Текст книги "Тихая гавань"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Послушайте, Мэтт, все совсем не так страшно, как туг пишут, – безмятежно улыбнулась Офелия. Сейчас она с радостью придушила бы Пип за ее длинный язык, но поздно.

Впрочем, можно было заранее предполагать, как отреагирует Мэтт, услышав подобную новость. Честно говоря, Офелия и сама понимала, насколько рискованна такая работа. Взять хотя бы случай на этой неделе, когда накачавшийся «дурью» наркоман наставил на них обрез. Хорошо, что Боб не растерялся и быстренько утихомирил его, заставив убрать оружие. К несчастью, они даже не имели права отобрать его! Подобный случай заставил Офелию снова вспомнить о том риске, которому они подвергались во время своих ночных вылазок.

Конечно, глупо утверждать, что его нет, когда оба они знали, что это неправда.

– К тому же мои напарники обладают отличной подготовкой. Двое из них – бывшие полицейские, оба прекрасно владеют приемами рукопашного боя, а третий вообще служил в отряде «морских котиков».

– Мне плевать, кто ваши напарники, – упрямо набычился Мэтт. – Но кем бы они ни были, вряд ли они могут гарантировать, что с вами ничего не случится. Офелия, будьте же благоразумны, наконец! Иной раз достаточно доли секунды, чтобы произошло несчастье, тем более на улице. Впрочем, что я вам рассказываю – вы ведь сами там были. И потом вы просто не имеете права рисковать собой! – Мэтт бросил многозначительный взгляд в сторону Пип. Вздохнув, Офелия предложила прогуляться по берегу.

Они вышли из дома. Мэтт с расстроенным видом последовал за Офелией. Пип, свистнув Муссу, помчалась вдоль берега, а Мэтт с ее матерью неторопливо побрели вслед за ней. Мэтт едва дождался, чтобы Пип отбежала в сторону, и вновь вернулся к разговору.

– Вы не имеете права этим заниматься, – начал он, лихорадочно пытаясь подобрать доводы поубедительнее. – Конечно, я не могу указывать вам, что можно и что нельзя, и очень жаль, что не могу, потому что тогда я бы просто запретил вам это делать. Это же чистой воды самоубийство! Нет, у меня просто слов нет! Как вы могли, Офелия?! Ведь у Пип, кроме вас, никого нет! Но даже если забыть об этом, представьте, что будет, если вас, к примеру, ранят? Да что я говорю – ночью на улице может случиться все, что угодно! Офелия, умоляю вас, откажитесь! – Лицо Мэтта выглядело крайне встревоженно.

– Мэтт, уверяю вас, я тоже знаю, что это опасно. – Офелия старалась, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее. – Но разве только это? А плавать под парусом, по-вашему, не рискованно? Тем более в одиночку. Подумайте сами, и вы согласитесь, что я права. И потом, клянусь, мне ничуть не страшно. Люди, с которыми мне приходится работать, прекрасно знают свое дело, на них можно положиться. Так что, в сущности, я ничем не рискую.

Она говорила правду… ну, почти. Дело в том, что, пока она бегала вслед за Бобом, таская пакеты с лекарствами и чистой одеждой, у нее попросту не было времени думать об опасности. Однако, судя по выражению лица Мэтта, убедить его ей не удалось. Во всяком случае, глаза у него сделались злющие.

– Нет, вы точно сошли с ума, – с несчастным видом заявил он. – Будь я кем-то из ваших близких, уж я бы заставил вас отказаться от этой авантюры. Или попросту запер бы вас в комнате, пока вы не образумитесь. К несчастью, я не имею на это права. А эти ребята… они что, спятили?! Взять с собой абсолютно не подготовленного человека, да еще женщину! Безобразие! Никакого чувства ответственности! Какое они имеют право подвергать опасности вашу жизнь?! – Он уже почти кричал. К счастью, ветер относил его слова в сторону. Пип вместе с Муссом, одинаково счастливые, умчались вперед. Девочка весело хохотала, а пес, обезумев от радости, гонялся за чайками и заливисто лаял на крабов. Но Мэтту сейчас было не до них. – Господи, спаси и помилуй, да они такие же сумасшедшие, как и вы, Офелия! – рявкнул Мэтт. Сейчас он готов был своими руками придушить разом всех сотрудников Центра.

– Послушайте, Мэтт, я взрослый человек. Я сама решаю, что мне делать и чем заниматься. Поверьте, если я почувствую хоть малейшую опасность для себя, я тут же брошу это дело.

– Да, конечно, – если только будете еще живы! Дьявольщина, как вы, взрослый человек, можете поступать так безответственно?! А вам не приходило в голову, что тогда может быть уже слишком поздно? Нет, просто ушам своим не верю! Это какое-то безумие, честное слово! – Мэтт был вне себя от злости. По его мнению, Офелия окончательно рехнулась, что ввязалась в такое предприятие. Конечно, риск – благородное дело, он согласен с этим. Но при чем тут она? А как же Пип? Если с Офелией случится беда, что будет с девочкой?

– Если что-то случится со мной, – весело подмигнула Офелия, стараясь отвлечь его от грустных мыслей, – вам останется только жениться на Андреа, и тогда вы с ней станете опекунами Пип. Вот малыш Уилли обрадуется!

– Очень смешно! – грубо буркнул Мэтт, в точности как когда-то Тед. Это было так не похоже на Мэтта, что Офелия даже слегка опешила. И не сразу сообразила, что просто он волнуется за нее, а злится только потому, что чувствует свою беспомощность. – Не воображайте, что я это так оставлю, – предупредил он, когда они уже шли к дому. – Я не успокоюсь, пока не заставлю вас отказаться от вашей безумной затеи. Работайте в вашем Центре, но, ради Бога, днем! А ночные эскапады оставьте сумасшедшим ковбоям, по которым никто не заплачет, если они сложат там голову!

– Между прочим, один из «сумасшедших ковбоев» – вдовец с тремя детьми, – невозмутимо перебила Офелия. Взяв Мэтта под руку, она заставила его сбавить шаг, и они медленно двинулись вдоль берега.

– Тогда он еще глупее, чем я думал, – отрезал Мэтт. – Или ему просто надоело жить. Не знаю, может быть, если бы у меня умерла жена, оставив меня с тремя детьми, я бы тоже мечтал о том, чтобы последовать за ней. Перестаньте, Офелия! Иначе я с ума сойду от беспокойства. У меня не будет ни одной ночи спокойной, если я стану думать, что, может быть, в это самое время вы бродите по каким-то трущобам! Умоляю вас, бросьте это! Ради вашей же собственной безопасности и спокойствия Пип! – «И моего», – едва не добавил Мэтт, но вовремя прикусил язык.

– Зря Пип вообще рассказала вам, – ничуть не рассердилась Офелия.

Мэтт безнадежно покачал головой.

– Слава Богу, что сказала. Иначе я бы так ничего и не знал, – проворчал он. – Послушайте, Офелия, пообещайте мне, что подумаете над моими словами. Хорошо?

– Ладно, обещаю. Но честное слово, Мэтт, все не так страшно, как вы думаете. Уверяю вас, если мне что-то не понравится, я тут же откажусь. Все дело в том, что пока мне это нравится, понимаете? И вы зря считаете моих напарников сумасшедшими. Уверяю вас, они очень благоразумны.

Офелия решила умолчать о том, что во время ночных рейдов им часто приходится разделяться. И случись какому-нибудь отморозку пальнуть в кого-то из них из ружья или ударить ножом, помощь вряд ли подоспеет вовремя, учитывая, что ни у одного из них нет оружия. Все, что им оставалось, – быть начеку; впрочем, каждый из них и так это знал. Они могли рассчитывать разве что на собственную изворотливость, добрую волю тех, кому они помогали, да еще милость Божью. Они знали, что ходят по лезвию ножа, только об этом не принято было говорить. Но Мэтту вовсе не обязательно все знать, решила Офелия. У него и без того хватает проблем.

– Предупреждаю вас, Офелия, наш разговор еще не окончен, – пригрозил Мэтт, когда они свернули к дому.

– Понимаете, я ведь вовсе не собиралась этим заниматься. Все случилось как-то само собой, – извиняющимся тоном сказала она. – Просто меня уговорили попробовать разок, и мне страшно понравилось. Может быть, и вам стоит поучаствовать в одной из наших вылазок, чтобы вы смогли своими глазами убедиться, что все не так страшно, как вам кажется, – подмигнула она.

На лице Мэтта отразился неподдельный ужас.

– Знаете, я все-таки не такой храбрый, как вы, моя дорогая! Или не настолько сумасшедший. Я бы умер со страху, честное слово! – откровенно заявил он.

Лицо Мэтта заметно побледнело, и Офелия от души засмеялась. На душе у нее вдруг стало удивительно легко. Сказать по правде, сама она как раз не испытывала ни малейшего страха. Не испугалась она и в тот раз, когда обкурившийся наркоман наставил на них обрез. Конечно, ей бы и в голову не пришло рассказать об этом Мэтту. Наверняка он тогда, отбросив последние сомнения, попросту посадил бы ее под замок, и никакие уговоры ему бы не помешали.

– Это вовсе не так страшно, как вы думаете, – терпеливо повторила она. – Знали бы вы, с какими трагедиями иной раз приходится сталкиваться – просто слезы наворачиваются на глаза! Ах, Мэтт, вы бы не поверили!

– Меня куда больше волнуют не ваши слезы, а страх, что кому-то придет охота всадить пулю вам в голову! – Грубо, конечно, зато чертовски верно, подумал про себя Мэтт. Он уже и не помнил, когда так боялся за кого-то. Кажется, в последний раз это случилось, когда Салли объявила, что намерена взять детей и переехать в Окленд. И вот сейчас в душе Мэтта крепла уверенность, что Офелии угрожает страшная опасность. Почему-то он почти не сомневался, что ее непременно убьют. И готов был на что угодно, лишь бы не допустить новой беды. Ближе Офелии и Пип у него сейчас никого не было. Он не переживет, если с ними что-нибудь случится.

Они вернулись домой, и Мэтт разжег в камине огонь. Перед тем как уехать, Офелия помогла ему перемыть оставшуюся после ленча посуду. Потом они долго сидели, молча глядя на огонь. Наконец Мэтт поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Не знаю, что может заставить вас отказаться от вашей безумной затеи, Офелия, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас переубедить.

Ему не хотелось пугать Пип, поэтому Мэтт Предпочел больше не говорить на эту тему, но с его лица весь день не сходило угрюмое и встревоженное выражение. Даже усаживая их в машину, Мэтт не улыбнулся – только сказал, что обязательно приедет поздравить Пип с днем рождения. До торжественного события оставалась всего неделя.

– Извини, что проболталась, мамочка, – сокрушенно покачала головой Пип. Лицо у нее было расстроенное. Офелия мельком глянула на дочь, и на губах у. нее появилась понимающая улыбка.

– Все в порядке, милая. Я сама не люблю ничего скрывать.

– Неужели это и в самом деле так опасно, как говорит Мэтт? – забеспокоилась Пип.

– Конечно, нет. – Пытаясь успокоить дочь, Офелия вдруг поймала себя на том, что сама начинает потихоньку верить в то, что говорит. Собственно говоря, она не обманывала Пип – она и в самом деле чувствовала себя в полной безопасности. – Естественно, каждому из нас приходится думать об осторожности, но ведь это нормально. И пока все в порядке. Насколько я знаю, не было еще случая, чтобы кто-то серьезно пострадал. Все мы надеемся, что так будет и дальше.

Немного успокоившись, Пип вскинула на мать глаза.

– Надо было так и объяснить Мэтту! Знаешь, мне кажется, он и в самом деле боится за тебя.

– Да, я очень тронута, честное слово. Он явно беспокоится о нас с тобой, – кивнула Офелия. – Беда в том, что в жизни полно опасностей. Без риска ты просто ничего не добьешься.

– Мне нравится Мэтт, – тихонько шепнула Пип. Она говорила это уже несколько дней назад, отметила про себя Офелия. Всю дорогу до дома она молчала, размышляя о том, когда же в последний раз кто-то беспокоился о ней, старался ее защитить? Тед? Нет, Теду бы такое и в голову никогда не пришло. А уж в последние годы он и вовсе почти не обращал внимания на жену. Муж был слишком занят своими научными изысканиями, чтобы волноваться о ней… впрочем, тогда и особого повода не было. Да и вообще, насколько она помнила, в семье за всех волновалась только она одна. В особенности за Чеда, после того как он в первый раз попытался покончить с собой. А вот Тед не беспокоился даже тогда. Он вообще почти все время был погружен в собственные мысли. Офелия видела его отношение… но все равно любила его.

В тот же вечер Пип позвонила Мэтту поблагодарить за то, что он вытащил их на побережье. Они поболтали немного, потом он попросил позвать к телефону Офелию. Услышав, что Пип зовет ее, Офелия даже струсила немного. Но потом все-таки взяла трубку.

– Знаете, я тут думал о том, что вы мне рассказали. И в конце концов решил, что страшно зол на вас, – прошипел Мэтт на другом конце провода, и Офелия со страхом поняла, что он и в самом деле в бешенстве. – Ваша идея – полное безумие, с какой стороны ни посмотри, в особенности для женщины в вашем положении, с ребенком на руках! Вас нужно показать психиатру! Или отправить на занятия к психоаналитику!

– Мой психоаналитик и посоветовал мне поработать в Центре, – невозмутимо возразила Офелия.

На другом конце трубки послышался сдавленный стон:

– Вот как? Ну, тогда ему явно не приходило в голову, что вы попроситесь в эту вашу «скорую помощь». Наверняка бедняга решил, что вам придется разносить кофе, или скатывать бинты, или… ну, не знаю, чем они еще там занимаются. – Конечно, Мэтт прекрасно знал, чем занимаются сотрудники Центра. Он очень внимательно прочитал статью, которую привезла с собой Офелия. Просто он разозлился так, что даже не думал, что говорит.

– Послушайте, со мной ничего не случится. Даю вам слово.

– Вы не можете обещать этого, Офелия, – ни мне, ни Пип. Вы понятия не имеете о том, что может с вами случиться завтра.

– В общем, вы правы. Но с таким же успехом я могу угодить под автобус. Или умереть в собственной постели от сердечного приступа. В жизни вообще ничего нельзя предугадать заранее, понимаете, Мэтт? И вы это знаете так же хорошо, как я.

Теперь Офелия придерживалась куда более философских взглядов, чем раньше, до той трагедии, что унесла с собой ее мужа и сына. Ни жизнь, ни смерть больше не внушали ей такого страха, как прежде. Офелия успела уже понять, что смерть – нечто такое, что просто невозможно предугадать. И уж тем более предупредить.

– Ну, это маловероятно, вы же сами понимаете. Голос у Мэтта был расстроенный, и через пару минут, попрощавшись, он повесил трубку. У Офелии и в мыслях не было отказаться от своих ночных вылазок, и Мэтт это чувствовал. Ему не удалось ее переубедить. И теперь он просто не знал, что делать. Всю неделю страх за Офелию не давал ему покоя. Приехав, чтобы поздравить Пип с днем рождения, он едва дождался, когда девочка отправится в постель, и тут же снова заговорил об этом.

Приехав, Мэтт сразу повез их обедать в маленький, уютный итальянский ресторанчик, который очень любила Пип. Стоило им сесть за стол, как хор официантов исполнил «С днем рождения» на итальянском, после чего Мэтт преподнес ей огромный набор принадлежностей для рисования, о котором Пип втайне давно мечтала, и пуловер с яркой надписью «Ты мой лучший друг». Образец Мэтт сделал сам, и Пип была в полном восторге. Праздник получился замечательный. Мэтт не пожалел усилий, чтобы порадовать их, и Офелия была страшно благодарна ему. Однако она ничуть не сомневалась, что впереди ее ждет долгий, неприятный разговор. Она догадалась по выражению его лица. И Мэтт понял, что она знает, о чем будет разговор. К этому времени оба успели уже хорошо узнать друг друга.

– Вы ведь догадываетесь, о чем я хочу поговорить, да? – спросил он. Лицо его стало серьезным.

Офелия кивнула, уже почти жалея о том, что Пип отправилась в постель.

– Подозреваю, что да, – улыбнулась она.

Ее не могло не трогать то, что он так беспокоится о них обеих. Офелия тоже часто вспоминала о Мэтте, гадала, как он там один, всякий раз с удивлением отмечая, что успела сильно привязаться к нему. Как-то незаметно он стал частью их с Пип жизни.

– Вы обещали, что подумаете о нашем разговоре. Послушайте, Офелия, я и в самом деле считаю, что такая работа не для вас. Откажитесь, пока не поздно. – Мэтт выжидательно посмотрел на нее.

– Знаю, Мэтт. Мы ведь уже говорили об этом. Кстати, Пип посоветовала сказать вам, что еще не было случая, чтобы кто-то из команды пострадал. Они настоящие профессионалы и к тому же очень осторожны. Они не так уж глупы, Мэтт, чтобы не понимать, с кем имеют дело. Между прочим, и я тоже. Ну так как – мне удалось вас переубедить?

– Нет. Может быть, им до сих пор чертовски везло. Но везение не вечно, знаете ли. Кто может сказать, что будет завтра?

– Тогда лучше уповать на милость Божью. Не смейтесь, Мэтт. Возможно, вы считаете, что я совсем выжила из ума, но Господь не допустит, чтобы со мной случилась беда, когда я занимаюсь таким богоугодным делом.

– Да? А что, если у Него найдутся другие дела? Или Он просто будет слишком занят, чтобы приглядывать за вами, и беда все-таки произойдет? В конце концов, вы у Него не одна, – сердито буркнул Мэтт.

Это выглядело так забавно, что Офелия не могла не рассмеяться. Ее заразительный смех заставил Мэтта улыбнуться.

– Послушайте, вы просто сведете меня в могилу. В жизни не видел такой упрямой женщины, как вы, Офелия. Ну… и такой храброй тоже, – тихонько добавил он. – И безрассудной. Как вы не понимаете, что единственное, чего я хочу, – чтобы с вами ничего не случилось! – с какой-то непонятной грустью прошептал Мэтт. – Если бы вы знали, как много вы с Пип значите для меня!

– Вы тоже, Мэтт. Вы же наш друг. И вы устроили Пип просто замечательный день рождения, – с искренней благодарностью ответила Офелия.

Она невольно вспомнила прошлый день рождения дочери – через неделю после трагической гибели отца и брата. Разве можно сравнить его с нынешним праздником, который так любовно подготовил для них Мэтт? А в следующую субботу соберутся школьные друзья Пип, и девочка уже заранее предвкушала, как весело им будет. И все равно обед в компании Мэтта, подарки, которые он с такой любовью приготовил для своей маленькой приятельницы, значили и для Пип, и для Офелии невероятно много. Жаль, что они теперь вечно ссорятся из-за ее работы. У Офелии не было ни малейшего желания отказаться от своих ночных выездов. И зная это, Мэтт продолжал упорно отговаривать се, всякий раз выискивая все новые причины, которые могли бы убедить Офелию бросить ночную работу.

Впрочем, им скоро наскучил этот разговор, и оба с немалым облегчением переключились на события прошлой недели. Было так приятно сидеть возле пылающего камина, маленькими глоточками потягивая из бокала вино. Им было хорошо вдвоем. Офелия невольно подумала, что до сих пор ни с одним мужчиной, даже с мужем, не чувствовала себя так легко и просто, как с Мэттом. То же самое мог бы сказать и Мэтт. Когда он наконец собрался уходить, морщины у него на лбу разгладились и выглядел он куда более довольным, чем в то время, как только приехал. Правда, ему так и не удалось убедить Офелию отказаться от своей опасной затеи, но его мнение все-таки не оставляло ее безразличной. А это уже немало, учитывая, что в роли друга он как-никак не имел никакого права что-то ей запрещать.

В тот же вечер, поднимаясь к себе в спальню, где ее поджидала Пип, Офелия тоже думала о Мэтте. Он хороший человек. И он стал добрым другом им обеим. Можно считать, им с Пип повезло. Она вспомнила, как искренне он тревожится о ней, и у нее потеплело на сердце. Впрочем, она уже не раз ловила себя на том, что с Мэттом ей хорошо – лучше, чем с кем бы то ни было еще. Ее порой пугало такое отношение к Мэтту – она боялась, что ее слишком сильно тянет к нему, – но она запрещала себе даже думать о подобных вещах. Впрочем, возможно, она все преувеличивает. Мэтт был просто ее другом, и ничем больше.

А Мэтт ехал к себе в Сейф-Харбор и улыбался своим мыслям. Он до сих пор не мог прийти в себя от того, что сделал перед самым уходом. Ему не верилось, что он способен на такое безумие, но… ладно, дело того стоило, решил он. Такая мысль пришла к нему внезапно, когда он, сидя возле Офелии, бросил случайный взгляд в сторону и заметил стоявшую на столике большую фотографию. Потом, едва дождавшись, когда она поднимется наверх взглянуть на Пип, Мэтт сделал молниеносное движение и сунул фото в карман. И вот теперь он ехал домой, перебирая в памяти минувший вечер, и перед глазами у него стояло сиявшее личико Пип в тот момент, когда официанты запели «С днем рождения», а в кармане у него с фотографии в серебряной рамочке улыбался Чед.

Глава 19

После дня рождения ни Пип, ни Офелия не виделись с Мэттом целых три недели – вплоть до того самого дня, на который был назначен традиционный обед «отцов», куда он обещал сопровождать Пип. На Мэтта разом свалилось множество дел. Пип с Офелией тоже были заняты. Однако Мэтт каждый вечер находил время звонить Пип. Офелия, когда ей случалось брать трубку, старалась избегать любого упоминания о своей работе. Да и зачем? Она и без того знала, как он волнуется из-за ее ночных поездок. Нет, Мэтт не злился, просто он переживал из-за того, что никак не мог заставить Офелию согласиться с ним. Мэтт искренне тревожился о ней и о Пип тоже.

На школьном обеде Мэтт выглядел ослепительно – элегантный пиджак, темно-серые слаксы и синяя рубашка с винно-красным галстуком. Он заехал за Пип на машине, и та напыжилась от гордости, увидев его на пороге. Стол накрыли в школьном спортзале. Офелия, проводив Пип, тоже отправилась обедать – Андреа пригласила ее в небольшой японский ресторанчик по соседству, где подавали ее любимое суши. Несколько дней назад Андреа удалось нанять няню, и теперь она блаженствовала, откровенно наслаждаясь свободой.

– Ну, что новенького? – с намеком поинтересовалась она, едва они уселись за столик.

– Я пропадаю в своем Центре, Пип – в школе. Похоже, ей там нравится. Вот, собственно, и все. А ты как? – За последние дни Офелия посвежела – работа в Центре явно пошла ей на пользу. Андреа тоже это заметила.

– Похоже, ты влачишь такое же омерзительно-скучное существование, как и я, – с презрительной гримаской выдала она. – Но ты прекрасно понимаешь, что я не это имела в виду. Как у тебя с Мэттом?

– Они с Пип сегодня отправились в школу на традиционный обед, – желая подразнить Андреа, с невинным видом ответила Офелия.

– Да знаю я, знаю! Я о другом – как у вас с ним? Что-то наклевывается?

– Не смеши меня. В один прекрасный день Мэтт женится на Пип и станет моим зятем, – широко улыбнулась Офелия.

– Вздор какой! Нет, наверное, Мэтт все-таки «голубой»!

– Очень сомневаюсь. Но если даже и так, меня это не касается. – Офелия приняла безразличный вид, а во взгляде Андреа вспыхнула досада. Сама она с недавних пор встречалась с одним из своих коллег, хотя Офелии было хорошо известно, что тот женат. Впрочем, такие мелочи никогда не беспокоили Андреа. В ее постели за эти годы перебывало много женатых мужчин, и сама она со смехом утверждала, что ее, дескать, это полностью устраивает, потому что замуж она не собирается. По ее словам, она бы спятила, если бы у нее вечно под ногами путался один и тот же мужчина. Однако Офелия давно уже начала подозревать, что она лукавит. В особенности теперь, когда у нее появился ребенок, для Андреа было бы куда лучше выйти замуж и утихомириться. Может быть, она и сама так думала, просто не верила, что на ее пути встретится такой человек, вот и старалась брать от жизни все, что та могла ей дать, даже когда это уже принадлежало кому-то другому.

– Неужели у тебя никогда не возникало желания вытащить его куда-нибудь?

Для нее это было дико. В конце концов, Офелия на редкость привлекательная женщина. Правда, ей уже стукнуло сорок два, но выглядела она моложе. И уж во всяком случае, сердито думала Андреа, ей рано ставить на себе крест. Глупо до конца своих дней носить траур и оплакивать мужа!

– Нет, – спокойно ответила Офелия. – У меня нет ни малейшего желания бегать на свидания. В душе я до сих пор замужем.

И что бы она ни чувствовала к Мэтту, это не важно. К тому же они оба были вполне удовлетворены тем, как складываются их отношения, и вовсе не мечтали о большем. Да и зачем, мысленно пожала плечами Офелия. Для чего рисковать испортить то, что есть? Она слишком ценила дружбу с Мэттом, чтобы ставить ее под угрозу. «Андреа меня не поймет», – решила она. Ее подруга в отличие от Офелии никогда не испытывала склонности к аскетизму.

– А тебе никогда не приходило в голову, что Тед, возможно, придерживался других взглядов? Думаешь, если бы ты умерла, он бы до конца своих дней тоже хранил тебе верность? Вот уж никогда не поверю! – фыркнула Андреа.

Лицо у Офелии стало несчастным – слова подруги воскресили в ее памяти болезненные воспоминания, о которых ей хотелось забыть навсегда. Андреа, конечно, знала об этом, но ее бесила та покорная жертвенность, с которой Офелия губит свою жизнь. Она слишком хорошо знала, что Тед не стоил ее слез. И не важно, что Офелия любила его до беспамятства. Глупо оставаться одной ради такого человека, считала она. А Офелия, судя по всему, вбила себе в голову, что станет носить траур до конца своих дней.

– Не имеет значения, что бы он сделал на моем месте, – беззвучно прошептала она. – Я – это я. А мне никто не нужен, кроме него. – Офелия сделала свой выбор и вовсе не считала, что приносит жертву. Хотя, если честно, она находила Мэтта очень привлекательным. И потом, он был очень добр – и к ней, и к Пип.

– Что ж, возможно, Мэтту просто не удалось тебя завести, – вздохнула Андреа. – А как насчет того Центра, где ты работаешь? Есть там интересные мужчины? Ну, директор, к примеру? – Андреа, судя по всему, была твердо намерена устроить ее судьбу! Офелия рассмеялась.

– Мне нравится их директор. Правда, должна тебя разочаровать – это женщина.

– Сдаюсь! Ты просто безнадежна! – Андреа махнула рукой.

– Вот и хорошо. А как насчет тебя? Что представляет собой твой новый приятель?

– Обычная история, – вздохнула Андреа. – Его супруга в декабре родит близнецов. А он твердит, что она просто чокнутая и брак их давным-давно дал трещину – видимо, поэтому она и забеременела! Глупо, конечно, но бывает и так. А парень… что ж, конечно, на роль мужчины моей жизни он не тянет, но мы с ним неплохо проводим время вместе. – «До тех пор, пока не родятся близняшки, или пока он снова не влюбится в свою жену, или что там еще может случиться», – подумала она про себя. Для нее это был не выход из положения. Правда, Андреа вечно твердила, что, дескать, и не ищет «выхода» – просто нуждается в некотором стимуле, чтобы доказать самой себе, что еще не вышла в тираж.

– Похоже, не лучший вариант для тебя, – сочувственно улыбнулась Офелия. Ей было искренне жаль Андреа —. почему-то ей вечно не везло с мужчинами.

– Пока сойдет. В любом случае, когда он станет папочкой, ему будет не до меня. А сейчас его супруга на сохранении, и бедняга едва не забыл, что такое секс!

Даже слушать Андреа было мучительно для Офелии – то, о чем она говорила ей, всегда неприятно. Доверие, любовь, уверенность в завтрашнем дне – вот что значил для нее брак, а отнюдь не только горячее мужское тело в ее постели.

Конечно, жизнь с Тедом порой бывала довольно трудной, но Офелия все равно считала свой брак счастливым. Любить его, быть его женой, поддерживать мужа в трудную минуту, когда они едва не голодали, и радоваться вместе с ним, когда он добился признания, – вот как она понимала свой долг. Ей нравилось думать, что они с мужем друзья, что они проживут вместе до самой смерти. Ей и в голову бы не пришло насмехаться над ним или презирать его. Даже узнай она о какой-то интрижке Теда, все равно простила бы его. Ей до сих пор страшно думать о том, что теперь она одна – навеки одна! Другие мужчины для нее просто не существовали. Она куда счастливее дома, с Пип, – для чего ей мужчины, половина из которых беззастенчиво обманывают жен? Или холостяки, отнюдь не мечтающие расстаться со своей привольной жизнью и думающие только о том, как бы побыстрее затащить женщину в постель? В глазах Офелии ничего гаже просто быть не могло. И ей совсем не хотелось подвергать риску свою дружбу с Мэттом. Для чего им что-то менять, ведь все и так хорошо? Куда лучше оставаться друзьями, решила она. И пусть Андреа не верит в это – сама Офелия считала, что должно быть именно так.

Мэтт привез Пип около половины одиннадцатого. Пип сияла, блузка ее помялась и вылезла из юбки, галстук Мэтта торчал у него из кармана. Они наперебой рассказывали Офелии, как сначала ели жареных цыплят, а потом отплясывали рэп, от которого были без ума все девочки в их классе. Оба считали, что замечательно провели вечер.

– Насчет рэпа не уверен, – смеясь, сказал Мэтт, после того как Пип помчалась спать, а улыбающаяся Офелия налила ему белого вина. – Впрочем, Пип, похоже, понравилось. Кстати, танцует она здорово.

– Я тоже когда-то любила танцевать, – со счастливой улыбкой кивнула Офелия, радуясь, что оба довольны. Вот и снова Мэтт устроил им праздник. Вспомнив, с какой сияющей улыбкой смотрела на него Пип, Офелия покачала головой. Похоже, девочка просто без ума от него. Впрочем, что тут плохого? Мэтт явно даже не подозревает об этом, решила она, и слава Богу. Офелия усмехнулась, представив, как смущалась бы Пип, если бы Мэтт узнал о ее чувствах.

– А теперь что же? Разлюбили? – с широкой усмешкой спросил Мэтт.

– Тед был хорошим танцором, а вот танцевать почему-то не любил, так что я даже и не помню, когда танцевала в последний раз. – А теперь уж скорее всего и не придется, с горечью подумала она, учитывая, какая жизнь ждет ее впереди. Ну и ладно, она ведь сама ее выбрала. Пусть за нее танцует Пип, вздохнула Офелия, да и потом уединенная жизнь, которую она решила вести, не располагает к веселью. Ей никогда больше не придется танцевать или заниматься любовью с мужчиной. Все осталось в прошлом. Офелия запрещала себе даже думать о таких вещах.

– Может быть, сходим куда-нибудь потанцевать? Просто чтобы вы не разучились двигаться вообще, – весело предложил Мэтт.

Офелия улыбнулась. Конечно, он шутит, подумала она. Он ведь провел весь вечер с Пип, и сейчас у него отличное настроение.

– Это при моей-то работе? Кстати, насчет музыкальных вкусов Пип я с вами согласна. Если бы вы знали, что она слушает! Жуткая гадость! Да еще по дороге в школу включает радио на полную мощность, так что я вот-вот оглохну.

– Прекрасно вас понимаю – сам сегодня боялся, что у меня лопнут барабанные перепонки. Так сказать, производственная травма на танцах. Ну ладно, я художник – и глухим проживу, а если бы я был композитором? Или дирижером?

Они еще немного поболтали. Мэтт больше не пытался убедить ее бросить работу по ночам, а Офелия радовалась, что он перестал это делать. У нее словно камень с души свалился. Работа ей нравилась, к тому же все последние несколько недель было на редкость тихо. Ее уже не мучили страхи, рядом со своими партнерами она чувствовала себя как за каменной стеной. Она очень подружилась с Бобом. Время от времени Офелия давала ему деликатные советы насчет его детей, хотя, похоже, он неплохо управлялся и сам, и часто рассказывала ему о Пип. Боб недавно начал встречаться с лучшей подругой своей покойной жены. По словам Боба, она очень славная, дети ее просто обожали, и Офелия была довольна, что жизнь Боба потихоньку налаживается.