Текст книги "Диссидент"

Автор книги: Данила Таран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Макар

С Макаром мы познакомились в колледже, попав на смежную специальность. Помниться, я пришел поутру и увидел его у кабинета. Подошел, тяну руку, а он мне: – «Ты какого вероисповедания»? И тут я понял, что это человек, с кем будет интересно делить тяготы учебного процесса, несмотря на то, что одним видом, он говорил о лобковых волосах, впивающихся в щели домашней клавиатуры – признак свободы и тотальной неуверенности. Если сказать, что он со странностями, то это будет неправильно. Люди с внутренними проблемами ценные субъекты на земле, они делают жизнь ярче, в какой-то степени полезнее, не так труднее.

Через несколько месяцев общения, я понял, что он неонацист – самая тупая часть населения. Правда, скинхедом был в большинстве случаев тогда, когда находился в зоне комфорта. Если ему тянут руки те, против кого он ведет диванную борьбу, он принимает приветствие, конечно, если чувствует физическое превосходство визави. С остальными, же… кто ниже ростом, слабее, глупее или аморфнее, он отвечал отказом, путем игнорирования, не более. Но, должен сказать, что все изменилось. Из одной стадии взросления, буквально на глазах, он переходил в другую. Один хрен, он держался особняком от себе подобных, потому, что немного умнее, ведь, кому хочется садиться в тюрьму и ломать себе рок. Для меня, он был личностью, конъюнктурной единицей, до недавних пор. Это был тот возраст, когда тянет ко всему, что может раскрыть глаза на изнанку мира… будто мне не хватало этого опыта.

Идя по направлению к автобусной остановки, раздался входящий вызов. Макар постоянно названивал, когда была договоренность встречи. Достав мобильник, обнаружил, что вызов совсем от другого человека. Это был Йосиф. Мой близкий приятель. Товарищ, с которым можно провести полезные мозгу дискуссии на любые темы. Чего бы я ни спрашивал, голова его всегда владела базисом, каркасом, для начала развития диалога и темы в мире не было, где он не знал основных истин.

– Привет Йосиф, как ты?

– Привет, слушай, ты не мог бы помочь?

Любому другому за такую прямолинейность, ответил бы отказу, но только не ему. Я слишком жалел его и сердечно уважал, чтобы просто так взять и вытереть ноги. Да кто я вообще такой, чтобы отказать ему? У меня денег не шибко, до того момента, пока я не нашел подработку, всегда обходился мелочью, а все купленное на перекус обязательно делил с ним. С легкостью можно уважать человека, когда понимаешь, сколько труда он совершил, чтобы стать тем, кем хочет и является. Но Йосифа я уважал за другое.

– Конечно, что у тебя произошло?

– Ты не мог бы купить упаковку памперсов для взрослых. Я тебе отдам как-нибудь.

– Йося, не думай, скоро буду.

Он повесил трубку, и я развернулся, чтобы дойти до аптеки. Во время нашего короткого диалога, он как всегда держался стоически, как и подобает интеллигентному парню. В трубке были посторонние звуки. Это был крик. У его матери очередной припадок.

Судьба у него не из легких. Черт, она и сейчас не лучше. Бедняга, сколько себя помню, если брать за точку отчета наше знакомство, он редко появлялся на учебе, но все сдавал своевременно, успевая ухаживать за лежачей матерью, настоящей мамой замечательного человека.

Поднимаясь на второй этаж с подгузниками наперевес, благодарил судьбу, что мы живем на одной улице. Перед глазами стояла живописная картина, как он боролся с челкой, кладя ладонь на голову, параллельно лицу и медленно, надавливая на лоб, опускал твердую руку вниз.

Вдавив силой на звонок, ждать долго не пришлось.

– Привет еще раз, смотри, такие подойдут?

– Да, спасибо, я тебе отдам на днях.

– Слушай, не стоит, это от…

Он захлопнул дверь. Успел заметить испарину на его длинном лбу, которая, если бы не брови, залила влагой все лицо. Над своей матушкой хрен бы я так горбатился. Да… мне не повезло с мамашей, но это не значит, что они все такие.

Раз в год, в городе, на дикую сиесту, решают положить асфальт. За пару лет, облагородить тут могут разве что сантиметр. Засмотревшись на рабочих из окна автобуса, я оставил полосу грязи на брюках, чуть выше щиколоток и оттирая пыль ладошкой, представил, как выгляжу сейчас со стороны.

Я был в темных туфлях, черных брюках, на торсе черный галстук, белая рубашка, а под ней белая футболка. Вот он – образ мнимой самоуверенности, но я физически не мог начать так не одеваться, читая книги.

Писатели пишут такие гениальные вещи, что просто осознаешь суть никчемного прожигание жизни, казалось бы, и у него, и у тебя одна жизнь, относительно равные условия. Руки, ноги есть, голова… Они, словно живые звери, я препарировал их с собственного согласия, вырезая нутро афоризмов и до глубины души принимая на простецкие истины, подключаясь к разъему эмпатии, пренебрегая правилам таксидермии, изучая всех, живых и мертвых без разбору. Я очень рано понял, отличный трюизм, который перефразируют, дополняют, конвертируют и изменяют, но лейтмотив истины вечен. Чтобы достичь успеха, совсем не нужен талант. Ведь успех можно сравнить с дорогой куда-то, ты идешь и ветер дует в лицо. Достигнув его, можно разом все потерять, будто бы едешь обратно и ветер дует уже в спину, подгоняя тебя. Я верю в шанс не кануть бесследно, я верю в таинственные дали, скрытые от народа, и я хотел бы удостовериться, просто понять, что я не один, кто верит и понимает суть, при этом, еще пока не понимая ничего.

Успех можно сравнить с наступлением совершеннолетия, после двух этих вещей, ты задаёшься вопросом – а что дальше? Талант – это минимальная единица. Наравне с усидчивостью, он давно стал синонимом. Это такая невербальная, глубоко фантомная вещь, служащая постулатом, краеугольным камнем и домом, который ты построишь с помощью терпения и усилий!

Вы поднимаетесь на гору. Чтобы к ней прийти, вы сделали огромное количество вещей. Рисковали, сворачивали, возвращались, ошибались, погибали и возрождались вновь. Вы на последнем издыхании. Успех прекрасно видно. Он где-то там, протянешь руку и вот, он твой. Но успех хитер и достается лучшим, терпеливым. Вполне возможно, что, когда опускаются руки, когда невмоготу терпеть нищету, когда ты понимаешь, что просто на просто умрешь с запасом знаний, умений и навыков, так и не забрав ни одну регалию, просто помни, успех испытывает тебя. Когда ты вдруг осознаешь, что близок к провалу, помни, что именно сейчас, именно в данный момент нужно работать. Приходишь с учебы – работаешь! Приходишь с работы – работаешь! Бросаешь гедонизм и работаешь! Все это удовольствие, посланное куда подальше, сконцентрируется и свалиться на голову, когда ты будешь на вершине. И это будет поистине удивительно!

Подходя к пивнушке и торжественно манкировав двух выходящих из заведения пьяниц, зашёл внутрь. В носовые пазухи мгновенно вгрызся отвратительный запах перегара и застарелого пота, переработанного биттера организмом, его накануне употребившем. Этому месту не помещает обзавестись добросовестным персоналом, способному поддерживать хоть какую-нибудь чистоту клоаки. Темнота в помещении, клубы дыма, не ощущавшиеся на входе, сейчас же, прекрасно распознавались… Отвратительное место, с годами здесь все хуже и хуже!

Макар сидел в углу и сел он туда неспроста, голова наклонена, открытая бутылка пива, наполовину полна, он видел всех и владел обстановкой. Возможно, дело пахнет криминальными манипуляциями, кто знает.

– Мазаль тов! – Иронично сказал я, улыбаясь.

– Очень смешно… Выглядишь не очень. – Резко подняв макушку, он поднял брови.

Мы обменялись римским рукопожатием, и я уселся.

– Сам знаешь… Забыл сделать клизму с крепким кофе… Ты чего в кепке?

Макар оглядывается, снимает кепку и говорит в стол:

– Покромсали как собаку… Отстой…

Издаю издевательский смешок, но не усердствую, чтобы не обидеть.

– Что-то ты долго.

– Так вышло, задумался и проехал остановку. – Сказал я отвлеченно, посмотрев на милую девушку и подумав, что же она делает в таком поганом месте? Пташка выскочила на улицу, а на ее место села витиеватая, бесформенная и старческая мерзость. В голове крутилось только одно слово – «импортозамещение». В России жить… посмотришь на фотографии людей русских, особенно женщин… Что время делает с ними? Зачем судьба так жестока к их нежной и чувственной натуре? Вся жизнь может повернуться наоборот, только из-за того, что родилась красивой. Или некрасивой. А Русь наша забирает красоту очень рано… Лица, улыбки, эмоции… а за ними что? – Кроме слез… Обложку многим вещам делают люди, как жаль, что и главенствующие лица России делают угрюмые лица народу. Мужики это дело запьют и переживут, а девушкам что делать?

– Сдурел?! Чего пинаешься? – Заскорузло накатил я, как только почувствовал кончиком туфли его берец. – Это тебе не дачные сандалии, имей уважение!

– А что мне еще сделать, если ты опять залипаешь? – Пригибаясь и переходя на шепот, тут же продолжил. – Я давно общаюсь с авторитетами, что работают на районе и сегодня у них дебют – ловят неудобоваримого, сам понимаешь, никто не желает оказаться за решеткой, парни не хотят видеть в банде левых типов, еле уговорил их, поэтому не подведи.

Пребывая в ступоре, ощущал переломный момент Макара, дебют не только авторитетов, но и его. Он не обычный человек, но еще и не настоящий неонацист.

– Воу… – выдохнув, я продолжил. – Как тебя только занесло… в том плане, что… ты же остерегался свор, разве нет? – С недоумением поинтересовался и, тем не менее, сказал следующее. – Но, что позвал, молодец, сам знаешь, каково мое мировоззрение относительно таких субчиков.

– Слушай, просто подумал, не время сидеть на месте, читать «борьбу» и рефлексировать. Я решил, пора действовать! И действовать сейчас! Ты, кстати, не спеши радоваться, принимать участие ты не будешь, я… Что?! Не смотри так на меня, ты же не думаешь, что мы его вальнем? Нейтрализация – это его очищение от альковных мыслей с помощью внешних трех факторов, которые олицетворены в нас, тех, кто будет ворошить правосудие. И не делай такое выражение лица, что не подозревал о моем нахождении в банде. Это видно издали, говорю тебе. – Надменную уверенность, подчеркнул вальяжным глотком, присосавшись к бутылке.

– Вот только не надо меня лечить относительно божества твоих, так называемых «авторитетов». Для меня, авторитеты, это те, чьи книги стоят у меня на полке, так что заканчивай с прокачкой. – Постучав пальцами, сказал. – Так, а нахрен я вам нужен тогда?

– Ты будешь оператором. Как тебе… это я предложил? – Придать окрас вопросу помогло пиво, которым он взмахнул и мигом отправил в глотку. Опять. – Ты будешь снимать все на камеру, будет наше личное кинцо. Как тебе, класс? Ты же хочешь быть белым русским человеком – Произнес с полной уверенностью на лице. Он был полон надежд одобрения с противоположной стороны.

– Не знаю. – Протянул я. – Во-первых, сейчас, день, если ты не заметил, во-вторых, вы хотите, чтобы снималось место преступления, лица, что участвуют в преступлении, да и ко всему прочему еще и этого инфантила… он может кони дать от ваших гриндеров, и в-третьих, с чего ты вообще взял…

– Да не торопись, организационных деталей не послушал. Дело будет вечером, когда стемнеет, встреча будет на заводе… – я фыркнул. – Не ссы, по картам все пробили… – он начал загибать пальцы… – ментовок рядом нет, а если бы и были, то сам знаешь, с их скоростью появления на места вызова, можно спокойным шагом уйти. Тип приходит – раз, ждет парнишку – два, звонит ему, а тут «бац» – мы – три… – Когда он облокотился на грязное сиденье и латентно улыбнулся.

– Давай так, говоря прямо, стремно все, но с другой стороны, у меня же нет выбора, да? – Посмотрев на него, желая прочитать по губам хоть какой-то шанс на обратное. – Подняв палец вверх, он подтвердил мои слова.

– Верно, ты подметил… Кроме прочего, мне нужна фотка твоего паспорта.

– За каким хреном тебе нужна моя фотка. – Прекрасно понимая зачем, я все равно задал вопрос.

– Люди не пальцем деланые, сам должен понимать. Парни мрут как мухи, из нашего клана погибло трое, нужно для перестраховки. Я им говорил, что ты не сучной, но, там у главаря паспорта парней хранятся, благо я смог добазариться за свой документ и за твой, кстати тоже. Он настаивал на полной сдаче, но я уговорил на фотку. Не ссы, воспринимай это как залог, когда снимаешь квартиру на сутки. – Мы встретились взглядами, и я решил спросить, ведь это не сложно.

– А на счет квартиры…

– На счет хаты все отлично, ключи от нее находятся у пацана, он будет сегодня на… «отдыхе». Потом, я их у него заберу и торжественно вручу новому владельцу. – Макар был осторожным и не случайно употребил слово «отдых». Он спокойно мог сказать: заруба, драка, бойня, месиво, убийство, мочилово, кровопролитие, но во время диалога, проходил какой-то доходяга и он заведомо применил эвфемизм.

– Там не убрано, если найдешь кой-чего ценного, дай знать.

– И что это?

– Поверь, как найдешь, поймешь сразу. Я сам шарился, пиная мусор, но ничего…

– Мусор? Там что, свинья жила?

– Не ссы, не критично, бардака там нет.

– Хорошо, честно, я уже не мог там находиться, плевать на бардак…Что я должен тебе?

– Стоп, стоп, стоп. – Перебив меня, он продолжил. – Ты мне ничего не должен, достаточно того, что ты снимешь, как мы его отработаем кулаками, вот и все.

Когда он завершил, я подавился слюной. Как он мог сказать это? Буквально, минуту назад, когда мимо проходил какой-то бомж, он сказал так тихо слово «отдых», что я его еле услышал. А сейчас, когда из уборной идет явно неплохо одетый парень, не понятно, что забыл здесь, проходит мимо нас и это бритоголовое создание позволяет в голос говорить о факте совершения преступления, намеченное на сегодня! С рдением на лице я зашипел:

– Ты что с катушек слетел, голова не соображает, что издает твой поганый язык? Какого хрена ты треплешься об этом, когда люди рядом ходят? В тюрягу захотел, гик недоделанный?

– В смысле? – Что я такого сказал? – поинтересовался он. – Никто меня не слышал, не ссы.

– Чувак, что проходил мимо нас, и он явно слышал, о чем ты тут кудахтал!

– Да он обделанный был, тем более, я слежу за речью и не позволяю себе лишнего, как некоторые. – Указал пустой бутылкой на меня. – В отдыхе нет ничего плохого, он ничего не поймет.

– Причем тут отдых вообще? После него был еще парень, он прошел мимо нас!

– Не видел никакого парня – парировал он.

– Блять, Макар, вот ты как всегда, я в шоке…

– Слушай, не будь ты таким напряженным, ты педант и это не лучшее качество, что есть в тебе. Выброси его.

– Дай мне минуту, я должен собраться с мыслями и не послать к чертям всю эту операцию.

Он резко прильнул к столу, облокотил руки и с яростью в глазах посмотрел на меня.

– О, ты давай-ка соберись, а то я не хочу ставить репутацию в банде на кон, из-за того, что ты слишком труслив, ладно! – Сверля глазами пару секунд, успокоившись, он добавил. – Ты же сам хотел драйва, разве нет? Помниться, как ты мне говорил, что у тебя уши сворачиваются от одного и того же, каждый херов прожитый день, нет?

– Все было совсем не так, просто не было настроения. Я так никогда не говорил.

Говорил. Сукин сын прав. Я сидел возле детской площадки, курил сигарету, вздрагивая от поступающей мысли в голову относительно хлада внешнего мира. Мира, что меня не принимал. Иногда полезно поплакать, спустить эмоции, но тот факт, что я был никому не нужен, терзал изнутри и через несколько минут, ни смотря ни на что, я пришел в себя, на следующее утро сжег мосты со всеми, кто, как считал, тянут вниз, бросил курить, с нахождением в пачке 19 сигарет, выкинув ее и не прикасался к алкоголю вообще.

Чем больше читал, тем угрюмее становилось лицо, сужая круг интересов, избавляя от повседневных бредней и оставляя невидимые круги книг в душе. Начал понимать то, что все сознательное взросление хотел кого-то перерасти. Подходы разные, а цель одна.

Макар игрался с пустой бутылкой, давая мне время прийти в себя и вскоре сам вытащил из липофрении.

– Все нормально? – Голос звучал довольно мягко. – Мы решили? Ты будешь там? Времени нет, скоро начало!

Мне понадобилась секунда, чтобы поймать его взгляд:

– Да, я буду там.

Ноги поднялись сами и понесли тело к выходу, выбора не было, сейчас квартира за гроши важнее удобства. Около порога, Макар успел окликнуть меня и показал телефон, на котором включена камера, полном рабочем состоянии, готовая к вспышке.

Проклятый Лихэйн

Сойдя с автобуса, я взглянул на остановку, именуемая «Завод», оглядывая бедолаг, вспахивающих днями за копейку и предался чувству сердечно-искренней жалости. Мы родились не в том месте, чтобы прожить жизнь, зарабатывая любимым делом. У работяг таков менталитет, кто знает, может, родись они в другой стране, нашли бы занятия поинтересней, чем коитусы и кир? Скринсейвер денег на их допотопных компьютерах в домах богатства, означающая не столько показатель глупости, сколько знак вселенского отчаяния, золотых не принесла, но это и не страшно. На территории их завода проучат неугодного… им будет, о чем поговорить за станком.

Подходя к назначенному месту, я прикинул нелепость ситуации. Зачем вообще снимать? Чтобы поставить на полочку и гордиться? Хотя, если представить, что вместо пленки книга, то их можно понять. Сам книги храню сотнями, купленное, краденное… На книжных полках было все! Философия моя проста, если книга хорошая, то она обязана быть у меня в коллекции перед глазами, они вернули страсть к жизни, адреналин после притонов. На столько полюбил слова в обертке, кроме них, не наблюдая никого и ничто, прыгая по головам, в надежде ухватить еще и еще, я был паразитом литературного сообщества. Испражнением системы культурных ценностей бабушек, работающих за респект, всецело отдавая здоровье в казённые полки книжных вариаций. Настоящей мечтой было оказаться ночью одному в библиотеке, разве не сказка! Винтик, у которого сорвало резьбу, и он начал гравировку собственного тиснения.

Ощущение прикосновения к книжным страницам, неповторимый запах, веющий внутренней чистотой и нетронутым целомудрием достойно восхищения! К сожалению, не все магазинные книги подвергаются процессу обрамления тонкой пленкой, но, тем не менее, сейчас все больше и больше хороших новых и старых книг, подвергается маленькой пометочке возрастного ценза, что безусловно плохо для писателей и авторов, но чертовски хорошо и приятно для меня.

До магазинов, я не дошел. Если бы меня не поймали в библиотеке, то в скором времени, добрался бы и до бумажных магнатов. Почти все лицемерные цивилы в России, так или иначе, связаны с воровством у работодателя. Кража безделушки дает воздушную победу, контратака русского прола за низкую оплату труда, человек присваивает чужое и ему легче закончить тяжелый день, закрыв глаза, укутавшись в урванный плед на распродаже за 199 рублей бесплатно.

Я подходил к заграждению, где не было фонарей, чтобы перелезть через забор и остаться невидимым до рандеву с неонацистами, но тут услышал непонятный хриплый смех и заметил сторожа, стоявший за каким-то лешим в темноте. Вдруг вспомнил, что последний раз видел холодильник полным в 13 лет. Желудок издал предательское урчание, то самое, происходящее на серьезной встрече, голова полна желания и решимости наладить проблемы, дела, между вами с консультантом нависает минутная пауза и пока работник вносит данные в компьютер, живот извергает проклятия бешеным комом, на выходе получающиеся адски отвратительны, звуки подобия икоты, прямиком из преисподней. Консультант злиться, не понимает, почему нельзя потерпеть, выйти на улицу? Он смотрит в глаза, желая все смертные проклятия, выворачивая клиента наизнанку, проклиная всех причастных к рождению, но на деле, шепчет нежным голосом, чтобы клиент был так любезен, как никогда раньше, для повторения информации данных.

Сердце бешено заколотилось. Привратник выглядел довольно зловеще, непонятная драная одежда, лысина на голове и только бейдж помог понять, точно вразумить, что за зловещая фигура стоит у меня на пути, удостовериться в предположениях. Убегу, развернувшись – стану подозреваемым в деле, еще не произошедшем. Ретироваться слишком глупо. Пришлось шевелить мозгами и быстро.

Он расположился в траве у забора. Кусты росли вдоль улицы, и почему полоумок стоял именно там, ответить не решусь. Идя прямо на него, держа руки в карманах, нащупал купюры, и вжал одну из них в кулак. Подойдя к основанию травы, вяло достаю руки, присаживаюсь на секунду, далее встаю и показываю корешок бумажки, чтобы он ее не видел, но точно понял, найденное, является найденным и никаким другим.

– Похоже, сегодня будет отличное окончание вечера… – Говорю ему, размахивая краешком купюры. – Могу я у вас поинтересоваться, что вы тут делаете?

За мою отвратительную игру, выпороть мало. Что собственно и произошло, в какой-то мере.

– Я ищу свои деньги. – Услыхав его голос, я сразу же понял, что точно отдам «найденную» купюру.

– Что, простите?

– Я ищу свои деньги.

В него вселился демон, выглядел он, словно жалкая пародия человека, созданная неумелым технарем, проекцией… Внутри него провода и жидкое масло, гарантирую!

– Вы хотите сказать, что я нашел ваши деньги… Поступим так, раз уж вы действительно потеряли деньги, то должны точно знать, каким номиналом купюра в руке. Если вы ответите правильно, то я вам ее отдам, как полноправному владельцу утраты. Согласны?

– Тысяча.

В его голосе, в его мимике, полностью отсутствовали эмоции. Черт возьми, как же мне стало не по себе. Я располагал двумя купюрами по 5 тысяч, множественными полтинниками и сотками и что интересно, тысяча была всего одна. Вероятность того, что достал именно ее, ничтожна мала, практически равна нулю!

Но твою-то мать! Я поднимаю деньгу на уровне глаз и понимаю, что это тысяча…

– Да, вы правы, это действительно тысяча рублей. – Я выждал паузу, вдруг он захочет что-нибудь вбросить… но нет, он молчал.

– Берите…

Фибры тела подсказывали разуму, подключать ноги к голове и бежать!

– Подойди.

Уносить ноги, бежать без оглядки!

– Давайте, вы подойдете и просто ее заберете. Вы стоите в траве, которая располагается у дороги, она слишком грязная, чтобы я подошел к вам. Это вас устроит? – Мой голос не справлялся, я не мог контролировать страх.

После предложения, подойти самому, забрать эти чертовы деньги, на которых явно была метка дьявола, иначе я не берусь объяснять нахождение данного типа ночью, здесь и сейчас, прошло несколько мучительных секунд, но внезапно, андроид, точно экстрасенс, выкинул мефистофельское ругательство, прямиком из детства, заставив меня раскрыть рот и прыгнуть назад, в прошлое, как будто я когда-то из него выбирался.

– Следи за своим языком щенок… Иди, прячься под ванну, я куплю тебе намордник, ты будешь гнить в подвале школы… Я скормлю тебе твое же дерьмо, вырву твои зубы…. Я залезу к тебе в рот, ты будешь вынашивать меня, как ребенка и в один прекрасный момент, я сожму все твои жалкие органы… Ты будешь реветь от боли, умолять о пощаде, как эти двое ушлепков, но животное, пощады не будет!

Закончив тираду, он быстрым спринтом ринулся на меня. Реакция не подвела, я начал убегать и в процессе гонки заметил, что он ни на сантиметр, не отстает! Решение выбросить купюру, взмокшую от пота, было удачным, к счастью, он поднял бумажку и скрылся в противоположном направлении от завода.

Свой голос таким испуганным никогда не слышал, повторяя, какого хрена вообще произошло! Пробежал еще примерно 200 метров и решил отдохнуть. Мать вашу, что это было такое? Если, выходя из транспортного средства, идя по дороге, меня посещали мысли некоторого страха получить перо от тупорылого неонациста, то теперь, я скорее хочу прийти к этим милым ребятам, прогуливающимся поздним вечерком. Хоть я и оказался в перманентом ужасе, здравый смысл заставил успокоиться. Если я не появлюсь на встрече, квартиры мне не видать. Оставлю размышления о сегодняшнем инциденте, до того момента, пока не лягу в кровать. Я все еще успеваю на «отдых». На самом деле, после того, что со мной приключилось, теперь полноправно можно назвать заслуженным отдыхом, капелькой прошлого… видимо, я медленно двигаюсь по склону сходя с ума.