Текст книги "Варяжское море. Часть II. Ярл (СИ)"

Автор книги: Даниил Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– У нее будет абсолютный кинооблик. Волосы светлый с рыжим – моя задумка для Хельги. Только твоей Хельги!

Я облегченно выдохнул:

– Ну, так-то лучше. Задумка шикарная, мне очень понравилось, правда! А Беовульфа, выходит, также спишут с мультяшного Рея Уинстона?

Любимая недовольно сверкнула глазами:

– Да! Но спрашиваешь ты совершенно не о том!

В этот раз девушка сбросила с себя шкуру рывком, представ перед моими глазами полностью обнаженной! Но только я было потянулся к ней, буквально загипнотизированный красотой женского тела и манящими огоньками в шалых глазах невесты, как в дверь настойчиво постучали. Оля аж зарычала от негодования!

– Ярл! Из поселка принесли тело Флоки! Ты просил доставить его, чтобы убедиться в смерти свея!

У меня на секунду перехватило дыхание от ненависти – и одновременно от наслаждения чувством свершенной мести. Я видел, как стрела ударила в грудь поганца, но где-то в глубине души оставались нерациональные сомнения, что везучий хлопчик сумеет каким-то образом вывернуться.

Но не сумел.

Я хотел было уже встать с ложе, но в ту же секунду мерно покоящаяся на моих бедрах стройная, изящная ножка возлюбленной напряглась, серьезно тормознув мое движение – а сквозь кожу Хельги тут же проступили крепкие, рельефные мышцы. Я встретился глазами с ее возмущенным взглядом, и обезоруживающе улыбнулся любимой, одновременно потянувшись руками к ее телу:

– Оставьте тело во дворе! Теперь Флоки уже никуда от меня не денется…

Усадьба Флоки Мстителя. Гуннар Хромой.

Старый свей молча сидел с другими пленниками, и боялся лишний раз шумно вздохнуть, тогда как всего полгода назад (ну может чуть больше) он был в усадьбе на правах едва ли не хозяина! И челядь боялась лишний раз посмотреть на ближника ярла Сверкера, а вышколенные хирдманы ловили каждое слова хольда! Как все быстро изменилось… Теперь он калека, прислужник врага, сделавшего его практически не ходячим – и поверив на слову ромею, Гуннар сам привел варягов в свой дом. И что его ждет теперь? Ромею он больше не нужен. Он вроде бы держится за свое слово – но сам же признал, что условия их договора изменились – и у будущего владельца бурга Сверкера не будет ни хирда, ни поселения. Останется только дом, если венды и тот не сожгут – но даже если не сожгут, и ромей назовет Гуннара новым ярлом… Что же, сородичи отыграются на беззащитном калеке за все, что им сегодня пришлось пережить. Свое предательство, свою вину перед свеями старый, некогда славный хирдман понимал в полной мере – и сейчас проклинал себя последними словами за то, что не решился умереть еще в ночь покушения. Стоило тогда ползти не от ромея, а к ножу – глядишь, принял бы смерть достойно, с клинком в руках! А то и дотянулся бы до ноги врага – ведь чтобы убить его, хватило бы даже небольшого пореза!

Гуннар проклинал себя последними словами за то, что довел варягов до дома, а не навел их в море на скрытые в воде камни – таких в достатке хватает в полосе шхер. Но нет, он не рискнул пойти на смерть мужественно, как настоящий воин, прихватив с собой добрых полсотни врагов – и теперь его ждала позорная смерть предателя уже от рук сородичей…

Или же придется молить ромея сделать его слугой, как-то доказать свою полезность! Но как? Все, что Гуннар мог от себя сделать, он уже сделал! А калека не сможет даже прислуживать за столом или кормить скотину…

Однако вскоре свею вновь выпал шанс доказать свою полезность.

Когда тело Флоки внесли во двор усадьбы, Гуннар не мог не содрогнуться от жуткого зрелища: лицо бывшего ярла превратилось в кровавую кашу, и было обезображено настолько сильно, что узнать сына Сверкера представлялось лишь по волосам и одежде, да по юношескому еще телосложению. Все это совпадало – и свей невольно почувствовал скорбь и угрызения совести при виде младшего сына Сверкера. Паренька, еще вчера бывшего совсем малым, ребенка господина – и даже, возможно, друга… Но после того, как Флоки выдвинул Хакана и задвинул Гуннара, как пренебрежительно – словно с цепным псом! – обращался с ним во время совместного путешествия на Рюген, свей отдалился от молодого ярла. А неудачного покушение на ромея и вовсе стало последней каплей! Ведь в тяжелой травме старый хирдман винил прежде всего выскочку-малолетку с непомерной гордыней – и было время, когда Гуннару на полном серьезе казалось, что Флоки сознательно дал ему невыполнимое задание. Что он желал ему смерти! По крайней мере, калеке было удобно в это верить… Но теперь, со смертью господина вражда ушла, и свей наконец-то осознал, как был несправедлив к нему, как был виноват перед ним за свое предательство…

Он даже невольно прослезился, тут же устыдившись этого проявления слабости. Кое-как проморгался, смахнув слезы – а после разглядел застарелый шрам на открытой кисти убитого. Шрама, коего у Флоки никогда не было… Зато точь-в-точь такой же был у Арвидха – парнишки из поселения, ровесника ярла. Их никогда не сравнивали внешне, хотя теперь Гуннар задумался о том, что парни были действительно схожи телосложением и цветом волос, будучи еще и ровесниками… Но тогда получается, что тело ярла подменили на тело обычного парнишки! А сам «Мститель» возможно жив, и прячется где-то в поселении. Ну, или его прячут…

Старый хирдман испытал невероятное облегчение от этой догадки, но тут же к горлу его подступил ком. Ведь это же и был его шанс заслужить безбедную жизнь, точнее ее остаток на службе у ромея! Раскрыть подлог, сообщить, что Флоки прячется от варягов… И заслужить положение хотя бы слуги, коему не будет угрожать опасность расправы и коего худо-бедно обеспечат миской горячей похлебки с мясом или рыбой, и куском хлеба с сыром хотя бы раз в день.

Однако если еще полчаса назад Гуннар судорожно искал и никак не мог найти своего шанса заполучить службу у ярла варягов, то теперь его душу раздирали противоречия. Да, он очень хотел жить. Да, он страшно боялся остаться в разоренном поселении наедине с сородичами, кои обязательно выместят на нем свой гнев. Но испытав чувство стыда и потери, когда свей впервые увидел обезображенное тело Лжефлоки, он никак не мог решиться на очередное предательство.

И как назло, ромей все никак не выходил из усадьбы взглянуть на мертвого врага, ради смерти которого и затевался этот поход. Душу Гуннара терзали сомнения…

Наконец, ярл Самсон вышел из дома в сопровождении исландской воительницы, на которую свей воззрился с жарким любопытством. Принцесса Хельги оказалась хороша – даже очень хороша, и калека жадно вглядывался в черты лица принцессы, пытаясь напоследок насладиться ее красотой. Очевидно, что уже ничего более яркого и привлекательного он не увидит – и потому он хотел запомнить ее лицо… Впрочем, вскоре исландка поймала глазами его взгляд – и посмотрела в ответ так, что у Гуннара едва поджилки не затряслись! Ему показалось, что на него взглянула сама смерть… И как только ромей сумел одолеть ее в схватке?! Ветеран бесчисленных походов Сверкера и его отца, носивший в прошлом славное имя «Свирепый», старый хирдман многое отдал бы, чтобы увидеть их бой. Ведь чего стоило одно зрелище поединка ромея с «Убийцей берсерков»! А уж схватка с воительницей Хельги была однозначно более зрелищной…

Между тем, ярл Самсон подошел к Флоки – и сердце свея забилось так часто и тяжело, что он услышал отзвуки его ударов в ушах. А вдруг ромей хорошо запомнил «Мстителя»? Они ведь могли видеться в Ругарде – и тогда сейчас он может обратить внимание на заметный шрам на руке! Или же об этом гласно заявит кто-то из слуг?!

Гуннар уже было открыл рот, чтобы заявить о подлоге, подстрекаемый собственными страхами, но тут ромей смачно плюнул в кровавое месиво на месте лица Лжефлоки, после чего сухо добавил:

– Как и обещал. Ты заслужил свою судьбу, Флоки.

После чего отвернулся от тела и двинул обратно в усадьбу, добавив:

– Берите все, что хотите, и уходим. Людей не убивать! Баб… Баб можно взять, но по быстрому, однако девок и девочек совсем малых трогать запрещаю! Кто ослушается – тот испытает судьбу в поединке с Хельги!

Судя по стремительно побледневшим лицам собравшихся во дворе воинов, угроза пробрала их до печенок. А Гуннар вдруг понял, что именно сейчас решается его судьба, потому в отчаянии заговорил с ромеем, не обращая внимания на красноречивый взгляд его спутницы:

– А как же я?! Что делать со мной?!

Ярл Самсон скользнул равнодушным взглядом по пленнику, после чего столь же равнодушно бросил, разведя руками:

– Правь. Ты хотел быть ярлом – и я тебя им назову.

Свей внутренне горько усмехнулся над собственной слабостью, но все же попытался упросить ромея:

– Меня убьют, как только ты выйдешь за ворота, ярл. Позволь мне последовать с тобой.

Ромей на секунду задержался, задумчиво рассматривая связанного:

– А знаешь ли ты дорогу до усадьбы ярла Лудде?

Гуннар промедлил всего мгновение – он не мог решить про себя, проведет ли он врага к очередному свейскому поселению, зарабатывая на хлеб челяди, или же погибнет вместе с варягами, наведя их на подводные камни. И он уже готов был сказать «да», как тут в разговор вмешалась исландка:

– Мой кормчий знает Варяжское море как свои пять пальцев! Он проведет тебя в любой фьорд, в любую гавань или бухту, мой ярл!

Ромей улыбнулся Хельги, после чего с издевкой голосе и едкой, лживой ухмылкой обратился к свею:

– Как видишь, у меня нет нужды мучить тебя, забирая с собой в очередной поход. Твоя рана… Она не зажила. Так что лучше тебе остаться дома – ведь дома, как говорят, и стены помогают.

А после короткой паузы добавил уже изменившимся, глухим от ненависти голосом, зло сверкнув глазами:

– Той ночью твои люди забрали жизнь моего близкого друга! А уже следующей твой господин предательски, вероломно убил другого!!! И то, что я не воздам за отправленный клинок прямо сейчас, своими руками – вот тебе моя высшая милость!!! По крайней мере, у тебя ещё есть шанс оправдаться перед сородичами и убедить их не мстить. Крохотный, но шанс! Ни у Ромы, раненого "саксом", с ядом, нанесённым на клинок, ни у отравленного Ратибора шансов не было!!!

Круто развернувшись, ярл стремительно покинул двор усадьбы – и Гуннар уже открыто усмехнулся ему в след. В душе он понимал, что ромею больше не за что его ценить, не за что уважать, и не за что дорожить жизнью ночного убийцы, едва не оборвавшего его собственную! И все же, так или иначе, ярл предал его – и свей промолчал. Он не стал говорить о Флоки, последней отчаянной попыткой силясь спасти собственную никчемную жизнь. Он решил поступить правильно, хотя бы напоследок – и почувствовал при этом невероятный душевный подъем, коего не испытывал уже долгое время! И плевать, что этот правильный поступок не спасет его от гнева сородичей – зато Флоки, коли выживет, обязательно найдет способ отомстить ромею и его исландской шлюхе.

Обязательно найдет!

Глава 3

Май 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира). Уппланд, восточное побережье современной Швеции. Усадьба Лудде Старого. Торир Боевой молот.

Этим утром средний сын Лудде принимал пищу в одиночестве. Отцу, видавшему виды викингу, родившемуся в год битвы у Свольдера, ночью было опять плохо – болели суставы. Лишь к утру «Старый» сумел забыться тревожной дремой, переросшей, наконец, в глубокий сон. Дела… Торир не хотел доживать до глубокой старости, и превращаться в развалюху, как его отец. Толи дело дед, нашедший свой конец в последней битве с Олафом Трюгвассоном! Говорят, сеча была славная и жестокая – и пусть короля урман заманили в ловушку йомсвикинги, предавшие его, и пусть первого короля-христианина в Норвегии атаковали силы впятеро большие, сеча от того была не менее славной! Олаф Кракабен честно принял неравный бой, приказав соединить свои корабли вокруг «Великого Змея» – самого огромного драккара в мире, несшего целых три сотни отборных воинов! Преданные королю хирдманы построили заграждения и целые укрепления из щитов, навешанных вдоль планширей и весел, создав из сцепленных между собой кораблей настоящую крепость! Первыми на штурм ее пошли свеи и даны – но поначалу они не никак могли воспользоваться численным превосходством. Драккары поодиночке приставали к бортам «крепости» Трюгвассона – и их команды также поодиночке, хаотично вступали в бой, еще до начала схватки попадая под целый ливень сулиц и метательных топоров... Общего штурма никак не удавалось организовать – и отряды викингов, первыми напавших на хирдманов «Кракабена» (Вороней кости), были целиком истреблены.

Впрочем, когда в бой вступили мятежные бонды, все суда преданных Олафу урман были захвачены одно за другим, а их команды истреблены. Уцелевшие хирдманы отступили к «Великому змею», чьи борта вдвое возвышались над остальными судами, и еще несколько часов шла схватка за королевский драккар! Трюгвассон, не желая попасть в плен и принять смерть от рук врагов, бросился в воду – но подумать только! Чтобы победить короля-христианина, пришлось объединиться датскому владыке Свену Вилобородому, конунгу свеев и гётов Олафу Шётконунгу, а также ярлу Эрику Хаконссону, собравшему в кулак бондов-урман, недовольных христианизацией страны. И то им едва хватило сил справиться с общим врагом! Да, славная была битва – и Торир Налетчик, успевший до того заделать малыша Лудде бабке, сложил голову в кровавой сече! Среднего внука назвали в честь деда, и Торир Боевой молот (прозвище викинг получил за любовь к одноименному оружию) грезил славными битвами и походами – но отец отчего-то старался удержать при себе именно Торира. Возможно, Лудде видел его горячность и боевой задор и понимал, что при прочих равных, именно средний сын сложит голову в безнадежной сече, когда как старший Олоф или младший Фрей проявят благоразумие и не полезут в самое пекло…

Однако казавшееся Ториру излишней опека отца чрезвычайно его тяготила. Он жаждал дела! Жаждал набегов и схваток, и славной песни клинков! Он жил бранью и в тех редких походах, где успел побывать, проявил себя отчаянным сорвиголовой, презирающим смерть и повергающим врагов в ужас своей боевой яростью! И все же отец, старая уже развалюха, вынуждал его подчиняться своей на удивление крепкой воле – и Торир был вынужден подчиниться…

Отправив очередной парящий жаром кусок приготовленной на огне трески и запив ее холодным пивом, свей уже собирался встать из-за стола, как в залу ворвался запыхавшийся хирдман его дружины, Тородд:

– Господин, к пристани причалили два драккара! Мы не поднимали тревоги, потому как один из них – «Морской змей» ярла Флоки, хотя второго корабля мы не знаем. Но сейчас воины с судов идут к бургу во всеоружии! А мальчишка из селения, прибежавший упредить нас, утверждает, что среди высадившихся нет воинов, кто был со «Мстителем» ранее! И никто не видел среди них и самого ярла!

Кровь заметно быстрее и веселее побежала по жилам Торира:

– Сколько их?

– Да чуть менее полутора сотен!

Средний сын Лудде колебался всего несколько мгновений. В бурге его уже давно собрана полсотня верных хирдманов, со дня на день ждущих разрешения ярла уйти в набег. Да еще четыре десятка ветеранов отцовских походов – уже немолодых, но крайне опытных бойцов, способных защитить крепость и усадьбу от набега случайных викингов. Демонстрируя свою власть и богатство, отец также держит при себе полтора десятка хускарлов – и этих сил достаточно, чтобы отбиться практически от любого внешнего врага! Но внук «Налетчика» был слишком горяч и охоч до сечи, чтобы отсиживаться за стенами, когда враг – если это враг – безнаказанно грабит бондов его отца!

– Десяток хирдманов отца пусть останутся в бурге – остальные к бою!!! Я поведу вас – и разрази меня громом Тор, если мы не победим!

Май 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира). Уппланд, восточное побережье современной Швеции. Усадьба Лудде Старого. Ярл Самсон.

Оля нисколько не приукрасила способностей своего кормчего – тот действительно знает все побережье «Варяжского моря» и может доставить к любому указанному месту. Вот они, чит-коды во всей своей красе… Спасибо Саше за все. Несмотря на его крепкую веру в мой успех, меня бы давно уже ждала смерть от рук воинов Олофа, если бы не подстраховка «интела» с Хельги… Теперь же мы вместе явились в дом Лудде, стремясь помножить на ноль всех возможных будущих «мстителей»!

Высадка прошла удачно – в селении никто не поднял паники – после чего оба отряда (моя дружина сократилась до трех с половиной десятков воев) двинулись к возвышающемуся на холме бургу. К слову, практически близнец укрепления Флоки, только чуть крупнее… Ворота крепости пока открыты, хотя воины на стенах уже заметались – ну, чую, закроют они деревянные, обитые металлом створки с минуты на минуту. Но и ничего страшного – запас горшков с льняным маслом мы уже подготовили, как и серу для стрел. Ворота сожжем запросто, а пока они будут гореть, нарубим вязанок сушняка – фашин – заполним ими ров, и…

И неожиданно, из бурга начали стремительно выбегать десятки викингов, заполняя площадку перед по-прежнему открытыми воротами. Они быстро строятся в геометрически правильный прямоугольник – и, обернувшись к идущей рядом Оле, я радостно улыбнулся: враг принимает бой в поле! Любимая едва заметно кивнула, сдержанно показывая, что разделяет мое ликование. Но уверен, что под стальной, позолоченной маской она также широко улыбается мне в ответ…

Расстояние между хирдом принцессы и свеями быстро сокращается, и отмерив примерное расстояние полета стрелы со стены (луки у викингов не особо популярны – но а вдруг?), я зычно прокричал:

– Стой! Стена щитов!

Мой приказ продублировал Эйран, и следующие колонной исландцы стали быстро строиться, причем не просто «стеной щитов», а полноценной фалангой. Чуть позади гвардейского хирда, на флангах встали уже мои венды-топороносцы, а за ними неизменные лучники Будивоя. Озорно подмигнув Оле, я неспешно двинулся к бреши на стыке между «большим полком» викингов и «полком правой руки» варягов. А пройдя сквозь нее, я замер перед гранеными жалами контарионов, нацеленных в сторону свеев, и, набрав воздуха в грудь, зычно прокричал:

– Я ярл Самсон, победитель Сигурда Убийцы берсерков! Я пришел за ярлом Лудде и его сыном, принявших в свою семью отравителя Флоки Бесчестного! Флоки мертв, старший и младший сыновья Лудде Старого мертвы! Ныне же я заберу жизни ярла и его наследника – в хольмганге, или в битве, как угодно! Но коли ваши вожди ценят жизни своих воинов, то пусть умрут в поединке, приняв достойную смерть от моей руки! И тогда я обещаю, что мы пощадим остальных!

Торир Боевой молот.

Сердце сына Лудде больно сжалось, когда назвавшийся «ярлом Самсоном» заявил, что мертвы его старший и младший братья. Он не хотел верить в это, но нутром почуял – незнакомец сказал правду. Зато когда этот паршивый выродок хвастливо заявил, что победил Сигурда Убийцу берсерков, Торира охватило пьянящее бешенство! Еще ни разу он не сходился со столь искусным воином в бою – и если все сказанное является правдой, то схватка с ним станет достойной песней клинков! А если нет – ну что же, тогда смерть лжеца обернется тому достойным воздаянием за обман… Потому услышав призыв к хольмгангу, Торир ни раздумывал ни мгновения, уверенно выйдя вперед.

– Олейв! Если боги отвернутся от меня, обещай, что вы не оставите моего отца, что отомстите за мою смерть!

Старший над отцовскими ветеранами, могучий хольд, чьи волосы едва тронула седина, уверенно кивнул. Этот точно не предаст и не изменит своему слову, а остальные хирдманы непременно последуют за ним! Отдав последний сыновий долг, и успокоив этим проснувшуюся вдруг совесть, Торир пружинисто пошел навстречу противнику – с легким сердцем, навстречу славе!

Он ни на мгновение не сомневался в том, что сегодня – прямо сейчас! – он обретет ее…

Ярл Самсон.

От строя свеев вперед двинулся рослый, крепкий воин – и у меня от сердца отлегло: вызов принят! Значит, обойдемся без битвы и лишних потерь!

Легко улыбнувшись своим мыслям, я двинулся навстречу поединщику врага, крепко сжавшему в руках боевую секиру и щит – после победы над Сигурдом и Хельгой, никаких сомнений в собственных силах у меня не осталось! Да, недооценка врага иногда выходит боком – но что этот свей сможет мне противопоставить, чем таким сможет удивить?!

И только когда до противника осталось метров десять, я обратил внимание, что с обратной стороны от его топора торчит узкое, граненое жало…

Это клевец, известный также как «боевой молот».

Увиденное меня чуть напрягло – с подобным оружием мне еще ни разу не приходилось сталкиваться. Я было раскрыл рот, собираясь спросить, принимает ли целиком и полностью условия хольмганга неизвестный, и является ли он сыном ярла Лудде. Но вдруг подошедший практически вплотную викинг зарычал и бросился вперед, одним прыжком преодолев последние пару метров!

– То-о-о-о-о-рррр!

Боевой клич врага совпал с ударом, обрушившимся сверху – и я подставил под него щит, просто не успев среагировать быстрее и отскочить в сторону.

– А-а-а-а-а!!!

Оглушительному треску дерева вторит мой отчаянный крик – крик боли! Граненое жало клевца прошило не только защиту, но и руку, очевидно сломав кость! У меня аж помутилось в глазах, когда свей вырвал боевой молот из раны, заставив выронить также щит… Скорее рефлекторно, на одних инстинктах я успеваю нырнуть под летящее в голову лезвие секиры, пропустив ее над макушкой – и одновременно рубанув по ближней ноге противника. Но тот легко ее отдернул, и в ту же секунду обрушил сверху вниз удар топора!

Перекрываюсь своим, схватившись за секиру обеими руками, и подставив ее древко под древко падающего боевого молота… Мне удается тормознуть атаку противника, но резкая боль в раненой руке не позволяет удержать блок – и, замедлившись, наточенная сталь все же вонзается в левую ключицу, разрубив и плетение кольчуги, и развалив кость. От острой боли у меня перехватило дыхание… А яростно вскричавший викинг, вырвав топор из моей плоти, занес его над головой для решающего, добивающего удара – но тут вдруг что-то прогудело в воздухе, и моей левой щеки коснулся легкий ветерок… А в грудь свея со страшной силой ударило копье с наконечником из белой стали, отбросив врага на землю! Он отлетел едва ли не на метр от меня, и упал уже бездыханным!

В следующий миг перед моими глазами встала темная пелена…

Хельги, исландская воительница.

– Все вперед! Вперед, убейте их всех!!!

Олю переполнила бешеная ярость и дикая жажда крови – эмоции, несвойственные ей в жизни, но навязанные персонажем. Впрочем, уже при первом крике Ромы она сама едва не метнула копье, удержав руку в последний миг: любимый бы не простил вмешательства. Точнее, не то, чтобы не простил, но ведь наверняка бы после чувствовал свою неполноценность, стал бы чаще рисковать и лезть вперед, доказывая, что мог бы справиться и сам… Но когда свей вогнал топор в плечо ее самого дорогого на свете мужчины, Оля уже не думала ни о чем – она целиком стала Хельги! И брошенное с невероятной силой копье, пролетев сказочное расстояние в не менее, чем десятка три метров, отбросило уже мертвое тело свея от ее будущего мужа. А после Ромка просто упал на бок… И в эту же секунду, дико вскричав, вперед бросились викинги, грозясь добежать до раненого первыми, и добить его!!!

– Защитите ярла! Не дайте его убить!!!

Легкой рысью вперед устремились верные исландцы, стараясь, впрочем, не ломать шеренг фаланги – однако именно из-за этого они двигаются медленнее викингов! Взъярившаяся Хельги была уже готова заставить их бежать изо всех сил, наплевав на потери в будущей схватке со сломанным строем... Однако опережая и ее гвардейцев, и викингов, к телу любимого со всех ног устремились его верные варяги, а воздух взмыли стрелы, запущенные его лучниками. Стрелки-русы попытались недружным залпом затормозить бег свеев. И хотя из-за расстояния и поднятых над головами щитов врага, держащихся плотной толпой, им не удалось осуществить задуманное, Оля тут же протрезвела и резко скомандовала:

– Стоять на месте! Плюмбаты к бою!!!

Эйран, тут же уловивший желание и направление мыслей воительницы, громко рявкнул:

– Готовсь!

Дождавшись, когда воины перехватят копья в левые руки (щиты исландцев двухремневые, как и македонские асписы, так что их можно смело вешать на предплечье), и вытащат из ячеек первые дротики, он тут же отрывисто, зычно приказал:

– Бей!!!

В воздух взлетели плюмбаты, страшное оружие еще римских легионеров, забытое несколькими веками ранее – но воскрешенное для гвардейцев Хельги разработчиками игры. Когда-то плюмбаты были способны пробить стальные шлемы готских воинов – а сейчас обрушились на тонкие, всего в одну доски клееные щиты свеев, круша дерево гранеными наконечниками… Кто-то пал сразу, у кого-то лишь треснула защита – но большинство викингов продолжило свой бег к телу Ромы, до которого только-только добрались варяги…

– По центру! Все плюмбаты – в центр!!!

Отчаянному Олиному крику вторил рев Эйрана:

– Готовьсь! По центру – бей!!!

Вторая волна дротиков, метаемых за ручку высоко в воздух, словно боевые топоры, обрушилась в середину толпы свеев – туда же, где бежал их хольд, Олейв, где бежали опытные бойцы-хускарлы... Граненые наконечники плюмбат сокрушили щиты, вонзаясь в человеческую плоть, и заставив раненых вопить от страшной боли! Именно в центре продвижение врага было временно приостановлено, а изрядное число хирдманов – около двух десятков – было буквально выбито вторым броском исландцев… Между тем, по команде Эйрана, уже третья волна дротиков полетела в сторону врага, а за ними, с некоторым опозданием, взмыли в воздух и стрелы русов. Вскоре они устремились к земле, собирая обильную дань крови благодаря окончательно сломанному строю и треснувшим щитам…

– Копья положить! Атака клином!!!

Под негромкие окрики десятков сотня гвардейцев выполнила приказ Хельги. Часть воинов достали мечи, а «острие» заняли выбежавшие вперед бойцы с двуручными секирами – и как только искусно и очень быстро проведенное перестроение было завершено, клин ветеранов варанги тут же двинулся вперед!

Им же навстречу по-прежнему бегут отчаявшиеся свеи, уже упавшие духом от потерь, но все же не растратившие до конца первый боевой порыв. Впрочем, варяги уже успели подхватить Рому и унести его назад, заодно вырвав и копье Хельги из тела поверженного ею поединщика…

В острие клина гвардейцев полетели сулицы и боевые топоры. Но в отличие от обычных скандинавских, щиты в исландском хирде принцессы окованы стальными полосками и обтянуты красной кожей, на которую и наносится рисунок черного ворона (тотем Одина). Кроме того, их защищают отличные доспехи – и воины, вовремя закрывшись прочными, надежными щитами, не понесли потерь. А затем уже клин варанги врезался в совершенно истончившуюся посредине толпу свеев – и под тяжелыми ударами двуручных датских секир пали немногие воины, кто преграждал исландцам путь к воротам…

– Вперед! Не медлите! Ворвитесь в бург на плечах бегущих!!! И не жалейте никого, кто возьмет оружие в руки!!!

Хельги – это была именно Хельги – не могла сдерживать собственной ярости. Она видела безжизненно обвисшие руки Ромы, капли крови, стекающие по кисти левой, и часто срывающиеся к земле с его пальцев… Ей казалось, что рана возлюбленного едва ли не смертельна – и в отчаянии отдавала слишком жестокие приказы, которые были совершенно чужды домашней, сочувствующей людям Оли. Но именно в этот миг ее сознание уступило инстинктам персонажа…

Но когда же она сама, наконец, добежала до варягов, аккуратно положивших жениха на землю, то увидела, что раны его пусть и тяжелые, но не глубокие и не смертельные – и тут же закричала:

– Быстрее разводите огонь! Быстрее!!! Нужно накалить сталь и закупорить раны!!! Еще нужна чистая ткань и котелок с колодезной водой! Очень быстро!!!

Способ лечения безусловно варварский – но прижигание действительно эффективно останавливает кровь, а заодно может убить и инфекцию, уже попавшую в раны. Правда, ожоги столь же подвержены заражениям – но тут-то как раз и потребуются чистые, прокипяченные бинты. Нужно лишь не терять времени и действовать максимально быстро…

Глава 4

Июнь 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира). Уппланд, восточное побережье современной Швеции. Пепелище. Флоки Мститель.

Горько было стоять ярлу на уцелевшем земляном валу и смотреть вниз – туда, где в грязном месиве прибитого дождем пепла виднелись черные, обугленные бревна, служившие основанием усадьбе, да иногда можно различить небольшие куски оплавившегося от невыносимого жара металла… Горько было стоять Флоки и смотреть вниз на пепелище бурга Лудде Старого – точно такое же пепелище, что осталось на месте и его родового дома.

С трудом сглотнув – в горле встал ком, из-за которого ему стало трудно дышать – ярл начал неспешно спускаться вниз. На мгновение ему показалось, что угли гигантского погребального костра, чье пламя пожрало плоть всех защитников усадьбы, ее владельцев и рабов, еще тлеют, что вьется от них дымок, заполняя его ноздри невыносимом смрадом гари… Но на деле он не мог почувствовать даже самого слабого, едва уловимого запаха дыма – слишком давно отгорел костер на месте его второго дома…

И вот, наконец, его ноги вступили в грязь, в которую обратилось дерево и человеческая плоть, а следом вниз упала первая слеза. А потом еще одна и еще… Вскоре Флоки скрутил спазм боли – он упал на колени, безудержно рыдая и прося прощения у Альвдис… Он уже знал, что тогда, во время стремительного, короткого штурма бурга в усадьбе никто не выжил. И справедливо винил в этом прежде всего себя.

Именно себя! Он не мог забыть, как всего пару месяцев назад стоял на земляном валу крепостцы Ратибора, как колебался, каким путем ему пойти, совершать месть, или же пощадить вождя вендов – ради его жены, прекрасной Любавы... Теперь Флоки понимал, что отказаться от мести ради любви, ради чувства, что он испытал к красавице-славянке, было бы вовсе не бесчестно. Но поделать уже ничего не мог… Пожар, разведенным им в захваченном тереме Ратибора, докатился до его дома, до обоих его домов! И даже стрела Любавы, предназначенная когда-то молодому свею, вернулась ему в последнем бою – как в том пророческом кошмаре… «Мститель» сам познал месть за свои злодеяния, за свою бесчестность.

…В тот роковой день Флоки спас Йорген – простой бедный бонд из его селения, шедший вслед за хирдом Олофа, и в нужный час проявивший неожиданную верность и недюжинную находчивость. Когда свеи, исландцы и венды покинули селение для того, чтобы исландская воительница сразилась в круге щитов с лучшими бойцами, Йорген подобрал раненого ярла и отнес домой. А когда услышал шум битвы, не растерялся, а схватив одежду и броню господин, бросился в соседний двор, где некоторое время назад был убит мальчишка Арвидх. Тот по глупости своей схватил в руки топор и пытался сразиться с варягами, пришедшими в его дом… Арвидх славно, но совсем недолго защищал свою мать и младшую сестру – и пал с разрубленным топором лицом. Впрочем, тогда пареньку удалось задержать врага и уберечь женщин от насилия – на пристани уже высаживались викинги Олофа, и ярл вендов призвал своих воинов сплотиться…