Текст книги "Основная операция"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Пух и перья летали по комнате, создавая привычную атмосферу погрома, к которой Дунда подсознательно и стремился, потому что именно в ней чувствовал себя, как рыба в воде.

– Снимай все, сука! – невооруженной ладонью он с размаху ударил женщину по лицу.

– Ты чего здесь командуешь?! – зло спросил Волк по-чеченски. Он стоял на пороге и держал в руке взведенный «таурус». Ствол револьвера был направлен Дундс в живот. Второй раз за сегодняшний день.

– Разве ты здесь главный? Кто тебя в Москве оставил, кто сюда привел?

В гортанной речи Наташа различила только слово «Москва». Она плохо осознавала происходящее и хотела одного – чтобы этот кошмар поскорей закончился. Разнузданная агрессивность бандитов внушала парализующий животный страх. Руки и ноги были как ватные. Она не могла не только сопротивляться, но даже думать о сопротивлении.

– Мы оба главные! – примирительно ответил Дунда и вытер обслюнявленный подбородок, оставив на нем следы крови. – Нам что, бабы не хватит? Убери пушку! Хочешь первым – давай, мне все равно.

– То-то, – перейдя на русский, сказал Волк и подошел к кровати.

Квартира с цифрой «27» располагалась справа, дверь выглядела, как всегда, мирно, и Карпенко на миг подумал, что ошибся: мало ли к кому могли спешить невоспитанные кавказцы, вовсе не обязательно связывать их с остановкой поезда под Гудермесом. Однако обостренная интуиция подсказывала, что тревога не напрасна. Он приник к двери ухом – ничего не слышно. Универсальный набор отмычек позволил за несколько минут справиться с замками, но войти в квартиру помешала цепочка. Сквозь открывшуюся щель Виталий заглянул в прихожую. Осколки зеркала и разорванная блузка сказали ему все, что требовалось.

В квартире находились враги. Двое.

Чтобы не тратить времени, он не стал расстегивать брючный ремень, а попросту перерезал его и снял ножны. Они имели приспособление для резки колючей проволоки. Карпенко не знал, удастся ли им перекусить цепочку, но другого варианта не было. Отогнув шарнирный рычаг, он просунул инструмент в щель и зажал одну сторону плоского звена между режущими кромками. Пришлось приложить большое усилие, у него вздулись вены на шее и окаменели мышцы.

Крак! Счастье, что цепочка оказалась родной, российской, из незакаленной стали. Он захватил вторую сторону, напрягся… Крак! Дверь раскрылась, и Карпенко шагнул внутрь. Руки машинально привели «НРС» в боевое положение, и, выставив нож рукояткой вперед, он бесшумно скользнул в комнату. Сервированный стол, выбитое стекло «хельги», разбитый телевизор…

В спальне отчетливо слышалась какая-то возня и бессильное мычание. Делая последний шаг, Карпенко был готов увидеть самую отвратительную и гнусную сцену из всех, которые встречаются в жестоком и развращенном мире людей. Но до нее дело еще не дошло. Два сопящих чеченца заканчивали привязывать к кровати совершенно голую Наташу. Увлеченные своим делом, они не заметили движения за спиной.

– Идите домой и останетесь живы! – сам не зная зачем, сказал Карпенко единственную известную ему фразу на чеченском языке.

Бандитов словно обожгло кнутом. Они шарахнулись в стороны, испуганно оглядываясь назад, будто ожидали увидеть председателя совета старейшин родного села либо самого Аллаха, явившегося покарать нечестивцев. Но увидели крупного русского мужика с застывшим в ненависти лицом и вытянутой рукой. Карпенко нажал гашетку. Внезапная боль разодрала Волку грудную клетку. Дунда не понял, почему товарищ вдруг схватился за сердце и опрокинулся на пол. Да ему и не оставалось времени на осмысливание происходящих событий: мужик резко взмахнул рукой, и клинок спецножа до половины вошел между ребер, проткнув правое легкое. Захрипев, Дунда бесформенным кулем осел рядом с соплеменником.

Карпенко много раз бывал в серьезных переделках и действовал по всем правилам. Он быстро обыскал обоих, забрал револьвер и кастет, выдернул из раны свой нож. Волк умер сразу, а Дунда находился в таком состоянии, что вряд ли мог представлять опасность. Но все же Виталий выбросил железяки в другую комнату, а бездыханных бандитов связал их же собственными ремнями. Только дилетант оставляет внезапно «ожившему» врагу возможность выстрелить себе в спину.

Освободив Наташу, он перенес ее в гостиную и положил на диван. Женщина находилась в трансе, но пульс был ровным и хорошего наполнения. Достав мобильный телефон, генерал вызвал свою машину.

– Поужинал? – спросил он у взявшего трубку Королева.

– Вы что, шеф? – изумился капитан. – Еще до дома не доехал.

– Тогда разворачивайся, я тебя накормлю – тут шикарный стол. А кроме стола один «двухсотый» и один «трехсотый». Впрочем, считай, два «двухсотых». Вызывай Клевцова с ребятами. И захвати из первой помощи антидепрессант.

«Двухсотый», "трехсотый – принятое в армии кодовое обозначение убитых и раненых.

– Я понял, – после паузы ответил Королев. – Разворачиваюсь.

– Квартиру знаешь?

– Знаю.

Карпенко усмехнулся. Номера квартиры он никому не сообщал.

Глава вторая

Коржов воспаленными глазами разглядывал Верлинова. Главный телохранитель, а по мнению многих и визирь Первого лица, выглядел сегодня неважно. Отчетливо выделялись мешки под глазами, откровенно проглядывала лысина, обычно тщательно, но не очень успешно маскируемая боковым начесом.

– Что произойдет, если взорвать ваш проклятый заряд? – безжизненным тоном спросил он.

Верлинов замешкался с ответом. Просто так подобные вопросы не задают.

– Сдвинутся геологические пласты под районом Кремля. Просядет поверхность – где на семь, где на двадцать метров. Словом, короткое, но интенсивное землетрясение силой до восьми-десяти баллов. Зона сплошных разрушений в диаметре трех-пяти километров.

– Да-а-а… Доигрались! – Коржов закрыл лицо руками. Стало ясно: произошло что-то ужасное.

– Кто может произвести взрыв? – голос глухо прозвучал из-под сомкнутых пальцев.

– Только специалист, – беспокойство собеседника передалось Верлинову. – Человек неподготовленный не способен этого сделать. Нужен высококвалифицированный специалист. Такие наперечет даже в Москве…

И вдруг генерала словно кипятком ошпарило: пропавший Бобренков-Паганель был именно таким специалистом. Шестым чувством он ощутил, что неказистый очкарик как-то связан с этой историей.

– А что случилось?

Коржов оторвал руки от лица и впился в собеседника тяжелым взглядом.

– Сущий пустяк. По прямому факсу на имя Президента поступил ультиматум с угрозой взорвать бомбу и разрушить Кремль. Сроку дано трое суток.

– Каковы их требования?

– Чьи? – вскинулся Коржов, словно гончая, взявшая след.

– Перестаньте. Я не знаю ничего сверх того, что услышал от вас. Но подобные угрозы выдвигает не один человек, а какая-нибудь группа…

Коржов снова сник.

– Прекращение военных действий в Чечне. Полный вывод войск. Все за семьдесят два часа. Шесть часов уже прошло.

– И что решил Сам?

– Что какой-то сумасшедший узнал номер прямого факса. Дал нагоняй руководству ФАПСИ и поручил мне на всякий случай проверить обоснованность угрозы. Ведь он ничего не знает об этой долбанной бомбе! А тот, кто послал ультиматум, знает! Значит, это не блеф… Дело серьезное…

– Оно еще серьезнее, чем вы думаете. Несколько дней назад бесследно исчез сотрудник секретного атомного НИИ Бобренков. Он вполне способен взорвать заряд…

Коржов издал звук, похожий на стон. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

– Как вы устроились? У вас лично все нормально?

Верлинов снова замешкался. На этот раз от удивления столь неожиданным изменением темы беседы.

– Не жалуюсь.

– Это хорошо, – хозяин кабинета встал и, как бы разминая ноги, медленно прошел в угол, к большому полированному шкафу. – Мы провели сложную оперативную разработку, чтобы вытащить вас из Греции. Я не говорил, что вы являлись объектом операции "Л" и исполнять ее направили одного из лучших ликвидаторов – майора Плеско?

Верлинов молчал. Он понял, к чему клонит начальник СБП. Впрочем, Коржов и не ждал ответа.

– Наверное, у нас не нашлось еще времени для задушевного разговора, – он открыл дверцу и поискал что-то на полке. – Бедняга Плеско, его разорвало в клочья. Той самой миной, которая предназначалась для вас. Что делать, вы не хуже меня знаете правило специальных операций: чаще всего чью-то жизнь приходится выкупать ценой другой жизни… А это вы узнаете?

Коржов повернулся, держа в руках кусок зеленой материи.

– Узнаете?

– Наверное, тот самый опознавательный знак? Вымпел над глиссером? – догадался Верлинов.

Коржов развернул ткань. Шелковое платье без рукавов, настолько узкое и короткое, что носить его могла либо очень субтильная женщина, либо девочкаподросток. Скомкав, главный телохранитель поднес платье к лицу.

– Еще живое… Хотите понюхать?

Приблизившись, Коржов протянул зеленый комок безучастно сидящему Верлинову. Тот машинально втянул в себя воздух. От бывшего вымпела пахло безысходностью и тревогой, соленым ветром Эгейского моря и внезапно вспыхнувшей надеждой. Сквозь сложную запаховую гамму едва заметно пробивался стойкий аромат дорогих духов.

– Она здорово рисковала, – сказал Коржов. – И другие мои люди тоже. Руководил операцией я, и поверьте – затратил немало нервов. Даже Президент принял личное участие, а это вообще беспрецедентный случай! И я рад, что у вас лично все нормально. Значит, наша работа достигла цели.

Он вернул платье-вымпел в шкаф и сел на место.

Теперь Верлинову все было ясно. Понюхав платье, он физически ощутил, что обязан жизнью и свободой сидящему перед ним человеку. Но начальник СБП не отличался деликатностью и чувством меры.

– А у нас с Президентом и у всей страны не все нормально. И хотелось бы, чтобы вы активнее приняли участие в решении наших общих проблем.

Под тяжелым и требовательным взглядом Верлинов направился к выходу.

* * *

– Значит, это правда?! – лицо Президента медленно наливалось кровью. – Под Кремль заложена атомная бомба, и мне угрожают реальным атомным взрывом?!

– Не совсем так… Заряд находится на значительном расстоянии, но он вызовет сильнейшее землетрясение…

– Не в лоб, так по лбу! – перебил Хозяин. – И что ты мне предлагаешь?

– Перебраться за город, на дачу… Непосредственная опасность грозит довольно ограниченному району…

– Где этот «ограниченный район»? – снова перебил Президент. – В тайге, в пустыне, в лесу? Или в центре города? Я-то уеду, а что дальше? Эвакуировать весь аппарат, правительственные структуры, Федеральное Собрание? Ты представляешь, как это сыграет на руку тем, кто шепчет, что я не контролирую ситуацию? А если к чертовой матери взлетит на воздух резиденция главы государства, развалится Кремль, олицетворяющий величие страны, провалятся в тартарары Красная площадь, ГУМ, «Россия», тысячи человек погибнут… Во всем мире это расценят как разрушение Москвы!

Охнув, Президент грудью навалился на стол.

– Разотри мне левое плечо… Что-то закололо и отдает в лопатку…

Багровый румянец на его лице вытеснялся меловой бледностью. Коржов поспешил выполнить просьбу Хозяина, ухитрившись одновременно нажать клавишу селектора:

– Быстро врача! Мигом! Немедленно, я сказал!

Он никогда не видел шефа в столь плачевном виде и заподозрил, что происходит нечто более серьезное, чем обычное недомогание.

– Дай валидол, – Президент с трудом шевелил губами. – Надо будет укол…

Фраза оборвалась на полуслове, и крупная седая голова уткнулась в злополучную факсограмму. Президент потерял сознание. Коржов метнулся к двери, выглянул в приемную. Дежурный референт испуганно вскочил навстречу, настороженно смотрели, ожидая экстренных приказаний, сотрудники личной охраны.

– Где врач, еб вашу мать!!

Но долговязый, начинающий полнеть Викторов уже бежал по толстой ковровой дорожке, придерживая сумку неотложной помощи. Он пощупал пульс на вялой, безвольно обвисшей руке, приложил к поросшей седыми волосами груди фонендоскоп, измерил давление.

– Похоже, инфаркт… Надо везти в больницу… Сейчас вызову кардиобригаду…

– Ничего не надо! – за прошедшие несколько минут Коржов все обдумал и принял решение.

Зазвав из приемной троих дюжих охранников, он отдал необходимые распоряжения. Президента положили на ковер и вынесли через черный ход во внутренний двор, отгороженный от остальной кремлевской территории. Там уже стоял каплевидный микроавтобус «Мицубиси» с тонированными стеклами. Неподвижное тело осторожно погрузили в салон. Коржов вышел следом. В руке он держал увесистый черный «дипломат» – знаменитый ядерный чемоданчик.

– Все едут со мной! – бросил Коржов врачу и охранникам. А застывшему на крыльце дежурному референту угрожающе приказал:

– Язык засуньте в задницу! Никому ничего не говорить! Никому и ничего! Предупреди остальных: болтливым головы оторву!

Когда «Мицубиси» тронулся с места, он соединился с Кремлевской больницей.

– Везу Президента, приготовьте кардиобригаду, по предварительному диагнозу – инфаркт.

– Как везете… – растерянно залопотали в трубке. – Нужна спецмашина с капельницей и аппаратурой дыхания…

Дальше Коржов слушать не стал. Он вызвал своего зама, Разинкина.

– Объявляю усиленный вариант несения службы. Ждите дальнейших указаний.

Микроавтобус выкатился из Кремля и, набирая скорость, помчался по вечерней Москве. Но уже через несколько километров попал в пробку перед красным светофором и остановился, зажатый между троллейбусом и обшарпанным, немилосердно чадящим «рафиком». Пассажиры троллейбуса таращились в окно, будто старались сквозь затемненные стекла разглядеть лежащего на полу Президента. Сильно запахло выхлопными газами.

Коржов чувствовал себя голым среди волков. Выезд был не только незапланированным – такие иногда случаются, хотя и крайне редко, но и неподготовленным. Каждое передвижение Президента – ответственное мероприятие государственной важности, его обеспечивают десятки органов и учреждений, начиная от Главного управления охраны и заканчивая местной администрацией. За несколько суток до проезда заступают на усиленный режим несения службы участковые инспектора, оперативники уголовного розыска и ОБЭП, милиционеры патрульно-постовой службы, оперативники районных отделов УФСБ, нештатный актив…

В спешно созданных районных штабах прорабатываются мельчайшие детали и предусматриваются любые случайности. Три года ночевавший на чердаке бомж, с которым, несмотря на жалобы жильцов, ничего не могли поделать, в одночасье исчезает, чтобы объявиться на том же месте, когда все завершится. Эпилептики и шизофреники, делающие адом жизнь окружающих, сметаются невидимой метлой в психиатрические стационары, известные хроническим отсутствием свободных мест. Куда-то пропадают злостные алкоголики и базланящие на улицах хулиганы, а оставшиеся, как по мановению волшебной палочки, становятся на некоторое время трезвыми и сдержанными. Ремонтируются дороги, красятся заборы, сносятся угрожающие обвалом дома, укрепляются балконы, накрываются крышками годами угрожающие простым смертным горловины люков.

И это только низовой уровень, грубая черновая работа, которая шлифуется и доводится до кондиции окружными, городскими и центральными штабами. В итоге любая поездка Президента становится совершенно безопасным, легким и приятным делом, начисто лишенным каких-либо неурядиц и бытовых неудобств. Представить, чтобы Глава государства застрял в пробке у светофора в тот момент, когда ему необходима срочная медицинская помощь, совершенно невозможно!

Но тем не менее это произошло. Потому что срочность выезда исключила осуществление необходимых режимных мероприятий. Не прорежен маршрут следования, не созданы невидимые цепочки из специального батальона дивизии имени Дзержинского, не выпущены поисковые группы оперативников московского УФС Б и Главка охраны, не подтянуты к трассе униформированные и замаскированные патрули милиции, не выставлены на аварийно-опасных участках заслоны ГАИ, не перекрыты переулки и проходные дворы, не создан режим «зеленой волны», не блокированы чердаки и подвалы прилегающих к маршрутным улицам зданий, не посажены на господствующих высотах снайперы…

И что совершенно невероятно – отсутствует физическое прикрытие Президента. Нет мигающих строгими сине-красными маячками головных и замыкающих колонну машин, нет автомобилей эскорта, набитых тренированными, хорошо вооруженными и постоянно готовыми к бою сотрудниками группы активных действий с красноречивой аббревиатурой «Ад». Такого не случалось ни разу за все время существования «девятки» и созданного на ее основе Главного управления охраны Российской Федерации. Приняв решение о неподготовленном выезде, начальник Службы безопасности взял на себя ответственность за любые, самые неблагоприятные последствия. Все находящиеся в микроавтобусе – и водитель, и телохранители, и врач – уверены, что это решение обусловлено внезапной болезнью Хозяина и необходимостью срочно доставить его в стационар. Но у Коржова имелись и другие соображения…

– Включи мигалку, сирену и гони на полной! – приказал он водителю, когда зажегся зеленый и пробка рассосалась. Хотя это и демаскировало спецперевозку, другого выхода не было.

«Мицубиси» вновь набрал скорость. Президент захрипел. Викторов в очередной раз пощупал пульс и приготовил шприц. Явно выбитые из колеи телохранители не сводили глаз с Коржова.

– Обойдется, будет нормально, – как можно уверенней сказал тот, но вышло не очень убедительно.

Всезнающий и всесильный начальник Службы безопасности сам пребывал в глубокой растерянности. Все висело на волоске, и он понимал это лучше других. Кремлевская клиника прекрасно оборудована и снабжена современнейшими лекарствами. Хозяина поднимут на ноги. Но… В высших эшелонах уже давно отсутствует единомыслие и железная дисциплина, позволявшие полгода терпеливо ожидать возвращения к рулю управления государством лежащего под искусственной почкой обреченного Генсека. Сейчас болезнь Президента обязательно используют для того, чтобы отстранить его от власти. А это грозит крахом не только Самому, но и всему окружению, в первую очередь – верному опричнику Коржову. Поэтому с первой минуты обморока Президента начальник СБП продумывал ходы в предстоящей политической игре. Но вначале нужно довезти больного до клиники…

Викторов закончил инъекцию и выдернул из вены иглу.

«На ходу такие манипуляции проводить очень трудно, – подумал Коржов. – Он хороший врач. И не впал в панику, не ищет громоотвода…» А вслух спросил:

– Как дела?

Ответить доктор не успел. Микроавтобус резко затормозил, пассажиров бросило вперед, бесчувственное тело Президента съехало с ковра. Коржов выругался.

Улицу перекрывали три огромных джипа. «Чероки» и «Паджеро» встали на встречных маршрутах борт к борту, так водителям удобно переговариваться через приспущенные стекла, а «Рэйнджровер» небрежно приткнулся под углом. Черные машины несколько напоминали катафалки, но массивные таранные решетки и «люстры» – унизанные десятком прожекторов гребни над крышами – придавали им не скорбный, а угрожающий вид. Прямо на проезжей части неторопливо беседовали трое солидных мужчин в длинных дубленках типа «крэк» и соболиных шапках. Чуть поодаль лениво перебрасывались словами с десяток парней специфического вида: будто обрезанные по пояс кожаные куртки, джинсы, кроссовки, маленькие кепочки на коротко стриженных головах.

Компания не обратила внимания на вспышки маячка и надсадный вой сирены – повернулись на миг бледные пятна невыразительных лиц и тут же развернулись обратно. Сейчас у всех есть спецсигналы, покупай и ставь. Мало ли кто катается по Москве, что – сразу дорогу уступать?

– Совсем озверели… – изумился Коржов. – А ну посигналь!

Трижды басовито прогудел клаксон. Такая назойливость вывела парней из равновесия. Жестами они дали понять, что не собираются уступать дорогу и рекомендуют поискать пути объезда. Жесты были предельно выразительны и не допускали двояких толкований: трое выставили средний палец, один показал сразу два кукиша, двое согнули придерживаемую в локте руку, остальные просто махали кулаками.

– Объезжай по тротуару! – скомандовал Коржов, искренне жалея, что нет машины эскорта с бойцами «Ада». Те были большими мастерами языка телодвижений.

Правые колеса въехали на бордюр, микроавтобус накренился, Викторов придерживал тяжелое тело Президента. Коржов и тройка телохранителей, намертво сцепив зубы, рассматривали беседующих посередине дороги людей, запоминали номера машин.

– Где я? – отчетливо спросил Президент. – Куда вы меня везете?

Они уже почти проехали, но задний скат соскользнул с обледеневшего бордюрного камня, «Мицубиси» вильнул и ударил в борт «Рэйнджровера».

– Ах ты козел! Стой! Стой, сука, хуже будет! – донеслось с улицы.

Водитель нажал на газ, микроавтобус стремительной каплей рванулся вперед.

– Кого ругают? – снова спросил Президент. – Это меня ругают? Куда мы едем?

– В больницу, Хозяин, – успокаивающе сказал начальник СБП и, опустившись на колени, поправил запрокинувшуюся голову с растрепанными седыми волосами.

– У вас небольшой приступ. Сейчас все будет хорошо.

– Почему на полу? Мне неудобно… И рука затекла…

Сейчас Президент не был Главой государства – пожилой больной человек, нуждающийся в комфорте и особом уходе, он не понимал, почему его везут словно пьяного бродягу в вытрезвитель. Коржову стало стыдно.

– Уже скоро, Хозяин, – к стыду примешивалось только что пережитое унижение и острая жалость. Несентиментальный начальник СБП почувствовал, что нервы его на пределе.

– Я знал, что вы меня так зовете… За глаза…

Действительно, раньше Коржов называл шефа Хозяином только в его отсутствие. А сейчас прорвалось. Ведь действительно хозяин всего – карьеры, благополучия, судьбы…

– Преследуют, – отрывисто бросил водитель.

– Что?!

– Преследуют, – подтвердил старший дежурной смены.

Коржов резко выпрямился. Сквозь дымку огромного заднего стекла он увидел несущиеся следом джипы с включенными слепящими «люстрами» и синими проблесковыми маячками. Приглушенный скоростью и расстоянием, доносился прерывистый рев сирен. До преследователей оставалось метров двести, и дистанция постепенно сокращалась. «Мицубиси» способен развивать сто восемьдесят километров в час, столько же может выжать «Чероки», потолок «Рэйнджровера» – сто семьдесят семь, у «Паджеро» и того меньше – сто сорок пять. На пустынной, с ровным покрытием трассе они имели реальные шансы оторваться.

Но гонки в городе могут иметь трагические последствия, и водитель держал не больше ста двадцати. Что тоже было недопустимо с учетом особенностей ситуации. Через несколько минут их догонят.

Характерный лязг заставил Коржова обернуться. Старший смены передернул затвор своего «макара». Дежурные последовали его примеру. Все правильно, в случае прямого нападения положено применять оружие. Он тоже извлек плоский, удобный в носке «ПСМ». Под сиденьем водителя пристегнут миниатюрный «кедр». Четыре ствола могут сделать погоду. Но… У преследующих их бандитов наверняка есть «пушки». Возможно, и гранаты. Микроавтобус не имеет бронирования, и в ближнем бою риск гибели охраняемого лица непомерно высок. Тем более что сейчас убить его может не пуля или осколок, а простое промедление.

Разве что начать первыми…

– Шеф, давайте я накрою их из «кедра» прямо сквозь стекло!

Старший смены будто читал мысли. Обстрелять и уйти. В последующем разбирательстве они окажутся правыми. Если… Если не изменится ситуация. Не дай Бог Хозяин умрет или его спихнут с кресла… Тогда новый Хозяин начнет, как водится, чернить предшественника. И случай на дороге станет прекрасным поводом: Коржов со своими головорезами беспричинно расстрелял ни в чем не повинных людей! А что, они полноправные российские граждане, клейма «вор» ни у кого на лбу нет и ноздри не вырваны. Хорошие отцы, мужья, передовые работники частных фирм – теперь любую характеристику сварганят без проблем…

Сам того не подозревая, начальник СБП размышлял о том, что волнует в последние годы участковых, оперативников, патрульных и других милиционеров, служба которых в конечном счете и сводится к жестоким схваткам с преступниками. Они не дружат с президентами и ориентируются на власть как таковую – абстрактную государственную силу, могущую быть твердой, надежной опорой для своего слуги либо скользкой аморфной блудницей, рассчитывать на защиту которой не приходится. И хотя Коржов задумался над этой проблемой впервые, под влиянием критической ситуации, складывающейся для него лично, он повторил решение, принимаемое обычно рядовыми «часовыми правопорядка».

– Спрятать оружие. Огонь открывать только при прямой угрозе жизни Президента!

Гудя сиреной, «Чероки» поравнялся с микроавтобусом, обошел и резко сбавил скорость. Сзади подпирал «Паджеро», слева притерся пострадавший «Рэйнджровер». Классическая «коробочка» захлопнулась, в слаженных действиях водителей джипов чувствовался немалый опыт.

Яростно-белый свет «люстр» залил все вокруг, высвечивая каждую выбоину асфальта и делая видимым морозно клубящийся воздух. Завывали сирены, плескались призрачным синим пламенем проблесковые маячки. Как будто на съемочной площадке ставили сцену задержания особо опасных преступников. По типовому сценарию вот-вот должны были затрещать выстрелы, брызнуть осколками стекла, завизжать рикошеты. Коржов на миг зажмурился, чтобы прогнать наваждение. Но яркий свет проникал даже сквозь затемненные стекла и сомкнутые веки. Хозяин вновь потерял сознание, голова безвольно откинулась. Беспризорно валялся тяжелый «дипломат» – овеществленный символ высшей государственной власти. Если это постановка, то фильма абсурда.

– Выходите, падлы!

Как только «Мицубиси» остановился, старший смены выпрыгнул наружу, два дежурных телохранителя последовали за ним. Доктор напряженно застыл в неестественной позе. Он не привык к подобным ситуациям, и толку от него сейчас было немного. Оглядевшись в последний раз, Коржов подтащил к себе ядерный чемоданчик.

– Это очень важно, – на всякий случай сказал он оцепеневшему доктору и, приткнув «дипломат» к боку Президента, полулег сверху, закрывая главные, в его понимании, ценности России своим телом. Торчащий в кулаке маломощный «ПСМ» выступал последней, достаточно слабой гарантией их защиты. Такое могло произойти только в кошмарном сне. Или после проигранной войны. Но происходило наяву во вроде бы благополучной столице благополучной России.

– Удрать хотели, козлы! – кожаные мальчики бросились к микроавтобусу с трех сторон. Они не собирались вступать в переговоры и первым делом попытались вытащить из кабины водителя. Но тот был не просто водитель, а боец-водитель и немедленно проявил свою вторую профессию.

Бац! Резко открытая дверь расквасила физиономию одному из нападающих. Бац! Тяжелый кулак сбил с ног другого. Вокруг автобуса завертелась карусель жестокой уличной драки. В задачу личного телохранителя не входит участие в рукопашных схватках, как у бойца «Ада». Он должен в момент покушения заслонить охраняемый объект, сбить с ног и принять предназначенную ему пулю. И хотя ближний круг проходит полную программу тренировок, двухкратный перевес нападающих для него слишком велик.

Старший смены свалил троих, но те умели держать удары и вновь вскочили на ноги. Сам он пропустил несколько зуботычин и начал терять ориентировку в пространстве, по лицу текла кровь. Столь же плачевный вид имели и два других охранника. Однако и кожаные получили свое: один без чувств распластался на асфальте, двое сидели и оглушенно потряхивали головами, почти у всех остальных были разбиты нос, губы или рассечена бровь. Жесткий отпор склонил их к словесному выяснению отношений.

– Вы нам тачку разбили? Разбили. Платить надо? Надо. Шестьдесят штук баксов, – предельно доходчиво делал «предъяву» высокий плечистый парень, пострадавший меньше других. – Есть деньги, выкладывайте. Нет – отдавайте свою тачку. Привезете бабки, заберете обратно.

– Мы в больницу едем, у нас человек умирает!

– А это ваши проблемы…

– Кто там умирает? – переспросил подошедший сзади мужчина в искусственно потертой и потому стоящей втрое больше обычной шубе. – Умирать никто не должен. Все должны жить. И платить.

– Президент умирает! – в отчаянии решил раскрыть карты старший смены.

– Ну-ка, посмотрим…

Плечистый рывком открыл дверцу микроавтобуса и наткнулся на ствол пистолета.

– Я начальник Службы безопасности Президента! – звенящим, как спущенная тетива, голосом представился Коржов.

– Убери железку, у нас таких полные карманы, – не испугавшись, сказал плечистый.

– Он тоже начальник службы безопасности президента, – небрежно произнес человек в шубе. – А я и есть президент. Про концерн «Возрождение» слышал? То-то!

И тяжело вздохнул.

– Спрячь пушку. Раз такое дело… А ты, Васек, учись, как надо шефа охранять… Знакомая вроде личность. На кого это он похож? Ну да ладно, везите мужика в больницу. А завтра с Васьком встретитесь и все уладите.

Президент неизвестного Коржову «Возрождения» отошел. Васек потер подбородок, нахмурился.

– В шесть вечера вот на этом месте. И сами понимаете…

Он демонстративно записал номер микроавтобуса.

«Чероки» освободил дорогу, и «Мицубиси» продолжил движение. До Кремлевской клиники они доехали без приключений. Попав в свою стихию, Викторов ожил и развил бурную деятельность. Когда Президента переложили на носилки и унесли в реанимацию, Коржов перевел дух. Но он понимал, что большая игра только начинается. И по сравнению с ней беспрецедентный по наглости бандитский «наезд» окажется детской шалостью.

У старшего смены оказалось сотрясение мозга и трещина в переносице, его товарищи тоже получили достаточно серьезные травмы. По существу. Президент оказался без охраны. Чертыхаясь, Коржов поставил вооруженного «кедром» бойца-водителя у главного входа и связался с Разинкиным. Голос полковника сразу ему не понравился.

– Направьте в больницу шесть человек из третьего отдела и два взвода «Ада» на периметр!

Разинкин молчал, и по этому молчанию Коржов понял, что игра началась.

– Не слышу подтверждения!

– Товарищ генерал-майор, Виктор Петрович уже отдал нам необходимые распоряжения, – строго официально ответил полковник.

Вот оно! Быстро спохватились…

– При чем здесь Виктор Петрович? – Коржов сделал вид, что не понял.

– В случае болезни Президента его обязанности исполняет премьер-министр, – терпеливо, словно полному идиоту, разъяснил Разинкин. – В соответствии с Конституцией.

Какая же сука дала утечку информации? Скорей всего дежурный референт… Вот сволочь! Хотя куда ему деваться, когда насели со всех сторон… И все равно сволочь!

– Как я понимаю, мои обязанности исполняет полковник Разинкин?

На другом конце линии наступила небольшая пауза.