Текст книги "Бехеровка на аперетив"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Пока я осматривался, Пётр что-то тихо говорил на ухо хозяйке, очень похожей на подержанную Мэрил Стрип, но сохранившей неплохую фигуру. Рука его вольно лежала на границе выраженной талии и выпуклых ягодиц и совершала поглаживающие движения, которые эту границу нарушали. «Мэрил Стрип» взглянула на меня, улыбнулась и приветственно кивнула, потом опять перевела взгляд на Петра, мягко стёрла с его щеки губную помаду и направилась к дверям, из-за которых доносились звуки и запахи настоящей, действующей в полную силу кухни. Мой спутник проводил ее гордым взглядом собственника и тоже присел к столу.

– Сейчас я вас удивлю! – заговорщически подмигивает он и потирает руки.

Благодарный гость Геннадий Поленов улыбается.

Я достаточно хорошо знаю чешскую кухню, ее отличительные черты – основательность, сытность, низкая цена. Причём, в отличие от России, дешевизна не отражается на качестве… Национальное рождественское блюдо – «капр»[38]38
  Карп. (Чешск.)


[Закрыть]. Перед праздником на каждом углу ставят большие ёмкости с живой рыбой. Выбираешь, тебе его чистят и разделывают. К зиме откормленные зеркальные красавцы достигают огромных размеров и не во всякую плиту могут поместиться целиком. Конечно же, распространена жареная утка, обязательно – свиная нога… А сыры! Чехия – рай для любителей сыра. Ассортимент, согласен, не франко-итальянский, но тоже очень впечатляющий, а разница в цене компенсирует неравенство…

Опыт не всегда надо демонстрировать, и когда одна из официанток приносит меню в тяжелых деревянных обложках, я делаю вид, что с интересом погрузился в мир местной гастрономии.

Количество сортов колбас, сосисок, шпекачек, зельцев огромно. Мясо в копчёном, жареном, варёном, тушёном и вяленом виде. Много дичи: оленина, кабан, фазаны, перепелки… Да, есть мясо страусов, но я поспешно пролистываю эту страницу.

Кнедлики! Не дай вам Бог сказать чеху, что кнедлики похожи на наш недопечённый хлеб. Кнедлики пришли из старинной богемской кухни и служат не только гарниром, но и самостоятельным блюдом. Вариаций масса: пшеничные, картофельные, с мясом, фруктами, под традиционной «райской омачкой»[39]39
  Томатный соус. (Чешск.)


[Закрыть] или с сиропом. Некоторые надо варить, какие-то разогревать в духовке. А для начала надо просто поверить чехам на слово, что кнедлики – это «супер». И со временем начинаешь понимать, что, действительно, это не хлеб, а если с непривычки и не «супер», то вполне приемлемое сытное блюдо.

– Полагаюсь на вас, Петр! – Я откладываю меню и почтительно наклоняю голову. Петр удовлетворенно кивает. Пока все характерологические особенности его личности подтверждаются: он гостеприимен, любит застолья, легко сходится с людьми, склонен к задушевным беседам… И уши борца, и «набитые» костяшки пальцев, и след давнего перелома. В принципе, достаточно для идентификации, но дело уж очень серьезное, тут не должно быть ошибки!

На столе появились «утопенцы» – розоватые блестящие сардельки с луком в маринаде, две рюмки бехеровки, две кружки тёмного бархатного «Вельвета», сырное ассорти и теплые «рохлики», по-нашему – рогалики.

– Не, Петр, не, – я отодвигаю свою рюмку. – Нэсоухласим с вами![40]40
  Нет, Петр, я с вами не согласен. (Чешск.)


[Закрыть]

Он удивлен.

– В чем?

– В ликере с пивом. Их соединять нельзя. А уж ликер с утопенцами – в особенности. Раньше за такое из партии выгоняли!

Петр усмехается. Хотя вряд ли коренному чеху может быть понятен юмор последней фразы.

– Давайте выпьем, чтобы это было самое большое разногласие между нами!

Рюмка ликёра чокается с бокалом пива. Честно говоря, к острым сарделькам я бы предпочел светлое – «Старопрамен» или «Пильзенское», да и лук в маринаде мало сочетается с сыром… Но слишком уж привередничать нельзя, чтобы не нарушить тонкой ткани налаживающегося взаимопонимания.

У Петра прекрасное настроение. Он поднимает указательный перст на уровень виска и торжественно сообщает:

– Вепршово колено готовит лично Миша.

– Шеф-повар?

– Михаэлла и хозяйка, и шеф-повар, и официантка, если это нужно. И мой большой друг. Я познакомился с ней пару лет назад, когда приехал в Прагу. Она мне очень помогла. Правда, и я ей помог…

Я оглядел зал и бестактно спросил:

– Вы совладельцы?

– Нет. Хотя я и повар по профессии, но сейчас на пенсии. «Подкова» принадлежит ей. Выпьем! – Он отвернулся и сделал знак официантке. Воспользовавшись случаем, я, наконец, заказал «Старопрамен».

Ну, что ж, Петя, вкладывать деньги в недвижимость – не худший вариант. Если, конечно, они твои, спишь ты спокойно, и никто тебя не ищет…

– Как здорово, Петр! – откинувшись на спинку стула, говорю я.

Он с улыбкой кивает.

– На Каймановых островах запекают в углях мясо молодого крокодила… В глине. Не приходилось пробовать?

Мой замечательный новый друг качает головой.

– Нет. Я был там два раза, но как-то не пришлось…

Я понимающе киваю. Конечно, Петя, тебе было некогда знакомиться с местной кухней. В первый визит ты открывал именной банковский счет, а во второй – переводил поступившие на него триста миллионов на номерной счет в Цюрихе. Конечно, Будницкий никогда бы не перевел такие деньги никому не известному человеку, но он получил прямое указание министра. И думал, что речь идет об очередном обмане государства, столь же распространенном, сколь и привычном… А «кинули» как раз его самого! И ты получил свою долю. Очень неплохую долю! Раньше за такую сумму тебя бы расстреляли сотню раз. Хотя об угрозе безопасности страны ты ничего не знаешь. Впрочем, теперь и за это не расстреливают…

– Жаль. Нежнейшее белое мясо, так и тает во рту…

Я щелкаю еще одной костяшкой на счетах доказательств. Если он окажется и знатоком итальянской кухни…

Официантка вынырнула из-за колонны с кружкой пива и небольшой бутылочкой бехеровки на маленьком подносике. Петр был здесь явно на особом положении: в местных ресторанах спиртное подают не бутылками, а рюмками. Наверное, поэтому здесь трудно напиться. А может, по какой-то другой причине. Даже наверняка – по другой…

За столиками вокруг сидели, в основном, чехи, очень симпатичные мне люди: спокойные и весёлые, азартные и рассудительные, на вид медлительные и такие неудержимые в хоккее и теннисе. Они веселились, расслаблялись, выпивали и закусывали, но пьяных среди них не было.

– Скажите, Петр, как профессионал, какая из национальных кухонь самая сложная? Действительно французская, как все считают? Или это распространенный миф? И правда ли, что итальянская – самая простая?

Он улыбается.

– Курсы пиццерийщиков, например, стоят где-то пятьсот евро и рассчитаны на десять-двенадцать дней. Но станешь ли после них поваром? Вряд ли. Я специализировался на итальянской кухне, и должен сказать, что понял ее только через три года. Вы знаете, что тесто для пиццы можно сделать двадцатью способами? И это будет разное тесто! И разная пицца! А паста? Думаете, что они все одинаковы? Нет, и еще раз нет!

Петр увлекся не на шутку, но я уже не слушал. Совершенно ясно, что идентификация завершена.

Облегченно рассмеявшись, я поднял рюмку с бехеровкой.

– Ваше здоровье, Петр!

– Вы передумали? – удивляется Петр.

– Только ради вас!

Наконец, принесли знаменитое «Вепршово колено». Романтическое название, навевает представления о схватке отважного рыцаря с громадным диким вепрем! Но если отбросить фантазии, то романтика развеивается: на свиноферме закололи обычную хрюшку и зажарили банальную свиную рульку! В России она относится к субпродуктам – на холодец сгодится, но не в качестве украшения стола! А в Германии наоборот – это стержневое блюдо, рульку едят вареной, жареной, копченой…

На большой деревянной тарелке дымится подрумяненный, приличного размера, кусок свиной ноги, обязательный кнедлик со шпинатом и кислая капуста с салом. Нет, эта еда требует водки. И она ее получит!

Я заказываю триста граммов «Столичной» и берусь за тяжёлые вилку и нож с деревянными ручками. Петр улыбается, запивая плотное и жирное мясо сладковатым ликером и таким же пивом. Может быть, он и вправду чех?

Пью водку и пиво. Они возвращают миру контрастность и яркость. Не так уж здесь и темно, и официантки полны в меру, к тому же они опрятны и проворны, а подсевшая к столику Михаэлла уже не подержанная, а просто вылитая Мэрил Стрип!

Вечер удался на славу. И кажется, мы с Петром подружились!

* * *

В отеле «Адрия» продолжают бурчать трубы. Но я не молодожен, проводящий здесь медовый месяц, поэтому не обращаю на звуки канализационного водоворота никакого внимания. Каждый раз, возвращаясь с прогулки или из расположенного на втором этаже ресторана, я захожу в ванную и осматриваю полку над умывальником. И, наконец, рядом с новой упаковкой мыла и очередными флакончиками с шампунем и кондиционером нахожу тюбик с пастой «Поморин»!

Сделав все, что надо, возвращаюсь в комнату. Привычно щелкаю пультом, включая телевизор.

– Прошедшей ночью недалеко от Карловых Вар обнаружены два трупа в автомобиле… – сухо сообщает диктор криминальные новости.

На экране – изрешеченный пулями черный «БМВ», вокруг полицейские, машины, мигают проблесковые маячки, санитары в белых халатах грузят на носилки длинные блестящие мешки из дешевого пластика. В кадр крупным планом попадает «дьявольский» номер – «666».

– … Сегодня утром неизвестные бросили гранату в офис русской торговой фирмы, три человека получили серьезные ранения. Полиция предполагает, что происходящее является борьбой за сферы влияния между чешской и русской мафией… Общественность встревожена невиданным разгулом бандитизма, раздаются предложения об ужесточении миграционного законодательства Чешской республики…

Да-а-а, вот дела! Просто ужас, что творится! Интересно, как там Лера?

По памяти набираю знакомый номер.

– Как дела, зайка? Скучаешь? Или уже забыла дядю Гену?

– Тут не заскучаешь! – возбужденно отвечает она. – Ты новости смотрел? Там только половину сказали, а может и меньше! Тут такое месилово пошло, как тогда в Питере… Я боюсь ходить по делам, с людьми встречаться боюсь…

«Надо выбирать, сука, куда ходить и с кем встречаться!» – думаю я, а вслух говорю:

– Будь осторожна, Лерочка. Лучше посиди пока дома. Это не может долго продолжаться…

– Так-то оно так. Только все боятся, что бизнес рухнет. Люди побегут, сделки посрываются, цены на недвижимость упадут… Это никому не надо! Старый с Томашем должны встретиться и перетереть. Иначе здесь вообще всё взорвётся. А они, козлы, не чешутся, Старый вообще куда-то пропал… Но встречаться им все равно придется – не сегодня, так завтра…

– Ладно, не бери в голову. Про меня вспоминаешь?

– Конечно, еще бы! Ты сережки купил?

– Пока только выбрал. Тебе какая огранка больше нравится – роза или кобашон?

– Да какая разница! Те, что дороже!

– Ну хорошо. До встречи!

* * *

Через два дня, как и условились, я пришел к Петру. За это время все удалось подготовить. Оставалось добавить последние штрихи.

Если праздник, посвящённый водке, хочешь построить правильно, то начинать надо с утра. В десять я уже колдовал на маленькой Петровой кухне. Ну, конечно, маленькой для заведения общепита, но очень просторной для сжатой почти до минимума мужской компании. Почему «почти»? Да потому, что я и один никогда не скучаю!

С раннего утра Пётр развел огонь, а готовить на хорошей старой дровяной печи – это само по себе удовольствие. Живое тепло, потрескивание ровно горящих поленьев и их горьковатый запах настраивали на ожидание застолья.

Радовали душу вид и аромат подготовленных к гурманскому параду ингредиентов: сизого блестящего лука, тугих белых головок чеснока, блестящих алмазными капельками воды пучков укропа и петрушки, упругих пупырчатых огурцов и остро пахнущих их солёных братьев, слезящегося сыра, подкопчённого, с коричневой корочкой сала, жирной пряной селёдки в черных шариках перца и свежего, с хрустящей корочкой, хлеба… Варящиеся в цептеровской кастрюле яйца нетерпеливым постукиванием друг о друга словно подавали сигнал готовности…

Даже если суметь отключить обоняние и слух, одна картинка этой мужской кулинарной идиллии посылала в мозг присутствующих сверхмощный телепатический импульс: «ВЫПЕЙ! ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЫПЕЙ!! ЗАЙМИ, УКРАДИ, НО ВЫПЕЙ!!!»

Две бутылки «Столичной» были уложены в морозилку заранее и успели покрыться инеем. И как только объекты наших гастрономических вожделений были вымыты, нарезаны, разложены по фарфоровым тарелочкам и окинуты хозяйским глазом на предмет достаточности, мы стоя выпили по первой рюмке и закурили сигареты. Трубка под водку не катит – в этом мы с Петром тоже сошлись.

Одно из основных условий правильно организованного застолья – это совместное приготовление закусочного харча. Желающие только выпить и закусить, как правило, не до конца вписываются в компанию. Первый признак правильного компаньона – не совсем русский вопрос: «Что мне сделать?»

Именно с этого вопроса Петра начался праздник русской водки в чешской столице. Надо сказать, что холодную закуску под водку я предпочитаю готовить по мере употребления – и лишнего нет, и повторить не сложно. Лишь бы все продукты были готовы и разложены на столе. После открытия занавеса домывать, дорезать, бегать в магазин нельзя. Поэтому не надо спешить, если не всё готово. Душа – не дрова, от желания выпить не сгорит!

А потом мы уселись на старые деревянные стулья, за старый деревянный стол, и под колядки и потрескивание печки я пустил вязкую от мороза сорокаградусную струю в конические хрустальные рюмки. Праздник водки начался, и описывать его не имеет смысла. Хорошая водка, тщательно подобранная закуска, хорошая компания – кто знает, тот поймёт, а передать это невозможно, как невозможно на словах поведать девственнику о радостях горячего секса.

Как мы сидели, Боже мой, как мы сидели!

Петр действительно был приятным и весёлым собеседником. Мы напились, сняли пиджаки, несколько раз обнимались и признавались друг другу в любви, при этом я окончательно убедился, что оружия у Петра нет. Я тоже умею хорошо веселиться и поддерживать компанию, однако сейчас не мог до конца расслабиться и получил гораздо меньше удовольствия, чем мой сотрапезник. Ничего удивительного: он отдыхал, а я работал…

– Ты мне сразу понравился, – на чистом русском говорил Петр и хлопал меня по плечу.

– И ты мне тоже. – Я пожал его крепкую руку.

Я не врал. Петр действительно очень располагающий и милый человек. Недаром анаконда оставила его в живых. А ведь он очень опасный свидетель!

– Значит, мы друзья?

Ну, как ребенок, ей-богу!

– Конечно! Какие могут быть сомнения? – вполне искренне ответил я.

Но это была только часть правды. Ибо мы подружились… но не в настоящей, а в легендированной жизни. Такая дружба мало чего стоит.

Это «Фалькону 900» цена 35–40 миллионов долларов. А сколько стоит экипаж: пилот, штурман, девятнадцатилетняя красавица-стюардесса Наташа и два безымянных «мешка» – подходящие по комплекции и возрасту мужчины, играющие роль Старовойтова и Харимяна, а точнее, их трупов?

А они ведь и на его совести тоже! Хотя он старается забыть все, успокоить себя: мол, действовал не сам по себе, а исполнял просьбы давнего друга, но на сердце, наверняка, лежит тяжелый холодный камень, а откровенничать ни с кем нельзя, даже с Михаэллой, потому и пьет в одиночку, потому и обрадовался случайному знакомству… Да, он не профессионал. И зря влез в эти игры… Причем, наверняка не из-за денег… По просьбе товарища. Как когда-то, по его же просьбе, подставлял свой зад под чужие уколы. Только теперь он подставился гораздо сильнее!

Я незаметно посмотрел на часы. Пора.

– Есть у меня для тебя один рецепт, дружище!

Петр поднял совершенно пьяные глаза.

– Какой рецепт?

– Рецепт хорошего настроения.

– Как интересно… Я внимательно слушаю…

– Готовишь четыре бутерброда с тёмным хлебом. На хлеб намазываешь не очень тонким слоем сливочное масло, сверху пару ломтиков филе селёдки или пару килек и украшаешь всё это несколькими колечками красного или белого лука, посыпаешь свежесмолотым перцем, лучше белым, он душистей…

– Да-а-а… – Петр в восторге прикрыл глаза.

– Достаёшь из холодильника водку, наливаешь полную стопку – именно сто граммов, ни больше, ни меньше, потом закрываешь бутылку – это очень важно, всё должно происходить неспешно и под контролем, тогда алкоголизм не скоро постучится в твою дверь… Так вот, выпиваешь, закуриваешь и сразу наливаешь ещё пятьдесят. После этого нужно не спеша съесть два бутерброда и налить последнюю сотку. Ещё два бутерброда. Горячий сладкий чай с лимоном и постельный режим до утра. А утром тебя разбудит солнце, даже если на небе серые тучи!

– Прекрасно, – Петр мечтательно покрутил головой. – Ро-ман-тично!

Я обманул своего нового друга. Не потому, что мой рецепт неправилен или плох. Просто Петру он не поможет. Это универсальное средство для людей с чистой совестью, которые не помогали анаконде обделывать свои грязные делишки!

– А сейчас мы поедем в настоящую русскую баню, – торжественно сообщаю я. – Нас уже ждут…

– Поедем, – доверчиво кивает «Петр». На самом деле, он вовсе не Петр. И не Александр. Его настоящее имя – Сурен Аршакович Харимян. И официальные документы, и многочисленные друзья, знакомые, сослуживцы характеризуют Сурена Аршаковича только положительно. И мне его немного жаль. Потому что завтрашнее утро не будет для него солнечным.

– Сейчас, только вызову такси… – Я набираю номер.

– По последней! – с трудом выговаривая слова, говорит «Петр» и поднимает рюмку. Зря он так. Про «последнюю». Лучше бы сказал «крайняя»…

Через десять минут приезжает такси – блестящая «шкода октавия» с молодым спортивным водителем. Он приветливо улыбается и помогает нам забраться на заднее сиденье. С мягким урчанием включается мотор, дома за стеклом сдвигаются назад все быстрее и быстрее. Пахнет невыветрившейся краской, оплеткой проводов, пластиком, мастикой – словом, новой машиной.

В руке у меня маленький черный пенальчик – когда-то в таких продавали грифели к автоматическим карандашам. Он находился в тюбике «Поморина», который вчера вечером я обнаружил у себя в ванной. Но внутри не грифель. Незаметно развинчиваю его, теперь из судорожно сжатых пальцев торчит рифленая двухсантиметровая игла, обильно смазанная мексолом. Прямо через пиджак вкалываю блестящее жало Харимяну в могучее предплечье. Он вздрагивает и тут же расслабленно откидывается на мягкую спинку сиденья.

– Готово, – негромко говорю я и обшариваю карманы. От чугунного тела бывшего борца веет жаром, как от печки. Потом добавляю:

– Все чисто.

Водитель кивает.

– Где вас высадить?

– За первым же поворотом.

– Хорошо. Спасибо.

– Спасибо.

«Шкода» скрывается из глаз.

Вот и все.

Через пару кварталов мое место займут два других человека, у одного в кармане будет оформленный по всем правилам паспорт гражданина России Харимяна С. А. Машина доставит их в аэропорт, в шестнадцать часов все трое вылетят прямым рейсом в Москву. Вряд ли один из пассажиров будет вести себя адекватно, но это никого не удивит: «Русские всегда пьяные»… Уже ночью Сурен Аршакович расскажет все, что знает об анаконде. И каким бы солнечным ни было завтрашнее московское утро, для него оно будет пасмурным и депрессивным.

Я вздохнул. На душе остался неприятный осадок. Хотя я просто в очередной раз сделал свою работу. Правда, впервые с оттенком сожаления.

Напряженные нервы препятствовали воздействию алкоголя. Теперь, когда все кончилось, напряжение отступало, зато наваливалась чудовищная усталость, и волна опьянения все сильней нависала над маленьким и беззащитным Геннадием Поленовым. Он еще успел бросить пенальчик с мексоловой иглой в выкованную пару веков назад решетку канализации, надежно вделанную в старинную мостовую. Потом, уже на обычном такси, добрался до отеля, упал на расточительно широкую кровать, отключил телефон и, хотя стоял белый день, мгновенно провалился в тяжелый, насыщенный кошмарами сон.

* * *

Двадцать часов сна не дали исцеляющего эффекта. Очнулся я в десять утра с чугунной головой и полным набором признаков жесточайшего похмелья. Только мысль, что очередной спектакль отыгран успешно, перевернута еще одна страница профессионального лицедейства, задернут занавес, и я могу хоть недолго побыть самим собой, стимулировала дальнейшую жизнедеятельность. Надо сказать, неспешную и очень вялую. Я долго валялся в постели, дремал, выпил литровую бутылку минеральной воды «Маттониа» из мини-бара, потом принял душ и побрился.

Расслабленно спустился в лобби-бар, выпил кофе, нехотя пререкаясь с довольно молодым барменом, который хорошо владел русским, но говорить на нем принципиально не желал, требуя, чтобы я выучил чешский. Ему было лет тридцать пять, про наши танки в Праге он не напоминал, скорей всего, в нем говорила не горькая историческая память, а обычная местечковая недалекость, отсутствие профессионализма и невоспитанность.

Но мне не было до него дела. Да, собственно, ни до чего не было дела. Мне хотелось домой. В вестибюле я столкнулся с самим собой в огромном зеркале. Костюм выглядел неважно, но гордая осанка, уверенная посадка головы и орлиный взгляд спасали положение. Не одежда красит человека, в конце концов!

Я поднялся в номер, собрал вещи и только тут вспомнил, что надо включить телефон.

На ожившем экране вспыхнула отметка: «12 неотвеченных вызовов, номер не определен». Я насторожился, но тут же пришел очередной звонок. Это был Карл.

– Ты жив?! Слава Богу! – эмоциональный всплеск тут же погас. – Почему не отвечаешь?!

– Спал. Очень устал. Ведь работа выполнена…

– Как «выполнена»?! Где Петр? Где машина?

У меня перехватило дух.

– Как «где»?! Я сделал все, что требовалось, через полтора квартала должны были подсесть Лукаш и Войтек…

– Они ждали больше часа, но безрезультатно, – тусклым, будто со дна глубокого колодца, голосом сообщил Карл. – Такси с Петром и водителем бесследно исчезли. Всю ночь искали, подключили полицию… Бесполезно!

Я ошеломленно молчал.

– Алло?

То, что он сказал, было неожиданно, дико и невообразимо. Вряд ли наше подставное такси уехало в Монте-Карло. Скорей всего, сгорело где-то на окраине. Вместе с водителем и пассажиром. Я вовремя вышел. За квартал до смерти…

– Алло?

– Все понял. Продолжаю работу, – сказал Геннадий Поленов и нажал кнопку отключения.