Текст книги "Бельфегор"

Автор книги: Данила Лыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц)

Вот и серебряноглазка к такому голосочку еще и не привыкла. Вздрогнула так, что я сразу подумал, потеряет равновесие. Но, нет, не потеряла. Отвлеклась от рассматривания доставшегося в нелегком бою трофейного оружия, и осторожно так, будто ожидая какого-то подлого удара, взглянула на меня...

– Довольна... – голосок у неё был столь же приятным, как и всё остальное, и личико, и фигурка. Женственный бархат, который, увы, даже я не смог воспроизвести, работая со своим женским образом. Хотя оно дело опыта... и там и там. То есть... с установкой нужного натяжения связок, и с отношением её ко мне любимому. Вон, той же Наире понадобилась всего неделя чтобы привыкнуть к этой форме, а значит и с этой в любом случае не будет проблем...

– Сшколь жше шсильно ты сжелала этот месч... – высказал я, подводя серебряноглазку к определенным мыслям и начиная свою игру. Какую, спросил бы посторонний человек? Нет, постороннему я бы не ответил. А вот рассудить и навести всегда пожалуйста...

– Читаете меня? – без какого-либо удивления, констатируя факт, ответила она, – Да. Желала. Хотела получить. Но не таким путем... – единственное, что меня внутренне озадачивало, так это её тон и обращение ко мне. На "вы". По деловому всё и без каких-то даже легких слов...

– Но я ведь осщусщаю! – медленно, дабы не вспугнуть её, выставляя перед собой свою единственную рабочую левую руку, я раскрыл ладонь, показывая подсознательно свои намерения, – От него ты не откашжешься, и не сшчитаешь так, шчто не досстойна ты его...

– Наверно... – а еще через пару мгновений добавила она то, чего я ожидал, – Да. Я получила его в бою и теперь он мой! – по эмоциям же я отслеживал очень многое. Её настроение, намерения, ощущения. И дивился, сколь интересны по натуре своей эти нелюди. Она радовалась находке, сожалела об утрате товарищей, и одновременно еще была горда собой. А ведь похожи, очень похожи они на людей. И друг за друга, что еще удивительнее, встанут горой – так говорила Наира, и так я понял, встретившись и сразившись с ними лишь раз. Охотники отчаянно спасали друг друга, и даже в том случае, в коем смерть смельчака, помогающего раненому товарищу выбраться из моих когтей, была бы гарантирована. А что мы видим здесь? Она другая? Или таковы обстоятельства?

Но я особо не задумывался о таких подробностях. Тот выбор, который мечница сделала в первый раз, был мной как раз и ожидаем. Но вот последующий. Такого даже я не мог предвидеть...

– Иссполнилось ли желание твоё? – неожиданно для неё, но ожидаемо для себя и из-за своего будущего развития, задал я вопрос, – Ссильны твои эмоции, пока ты дерсжишь его в руке, – лишь на мгновение включив ауру подавления, и пресекая на корню любые возражения, я добавил, – Прав я, не сспорь. Или ессть еще одно? Так поведай, в моих интерессах иссполнить его...

Было по ней видно, что и возражать она не хотела. Так, вставить слово, и не более. А мимолетный, слабый эмпатический удар еще и отрезвил её от созерцания волшебного орудия. Заставил он её и вздрогнуть и головой мотнуть, но не разозлиться, а лишь кивнуть. А значит, я овладел таки своей способностью передавать и считывать эмоции. Еще не так, чтобы всё контролировать, но очень даже хорошо. А что здесь, кстати, главное? В этой силе? Передавать. Да! Верно! Давно подозревал об этом я. Не мог лишь ощутить процесс сей передачи. Как кажется, вот хочется тебе расположить к себе кого-то, и ты пытаешься, настраиваешься, сам, а заодно его – собеседника своего. Открыл я эту силу, и снова нагло пользовался ей...

Вторая вещь, которая нравилась мне в этих адракарах – повышенная их восприимчивость к силе моей "передавать". И удивительно, бывало то, что чувствовалось мне, во время передачи отражалось в них намного больше и сильнее. Так с этой серебряноглазкой и было...

Уже тогда, когда мы встретились впервые и можно так сказать, вели своеобразные переговоры, я загорелся сим экспериментом. И пробовал, пытался научится. Работал с ней, если можно так сказать. Давал я волю страху и забвению, спокойствию и меланхолии, передавал я радость, свет, и тьму. Ведь многие из этих ощущений приходили и ко мне. Нечасто, иногда. Можно и сказать, что даже редко. Ибо монстра тело по себе само как-то отрезвляет разум. Уж не знаю, наверное особенность такая. И если же сравнить... когда я был еще тем слабым и обычным человеком, всё было проще, но была стабильность. А здесь, в новом теле – эмоции возникают редко, неожиданно и сильно. И ровно так, как я запоминаю их... а в следствие так и стал передавать...

– Могу я вам не говорить его? – опять и тот же осторожный взгляд, которым одарила меня девушка, продолжая с легкой, но сдержанной улыбкой рассматривать лезвие черного меча.

– Я не насстаиваю, – махнув рукой, я резко отвернулся и постарался сделать вид, будто расслабился, – Но зснай, другого сслучяя и мосжет не предсставиться. Сжелания я иссполняю лисшь по насстроению...

Почему же наш диалог был столь спокоен и обыден? Да я и сам не знаю. Возможно, продолжали мы витать, там, в своих воспоминаниях. По крайней мере я, хотя, наверное, и она думала о том же – о последних мгновениях этой резни, в которой охотница сыграла свою единственную, последнюю и удивительно-важную роль...

– Почему я ощущаю себя так отвратительно? – после некоторой паузы, спросила она. В это время я с разочарованием бросил попытки прирастить свой обрубок и всеми силами решил попытаться начать отращивание новой руки. Вот же печально будет, если тело этого не сможет. Но нет. Нельзя так думать. Тем более, что черной крови почти и не пролилось, а на месте разреза уже начались какие-то странные ощущения. Кроме того, сразу я и не понял, спросила ли она себя или меня. Однако охотница быстро поправилась. Даже более того, отчего-то она решила пофилософствовать и с моей помощью разобраться в себе, – Вы ведь не ошиблись, читая меня, – признала мечница, – Мне так хорошо, но почему же внутри и так плохо? Я ведь не сделала ничего плохого...

– Ты правда хосчешь, чштобы тебе ответил такой как я? – по большей части моё удивление было искренним. Правда, приукрасил немного, передавая ей капельку своих эмоций, однако... – Исстинно кровавый, ужассный обитатель черных пусстошей, монстр, расстерзавший твоих друсзей и товарисщей. Тот, кого вы пытались уничтосжить, не жалея ссобственных сжизней...

Прервала она меня на самом эпическом и прекрасном моменте:

– Это всё было ошибкой... – тихо ответила она, – Моей ошибкой. Во всем виновата только я. И вы здесь не при чем...

– Исстинно... – хмыкнул я, резко передавая ей эманации горя, надежды и великого чувства под названием отчуждение. Тем самым мне резко пришлось менять свои планы. Теперь её придется не подкупать, делая своим проводником и собственностью, а только направлять. Хотя... – Я так понимаю, ты хосчешь исскупить свою вину и проссишь у меня ссовета? – еще раз хмыкнув, я попыталсь передать легкую усмешку, – Здессь я не ссоветчик... но... – заметив как резко она оторвалась от своего меча и уставилась на меня, добавил, – Я могу поссчитать исскупление твоим желанием и иссполнить его... Соглассна? Сжелание это договор. Я тебе, ты мне.

– Да... – и все же, внутри я думал, что она откажется. Задумается над тем, кем я являюсь и что могу устроить. Но нет. Ответила так, словно и ждала этого вопроса. Быстро, и будто не давая мне передумать. После же её ответа в голове у меня появилась гора различных вопросов: Почему она вдруг так переменилась? Что её заставило так посмотреть на эту историю и её итог? В конце то концов, почему она считает, что я здесь не виноват? Ведь из-за моего появления всё и произошло. Последний вопрос я и задал вслух, не коверкая и говоря всё на чистоту. Это я могу себе позволить, тем более, что посыпал его передаваемыми эманациями своего яркого интереса...

– Вы разумны, – её горькая усмешка заставила о многом задуматься, но она продолжила, а я удивлялся еще больше, – Это меняло всё. Я не поняла это сразу. Боялась понять. То, что вы можете быть таким же как и другие нелюди или даже как обычные люди. Изначально увидела в вас только опасное существо, которое подлежит уничтожению и по ошибке, потакая своему страху и столкнувшись с вашей сутью, поведала о своих ощущениях вышестоящим охотникам. Да. Это я тогда случайно заметила вас и доложила об нашей мимолетной встрече. А мне сразу поверили... Еще и Ард'Хис со своей историей... и глава... ведь могло всё закончится по-другому...

– Могло... – согласился я, покивав, и смотрел уже на охотницу, находящуюся рядом со мной, совсем по-другому. Однако, внутри себя велико продолжал удивляться силе своей эмпатии! Сколь многого она не видит и сколь многое упускает. А ведь нарочно получается – она чувствует вину даже передо мной! Жесть! И что будет, если я продолжу давить? – А потому, иссупление ты получисшь лишь помогая мне! – с этими словами я резко направил к ней мощный поток эманаций.

Охотница так сразу выпрямилась, посмотрела мне в глаза и кивнула. Если бы она этого не сделала я так бы и оставался в неведении, а так, понял лишь одно. То, что сидело рядом со мной уже не было полноценной личностью. Или было, но горящие какой-то странной фанатичностью глаза заставили задуматься еще более глубоко:

– Сломал? Но как? Когда? – разум. Я размышлял именно о её разуме. Была ли она такой изначально или это я какими-то действиями внес определенные коррективы. Вопросов становилось еще больше, но смутно, смутно так начинал проскальзывать и ответ на то, что случилось совсем недавно. Именно поэтому я решился прямо задать еще один вопрос...

– Как ты думаесшь, посчему ты вернулассь и помогла мне? Ответь, – проводив взглядом до меча, словно напоминая ей, я добавил, – Мне, а не своим товарищам, – именно этот момент и запомнился мне из всего того, что произошло после потери руки, – Почему предала, ударив в спину?

Многое я уже смог повидать в жизни. И много эмоций успел прочувствовать за всё это время, но такого...

Серебряноглазая мечница уставилась на меня с таким лицом, а из неё выплескивались такие эманации, что я оторопел...

– Я люблю вас! – произнесла она так буднично, а я наверное даже пасть открыл. Но сразу стало всё на свои места. Тогда! Именно тогда, когда я поймал их и начал экспериментировать. Ради интереса, просто ради интереса я использовал и те эмоции, которые когда-то, в далеком прошлом ощущал сам, и которые недавно начал просматривать у Наиры. Ну точно сломалась серебряноглазка...

И что же теперь делать?!

***

– Матерь богов! – мысленно воскликнул я, – Выбросить всё лишнее из головы! Сначала восстановление... – продолжал уже бурчать себе под нос, озадаченно косясь на то, что осталось от моей правой руки, – Бездна. Почти до плеча! Как будто гильотиной! – продолжал возмущаться и все еще не мог поверить в случившееся. Ведь какой силы должен был быть удар, – Меня! Мою руку! Мою броню! – однако сам факт лежащей рядом, на обвалившейся каменной кладке, культяпки, говорил сам за себя. Недооценил. А если точнее, то переоценил. Себя! И свою неуязвимость к, казалось бы, обычному, но столь опасному, холодному оружию...

– А обычному ли? – скосив глаза на черный клинок, который и нанес мне столь страшное повреждение, сразу же опроверг свои мысли, – Нет. Однозначно необычный. Помню те царапины, что оставляли мне другие клинки. Только вот, в том и дело, что царапины. А так, обычное железо и вообще не задевало мой хитин...

Вывод, который вылез сразу же за этим, поверг меня в уныние:

– Волшебные клинки. Все! Абсолютно! И даже эти... – еще раз обвел я взглядом кровавое побоище, – Откуда в этом мире столько ужасных вещей?! – и сразу же нашел ответ на свой вопрос, – Глупо. Ведь это другой мир. Здесь магия, здесь боги. А боги ли? Ну ладно, не вопрос. А главное... здесь есть такие, как и я, арканы...

То, что думы в очередной раз поглотили меня, я прекрасно понимал. Но сколь же неприятно, когда отрывают меня от них. А главное как?! Мысленно! Громко! И столь же не вовремя:

– Бельф! Бельф! – канал мыслеречи, к моему внутреннему сожалению никуда не делся, но как уж тут не ответить...

– Да... Привет зверюшка! Как дела? – куда ж без юмора в такой ситуации? Только вот улыбаться, а уж более того, смеяться, как-то совершенно не хотелось. Настроение совсем было не то.

– Магические колебания прекратились... – сообщила Наира. Хорошее начало, подумал я. Практичное! Растет девчонка ни по дням, а по часам, – Где ты находишься? Я волнуюсь... – продолжила она.

– Где-где... сказал бы "где", так карма понизится!

– Бельф? – озадаченно переспросила Наира.

– На том же месте, – интересно, а как я смотрюсь в этом самом облике, когда тяжело так, будто рушится свой собственный внутренний мир, вздыхаю. Надо будет потом на камеру запечатлеть... – А как вы там... где обитаете?

– Сбежали как ты и приказал, – кроме её слов мне отчего-то слышались какие-то кряхтения и шуршания. И как всегда, ответ пришел мгновенно, стоило лишь заметить и подумать, – Энуне плохо. Еле дотащила...

– И чего это с ней? – вот здесь уже я удивился. Даже отправил, вдогонку, вместе с мыслями, малюсенький кусочек эманаций. Ей и этого хватит...

– Я чувствовала что-то. Ну это... – замялась она, – Когда только взялись за сборы, ты вновь стал арканом. Я поняла это. Не знаю как... а дальше что-то началось. Мне стало не-по-себе. Видела и Энуну. Она держалась. Успели захватить только что под рукой лежало... потом снизу закричали, снаружи тоже, и мы выбежали...

– И куда направились? – задумался я.

– Где легче было... я чувствовала, – попыталась та объяснить, – Не знаю. Ноги шли, но так, будто меня и саму вели. Потом стало легче, но только мне. С Энуной...

– Ну? Не тяни. Не умирает же она там? – хмыкнул я мысленно.

– Не знаю. Плохо ей. Бледная вся. Хуже чем те первые дни когда ты пил меня... – ответила та.

– Так помагичь с ней. Или не помогает?

– Не знаю. Три раза уже применила структуру исцеления... но ты ведь знаешь, я слаба... – страх и неуверенность так и сквозили в её мыслях.

– Да уж, – этой фразой я и закончил, – Ладно. Держи её пока. Может, что-нибудь придумаю. Жалко как-то те деньжищи, которые потратил на её покупку!

– Бельф! Боюсь, она умирает! О чем ты... – истерические тонки в её внутреннем голосе мне не понравились, потому резко так пришлось ставить точку...

– Жди! Как придумаю, выйду на связь. Ах да, скажи хоть куда нам выдвигаться... – перебил, а затем и добавил я.

– "Нам?" Бельф? – заволновалась Наира.

– Потом расскажу. Куда?

– Вроде бы к югу... мы сейчас в торговых рядах...

– Ясно. Если сможешь, постарайся перетащить её поближе к таверне. Ну, конечно, если она выдержит очередную встряску...

– Не выдержит. Чувствую я...

– Ладно. Бездна с вами...

На том разговор, наконец, и закончился. Эх. Не было печали... хотя, какая в бездну печаль?! Куда уж печальнее?! Моя милая ручка! Что ж ты, родимая, отделилась от меня так внезапно? Как же я без тебя буду?!

– Такс! – пришлось в очередной раз брать бразды правления в свои руки, – Кахк тебя сзовут, любимая моя? – поинтересовался я у серебряноглазки, которая всё это время удивленно наблюдала за мной и моим, казалось бы, невидимым снаружи, но мысленным разговором. Ох! А ведь будто о чем-то догадывается!

Сама же "любимая", между прочим, после сказанной фразы, озадачилась. Замялась так сразу...

– Странная девка. Очень странная, – отметил я в тот же момент, и перед тем, как последовал ответ.

– Тари, господин. Меня зовут Тари, – так я у неё уже господин? Не любимый, не дорогой? Так, кто там еще? Обожаемый? Несравненный... и так далее и тому подобное. Сама же только что сказанула...

– Ладно. Тари... – вот уж теперь замялся и я, – Перед тобой... раз уж ты назвала так, господин "Бельфегор". И этот господин желает знать, хороша ли ты в магии? Ну, или, в крайнем случае, в целительстве... – сразу же взглянув на мою руку, адракарка вот так и содрогнулась...

– Не смогу... простите... я...

– Нетс, "любимая", – хмыкнул я, – Лесчить тебе придетсся не меня. Ссо ссвоим недугом ссам как-нибудь ссправлюсь, – пауза, – Человечка ссможешь подлечить? Обычсного. Не тахкого как я... – и веселый оскал. Хорошая картина. Жизненная.

Вот теперь "любимая" задумалась. Глубоко так, было по ней видно. Но ненадолго. Ответила почти сразу же:

– Да. У меня пятый круг...

– Вот и отличсно, – перебил я её, – Выдвигаемсся!

– Прямо так? Но... – по тому, как резко та оглянулась в сторону тел своих бывших товарищей, на меня опять-таки навалилась куча различных вопросов. Что же с ней творится?!

– Прямо такс, – забил я последний гвоздь в гроб каких-то там её переживаний, – А вернутсся мы вссегда усспеем. Пошшли... – и плавно так перетек из сидячего в стоячее положение, оставив свой все еще драгоценный, а ранее так и вообще живой кусочек руки валяться на обвалившейся стене разрушенной таверны. Жаль, что так вышло. Бедная моя ручка...

– Но ничего, – проговаривал я мысленно, – Верну я тебя! Обязательно верну! Вот только решу все неприятности и резко возникшие проблемы, так сразу же начну думать, как тебя восстановить! Обещаю! Клянусь! Без тебя и жизнь не мила! Уже начинаю чувствовать себя настоящим инвалидом... – проходя мимо трупа того самого, столь опасного и неимоверно сильного охотника, отсекшего мне за один удар целую руку, бывшего владельца черного, как свет Ат-хара, меча, не сдержался и от души пнул того своей здоровенной ногой... или лапой... или культяпкой, как хотите. Но и совсем не успел удивиться, как тот неожиданно задвигался и протянул руку к моей "любимой" серебряноглазой девчонке...

Что-то он выдавить из себя все же успел, но на том и оборвалась окончательно его жизненная нить. Одновременного выстрела пяти острейших как бритва, арканских удлиненных когтей и мощнейшего удара моего любимого хвоста никто бы не пережил дважды...

***

Не сразу я заметил то, как побелела Тари после смерти своего товарища. Возник вопрос – «что же тот сказал ей перед смертью?» Еще я понял, что вопрос сей был не одинок. А дело в том, что даже я не слышал ничего. Какой-то непонятный хрип, который сумел издать раненый, фактически находящийся при смерти охотник, но не более. Хотя, ведь я еще до боя понизил уровень слуха. До минимума самого, но все-таки, они не я, и не должны быть столь чутки. Ибо та разница в силе и возможностях – она огромна...

С минуту я прождал, пока охотница, будто парализованная стояла над телом своего товарища, бывшего собрата по оружию, а ныне самого что ни на есть настоящего мертвеца. Стоит ли говорить, что вид его тела после всех моих недавних действий был еще более отвратительным, что у других? В эмоциях же мечницы, когда я попытался их прочесть, было невесть что. Буря. Настоящая. Яркое удивление, боль, сожаление и злость. Но не смотря на столь неожиданный поворот, ждать более мне не хотелось. И так всё это как-то затянулось. Ожидание торгов, подготовка, как к ним самим, так и встрече с охотниками, а затем и отнюдь не скоротечный бой. Хотелось отдохнуть. И не физически, ибо аркан я – морально. Слишком много впечатлений было получено моим неокрепшим разумом в последнее время...

Довольно необычно, но, даже не смотря на все те изменения, произошедшие со мной с начала этой, несомненно, жизненной, но в то же время сказочной истории, свой внутренний мир я ощущал таким же, каким он и был, там, на родине, в мире под название Земля. Правду говорят – люди не меняются, меняется лишь их мировоззрение и условия жизни. Так же, как естественно и то, что те с легкостью подстраиваются под эти условия. Так и со мной. Я просто и банально подстроился под новое тело, новые возможности, но внутри остался тем же:

– Пойдем, – не особо громко, но отчетливо сказал я мечнице, параллельно добавляя к своим словам эманации надежды. Вопрос-ответ. Почему же именно её? Потому, что её, надежду, я и ощущал в самых потаенных уголках сущности стоящей рядом охотницы. И это чувство в ней разгоралось столь стремительно, что в первые мгновения, считывая их, я даже опешил. Да, в который раз я удивился уникальности этих нелюдей и силе их эмоций, но как раз поэтому и от себя добавил немного. Опять же почему? Чтобы, так сказать, наверняка...

И сдвинулся уже я, значит, с места, как понял...

Не слышала она меня, витая там, где-то в себе, и думая о чем-то, несомненно, важном, а вместо надежды с новой силой разгорались боль и страх. Бездна, что же там творится в голове у неё?!

– Нус счто там тахкое? – вопросил, не скрывая своего раздражения.

– Проклял... Он меня проклял... – почти, что прошептала та, не сводя глаз с растерзанного тела.

– Счто? – нет, я, правда, удивился. Потому и переспросил...

– Проклял, – повторила она, и наконец, развернулась ко мне. Лишь по одним испуганным глазам, я понял – "Верит! И так сильно, что по той же теории случайных событий, будет верить в любое, даже мелкое несчастье, если то случится с ней, тем самым причисляя их себе и увеличивая до поистине исполинских размеров..."

Только вот кто сказал, что я плюну и оставлю всё как есть? Еще один вопрос-ответ. Почему? Просто и банально не перевариваю людей, страдающих такими вот мыслями о всяких там проклятиях. Ведь оное то же самое, что и вера в бога, лишь с противоположной стороны. Но главное лишь веру пошатнуть. И знал я "как сделать это":

– И ты верисшь в эту чусшь? – я даже мысленно поаплодировал себе за то, что в кой то веки смог состроить столь удивленную гримасу на столь неподдающейся мимике физиономии этой формы, именуемой арканом...

Молчание знак согласия, кажется так? Мечница не посчитала нужным ответить мне. Лишь еще более углубилась в какие-то свои внутренние переживания, и еще более исказилась в лице:

– И счто сже он там техбе пообесщал? Кары небессной? Весчных неудасч? Или ссмерти от руки любимого? – хмыкнул я, продолжая следить за состоянием двух серебристых огоньков.

Очередное молчание. Видимое нежелание говорить или что-то делать. Всё это медленно, но верно наполняло огромный сосуд моего терпения. А потому, пришлось снова прибегнуть к сильному воздействию эманациями. Какого рода, спросил бы "знающий" все эти мелочи? А толком-то и я не знал. Не мог определить, сказать так можно. Ведь есть эмоции известные нам всем, а есть и чувства, описать которые порою очень сложно. Чаще всего и говорят о них так, будто лишь действия они. Заставить сделать что-то, передавая эманации, пока еще мне было тяжко. И приходилось просто направлять. Я не передавал ей что-то, если посмотреть со стороны стандартных эманаций. Я, можно так сказать, пытался их исправить. Поправить, изменить. Проще говоря, делал попытки снизить уровень её волнений. А заодно и веры.

Но очень сложно делать что-то "так" – не представляя толком что-же, как, и почему...

Безусловно, что-то получилось. Заметил я в ней улучшения. Страха стало меньше, волнений тоже поубавилось. И потому решил дожать уже со стороны другой:

– Так что же? Расскажи, мне интересно, – развел... хотелось бы сказать "руками", но увы, только одной рукой. Старался выглядеть я убедительно, – Сколько проклятия слышал я за жизнь свою, как только люди не желали и сколь много не писали они мне, и ни одно, запомни, ни одно, ни разу не сбылось. Так что... – я даже улыбнулся, хотя со стороны, наверное, оскалился, – Всё это ложь. И проклинают все лишь для того даб вызвать страх. Не верь в него. Не думай ты о нем. И ничего с тобой не будет... – и на секунду осекся, – Хотя, в любом случае не будет... ибо оное логически невозможно и теоретически не доказано...

Во время этой речи мечница, конечно же, молчала. Однако, после, вдруг решила посмеяться. Не громко так, но истерически...

– Неправильно вы поняли... – вздохнула тяжело она, отрицательно мотая головой, – Конечно же, без магии проклятий нет. И не о них я даже вам сказала, – прикрыв глаза, и видимо, собираясь с силами, та резко выхватила черный меч из ножен, и, развернувшись, со всей силы сделала удар по мертвецу. Ну надо же! Мне отчего-то резко так почудилось, что целью избрала она меня! Хотя, инстинкты и молчали. А метила же, кстати, в голову... и отрубила...

Сказать, что я хоть что-то понимал здесь, означает нагло и в глаза соврать! Ничего. И более бы я сказал, но помню слово карма. А так уж будет пусть... "Бездна!" Просто бездна!

И продолжал бы я в мыслях матюгаться, если бы Тари, забыл уж, что представилась она, не объяснила что к чему:

– Успел-таки глава сделать мне радость... – с видимым сарказмом и не скрываемой злостью, произнесла охотница. Закатав рукав на правой руке, она показала чуть загорелую, бархатную кожу... и место до которого бывший владелец черного меча, видимо, успел-таки дотянуться. Серенький такой, но очень даже любопытный знак. Слова ли, буквы, я не знал, похоже даже больше на иероглифы. Сначала показалось мне, что оный знак такая местная татуировка. Но нет. Как только я присмотрелся к ней получше, заметил... её... магию...

***

– И сшто сже она сзначит? – поинтересовался я, продолжая разглядывать энергетические линии неизвестной мне магической структуры, а параллельно поражаться тому факту, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. А именно, сам процесс просматривания этих самых структур. Ведь как было раньше: я видел их. Да, но только лишь пустые, не наполненные силой линии. Тусклые, невзрачные, не несущие в себе магию, разные фигуры. Разные по форме и объему, но всё время они виделись мне одинаковыми. Хотя, внутренне я и понимал, что, к примеру, та же структура ледяной глыбы, которая запомнилась мне, наверное, на всю оставшуюся жизнь, существенно отличается от любой другой. Но все-таки... подсознание – штука сложная. Для него если грубо говорить, один цвет – один смысл. Теперь же я видел цвет магии, а следовательно и...

– Я и не думала, что всё так повернется... – перебила мои мысли серебряноглазка. Невольно мне пришлось оторваться от рассматривания знака на её руке. Только вот этот яркий и текучий, словно кровь, струящаяся в жилах, темно-зеленый свет так и привлекал в себе мой взор. И ничего нельзя было поделать... – Даже не ждала. Не думала об этом. И вот, – мимолетный взгляд на собственную руку, – Поплатилась... – тяжело закончила она.

Откровенно говоря, я видел, что она тянула. И там такого страшного? Хотя, по взгляду, по эмоциям, считывать которые вдруг стало тяжелее, казалось, что и вроде как "ни к смерти" готовится она. Тогда... Что-то другое? Но раз ни смерть, то отчего печалится то?!

Силой выдавливать из неё признание мне не хотелось. Все же проблема это лично серебряноглазки, а не моя. Но коли уж решилась затронуть тему, говори. Вслух я, конечно, ничего такого не произнес. Лишь напустил на себя вид "ожидающий", и как итог, она это заметила:

– Знак этот делает меня отверженной, – севшим голосом пояснила Тари, – Для всех магов, а значит, и других охотников он как бельмо на глазу. Отчетливо сияет днем, и очень... очень ярко мерцает он в ночи...

– Ис? – перебила я.

– Ис этос не ссамое главноес! – ни с того ни с сего разъярилась и передразнила меня девчонка. А через мгновение осознав, что сделала, поникла, – Простите. Кроме всего этого, знак сам по себе служит другим знаком. Одно слово на нашем языке. Адракарском. Но не на том, который уже изучили некоторые люди. Это язык наших предков и знают его лишь единицы из нас...

– Ты, полуссчается сзнаешь? – озадачился я, мысленно уже просчитывая и представляя варианты событий, которые могут произойти в случае, если я свяжусь с этой отверженной. Главный вопрос, который именно вырисовывал мой мозг – "к чему привлекать к себе еще большее внимание?"

– Так получилось, что да. Но слабо. И глава его знал, и Адр'Хис. И еще несколько... – она повернулась назад, быстро глянув на ужасную картину двух дюжин трупов, но сразу же развернулась обратно, и высоко подняв голову, попыталась заглянуть мне в глаза. Не побоялась. Я был удивлен, – Эти слова хуже любого проклятия, – сказала она прямо, а после непродолжительной паузы продолжила, – И для любово адракара означает, что меня не должно быть. Любой ценой...

– Несс понимаю, – прошипев, случайно клацнул я зубами, – Расс мало кхто мосжет понять его, счего техбе опассаться? – задал я вполне резонный вопрос.

– Сам цвет магии. Вы же видите... – провела она ладонью по серому ироглифу в глубине которого, если присмотреться, можно было точно увидеть именно этот темно-зеленый свет, – В любых метках всегда остается след владельца. Иногда даже частичка его эмоций. И второй вариант самый худший...

– Понятносс... – хмыкнул я, мгновенно осознав, что данная проблема совсем не критична на данный момент, и сосредоточился уже на "текущих". А именно... на моих зверушках, которым, однозначно, требовалась помощь...

Вот так, безмолвно, я и развернулся в сторону южного рынка, где по памяти мы недавно покупали некоторые вещи, да тяжело потопал туда, оставляя в земле, засыпанной щебнем глубокие вмятины...

Тари же, как я мгновением позже понял, ничего и не оставалось, кроме как с горечью на душе оставить это поле боя и своих бывших товарищей, да также безмолвно направиться за мной...