Я ездил сейчас к нему, вот наши парни и хотят узнать, как он.

– И как он?

– Ноги сломаны, но жить будет…

Булатов позвонил опять минут через десять. Сразу подумал, что это уже не простое беспокойство о здоровье товарища.

– О! Ты пришёл, ура! – воскликнул он. – Слушай, у нас сейчас будет комсомольское собрание по поводу этой чертовой аварии! Луппиан говорит, что Ираклий был за рулём, но у меня большие сомнения на этот счёт. Я не помню, чтобы он хоть раз заикнулся о том, что умеет водить машину. Только все расспрашивал про курсы разные, но пока так и не собрался пойти на них.

– Всё правильно ты сомневаешься, – поспешно сказал я. – Как у нас всё просто! Ни обвинения ещё нет, ни экспертиз, а у нас уже комсомольское собрание по его душу! Он говорит, что не был за рулём, а, наоборот, пытался остановить этих парней, но его никто не слушал. Это он пострадавший. Во сколько собрание?

– Уже начинается, ты не успеешь, – ответил Булатов. – И Костенко, сучка, с утра ее не было, а как появилась и узнала про Ираклия, так аж засветилась от радости. Как бы не начала его критиковать, как тогда Регину.

– Чёрт… Держитесь там.

– Постараемся… Как он там, вообще?

– Не очень, – ответил я. – Обе ноги сломаны в нескольких местах, в гипсе от пяток до паха. Короче, он надолго там. Как бы не на несколько месяцев. Боюсь, что мимо сессии точно пролетает.

– Понял… Ладно, я тебе вечером ещё позвоню, расскажешь, где он там, как его найти. Всё. Побежал! – сказал Булатов и повесил трубку.

Хоть и была у меня душа не на месте, но сделать я ничего не мог и решил занять себя делом. Поехал в спецхран, пока появилось время. Там очень плодотворно поработал. Нарвался на статью с описанием нового фотоаппарата Полароид с «сухим» процессом проявки. Решил накатать заметочку для «Пульса планеты», глядишь, кто-то и у нас эту идею подхватит. Все толчок для технологического развития нелишний будет… Глядишь, этим займутся, да что еще попутно полезное изобретут.

* * *

Москва. ЗИЛ. Пожарная часть № 98.

– Ну, за нашего нового начальника караула, – поднял тост командир пожарной части Николай Павлович Новай. – Коллектив у нас хороший, дружный. Не пожалеешь, что к нам перешёл, это я тебе точно говорю.

Сотрудники подходили, угощались и мало кто задерживался надолго, но атмосфера праздничная уже ощущалась.

Пьют здесь помалу, – отметил про себя Загит. – То и понятно, до конца дежурства ещё как пешком до Китая. Но за несколько суток по чуть-чуть вся водка разойдётся, – со знанием дела подумал он.

– Поставлю тебя на первое дежурство с четверга, – сказал ему командир части. – А скажи, кто у тебя в нашем Комитете комсомола? – спросил Николай Павлович, когда они на короткое время остались за столом одни.

– В каком смысле? – удивился Загит.

– Ну, за тебя комитет комсомола просил, – объяснил Новай. – Вот я и интересуюсь, вдруг самому что-то понадобится.

– Меня сын сюда привёл, – пожал плечами Загит. – Я спрошу у него, конечно.

– Да ладно, не надо ничего спрашивать, какая уже разница. Я думал, это твои собственные связи…

* * *

Москва. МГУ.

Зал монотонно гудел множеством приглушённых голосов. Студенты возбуждённо обсуждали происшествие с гибелью трёх человек.

– Этой страшной трагедии могло бы и не быть, – продолжала вдохновенно Луппиан, – если бы погибшие и пострадавшие своим поведением стремились бы соответствовать образу советского комсомольца. Очень огорчает, что виновником этой аварии стал наш студент Ираклий Тания. Ещё больше огорчает, что он являлся комсоргом своей группы.

– Можно слово? – встал с места Булатов и, не дождавшись разрешения, выступил: – Считаю преждевременным утверждение, что Ираклий Тания является виновником аварии. Он это категорически отрицает. Необходимо сперва дождаться официального обвинения.

Самедов, присутствовавший на собрании, слегка кивнул, когда Луппиан вопросительно посмотрела на него.

– Возможно, ты прав, – согласилась она. – Но само присутствие комсомольца в автомобиле в нетрезвом виде, с нетрезвой компанией уже недостойное поведение для комсомольца и комсорга группы. Предлагаю переизбрать комсорга группы Ираклия Танию в связи с недостойным комсомольца поведением.

– Да вы что? – вскочил опять Булатов. – Человек в больнице. Ноги переломаны в нескольких местах. Ему нужна наша поддержка и сочувствие. Дайте ему в себя прийти, рассказать, что случилось на самом деле? К чему такая спешка?

– То, что комсомолец Тания ездил по городу в пьяном виде в сомнительной компании уже не изменится, – осадила его Луппиан. – Это факт, и это недостойное поведение для советского человека, вообще, и для комсомольца, в частности. Он не может дальше исполнять обязанности комсорга группы.

– Я могла бы его заменить! – вдруг встала с места Светлана Костенко.

Самедов чуть не поперхнулся от такой наглости, но сразу отказать ей не решился, вспомнив о мстительности всей семейки Костенко и те неприятности, что они доставили ему лично и родителям Регины Быстровой. Он велел Луппиан провести в ближайшие дни голосование на должность комсорга группы, очень надеясь, что найдется кто-то еще из желающих, и однокурсники эту выдру прокатят.

* * *

Только вернулся домой, Галия сообщила, что отец звонил, тут же ему и перезвонил.

– Хотел узнать, – начал он, – не знаешь ли ты, что с Дианой? Она уже два дня не появляется на занятиях. Обычно, она по два дня подряд не прогуливает, во всяком случае, она меня предупреждает… И дома её нет.

– Давай, я попробую у племянницы Фирдауса что-то узнать, и перезвоню, – предложил я и положил трубку, начиная и сам волноваться.

Зная, куда уехал Фирдаус и что там происходит… Неужели…

Аиша подтвердила мои опасения, Фирдаус и Диана улетели вместе в Италию.

Твою мать! Он совсем с ума сошёл? Зачем он потащил её с собой в Италию? Хочет, чтобы мафия ему её потом по частям присылала? Вот же бестолковый!

Кое-как успокоился и перезвонил отцу, сказал, что Диана и Фирдаус улетели в Италию, где отец Фирдауса открывает сейчас новую фабрику.

– А что же она мне ничего не сказала? – обескураженно спросил отец.

– Наверное, они решение вместе лететь приняли неожиданно или ночью поздно, вот и не стали тебе звонить, чтобы не беспокоить, – придумал я на ходу, чтобы он не волновался. Не говорить же всю правду…

* * *

Москва. Советский комитет по защите мира.

– А что вы сегодня только вдвоём? – спросил Марк Анатольевич Булатова и Сандалова.

– Ираклий в больницу попал после ДТП, – ответил Булатов, – у него обе ноги сломаны.

– О! Ничего себе! Как же его угораздило?

– Завтра хотим навестить его, тогда всё и узнаем, – ответив, Булатов переглянулся обеспокоенно с Сандаловым, что не укрылось от внимания Марка Анатольевича.

Вскоре в комитет стремительно вошёл Валиев.

– Марк Анатольевич, зайдите ко мне, – велел он, – и дверь прикройте, пожалуйста.

Через некоторое время Марк Анатольевич вышел из кабинета начальника и молча положил перед Булатовым открытку.

«Сигнал» огромными буквами было написано сверху. «Из милиции» указано черными буквами помельче ниже. Сандалов встал рядом и тоже стал читать. А ниже указано было следующее: «сообщаем, что гражданин Тания Ираклий Тамазович, работающий в вашем коллективе, тринадцатого ноября тысяча девятьсот семьдесят второго года находился в общественном месте в пьяном виде, оскорбляющем человеческое достоинство».

– Так что с ним случилось, говорите? – строго глядя на парней, спросил вышедший из своего кабинета Ильдар Ринатович.

* * *

Глава 6

* * *

Москва. Советский комитет по защите мира.

– Ираклий не мог сидеть за рулём, – убеждал Булатов Ильдара, стоящего со скрещёнными руками на груди и поджатыми губами, – а его уже все виновным назначили. А он и водить-то не умеет.

– Тухлятиной дело пахнет, – проговорил Марк, взглянув на Ильдара.

– Давайте сделаем так, – принял решение Ильдар, – пусть Ираклий напишет заявление на увольнение по собственному желанию пятницей. Как бы обстоятельства в дальнейшем не повернулись, у него в трудовой будет нормальная запись. А так, могут и по статье уволить из-за этого сигнала из милиции. Я уже про аварию не говорю… Сходите к нему, возьмите с собой бумагу, ручку. Марк Анатольевич, помогите им заявление правильно составить, – Марк нахмурился, но кивнул, – и бегом кто-нибудь к нему в больницу.

* * *

Москва. Квартира Читанава.

Дверь в квартиру не закрывалась. У отца погибшего Джабы, Георгия Читанава, был очень большой круг общения, а дурные вести разносятся быстро. Люди приходили выразить сочувствие нескончаемым потоком. Подходили к отцу, к матери, к родственникам… Выясняли, когда похороны, надо ли чем-то помочь, присутствовали какое-то время, выражая солидарность с семьей, потерявшей самое дорогое, и уходили, уступая место другим. Несчастная мать сидела со стеклянным взглядом в окружении многочисленных родственниц. Мужчины сидели и стояли отдельно.

Дядя погибшего Джабы, Теймураз Читанава, тихонько прошёл в квартиру брата, стараясь не нарушать траурной атмосферы, взглянул скорбно на большую фотографию Джабы с траурной лентой, которая стояла на самом видном месте, и встал на входе в комнату.

Поймав взгляд брата, Теймураз незаметным кивком позвал его на кухню.

– Всё нормально, Георгий, – сообщил он ему, – Договорился я с Репиным.

– А он сможет всё устроить? Всё-таки, три трупа? Сейчас главк дело на контроль возьмёт и всё.

– Полковник-то милиции сможет ли? Я тебя умоляю. Всё он сделает. Виновным будет этот мальчишка, племянник Дато Элиава, а не твой сын.

– Вы с ума сошли⁈ – вскричала незаметно подошедшая за ними следом жена Георгия. – Мой сын погиб! А вы чем занимаетесь⁈

Теймураз бросился закрывать дверь на кухню, чтобы родня и гости слишком много не услышали.

– Манана, не кричи, прошу тебя, – обнял её муж. – Это страшная беда, большое горе. Этот шрам на сердце у нас останется навсегда. Но если родители остальных погибших будут знать, что это наш Джаба был за рулем, и виновен в гибели их детей, у нас кроме шрама на сердце будет ещё масса других проблем. Очень больших. Понимаешь? Они нас нищими могут сделать и из Москвы выкинуть, а у нас ещё дети есть. Мы о них тоже должны думать, родная.

Манана разрыдалась и, признав правоту мужчин, ушла из кухни.

– Пришлось денег больше дать, – продолжил Теймураз, – у племянника Дато нашли удостоверение серьёзное, еле убедил полковника, что пацан случайно туда попал и что никого у него в Кремле нет. Так же дело обстоит, правильно? В любом случае я договорился с полковником, что туда сигнал уйдет, про появление в общественном месте в пьяном виде.

– Уйдет? – нахмурив брови, спросил Георгий.

– Обижаешь! – воскликнул Теймураз, – давно уже ушел!

* * *

Москва. МГУ. Кабинет заместителя декана по воспитательной работе.

Кротов не ходил на комсомольское собрание второго курса экономфака, но что там произошло, очень быстро узнал. Работа у него такая была. И то, что там по комсомольской линии устроили, ему очень не понравилось.

Это дело касалась его агента, пусть и не очень старательного, и требовало повышенного внимания с его стороны в любом случае. А также позволяло повысить уровень старательности агента в будущем. Лучший способ привязать к себе и КГБ намертво агента, это защитить его в опасной для него ситуации. Он на всю жизнь запомнит, как его выручили, и будет чувствовать себя обязанным. А перспективы у Тании очень хорошие – в Кремль попасть в таком возрасте… Так что жаль, что Кротова не проинформировали, прежде чем так скоропалительно очернить репутацию Ираклия Тании.

В этом случае очень похоже было на то, что парня пытаются в таком тяжёлом деле сделать паровозом… Очень странная история с этим ДТП, – думал он. – Откуда пошла информация, что Тания виновен в смерти трех человек? Это серьёзное ЧП, разбирательства займут ещё не один день. Никто из профессионалов такие заявление меньше, чем через сутки после такой аварии, делать бы не стал.

Кротов позвонил Луппиан, она объяснила, что эту информацию получила от Самедова. Самедов сослался на проректора по учёбе Кошевца и Кротову ничего не оставалось, как пойти к тому за разъяснениями.

* * *

Москва. НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского

За день Дато наслушался от родителей погибших парней такого, что его временами начинала охватывать паника, перемежающаяся с безумным раздражением. Он совершенно не был готов разговаривать сейчас с Ираклием, но и тянуть с его посещением в больнице тоже больше не мог. Спросит кто, как себя Ираклий чувствует – никто не поймёт, даже те, кто сейчас к нему враждебно настроен, почему он родного племянника, лежащего в больнице после аварии, еще не навестил…

Придя к Ираклию в палату, он ещё и перепугался, увидев его с разбитым лицом и загипсованного чуть ли не по пояс, не сдержался и вместо слов поддержки наговорил ему всё, что у него накипело.

– Что я твоим родителям теперь скажу? – чуть не кричал он. – Что мне родителям погибших сказать? О чём ты думал⁈ Какого чёрта тебя туда понесло⁈

– Как? – потрясённо смотрел на него Ираклий. – Дядя, да ты же сам меня туда отправил. Я же не хотел идти, помнишь? Я этого Джабу на дух не переваривал!

– Голова у тебя для чего⁈ – не мог остановиться Дато. – А если бы я тебе сказал с крыши прыгнуть⁈ И зачем ты за руль сел, если пьяный был!

– Не садился я за руль, мне бы это в голову не пришло! Джаба был за рулем!

– Э, нехорошо на покойника сваливать! – вскричал дядя, потом оглянулся воровато, и, понизив голос, сказал, – вернее, хорошо, но никто же не поверил…

И снова начал кричать, обвиняя племянника в своих нынешних бедах. Он долго не мог успокоиться.

Тут в палату вошёл староста группы Женя Булатов, поздоровался с Дато и тот умолк.

– Я быстро, – извинился Булатов. – В Комитет по миру сигнал пришёл… из милиции, что ты был в общественном месте в пьяном виде, и всё такое, – он старался говорить как можно тише, но в тишине палаты всё всем прекрасно было слышно. – Ильдар предложил, чтобы трудовую не портить увольнением по статье, написать заявление по собственному задним числом, прошедшей пятницей, как раз, твоя смена была.

– Меня что, увольняют? – поразился Ираклий.

Булатов беспомощно развёл руками.

– Лучше по собственному, чем по статье, – попробовал ещё раз объяснить Булатов.

Ираклий махнул рукой, поморщился от боли, взял у друга из рук бумагу, образец заявления, что староста написал под диктовку Марка Анатольевича, и переписал своей рукой.

– В стройотряде вы меня тоже замените? – обреченно спросил он, подписываясь.

– Насчёт стройотряда, не переживай, там мы сами себе хозяева. Временно заменим, конечно, чтобы сроки не срывать. Ты главное, выздоравливай, а взять мы тебя обратно всегда возьмем.

Булатов попрощался с Ираклием, похлопал по плечу по-дружески, попрощался с Дато и ушёл.

– Поздравляю! – зашипел Дато. – Ещё и с такой работы вылетел! Из самого Кремля! Это всё, на что ты способен?

– На данный момент, да, – отрезал Ираклий и отвернулся от дяди.

Тот выругался на грузинском и ушёл, не попрощавшись.

У Ираклия желваки ходили ходуном. Как же так? – думал он. – Вся моя вина только в том, что я выпил в ресторане. Больше я ничего не сделал. А все от меня сразу отвернулись.

Дядька как убеждал меня: иди, иди! Там все нужные люди! Ничто его не остановило, ни то, что будний день, с утра рано вставать в университет, ни то, что у меня работа после учёбы и в понедельник в ресторан после стройотряда надо было идти.

И в Комитете по миру сразу уволили… Как же так? Где же справедливость?

Задумавшись, глядя в потолок, Ираклий не сразу обратил внимание, что в палату кто-то вошёл.

– Добрый вечер, – услышал он знакомый голос. Это оказался Кротов, собственной персоной.

Только его сейчас не хватало, – мысленно взвыл Ираклий. Сейчас еще и он начнет его ругать… Но, к его удивлению, офицер КГБ выразил горячее участие, и стал подробно расспрашивать, что произошло в тот злосчастный вечер. Ираклий решив, что ему терять нечего, рассказал всё, как было. Что идти не хотел, но дядька настоял. Что пришёл в ресторан уставший, после стройотряда, вроде и ел много, но, всё равно, в конце развезло. Он не понял, как трезвый Омари оказался на пассажирском сидении, а пьяный в хлам Джаба – за рулём.

– Я задремал сзади между Рубеном и Отаром. Владимир Аркадьевич, вот, не вру, я глаза как открыл, Джабу за рулём увидел, так и протрезвел сразу, – рассказывал Кротову Ираклий. – Стал просить остановить машину, но все только ржали надо мной. Мол, не боись, он что трезвый, что пьяный, за рулём бог. Вот тебе и бог… Теперь неизвестно сколько в гипсе, в университете что с сессией будет, не понятно. Из стройотряда и Комитета по миру попёрли. И дядька во всем меня винит, нечего, говорит меня слушать было, у тебя своя голова на плечах есть.

– Ну, за учёбу сильно не волнуйся, – ответил Кротов, внимательно выслушав его и делая себе пометки. – Помогу, чем могу, не отчислят тебя. Со стройотрядом понятно: из тебя теперь надолго работник никакой. А из Комитета по миру на каком основании попёрли?

– Сигнал там какой-то пришёл из милиции, – с досадой ответил Ираклий. Что пьяный в общественном месте… что-то такое. Начальник у нас нормальный мужик. Сказал, что с таким сигналом уволят по статье и придумал написать заявление по собственному задним числом.

– И что, ты написал? – удивлённо спросил Кротов.

– Да, а что мне было делать? Ждать, пока меня из Кремля по статье уволят?

– Со мной надо было посоветоваться. Он тебе вовсе не добра желал, а просто хотел со своих плеч возможные проблемы снять. Наивный ты еще совсем, Ираклий! Одно дело в таком деле фигурировать, как сотрудник Комитета по миру, другое – как обычный студент!

– Правда? – растерялся Ираклий. – Булатов сегодня приходил после работы, я с ним и передал то заявление. Я же не знал…

– Заберу я завтра у него твоё заявление, – по-отечески похлопал Кротов Ираклия по плечу и поднялся. – Выздоравливай.

Он ушёл, а у Ираклия впервые за эти сутки появилась хоть какая-то надежда. А еще было очень-очень обидно, что чужой человек проявил к его судьбе намного больше участия, чем родной дядя…

– Эй, парень, а ты что, правда, в Кремле работаешь? – спросил его настороженно лежавший у окна мужик лет шестидесяти.

– Правда. Ну, работал, так точно!

– Скажи, а ты лично Брежнева Леонида Ильича часто видишь?

* * *

Утром в среду позвонил Вася Баранов.

– Привет, знаешь, решил в дело твоего студента тихонько нос сунуть, – начал он, – ну, что в ДТП разбился.

– Я понял, понял, Вась, слушаю.

– Что-то мутно там становится, не нравится мне всё это. Там такой звездный состав из родителей пострадавших пацанов собрался, и никто из них не хочет, чтобы на одного из их детей вину за ДТП возложили. Боятся, что остальные заклюют. Похоже, на твоего Тания, как на самого бедного и слабого, собираются всех собак повесить. Мол, за рулем он сидел и всех угробил. Ты же нашего генерала знаешь… Обратился бы к нему за помощью… Ну а если не получится, то надо адвоката срочно привлекать толкового. Могу подсказать, что надо делать упор на характер полученных вашим другом травм, такие случаются, когда человек сзади сидит, но никак не за рулём. Следа от руля же нет, верно?

– Спасибо за предупреждение, Вась! Я твой должник.

Чёрт! – врезал я кулаком в стену, едва положив трубку. – Чёрт, чёрт… Чёрт! Как меня задолбали эти игры! Хотя надо было самому сообразить – чтобы дело было связано с кавказской диаспорой, и деньги не начали переходить из рук в руки? А гнилой мент во все времена найдется…

В университете дождался, когда на занятия придёт Брагин и рассказал ему всё, как есть.

– Костян, срочно звони отцу. Иначе будет сидеть Ираклий до морковкиного заговенья!

– Ничего себе, блин! Что творится! – тут же отправился на первый этаж к телефонным автоматам возмущённый Брагин.

* * *

Москва. Политуправление МВД СССР. Кабинет генерала Брагина.

Выслушав сына и записав данные Ираклия, генерал тут же озадачил своего помощника сбором информации по этому делу. Когда тот спустя полчаса доложил ему, что делом занимаются подчинённые полковника Репина из сорок шестого отделения милиции, генерал потребовал к себе этого полковника со всеми материалами по делу.

– Вызывали, Лев Борисович? – заглянул к нему в кабинет запыхавшийся Репин с несколькими папками в руках. – Давно мы с вами не встречались…

– Приветствую, Сергей Владимирович. Действительно, давно. Ну, что у тебя с этим делом?

– Я с ним уже и сам к вам собирался. Дело специфическое, есть очень заинтересованные стороны.

– И чей в чём, конкретно, интерес? – поинтересовался генерал, развязывая завязки на верхней папке.

– Виновник там погибший Джаба Читанава, там всё очевидно и по характеру травм, и по расположению трупа в машине, – комментировал полковник фотографии, которые молча перебирал генерал. – Но его родственники заинтересованы в том, чтобы это не всплыло. Очень заинтересованы…

И он потер пальцы характерным жестом…

– Зачем им это? – спросил Брагин, подняв брови. С Репиным они уже плодотворно как-то работали вместе, и деньги тогда поделили очень неплохие между собой. – Парень же уже мёртв…

– Они объясняют это сложностями взаимоотношений внутри национальной группы, они все грузины. Но я думаю, там всё проще. Зуб даю, они боятся предъяв от родственников других парней.

– Понятно, – кивнул Брагин. – Так. И кого они предлагают в качестве замены своему?

– Ну, единственный подходящий кандидат это Ираклий Тания, студент второго курса МГУ, он сейчас в Склифе лежит. За него особо некому вступиться.

Генерал просмотрел вторую папку.

– Слушай, Репин, обычно мы в таких случаях вину с живых на покойников перекладываем, а тут ты предлагаешь выжившего подставить?

– Остальные три погибших и один пострадавший из очень непростых семей и на них это не повесить так просто, – объяснил Репин. – Там уже со стороны горкома интересовались ходом следствия. У Омари Месхи мать там работает.

– Не нравится мне всё это, – задумчиво проговорил Брагин, – мне надо подумать. Я позвоню тебе.

– Понял, – в замешательстве посмотрел на генерала полковник, молча собрал документы, протянул руку на прощанье и вышел.

А генерал Брагин подошёл к окну и задумался, вглядываясь в вечерний город за окном. Это же друг сына. Как брать за это деньги? А если Костя поймёт, что я за взятку его друга под суд отправил? Так и сына можно потерять.

Пошёл дождь. Наблюдая, как капли текут по стеклу, догоняя друг друга и сливаясь, он представил себе горе родителей, которые потеряли своих детей в этой жуткой аварии. Но кое-кто из них в такое время умудряется думать о том, чтобы им не предъявили соплеменники за гибель своих детей.

Что в головах у людей? – думал Брагин. – О чём они думают? Дали Репину взятку, и думают, что никто не догадается дать кому-то вторую, чтобы узнать правду?

Нет. Взятка взятке рознь. Всех денег не заработать. Ну его нафиг! Тем более, в группе у сына этот Ивлев, что их всех на работу в Кремль устроил. Кто его знает, какие у него там связи? Шум он, точно, за друга поднимет. И во что это выльется, одному богу известно. К чему так рисковать?

Так что нет. Опасно. Надо звонить Репину, пусть всё оформляет как положено, без вывертов, – решил генерал, – а если деньги уже взял, то пусть вернет.

* * *

Северная Италия. Город Больцано. Офис фабрики «Роза Росса».

Детективы явились в офис заказчика за пять минут до назначенного времени. Тарек украдкой взглянув на часы, отметил их пунктуальность и пригласил подняться к себе в кабинет.

Работа была проделана серьёзная. Много фотографий. Матео и его подручные любили погулять на широкую ногу, каждый вечер сидели в лучших ресторанах города. Детективы выяснили, что это сицилийцы. Их в городе целая команда, двенадцать человек.

Адриано, старший детектив, пообщался с местной полицией. В отчёте этого не было, но на словах он сказал:

– Они за ними наблюдают, но сделать ничего пока не могут, – комментировал снимки Адриано, которые внимательно просматривал Тарек. – Ждут, когда они подставятся по-крупному, чтобы арестовать. А местная банда опасается с ними связываться из-за кровавой репутации сицилийской мафии. Да и полиция, признаться, не рвётся в бой по той же причине. Вот такие дела…

– А что за местная банда? – заинтересованно спросил Тарек, протягивая старшему детективу чек.

– Мы можем собрать по ней материал для вас, – кивнул Адриано, взглянув на сумму в чеке. – Думаю, дня два нам хватит? – посмотрел он на Франко, как будто советуясь.

– Лучше, три. Чтобы наверняка, – быстро сообразил младший напарник.

– Если мы управимся быстрее, я вам позвоню, – пообещал Адриано. – Оплата по прежнему тарифу вас устроит?

* * *

Москва. Общежитие ЗИЛа.

Марат подготовился к разговору с комендантом и, для начала, поставил ему на стол полную сумку.

– Батя в нашу пожарную часть устроился, – радостно сообщил он. – Вот, простава.

– О, то дело! – удивлённо-радостно заглянул в сумку комендант.

– Ему в общагу устраиваться сейчас надо. Как бы нам в одной комнате с ним поселиться? – улыбаясь, спросил Марат.

– Придумаем что-нибудь. Для хороших людей ничего не жалко, – подмигнул ему комендант и вышел из своей комнаты, поманив за собой Марата.

В коридоре ждал Загит с рюкзаком и дорожными сумками. На самом деле, это были вещи Марата, что он привёз из Святославля в последний раз.

– Это и есть доблестный пожарник? – спросил комендант, протягивая ему руку. – Трубников.

– Якубов. Только не пожарник, а пожарный.

– Путаю все время, – кивнул, улыбаясь Трубников и повёл их по коридору.

Пришлось обойти несколько комнат, где вторая койка была свободна, пока они не нашли человека, пожелавшего поменяться с Маратом. За определённую мзду, которую, опять же, предоставил Марат.

В конце концов, отец и сын Якубовы оказались в собственной комнате и устало сели на кроватях напротив друг друга. Повезло, что нашёлся вариант на двоих, а то в комнате на пятерых совсем было бы тоскливо.

– Ну, сегодня я уже не поеду никуда, здесь заночую, – проговорил Загит. – А завтра вернусь к Галие. Она так расстроилась, что я на работу устроился. Привыкла, что я рядом.

– Я теперь хоть смогу заниматься спокойно в комнате, а не на подоконнике, – заметил Марат и поднялся, начиная раскладывать вещи. – Надо со старой комнаты ещё своё барахло забрать, – заметил он.

– Слушай, Марат, а кого ты в Комитете комсомола знаешь на ЗИЛе? – вспомнил Загит.

– Ну, в лицо знаю разве что, а так что б… Если что, Пашка там всех хорошо знает.

Вот как? – удивился мысленно Загит. – Так, получается, это Павел меня устроил в пожарную часть ЗИЛа, а не сын?

* * *

Товарищ, помни! Лайки на книге приносят счастье не только автору, но и читателям! Довольный автор работает лучше и радостнее!