Текст книги "Искусство осады. Знаменитые штурмы и осады Античности"
Автор книги: Данкан Б. Кэмпбелл
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Восточное Средиземноморье, 163–133 годы до н.э.
Средиземноморье. Указаны некоторые города, подвергавшиеся осаде в 146–131 гг. до н.э.
Раз уж Рим начал вмешиваться в дела Македонии и Греции, то оставался небольшой шаг до государств Малой Азии, однако какое-то время римляне упорно избегали перенесения военных действий далее на Восток. Впрочем, война продолжилась и без них, особенно в Иудее, где Иуда Маккавей возглавил восстание Хасмонеев против господства Селевкидов. В 163 году до н.э. он осадил крепость в Иерусалиме, так называемую Акру, и изгнал гарнизон. Очевидно, что осадное дело иудеев было на высоком уровне историк Иосиф Флавий пишет, что иудеи «подготовили машины и возвели насыпи» (Иосиф «Иудейская война» 12.363), тогда как более ранние источники подчеркивают использование «артиллерии и машин» (Библия, И. Макк. 6.20). Когда в 140 году до н.э. конфликт разгорелся вновь, брат Иуды Ионафан «привел много осадных машин» под стены Акры (Библия, И. Макк. 11.20), тогда как Симон осадил Вефсуру, один из главных центров власти Селевкидов в Иудее. Быстрое строительство насыпей и машин привело гарнизон в состояние паники, и войска отошли, заключив перемирие (Иосиф 13.156). Позже, при осаде Газары, Симон «построил гелеполь и подогнал его к городу, разрушил башню и взял ее». Тот факт, что «люди из гелеполя прыгали прямо в город» (Библия, И. Макк. 13.43–4), говорит о том, что он был спроектирован как осадная башня, но при этом машина явно имела и таран.
Позднее Ионафан был убит Трифоном, селевкидским претендентом на престол. В свою очередь, в 138 году до н.э. законный царь Антиох VII осадил Трифона в прибрежном городе Дора (Тель-Дор в Израиле). Силы Селевкидов окружили город, чтобы не дать осажденным бежать, и начали атаковать стены с помощью машин. Но Трифон не стал дожидаться исхода дела, предпочтя бежать морем в Апамею, где и встретил свой конец. Раскопки в Тель-Доре в 1980-х годах обнаружили камни для пращ, наконечники стрел и круглые камни, использовавшиеся для катапульт, а также и более крупные, видимо, предназначавшиеся для скатывания сверху.
Борьба Антиоха за восстановление своей власти над Иудеей в конце концов привела его под стены Иерусалима, который он окружил двумя широкими и глубокими рвами, семью лагерями и сотней трехэтажных башен (Иосиф 13.238–9). Город, измученный голодом, был вынужден сдаться, несмотря на попытки осажденных изгнать всех, кто не мог помочь в обороне.
Римские войны в Испании в 153–134 годах до н.э.
Все это время римская армия вела военные действия в Испании, где поражение Карфагена оставило некий вакуум власти. Еще в 195 году до н.э. Марк Порций Катон достиг огромного успеха на юге, но когда он заявлял, что покорил 400 «городов» (Плутарх 10.3), он видимо, трактовал слово «город» весьма вольно. Точно так же в 181 году до н.э. Кв. Фульвий Флакк, как говорят, взял «много крепостей» (Ливий 40.33.9).
Так или иначе, римские кампании в горной местности на севере Испании вызвали среди местных кельтиберийских племен растущее недовольство против римлян, и это длилось не одно поколение. В 153 году до н.э. Кв. Фульвий Нобилиор, чей отец осаждал Амбракию в 189 году до н.э., попытался взять кельтиберийскую крепость Нуманцию, но потерпел неудачу, чем вынудил своего преемника заключить мирный договор.
Гравюра шевалье де Фоляра, изображающая Нуманцию, показывает полное незнание географических особенностей местности и очень мало соотносится с описанием Аппиана, но зато хорошо демонстрирует, как в то время представляли себе типичную римскую осаду. Ошибочное представление, что римляне якобы всегда блокировали осаждаемый город, дожило и до XX в.
В 142 году до н.э. пришел черед Кв. Цецилия Метелла, который за успешное подавление восстания в Северной Греции стал называться «Македонским». Его период пребывания в должности проконсула в Испании запомнился в основном событиями в двух кельтиберийских городах. Сначала поблизости от Контребии Метелл продемонстрировал новый способ обмануть противника. Его отряды начали маршировать взад-вперед безо всякой цели, пока горожане не привыкли к этому и не перестали обращать внимание. Тогда римляне внезапно напали на них и взяли город врасплох (Валерий Максим 7.4.5). В военных действиях Метелл настаивал на такой секретности, что даже ближайшие подчиненные не знали его планов. Говорят, когда Метелла спросили о приказаниях на завтра, он ответил: «Если бы моя туника могла это сказать, я бы сжег ее» (Фронтин «Стратагемы» 1.1.12).
Вторым городом была Кентобрига, и здесь Метелл использовал осадные машины. Писатель Валерий Максим, который собрал свои «Замечательные слова и дела» для императора Тиберия около 30 н.э., отмечает, что защитники схватили детей одного из предателей и «подставили их под удары машин» (Валерий Максим 5.1.5). Метелл немедленно прекратил штурм, чтобы спасти жизнь мальчикам, при этом соседние общины, потрясенные его благородством и милосердием, признали власть Рима. По тексту Валерия Максима можно понять, что римляне использовали стенобитный таран. Но в изложении Ливия этот эпизод звучит по-другому: «Жители Кентобриги подставили детей перебежчика Рефогена под выстрелы артиллерии» (Ливий «Периохи» 53). Конечно, Валерия Максима часто осуждают за неточности, но если использование римлянами тарана сопровождалось артиллерийской стрельбой, то правы оба историка.
Тем временем Нуманция так и не желала подчиниться Риму. Можно предположить, что положение города на вершине холма сильно затрудняло доступ к нему, но историк Веллей Патеркул, источник гораздо более надежный, чем его современник Валерий Максим, так и не мог решить, чем был вызван успех нумантинцев – их мужеством или же некомпетентностью римских стратегов (Веллей Патеркул 2.1.4).
Преемник Метелла, Квинт Помпей, решил отвести ручей, снабжающий город водой (Аппиан «Испанская война» 78), но его люди постоянно подвергались нападениям во время работы, а посылаемые им на смену скоро заболевали и умирали от дизентерии. Чтобы скрыть неудачу кампании, закончившуюся унизительным поражением, Помпей заключил договор с жителями города, но почти сразу же был смещен с поста консула в Испании.
Его преемнику, М. Попилию Ленату, довелось продолжать войну в 138 году до н.э. На этот раз нумантинцы твердо решили оставаться внутри своих укреплений, так что Ленат попытался преодолеть стены с помощью лестниц. Однако похоже на то, что, боясь ловушки, он отменил штурм в последний момент, тем самым подставив свои отступающие войска под удары сзади и подвергнув Рим еще одному унизительному поражению (Фронтин 3.17.9).
Вид с Пенья-Редонда на запад, на холм Каньял. Человек слева на фото сидит на развалинах римского лагеря, справа видна излучина реки Мерданчо (значок b). Холм справа вдали – Деэсилья.
Год правления его преемника, 137 год до н.э., также был отмечен невезением и рядом поражений. В самом деле, дела шли так плохо, что Г. Гостилий Манцин покинул лагерь и ночью готовился скрытно отойти. Но нумантинцы стали преследовать его отходящую армию, римляне были окружены, и он вынужден был просить мира (Плутарх «Тиб. Гракх» 5.1–4). Сенат Рима отказался ратифицировать столь позорный пакт и даже выслал Манцина обратно в Нуманцию, давая понять, что не признает договор.
Тем временем преемник Манцина, М. Эмилий Лепид, обратил свое внимание на город Палланция. Однако, несмотря на использование осадных машин, действия тянулись столь долго, что римляне опять стали страдать от голода и болезней – бича любой армии, вынужденной долго стоять на одном месте. Лепиду пришлось самому прибегнуть к порочной тактике Манцина и тайно уйти под покровом ночи, оставив больных и раненых. В результате он был отозван в Рим и наказан (Аппиан «Исп.» 82–3). Заменивший его Кв. Кальпурний Пизон вообще держался подальше от Нуманции, предпочитая брать малое количество добычи с истощенной Палланции.
Осада Нуманции, 133 год до н.э.
Таков был перечень неудач римлян, когда под Нуманцию прибыл Сципион Эмилиан, разрушитель Карфагена. Возможно, среди сопровождавших его друзей и свиты был и Полибий. Хотя работа этого историка заканчивается событиями 146 года до н.э., он сопровождал Сципиона, и распространено мнение, что именно он стал главным источником для описания Аппианом Нуманцийской кампании.
Что весьма характерно для римского военного искусства, действия начались со строительства лагеря невдалеке от города, прежде чем войска перешли к атакам (Аппиан «Исп.» 87). Это мог быть один из пяти лагерей, которые археолог Адольф Шультен нашел в 7 км к востоку от Нуманции на холме Рениеблас, хотя хронология раскопанных строений вызывает сомнения. Проведя издалека рекогносцировку, Сципион установил два лагеря вне города, один под своей командой, другой под командованием своего брата Квинта Фабия Максима (Аппиан «Исп.» 90). Шультен, проводивший раскопки с 1905 по 1912 год и прекрасно знавший эти места, считал, что Сципион располагался на холме Кастильехо к северу от города, а Максим – на юге, на горе Пенья-Редонда. Предположения Шультена основаны частью на особенностях топографии, и нельзя отрицать, что Кастильехо занимает главную стратегическую позицию, отделенную от города холмистой местностью протяженностью около километра. Но нет никакой особой причины относить лагерь Максима к Пенья-Редонда. Просто местоположение, делающее ее труднодоступной, привело к тому, что археологические останки сохранились почти нетронутыми, и эта хорошая сохранность сбила Шультена с толку. Лучшим местом для Максима кажется большой лагерь у Деэсильи. Господствуя над более легким путем в Нуманцию и предоставляя отличный вид на ее западную сторону, он дополнял Кастильехо, господствующий над севером и востоком.
Поскольку его предшественники перепробовали все известные им способы покорить город, Сципион направил свои усилия на сооружение многочисленных осадных укреплений. Аппиан описывает их последовательность, начиная с первых двух лагерей. За ними последовало строительство семи фортов вокруг города. Затем пришел черед реки Дуэро. Так как через нее нельзя было построить мост, «он поставил два форта по ее сторонам» как опорные точки для плавучего перекрытия (Аппиан «Исп.» 91). Помимо Кастильехо, Пенья-Редонда и Деэсилльи, Шультен определил еще четыре лагеря, гораздо хуже сохранившиеся, чтобы получилось нужные семь, и указал еще два «форта на реке», и с этой схемой в общих чертах можно согласиться.
Трудно сомневаться, что осадный лагерь площадью 17 акров (7 га) располагался на холме Кастильехо; помимо отдельных остатков фундаментов известняковых строений (возможно, это казармы и здание штаба), там находили римскую глиняную посуду, монеты и оружие. Точно так же в Пенья-Редонда очертания 27-акрового (11 га) лагеря четко очерчены фундаментами каменной стены-вала толщиной 13 футов (4 м). Многочисленные остатки казарм и других строений можно видеть до сих пор. На этом месте находки были такими же, как и в Кастильехо. К югу от Кастильехо и примерно в полукилометре к востоку от Нуманции Шультен наметил лагерь на низком холме Вальдеворрон. Хотя окружавший его вал так не смогли обнаружить, там находили керамику и мелкие предметы, в том числе и римские монеты. Это место позволяет размесить лагерь площадью до 22 акра (9 га). Большой просвет к северу был закрыт лагерем у Травесадаса, расположенным на десятиакровом (4 га) невысоком плато. Здесь были раскопаны остатки зданий и беспорядочные следы укреплений, а также остатки глиняной посуды и различная мелочь. Шультен нашел керамику и следы каменной кладки также и на холме Вальделило, но посчитал положение этого холма опасно близким к Нуманции, так что не включил в свой план.
Вид на Пенья-Редонда с холма Нумащия, снятый в первых рассветных лучах. Осадная стена спускается по холму слева, от римского лагеря вниз к реке.
Схема Нуманции, показывающая упомянутые в тексте места.
Шультен считал, что Сципион расположил свой гарнизон к югу от Нуманции, но все, что он нашел на холме Раса, была часть стены длиной 330 ярдов (300 м) с двумя воротами, защищенными «титулусом» (так называют отрезок вала и рва, расположенных на некотором расстоянии от проема в укреплениях, это обычный римский способ защищать открытые ворота). Более поздние раскопки вообще не обнаружили там археологического материала, но испанские исследователи докладывали об осколках керамики и возможных следах укреплений на соседнем холме Каньял, который господствует над всем осадным комплексом. Более ясные археологические свидетельства были найдены на берегу реки у Молино, где раскопали фундамент одной или двух казарм, а также осколки керамики и мелкие предметы, включающие римский кинжал. Шультен считает это доказательством существования здесь маленького форта и определяет второй дальше к северу у Веги, где остатки менее ясны, но особенности керамики указывают на римское присутствие. Любопытно, что Шультен видит эти два «форта на реке» стоящими отдельно от главной цепи из семи лагерей. Вега, расположенная у слияния рек Дуэро и Теры, была бы, конечно, идеальным местом для Сципиона, чтобы перекрыть водный путь – поставленное здесь заграждение задержало бы любые припасы, направляемые в город. (Более того, Шультен предполагал наличие двух барьеров по реке, у Веги и у Молино, но описание Аппиана не четко. Он мог иметь в виду два форта напротив друг друга, создающих один барьер.)
Вид с северной стороны Деэсильи (значок с) на Кастильехо (а). Шультен обнаружил линию осадной стены Сципиона, где она идет по Пенmя-делm Худио (b).
Одна из траншей раскопок Шультена к югу от Деэсильи, идущая в сторону Молино. Несколько камней образуют фундамент осадной стены Сципиона, площадь этого участка около 1 кв. метра.
Шультен был уверен, что лагерь стоял на Алто-Реал, низком холме, смотрящем на Вегу, но нашел там только разрушенную стену, и, несмотря на небольшое количество керамики, очень сомнительно, чтобы тут был один из фортов Сципиона. (Интересно, что Шультен даже высказался в том смысле, что эти находки недостойны римского уровня ремесла и могут принадлежать лишь иберийским отрядам, входящим в римскую армию!) Напротив, нет никакого сомнения насчет остатков на Деэсилье; хотя вспашка и повредила 35-акровое внутреннее пространство (14 га) лагеря, Шультен смог проследить весь его периметр. Между этими двумя на холме Пенья-дель-Худио, по его предположению, стояла башня, но найденный фундамент стены, огибающий холм, не дает четкого ответа, а соответствующие находки керамики рассыпаны на площади 10 акров (4 га).
Осадные сооружения Сципиона состояли не только из лагерей и фортов. Аппиан пишет: «Здесь Сципион сначала, я думаю, окружил город, который не отказывался от открытой битвы» (Аппиан «Исп.» 91). Как мы видим, это была та же самая тактика, которой он придерживался при Карфагене, и опять к ней прибегли как к последнему средству. (Отмечая новизну этого шага в Нуманции, Аппиан, вероятно, имеет в виду, что Карфаген был не окружен в строгом смысле слова, а просто отрезан от материка; кроме того, в отличие от нумантинцев, его защитники не спешили встретиться с римлянами в открытом бою.) Аппиан пишет, что Сципион огородил Нуманцию рвом и частоколом, затем еще одним рвом немного дальше и, наконец, стеной шириной 8 футов и высотой 10 (2,4 и 3,0 м), с башнями через промежуток в 1 плефрон (100 футов, или 31 м). Хотя Шультену не удалось обнаружить никаких рвов, он нашел следы «перитейхизма», о котором говорил Аппиан, или круговой стены, в разных местах вокруг Нуманции. Короткий отрезок между Кастельехо и Травесадасом был страшно разрушен, сохранилась только известняковая наружная кладка и метр бутового наполнения за ней. Однако по обеим сторонам от Деэсильи были раскрыты достаточно протяженные участки стены с внешним и внутренним слоями каменной кладки, пространство между которыми было заполнено необработанными камнями; общая ширина было примерно 12 футов (3,5 м). А на участке, идущем к Пенья-Редонда, к двум слоям кладки был добавлен еще один, так что ширина достигала уже 151/2 фута (4,7 м). Судя по ширине этого фундамента Шультен решил, что по внутренней стороне стены шли ступеньки, чтобы солдаты могли подниматься на верх стены, где ее толщина была 2,4 м (соответственно 8 футов у Аппиана). Он подсчитал, что полная протяженность стены приближалась к 9 км; но поскольку раскопать удалось только 1680 м, то напрашивался вывод, что остальные участки стены были построены не из камня. Отсутствие рвов он объяснил расположением в отношении рек, предположив, что ров был только на восточной стороне, где не было реки, служащей естественной границей.
Рабочий стоит в одном из укрытий для часовых, обнаруженных Шультеном в осадной стене в Нуманции южнее Деэсильи. Укрытие имеет форму эллипса длиной 4 1/4 фута (1,3 м), шириной 2 1/2 фута (0,8 м) и глубиной 5 1/4 фута, (1,6 м). Шультен считал, что такие большие размеры нужны затем, чтобы укрепить свод деревянными стойками.
Были найдены лишь немногие следы сторожевых башен, о которых говорил Аппиан. Сначала Шультену показалось, что к югу от Деэсильи можно определить три помещения для стражи шириной 10 футов (3 м), прилегающие к внутренней стороне осадной стены и отстоящие друг от друга на промежуток примерно 80 футов (25 м). Однако археологические находки были слишком скудными. Другая пара таких же пристроек, дальше к югу около Молино, сохранилась лучше. Но более впечатляющими были массивные, облицованные камнем щели для часовых, найденные Шультеном сразу же за осадной стеной, на том же ее участке около Деэсильи. Он посчитал их укрытиями для угловых постов сторожевых башен, о которых говорил Аппиан, хотя так и не удалось найти все четыре из них. Тем не менее он решил, что на участке Молино – Деэсилья башни имели внутреннюю площадь примерно 17 на 17 футов (5 на 5 м) и были расположены через промежутки около 26 футов (8 м). По мнению Шультена, они имели два этажа и были построены из балок, причем передние стойки опирались прямо на стену. Но специалист по артиллерии генерал Эрвин Шрамм предпочел представить их расположенными внутри стен, что более безопасно. В его варианте это стоящие отдельно трехэтажные башни с одной или двумя легкими катапультами на уровне верхнего края стен и с сигнальной вышкой на верхнем этаже.
Шультен считал, что Сципион построил полную замкнутую окружность, соединив семь лагерей (Кастильехо, Травесадас, Вальдеворрон, Пенья-Редонда. Раса, Деэсилья и Альто-Реал) и два «речных форта» (Вега и Молино). Точное прочтение Аппиана говорит о двух лагерях, семи фортах и еще двух речных охранных фортах. Мы уже видели, что из точек, предполагаемых Шультеном, Расу, видимо, нужно заменить Каньялом, а Альто-Реал – Пенья-дель-Худио, тогда как статус Молино нужно поднять до форта; менее значительные находки Веги могли относиться к речному барьеру Сципиона. Если мы назовем Кастильехо и (что спорно) Деэсилью лагерями, то получается только шесть фортов, и возможно, что Вальделило и есть оставшийся седьмой. Но в любом случае приходится признать, что результаты археологических раскопок плохо сочетаются с описанием Аппиана.
Осадное искусство в век Мария и Суллы
Войны с Югуртой, 111–105 годы до н.э.
После смерти Миципсы, лояльного Риму правителя Нумидии (Северная Африка), его приемный сын Югурта восстал против законного наследника Адгербала и осадил его в городе Цирте. Писатель и историк Саллюстий рассказывает, как после первоначального приступа «с навесами, башнями и машинами всех видов» (21.3) Югурта обнес город рвом и частоколом и возвел сторожевые башни. Блокада продолжалась четыре месяца, пока горожане не сдались, призвав Рим рассудить спор. Однако Югурта не упустил возможности убить своего соперника и казнить всех мужчин в городе. Саллюстий поясняет, что Югурта прибегнул к блокаде, «поскольку Цирта была слишком хорошо укреплена, чтобы взять ее приступом» (23.1). Вряд ли является совпадением, что при осаде Нуманции Югурта воевал вместе с римской армией в рядах союзных войск и видел, как Сципион применил метод блокады к городу, который невозможно было взять штурмом.
Когда Рим попытался восстановить справедливость, то несколько сменявших друг друга консулов не смогли покорить Югурту, в том числе и Квинт Цецилий Метелл, племянник Метелла, за тридцать пять лет до этого достигшего успеха в Испании. (Несмотря на это, по традиции своей семьи он взял прозвище «Нумидийский».) В 109 году до н.э. он окружил город Зама пикетами своих войск и попытался одновременно и подкопать стены, и взять их с помощью лестниц, под прикрытием стрельбы из пращ. Но оборона была отчаянной: расставив по стенам артиллерийские орудия, горожане скатывали вниз валуны, бросали заостренные пики, лили на головы римлян кипящую смесь смолы и серы.
Баллиста, принадлежащая группе военно-исторической реконструкции Эрмин Стрит Гард, имеет размер, подходящий для стрельбы камнями весом около 4 римских фунтов (1,3 кг). Но даже такая сравнительно легкая катапульта требует достаточно много места.
На следующий год, преследуя Югурту, укрывшегося в Фале, Метелл окружил город рвом и частоколом, вероятно, сознательно копируя тактику Югурты при Цирте. Потом он вынужден был построить еще и насыпь, чтобы подвести к стене стенобитные машины, и через шесть недель пробил оборону. К несчастью, за несколько недель до этого Югурте удалось незамеченным покинуть город. Горожане в отчаянии сжигали свои пожитки и сами бросались в огонь.
Преемником Метелла был Гай Марий, пятидесятилетний воин простого происхождения, ранее отличившийся при Нуманции. Вопреки прежним римским законам и обычаям, он стал набирать в ряды войска всех граждан, независимо от их имущественного положения. Ряды армии он удачно пополнил безземельными бедняками, помещенными под строгую опеку заслуженных ветеранов. После взятия нескольких небольших городков, затеянного просто чтобы обстрелять свое пополнение, он решил покорить расположенный в пустыне город Капса, который «был защищен не только своими укреплениями, оружием и людьми, но в большей степени непроходимостью окружающей местности» (Саллюстий 89.4). И в самом деле, отдаленность некоторых североафриканских городов ставила римлян перед общей проблемой снабжения. При Тале первейшей заботой Метелла было снабжение питьевой водой, пока случайный ливень не решил эту проблему, одновременно убедив войска, что они находятся под божественным покровительством. Точно так же расположение Капсы в труднодоступных местах требовало особой тактики. Марий решил гнать стада скота вместе с войсками, так что его армия имела недельный запас свежего мяса и использовала шкуры для изготовления бурдюков, чтобы хранить запасы воды во время марша через пустыню. В трех днях пути от Капсы они перешли на серию ночных маршей с минимумом запасов и, появившись внезапно перед городом, быстро захватили ворота. Хотя население сразу же сдалось, войско Мария прочесало город, перебив всех взрослых мужчин. Саллюстий поясняет, что это отнюдь не объясняется алчностью или жестокостью самого Мария – целью было лишить Югурту людских ресурсов (Саллюстий 91.7).
Реконструкция Шраммом знаменитой катапульты из Ампурии. Подлинная железная пружинная рама была найдена в 1912 г. на месте древнего городища Эмпорий (Испания). Она датируется предположительно концом II века до н.э., но похожие машины использовались со времен Мария и Суллы и до Иудейской войны.
Вторая значительная осада Мария была построена на рискованном приступе. Целью была сокровищница Югурты, расположенная в отдельном форте на скалистой возвышенности около реки Мулукка. По Саллюстию, «место было неподходящим для насыпей, осадных машин и прочей техники» (Саллюстий 92.7), а единственная дорога была узкой и крутой. Сбрасывая камни и горящие факелы, защитники легко разрушили навесы, скрывающие передовые отряды Мария. Однако благодаря счастливой случайности какой-то лигурийский наемник, собирая улиток себе на ужин, набрел на скрытую тропу, ведущую к крепости сзади. Мгновенно увидев возможность обманного маневра, Марий послал небольшой отряд с трубами этим обходным путем, тогда как сам ударил основными силами с фронта, под «черепахой» из щитов, при поддержке катапульт, лучников и пращников. Защитники были настолько уверены в своем превосходстве, что покинули укрывающие их стены и вышли навстречу римлянам, но звуки труб римского отряда, достигшего задних ворот крепости, повергли их в панику, и войска Мария легко разбили их.
* * *
Тактика римлян
В отношении ведения осады римские армии того времени очень отличались от своих соседей эллинистического мира. Они предпочитали штурм с помощью лестниц, без поддержки тяжелых машин, как показала хотя бы осада города самнитов Сильвием в 306 году до н.э. (Диодор Сиц. 20.80) – и это происходило в то же время, когда Деметрий Полиоркет терроризировал восточное Средиземноморье своим «гелеполем». Без сомнения, знакомство римлян с тактикой Карфагена во время Пунических войн конца III века до н.э., а также с действиями Филиппа V Македонского в начале II века до н.э. показало им пользу осадных башен и таранов. Тем не менее принят был более прагматичный подход.
Со времени около 200 года до н.э. и далее римляне, ведущие осаду, часто справлялись с неровной местностью и замысловатыми внешними укреплениями, просто скрывая их под широкой насыпью (agger). Во многих случаях для этого требовалось нагромоздить тонны земли и камней, начав строительство на некотором расстоянии от города и постепенно приближаясь к нему. Крупные насыпи необходимо было укреплять по бокам деревянными сваями.
При Аварике в 52 году до н.э. Цезарю пришлось построить насыпь 80 футов (23,7 м) высотой, так как город располагался на возвышенности, окруженной непроходимыми болотами. На насыпи шириной 330 футов (97,6 м) свободно помещались две осадные башни, что обеспечивало воинам прикрытие от огня во время строительных работ, но прежде всего насыпь была рассчитана на то, чтобы облегчить массе пехоты штурм укреплений. Столь масштабные земляные работы требовали защиты иного типа, чем эллинские «черепахи» для засыпания рвов. Множество солдат, несущих хворост или корзины с землей, нуждались в длинных крытых переходах, а те, кто работал на переднем фланге, требовали укрытий от защитников города, располагавшихся на стенах.
Римляне часто использовали навесы, называемые «винея» (vinea), которые поздний римский писатель Вегеций описывает как легкие деревянные строения, открытые на концах, с плетеными стенами и дощатой крышей, покрытые сырыми кожами для защиты от огня (Вегеций 4.15). Поставленные одна к другой, они образовывали длинные коридоры, видимо именно их Цезарь называет «открытыми туннелями?» (cuniculi aperti: «Галльская война» 7.22). Выходящие из них нуждались в защите спереди, которую, по-видимому, обеспечивал «плутей» (pluteus), большой выпуклый плетеный щит с аркообразной крышей. Вегеций говорит, что его треугольное основание стояло на трех колесах (Вегеций 4.15). Такое устройство не могло быть тяжелым, чтобы его можно было легко доставить в нужное место.
«Винеи» и в меньшей степени «плутеи» применялись в римском осадном деле практически повсеместно, поскольку были очень полезны при ведении строительных работ. Без сомнения, уже на месте могли придумываться и иные укрытия из плетня и кож в зависимости от конкретных условий.
