Текст книги "Диссидент"

Автор книги: Данила Таран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Сговор остолопов

Последнюю неделю можно полноправно считать потерянной. Уверенность в легкости манипуляции нахождения работы, снижалась вместе со сменой даты календаря, не покидало чувство того, что я нахожусь в каком-то чёрном списке мест, где хотел бы получить оплачиваемый угол. Тропа уже подкинула камни преткновения, после решения встать на путь. Вакансии кишели уборщиками. Как быть я не знал.

С самого начала, хотел пойти в книжный. Это единственное место, куда бы я приходил с удовольствием, к моей печали, люди платят за удовольствие. Думал, устроюсь и через определенный промежуток времени буду таскать книги, что на глаза упадут. Благо, опыта предостаточно. Первую и последнюю книгу я украл в библиотеке. Затащил меня туда, кстати Макар. У нас были гласные правила, относительно присвоения чужого в лапы. Никто из нас не планировал потерять возможность находиться в чудном, напрочь позабывшее, что такое охрана месте. Правила придумал я сам, а Макар исправил их и дополнил. Выглядели они примерно так:

1. Не воровать в том случае, если нутром чуешь опасность.

2. Не брать более одной книги за одно посещение.

3. Никому не рассказывать о том, чем мы занимаемся.

В том случае, если кого-то из нас поймают, была договорённость на берегу. Второй разыгрывает сцену, создает вид полного непонимания и отвращения к воришке, это было необходимо хотя бы для того, чтобы отвести подозрения от человека, который не попался.

В итоге, мы нарушали правила направо и налево, в частности я… безнаказанность опьяняет и второй пункт правила, был нарушен первым. За ним шел следующий в списке, но нарушение его, никаких последствий не подкинуло.

Покидая порог учреждения, проходя несколько сотен метров, мы позволяли посмотреть друг на друга и зажимисто улыбнуться. Каждый из нас знал, что со следующим походом книг будет вынесено еще больше. Подозрения исключены на берегу, таких интеллигентов надо поискать! Опрятные, с подвешенным словцом, бедные студенты, с ангельски ранимыми личиками… В умах работников и мысли не вертелось, относительно наших волчьих взглядов на беззащитных «овечек». Брошенная пыль в глаза, рано или поздно прячется и теряется так же быстро, посредством непрерывно частого моргания, такого же частого, как и наши посещения. Кошелек Макара был набит пропусками, карточками, бумагами, ненужными квитанциями, в прочем, как и мой. Они давали право, где-то на вход, а где-то просто на возможность оформления, «официального» оформления, взять книги сроком на 2 недели.

Схемы краж менялись в зависимости от ситуации, численности людей, местоположения полок и искомой бумажной жертвы. При исключительной тишине в стенах библиотеки, один судорожно запихивал книгу, пока второй уточнял вопрос, о наличии трудов писателя Тополя, больной женщине, с искренним интересом на лице, на самом деле, интерес, который в душе, совсем не вызывал. Даже свет мог помешать крутившемуся в наших умах, только зайдя в священную обитель злодеянию…

Скучное, низкокачественное и старушечье, собиралось вдали от глаз, заполняя глубину коридоров. В таких отделах, я чувствовал запах смерти, освещение приглушено, тревожная музыка была бы кстати, но ситуацию держать под контролем важнее, чем предаваться атмосфере конца, окутывая с ног до головы, не забывая пропитаться грязными намерениями…

Выход из библиотеки тоже подразумевал совершение некоторых манипуляций. Сумку и пакет нужно прижать так, чтобы, когда глаза провожали нас до выхода, им нельзя было предположить, на секунду представить, что в вещах у нас лежит лишний груз. Сотня тысяч шагов. Не меньше… Именно столько, ощущаешь, двигаясь к свободе. Процесс ускорять нельзя. Движения плавные, походка спокойная, спина еле сгорблена, пальцы слабо сжимают студенческую сумку, похожую на огромный кирпич… Уходя, на себе я ловил такое же количество взглядов, как и шагов, намереваясь сбежать, потеряться на свежем воздухе, узнать, смотрит ли кто-то нам в след, значит проиграть, потому что я знал… за нами смотрят, но предъявить у них духу не хватит.

Походы можно сравнить с сексом без обязательств. Цель достигнута, желание пропало – встретимся по нужде или острой необходимости. И мы встречались. Когда в наши головы пришло осознание, что этим можно еще и зарабатывать, тогда-то, мы и начали заводить пропуска в другие библиотеки в городе, чередуя посещения таким образом, замыливая глазенки библиотекарей, заставляя нас тут же забыть, а по приходу, даже и не вспомнить.

Время шло, а потребности эскалировали в геометрической прогрессии. Мне нужно было все больше и больше. У других тоже были потребности, и мы их, по мере возможности заполняли интересующими книгами. Это был скорее приятный бонус, к не менее приятным безвозмездным покупкам.

Весь колледж знал, что у них учатся стая, ворующие книги, спекулируя последними. Заказы на букинистику приходили каждый день, естественно, анонимно, через сеть. О себе заявить оказалось очень просто, немыслимо, казалось раньше. Этот город был огромен, но в лицах я видел либо читающих, либо употребляющих. Дальнейшая реализация ворованной продукции, в лучшем случае, святила исключением из списка обучаемых, поэтому старт начался через посредников, когда цепочка, ничего не подозревающих людей, своими действиями, заставила покинуть местного «ди-джея» из своей комнаты, чем мы собственно и воспользовались. Парнишка, в обязанности которого входило прочитывать текст, ставить песни во время перерывов, своим оставлением рабочего места, способствовал как пиару меня и Макара, так и своего выговора.

Скрываясь в тени, я отправил Макару весточку начала операции и в ту же секунду, в комнате, за дверью, парню пришло сообщение, говорящее о совершенном самоубийстве в раздевалке девочек. Настаивая, что не важно, где именно будет совершено липовое умерщвление, Макар доказывал мне, о сиюминутном вскакивании с кресла ди-джея и скорое направление на шоу. Мнение, относительно женской раздевалки, поддержал как мой ум, так и его. Поняв, что впросак мы не попали, ведь мальчишка и наушники снять забыл, как уже поднимался на первый этаж, в сторону спортивного зала. О предстоящей шалости знали только мы втроем. Флешка вспотела у в руке, еще минута и она начала скатываться. Дорога оказалась лишена препятствий, все заняло не больше 30-ти секунда. Это не помешало мне убрать накопитель в карман и тут же его достать снова, от волнения, попутно дать карманам брюк впитать влагу с ладошки.

Предложение о дешевом приобретении любого рода книг, прозвучало на территории колледжа раза 3. Сомнений в скором обращении клиентов не было. Мы заявили о себе. Осталось и им сделать это. Последние фразы, звучавшие из колонок, были в унисон с криками девушек, доносившиеся из женской раздевалки.

Пожелания полетели в тот же вечер. Цену книг, пришлось сбить чуть-ли не наполовину и не потому, что вещи краденные.

Как бы я не уважал местные библиотеки, за их безалаберность и человеческое доверие, как к чужакам, так и постоянным лицам, книги портить они умели. Начиная с того, что абсолютно у каждой из них наблюдался книжный сколиоз, совсем не радующий глаз коллекционера и покупателя. Такие книги выпирали с полок, на коих покоились покупные издания и все из-за того, что поступаемое количество книг не коррелирует с количеством свободных полок, в связи с чем, библиотекари всовывают не всовываемое, заставляя нас, книжных эстетов страдать, насилуя книги до такой степени, что корешок начинает выступать неестественно и болезненно. Часовое подбирание гантелями ситуацию решает слабо, что нельзя сказать с другими внешними недостатками. Избавиться от книжного сколиоза, можно было только путем скорейшего изъятия фолианта из библиотечного оборота, огородить их от строгих условий, правил и безалаберности сразу же. Как правило, на форзаце клеился листок с информацией владельцев книги на определенный срок. Новые издания подвергались специальной бумаге, сдиравшейся с одного взмаха, не оставляя никаких дефектов, чего нельзя сказать про старые. Их обильно мазали клеем, считай, на века. От этого избавиться труднее, но все равно не так сложно. Я стоял перед раковиной, промачивая палец и тыкая им в места, обильно удобренным клеем, осле, ждал полного высыхания, брался за следующую. Потом, за следующую, за следующую и так далее…

Мягкие обложки на заказ прилетали крайне редко, что ни могло не радовать. Каркас книг может спасти только жесткий картон, обтянутый цветастым узором, а с мягкотелой работы хватало. Приходилось их ламинировать, находясь максимально сосредоточенным, не пропуская через границу ни один пузырек, сближая швы на молекулярном уровне. Стол был завален блеклыми, яркими, маленькими, огромными томами, сборниками и бестселлерами, в разных состояниях. Аптечные жидкости, скотчи, канцелярские ножи, спички, лобковые волосы, выпавшие из нутра эротических романов, перхоть, грязь, бумажная стружка… это был мастерской верстак или домашняя лаборатория, весьма скудная, но до глубины души родная.

Помимо наклейки, портящей красоту переплета, на титульном листе и на 17-ой странице стояла печать, говорившая о принадлежности книги к указанному учреждению. С борьбой печатной, на полке всегда хранился глицерин и этиловый спирт, при смешивании, оказывая на чернила уничтожающий эффект, оставляя после себя влажные разводы, в конечном итоге, прижигаемые утюгом. На более старых изданиях лучше использовать уксус и марганцовку, в соединении с перекисью водорода, но заканчивать не утюгом, а феном. Ворсистый капрал и торчащие волоски, палил зажигалкой, придавая более презентабельный вид потрепанному мученику, спасенного и вырванного от слепых лап библиотекарей.

Один раз, по ошибке, я повстречался лицом к лицу с клиентом, просто потому, что он находился в нескольких метров от места, где я собирался оставить книгу. Мест было достаточно, то и дело можно заметить студентов, выходящих из уборных, кабинетов, раздевалок с книгой наперевес. В тот день я оплошал из-за профессиональной скуки.

– Иногда молчание, самое умное, что может сказать человек. – Выдал я.

– Не тобою сказано. – Ответил он.

Ошибка заключалась в написании места схрона сразу же, еще и не выйдя из кабинета. У двери, столкнувшись лбами с парнем, сошлись на том, что я достану ему еще одно издание беспонтового комикса бесплатно, а он сохранит тайну лица. Так я познакомился с Йосифом.

Ходили слухи, о поимки группы книжных нахалов и разговоры про исключение на месте, правда, когда все дошло до официального уровня, заниматься этим мы прекратили, по причине, совсем скоро известной. Следом, я промышлял более легальными делами. Из всех людей на общем потоке, только моя персона располагала местом бесплатного принтера и достаточным количеством мозгов, чтобы штопать придуркам бесконечные доклады, сочинения, презентации, тесты, курсовые и распечатки. Конечно же, не забесплатно.

На учебе мне достаточно прочитать материал прямо перед сдачей, чтобы ответить на отлично. Чтобы достичь таких успехов, достаточно просто читать около 300 страниц в день, учить непонятные слова и одновременно генерировать с ними ситуации из жизни, и по желанию, если не скучно, выучить стихотворение. Но конечно, для клиентов, легче занести символическую плату или надеяться на удачу, как надеялась Лабиатуанова… Знали бы преподаватели, сколько душ я спас от пересдачи и сколько денег забрал у них. За полгода я перебил учебный взнос в колледже и накопил кое-чего еще, с помощью кражи книг и восполнения своими мыслями в бестолковые умы придурков.

Макар, как и я боялся показаться глупцом, поэтому здравый смысл частенько заставлял его прощаться с некоторой частью кровных, чтобы я не сорвал с него маску. Как и всем остальным, ему я делал задания на легкую руку. Для них это было непостижимо, поэтому, перепрыгивать себя смысла я не видел. Но все равно, при написании работ, проверял каждый факт, объяснял каждое непонятное слово, влезал в шкуру того, кто заказал услугу и писал их от его лица, становясь на час единым целым организмом, после выходил из транса и направлялся в душ, смыть грязь.

Библиотечные променады становились все чаще и постепенно мы стали постоянными посетителями, заранее договариваясь о походе. У нас были небольшие сумки, в которые спокойно помещались 3 книги, но, так как там был еще и учебный скарб, места оставалось только под одну книгу. Я постоянно обращал внимание на то, чтобы приз не выглядывал из сумки, окружение и естественный ход вещей неплохо помогали, и я предложил оставлять лишнее барахло в куртках, сдавая их в гардероб. Это уже был первый звоночек, отсылавший к тому, что в сумке на выходе будет не одна книга. Это был жирный намек на то, что мы хиреем.

Приноровившись, мы ходили с черными пакетами и просто в наглую выносили кучу книг. Контркультуру я только начинал читать и поэтому еще чувствовал отвращение к себе, я не мог справиться с чувством, плевка в людей, которые рады нам. Чтобы поддерживать статус прилежных клиентов, я мотался в другой город, чувствуя прогрызенную совесть и привозил оттуда старые, поддержанные книги, приходя с полными пакетами и возвращаясь с набитыми доверху обратно.

В одной из библиотек работала одна особа. Очень милая, немного в весе, но весьма умная и одновременно красиво наивная, излучающая домашнее спокойствие. Однажды, когда я в очередной раз положил стопку книг, предварительно вычистив внутренности от волос и грязи, чтобы ей не пришлось заниматься этим, тихо промолвив, что это от чистого сердца. Мы обменялись душевными фразами, и я полетел между полками, в поиске жертв. Через час я вернулся к стойке, выложил книги, что я всегда брал для вида, для дальнейшего скидывания в «черную дыру», где лежат другие, считавшиеся уже моими. Она мне их оформила, перед тем, как спровадила девицу, желающую получить взамен принесенных книг стиральный порошок и с чистым, благоухающем девственностью лицом, смотря мне прямо в глаза, волшебным образом достала дюжину книг из-под стойки и разрешила выбрать что-нибудь, меня заинтересовавшее. Там были стоящие книги, но целенаправленно не взял бы их никогда. Сам факт ее доброты, терзал ближайшее время… В тот вечер, среди книжек, что я взял для вида, выловил стикер со словами, что я очень красив. Я кусал руку, что меня гладила, среди обтекаемого мирка библиотек, грязно затоптанного нашими ногами.

Фиаско произошло тогда, когда его и не ожидаешь. Идти на дело одному – значит заведомо проиграть, что и стало фатальной ошибкой.

Интересующий меня стеллаж, был открыт взору какого-то работника женского пола. Очкастая рухлядь сидела за компьютерным столом набирая непонятный мне текст, скорее всего, заносила данные по потерям, не иначе. Оплошность связана со временем, я провозился слишком долго, если не брать в расчёт главную дилемму приобретенного чувства безнаказанности. Судьба мне прямо говорила, что сегодня брать не вариант, заметят!

Я маячил минут 40, почти прямо перед ее глазами. Тогда я не намерен был уходить с пустыми руками, на протяжении года, все сеансы были успешны, и доживающая деньки старуха не изменит мои планы. В конце стеллажей стоял стул, у окна, чтобы читатель мог присесть и ознакомиться с выбором. По привычке, я клал туда пакет с сумкой, которые были заранее открыты, для быстроты и маневренности. У меня было три разные сумки, подвергаемые испытаниям на вместимость, тишину закрытия молнии, наполняя книгами, сравнивал, какая их них выглядит менее подозрительной. Звук зиппера был важнее всего, он должен быть тихим и в некотором роде латентным. В конце концов, выбрав лучшего кандидата с соответствующими навыками, я сделал его своим помощником. Одна из сумок съехала на пенсию, подарив меня раздвоенной молнией, а вторая проиграла по всем фронтам. Зачёркнутая анархия, облезла словно дворовая псина.

Остановив взор на последней книге, желание утащить в свою пещеру усилилось, пошел к открытой сумке, засунул внутрь книгу, развернулся, чтобы убедиться в безучастности старухи, но жар проник в тело быстрее, чем я успел понять, что меня заметили. Черт! Если б Макар был рядом, закрывая телом взор ненужного внимания, а не слился по своим делам, посещение оставляло бы только положительные эмоции! Хорошо еще, что моя голова нашла моментальный выход из этого курьеза. Я мигом прищурился, сделал вид, что вдруг заметил какую-то книгу и начал стремительно к ней идти. Бабка тут же убрала глаза, видимо подумала, что я смотрю на нее и надвигаюсь к ее персоне, чтобы вмазать ей, за такое ублюдочное любопытство! Траектория зрительного контакта состоялась бы в любом случае, спасибо тому, кто проектировал расположение книжных полок. На это я и рассчитывал, сделав мгновенный упор, с целью сбить ее с толку. Взял книгу, так же стремительно подошел к сумке, ловким движением руки достал все незаконные книги, сел на стул и принялся делать вид познавательного процесса. После всей этой неприятной ситуации, пожелал быстро ретироваться, что собственно и сделал. Собираясь на выход, я знал, что досматривать меня никто не будет, буквально, чувствовал всем сердцем, но завершать начатое не хотел. Тем днем, сложившаяся ситуация заставила искать новый заработок мне и Макару. Удача все равно была рядом со мной и испытывать ее еще раз, не хотелось совсем. Но, как я упомянул ранее, удачно сложилось только у меня. С принтером денег выходило немного больше, как и работы в целом, зато, все было вполне законно. Макар же тем вечером потерял сообщника и оригинальность. Вот чего в нем не доставало и поэтому теперь, деньги крутились только у меня.

Как показала практика, развитого интеллекта и официального образования, было недостаточно, чтобы работать в книжной сети. Никто не видел стремления в моих глазах. Интересно подумать, о каком стремлении идет речь, если за месяц, в лучшем случае, я буду получать 18 кусков? На вопросы, что меня привлекло в компании или же, почему я хочу работать именно здесь, я отвечал просто – мне нужны деньги.

Ловля себя на понимании того, что предложенный книгами отказ от благ, до безумия похож с предложенным аскетизмом политиков, размышлял, что один внутри тебя созданный целенаправленно, а другой, тоже внутри, но навеян он тем, кто благополучно родился и веет в разум батраков ценность строго образа жизни. Мы же ведь, попадем в рай, а они сдохнут, разве нет? С осознанием мне представилась прекрасная возможность умереть не как собака.

Меня никуда не брали. Я назначал собеседования и не появился ни на одном, после всех вакансий в читалках, где мне отказали. Я запорол все лояльные места заработка и мне оставалось идти промоутером или уборщиком дерьма. Не ходил я на собеседования по разным причинам. За день до встречи, был рад, что есть неплохой вариант прожить на заработанные деньги, но буквально, через пару часов, я не хотел тратить время – самообман, не более. Найдя хорошую вакансию, мог позволить себе чувство спокойствия, чувство освобождения от мысли, преследующей все время, как я начал искать работу. Я не хотел идти пахать за копейки, давал время на полноценный отдых, в виде личного образования, до того момента, когда придется выйти на улицу. Я не хотел работать в коллективе, который в последствии стану ненавидеть. Да, они – мои будущие коллеги, всего лишь заложники страны, у многих нет времени на элементарный сон, но те, кто владеет полноценными выходными, один хрен киснет перед телеком.

Прогуливаясь в поисках работы по мрачному городу, где за урнами воняет мочой, пробивающей любого уровня насморк, а по ночам просыпается всякая нечисть, переодетые полицейские на улицах, толкающие наркотики, в голове, под звуки крика пьяного российского захолустья, только пессимистические перемены.  Мой район пропах запахом шмали, она тлеет из-под окон, высвечивая на улицу яркие лампы. Пока в одном курят, в другом выращивают, через время меняясь местами – запах раскуренного джойнта, спрятанные гроубоксы, как бы тщательно не скрыты, под покровом темноты, выдадут себя, когда из окошек на улицу посвятится неон. Местные заводы покрыли город кислой пеленой, сквозь которую обычный человек ничего запретного не заподозрит. Превышения выброса вредных веществ в атмосферу ближайшим источником обеспечения жизнедеятельности города, не смущали никого. Жизнедеятельность, приводящая тебя в могилу.

По утрам бесы с рюкзаками на плечах, выходят на работу, прогулка детей по пропитанной выбросами улицах, сказывалась на их будущем умственном развитии, не замыкая цепочку наркоманов и дураков вокруг. В этом городе младенцы засыпают то ли от кочек, укачивающих их до беспамятства в колясках, то ли от удушливого воздуха, наполненного зловонными запахами, высвобождающихся через форточки, где варят наркотики, перемешанного с заводной вредятиной… Все равно, что выдыхать сигаретный дым прямо в нежнейшее личико новорожденных и можно еще поспорить, что на самом деле вреднее. В этом городе не катают на самокатах леди в плащах, грибы не едят без меда, а типы, что дерутся, не отпуская звонкие пакеты, находясь дома, обращаются в интернет, пихая детей, долго выпечатывая слово «ПЕЧЕНЬ», не с целью узнать строение, а с целью узнать, куда наносить удар.

Ночью никогда не бывает тихо. Затихает источник шума, на его место приходит другой. Россия давно стало синонимом голгофы, где на лавках сидят старики, добивающие себя сигаретами втайне от покойных жен, в их домах стрелки часов никогда не затихнут, даже после смерти хозяев, темнота в подворотне не станет светлее продолжительного дня…

Спайсовые обрубки, словно места достопримечательности – отличительная черта городов, в нескольких тысячах километров от столиц. Территориально-принадлежащая печаль сгрызет всех, красивые, но печальные лица… еще немного и от красоты ни останется и следа.

На самом деле, работы в городе масса, но везде зарплаты не соизмеримы с налогами и ценами, видимые моими близорукими каждодневно. У меня-то есть выход из бедности, а что же делать рабочим людям? Неужели, им придется помирать за копейки и умереть в один день, в надежде, что после смерти его ждет вечное блаженство… А если не ждет? Вдруг, после смерти нет ничего, кроме глубокой пустоты на дне глазниц? Мне же видится абсолютное ничто… Жизнь пролетит, все это знают, но почему-то попытки изменить ее в лучшую сторону делают единицы. Так почему же я должен работать с мещанинами, работающие на других мещанинов, создавая иерархическое ветвление, где каждый кого-то контролирует? Почему я должен быть рабом системы и включаться в привычный обиход жизнедеятельности людей, которых не могу выносить? Я не буду работать на очередной плантации, я найду такую работу, приносящую неплохие деньги в кратчайшие сроки! У меня будут деньги, и будет время на проект! Осталось найти то самое, что даст такие возможности, главное, когда найду, не питаться вдохновением, а следовать его правилам!

Ведя диалоги с судьбой, задал ей единственный риторический вопрос: «Жизнь одна, предлагаешь мне работать там, где хочешь ты, остаться на уровне алкогольных бочек, лавируя между кислыми лужами у подъезда?

На завершающей ноте, я принял последнюю таблетку, подразумевающая выздоровление, лег на матрац, прикрыл тело простыней и уснул крепким сном.