Текст книги "Секретные поручения"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Две сотых хотя бы, – сказал скуластый. – Да и то, это же по первому разу…

Себе дороже.

– Сколько здесь?

– Полсотни не наберется. Ладно, а у тебя что?

– Мышечный тремор, потливость, вены и язык чистые. Без хроматографии я, сам понимаешь, никуда… Единственное, что могу сказать: парни зарядились вчера вечером, и это был только гашиш, без сочетаний.

– Так и тянет сунуть щенкам «шмеля»… Да ладно, подождем… Эти наркушечные дела – они как грипп, правда, Рульковский? Если здесь – то и там. Нужно только вычислить, кто громче всех кашляет.

Коля Лукашко осторожно повернул голову, чтобы услышать, о чем они шепчутся, но скуластый тут же крикнул:

– Эй! Стоять смирно, кому сказал!

Настроение у него, видно, было не очень. Скуластый выдернул шнур из электрочайника и врезал несколько раз по Колькиным пяткам, из-за чего Колька чуть не обмочился.

– Это чтобы помнил, когда в следующий раз покурить захочется.

Затем человек по фамилии Воронюк приводил по одному Соломона, Джо и Чуму; врач Рульковский осматривал их, а потом каждого ставили в шестьсот двадцать первую позицию и лупили шнуром по пяткам.

– Из-за вас, полудурков, нормальным людям выспаться некогда!..

Глава четвертая
ПО ЛИНИИ КОНТРРАЗВЕДКИ

У входа в здание аэровокзала полно милиции и ОМОНа. Здесь же роятся какие-то пэтэушники в футболках и бермудских шортах, похожие на насекомых-трупоедов; они пьют пиво, курят и беспрерывно плюют, будто у них последняя стадия заражения «циклоном». Из магнитол цыкает хип-хоп. Пэтэушников не меньше двух сотен. А может, и больше.

– Кто такие?.. – спросил Сергей, осторожно подруливая к автостоянке.

– Фенсы «пургеновские», – сказала Светлана. – Ничего, пробьемся.

Рядом с автомобильной стоянкой, в кустиках, стоит обычный школьный стол, за столом сидит парень, у него в руках кусок поролона, несколько тюбиков зубной пасты и трафарет с кривой готической надписью «Purgeans». И табличка: «ПОДХОДИТЬ ПО ОДНОМУ!»

Кое-кто из пэтэушников заруливает сюда время от времени, стягивает с себя футболку, бросает рядом скомканную трехрублевку: ну давай, сделай красиво.

Парень выдавливает полтюбика на поролон и в две секунды набивает надпись. Иногда он в спешке забывает подложить фанеру внутрь футболки и на обратной стороне отпечатывается «snaegruP». Девчонки тоже подходят, становятся кружком, чтобы милиционеры не видели – и по очереди раздеваются до пояса. Это фенессы, объяснила Светка. Им тоже хочется помориновый «Purgeans» на грудь. Все тощие, лопатки торчат. Без лифчиков. Но парню, который набивает надписи, плевать на их пупырышки.

– По одному, уроды!! – пароходным басом орет он примерно каждые пять минут, изображает бешеный ажиотаж.

Сергей запер машину, включил сигнализацию. До прибытия самолета оставалось пятнадцать минут.

– Там, на втором этаже, есть безалкогольное пиво, – сказал он. – Такая параша.

Хочешь попробовать?

В кафе, отделенном от зала стеклянной перегородкой с облупившимся «Добро пожаловать», сидело человек пять, не больше. Пэтэушники сюда не рвались.

Официантка отчитывала грузчика, разбившего на кухне ящик молока, и эхо ее голоса разносилось по всему этажу.

– Аккредитацию мне не выдали, – сказала Светка, отпивая фруктовый чай из чашки.

От пива она отказалась. – Практикантам не положено. Придется брать на абордаж.

– Я буду держать, ты будешь спрашивать – так?

– Нет. Просто поможешь мне пробиться через толпу, пока они будут идти к машине.

Главное, чтобы нас заметили.

– Увидят, и глаз оторвать не смогут. Ладно…

На Светке снова были белые джинсы, в которых она сдавала сессию. «Счастливые» – догадался Сергей. Однажды он сдуру купил себе светло-голубые «Мальборо классик», проходил один день, после чего они стали похожи на дактилоскопическую карточку.

А у Светки – ни пятнышка. И как это ей удается?

– Я хотела спросить тебя об одной вещи, – сказала она. Чашка ее была пуста, пакетик на дне почернел и съежился. – Все никак не решалась.

– Очень важной вещи, – сказал Сергей.

– Да, очень важной. Ты ни разу не говорил со мной об Антонине. А когда я пыталась расспросить – отмалчивался. Делал вид, будто не слышишь. Что у тебя с ней? И где она сейчас?

Сергей вспомнил напряженную узкую спину Антонины Цигулевой в кабинете за односторонне прозрачным стеклом ("Добро пожаловать в наши лапы, УРОДЫ! "), вспомнил, как она пыталась оболгать, его, утопить – чтобы выкарабкаться самой.

Лгала тем же голосом, каким часом ранее говорила: не бойся, Сережа, мне не больно.

– Все кончено, – сказал он. – Могила. Если даже через десять лет мы увидимся когда-нибудь на улице, вряд ли даже кивнем друг другу.

Прежде чем Светка отвернулась к окну, на лице ее мелькнуло странное неуловимое выражение – будто летучая мышь в сумерках. Плохо скрытое удовлетворение, радость? Или напротив – разочарование?

– Через десять лет, – тихо сказала она. – Почему так не скоро?

Сергей тоже уставился в окно. Сначала он просто корябал глазами стекло, чтобы только не смотреть никуда, – потом увидел свою «пятерку». Два охламона внахалку разложили на ее капоте майки со свежей надписью «Purgeans» и курили, навалившись на машину локтями.

– Смотри, Свет… Сейчас эти ублюдки начнуть стряхивать пепел в топливный бак!

Совсем озверели!

Он подергал раму, пытаясь распахнуть окно, плюнул, сказал Светке, что он сейчас, и побежал вниз. Драть уши никому не стал – пэтэушников здесь, как комаров на болоте, неизвестно, что им в голову придет. Сергей вежливо попросил ребят убрать свои майки и отойти подальше от машины.

– А че, мешают? – пожал плечами один.

– Самую малость, – сказал Сергей, зажимая в кулаке связку с ключами.

– Как купят тачку, так и жидятся… – проворчал парень. Но майку убрал. Дружок его сделал то же самое. Через минуту оба растворились в чернорубашечной толпе.

Поднимаясь по лестнице, Сергей услышал, как диктор объявляет о прибытии рейса.

Пэтэушники зашевелились, милиция стала стягиваться к выходу на летное поле.

Сергей побежал через две ступеньки.

Светка сидела на том же месте, на столике дымилась чашка свежего чаю, и завитушки пара переплетались с густым сизо-коричневым табачным дымом. Перед ней сидел парень в легком клетчатом пиджаке, небрежно покачивал ногой, болтал о чем-то со Светкой. В зубах у него торчала прямая пижонская трубка. Светка улыбалась.

Сердце у Сергея екнуло. Даже не екнуло – колом встало. Он притормозил на секунду, чтобы перевести дух, потом пошел. По Светкиному лицу в какой-то момент понял, что она его заметила. Хотела что-то сказать. Но Сергей уже схватил парня за плечи и поволок к лестнице.

– Сережа!.. – крикнула Светка.

Эхо метнулось по залу: …ожа!

– Сдурел, эй? – взревел клетчатый, пытаясь вырваться.

У него было лицо гимназиста, большие зеленые глаза с загнутыми ресницами. Колено Сергея несильно врезалось ему в живот. Для порядка, чтоб не дергался. Клетчатый охнул, согнулся в запятую. Сергей волок его дальше, не обращая внимания на крики, отражающиеся от высоких стекол.

– …ожа!

– …гей!..

Включился визгливый голос официантки. Кто-то бежал сзади, догонял.

Бам-м-м-м… И вдруг Сергей остановился. Его нижняя челюсть еще продолжала вибрировать, как камертон, по которому врезали металлической палочкой. Фигура клетчатого оставалась скукоженной, но теперь это больше походило на нижнюю боксерскую стойку. Вдобавок ему удалось каким-то образом освободиться от захвата. Пока Сергей стоял и соображал все это, клетчатый ударил второй раз.

Удар пришелся снизу, под подбородок; мозги взбултыхнулись, перед глазами поплыло, руки сами собой опустились по швам.

* * *

– Ты с ума сошел, что ли? Делать больше нечего? Это же Денис, бывший дружок Цигулевой! – кричала Светка, быстро сбегая по лестнице.

– То-то и оно. Козел драный…

– Он тебе сделал что-нибудь? Он поднялся, чтобы выпить кофе, он тоже работать пришел, у него карточка аккредитационная есть!

– С чего вдруг? На юрфаке их выдают, что ли?

– Он внештатник в «Комсомольце»! У него публикаций больше, чем во всей нашей группе!

– Интересно! Как же так получается: тебе не выдали карточку, а ему выдали?

– Не знаю… А вот с чего ты на него набросился?

Ступеньки лестницы с космической скоростью мелькали под ногами, пару раз Сергей едва не промахнулся. Они торопились – потому что самолет уже минут пять как приземлился и Светкино интервью висело на волоске. Дружок Цигулевой по имени Денис смылся, пока Сергей приходил в себя, свесившись через перила.

– Не знаю, – бормотал Сергей. – Не знаю…

Он в самом деле не знал, что на него нашло. Этот клетчатый пиджак мелькнул уже однажды в его жизни – перед тем, как произошел облом с Антониной. Все это время Сергей не вспоминал о нем. Ну, дружок… ну, ебарь, скажем – каких у Антонины было немало. Что о нем вспоминать? И не вспомнил бы никогда, если бы не увидел сейчас. Плохая примета. Рефлекс, наверное, какой-то сработал. Или… Может, он приревновал клетчатого к Светке?

– Ладно, все. Давай работать.

Внизу Светка Бернадская достала из сумки диктофон, включила запись и нажала на паузу. Впереди колыхалась гудящая, пахнущая пивом и потом стена пэтэушников; далеко за нею, у самого выхода к летному полю, вилась цепочка синих фуражек и пятнистых кепи блюстителей порядка. Стоило Светке приблизиться к этой стене вплотную, как лицо ее стало растерянным, губы поплыли вниз.

– В общем, так, – решительно сказал Сергей. – Полезай ко мне на плечи, и будем пробиваться.

– Как – верхом? – удивилась Светка.

– Верхом.

На какое-то мгновение гул смолк. А потом перерос в вопли. Пэтэушники сдирали с себя майки и махали ими в воздухе. «ПАТИНЗ!! ПАТИНЗ!!» Кажется, команда прибыла на место назначения. Светка без лишних уговоров запрыгнула на плечи Сергею, он обхватил ее колени и пошел вперед.

Подростки вокруг хрустели, скрипели и матерились – но покорно раздавались в стороны. Деваться им было некуда. Сергей вошел в толпу как бульдозер в кукурузное поле. Светка сидела на его широких плечах, крепко вцепившись в волосы и от возбуждения пришпоривая каблуками.

– Ты гений, Сережа!

* * *

Хотя мест хватало с избытком, Денис все равно сел с краю – через стул от улыбчивого паренька в светлой безрукавке.

– Вы из какой газеты? – дружелюбно поинтересовался тот.

– Из «Комсомольца».

Вошли музыканты, и разговор прервался. Журналисты дружно загудели, будто передразнивая фенсов-пэтэушников.

Шестеро лысых угловатых парней в черных джинсах и пестрых рубашках навыпуск, слегка удивленные, даже напуганные. Арчи, Винс, Джо, Магнус «Биг Бинс», Дэвид и… кажется, Клаус. На прошлогоднем «Некс-Стоп» Денис, конечно, видел их, даже имена запомнил, – но сейчас все они снова показались ему на одно лицо, как шесть баскетбольных мячей на витрине в «Спорттоварах». Магнус протянул что-то вроде е-мое.

– Ну все, все, начинаем, время идет, машина ждет, обед стынет! Все собрались, сосредоточились. Поехали!

Переводчик, он же представитель торговой тиходонской компании, организовавшей концерт «Purgeans» и эту прессконференцию, несколько раз хлопнул в ладоши.

– Ваши вопросы, господа. Не тяните!..

Парень из «Городского курьера» очнулся первым:

– Как долго вы у нас пробудете?

Переводчик перевел и тут же сам ответил за музыкантов:

– Два дня. Об этом было объявлено еще на прошлой неделе.

Магнус опять что-то сказал, «пургены» рассмеялись. «А может, вообще попросим политического убежища?» – разобрал Денис. Переводчик никак не среагировал.

«Утренний вестник»:

– Вы приехали с новой программой?

Винс (с помощью переводчика, конечно):

– Только что в самолете мы сочинили новую песню специально для тиходонцев.

Старый прием, подумал Денис. Так они говорят в каждом городе, а песне этой как минимум полгода.

Журнал «Подружка»:

– Слушаете ли вы другую музыку, кроме хип-хоп?

Клаус – тот самый, который на прошлом концерте разбил восемь «коргов»:

– «Детский альбом» Кабалевского – моя любимая вещь.

Агентство «Донские новости»:

– О чем ваши песни?

Арчи:

– О любви, о девушках. О взаимопонимании, короче.

Магнус пробормотал под нос: «О мире во всем мире». Арчи не удержался и прыснул.

Девушка из студенческого журнала «Коллоквиум»:

– Насколько прочно ваше положение в европейских и американских чартах?

Арчи:

– Последний хит «Buy Little Harlot» уже которую неделю не может выбраться из первых пятерок в Европе. Прямо не знаем, что и делать. В Штатах бедняжка «Harlot» сидит на верхней строчке, никто не может ее оттуда снять. Может, вы нам как-нибудь поможете?

Арчи был мастер заливать. Он не назвал ни одного журнала или радиостанции, которые рискнули бы разместить их песню хотя бы в районе пятидесятой позиции.

Возможно, это была какая-то фермерская газета тиражом три тысячи, которая выходит в городке, где родился Арчи. Такое вполне может быть. Накануне Денису с помощью знакомых удалось забраться в «Интернет», полистать электронные техножурналы, побывать на виртуальных сборищах технофанатов. Кто такие «Purgeans» – там никто и слыхом не слыхивал.

– Каким вам запомнился Тиходонск после прошлогоднего фестиваля?

Это уже Бернадская. Винс улыбнулся ей, переглянулся с музыкантами.

– Здесь было очень жарко, – сказал он.

– Нас поразил теплый прием, который оказали нам тиходонцы, – отредактировал его переводчик.

Бернадская улыбнулась в ответ. Летом прошлого года она несколько раз встречалась с Винсентом и даже ночевала в его номере. Мамонт назвал их отношения «диетическими» – то есть обычный дер, не представляющий большого интереса для Управления.

– Вас не напугала криминогенная обстановка в городе? – спросил Денис.

Тут уже все посмотрели на личную охрану «Purgeans»: два высоких парня-латиноса, у одного нос, словно прилипший к лицу недоеденный кусок чебурека – это Болто; второго зовут Себастьян. Арчи потрепал Болто по могучему плечу.

– Мы не из пугливых, – сказал он.

На этом пресс-конференция была закончена. Журналисты встали. Из коридора показались две девушки с подносами, там были фрукты и вино. «Только побыстрее, пожалуйста, господа!» – хлопал в ладоши переводчик. Бернадская сделала Денису знак: «подожди», подлетела к Винсенту, о чем-то быстро с ним переговорила и вернулась.

– Сергей топчется у дверей, его не пустили сюда. Представляю, что было бы… Он сегодня какой-то бешеный. У вас что-то было раньше, да?

– Да нет… Я сам удивился: вот так, ни с того ни с сего, – сказал Денис.

– Он с Антониной рассорился, может, из-за этого? А куда Тонька, кстати, пропала?

– Не знаю. Извини, я тут хотел переговорить…

– Только не выходи пока, слышишь? Я уведу Сергея куда-нибудь, а то он снова бросаться начнет.

– Ладно.

Денис подошел к столу. На подносах остались два зеленоватых яблока в окружении пустых бокалов. Он взял одно, надкусил. Болто стоял у окна, курил, медленно выпуская дым из своего покореженного чебурека; рядом пристроился молодой улыбчивый журналист в светлой безрукавке. Наверное, единственный, кто так и не задал свой вопрос.

* * *

– Триста третий номер, посмотрите, пожалуйста. Фамилия – Петровский.

– Есть такой, – весело сказала девушка за стеклянным окошком, что-то отметила у себя и протянула ему сложенный вдвое кусок глянцевого картона. На развороте было написано: «Гостиница „Кавказ“. Уважаемый гость! Настоящая карточка является пропуском в нашу гостиницу».

– Спасибо, – поблагодарил Денис.

Поднявшись в номер, он заперся, бросил пиджак на кровать, прикрыл оконные рамы.

В одной оказалась согнута защелка шпингалета, Денис выпрямил ее при помощи ножа и плотно захлопнул. Шум улицы отодвинулся, превратился в ненавязчивый фон.

«Backing part» – как, наверное, сказали бы Арчи или Винсент.

Денис взял со стола пепельницу, достал из, пиджака трубку и табак, а из яркого полиэтиленового пакета – двенадцатиполосную газету «Общение», в которую был завернут динамик. Самый обычный динамик от бытового громкоговорителя с торчащими штырьками контактов. Прошел в уборную. Опустил крышку унитаза, сверху постелил один газетный лист, аккуратно стал на него ногами.

Под потолком проходила квадратная вентиляционная труба из толстой жести, в углу она изгибалась на девяносто градусов и уходила в плиту перекрытия. Труба была изрешечена круглыми отверстиями разного диаметра, словно кто-то пытался изобразить здесь торговый знак «Sony». Из одного отверстия свисала ниточка, с пола разглядеть ее было нельзя. Привстав на цыпочки, Денис осторожно потянул – показался раздвоенный на конце тонкий провод. Вытянув его на нужную длину, он спрыгнул и надел зажимы на плоские штырьки контактов динамика.

Потом перевернул газетный лист на другую сторону, сел, посмотрел на часы, раскурил трубку и развернул оставшуюся часть газеты. Ждать придется от тридцати минут до часа, может, чуть больше. Время пошло. Он спокойно покуривал и читал страницу объявлений, раздел «Знакомства»: «Женщина сорока одного года с тремя детьми ищет мужа – обеспеченного, с жильем, без вредных привычек»…

Мечтательница!

"Девушка восемнадцати лет готова пойти на содержание к состоятельному мужчине любого возраста. Оплата – четыреста у, е, в месяц. Писать: пос. Гиблый, ул.

Коммунаров, 22, Аксютиной Т. И, для Веры".

Вот дура! Бродяжка, без адреса, а туда же! Думает, что кто-то помчится в этот Гиблый с четырьмя сотнями баксов на блюдечке…

«Симпатичная женщина, тридцати восьми лет, с хорошей фигурой, материально независимая, познакомится с образованным молодым человеком от двадцати пяти до тридцати лет для серьезных отношений. Любителей приключений прошу не беспокоиться».

А ведь Мадлен тоже тридцать восемь… Возможно, она жила именно в этом номере…

Или в соседнем… Или в том, что наверху… У Дениса защемило сердце. Интересно, где она сейчас? И что делает? Он поймал себя на мысли, что курит уже не для имиджа, а по потребности. И эта потребность появилась после той речной прогулки.

Совпадение? Или…

Он дочитывал последнюю страницу, когда в динамике послышался шум. Пришел обитатель номера 403, расположенного как раз над Денисом.

Потоптался в прихожей.

Дверь захлопнул не сразу.

Значит, Болто вернулся не один. У него посетитель – как и ожидалось. Донеслись гулкие далекие голоса. Они постепенно приближались…

Прошлым летом Балтазар Лагуш – он же Болто, – охранник компании "Purgeans Corp.

", купил у одного из тиходонцев расческу, сделанную из экспериментального титана повышенной прочности. Такого не могло случиться ни в одной стране мира.

Технологии двадцать первого века, революция в военном и космическом деле, фантастическое российское разгильдяйство, разбазаривание особо важного стратегического материала. Расческа. Которую купил Болто. Возможно, лишь в качестве необычного сувенира – хотя верилось в это с трудом.

О вопиющем факте Управление оповестил один из информаторов. Без подробностей.

Так, мол, и так – пару дней назад эта носатая обезьяна купила пластину сверхсекретного титана. Достоверность подобных сообщений бывает самой различной, в том числе и нулевой.

На всякий случай предупредили таможенников, но когда «Purgeans» отправились восвояси, в багаже Болто Лагуша не было обнаружено ничего подозрительного.

Комитетчики решили, что осведомитель что-то перепутал, не так понял или просто соврал. Но потом поступила информация от другого источника: действительно, латинос купил образец, причем выполненный в форме расчески. Теперь контрразведка обиделась на таможню: мол, плохо искали, на расческу не обратили внимания… А может, Болто передал образец другому лицу или, чем черт не шутит, заподозрив неладное, спрятал его где-то в городе!

Короче, серьезный прокол: получили оперативную информацию и не сумели ее реализовать, беспрепятственно выпустили за кордон сверхсекретный металл и безнаказанно отпустили гребаного латиноса – расхитителя государственных секретов. К тому же остался соучастник, скорей всего из своих, змеюка подколодная, которая еще не раз ужалит в самый неожиданный момент…

И вдруг трах, бах! Ни с того ни с сего, вне всяких планов, внезапно группа вновь приезжает в Тиходонск! Ага! Значит, остались недоделанными грязные делишки! Вот тут самое время реабилитироваться, схватить шпиона-латиноса за руку да змею-предателя рогатиной прижать! И работа закипела. С Болто не сводили глаз, отслеживали и проверяли все его контакты, в пятиэтажном жилом доме, расположенном напротив гостиницы, поставили ультрасовременную систему «Звук», нацеленную на окна 403-го номера. Лазерный луч фиксировал колебания оконного стекла и преобразовывал их обратно в слышимую речь. Операторы тут же передавали полученную информацию на автомобильную радиостанцию, установленную в «Волге», что стояла перед гостиницей. В машине дежурили два комитетчика.

Правда, лазерный пеленгатор не брал прихожую и санузел. Если Болто вдруг решит поговорить с кем-то в сортире, вдобавок включит воду и станет постоянно дергать ручку бачка, то этот разговор останется для наблюдателей тайной. Такой вариант маловероятен – Болто явно не тянет на человека искушенного в подобных делах, и все же его предусмотрели. На этот случай имелись микрофон в вентиляционной трубе четыреста третьего и Денис, несущий вахту в уборной этажом ниже.

Видно, микрофон был мощным, потому что очень хорошо брал и комнату. Там шел спор, собеседники говорили на повышенных тонах, иногда срывались на крик. Болто мерно расхаживал по номеру взад-вперед, шваркая по полу своими ковбойскими сапогами. Денис поднес динамик к самому уху. Он услышал два голоса, говорящих по-английски.

– Я сказал, – прогудел Болто. – И ты меня понял.

– Нет, я ничего не понял! Между нами нет недоверия. Мы уже вели дела. Я продал металл, ты его купил. Мы оба остались довольны. Ведь так?

– Так. Но то был металл. А это документы, я в них ничего не соображаю. Поэтому вначале ты получишь половину. Ровно одну половину. После проверки ты получишь вторую.

– Мы так не договаривались. Мы договаривались по-другому. Ты получаешь товар, я получаю деньги. Так? Так! Я лез из кожи, я рисковал, я потратил уйму своих денег, и после этого ты мне говоришь, что заплатишь только половину? А что ты понимаешь в металле? Ты что, носил его на анализ? Или ты на глаз определил, что это титан?

Второй человек говорил громко и раздраженно. Почти зло. Он хорошо владел английским. Но не умел сдерживать эмоций.

– Не ори, – продолжал гудеть ровным голосом Болто. – Я же не отказываюсь платить. После проверки ты получишь остальное.

– В прошлый раз ты ничего не проверял… Знаешь, на что это похоже? Это похоже на обман. Ты вообще собираешься заключать сделку? У тебя есть деньги? Покажи! Я хочу их видеть!

– У меня есть деньги. Но я еще не видел формул.

– Они у меня в кармане. Только не я, а ты нарушаешь договор! Покажи деньги – и все станет ясно. Если у тебя есть пятьдесят тысяч долларов, мы продолжаем разговор. Если нет – мы уходим!

«Кто „мы“? – подумал Денис. – „Мы“ продолжаем разговор – это ясно – Болто и его партнер. А кто „мы“ уходим?»

Шаги. Взад-вперед, взад-вперед. До Дениса вдруг дошло, что ходит не Болто и не его собеседник. Голоса не перемещаются. Ходит кто-то третий, не участвующий в разговоре. Как только он это понял, шаги вдруг прекратились.

– Что там мудрит эта обезьяна, Гном? – третий человек говорил по-русски. У него был грубый и решительный голос.

– Подожди, Коваль! – перебил его второй и вновь перешел на английский. – Моему другу тоже не нравится все это!

– Плевать мне на то, что ему нравится! Меня его рожа не пугает, у меня такая же!

Что он вообще здесь делает?

– Он мой компаньон. Но давай не будем ссориться. Я согласен на твои условия. Но вначале покажи деньги. Все пятьдесят тысяч.

Наступила пауза. Шаги возобновились. В них чувствовалось напряженное ожидание.

– Ладно.

Негромкий плотный звук, который Денис принял за стук в дверь. Потом понял, что это скорее всего отперли дверцы шкафа. Вжикнула «молния».

– Вот! Убедился? Теперь давай формулы!

Зашелестела бумага.

– Держи.

Снова пауза. Шаги прекратились. Чувствительный микрофон впитывал и передавал через динамик напряженную атмосферу четыреста третьего номера. Она сгущалась.

Денис явственно понял: сейчас произойдет что-то нехорошее. Наверное, те двое, что дежурят в машине, тоже поняли это и уже бегут, прыгая через ступени, на четвертый этаж.

– Что это? – почти угрожающе спросил Болто.

– То, что ты заказывал. Химическая формула сплава, – напряженно ответил Гном. – И компоненты технологического процесса.

– Нет. Это просто мятая бумажка с криво написанными цифрами. Скорей всего они ничего не значат, – угроза в голосе Болто стала явной. – Где документы?

Фотографии или ксерокопии настоящих документов?

– Копии снять не удалось, но формулы переписаны точно, – не очень искренне убеждал Гном. Видно, он сам не верил, что говорит убедительно. И к тому же чего-то боялся.

– Это то, что тебе надо, не сомневайся…

– И ты думаешь получить пятьдесят тысяч за это говно?! – взревел Болто. – На, подотрись ею! И пошел вон отсюда вместе со своим долбаным дружком!

– А ну, подними лапы, сука! – заорал Коваль так, что у Дениса заложило уши. – И ложись на пол!

Очевидно, русский текст он сопровождал столь убедительными аргументами, что Болто все понял.

– Внебрачные дети мула! Решили просто ограбить меня?!

– Риск всегда есть в таких делах, – голос у Гнома был хриплым и напряженным. – Слушай его. Я за него не отвечаю, он сумасшедший. Ложись на пол. Лучше расстаться с деньгами, чем с жизнью.

Еще один стук. Уже не такой тихий. И не в дверь – это точно. Денис вскочил.

События приняли неожиданный оборот и требовали немедленного вмешательства.

Почему же никто не вмешивается? Может, те, в «Волге», ничего не слышали? Отказал лазерный детектор? Или… Может, их убили?! Денис подбежал к телефону, набрал номер, который ему дали для экстренной связи с машиной.

Занято.

Он вернулся к динамику.

– Только не вздумай стрелять! – по-русски говорил Гном. – Он не пойдет заявлять… Свяжи и оставь в ванной…

– Ты свое дело сделал, – ответил Коваль. – Остальное тебя не касается, я сам знаю, как лучше. Бери бабки и дергай отсюда. Только спокойно, не беги.

Встретимся вечером, у Деда.

– Дед тоже против «мокрого»…

Не дослушав, Денис схватил ключ и выбежал в коридор. Оставалась еще надежда, что он встретится с комитетчиками на лестнице. Или у двери четыреста третьего номера. Прыгая через несколько ступеней, он взлетел на четвертый этаж, промчался по пустому коридору и лицом к лицу столкнулся с выходящим из четыреста третьего уже знакомым парнем в светлой безрукавке. Через плечо у него висела черная кожаная сумка на «молнии». Парень смотрел из-под припухших век – и теперь не улыбался. Кажется, он понял, на какую газету работает Денис.

– Назад, – сказал он негромко.

Денис сделал вид, что не расслышал. Он поймал на тыльную сторону ладони метнувшийся в его сторону кулак, отбил его и резко ударил противника в солнечное сплетение. На несколько мгновений парень будто умер. Он перестал дышать, свалился на колени и ткнулся лбом в ковровую дорожку. Денис забрал сумку и повесил себе на шею.

А вот дверь так просто не сдавалась. После первого удара в коридоре показалась растрепанная голова дежурной по этажу. В руках она держала телефонную трубку, за ней черным серпантином тянулся шнур.

– Это что еще такое?! Сейчас милицию вызову!

– Быстро звони! Быстро! И в милицию, и куратору! Понятно?

Денис ударил второй раз, метясь каблуком в пятачок над дверной ручкой. Попал.

Дерево затрещало, ощетинилось по периметру замка острыми щепками. Еще раз – в то же место. Дверь распахнулась, громко врезалась в стену.

Посреди комнаты валяются несколько стодолларовых бумажек. На глазах закрывается дверь в туалет, щелкает замок. За дверью слышатся шепот и шум воды в бачке.

Опьяненный легкой победой и азартом, не задумываясь о последствиях, Денис дергает ручку и бьет кулаком по замку.

– Эй! – каким-то не своим голосом закричал Болто. – Что за дела?

– Открывайте, вы окружены! Руки поднять, выходите по одному! – крикнул Денис по-английски и еще раз дернул ручку. Потом, сообразив, повторил то же по-русски.

В номер забежал раздетый до пояса Арчи, весь благоухающий каким-то незнакомым Денису дезодорантом. За ним – Клаус с бутылкой пива в руке. Они стали толкать Дениса в грудь, словно школьники, разогревающие себя перед дракой.

– Факъю, он хотел замочить нашего Болто!

– Ты кто такой, говнюк, факъю?

Денис отступал, приглядываясь к черной эспаньолке на подбородке Арчибальда; интересно, как он будет петь свой хип-хоп с вывернутой челюстью?

Тут, на счастье, подоспели комитетчики из «Волги». Крепкие парни со стандартными короткими стрижками и в стандартной униформе: костюмы, сорочки, галстуки.

Старший сунул под нос Арчи какую-то красную книжечку, второй просто подошел к Клаусу вплотную. Извинились на деревянном бруклинском наречии и вытолкали музыкантов за дверь.

– Они там, – сказал Денис, кивая в сторону уборной. – Болто и тот, второй. У второго, кажется, оружие… А здесь деньги, пятьдесят тысяч.

Он протянул старшему сумку и только сейчас подумал, что не знает наверняка – есть там деньги или нет. Оперативник расстегнул сумку, там действительно лежали пачки долларов. Комитетчики переглянулись.

– Я прикончу эту обезьяну, мать вашу греб! – раздался грубый голос из санблока.

– Я ему полдула в пасть запихал! Если не хотите международного скандала – вон из номера, живо! Пушки бросьте перед дверью! Ну!

– Ты что, мудак, боевиков насмотрелся? – крикнул Холмс.

Комитетчики напряглись и посмотрели на Дениса так, словно это он захватил в заложники американского гражданина Болто Лагуша с носом, похожим на недоеденный чебурек.

– Иди отсюда, – сказал старший и достал портативную рацию. – Не путайся под ногами.

Денис хотел выругаться, но сдержался. Это ничего не изменит. Эти парни не воспринимают его всерьез.

Гнома на ковровой дорожке уже не было, и коридор уже не был пустым, скорее наоборот. Теперь здесь возбужденно толклись все «пургены», за исключением Винса, постояльцы, горничные, гостиничные проститутки, шустрые мальчики из казино, мелькали белые куртки поваров.

– К иностранцам забрались взломщики, там их и схватили…

– Да нет, среди них оказался террорист, гранатой размахивал…

– Какой террорист! Пьяный в ванне заснул и затопил соседей…

Как всегда, мнений было больше, чем собралось зевак. Два сержанта из гостиничной охраны безуспешно пытались разогнать всех по номерам. Когда Денис открыл дверь, наступила тишина. Лавируя в толпе под любопытными взглядами, он прошел к окну, хотел красиво закурить, но трубка осталась в триста третьем. Тогда он скрестил на груди руки, прислонился к стене и стал наблюдать за развитием событий.

Раздался топот, со стороны лестницы бежали пять человек в масках, с короткими автоматами наперевес. Толпа мгновенно расступилась, и они с ходу ворвались в четыреста третий номер. В дальнем конце коридора хлопнула дверь, показалась Бернадская в своих великолепных белых джинсах и мужских пляжных шлепках на босу ногу. Волосы у нее мокрые, в руках – наполовину выкуренная сигарета. Она увидела Дениса, подошла.