Текст книги "Атомный поезд"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Здравствуйте, Александр Олегович! – невзрачное помещение будто заиграло яркими красками радуги, которая исходила от женщины в белом халате, сидящей за видавшим виды столом. У неё было красивое лицо, замечательные глаза и обворожительная улыбка. Перед ней на обшарпанной поверхности стола стоял открытый ноутбук и ещё какой-то прибор, от которого отходили провода.

– Здравствуйте…

– Можете называть меня Наталья Игоревна, – сказала женщина. – Или товарищ майор, как вам удобней.

– Здравствуйте, Наталья Игоревна, – с трудом выговорил курсант. И чтобы прийти в себя, огляделся по сторонам. Офис был достаточно скромным, как по размерам, так и по обстановке. Квадратное помещение, общей площадью метров шестнадцать, с единственным окном во внутренний замкнутый дворик. Два видавших виды стола, три стула и один компактный диванчик у окна. На этот самый диванчик сразу плюхнулся майор Маслов, вольготно развалился, закинул ногу за ногу и сцепил руки на колени. После чего нахально уставился на женщину в халате. Волосы, как обычно, идеально уложены с зачёсом назад, лицо гладко выбрито. Герой-любовник, победительный и неотразимый. Почему-то Саша почувствовал к нему антипатию.

За вторым столом сидел ещё один мужчина: средних лет толстячок с большой плешью, тщательно маскируемой зачёсанными справа налево редкими волосами. Маскировка получилась плохой, лысина все равно проглядывала. При виде Кудасова он встал, подошёл ближе, любезно подставил стул.

– Меня зовут Василий Васильевич. Фамилия моя Михеев, – представился он.

Речь у него была невнятная, с пришепётыванием. Маленькие зелёные глазки нервозно бегали из стороны в сторону, будто надеялись ухватить какую-то незаметную обычному человеку, но важную деталь. Он сразу испортил впечатление, радуга исчезла, комната поблекла и превратилась в обычную казённую заштатную контору.

– Ну что ж, давайте начнём тест, – прошепелявил Михеев, пытаясь изобразить на бледных губах некое подобие улыбки. – Садитесь поудобней.

Он сноровисто привинтил на стул никелированный подголовник с двумя выгнутыми дисками для поддержки затылка. Когда-то такие встречались в зубоврачебных кабинетах, но Саша видел их только в кино.

– Расслабьтесь, – толстяк перетянул грудь Кудасова лентой на застёжках-залипах. Впереди лента заканчивалась разрезанным поперёк стальным цилиндром, половинки соединялись пружиной, создававшей необходимое натяжение. В спецкурсе «Обеспечение государственной тайны» курсанты изучали полиграф, хотя и довольно поверхностно. Александр понял, что лента позволяет контролировать частоту и интенсивность дыхания.

Наталья Игоревна тоже подошла и поправила ленту.

– Процедура абсолютно безболезненна и не причиняет ни малейшего вреда, – ласково сказала она. – Теперь давайте пальчики…

Саша на миг ощутил тепло женской ладони. И тут же хищные, как крокодильи челюсти, защёлки вцепились в безымянный и указательный пальцы его левой руки. Очевидно, этот детектор измеряет кровенаполнение и частоту пульса.

– Теперь другую руку, – проворковала женщина, и Кудасов понял, что готов слушать её голос всю жизнь.

Хищная защёлка обхватила средний палец правой руки. Похоже, это датчик потоотделения.

– Вот и все, – Наталья Игоревна улыбнулась своей замечательной улыбкой.

Проводки от датчиков тянулись к чёрному блоку размером с большую толстую книгу, тот в свою очередь соединялся с компьютером. Перед монитором, плюхнувшись на нагретый телом Натальи Игоревны стул, устроился неприятный толстяк. Женщина и майор Маслов незаметно вышли из комнаты. Наступила томительная тишина.

– Сейчас вы запишете любую цифру от ноля до десяти и покажете её мне, – невнятно сказал Михеев. – Вот картонка и ручка, прямо у вас под рукой. Давайте. Любую.

Отставив палец с присоской, Кудасов вывел кривоватую пятёрку и повернул картонку в сторону оператора.

– Хорошо. А теперь я буду называть цифры подряд, но вы не признавайтесь, какую написали. Короче – врите!

Кудасов кивнул. Ерунда какая-то. Он знает, что я загадал, какой смысл отказываться?

– Начали. Итак, вы загадали ноль?

– Нет.

– Единицу?

– Нет.

На мониторе жили своей жизнью три линии – белая, голубая и зелёная, они то поднимались вверх, то опускались вниз, то перекрещивались, то сливались в одну.

– Двойку?

– Нет.

– Тройку.

– Нет.

«Контрольный тест, – вспомнил вдруг Кудасов, когда они дошли до десятки. – Какие реакции соответствуют заведомой лжи…»

– Продолжаем. Теперь я буду задавать вопросы, а вы коротко отвечать: да, нет, не знаю. Вопросы не ставят целью унизить ваше человеческое достоинство, обидеть или оскорбить. Вам всё ясно?

– Ясно.

– Вы живёте со своими настоящими родителями?

– Да.

– Вы родились в Тиходонске?

– Да.

– Вы жили в других городах?

– Нет.

– Вы служили срочную службу?

– Нет.

– У вас есть родственники за границей?

– Нет.

– Кто-либо из ваших родственников имеет судимость?

– Нет.

– Вы девственник?

– Нет.

Вопросы сыпались как из рога изобилия. Кудасов отвечал без запинки, он был вполне искренен. Какой смысл ему врать? Хотя некоторые вопросы показались весьма странными.

– Вы болели венерическими заболеваниями?

– Нет.

– Вступали в гомосексуальные связи?

– Нет.

– Употребляли наркотики?

– Нет.

– Задерживались милицией?

– Нет.

– У вас есть знакомые иностранцы?

– Нет.

– У вас есть постоянный половой партнёр?

– Да.

– Это мужчина?

– Нет.

– У вас бывают головные боли?

– Нет.

– Галлюцинации?

– Нет.

– Обмороки?

– Нет.

– Вы выполните любой приказ командования?

– …Да.

Голубая линия показала неискренность. Две другие подтвердили правдивость ответа. Вместе с тем аппаратура отметила двухсекундную заминку.

– Вы способны произвести боевой пуск МБР?

– …Думаю, да.

Теперь белая и зелёная линии выразили сомнения. И опять заминка.

– Вы боитесь замкнутого пространства?

– Нет.

– Вы рассказывали кому-нибудь о служебных делах?

– …Нет.

Все три линии показали ложь. И снова заминка.

Опрос продолжался ещё около двадцати минут, наконец толстяк встал, освободил курсанта от датчиков и молча вышел из комнаты. Александр опустился на диванчик у окна, переводя дух. Он весь вспотел от напряжения. Странно: обычные вопросы, обычные ответы. Ему ведь нечего скрывать… Наверное, оттого, что слишком многое поставлено на карту. Предложенная работа привлекает его, и мысль о том, что от дурацких вопросов и бездушной машины зависит, получит он её или нет, вызывает напряжение. Саша чувствовал, что его судьба решается именно сейчас, в эту минуту!

Действительно, в кабинете Кандалина шло небольшое совещание.

– В целом никаких особых отклонений не выявлено, – докладывал Михеев. – Но на вопросы о выполнении любого приказа и о способности произвести боевой запуск чёткие ответы не получены. К тому же они даны с задержкой…

– Это вполне нормально, – прокомментировала Наталья Игоревна. – Речь идёт о предположительных действиях. Он сам не знает, как поступит в этих ситуациях. Такова реакция девяноста процентов тестируемых.

– Так, может, надо ориентироваться на остальные десять процентов? – спросил Михеев. Уполномоченный и его помощник молчали.

– Как правило, это люди, не обладающие критическим мышлением, – спокойно пояснила Булатова. – Они более уверены в себе и думают, что выполнят любую задачу. Однако при учебно-боевых запусках процент срывов одинаков как для первой группы, так и для второй. Потому что думать о том, что ты сделаешь, и сделать – это совершенно разные вещи. А стартовый ступор – это серьёзная нервно-психологическая проблема!

– И он соврал на вопрос о том, рассказывал ли кому-нибудь о служебных делах, – тоном ябедника прошепелявил Михеев.

– Вот как? – насторожился Кандалин.

Но Наталья Игоревна махнула рукой.

– Это просто характеризует его как совестливого и ответственного человека. О служебных делах рассказывают практически все, только в разной степени. О новом назначении, перемещении по службе, какой-либо проблеме… Все. Сто процентов. Главное, не выдавать секретных данных. А с этой стороны он не замечен, у него прекрасное личное дело.

Михеев пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли, наоборот, возражая. Кандалин ненадолго задумался.

– Скажите, Василий Васильевич, есть ли идеальные кандидаты, которые проходят испытание без сучка и задоринки?

– Нет, – с некоторым сожалением ответил Михеев. – А если такое произойдёт, то это очень тревожный сигнал: скорее всего, испытуемый проходил специальную подготовку. Сами понимаете, что это значит.

Уполномоченный пристукнул рукой по столу.

– Тогда и не надо наводить тень на плетень. Наталья Игоревна, проведите психофизиологическое тестирование. Если всё пройдёт хорошо, приглашайте его ко мне на беседу.

Военврач вернулась в комнату, кандидат поднял на неё ждущий взгляд.

– Полиграф вы прошли успешно, – ободряюще улыбнулась она. – Осталось тестирование по изучению свойств вашей личности. Вот это вопросник…

Булатова передала парню довольно пухлую брошюру.

– А это варианты ответов. Видите, номер вопроса совпадает с номером ответа. Вам остаётся только подчеркнуть: «Да» или «Нет». Отвечать надо искренне, потому что вопросы перепроверяют ваши ответы. Чтобы не запутаться, надо быть честным. И ещё надо уложиться в тридцать минут. Вам всё ясно?

Кудасов пожал плечами.

– Вроде все…

– Тогда приступайте!

Вопросы были дурацкими: «Любите ли вы цветы?», «Любите ли животных?», «Бывают ли у вас расстройства желудка?», «Любите ли охоту?», «Любите ли вы рвать цветы?» и так далее.

Александру показалось, что кое-что он понял. Расстройства желудка бывают у всех, хотя признаваться в этом неудобно. Если ответил положительно, значит, проявил честность, ответил отрицательно – соврал. Если любишь цветы и любишь их рвать, значит, в натуре заложено противоречие, точно так же с любовью к животным и охоте. Но можно любить уже собранные цветы, а охотиться только на птиц… Тогда никакого противоречия нет.

А этот вопрос: «Просыпаетесь ли вы ночью?» Или этот: «Снятся ли вам сны?» Они-то что проясняют?

Но, размышляя о содержании вопросника, Кудасов не останавливался и бойко отмечал в большом, разграфлённом на 400 клеточек листе свои ответы. Он уложился в двадцать минут.

– Молодец, хорошее время, – сказала Наталья Игоревна. Александру показалось, что она смотрит на него с симпатией. – Теперь посидите, я это расшифрую.

Он снова остался один, но теперь волнения не было. Пришла уверенность, что всё будет хорошо. Так и получилось. Через двадцать минут Наталья Игоревна вернулась.

– Поздравляю, Саша, тесты вы прошли успешно. Возможно, нам с вами придётся работать вместе, – она в очередной раз улыбнулась.

Потом в комнату зашёл Маслов и пригласил его к шефу. В большом кабинете с массой телефонов и огромной картой железных дорог на стене сидел приземистый худощавый человек. У него были большие некрасивые уши, огромные залысины и лицо усталой обезьянки. Если бы не полковничья форма и не окружающая обстановка, его можно было принять за обычного работягу – сантехника, грузчика или монтёра пути.

– Здравствуйте, Александр Олегович! – полковник привстал и протянул через стол цепкую руку. – Я Уполномоченный Минобороны по Южному округу Олег Станиславович Кандалин.

– Курсант Кудасов, – представился Саша. – Правда, я уже выпускаюсь.

– Вы знаете, что такое БЖРК, товарищ курсант?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Александр на мгновение растерялся. «Работяга» пристально и испытующе смотрел ему в глаза. Кудасов взял себя в руки и приосанился.

– Слышал, – ответил он. – Нам преподавали курс «Структура РВСН». Это боевой ракетный железнодорожный комплекс. Один из видов мобильных ракетных установок.

– Правильно, – кивнул полковник.

– Когда-то БЖРК играли важную роль в обороне СССР, – продолжил Кудасов, вспоминая сведения, не имевшие практического значения. – Их было несколько штук, по-моему четыре или пять. Потом их расформировали, и сейчас это только история развития вида вооружённых сил…

– Вот тут вы ошибаетесь, Александр Олегович, – перебил его Кандалин. – Год назад БЖРК снова был поставлен на боевое дежурство. В новой, модернизированной модификации. С самой современной ракетой. Пока только один поезд, но он уже сейчас играет роль первой скрипки в обороне нашей страны. Поезд полностью автономен, он пересекает Россию из конца в конец, он всё время в движении. Остановки допускаются лишь в самых крайних случаях, да и то на основании распоряжения или согласия штаба. Всё, что связано с этим поездом, является совершенно секретным. Это следует иметь в виду.

– Конечно, – кивнул Кудасов.

– Вам предлагается служба на борту БЖРК, – сказал наконец Кандалин то, чего Саша уже давно ждал.

– Я готов. Но… В качестве кого?

Кандалин и Маслов переглянулись.

– Сейчас мы вас удивим, – усмехнулся полковник. – Но давайте по порядку. Начальник БЖРК командует им в мирных условиях. Порядок службы, соблюдение графика движения, дисциплина личного состава, обеспечение топливом и продовольствием, бесперебойное функционирование систем и механизмов – всё это входит в компетенцию начальника комплекса. Но!

Кандалин многозначительно поднял палец.

– Как только поступает боевой приказ, командование переходит к начальнику смены запуска. Он начинает выполнять функции командира пуска, ибо главная боевая задача БЖРК – произвести пуск ракеты с ядерной боеголовкой… Это очень важная и ответственная должность, ключевая на БЖРК. Пожалуй, более важная, чем должность командира комплекса.

До сих пор Кудасову всё было ясно. Теперь он перестал понимать, к чему клонит Уполномоченный. Олег Станиславович широко улыбнулся.

– Вам предлагается пройти стажировку на должность начальника смены запуска. В боевых условиях – командира пуска. Что скажете?

Саша потерял дар речи. Мысли слегка путались, и требовалось какое-то время, чтобы привести их в порядок. Нельзя сказать, что он не осознал важности предложения. Напротив, это предложение было трудно переоценить. Перспектива подземных дежурств в глухой тайге таяла на глазах. А вероятность женитьбы на Оксанке, наоборот, резко увеличивалась. Но если бы ему предложили работу дежурного оператора, это одно, а стажироваться на роль второго или даже первого лица стратегического ракетного комплекса – для зелёного курсанта это всё равно что сесть в кресло командира полка. Страшно!

– Разве такое может быть?! Я, курсант, и сразу после выпуска…

– Может, – не дослушал его подполковник. – По одной простой причине: сложность запуска! БЖРК постоянно перемещается, поэтому в полётное задание не введена координата старта. Понимаете, насколько это усложняет расчёты?

– Да, это очень затрудняет работу, – задумчиво произнёс Кудасов.

Олег Станиславович кивнул.

– Вот именно! Мы не смогли подобрать расчётчика такого уровня. По существу, вы единственная подходящая кандидатура.

Саша был польщён.

– Ну, если так…

Но внезапно в голову пришла ещё одна мысль.

– А кто сейчас занимает эту должность?

– Полковник Белов Евгений Романович. Под его началом вы и будете стажироваться.

– Но это получится…

– Ничего не получится! – перебил его Кандалин. – Белову пятьдесят пять лет, это верхний возрастной предел службы. И он пойдёт на пенсию, с вами или без вас. Просто, если его место займёте вы, страна будет в большей безопасности, чем если в кресло командира пуска сядет случайный человек!

– Но опыт! Я просто не созрел до такой должности! – почти закричал Кудасов. – Ведь положено начинать со стажёра оператора, потом работать оператором, потом старшим оператором, потом заместителем начальника смены…

Кандалин раздражённо взмахнул рукой.

– Молодой человек, я хорошо знаю иерархию должностей! Поверьте, гораздо лучше вас! Вы все говорите правильно. Но обстоятельства конкретной ситуации заставляют нас сделать вам конкретное предложение! И оно резко отличается от стандартных ситуаций и стандартных предложений. Такие предложения делаются один раз в жизни! И основано оно исключительно на ваших высоких личностных и профессиональных качествах!

Слышал бы это Олег Иванович! Он бы оказался на седьмом небе от счастья. И утвердился в мысли, что справедливость все равно берёт верх, что бы там ни говорили.

Кандалин и Маслов в упор рассматривали курсанта. В глазах их застыло странное выражение. Похоже, что они ждали отказа.

Саша подумал, что бедный Коротков до рокового поцелуя, не задумываясь, принял бы столь перспективное предложение. И те сомнения, которые мучают его самого, Андрею даже в голову не могли прийти! «Глупо отказываться от того, что само идёт в руки!» – неоднократно говорил Коротков. Вспомнилась и ещё одна мудрость генеральского сына: «В жизни реже дают, чем отбирают. Поэтому свой шанс упускать нельзя!» Правда, все эти премудрости не пошли ему на пользу.

– Что ж, давайте попробуем, – наконец сказал Кудасов. – Я согласен!

Олег Станиславович встал и протянул ему руку.

– Поздравляю с правильным и ответственным решением. Будем работать вместе. Предупреждаю: необходима строгая конспирация! За секретами БЖРК охотятся разведки всего мира!

Курсант улыбнулся.

– А между тем ваш штаб не очень-то защищён!

Полковник помолчал, пожевал губами.

– Мы только координаторы. Никаких особо секретных документов здесь нет, наши инструменты – карта и связь.

– Но вы сами – секретоносители высшей категории, – не унимался настырный курсант. – Охрана могла бы быть посерьёзней!

Когда Кудасов ушёл, Кандалин с досадой сказал помощнику:

– А у парня голова работает! Я много раз ставил вопрос об усилении охраны, но ответ один – нет средств! Если шпионы или террористы выйдут на нас, дело может кончиться плохо. Ты носишь оружие?

Маслов качнул головой.

– Как правило, нет.

– А надо!

– Не сгущайте краски, Олег Станиславович! – вежливо улыбнулся майор. – До сих пор всё шло нормально и дальше будет так же.

Глава 7
Личное и служебное

– Почему ты не вышла к поезду? Почему из всего экипажа только меня никто не встречал?! Хотя именно мне это, может быть, важнее, чем всем остальным! – кричал Белов, быстро расхаживая по комнате.

– Господи, как ты любишь всё драматизировать! – Ирина Александровна закатила глаза. – Я же тебе объяснила – я просто не слышала будильника. Почему бы тебе не оставить меня в покое?

– Оставить в покое? – Белов резко остановился, будто наткнулся на стенку. – Как раз сейчас мне очень нужна поддержка в семье. У меня большие проблемы!

Ирина нахмурилась, глядя на его отражение в зеркале, а затем перестала расчёсывать густые белокурые волосы и повернулась лицом к супругу.

Она была моложе своего мужа лет на пять, но сохранилась очень хорошо. Слегка полноватая, невысокого роста и в целом далеко не красавица, Ирина Александровна до сих пор производила неизгладимое впечатление на представителей противоположного пола своим внушительным, вызывающе торчащим бюстом и вельможными манерами потомственной аристократки. И то и другое было ненатуральным. На пластику груди Евгений пожертвовал деньги, скоплённые на машину, а происхождения жена полковника была самого пролетарского – родители всю жизнь проработали на свиноводческом комплексе, хотя и сумели дать дочери высшее образование.

– И что у тебя случилось такого чрезвычайного? – растягивая слова, поинтересовалась она.

– Да то, что я достиг пенсионного возраста…

– Разве это новость? – аккуратно, со знанием дела выщипанная бровь Ирины рельефно изогнулась, что, как по опыту знал её муж, выражало крайнюю степень недоумения. – И разве это повод устраивать мне скандалы и так орать? Я, к твоему сведению, дорогой, две недели просидела здесь, в этой квартире. Безвылазно. Как запертая в клетке птица… Разве я заслужила такой тон? Ведь я отдала тебе лучшие годы жизни, а что получила взамен?

– Не преувеличивай, пожалуйста, – Белов недовольно поморщился и подошёл вплотную. – Все знают, что ты целые дни тусуешься с полуграмотными телефонистками, сплетничаешь с ними, приводишь домой пить кофе… Ты жена полковника, хоть бы соблюдала субординацию! На что же ты жалуешься?

– На одиночество, Женя, – Ирина забросила ногу на ногу, выставляя на обозрение мужа свою розовую широкую стопу с несвежим педикюром на пальцах. Впрочем, в гарнизоне вообще никто не делал педикюр. Кроме майора Булатовой. – На отсутствие свободы. Неужели ты сам не понимаешь? Если мне не изменяет память, я уже не раз говорила тебе об этом, но, кажется, ты пропускаешь все мои душевные откровения мимо ушей. А Катя и Валя меня понимают, у них широкие души, хотя по званию они прапорщицы…

– Прапорщики! – рыкнул Евгений Романович. – Не прапорщицы, а прапорщики!

– Ну какая разница! – Ирина вновь подняла глаза. Она сидела на низком пуфике, и полковник видел высоко открытые ноги и крепкую большую грудь. Белов облизал враз пересохшие губы, но тут же постарался прогнать нарастающее желание. Даже в моменты крайнего раздражения и неудовольствия жизнью Ирина притягивала его, как магнит. Вот только жаль, что он её не притягивал. Может быть, тогда взаимопонимание было бы достигнуто…

– Ты столько ездишь по стране, хоть бы раз привёз мне подарок, – упрекнула жена. – В Москве столько хороших товаров, купил бы духи, колготки, сумочку…

– Ты что, с ума сошла? Мы же нигде не останавливаемся! Даже носа не высовываем!

– Зачем же вы тогда ездите столько времени?

Белов оставил вопрос без ответа. Он полез в шифоньер и достал полбутылки дагестанского коньяка, купленного в посёлке, а возможно, там и произведённого. В военном городке действовал «сухой закон», поэтому приходилось быть крайне осмотрительным.

– Выпьешь со мной?

Ирина с интересом посмотрела на бутылку.

– Давай.

Он до половины наполнил стаканы.

– Будем здоровы! – Белов резко опрокинул свой стакан. Тёплая противноватая жидкость прокатилась по пищеводу и согрела желудок. Ирина, отставив мизинец, сделала несколько мелких глотков, потом, облизнувшись, отставила стакан в сторону.

– Купи мне вина про запас, – капризно попросила она. – Будем хоть с подружками выпивать со скуки.

– Ладно, – кивнул Евгений Романович. – Только смотри, не попадись! Дружи лучше с офицерскими жёнами, а не с этими девчонками!

Пил он редко, и коньяк подействовал почти сразу. Настроение улучшилось, в голове слегка зашумело.

– Так послушай мою проблему, – вернулся он к прерванному разговору. – Мало того, что я достиг предельного возраста, так я ещё стал допускать ошибки при расчётах! Если это обнаружится, то меня… В общем, сама понимаешь…

Ирина с досадой допила свой коньяк.

– Что я понимаю? Я ничего не понимаю! Ты притащил меня из столицы в этот богом забытый угол, обещал золотые горы, шикарное жильё, материальное благополучие. И где это всё? Монотонная невыносимая жизнь, рутина… С ума сойти можно… И теперь ты подготовил мне сюрприз. Не надо загадок, лучше скажи всё честно. Тебя собираются выпихнуть со службы? Под зад коленом? Такой будет финал?

Белов кивнул.

– Ну, в общем, к этому идёт… Мне надо отдохнуть. Давай возьмём отпуск и поедем в санаторий. За три недели я опять войду в норму!

Ирина повернулась к зеркалу, снова взяла щётку и принялась тщательно расчёсывать свои густые волосы.

– Ты знаешь, я что-то не хочу в санаторий. Там такая же скучища, как здесь. Одни старые пердуны и больные старушки, которые надеются вылечиться и прожить сто лет.

– Но если ничего не делать, то меня забракуют при ближайшем тестировании! – почти выкрикнул Евгений Романович.

– О! – Ирина вскинула щётку и победительно посмотрела на супруга. – Не бойся, милый. У тебя же есть жена. Я тебе помогу!

– Что?!

– Ты блестяще пройдёшь тестирование, вот что!

– Каким образом? – полковник допил остатки коньяка.

– Очень простым, – возбуждённо жестикулировала она. – Валечка замечательная подруга. Она учится на психологическом факультете и помогает Булатовой. У неё есть книжка, где указаны правильные ответы на вопросы тестов. Валечка принесёт её мне, а ты выучишь наизусть. Вот и всё! Пусть тестируют тебя хоть каждый день!

А ведь это выход! В опьянённом сознании Белова мелькнула мысль, что теперь все беды останутся позади.

– Какая ты умница, Ириша. Я хочу тебя, – Белов вылез из кресла, шагнул вперёд и запустил обе руки в вырез сарафана супруги. Отреставрированная грудь была плотной и приятной на ощупь.

– Сядь на место, Женя! – чуть ли не выкрикнула Ирина и резким движением вырвала руки мужа из-за пазухи. – Не смей ко мне приставать. Тем более когда я веду с тобой речь о серьёзных вещах. Сядь, я сказала! У тебя манеры солдафона!

Порыв прошёл. Евгений Романович послушно вернулся в кресло и попытался выжать из бутылки последние капли. Внутри всё клокотало от гнева и полного бессилия, но Евгений Романович благоразумно сдерживал эмоции. Перечить Ирине – означало нажить на свою голову дополнительные неприятности. А у полковника и так их хватало сверх меры. Он чувствовал себя опустошённым и разбитым.

***

Майор Сомов закончил доклад, и теперь начальник отдела ВКР [6]6
  ВКР – военная контрразведка. Когда-то эти подразделения называли «Особыми отделами». На обыденном уровне это название сохранилось до сих пор.


[Закрыть]отдельного дивизиона стратегического назначения Николай Тимофеевич Кравинский внимательно просматривал собранные материалы. Сомов доложил и сделал своё дело, а вся ответственность за правильно и своевременно принятое решение ложилась на подполковника Кравинского.

Он и так был в опале. Ещё недавно он работал в Центральном аппарате и жил в Москве, как вдруг новое назначение в эту дыру. Скорей всего сыграло роль то обстоятельство, что Николай Тимофеевич имел опыт оперативного обслуживания первого БЖРК, курсировавшего по железным дорогам Советского Союза ещё в 1988 году. А может, это просто предлог, а на самом деле он пал жертвой борьбы между «коренными» и «варягами».

Такое противостояние постоянно идёт во всех центральных ведомствах. То на ключевые посты ставят хорошо знакомых и проверенных москвичей, то вдруг приходит другая волна, и аппарат начинают забивать шустрыми выходцами из провинции. Как бы то ни было, а после столицы оказаться в диком степном краю – этого никому не пожелаешь!

В задачи Кравинского входило бдительное наблюдение за личным составом всех трёх экипажей поезда, обслуживающим персоналом, охраной и строжайшим соблюдением государственной тайны. При любой утечке информации или злостном нарушении устава кем-либо из сотрудников спрос будет непосредственно с Николая Тимофеевича. И спрос нешуточный. Понятное дело, что все это не добавляло Кравинскому жизненного оптимизма и не избавляло от душевной горечи, связанной с переездом из столицы в отдалённую глубинку. Но в целом он смирился. А его благоверная супруга Алла Петровна всё ещё продолжала бунтовать – и против богом забытого Кротова, и против вечной занятости мужа, и против драконовских порядков военного городка. Разрушительная сила этих бунтов обрушивалась на одного человека: самого Николая Тимофеевича. И дополнительно угнетала его нервную систему. Правда, недавно ему удалось пристроить Аллу Петровну Председателем женсовета, так что теперь её энергия получит полезный выход.

– Что будем делать, товарищ подполковник? – озабоченно спросил Сомов.

– Иди доложи Булатову. Пусть будет в курсе.

Николай Тимофеевич сдёрнул квадратные очки со своего мясистого большого носа, растёр пальцами переносицу и водрузил их на прежнее место. В это время раздался телефонный звонок. Трезвонил дальний белый телефон специальной связи. Звонки по нему, как правило, никогда не приносили ничего хорошего.

Кравинский потянулся и нехотя снял трубку.

– Кравинский слушает.

– На боевом посту, Николай Тимофеевич?

Голос звучал весьма тихо и отдалённо, но это один из недостатков закрытой для прослушивания линии. Кравинский без труда узнал Кандалина. Уполномоченный хренов! Кто его и куда уполномочил? Сидит себе в Тиходонске и названивает во все концы: там стрелку не вовремя перевели, там цистерну солярки не выставили. Завхоз, вот он кто! А пытался подмять под себя отдел ВКР во главе с ним, Кравинским! Дескать, Уполномоченный главнее… Правда, хрен у него вышло что-нибудь из этой затеи! Катался бы сам в спецпоезде и проверял себе на здоровье. Однако все эти мысли метались только в голове Николая Тимофеевича, и ни одна из них не выскочила через ротовое отверстие.

– Я всегда на боевом посту, Олег Станиславович, – отрапортовал Кравинский, откидываясь на спинку стула и машинально ослабляя тугой узел галстука, давившего на кадык. – Чем могу быть полезен?

Всё-таки с Уполномоченным Министерства обороны лучше жить в мире и согласии.

– Да вот решил узнать, как обстоят у вас там дела, – небрежно молвил Кандалин.

«Я так и думал, – поморщился Николай Тимофеевич. – Когда коту делать нечего, он яйца лижет». Сравнение понравилось Кравинскому, и он даже улыбнулся, представив, как Олег Станиславович, изогнувшись на диване и задрав ногу выше головы, вылизывает собственную промежность. Кандалин и внешне-то напоминал старого ленивого кота, предпочитавшего большую часть времени проводить перед телевизором, чтобы заимствовать бредовые выдумки голливудских режиссёров для реального БЖРК. Взял из фантастического фильма дурацкую сетку и поставил её на поезд… Дурдом какой-то!

– Пока не жалуемся, Олег Станиславович.

– Это хорошо, – Кандалин по извечной своей привычке причмокнул губами. – А у меня для вас хорошая новость, Николай Тимофеевич.

– Что за новость? – Кравинский откровенно насторожился. Ведь самые лучшие новости – это отсутствие всяких новостей.

– Если всё пройдёт гладко и так, как мы запланировали на настоящий момент, в ближайшие две недели направим к вам на поезд стажёра.

– Стажёра? – переспросил начальник особого отдела. – И на кого он будет стажироваться?

– На начальника смены запуска, командира пуска, – бодро ответил Уполномоченный.

Кравинский опешил.

– Вы как в воду смотрите, Олег Станиславович, – он даже забыл о жене и других личных проблемах. – У меня на столе как раз компрматериалы на Белова! Только… Кто он, этот стажёр?

– Выпускник Тиходонского ракетного училища. Очень способный парень. Кудасов его фамилия. Лейтенант. Мы его сразу к старшему представим.

– Как выпускник?! Вчерашнего курсанта сажать «на кнопку»?!

– Сажать «на кнопку» надо того, кто сможет рассчитать траекторию с «плавающей» координатой старта. Таких людей очень мало. Мы нашли только Кудасова. Если у вас есть лучшая кандидатура – пожалуйста, представляйте её.

В голосе Уполномоченного чувствовалась лёгкая издёвка. Он прекрасно знал, что среди опытных ракетчиков, проходящих службу в частях РВСН, таких кандидатур нет. Опытного спеца никто не отдаст, да и когда человек в возрасте, он вряд ли станет шарахаться с места на место. Да и вряд ли согласится на столь беспокойный и сложный объект, как БЖРК.

Начальник отдела ВКР несколько секунд помолчал. Конечно, никаких кандидатов у него не было. Оставалось только красиво прийти к компромиссу.