Текст книги "Потаённый уголок (СИ)"

Автор книги: Даниил Данковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Настя спрыгнула со сцены и побежала ко мне.

– Поздравляю, твой дебют не на школьной сцене прошёл успешно, – весёлым голосом сообщил я о своих эмоциях, собираясь "добить" её похвалой окончательно, только...

– Представляешь, они сказали хватать тебя и поскорей тащить под алтарь на свадьбу, пока другой меня не утащил, – её слова прозвучали без иронии и смеха, в них скорее сквозило смущение и... Счастье? Она даже застеснялась, но при этом смотрела на меня лучащимися от счастья глазами. Ты чего это такая счастливая, где шутки, я и сам хотел потом пошутить на эту тему, рассказав о словах того старика, а теперь как-то не смешно выйдет.

Но вот она наконец посмеялась, глядя на меня, но счастье от сегодняшнего дня переполняло её до краёв, этого заряда должно хватить и до нашего выступления, надо ещё рассказать ей о том, что нас подвезут до дома, мёрзнуть ей не придётся, и что к ней поступит заманчивое первое предложение...

Я хотел об этом рассказать, только вот дверь в зал открылась и все посмотрели в эту сторону, и вдруг их зал охватило молчание. Я тоже глянул туда и увидел ушедшего отвечать на звонок старика, а рядом с ним женщину. Выглядела она уставшей, худой, под глазами мешки, кожа лица немного серая и дряблая, а глаза серьёзные и сосредоточенные на цели, которая находилась где-то рядом со мной. В её правой руке было несколько, похоже, нечётных цветов.

Я отошёл немного назад, взяв за руку Настю, которая ничего, видать, не поняла, кто сюда пришёл. А вот я догадался.

Чёрные волосы женщины спадали на плечи, на толстый синий свитер, не броский и не шибко заметный, в отличии от серьёзной чересчур женщины, которая словно пришла отчитывать, а не сказать несколько слов умершей маме. Я не сомневался, что сюда зашла та самая Катерина – мама Даши.

Подойдя к столику, бросив на нас только секундный ничего не выражающий взгляд, она встала, посмотрела на фотографию и молча замерла, если какой-то монолог и происходил, то только про себя. Настя в это время ничего не понимала, но хоть молчала, дедушка стоял в сторонке и занимался молча своим, а остальной народ только и смотрел на женщину.

Прошло, наверное, несколько минут без каких-то слов, теперь и правда казалось, что мы словно бы на похоронах, такую атмосферу создала пришедшая женщина, и казалось, её не нарушит уже ничего. Но вот женщина двинулась, подняла правую руку с цветами и положив их на столик, повернулась в сторону выхода, а я решил не упускать единственный момент сказать ей хоть что-то, хоть и понимал, насколько сейчас не лучшее время.

– Простите, вы же Екатерина? – сразу после этих слов она остановилась и повернулась, посмотрев на меня с немым вопросом в глазах. – Я не знаю вашей фамилии и отчества, извиняюсь, но моя просьба касается нашей дочери Даши.

– Даша, что с ней? – с лёгким испугом произнесла она, услышав знакомое имя. А мне надо было сперва подумать хоть что-то, а то этот испуг может сейчас всё нарушить всё. Знать бы только что, но была не была.

– С ней всё в порядке, на сто процентов, но я представляю школьный драмкружок и хочу, чтобы вы серьёзно сегодня выслушали её о её мечте, она очень хочет вам рассказать, но, – как тут сказать? Не боится же её дочка и мечтает. – Но не хочет навредить вам, всколыхнуть ваши воспоминания.

– Я тебя не понимаю. Кто ты, какой ещё драмкружок?

– Просто послушайте сегодня Дашу и примите спокойное решение, ваша дочь очень ждёт этого.

– Она хочет спеть на сцене на нашем новогоднем спектакле, – вдруг очнулась Настя, произнеся слова, которые возле фотографии мамы Катерины, могли всколыхнуть не лучшие воспоминания. Блин! Но она продолжила: – Она потрясающе поёт, вы бы её слышали! И она мечтает выступить.

– Поёт? – произнесла женщина, бросив взгляд на фотографию своей мамы.

– Просто выслушайте её, большего она не хочет, поговорите с ней.

Женщина посмотрела на меня пронзительным взглядом, даже показалось, что, она сейчас гаркнет на меня, что лезем не в своё дело, но вместо этого просто развернулась и направилась к дверям, за ней вслед пошёл старик.

Похоже, на этом всё. Я думал, нас тут растерзают!

– Я думала, она сейчас накричит на нас, – облегчённо выдохнула Настя, подтверждая мою мысль.

Но разговор прошёл без происшествий. На том спасибо, теперь только ждём.

Глава 3

– Я к вам только зашла сказать, – влетевшая в комнату драмкружка Ксения, сходу, не отойдя от дверей, начала вещать, – что я ухожу, сегодня ничего на сцене не будет. Я домой к Даше.

Последние её слова прозвучали с такой серьёзностью, что с этим не хотелось спорить, ясно было понятно, что она хоть каким способом, но выполнит своё заявление. Только соглашаться с этим как-то не хотелось.

– Стой на месте, никуда ты не пойдёшь!

Услышав эти слова, Ксения положила одну руку на бок и набросила на себя решительный вид.

– Можешь меня не останавливать, я всё равно пойду. Сегодня она не пришла не только на последнюю репетицию, даже в школу! Её мама не позвонила и ничего не сказала, и я думаю, она её не пускает.

Не поспоришь. После нашей субботней встречи с матерью Даши, шанс на то, что она просто не смогла прийти, куда-то стремительно убегал, махая нам ручкой. Сейчас и мне хотелось пойти к Даше и всё выяснить, помочь ей решить эту проблему, я даже представить не могу, какие чувства в ней бушевали в субботу после разговора с мамой (а он скорей всего был) и сегодня после её решения не пускать девочку в школу. Хотя оставался ещё крохотный шанс, что причина не в этом.

Но отпускать Ксению одну нельзя!

– Я понимаю тебя, но выслушай сперва: я и Настя видели маму Даши в субботу и сказали ей про выступление дочери, так что да, ты можешь быть права, это раз, – не только Ксения, но и Снежана сейчас уставилась на меня с округлыми глазами. – Ну а во-вторых, тебя одну лучше туда не пускать, уж извини.

Её ответом был взмах руки и громкий хлопок закрывающейся двери. Ксения решительно направилась в нашу сторону, обошла стол и уселась на своё место. По ней было видно, что сейчас начнёт.

Но первая слово взяла Вика:

– Простите, а кто такая Даша и что у вас случилось?

– Это девочка которая поёт в конце выступления...

– Даша наша солистка, – к объяснению присоединилась Снежана с до невозможности серьёзным лицом и голосом, даже сонный вид куда-то испарился. – Только есть проблема с её мамой, которая может запретить ей принять участие в спектакле из-за своей прихоти.

– Запретить? – прошептала Вика с каким-то поникшим видом не пойми из-за чего. – Это... плохо. Можете мне рассказать подробнее?

Не знаю почему это её так зацепило, но Вика, которая обычно не особо влезала в происходящее в "Уголке", предпочитая нейтральную территорию, сейчас, судя по виду, очень сильно хотела влезть в это дело, а Снежана махнула в мою сторону рукой, мол, ты больше знаешь, рассказывай. А вот Ксения, сейчас молчавшая, положила руки на стол, сжав пальцы в кулак, и набросила на своё лицо обиженную мину. Придётся ей подождать.

Ну а я как мог кратко рассказал, что узнал за прошлую неделю, стараясь выкладывать всё нейтрально, чтобы не набросать лишнего на маму Даши, ведь всё-таки всех причин ссоры с бабушкой никто не знал и мы могли бы наговорить, спровоцировав их. Хотя того, что эта мама могла из-за свой личной драмы сломать мечту девочке, да и того, что пьёт, вполне хватало, для того чтобы забрать Дашу из дома хоть на время. Да только сама девочка будет против. Но я как мог, рассказал, наблюдая в это время, как хмурое лицо Вики постепенно отражало то шок, то гнев. Да что это с ней?

Наконец я закончил, облокотился на стул и стал ждать, и реакция последовала незамедлительно, хоть сперва и не с той стороны:

– Я иду к ним домой, – выпалила о своём решении Ксения, вскочив с места.

И только вслед за ней:

– Я тоже, – об этом сообщила и Вика.

– Ты, извини, не идёшь, – сразу пресёк я решение режиссёра. – А вот ты с чего вдруг захотела?

– Я должна всё увидеть своими глазами и остановить это, – сказала Вика. – Иначе потом эта Даша может сбежать из дома.

Сбежать... я вспомнил краткие обрывки из истории Вики и её брата, который тоже сбежал. Похоже, Вика видела в этой истории что-то ей знакомое и возможно хотела предотвратить худшее.

– Я согласна с Сергеем, что Ксении лучше не ходить, – своё спокойное и весомое слово вставила наша главная. – Но и сидеть на месте будет неправильно. Так что завтра перед уроками надо будет сходить и всё узнать. Сергей и Вика с этим справятся.

Эх, опять мне тащиться куда-то. Отстой.

Репетиция, которую хотела отменить Ксения, состоялась, хотя сегодня она была жестче, чем обычно. Видать Ксения очень хотела сходить завтра с нами, но запрет главной повлиял на её самолюбие, вот и пинала теперь нас. Но лучше уж так, хоть не наворотит дел там, если бы пришла к Даше домой.

Можно быть спокойным.

Да и Ксения на нас явно не обиделась, хотя вот хмурость так и лезла наружу.

Уже перед уходом, когда все собирались я сидел за столом, положив рюкзак на колени и наблюдал за всеми, как они собираются, что говорят, как складывают свои вещи, и по одному выходят. На моё счастье, Снежана как обычно заканчивала свои дела и уходить собиралась последней, так что я мог спокойно с ней поговорить.

Дождавшись, когда остались только мы, я наконец решил сказать... Правда меня опередили:

– А ты почему не ушёл? – спросила она как обычно своим сонным голосом, но я чувствовал в нём любопытство.

– Только спросить хотел, почему ты решила отправит нас к ним домой?

– Тут нет ничего такого, просто уже вот-вот наше выступление, а если Даша не сможет участвовать, то важный кусочек выпадет из истории, пускай фундамент будет, но важно момента, когда всё встаёт на места перед завершением, не увидят, как задумано. Так что важно вернуть Дашу.

Ох вот как, это не какая-нибудь попытка к справедливости и жалости, чтобы помочь девочке, а расчёт благополучно завершить спектакль. Хотя может так и лучше, главное тут наше дело.

– Ты не подумай, что я хочу использовать её, помочь ей надо, но и своё решить удачно хотелось бы.

Добавила она поспешно. Хех, похоже подумала, что как-то чересчур сказала. Но тут меня не сильно заботило, это уж её дело, а моё ток заключается в том, можно ли всё разрешить со счастливым концом, и вот тут была главная проблема. Похоже сегодня после уроков придётся посидеть над этим и подумать, что завтра говорить. Заноза!

Но дальше тут смысла сидеть больше не было, стоило спускаться в раздевалку к остальным, а ещё хорошо бы с Викой обсудить всё, чтобы не наговорить лишнего завтра, но это подождёт до завтра, когда встретимся, как и договаривались.

Я подумывал уже встать и уйти, но вспомнил ещё кое-что, о чём должен был спросить у Снежаны и рассказать ей:

– Слушай, а как продвигаются дела с тем сценарием для конкурса?

– Сценарием? – удивилась она, но тут же сразу поникла. – Никак, не знаю, как хотела закончить сестра, только мысли в голове витают, но оформить их в слова не выходит.

– Отлично! – чуть ли не воскликнул я, но быстро понял свою глупость, что ничего хорошего тут нет, так что поправился: – То есть ничего хорошего, но я в субботу спрашивал об этом одного сценариста из мини-театра, как он справляется с этой проблемой, когда не может в написании сдвинутся.

– И что ответил? – навострила она уши.

– Он сказал, что каждый раз искал похожую ситуацию, которую хочет написать, в жизни, в книгах и фильмах, и нет, не копирует, своё пишет, просто он ищет нечто близкое и впитывает в себя эмоции, которые изливаются из этой ситуации и сочиняет своё, получив вдохновение. Как-то так.

– Получает вдохновение из похожих ситуаций? – задумчиво произнесла она.

– Я не говорю, что это поможет тебе, но попробовать стоит найти что-нибудь близкое.

– Что-нибудь близкое... – прошептала она и запрокинула голову, глядя в потолок, задумавшись. Казалось, она улетела куда-то далеко и сейчас занята своими мыслями, я подумал, что сидеть тут дальше смысла нет, пора уходить, главное я сделал. Но когда встал и отошёл на несколько шагов, услышал её голос: – Ситуацию разрешения конфликта двух человек, их решение, – и после этих слов она опустила голову, посмотрев на меня: – Когда и где вы завтра встречаетесь с Викой? Я пойду с вами.

* * *

– И долго мы тут стоять будем? – возмутилась Вика, стоявшая рядом с нами у дверей в подъезд Даши, где мы уже находились минут двадцать, надеясь встретить кого-нибудь, кто нас впустит, как тогда в подъезд Снежаны. Мы могли, конечно, позвонить в домофон, но, если ответит мать Даши, боюсь, сегодняшний день тут можно заканчивать, так что терпели ждали. – Хоть скамейку бы поставили.

Согласен, чёрт возьми! Не представляю, как тут бабушки живут, возможности выйти и посидеть негде, так что, наверное, настроение у них аховое. Да и у нас скоро будет. Но ничего другого мы сделать не могли, только стоять и ждать у дверей под не шибко греющим солнцем, хорошо хоть небо голубое и без облаков, которое предвещали бы близкое падение снега. Вика просто стояла рядом со мной слева, одетая в чёрную тёплую куртку, синие плотные джинсы и серой шапкой на голову, а вот Снежана... тут никак не вспоминалась стройная красивая девушка из школы, потому что толстенная тёплая куртка, которая и выглядела очень тёплой, что плюс, вот только эта невысокая девушка сейчас казалась такой толстой, что ух! Надеюсь только, куртка не тяжёлая. Шапка закрывала глаза, а шарф полностью укутывал рот, только носик было видно, да и штаны, как я понимал, были шерстяные. Справа от меня стоял человек, который явно поставил себе цель посетить северный полюс.

– Ждём, – без лишних слов пробурчала сквозь шар Снежана, продолжая стоять на без движений на месте.

Ничего другого не остаётся, хотя так мы можем простоять тут весь день, а пропускать в очередной раз школу не хотелось, можно уже получить, и по голове не погладят. И решить возникшую проблему нам надо ой как срочно, иначе проблемка нарисуется.

– Слушай, Снежана, ты не думала, как мы будем решать это дело, если мама Даши запретит ей участие?

– Я вчера думала над твоими слова о незаконченном сценарии, – пробурчала она, словно замерзая даже в такой одежде. – Но сегодня посмотрим, идеи, как действовать без неё, у меня есть.

– Какие?

– Об этом пока рано говорить, но... – замолчав, она задумалась непонятно. – Или выбираем кого-то из девчонок петь взамен Даши, или вырезаю песню и немного переделываю конец, а вы его учите заново. Но надеюсь, у нас выйдет.

Учить заново, это отличный стимул избежать этого и уговорить маму Даши пропустить её на сцену. Я стал усиленно размышлять над выходом из этой ситуации, обдумывая варианты действия, и так задумался, что не сразу заметил, когда дверь в подъезд открылась и девчонки обернулись, посмотрев на неё. С запозданием повернулся и я, увидев пожилую женщину, которая встала в проходе, с хмуро недовольством глядя на нас. Её взгляд нас прожигал прям.

– Если вы к Александру припёрлись, то можете провалить, его вчера полиция забрала, больше он не будет распространять вам дурь, – зло бросила она, слюней изо рта ток не хватало.

Отличный дом! Дашу отсюда явно надо вытаскивать поскорее.

– Простите, – вперёд вышла Снежана, – но мы хотели попасть в подъезд, подняться к Даше...

– Вы ещё и маленькими детьми занялись?! Ты, толстая, и вы, а ну убирайтесь, пока полицию не вызвала! – гавкнула женщина.

– Ох, любовь к теплу сыграла с главной злую шутку, – прошептала мне Вика.

Звучало смешно, только смеяться не хотелось.

– Мы из школьного театра и не уйдём, пока не увидим Дашу, она участвует в нашем спектакле.

– Ах так! – произнесла женщина и развернувшись, захлопнула дверь.

Не понравился мне её уход. Мы переглянулись, у каждого в глазах читался вопрос "и что это значит?", на который ответа у нас не было.

– Может рискнём лучше позвонить в домофон? – произнесла Вика?

Она говорила дело, похоже, стоять тут и дальше и ждать ещё чего-то такого, можно легко нарваться на совсем уж скверное. Снежана подняла голову и глянула на нас.

– Подождём ещё немного, нам обязательно надо поговорить с Дашиной мамой.

Возможно это было единственным правильным решением – стоять и ждать, только вот закрадывалась неприятная мысль, что стоя тут, мы можем увидеть не только злую женщину, но и дружков того Александра, а может ещё какие личности похуже, и получим мы разве что переломанные кости. Не хотелось бы. Но оставалось ждать. Я поднял голову и стал рассматривать окна и балконы.

Пластиковых окон тут почти не было видно, обычные деревянные, старые, наверное, их даже заклеивали, чтобы не пропускать зимнюю прохладу, как в старые времена. Балконы обычные, чаще заделанные досками, непримечательные, на таких только склад старой утвари держать или покурить выйти, хотя на пятом этаже я увидел молодую парочку в куртках, которые облокотились на перила и указывали куда-то вдаль, посмеиваясь. Без понятия, что они там увидели, скорей всего просто веселились. Захотелось их позвать и попросить открыть дверь, но передумал, мало ли на какую сторону выходят Дашины окна – позовёшь и раскроешь себя. Но вожу Вика тоже смотрит туда, но молчит, наверняка те же мысли.

И тут снова раздался сигнал открывающейся двери, мы все посмотрели на неё, и увидели, как она резко распахивается и там стоит та самая бабушка с мстительно горящим взглядом.

– В сторону! – вдруг выкрикнула Снежана, толкая нас, и сама отскакивая.

И вовремя.

В этот момент я услышал испуганный вскрик Вики, увидел, как она прильнула к открывшейся двери, укрывшись за ней от женщины и её ведра. Да, она держала в руках ведро, которое схватила одной рукой за низ и направила резким движением в нас. Я успел в самый последний момент, повторив манёвр Вики, вовремя увернувшись от потока воды. Та пролетела мимо меня и с плеском упала на дорогу, расплескавшись.

После чего бабушка захлопнула дверь. За ней я услышал, как женщина досадно цыкнула.

– Вы совсем рехнулись?! – стукнув кулаком о дверь, зло выкрикнула Вика. – Мы пришли помочь Даше, поговорить с её мамой, чтобы разрешила спеть в нашей постановке, а вы водой!

Её терпение, похоже, уже пересекло черту предела и теперь возмущение выплеснулось не хуже воды из ведра. И я её понимал. Она отошла от двери и топая ногой, продолжала возмущаться, выговаривая всё, что скопилось. А скопилось там ой как много! Даже подошедшая к ней Снежана не смогла её успокоить, и теперь мы просто наблюдали за этим потоком ругани.

Не знаю, сколько прошло времени, но мы снова услышали сигнал открывающейся двери, резко развернулись, опасаясь повторного нападения, и готовы были даже с силой ворваться, не смотря на женщину, в подъезд, но встали, широко раскрыв глаза.

– Бабушка не соврала, это и правда вы!

В проходе, одетая в потёртую домашнюю пижаму, стояла Даша.

– Я дверь открыла и увидела там бабу Веру с ведром, она сказала, что возле подъезда стоят какие-то крикливые школьники и ждут меня, помочь в чём-то хотят. Я и побежала вниз. Маме сказала, что к бабе Вере.

Мы поднимались по лестнице спустя минут пять, после того, как Даша успокоилась и перестала плакать. Я шёл впереди, разговаривая с ней, раз уж она только со мной более-менее знакома, девчонки молча поднимались позади нас, слушая разговор.

Оказалось, та женщина, после неудачной попытки душа для нас, услышала слова Вики и решила поговорить с Дашей, и спасибо, что только с ней! Мы всё-таки попали в подъезд и теперь шли на разговор с мамой Даши полные решимости, пускай и мрачные.

– Так почему ты не пришла в школу и на последнюю репетицию? – задал я главный вопрос.

– Меня... – в одном этом слове чувствовалась вся обречённость, что навалилась на девочку. – Она встретила вас, и сказала, что не хочет, чтобы я шла по пути бабушки, и не пустила. Я же говорила...

– А что ты ей сказала? – спросила Вика.

– Мы поссорились, я не сдержалась, – опустив голову, ответила Даша.

– Так и думала, что этим всё закончится, – с недовольным бурчанием ответила Вика. – Потом запретит другое, а после ты сбежишь из дома.

– Сбегу?

– Не обращай внимания, мы уже пришли.

Я заметил приоткрытую дверь впереди, рядом никого не было, оставаелось только зайти. А вот что дальше? Я хоть и подумал над тем, что стоит говорить, но на деле мы ничего о маме Даши не знали, и все мои идеи могли оказаться той ещё миной.

– Скажи лучше, чего про свою маму, что она любит, а из-за чего может прогнать нас?

– Прогнать? Если честно, я не знаю, разве что разговор о бабушке, мама до сих пор её не простила.

Бабушка и правда не лучшая тема, эт да, хотя и без неё, наверное, тут сложно будет обойтись. Везде клин, за которым не пойми, что.

– Эх, ладно, пойдёмте уже в квартиру, – особого счастья в моём голосе от этого не было, я просто не знал, что нас ждёт внутри.

– Только, – раздался тихий голосок девочки, – я не хочу с ней больше ссорится, я люблю её.

– Знаю. Постараемся, – слава Богу, среди нас нет Ксении.

Открыв шире непримечательную стальную серую дверь, мы очутились словно бы в советском периоде, или на стыке начала двухтысячных и былых времён. Нет, тут не было каких-то плакатов и фотографий с вождями тех времён, просто обстановка словно бы застряла в тех днях, где поновее, а где как старя неказистая тумбочка для обуви, вытянутая, на которую можно сесть (хотя она была сейчас завалена всякой утварью и пакетами). Пол был не застелен, были видны старые пошарпанные доски; рисунок обоев изображали из себя кирпич, да и их явно давно менять пора; большое зеркало прибито к стене, дверь, ведущая в туалет желтого цвета, пошарпанная старости, хотя не так давно красили. Но и правда видно, что жили они не на широкую ногу. Хоть прибрано и нет всяких неприятных запахов.

Но это ладно, бедность она такая, бывает, но вот если бы жили более дружно! Надеюсь, я до такого не доведу свой дом, когда стану старше.

Мы стали раздеваться. Я спокойно расстегнул молнию на куртке и стянул ботинки, Вика сделала тоже самое, и спасибо, в этот раз на ней были легко снимаемые ботинки, а не как в прошлый раз. А вот Снежана застопорила процесс нашего дальнейшего продвижения: эта огромная куртка не давала её рукам спокойно дотянутся до собачки на молнии, да и найти её ей было сложно – глаза ведь закрыты шапкой. Зачем такие сложности то?!

– Даша, что там случилось! – раздался слегка хрипловатый уставший женский голос из зала. Похоже, пора разговора с ней наступит совсем скоро, а мы ещё тут!

Я подошёл к Снежане и не спрашивая, стянул с неё шапку и расстегнул молнию на куртке.

– Спасибо.

Успела сказать она, когда за моей спиной раздался удивлённый голос:

– Даша, что он... они тут делают?

Отпустив куртку Снежаны, я тут же развернулся, глянув в сонные глаза той самой женщины, с которой столкнулся в здании коллектива "Старички". Худая, в неярком халате, уставшая, словно только что с работы и её клонило в сон, но я понимал по ней, что это обычное её нынешнее состояние, хотя нанести хоть немного макияжа на своё лицо, она не забывала, но всё равно было видно, в какую трясину она сама себя загнала. И можно было посочувствовать Даше, но я не стал, может потом, когда станет старше, если ничего не изменится, она и будет проклинать этот свой родной дом, но сейчас ей тут хоть как-то нравится жить со своей любимой мамой. Так что стоит быть сдержанней и говорить о главном.

– Я вас сюда не приглашала, – строгим, тяжёлым голосом произнесла она.

– Мы хоть и к вам, но в основном к вашей дочери, – снимая куртку, ответила Снежана, не глядя на женщину.

– Можете уходить, – помахивая ладошкой, заявила она.

– Ну мам!

– Даша, мы уже говорили об этом, я не хочу, чтобы ты шла по пути моей мамы и плевала на всё, лишь бы выйти на сцену.

Всё-таки разговор пришёл к их бабушке, так и знал. Хотя и разговора ещё не было, всё сразу слилось в это! Значит надо менять тему или ещё что-то срочно делать.

– Здравствуйте, – начал я с приветствия. – Я Сергей, это наша главная в драмкружке Снежана, и рядом актриса Вика.

– Я не соби...

– И вы можете что угодно говорить, но ваша дочь уже неотъемлемая часть нашего выступления, и лишаться её мы не собираемся, – не знаю, как эти слова прозвучали, но мама Даши строго посмотрела на меня, а сама девчонка раскрыла рот. – Потому мы просто хотим поговорить с вами и обсудить разрешение участвовать ей. Давайте поговорим?

– Мам? – с вопросом в голосе посмотрела на неё Даша.

А та внимательно глянула на дочку, почти минуту молча смотрела, что-то решая, собирая в своей голове в какую-то мысль, и вот она открывает рот, собирается сказать, и тут же закрывает его, разворачивается и уходит в зал. Похоже, это приглашение. Удивительно!

– Идёте? – по лицу Даши и её тону, было ясно, что она удивлена не меньше нашего.

Я ничего не ответил ей, и не стал искать тапки, а зашагал вперёд в одних носках, решив не отклонять это предложение. Вместе со мной пошла Вика и Даша, а Снежана стала поспешно стягивать с себя куртку и ботинки.

Зал был уже... Хотя нет, тоже самое, что и прихожая, только ярче благодаря солнечному свету. Старый диван, застеленный не менее старым пурпурно-розовым покрывалом с белой худой подушкой, а на диване сидела мама Даши, внимательно смотревшая на нас. У окна на столике стоял подключённый к розетке телевизор с плоским экраном, но с электронно-лучевой трубкой и пустой стакан. Серые шкафы с кучей стеклянной посуды для праздников и с другой ценной кухонной утварью, которые тут больше были декорацией, и книжный шкаф, пускай книг там было немного, и большей частью детские.

Я перевёл взгляд на женщину, которая сейчас смотрела то на меня, то на свою дочь, Вика ей была не интересна, а уж Снежану она не ждёт, так что я решил начать, собравшись, ожидая всякого – главное правильно начать, так что я внимательно следил за своими словами:

– Сразу скажу, я мало что знаю про ваши трения с мамой... – решил начать с этого, но...

– Так и не влезай, – она тут же, не дослушав, начала с отпора.

Хорошо, она так, а мы по-своему.

– ...но не стоит переносить это на жизнь вашей дочери. Чтобы вы не хотели, но она может заявить о себе, и громко, благодаря её голосу.

– А после сбежит вслед за своим творчеством и забудет про дом.

– Мам! Я не собираюсь сбегать! – возмущённо ответила Даша, стоя рядом со мной. Я посмотрел вниз, на её затылок, на руки с сжатыми кулаками, на её прямую спину. Сейчас девочка была натянута не хуже резинки, и хотелось бы избежать удара от неё, а то мало ли.

– Даша, тебя бабушка бросила больной, и мне не дала устроить нашу жизнь из-за своих песен.

– Хочу заметить, это была её давняя мечта, выступить перед ветеранами и поблагодарить их.

– Но это не значит, что надо бросать в таком положении нас! – огрызнулась она.

– Согласен, – кивнул я, и не сдержав, добавил: – Но и вы могли потом, повторить свою попытку устроится на работу, ваша мама вас, замечу, не бросила, осталась с вами.

– Что ты знаешь об этом? Как в нашем городе можно устроиться на хорошую работу, чтобы содержать семью без отца?

– Ничего пока не знаю. Но и работа в городе есть для вас, и ваша дочь может устроить себе карьеру, – уже перегибая палку, повышая голос, бросая ядовитые слова, продолжал я.

– Прекрати!

Тихий, обеспокоенный голос, полный тревоги, дёрганье меня за кофту, чтобы привлечь внимание и прекратить эти наезды, раздался снизу. И хотелось её послушать, перестать нагнетать атмосферу, но я уже начинал гнать, не хотел останавливаться, потому что мне не нравились слова этой женщины, которая сдалась и больше не старалась исправить положение. Мне это не нравилось, и прекращать не хотелось.

Но дальше мне продолжить помешала не Даша, а наконец появившаяся Снежана.

– Простите, не знала куда повесить куртку, чересчур большая. Но я всё слышала и не согласна с вами обоими, – встав по среди зала и привлекая к себе внимание, заявила она без эмоций. – Вы просто не думаете о будущем вашей дочери или думаете с вашей стороны, как хотите вы. А ты, Сергей, переполнен эмоциями и выбрасываешь их почём зря.

Эт точно, только прекращать не хотелось. Как и матери Даши.

– Я не знаю, кто ты, но это уже не твоё дело.

– Может. Хотя нет, я руковожу постановкой, и я выбирала Дашу для исполнения финальной песни, единственной в этой истории, и важной для зрителей, для понимания концовки, а Даша спела её так, будто была рождена для этого. Я хочу видеть её на сцене.

– Можешь увидеть кого-нибудь другого, а к моей дочери не лезь.

Она, похоже, была не пробиваемой, что не говори, всюду будет глухая стена, и сколько не долбись, ответ один – нет. О дочери она не думает, её личная история служит ей примером. Эх, что за невыносимая упёртость! И ведь если Снежана может исправить как-то концовку спектакля, то Даша просто заложница, и сама она сейчас ничего не сможет решить.

Да и что может решить маленькая девочка, которая готова разреветься, стоя молча возле меня и глядя на свою упёртую маму? И что вообще можно сделать? Какая словесная оплеуха поможет изменить мнение этой женщины? Это должно быть что-то грандиозное, явно.

И это "грандиозное" появилось, правда чересчур громко, возмущённо.

К кровати, топая, подошла Вика, упёрла руки в боки, и глянула на женщину сердитым взглядом, громко гаркнув:

– Да как вы смеете такие важные для неё вещи решать за неё?! Вы понимаете, чем вам это и ей грозит?! Мои родители тоже долгое время запрещали моему брату после моего провала на сцене выступать, я была виновата, я должна была уйти одна, но они запретили и ему. Знаете, к чему это привело? Он соглашался-соглашался с ними, да в какой-то момент не выдержал, послал родителей куда подальше и ушёл из дома, нашёл себе институт с театром и общежитием, и домой больше мы его вернуть не можем! А ваша дочь пока с вами соглашается, но такими темпами вы останетесь одна, если будете запрещать!

Накричавшись, Вика грозно уставилась на мать Даши сверху-вниз, скривив грозно губы, а та, услышав такую тираду, растеряла свой былой напор, как-то сжалась и часто помигивая, с удивлением глядела на Вику. Браво, вот это выдала, тут даже самый грозный гопник подожмёт хвост.

– Вы будете продолжать ей запрещать, чтобы она потом ушла от вас, или разрешите попробовать ей?

– Она пропустила последнюю репетицию у детей, – рядом с Викой встала Снежана, но вы можете привести её сегодня в актовый зал к шести, и мы проведём эту репетицию для неё, а вы поглядите и решите, стоит ли ей продолжать. В согласны?

По всей квартире разлилась глухая тишина, все ждали ответа женщины, только шмыганье носом раздавалось рядом со мной, нарушая эту атмосферу. И или мать услышала его, или просто решила посмотреть перед ответом на Дашу, но она наконец оторвала свой взгляд от девчонок и задумчиво поглядела на свою дочь, которая всё ещё плакала, но после тирады Вики, уже не так активно, слёзы просто продолжали течь редкими каплями, а сама она смотрела на свою маму, даже не отвернулась.