Текст книги "До конца времен"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 2

Не успела закончиться февральская Неделя моды, а большинство модельеров уже начали работать над следующей коллекцией, посвященной сезону летних отпусков. В мире моды не существовало перерывов или простоев: к успеху приводил только неустанный поиск чего-то нового, необычного, небывалого – того, что могло произвести впечатление на публику и на оптовиков. Именно поэтому первые недели после окончания сезонных шоу всегда доставляли Дженни немало хлопот. Она встречалась с модельерами, у которых работала, и давала советы, в каком направлении им следует развивать свои идеи и замыслы, чтобы наилучшим образом подготовиться к следующему сезону. Некоторые дизайнеры в это время занимались и историческими исследованиями – копались в архивах, надеясь отыскать работы давно забытых мастеров, на основе которых можно было создать современную коллекцию стильной и модной одежды. С точки зрения творчества это было самое интересное время, и Дженни с удовольствием участвовала в работе, беспрерывно подавая новые, оригинальные идеи. Многие модельеры называли ее своей музой, когда, обсуждая с ней свои планы, вдруг испытывали прилив необычайного творческого вдохновения. В большинстве случаев это помогало сформировать общую концепцию и заложить основу коллекции, над которой им предстояло планомерно работать вплоть до начала очередной Недели моды.

Самой Дженни очень нравилось работать с модельерами и дизайнерами – и со знаменитыми, и с начинающими. Главное, все они были очень разными, непохожими друг на друга. Они по-разному мыслили, по-разному видели и чувствовали, и она с удовольствием переходила от строгих, классических силуэтов Дэвида Филдстона к экзотическому буйству красок и неправильным, асимметричным линиям, свойственным молодому поколению конструкторов одежды. Порой Дженни и сама удивлялась, как ей удается успешно сотрудничать со столь разными людьми, однако она никогда не позволяла себе слишком об этом задумываться. Ей нравился сам процесс творчества, возможность импровизации, которая, будучи помножена на природную интуицию, неизменно приносила потрясающие результаты. Конечно, в одиночку Дженни было трудно управиться со всеми делами чисто физически, поэтому она обзавелась двумя помощниками, выполнявшими для нее часть рутинной организационной работы. Они следили за расписанием ее рабочих встреч и консультаций, занимались вопросами снабжения и поисками подходящих материалов, фурнитуры, наводили справки, однако консультировала клиентов Дженни по-прежнему только сама. Это была ее работа, за которую она получала деньги, ее призвание, смысл и главное содержание ее жизни.

Один из ее помощников по имени Нельсон Ву был двадцатилетним китайцем из Гонконга; в США он приехал, надеясь со временем стать известным модельером. Пока же он кроил и шил свои первые модели в мансарде дома в Гринвич-Виллидж [10]10
  Гринвич-Виллидж – богемный район в Нью-Йорке. В 1960—1970-е гг. – один из центров контркультуры.


[Закрыть], а Дженни помогал лишь время от времени – когда нужно было срочно ее выручить. Собственная карьера оставалась для него главным в жизни, однако работать с Дженни ему нравилось, к тому же он рассчитывал многому у нее научиться. Она же, в свою очередь, была благодарна ему за помощь, которую Нельсон оказывал ей в сложных обстоятельствах.

Вторая помощница – Азайя Джексон – работала у нее постоянно. В свое время она тоже училась в парсонсовской Школе дизайна, но ушла с предпоследнего курса, когда поняла, что моделирование одежды – не для нее. Азайя была великолепным иллюстратором и фотографом и по выходным частенько отправлялась «на натуру», как она выражалась, чтобы потом продать свои снимки тем или иным популярным журналам. Дженни не возражала – она давно знала, что люди из индустрии моды редко специализируются на чем-то одном. Подлинно творческие натуры просто не могли ограничивать себя узкими рамками моделирования одежды: кто-то фотографировал, как Азайя, кто-то писал натюрморты или коллекционировал предметы искусства – правда, чаще всего эти занятия соприкасались опять же с конструированием одежды. К примеру, один ее знакомый, известный модельер, собрал лучшую в мире коллекцию пуговиц, причем в ней имелись даже такие редкие экземпляры, как деревянные и костяные палочки с одежды первобытных людей. Сама Дженни когда-то увлекалась вышивкой и лишь в последнее время забросила это занятие, поскольку теперь предпочитала тратить свое свободное время, которого и так было немного, на то, чтобы побыть с Биллом.

Азайя была очень красивой девушкой. Наполовину эфиопка, наполовину американка, она в свое время была знаменитой манекенщицей и изнанку мира моды знала не понаслышке. Несмотря на неоконченный курс в парсонсовской Школе, она тоже пыталась создавать собственные модели, но пока не слишком продвинулась, зато с интересом присматривалась к работе Дженни. Познакомились они еще в те времена, когда Дженни работала в «Вог», а Азайя участвовала в съемках в качестве модели. Потом они какое-то время не встречались, но, когда Дженни стала подыскивать себе помощников, Азайя откликнулась одной из первых. Сейчас ей шел двадцать седьмой год, она была умной, способной, аккуратной девушкой и к тому же считала за честь работать с Дженни и учиться у нее всему – в том числе деловым сторонам модного бизнеса. Работа ее не пугала: Азайя бралась за любое задание, утверждая, что все это – бесценный опыт, который может пригодиться ей в будущем.

Подобно Дженни до встречи с Биллом, Азайя была полностью занята как своими служебными обязанностями, так и собственными художественными и модельными проектами, так что времени на личную жизнь у нее совершенно не оставалось. Она постоянно находилась в офисе и часто перерабатывала, поэтому Дженни частенько приходилось буквально прогонять ее домой. «Ты должна отдыхать, – говорила она в таких случаях, – иначе ты просто свалишься! Кроме того, существует такая вещь, как развлечения. Большинство людей считают это недостойным времяпрепровождением, но я точно знаю: развлекаться нужно. Человеческий мозг должен время от времени переключаться на пустяки, от этого ему только лучше».

«Вы работаете больше меня, но почему-то не падаете, – парировала Азайя. – А насчет развлечений… Вот скажите честно, когда вы с Биллом в последний раз ходили в ресторан или в театр?»

«Я – другое дело, – улыбалась Дженни. – Во-первых, я старше тебя, к тому же я замужем. И потом, у Билла все равно скоро экзамены и защита диплома».

Шла середина марта, и Билл действительно почти окончил курс обучения в семинарии. Сейчас он подбирал материалы для диплома, готовился к получению степени магистра богословия, а Дженни с головой ушла в работу над пляжными коллекциями клиентов, так что виделись они только поздно вечером. Билл, правда, возвращался домой раньше ее, но, наскоро приготовив ужин для двоих, тут же садился за книги и справочники, ибо ему хотелось как можно лучше подготовиться к экзаменам и защите диплома. В глубине души он был даже рад, что у Дженни нет ни одной свободной минутки – благодаря этому Билл мог посвятить учебе каждый из оставшихся дней. В июне, после экзаменов, они планировали небольшие каникулы, но сейчас обоим было не до развлечений. Впрочем, особой роли дефицит времени не играл, поскольку каждый занимался любимым делом, к тому же оба знали, что это ненадолго и что после того, как Билл получит диплом, они смогут бывать вместе чаще.

Несмотря на то что до выпускных экзаменов оставалось еще почти три месяца, Билл уже начал рассылать свои резюме по епископальным церквям в Нью-Йорке и ближайших пригородах. Он отправил по выписанным из телефонного справочника адресам уже несколько десятков писем в надежде, что по крайней мере в одной из церквей найдется место для молодого священника, только что окончившего семинарию. Местонахождение церкви имело важное значение – Билл не хотел тратить по несколько часов в день только на то, чтобы добраться из Нью-Йорка до какого-то отдаленного прихода, переехать же в другой город или штат он не мог позволить себе из-за Дженни. Ее работа была слишком тесно связана с Нью-Йорком: здесь проходили все самые важные мероприятия мира моды, здесь находились ее многочисленные клиенты, к тому же в Нью-Йорке было гораздо легче достать или заказать любой, самый экзотический, материал, ткань или фурнитуру. Наконец, Дженни, при ее занятости, тоже не могла совершать ежедневные путешествия в Нью-Йорк, чтобы проконсультировать клиентов, обсудить с ними последние модные тенденции, выбрать подходящие ткани для новой коллекции. Словом, ему кровь из носу необходимо было найти место как можно ближе к Нью-Йорку, но пока ни одна из церквей не прислала ему положительного ответа. На всякий случай Билл даже зарегистрировался в специальной службе, которая отправляла соответствующие запросы в приходы и церкви на всей территории Соединенных Штатов – в надежде, что среди возможных предложений все же окажется какое-то место неподалеку.

К несчастью, ни в самом городе, ни даже в пригородах ни одной вакансии для Билла не нашлось. Ответы из приходов шли пачками, но все они были отрицательными. Билл, однако, не отчаивался – он все еще надеялся: что-нибудь да подвернется. Несколько его резюме попали даже в Коннектикут и Нью-Джерси, но ответы оттуда пока не приходили.

Как-то вечером, когда Билл работал над дипломом, ему неожиданно позвонил старший брат Том и пригласил на следующий день на ланч. Звонок застал Билла врасплох – в последнее время он почти не общался с родными. Ему, однако, не хотелось, чтобы разделившая их пропасть стала глубже, поэтому он старался при каждом подходящем случае видеться с семьей. Не стал он отказываться и на этот раз, тем более что Том, в отличие от Питера и отца, отличался большим здравомыслием, хотя даже он был не в силах понять мотивы младшего брата. Принятые Биллом решения – женитьба на шахтерской дочери и намерение стать священником – по-прежнему ставили его в тупик. С точки зрения Тома, уход младшего брата из фирмы был большой потерей как для их дела, так и для юриспруденции вообще (он всегда считал Билла талантливым юристом). Не мог он одобрить и столь радикального разрыва с семейной традицией, которая, как считал Том, не только обеспечивала Суитов материально, но и давала им в руки такой немаловажный инструмент, как полезные знакомства и связи в высших слоях общества.

Именно ради того, чтобы хоть как-то поддержать ослабшие родственные связи, Том и Билл встретились на следующий день в «21» [11]11
  «21» – ресторан в Нью-Йорке. В прошлом – известная забегаловка времен «сухого закона», в которой без соответствующего разрешения продавали алкоголь. Сегодня ресторан представляет собой излюбленное место отдыха самых богатых и знаменитых людей Америки.


[Закрыть]. Этот ресторан был хорошо знаком и приятен обоим – братья часто ходили туда еще в юности.

– Ну, как твои дела? – с искренней теплотой в голосе спросил Том после того, как они уселись и каждый заказал по бокалу вина. Он был старше Билла на десять лет и всегда опекал младшего братишку. Сейчас, однако, Билл подумал, что его брату уже исполнилось сорок четыре и он вполне может считаться мужчиной средних лет. Да и другому его брату – Питеру – вот-вот должно было стукнуть сорок, что, как ни крути, тоже выглядело достаточно солидно. Кроме того, у каждого из братьев было по двое детей, тогда как они с Дженни все еще не обзавелись потомством. Жизненные установки, цели и привычки Тома и Пита были, таким образом, совершенно иными, более «взрослыми». Билл же, несмотря на свои тридцать четыре года, по-прежнему ощущал себя совсем молодым, и его почти шокировало, что младший сын Тома уже заканчивал школу, а старший учился в колледже. Билл даже признался Дженни, что каждый раз при мысли об этом чувствует себя по сравнению с братьями сопливым мальчишкой. Хорошо еще, что сыновья Питера были намного моложе.

– Дела нормально. Скоро напишу диплом, потом защита и экзамены. Мне даже иногда кажется, что это никогда не закончится, – покачал головой он.

– Работу еще не нашел? – поинтересовался брат.

– На вакансии священников в городских церквях – очередь длиной по меньшей мере в милю. – Он снова покачал головой. – Да и в пригородах ситуация не лучше. Вся загвоздка в том, что нам нельзя уезжать слишком далеко от Нью-Йорка. Мне-то все равно, но Дженни… Я не могу так с ней поступить. У нее слишком много работы, и почти все – здесь.

Том кивнул. Он знал, что Дженни в своей области – настоящая звезда, хотя в чем конкретно заключается ее работа, представлял слабо. Известно ему было и то, что у Дженни свой бизнес, однако Том всегда считал моду чем-то переменчивым, ненадежным и несолидным. Подобный образ жизни был ему не по душе, и он не считал нужным это скрывать.

– А вы не собираетесь завести ребенка? – снова спросил он. – Или ваши планы пока так далеко не простираются?

Он впервые заговорил с братом на эту тему и не знал, что в последние два года Билл и Дженни очень стараются добиться зачатия, но пока у них ничего не получалось, а почему – неизвестно. Дженни сильно расстраивалась по этому поводу, а Билл успокаивал ее, говоря, что дело в ее излишне напряженной, полной стрессов работе и что в свое время все наладится. Быть может, добавлял он, что-то произойдет во время отпуска, которого у них обоих не было уже года три.

– Мы несколько раз говорили об этом, – осторожно ответил Билл. Будучи юристом, он прекрасно знал: все, что он скажет, может быть использовано против него. Правда, у него не было оснований не доверять Тому, но и делиться с ним своими тревогами он не спешил. Для него, как и для Дженни, вопрос о ребенке был слишком болезненным, и даже с братом обсуждать его Билл не хотел. Отчего-то ему казалось, что он предаст Дженни, если скажет Тому, что жена никак не может забеременеть.

– Но мы пока не спешим, – добавил он уклончиво.

– Однако ведь с каждым годом вы не становитесь моложе, – заявил Том. – Впрочем, для твоей Дженни карьера, вероятно, значит больше, чем ребенок, – добавил он не слишком доброжелательным тоном. Ни Том, ни остальные даже не знали Дженни как следует, однако никакого снисхождения делать ей не собирались. Очевидно, им слишком хотелось верить, что она – выскочка и гордячка, только потому, что Дженни выросла в простой семье.

– Я уверен, что Дженни будет замечательной матерью для нашего ребенка, – спокойно возразил Билл. – Кроме того, прежде чем мы начнем рожать детей, мне нужно найти место. Сам понимаешь, дети – это большая ответственность.

Он старался показать брату, что не намерен спешить, хотя на самом деле давно мечтал о ребенке.

Том немного помолчал, потом все-таки задал вопрос, ради которого он позвонил брату:

– Не хочешь вернуться назад, в фирму? Там работа найдется – твое место все еще свободно. Тебе ведь необязательно служить в церкви каждый день – насколько я знаю, некоторые священники окормляют своих прихожан только по выходным. Правда, это чисто волонтерская работа, но…

Билл покачал головой. Том и остальные по-прежнему считали его желание служить в церкви чем-то вроде эксцентричного хобби. Сам Билл уже давно отчаялся объяснить им, что для него это не хобби, а призвание, которое значит в его жизни очень многое, если не все.

– Отец тоже не становится моложе, – продолжал между тем Том. – Рано или поздно он отойдет от дел, и, я думаю, ему будет очень приятно знать, что ты вернулся и что все трое его сыновей трудятся на благо семьи. Я знаю, тебе всегда нравилась работа pro bono [12]12
  Pro bono (лат.) – бесплатная профессиональная работа ради общественного блага (в особенности – юридические услуги).


[Закрыть], но я полагаю – это можно будет как-нибудь уладить. Думаю, ты сможешь оставаться полноправным партнером, просто будешь получать меньшую долю прибыли, если станешь работать с бесплатными клиентами…

Этот вопрос они уже обсуждали раньше, но тогда у Билла не было Дженни и не было призвания.

– Дело не в деньгах, – возразил Билл. – Просто… Как тебе объяснить? Мне кажется… Нет, я уверен, что каждый человек должен следовать своему предначертанию. Церковное служение – моя судьба. Мне понадобилось много времени, чтобы это понять, зато теперь я точно знаю – я на верном пути. И мое обращение к Богу, и женитьба на Дженни – все это не было случайностью. Это было предопределено свыше, как… как твой брак с Джулией. Понимаешь?

Том не ответил, но Биллу показалось: в глазах брата промелькнуло какое-то странное выражение то ли тревоги, то ли просто легкого беспокойства.

– Но как ты можешь знать подобные вещи? – спросил Том после довольно продолжительной паузы. Ему действительно казалось, что Билл твердо уверен в своих действиях. Не мог он сказать только одного: то ли его брат действительно спятил, то ли он разумнее их всех, вместе взятых.

– Возможно, тебе это покажется глупым и смешным, но я… я много молюсь. Я обращаюсь к Богу и стараюсь услышать ответ. И до сих пор Он всегда мне отвечал: я просто чувствую, когда поступаю правильно, чувствую не разумом, а душой, сердцем… Пока я работал в отцовской фирме – был несчастен. Я знал, что это не мое, что мне это не подходит, и в глубине души ненавидел каждый день, когда мне приходилось тащиться на работу и заниматься там скучными наследственными или налоговыми вопросами. Я мучился так несколько лет, но, как только поступил в семинарию, мне сразу стало легко и я понял: вот мое предназначение, моя судьба. Наверное, подсознательно я знал это еще прежде, чем записался на первый курс лекций по теологии, но как только познакомился с самыми азами, все сразу встало на свои места. Так же и с Дженни… С той самой минуты, когда впервые ее увидел, я ни разу не усомнился в том, что мы созданы друг для друга, что нам суждено быть вместе. Я просто знал это, понимаешь?!

Последние слова Билл произнес с таким жаром и с такой уверенностью, что Том впервые за все время подумал: похоже, его младший братишка действительно знает, что делает. Но понять, в чем суть, у него никак не получалось. Он долго молчал, переваривая услышанное, и Билл, видя его растерянность, поспешил на помощь:

– Разве у вас с Джулией было не так? Я всегда думал, что вы по-настоящему любите друг друга.

– Так-то оно так, но… Просто я никогда не считал, будто мы предназначены друг для друга свыше, – проговорил наконец Том. – Джулия была самой очаровательной дебютанткой очередного светского сезона, нас познакомили, и мы понравились друг другу. Мы оба были молоды и вместе чувствовали себя отлично, но теперь… За двадцать лет многое может измениться, Билл. Проходит время, и начинаешь понимать, что тебе нужно нечто большее, чем хорошенькая дебютантка. Кроме того, людям свойственно взрослеть… Тогда ни я, ни она не представляли себе, какие мы на самом деле и какими мы станем с годами…

Когда Том женился на Джулии, ему было двадцать четыре – на пять лет меньше, чем Биллу, когда тот познакомился с Дженни, – и ему не хватало ни мудрости, ни обыкновенного житейского опыта. Что он думал о своем выборе сейчас? Сожалел или?.. Билл не знал точно, что именно означают сказанные братом слова, а допытываться не хотел, однако у него появилось ощущение, что в семье Тома не все благополучно. Выглядел брат, во всяком случае, не особенно счастливым, но в чем тут может быть дело – Билл сказать затруднялся. И Том, и Питер были женаты на женщинах того вполне определенного типа, который ему самому не нравился, однако он всегда считал, что братьев их жены устраивают. Их семьи казались достаточно крепкими, сыновья были ухоженными и хорошо воспитанными, и Билл привык думать, что в жизни братьев все благополучно. Сам он, однако, не последовал их примеру – в том смысле, что его Дженни не была похожа ни на Джулию, ни на Джорджину и ни на одну из тех избалованных красоток, с которыми он волей-неволей общался в привилегированной частной школе, где по традиции учились почти все Суиты. Она была другой – более глубокой, сильной, самостоятельной, и Биллу очень нравилось быть рядом с ней. Кроме того, в их союзе никогда не было, да и не могло быть никакой лжи.

– Ну, в семейной жизни, наверное, всякое бывает, – рассудительно сказал он сейчас. – Мы с Дженни очень счастливы, и я надеюсь, что и у вас с Джулией все будет просто отлично. Я, во всяком случае, очень бы этого хотел. Меня, однако, сильно огорчает, что ни отец, ни вы с Питом ни разу не сказали Дженни теплого слова, а она – уж поверь! – этого заслуживает. Дженни потрясающий человек, Том! Редкий, удивительный! Впрочем, как я уже говорил, нам хорошо вместе, а что вы думаете по поводу Дженни и нашего брака – не так уж важно.

Том ничего не ответил. В глубине души он чувствовал легкую неловкость от того, что поддался привычным стереотипам и позволил себе оценивать жену брата только на основании ее происхождения, однако это ощущение было не настолько сильным, чтобы Том заставил себя пересмотреть отношение к невестке. Пит же и вовсе ни о чем подобном не помышлял. Выбор Билла ему просто не нравился – и точка. Подобным образом вели себя и их родители. Во всяком случае, держались они так, словно воспринимали его женитьбу на Дженни как личное оскорбление. Том был несколько более сдержан, но и он при встречах практически полностью игнорировал Дженни, общаясь и разговаривая только с братом. По крайней мере, он хотя бы не скатывался до откровенной грубости, но Билл понимал, что одно это еще не позволяет ему считать Тома своим союзником.

– И все-таки скажи, есть у меня хотя бы крошечная надежда убедить тебя вернуться в фирму? – снова спросил Том, но еще прежде, чем Билл ответил, он понял, что брат вряд ли изменит свое решение. Тот действительно отрицательно покачал головой:

– Я уверен, что сумею найти место в одной из церквей, просто на это может потребоваться время. Буквально на днях я получил предложение из Кентукки, но, как ты сам понимаешь, мне… то есть нам с Дженни это не подходит. Ладно, подожду еще. Что-нибудь обязательно подвернется. Дженни тоже все время говорит мне, что я должен набраться терпения.

– Ну, если решишь по-другому – дай мне знать, – сказал Том и подписал чек, поскольку это он пригласил Билла. Теперь он окончательно убедился, что брат не передумает и не свернет с избранного пути, если только с ним или с Дженни не случится чего-то экстраординарного, но о подобной возможности Тому даже думать не хотелось. Наверное, только тяжелая болезнь Дженни могла заставить Билла отказаться от своего призвания, оставить священническое служение и вернуться в фирму, чтобы зарабатывать достойные деньги. Но подобного Том ни в коем случае не желал, а это означало, что Билл будет и дальше искать подходящую вакансию в одной из городских церквей, пока в конце концов не станет настоящим служащим священником.

– Я склонен вернуться к юриспруденции еще меньше, чем ты – уйти в монастырь, – со смехом сказал Билл, когда они уже покидали зал ресторана. – Спасибо за ланч. – Он улыбнулся на прощание и остановил такси, а Том медленно пошел назад в офис, размышляя о том, что он только что услышал от Билла. Казалось, брат точно знает, чего хочет, не колеблется и не сомневается, так что Том даже немного ему позавидовал.

Когда он поднялся в офис фирмы, первым ему встретился Пит, который сразу спросил, как у Билла дела и когда он думает вернуться к своим служебным обязанностям.

– Скорее всего – никогда, – ответил Том, качая головой. – У него все хорошо, он выглядит счастливым и уверенным в себе человеком. Быть может, он даже счастливее, чем мы. Мне показалось, что это его увлечение религией не блажь, а настоящее призвание. Как бы там ни было, назад он не вернется.

– Билли всегда был с приветом, – сказал на это Питер, причем с крайне самодовольным видом. Видимо, очень гордился тем, что «с приветом» оказался не он, а его младший брат.

– Я так не думаю, – возразил Том, который всегда относился к Биллу лучше, чем Пит. – Он занимается тем, что ему нравится, тем, во что он верит и что хочет делать. Кроме того, он женат на женщине, которую искренне и сильно любит. Что же тут ненормального?

– Ненормально то, что ради своих прихотей Билл способен порвать с семьей и с семейной традицией. Сам посуди: бросить отличное место в одной из самых уважаемых нью-йоркских юридических фирм и жениться на какой-то портняжке – разве это поступок здравомыслящего человека? Я абсолютно уверен, что в нем говорит подростковый нигилизм, который Билл так и не изжил до конца. Ну а если хочешь знать мое мнение – ему давно пора повзрослеть и начать относиться ответственно к своим поступкам, – с негодованием закончил Пит.

– Билл давно вырос, – возразил Том. – Просто он хочет не того, чего хотим мы с тобой или отец. Он никогда не увлекался девчонками, которые нравились нам, да и на юридический Билл пошел только потому, что так захотел папа, но я уверен, что работа в фирме ему не нравилась. Ему хочется помогать людям – утешать отчаявшихся и наставлять павших духом, и я не могу его за это осуждать, – добавил он, стараясь быть справедливым к брату.

На Пита, однако, его слова не произвели ни малейшего впечатления. Он продолжал считать уход Билла из фирмы неумным детским бунтарством. Того же мнения придерживался и отец; что касается матери, то ее куда больше расстраивала женитьба младшего сына на шахтерской дочке. Никто из родственников не одобрял Билла, никто, кроме Тома, не пытался разобраться в его побудительных мотивах.

– Еще можно понять, – сказал Питер, – когда в двадцать лет человек записывается в Корпус мира, но Биллу уже тридцать четыре, а он по-прежнему хочет быть бойскаутом.

Эти слова неприятно поразили Тома – особенно после всего, что он услышал от Билла во время встречи за ланчем. Подобного презрительно-пренебрежительного отношения к брату он не ожидал даже от Пита. В конце концов, Билл хотел быть священником, а не бойскаутом.

– Навряд ли священников можно сравнивать с бойскаутами, – заметил он. – Да и в бойскаутском движении тоже нет ничего плохого. Ты злишься потому, что Билл будет исцелять человеческие души, а мы до старости будем возиться с налогами, – добавил Том и сам удивился: ничего подобного он от себя не ожидал. Впрочем, избранное братом поле деятельности действительно казалось ему более благородным, чем работа в области налогового и наследственного права.

– Попробуй сказать это папе! – фыркнул Питер. – Когда Билл ушел из фирмы, у отца едва инфаркт не случился. А мама сама не своя с тех пор, как он женился на своей Дженни. Нет, не понимаю, зачем он это сделал! Ни я, ни ты никогда не сомневались в том, что наше призвание – юриспруденция. Именно ею занимались все наши предки, и никто не жаловался. Только Билл у нас такой особенный: ему, вишь ты, приспичило спасать души!

– Ты же сам сказал, что юридическая практика – наше призвание. У Билла оно другое. Хотя, быть может, все дело в том, что он оказался храбрее нас, – задумчиво проговорил Том. Он никак не мог забыть выражения лица Билла – это было лицо человека, который пребывает в мире с самим собой, и Тому оставалось только ему позавидовать. Сам он ничего подобного не испытывал. Никогда.

– Вот, теперь и ты туда же! – с досадой воскликнул Питер. – Ну что тебе еще нужно? Мы работаем в лучшей юридической фирме Нью-Йорка, хорошо получаем, причем ни ты, ни я не боимся потерять место, что по нынешним временам тоже не последнее дело. Когда-нибудь папин бизнес достанется нам, а это значит, что если мы не наделаем глупостей, то сумеем обеспечить себя и наши семьи до конца наших дней. Какой нормальный человек откажется от такого?

Вопрос был сложный, и Том не стал на него отвечать, однако, уже вернувшись в свой кабинет, он продолжал размышлять над тем, что услышал от Билла и что сказал ему Пит. Последний, впрочем, не слишком его удивил: из трех братьев он больше всех походил на отца – такой же властный, деспотичный, верный традициям. Суит-старший никогда не скрывал, чего он ожидает от своих сыновей, а когда пришло время, и Том, и Питер, не колеблясь ни секунды, поступили в юридическую школу, после которой пришли на фирму. И только сейчас Том впервые задумался о том, является ли следование традиции единственным разумным способом прожить свою жизнь. Его младший брат первым восстал против семейных канонов и, насколько Том мог судить, был вполне счастлив и умиротворен. Во всяком случае, выглядел он намного счастливее, чем сам Том или Питер, и это было удивительно и… прекрасно. Глядя на Билла, Том невольно спрашивал себя, насколько разумно он сам распорядился собственной жизнью. Увы, ответов на свои вопросы Том не знал. Сейчас он мог сказать только одно: его жизнь перестала быть чем-то простым, цельным, раз и навсегда данным. Она оказалась сложенной из десятков фрагментов, обстоятельств, частей, и Том обнаружил, что в общей картине чего-то недостает. Только Билл, похоже, получил что хотел – все, чего только мог хотеть. Призвание, о котором он говорил с такой уверенностью, жену, которую он любил и с которой был счастлив… Дженни, кстати, с самого начала показалась Тому вполне приличной и приятной молодой женщиной, и они с Биллом действительно очень подходили друг другу.

* * *

Вернувшись из ресторана, Билл сел просматривать утреннюю почту и обнаружил еще несколько ответов из церквей, куда он посылал свои письма. Три из них содержали вежливый отказ, еще в одном ему сообщали, что включили его кандидатуру в очередь заявок. Последнее, пятое письмо Билл перечитал несколько раз. Оно пришло не по обычной почте, а было доставлено из службы поиска вакансий, куда он обращался. Ему предлагали место, однако Биллу и в голову не могло прийти рассматривать подобное предложение всерьез. Слишком далеко от Нью-Йорка… Билл в последний раз перечитал письмо и со вздохом убрал обратно в конверт. Бросив его в верхний ящик стола, он придвинул к себе черновики дипломной работы, но мысли его то и дело возвращались к встрече с Томом.

Он был рад видеть брата, рад даже больше, чем обычно. С самого начала Билл не сомневался – Том станет убеждать его вернуться в отцовскую фирму, однако на этот раз его аргументы звучали скорее как пустая формальность. Выслушав отказ, Том больше к этой теме не возвращался, так что Биллу даже не пришлось с ним спорить, доказывать свою правоту и отстаивать право жить своей жизнью. Сейчас ему почему-то стало жаль брата, хотя для этого, казалось, не было никаких оснований. И Том, и Питер были послушными сыновьями, они подчинились отцовскому желанию и получили за это уважение, деньги, определенный вес в обществе. И все же ему показалось, что Том выглядит каким-то потерянным, почти несчастным. Быть может, подумал сейчас Билл, это оттого, что, подчинившись отцу, брат продал свою душу? Сам он был только рад, что решился уйти из фирмы. Если бы не это, сейчас он влачил бы такое же жалкое и бессмысленное существование, как и оба его брата.

* * *

Когда вечером Дженни вернулась домой после долгого трудового дня, Билл рассказал ей о своем разговоре с Томом.