Текст книги "Бехеровка на аперетив"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 6
Блеск и нищета шпиона

Блошиные рынки всюду одинаковы – и в Тиходонске, и в Москве, и в Праге… Ряды, где продают живность: рыбок, хомячков, кошек, собак; поблизости торгуют всевозможными поделками: неважными картинами, деревянными шкатулками, гипсовыми оленями, совами, копилками в виде довольной и богатой свиньи; обязательно есть и местечко, где продают подержанные вещи.

– Это что, настоящее? – спрашивает сухопарый, пожилой белоголовый немец, осторожно трогая портфель, лежащий на потертых досках, явно не привыкших к дорогим товарам.

– Конечно. Настоящая крокодиловая кожа, – смиренно отвечает стоящий за прилавком Геннадий Поленов. – Посмотрите с изнанки, там это хорошо видно… Всего восемь тысяч крон…

Чуть более полная пожилая спутница с фиолетовыми волосами следует моему совету, затем подкатывает глаза и что-то шепчет мужу в большое, заросшее седыми волосами ухо.

– Даст ист фантастиш… – доносится до обостренного слуха бывшего белого сахиба.

«Поняла, что очень дешево… Может, набавить? Ладно, черт с ним, пусть пользуется…» Белоголовый достает деньги.

– А зажигалка? «Монблан», вот фирменный знак… Не курите? Очень похвально! Тогда перчатки. Натуральная лайка…

– О, «феррари»? – оживляется немец. На строгом лице появляется отблеск улыбки.

Я тоже многозначительно улыбаюсь и киваю. Дескать, мы-то друг друга хорошо понимаем…

– И «ламборджини»…

Вряд ли владельцы «феррари» ходят по блошиным рынкам. Справедливости ради надо сказать, что это в полной мере относится и к владельцам «ламборджини». И, тем не менее, купля-продажа престижных апельсиновых перчаток состоялась.

Довольная немецкая пара уходит, зато тут же появляется компания соотечественников. Молодой, довольно упитанный парень со свиными глазками и в турецкой майке «Адидас» интеллигентно интересуется зажигалкой:

– Чо, правда фирма? Или гонишь?

– Зуб даю! Вот, смотри. – Я показываю белую шестиконечную звездочку. – Знаешь, что это? Это вершина того самого Монблана успеха и материального благополучия, которого достиг обладатель столь престижной вещи…

Земляк заинтересованно сопит, но боязнь «кидка» его не покидает.

– Какого еще Монблана?

– Гора такая есть! И всего за пять тысяч крон. А вот часы, «Лонжин» – швейцарские, их самые крутые бизнесмены носят… За пятнадцать тысяч отдам!

Свиноглазый почесывает живот и с превосходством улыбается.

– Китайскую штамповку ты лохам впаривай! А чиркалку эту, со звездочкой, я возьму. Три тыщи, не больше. Это тоже подделка, но сделана клево, буду лохам лапшу вешать…

«Ты и есть первостатейный лох!» – вертится у меня на языке, но я сдерживаюсь, почтительно принимаю купюры и вежливо говорю:

– Покажите ее в любом магазине, вам подтвердят подлинность…

Соотечественники, довольно гогоча, движутся дальше. Слева шумно торгуют якобы золотыми украшениями теплицкие цыгане, справа продает солнечные очки какой-то араб, дальше разложил бусы и куклы ямайский негр. Вот они – зигзаги судьбы! Гурман и сноб Дмитрий Полянский в окружении маргиналов распродает собственные вещи…

Какой позор… Видели бы меня сейчас Галочка или Лера… Хотя, с другой стороны, ничего зазорного тут нет, недаром говорят: не зарекайся от сумы и от тюрьмы… Тьфу, тьфу! Я стучу по дереву.

* * *

Судьба сделала коварный зигзаг пару часов назад, когда выяснилось, что спектакль не закончился, потому что неожиданно к пьесе добавили еще несколько действий. Надо было раздвигать занавес и вновь, изображая радостную улыбку, выходить на авансцену.

Тщательно обшарив карманы своего костюма, я, наконец, обнаружил две смятые бумажки: чеки с бензоколонки, найденные в опустевшем логове анаконды, выставленном на продажу за 670 тысяч евро.

Тщательно разгладив, всматриваюсь в слабо пропечатанные кассовым аппаратом синие цифры. 16 июня в 15.50 некто купил 60 литров бензина, заплатив при этом 1980 крон. Выходит, по 33 кроны за литр. Такова цена «А-95».

18 июня в 16.30 – очередная заправка: 60 литров, еще 1980 крон. Для маленькой экономной Чехии – это чудовищный расход бензина и непомерные траты. Здесь средний автовладелец пользуется девяносто вторым бензином или дизтопливом и сжигает на своей «шкоде фабии» или «ниссане микро» 60 литров в месяц…

А вот «BMW-Х 5», на котором ездит Лазарев, жрет 12–15 литров «А-95» на сотню! Значит, за два дня он намотал около 1000 километров! Причем как раз в те дни, когда анаконда почувствовала опасность и обустраивала себе новое логово! Что ж, пожалуй, все сходится…

Я спустился на рецепцию, попросил у симпатичной молодой брюнетки с короткой стрижкой карту Чехии и счет. Карту получил немедленно, а со счетом вышла заминка: прокатав несколько раз мой красивый золотой «Мастер Кард», брюнетка подняла на меня встревоженный взгляд голубых глаз:

– Извините, пан Поленов, но ваш счет заблокирован…

Вот тебе на! Какой негодяй этот Будницкий! А я только-только вжился в роль и научился красиво и значительно подавать золотую карточку, как и подобает богатому белому сахибу! Впрочем, чего ожидать от прожженного банкира? Если бы он не закрывал немедленно счета уволенных работников, то, в лучшем случае, служил бы в концерне «Бета-групп» швейцаром…

– Терпеть не могу эти карточки, вечно с ними какая-то путаница, – небрежно улыбаясь, достаю из внутреннего кармана несколько купюр, жалея, что не перетягал из банкомата хотя бы половину суммы. – Лучше расплатиться наличными.

Тревога в голубых глазах исчезает. Вполне понятно – никто не любит неприятностей и осложнений…

Оплата отеля съела практически всю наличность. Когда я в очередной раз проходил мимо огромного зеркала в холле, то увидел там обыкновенного бомжа – без денег, без работы, без… Нет, все остальное было на месте!

* * *

Руки лежат на руле. Уже без замечательных лайковых перчаток и без «Лонжина». Да и руль другой – не «Мерседеса Е 200», который хоть и немного устарел, но принадлежал к престижнейшему автомобильному семейств у, а всего-навсего «шкоды фабии», которая, правда, в прокате стоит всего 40 евро за сутки. Поменяв машину, я заехал на первую встретившуюся заправку и показал старые чеки.

– Сын заправился, а после этого застучал движок, хочу в суд подавать…

Пожилой чех надел очки, вгляделся и пожал плечами.

– Мы здесь ни при чем! Видите, вот пробит номер заправки: «26». Смотрим, где она находится…

Морщинистый палец уверенно побежал по карте шоссейных дорог и уткнулся в маленький кружок у австрийской границы.

– Вот, пожалуйста – в Зноймо! Далековато ваш сынок ездил…

Я изучил карту. Действительно, от Карловых Вар до Зноймо – 275 километров. Две поездки в оба конца – как раз набегает тысяча, даже немного больше. Скорей всего, именно туда и переползла анаконда…

И вот я вновь иду по едва различимому следу. Точнее, еду. Экономичная «шкода фабия» бежит довольно резво, если не колотить понты, то вполне можно пользоваться и этой неказистой малышкой… Вокруг спокойствие, красота и порядок. Но я знаю, что и здешнее спокойствие может быть обманчивым. Представляю, в каком напряжении пребывает наша нелегальная сеть…

По обе стороны шоссе лежат ровные, аккуратно расчесанные поля. Солнце уже перевалило зенит и сейчас заглядывает в окошко, подогревая мне правое плечо. Впереди чертит ровную белую линию в голубом небе крохотный серебряный самолетик. Похоже, военный… Каждый пост радарного контроля ПВО посылает ему кодированный радиозапрос: «Ты кто?» А установленный на борту особо секретный блок автоматически посылает кодированный ответ: «Я свой». И полет продолжается. Но если ответ окажется неправильным, прозвучит сигнал тревоги, и в небо взлетят перехватчики или ракета «земля-воздух»… Вот что такое блок кодированного радиоопознавания, который на обыденном языке называется «свой-чужой»… Это стратегическая военная тайна каждой страны. Ибо если противник узнает секрет кодировки, то его самолеты и ракеты смогут беспрепятственно летать в чужом небе. Фотографировать, разбрасывать листовки, сбрасывать бомбы или развеивать бациллы чумы…

«Солнце клонилось к закату, когда в старинный чешский городок Зноймо, расположенный на берегу реки Дыйе, с северо-западного направления въехал недорогой, но качественный автомобиль скромного темно-серого цвета. За рулем сидел представительный мужчина, явно не похожий ни на „новых русских“, ни на „новых чехов“, ни на каких-либо других ничтожных скоробогачиков. У него не было дорогих часов, перстней, золотой цепи на сильной шее, даже багажа никакого не было. Печать бедности и страданий не могла скрыть благородного происхождения мужчины, а изрядно помятый костюм от „Бриони“ свидетельствовал о том, что его владелец знавал и лучшие времена…»

Все-таки зря я не стал писателем! Очень неплохое начало для авантюрного романа… Правда, оно напоминает завязку «Золотого теленка», но кто из литераторов не повторяется! Сейчас даже считается не зазорным дословно скатывать друг у друга или бесконечно копировать чужие сюжеты, называя это римейками и выдавая за творческие достижения.

Зноймо оказался похож на любой европейский город: мощённая булыжником центральная площадь с ратушей, собором и ресторанчиком; вымытые тротуары, свежий запах скошенной травы, старинный замок на горе, магазины с тем же ассортиментом, что в столице, доброжелательные люди…

По привычке я хотел искать приличный отель, но вспомнил, что в моем нынешнем положении шиковать не приходится, и переключился на частные пансионаты.

На стене аккуратно выбеленного двухэтажного дома нахожу объявление на немецком языке: «Есть свободные номера. Добро пожаловать!» Захожу в уютный вестибюль, знакомлюсь с хозяевами – пожилыми, симпатичными супругами Якубом и Терезой. Представляюсь писателем из России, спрашиваю о цене.

Пятьсот крон в сутки, с полупансионом – тысяча. Вполне демократично! Даже более чем… Сразу видно, что хозяева – порядочные люди, лишенные духа стяжательства и наживы. По своей инициативе даю задаток, чем сразу располагаю хозяев к себе.

– О, Лев Толстой, «Война и мир»! – по-русски пророкотал Якуб – крупный мужик в джинсовом, изрядно потёртом, но чистом комбинезоне. Как потом выяснилось, на этом его знание языка и закончилось. А Тереза, невысокая ладненькая старушка, медленно, но без ошибок, добавила: «Добро пожаловать! На втором этаже есть комната как раз для вас!»

– Но я не Толстой, – скромно предупреждает честный Поленов. – И вряд ли напишу гениальный роман. У меня заказ на статью «Зноймо – непризнанная жемчужина Чехии» для одного туристического журнала. Вот она, надеюсь, будет гениальной…

Я говорил по-чешски, хозяева улыбались и кивали, но, по-моему, юмора не поняли и решили, что я действительно гениально прославлю их городок.

– Значит, у нас будет больше туристов? Это хорошо, – кивает Якуб. – Наш Лабиринт – это же чудо света! Обязательно напишите про него, я могу с вами туда спуститься…

– Спасибо, обязательно…

Они проводили меня в просторный двухкомнатный номер с большой квадратной ванной. В меньшей комнате, кроме двухспальной кровати, стояли старый письменный стол и массивное деревянное кресло. В большей – мягкая мебель под светлыми чехлами, журнальный столик и телевизор. Это действительно было то, что мне нужно.

– Сателит принимает русские программы. Вы будете знать все новости, – обнажая в улыбке неестественно белые зубы, сказала Тереза. – Ужин через час, гуляш, кнедлики, закуски…

– Сливовица, – добавил хозяин, подняв палец.

– Вам помочь распаковать вещи? – продолжила Тереза. – Чемодан, наверное, в машине? Якуб сейчас принесет…

– Нет-нет, большое спасибо. Вот все мои вещи, – я показал пластиковый пакет. – Смена белья, бритва… Что еще надо? Я вообще-то неприхотлив…

Супруги перестали улыбаться и переглянулись.

– А на чем вы будете писать? Журналисты всегда возят с собой пишущую машинку, – настороженно спросила пани Тереза.

– У меня компьютер. Очень удобный маленький компьютер… – Я достаю свой «Qtek», раскрываю его, демонстрируя экран и клавиатуру. – Он гораздо лучше пишущей машинки.

– Чудеса! – изумляется Якуб.

Хозяева вновь расслабились и надели свои улыбки.

– Не будем мешать. Располагайтесь.

Не переставая улыбаться, они вышли из комнаты. Я упал в скрипнувшее старыми пружинами кресло. День, начавшийся с прекрасного утра, обещал закончиться прекрасным вечером. То, что произошло днем, между звонком Карла и выездом из Праги, меня будто и не касалось. Может, ничего и не было? Было. Дрожащий в глубине черный шарик расширился до размеров всего организма. Меня затрясло.

Я встал, походил по комнате, посмотрел в окно на пряничную улочку, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. Минут двадцать принимал жёсткий контрастный душ, а потом докрасна растёрся большим махровым полотенцем. Хотелось отключиться и несколько дней ничего не делать. Ни о чем не думать. Не принимать никаких решений. Только отдыхать. Но мне не до отдыха.

Когда сделку по продаже «МИГов» расторгли, оказалось, что в наличии не вся партия – только девять самолетов. Десятый, как имеющий серьезные дефекты, списан и направлен на утилизацию. А через неделю на утилизационном участке военного авиазавода произошел взрыв. Когда газорезчик разделывал кресло-катапульту. Знаете, что спасает пилота при аварии? Какая сила выбрасывает его из обреченной машины? Пружины? Гидравлика? Сжатый воздух? Я тоже так думал. Как бы не так! Толовая шашка! Да, да, самая настоящая толовая шашка дремлет под задницей пилота и взрывается, когда он нажимает красный рычаг! Потому последствием аварийного покидания самолета нередко становится повреждение позвоночника у летчика. А в данном случае получил контузию и ожоги рабочий. Ему еще повезло – могло разорвать в куски. Но ведь с истребителя должны быть сняты вооружение, боезапас, приборы – все, что представляет опасность или имеет ценность. А следственная комиссия установила, что с этого образца ничего не снято! Кроме совершенно секретного блока «свой – чужой», местонахождение которого неизвестно! Ключ от российского неба – вот что утащила анаконда! Вот почему я здесь! И вот почему мне нельзя отдыхать!

Надо постараться до завтрашнего утра прийти в форму. Что там Якуб говорил про сливовицу?

* * *

– По-моему, это русские. Они поцарапали мне машину на паркинге, но я увидел, как один выбросил эти чеки…

Я протягиваю заправщику две тщательно разглаженные бумажки.

– Не подскажете, где можно их найти?

Худощавый чех средних лет в синем комбинезоне машинально чешет затылок.

– Да, это русские, – наконец кивает он. – Они у нас заправлялись. Но я бы их не искал…

И на наивный вопросительный взгляд коротко поясняет:

– С ними лучше не связываться…

Но честный и наивный Поленов не унимается:

– Как же так? А кто возместит мне ущерб? Это ведь у них такая большая черная машина?

– Да, «БМВ», – подтверждает заправщик. – Последнее время я ее часто вижу. Похоже, они перебрались в наши края.

– А где они живут?

Человек в синем комбинезоне пожимает плечами.

– Не знаю. Несколько раз видел, как они приезжали вон с той дороги…

Он показывает на узкую шоссейную ленту, ныряющую с основной трассы, в живописный искусственной лесок. На белом указателе отчетливыми черными буквами написано: «Пос. Плага – 2 км».

– Спасибо. Попробую все же их поискать. Двести евро на дороге не валяются… А чего мне бояться? Здесь – закон и порядок!

Под скептическим взглядом заправщика сажусь в машину и сворачиваю на узкое шоссе.

Не очень чёткая подсказка, но я ведь ищу не иголку в стогу сена. И не обычного русского переселенца. Не мог же Лазарев снять квартиру в блочной пятиэтажке или купить рядовой домик, затерявшись среди местных жителей! Нет, анаконде не спрятаться среди обычных людей. Скорее всего, у него большой коттедж с подворьем или, вполне возможно, замок с усадьбой. Да, да, самый настоящий замок! Чехия – скромная и демократичная страна с большой историей, купить старинный замок с парком в десять гектаров здесь можно за четыреста тысяч евро. В шесть раз дешевле, чем в Москве просят за трехкомнатную квартиру… Правда, ремонтом и реставрацией наш друг заниматься не будет. Ему нужно просторное, комфортабельное, готовое к использованию и достаточно уединенное жилье. А таких не так уж и много. К тому же – охрана, прислуга, дорогие машины, – все это привлекает внимание…

Мои умозаключения подтвердились даже раньше, чем можно было ожидать. На полпути до поселка Плага «шкоду фабию» со свистом обогнал широкий чёрный «чероки», из которого голос Шуфутинского на весь свет обещал «порубить в капусту всех врагов». Я пристроился следом. Водитель никаких мер предосторожности не предпринимал, и, отстав на несколько сот метров, я шел за ним, как привязанный.

Перед самым поселком джип уверенно свернул вправо, на узкий проселок, без всяких указателей. Вдали, между деревьями, краснел массивный кирпичный забор. Я проехал ещё сто-двести метров, съехал с дороги и поставил машину за кустами. Внимательно осмотрелся и, стараясь не шуметь, обошел все вокруг, тщательно изучая местность.

Следующие два дня я провел на небольшой скале, метрах в трехстах от интересующего меня дома, возвращаясь в пансионат только на ночь. У Якуба одолжил бинокль, через который, спрятавшись в высокой траве и устраиваясь так, чтобы солнце светило мне в спину, а не отражалось в окулярах, рассматривал огороженную высоким забором большую, тщательно ухоженную усадьбу.

Посередине располагался то ли маленький замок, то ли большой двухэтажный дом. Правое крыло заканчивалось башней, раза в два выше, чем остальное здание. У подножия башни раскинулся жёлто-белый полосатый шатёр, рядом дымился мангал. Прямые асфальтовые дорожки, ровно подстриженные газоны, фонтан у входа, кованые, автоматически открывающиеся ворота. Всюду телекамеры, много охраны. Подтянутые парни в черной униформе – явно сотрудники чешского агентства, несли службу по периметру. Бритоголовые и коротко стриженные качки охраняли территорию внутри. Чувствовали они себя довольно вольготно: играли в карты и нарды, качались в гамаках, прогуливались, возились около мангала. В обеденное время повар в белом халате готовил шашлыки и заносил шампуры в шатер.

Я выставил охране оценку «три». Если десяток хулиганов захочет ворваться на территорию, вряд ли им это удастся. И от воров жилище защищено достаточно надежно. А вот если кто-то надумает застрелить хозяина из снайперской винтовки или шарахнуть по дому из гранатомета, то серьезных препятствий не встретит… Хотя, пока я никакого хозяина не видел. Никто с соответствующими манерами во дворе не появлялся. И я даже не знал – действительно ли нашел логово анаконды…

Но в конце второго дня жизнь в усадьбе оживилась. К воротам подъехали два черных микроавтобуса, какой-то человек, в угадывающемся под пиджаком бронежилете, провел инструктаж с приехавшими бойцами. Бритоголовые и стриженые забросили карты и выстроились у входа в дом. Когда через полчаса из высокой двери вышел осанистый мужчина, они привычно взяли его в кольцо, образуя живой щит, а двое прикрыли шефа настоящими титановыми щитами со стороны возможного выстрела. То есть с моей стороны и со стороны забора. Пожалуй, я поторопился занижать им оценку…

Мужчина шел к машине под столь плотным прикрытием, что я не мог его рассмотреть. Но когда он садился в джип, кольцо на несколько мгновений распалось, и я увидел его лицо.

Это был он. Тот, кого я ищу. Бывший министр-оборотень Лазарев, вернувшийся с того света. Объект розыска под кодовым названием «Анаконда».

Лазарев сел в машину. Через несколько минут кортеж из трех совершенно одинаковых черных джипов выехал за красную кирпичную стену. Впереди занял место один черный микроавтобус, замкнул колонну второй. Выглядело все достаточно солидно и внушительно. Если в дороге джипы станут меняться местами, то уровень безопасности можно будет отнести к высокому. А они, наверняка, станут меняться. Но это меня уже не интересовало.

Кованые ворота закрылись, усадьба опустела. Только черные фигурки внешней охраны маячили на красном фоне забора. Колонна скрылась за деревьями. Очевидно, Лазарев-Старый отправился на «стрелу» с Томашем. Но куда бы ни поехал сейчас Лазарев, меня это уже не интересовало. Хоть пива попить, хоть с девочками покувыркаться. Это его дело. У него еще было время. Правда, не очень много…

Я добрался до пансионата, вернул хозяину бинокль, поблагодарил.

– Пан изучает окрестности? – спросил Якуб, внимательно осматривая меня с ног до головы.

Туфли запылились, к костюму кое-где пристали травинки. Вряд ли было похоже, что я работал в библиотеке…

– Да, надо набраться впечатлений. Сейчас пойду запишу все, что видел…

Запершись в своей комнате, я составил короткий, но емкий отчёт:

«Олимпу. Анаконда установлена и идентифицирована. Проживает в окрестностях города Зноймо. Отдельно стоящая усадьба в пятистах метрах перед поселком Плага. Зевс».

Следовало поесть, но сил не было, и я повалился спать голодным.

* * *

Злодейство имеет разные формы. Маньяк, задыхаясь в волнах патологической страсти, изуверски губит чужие души, пачкается в крови и выделениях, купается в ужасе и предсмертных муках жертвы.

Профессиональный киллер четко и отстраненно выполняет свою работу, которую никогда не называет убийством: «заказ», «дело», «исполнение» – мало ли нейтральных эвфемизмов придумало хитроумное человечество. И, конечно, презирает и ненавидит маньяка. Лихой налетчик, живущий рисковостью и пистолетом, свысока относится к расчетливому киллеру, «берущему бабло за кровь», хотя при случае не останавливается перед пролитием точно такой же крови. А крупный чиновник-взяточник, матерый расхититель или руководитель преступной организации считают себя честными и порядочными людьми, элитой общества, и искренне презирают все три типа уголовников, хотя причиняют не меньше зла и оставляют за собой куда больше трупов.

Характерно, что, когда гремит гром расплаты, только не ценящий ни своей, ни чужой жизни налетчик хватается за оружие. Все остальные, как правило, покорно протягивают руки навстречу наручникам. Отпетый злодей – миллионер, хозяин огромной корпорации – дерется с полицейскими, прыгает по крышам и отстреливается только в неправдоподобных, хотя и красивых голливудских фильмах.

Но когда в задержании используется спецназ, такие тонкости не учитываются. Крепкие, затянутые в черные комбинезоны с надписью «Police» и в шлемах с забралами парни атаковали логово анаконды с трех сторон. По складным лестницам перелезли через высокий забор, распахнули ворота, впуская автобус с затянутыми проволочной сеткой стеклами – оттуда мгновенно высыпались еще два десятка бойцов, которые быстро окружили дом и принялись умело вскрывать дверь.

Дисциплинированные чешские секьюрити мгновенно подняли руки и без напоминаний легли на газоны, сохранив себе нервы и здоровье. Внутренняя охрана, состоящая из отмороженных русских качков, испытывала иллюзии насчет хваленой европейской гуманности и безграничной демократии, а потому вела себя по-разному. Но спецназовцы сноровисто выбивали все глупые заблуждения прикладами коротких автоматов, локтями, коленями и каблуками тяжелых ботинок. Через три минуты бритоголовые и коротко стриженные были приведены к общему знаменателю, смирно валялись на земле, пачкая окровавленными мордами чистый асфальт, закрывая ладонями затылки и печально приходя к выводу, что все силовые подразделения мира одинаково недемократичны.

Тем временем основная часть спецназовцев проникла в дом и захватила Анаконду. Хотя ждать от Лазарева физического, а тем более вооруженного сопротивления не приходилось, исключений в методике захвата для него не делалось и принцип экономии силы не применялся. Когда черные фигуры вытащили задержанного на улицу, бывший министр имел жалкий вид. За скованные руки его бесцеремонно тащили к автобусу, растрепанная голова почти касалась асфальта, оставляя на ровной серой поверхности цепочку кровяных пятен.

Да, господин министр, против государства не выстоит ни анаконда, ни ее охрана. Семь минут – и все закончилось…

Хотя нет, еще не все.

Я выхожу из-за деревьев, осматриваюсь, оценивая обстановку. У ворот усадьбы стало довольно оживленно: понаехало полицейское начальство в форме и штатском, откуда-то появились корреспонденты с фотоаппаратами и даже автобус с надписью «Евроньюс» нацелился телекамерами на логово анаконды. Вряд ли кто-то из них имел целостное представление о происходящем. И, скорей всего, никогда его не получит. От дороги подтянулись обычные зеваки из Плаги, которые тем более ничего не знали, мало что понимали, но оживленно обсуждали увиденное.

Я иду сквозь толпу, напоминающую пирог из трех слоев. И в каждом свои разговоры.

– Какой-то миллионер, он недавно купил этот дом…

– Говорят, русский. У него здесь охранников больше, чем у президентского дворца…

– Не помогла охрана. Наверное, наркотиками торговал…

– Сделай крупный план вон того, высокого, похоже, он главный…

– Надо взять интервью, или хотя бы получить комментарий…

– А этот кусок, где выводят задержанного, смонтируйте для вечерних новостей…

– Его разыскивал Интерпол, а вчера русские официально обратились с просьбой об экстрадиции и сообщили адрес…

– Интересно, как они узнали?

– Ничего удивительного, у них везде свои люди…

Последнюю фразу произносит высокий человек в модном, тщательно отглаженном плаще. Он стоит ко мне спиной среди старших полицейских чинов, я вижу только прижатые к голове уши и легкую седину в коротко стриженных волосах. Есть в его облике что-то знакомое, и запах «Серебряного эгоиста» будоражит память и настораживает…

– Да нет, вряд ли, сейчас не те времена, – не соглашается полный полковник с красным лицом.

– Здравствуйте, пане! – приблизившись вплотную, вежливо говорит скромный Геннадий Поленов.

Полицейские разворачиваются, шесть пар строгих глаз буравят пришельца. Судя по всему, они не считают его скромным. Скорей дерзким и наглым. Бесцеремонно подойти к полицейским руководителям и перебить их разговор – что это, если не наглость?

Но простодушный Поленов не понимает своей ошибки, он смотрит в холодные серые глаза с испытующим прищуром и широко улыбается высокому мужчине.

– Здравствуйте, Ян! Или Мирослав? Рад вас видеть.

Двое униформированных и трое штатских удивленно переглядываются.

– Вот и подтверждение моих слов! – говорит Ян-Мирослав коллегам. Потом переводит взгляд на меня. – Я так и знал, что без вас тут не обошлось!

Поленов неопределенно пожимает плечами. Этот жест можно истолковать как угодно. От: «Да, не скрою, я приложил руку к этому делу!» До: «Понятия не имею, что вы имеете в виду!» Причем, в совершенно равной степени.

– Я ищу того, кто командует операцией, – сообщает Поленов.

– Зачем? – не очень доброжелательно спрашивает краснолицый полковник. У него вид добросовестного, но недалекого служаки. Похоже, вид не обманывает, раз его не настораживает необъяснимая настойчивость странного русского.

– Я командую, – говорит Ян-Мирослав. – Слушаю вас.

Поленов подходит вплотную, приподнимается на носки и шепчет прямо в прижатое к голове ухо:

– Вам привет от Зевса.

Мой знакомец мрачно кивает.

– Так я и думал.

В это время подходит квадратный спецназовец в черном комбинезоне, на который надет черный противопульный жилет. Шлем с забралом он снял и держит в руках.

– Все в порядке, пан полковник, – докладывает он краснолицему. – Мы перевязали ему голову и разъяснили основания ареста. Можно отправлять.

Полковник вопросительно смотрит на Яна-Мирослава.

– Отложите отправку! – командует тот. – Отведите этого пана к арестованному и оставьте с ним наедине.

На красном лице полковника отражается удивление. Спецназовец, как и положено при его профессии, остается невозмутимым.

Контрразведчик хлопает меня по плечу и добавляет:

– Предварительно досмотрите пана. Изымите любые предметы: часы, ручку, зажигалку, очки…

Вот те на! За кого он меня принимает? За киллера с малогабаритным «ДИМ-2» в кармане?

– И расставьте своих людей снаружи, чтобы избежать неожиданностей…

Да, доверием к честнейшему Геннадию Поленову Ян-Мирослав так и не проникся. И предельной искренности не оценил. Даже обидно!

Теперь полицейские начальники смотрят на меня как на террориста со взведенной бомбой на поясе. Чтобы успокоить их, я улыбаюсь – мирно и печально.

– Расставьте руки и ноги, пан, – привычно приказывает командир спецназовцев.

* * *

Четыре бойца в черном выпрыгнули мне навстречу и присоединились к своим товарищам, взявшим автобус в плотное кольцо. Я зашел внутрь. Здесь густо пахло табаком, амуницией и оружейной смазкой. Заплетенные проволочной сеткой стекла задерживали не только камни и бутылки, но и солнечный свет.

В полумраке на первом сиденье горбился некогда холеный, властный и вальяжный человек, который совсем недавно и головы бы не повернул в мою сторону. Сейчас, со скованными руками и забинтованной головой, он таким не выглядел. И внимательно рассматривал Геннадия Поленова, который не производил впечатления важного и властного, но, тем не менее, вызвал массовое перемещение охранников.

– Как дела, брателла? – по-свойски спросил я. – Перетерли с Томашем? Кабаки поделили? Ну и славненько. Это как раз уровень федерального министра!

Лазарев оторопел, потом удивился, потом растерялся.

– Кто вы? – задал он самый банальный вопрос из всех возможных.

Я сел напротив.

– А как ты думаешь? Ну-ка, напрягись!

– А-а-а, – он кивнул. – Вы тот шустрый малый, с которым я, якобы, охотился на носорогов!

– Да. И которого вы безуспешно пытались убить, – я вернулся к приличному тону. Интеллигентному, воспитанному человеку трудно изображать бандита. Хотя мне приходилось изображать кого угодно.

– А несколько убийств удались. Не могу вас с этим поздравить…

– Ерунда! – Лазарев пытается вернуть себе обычный вельможный вид. – За что меня арестовали на территории суверенного государства?

– Успокойтесь, уважаемый, вы же все-таки не чешский министр! Да и вообще не министр. Вы – беглый преступник, разыскиваемый Интерполом. Вас ждет российский суд. И американский, кстати, тоже.

Он морщится.

– Где мой адвокат? Я не совершил ничего противозаконного!

– Об адвокате позаботится ваш друг Будницкий. И насчет законности кражи трехсот миллионов долларов он с вами поговорит. Меня это мало интересует.

– Что же вам надо?

Я наклоняюсь вперед. Наши лица почти соприкасаются. Я чувствую его страх. А он должен чувствовать мою ярость и готовность разделаться с ним немедленно – прямо здесь и сейчас.

– Идентификатор. Радиоопознаватель. Блок «свой – чужой». Быстро. У вас тридцать секунд.

– Что за чушь?! Какой еще идентификатор? Вы меня с кем-то путаете!

– Тот, который ты не успел продать!