Текст книги "Воспоминания"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Но Пэтти… она сказала ей, что я была служанкой во дворце… Что могла подумать твоя мать?
Сирина продолжала всхлипывать в его объятиях.
– Сирина, любовь моя, во-первых, никогда не забывай, кто ты на самом деле. И, во-вторых, неужели ты думаешь, что для меня имеет хоть какое-нибудь значение то, что ты была служанкой или кем-либо еще? Единственное, что меня волнует, это то, что тебе пришлось пережить все эти тяготы, эти душевные травмы, эту нищету и тяжкую работу. Но скажу тебе одно: отныне и впредь я сделаю все, чтобы ты была счастлива, и постараюсь позаботиться обо всем остальном.
Он поцеловал ее влажные глаза и нежно погладил по волосам.
– Думаешь, она когда-нибудь простит нас?
– Конечно. Тут нечего прощать. Просто она сильно удивилась, вот и все. И ей стало немного больно и обидно, что мы не сказали об этом раньше.
Сирина печально покачала головой.
– Она всегда будет ненавидеть меня. И всегда считать меня итальянской служанкой.
Брэд рассмеялся, услышав ее слова:
– Нет, что ты, глупышка. Я обещаю.
– Как ты можешь быть так уверен?
– Я знаю мать, а она знает меня. Она знает, что не сможет помыкать мной. Поэтому она вынуждена будет признать случившееся, а когда увидит тебя, то сдастся, так же как и я. Она увидит, что ты прекрасна и нежна, великолепна и умна, что ты моя любимая женщина. Все они полюбят тебя, Сирина, даже моя чертова мать. Я обещаю… Вот увидишь…
– Но что сказала Пэтти?..
– Грязное вранье, любимая. Даже моя мать разглядит все это, когда увидит вас рядом.
– Рядом? – Сирина оторопела.
– В июне Пэтти выходит замуж за Грега. Интересный поворот, правда?
Сирина пристально взглянула на него и вытерла слезы.
– Она выходит за твоего брата? Он кивнул.
– Ты не против?
– Не в том смысле, в каком ты думаешь. Пэтти – самое страшное, что может случиться с Грегом. А может быть, и нет… Может быть, ему как раз и нужен кто-то, кто стал бы направлять его жизнь. Не может же мать делать это вечно.
– Неужели он действительно настолько слаб? Брэд медленно кивнул:
– Мне больно признаваться, но это так. Бедняга очень похож на отца.
– Твой отец тоже слабый человек? – Сирина оторопело слушала, как он критиковал свою семью. Никогда прежде он ничего подобного не делал.
– Да, отец слабый человек. У матери больше бойцовских качеств, чем у целой футбольной команды. Не думаю, что это приносит ей много счастья. Временами все мы от этого просто сходим с ума! Но главное – это то, что я люблю тебя, дорогая. Мы исполнили свой долг, сообщили семье о нашей свадьбе. Жаль, что они не запрыгали от радости, но когда они тебя увидят, запрыгают, поэтому больше не переживай. А теперь давай собираться за покупками. Договорились?
Сирина подняла на мужа влажные глаза и попыталась улыбнуться.
– Я люблю тебя… – начала было она, но тут же расплакалась снова. – Мне так стыдно…
– За что? Тебе должно быть стыдно лишь за то, что ты проревела весь день нашей свадьбы. Только за это тебе и должно быть стыдно. Очень стыдно, особенно после такого потрясающего ленча.
Брэд протянул ей платок, и она высморкалась.
– Нет, мне стыдно за то, что я так сильно огорчила твою семью.
– Что ты, ничего подобного, уверяю тебя! Просто теперь моей матери есть о чем подумать. Это не причинит ей никакого вреда, зато все остальные сочтут это великолепной новостью.
Едва он произнес эти слова, как зазвонил телефон. Звонил Тэдди из Штатов.
– В чем дело? – Брэд какое-то мгновение выглядел озабоченным, затем Сирина увидела, как его лицо расплылось в широкой улыбке. – Она великолепна, ты непременно полюбишь ее… О'кей… сейчас дам ей трубку и сам поговоришь с ней. – И тут же без промедления он передал Сирине трубку: – Мой брат Тэд.
– Здравствуй, Сирина, говорит Тэдди. Я младший брат Брэда, и мне очень хочется самому поздравить вас. Мне хочется, чтобы вы знали, что я очень рад за вас с Брэдом. Знаю, если брат полюбил тебя, то ты, должно быть, самая потрясающая женщина! Не могу дождаться встречи с тобой!
Слезы наполнили ее глаза, когда она пробормотала:
– Большое спасибо. – Сирина покраснела и, взяв мужа за руку, проговорила: – Надеюсь… что я не принесу несчастье в вашу семью…
Брэд буквально физически ощутил страх, сквозивший у нее в голосе. Его бедная маленькая принцесса боится его двадцатидвухлетнего брата. Бедняжка, как много ей пришлось пережить. Но ничего подобного не повторится впредь. Он будет следить за матерью, когда они приедут в Нью-Йорк на свадьбу Грега, если, конечно, вообще поедут туда.
Тэд тут же уверил ее:
– Единственное, чем ты можешь нас расстроить и сделать несчастными, если сделаешь несчастным Брэда, но я не могу себе этого представить.
– О нет! – воскликнула Сирина, пораженная.
– Отлично. В таком случае знай, как я рад за вас.
Глаза ее вновь наполнились слезами, она попрощалась со своим новоиспеченным братом и передала трубку Брэду.
– Не правда ли, она потрясающая? – Брэд счастливо улыбался ей, разговаривая с братом.
Теперь Тэдди заговорил серьезнее:
– Надеюсь, ты не такой дурак, как утверждает мама. Она действительно хорошая девушка, Брэд?
– Самая лучшая!
– Вы любите друг друга?
– Да, очень.
– В таком случае желаю вам всего самого лучшего, Брэд. Хотелось бы быть сейчас там, рядом с вами.
Брэд знал, что Тэдди был искренен.
– Мне тоже. Кстати, что стряслось с Грегом?
– Ты уже слышал. Полагаю, Пэтти решила заарканить его, раз не удалось окрутить тебя. Думаю, мне здорово повезло, что она не остановила свой выбор на мне.
– Гораздо больше, чем ты думаешь, малыш.
– Я тоже так подозреваю. Надеюсь, старина Грег выдюжит.
– Я тоже.
Оба переживали и волновались по поводу предстоящей женитьбы Грега.
– Во всяком случае, я хотел поздравить вас, пожелать удачи и сказать, что люблю вас обоих.
– Ты отличный парень, Тэдди. И чертовски хороший брат. Я люблю тебя. – Голос Брэда прозвучал хрипловато, когда он произнес эти слова.
– Счастья вам обоим!
Брэд посмотрел на Сирину с необыкновенной нежностью:
– Мой младший братец… что надо.
– Он просто чудо.
– Да. Не могу дождаться, чтобы познакомить тебя с ним.
Они долго стояли, крепко сжимая друг друга в объятиях. Брэд задумался о семье и, несмотря на радость этого дня, внезапно почувствовал тоску по Штатам, по дому, особенно по Тэду.
– Хочешь, отправимся за покупками прямо сейчас? – Он посмотрел на жену.
– А чего бы тебе хотелось, Брэд?
Сирина чувствовала себя опустошенной, но ей все еще хотелось купить ему подарок.
Брэд с нежностью и теплотой посмотрел на нее и взял за руку.
– Мне хочется пройтись с тобой по магазинам и накупить всего, что попадется на глаза, Сирина Фуллертон, вот чего мне хочется.
Сирина улыбнулась, услышав свое новое имя.
– Давай, пошли по магазинам.
– Ты уверен? – Она улыбнулась, заметив в его глазах тревогу.
– Абсолютно уверен. Забирай свое ужасное пальто. – (Сирина уже вернула соболиную шубу Мари-Розе и Пьеру.) – Я намерен купить тебе новое.
– Не соболиное, надеюсь?
– Вряд ли.
Брэд купил ей великолепную песцовую шубу и множество всевозможных нарядов. Усталые тащились они домой около шести вечера. Кроме шубы, Брэд купил жене, по крайней мере, дюжину новых платьев, два костюма, полдюжины шляпок, золотые серьги, пальто из черной шерсти, туфли, сумочки, шарфы, нижнее белье, ночные рубашки. Сирина совершенно растерялась от обилия изящных и дорогих вещей, которые Брэд подарил ей. Ее подарок казался ей более чем скромным, однако на него ушли почти все остававшиеся у нее сбережения. Сирина купила ему золотой портсигар и зажигалку и решила, что позже выгравирует на нем его имя и дату. Она решила преподнести мужу свой подарок на следующий день, в самый канун Рождества.
Шофер помог перенести покупки из машины в прихожую, а Сирина и Брэд рука об руку неторопливо поднялись наверх. Брэд вновь с удовольствием любовался женой, а она смотрела на него с удивлением. Что же представлял собой этот человек, этот мужчина, за которого она вышла замуж? Неужели у него действительно имелись такие средства? Она не видела подобных дорогих вещей с довоенных времен. Сирина задумалась, не решит ли его семья, что она вышла за него исключительно ради денег.
– Что-то не так, миссис Фуллертон?
Брэд переживал, полагая, что она расстраивается из-за бессердечности и жестокости его матери.
– Нет, я просто подумала, какая же я счастливая, что у меня есть ты.
– Надо же, только что то же самое я подумал о тебе.
Он остановился наверху лестницы, нежно подхватил ее, одетую в песцовую шубу, на руки и перенес через порог спальни.
– Что ты делаешь? – сонно проговорила Сирина, уткнувшись ему в плечо.
День выдался длинным и трудным, насыщенным разнообразными событиями и волнениями. Свадьба, великолепный свадебный ленч, его мать, покупки… Неудивительно, что она так утомилась.
– Переношу через порог. Есть такая традиция… Пробую также придумать, как еще можно отпраздновать наше событие.
Сирина весело рассмеялась. Брэд усадил ее на кровать и поцеловал. Мгновением позже шуба слетела с ее плеч, как, впрочем, и вся остальная одежда, и они предались радостям любви. Затем безмятежно уснули, обнявшись. Мари-Роза приготовила ужин, поставила на подъемник и, как просил Брэд, подняла к ним в комнату. Но они не проснулись и не прикоснулись к сандвичам и какао, которые она также приготовила для них. Они спали как дети, прижавшись друг к дугу.
Глава 15
На другой день Сирина проснулась первой. Быстро выбравшись из постели, она достала две небольшие коробочки, которые накануне вечером спрятала в своей гардеробной. Когда она приблизилась к Брэду, он взглянул на нее заспанными и счастливыми глазами, лениво потянулся и протянул руки.
– Иди ко мне, моя любимая жена.
Сирина с удовольствием прильнула к нему на мгновение, продолжая сжимать в руке свои подарки.
– Счастливого Рождества, мой ненаглядный.
– Уже Рождество? – Он изобразил удивление и провал в памяти, затаскивая ее обратно в кровать и прижимая к себе ее стройное тело. – А разве оно не завтра?
– О, замолчи, ты же отлично знаешь, что нет! – рассмеялась Сирина, вспомнив о замечательных подарках, которые он надарил ей накануне. – Вот, это тебе.
На этот раз удивление Брэда было неподдельным.
– Когда же ты умудрилась, Сирина? – Он так увлекся, выбирая для нее серьги в магазине Картье, что даже не заметил, как она купила подарок. – Какая ты у меня ловкая!
– Взгляни, что там.
Брэд поцеловал ее и только затем волнующе медленно принялся разворачивать обертку первого подарка. Он намеренно мучил и Сирину, и себя. Она посмеивалась над ним. Наконец упаковка отлетела в сторону, и Брэд с изумлением увидел золотой портсигар.
– Сирина! Крошка, как ты умудрилась?
Он поразился, сколько денег она, должно быть, потратила. Брэд догадывался, что у нее имелись какие-то средства. Но он не знал, что держит сейчас в руках почти все, что у нее оставалось. Золотой портсигар всегда считался в Европе традиционным свадебным подарком для молодого человека, и очень значимым. Если б ее родители были живы, они обязательно купили бы ему его. Разница, возможно, заключалась бы в том, что на том портсигаре его инициалы были бы выложены изумрудами или же внутри было выгравировано изящное посвящение. Может быть, вместе с портсигаром были бы преподнесены и изящные запонки из черного оникса со сверкающими бриллиантами. Золотой портсигар, подаренный Сириной, одновременно был впечатляющим и многозначительным подарком. Брэда до глубины души тронула ее забота, и он поцеловал ее.
– Дорогая, ты просто сошла с ума!
– Да, от тебя, – счастливо рассмеялась Сирина, вручая ему второй сверток с зажигалкой, который он развернул с таким же восторгом.
– Господи Боже мой, Сирина! Ты меня просто балуешь!
– Как бы мне хотелось тебя баловать. Если б…
Но он стиснул ее в объятиях, лишая возможности продолжать.
– Я не был бы счастливее, чем сейчас. Счастливее быть просто невозможно. Ты мой самый дорогой и самый бесценный подарок, когда-либо дарованный мне судьбой.
С этими словами Брэд медленно разжал руки, выбрался из кровати и направился к комоду, стоявшему в дальнем конце комнаты. Сирина с удивлением следила за его действиями.
– Что ты там ищешь?
– Ох, и сам не знаю. Подумал, вдруг Санта-Клаус оставил тут что-нибудь для тебя? – С улыбкой он бросил на нее взгляд, полный любви.
– И это после всего, что ты надарил мне вчера?
Но Брэд уже решительно шел к ней, держа в руке небольшую коробочку, завернутую в блестящую обертку. Узкая серебристая ленточка и интригующе маленькая коробочка, которую он протянул ей, притягивали ее внимание и пробуждали любопытство.
– Тебе, дорогая! Сирина покачала головой:
– Я не заслуживаю дополнительных подарков.
– Что ты, ты достойна только самых лучших, самых замечательных. Ясно?
– Да, сэр.
Сирина шутливо отдала ему салют и начала разворачивать обертку. Даже обертка выглядела очень шикарной, а небольшая черная коробочка тем более. Когда Сирина открыла ее и увидела то, что лежало в ней, у нее перехватило дыхание. Руки ее задрожали, она взглянула на Брэда почти испуганно:
– О Брэд!
– Нравится?
Он быстро извлек из коробочки кольцо и надел его на дрожащий палец Сирины. То был розовый, совершенно прозрачный бриллиант овальной формы, окруженный меньшими по размеру белыми алмазами, вставленными в тонкую золотую оправу. Кольцо отличалось элегантными пропорциями, изумительным цветом и великолепной игрой камней. Оно чудесно смотрелось на изящной руке Сирины.
– О Боже ты мой! – Сирина лишилась дара речи, как зачарованная глядя на кольцо. – О Брэд!
Слезы подступили к ее глазам, он улыбнулся, тронутый и довольный ее нескрываемым восторгом.
– Ты заслуживаешь десятков таких колец, Сирина. Немцы мало что оставили в Париже. Когда мы вернемся в Штаты, купим тебе модную одежду, меха, украшения, шляпки – словом, все, что тебе понравится. Ты всегда будешь моей принцессой.
В последовавшие месяцы Сирина коротала дни, то прогуливаясь по Булонскому лесу, то посещая тихие, наполовину пустые музеи, то бесцельно заходя в магазины, все время с нетерпением дожидаясь вечера и прихода Брэда домой. Все, чего ей хотелось, – это видеть мужа. Брэд обнаружил в ней страсть, о существовании которой прежде и не подозревал. Вдвоем они проводили много времени: глядя на огонь камина, сидели в библиотеке, беседовали, целовались, обнимались, затем, словно расшалившиеся дети, мчались на второй этаж. Но как только они оказывались в спальне, то сразу же переставали быть детьми. Их занятия любовью стали уточненными и бесконечными. Так незаметно зима сменилась весной.
Работы у Брэда стало гораздо меньше. Наиболее срочные послевоенные проблемы начали понемногу разрешаться, а за долговременные еще несколько лет не собирались браться. Поэтому то, что оставалось, представляло собой приятную текучку с не особенно напряженным графиком, позволявшим помечтать, сидя за рабочим столом, провести ленч с женой, побродить с ней по паркам, а затем вместе с ней мчаться домой, где ждало еще одно страстное приключение, прежде чем вновь вернуться за свой рабочий стол.
– Я не могу каждый день после ленча заниматься с тобой любовью, – как-то майским утром в полусонном состоянии пожаловался он Сирине, лежа в ее объятиях, счастливый и опустошенный.
– Почему бы и нет? Неужели ты думаешь, что твоя жена станет возражать? – улыбнулась Сирина. Теперь она выглядела более взрослой, чем пять месяцев назад, когда поезд привез ее в Париж из Рима.
– Моя жена? – Брэд взглянул на нее, волосы его были всклокочены. – Это не жена, это сексуальная маньячка.
Сирина рассмеялась.
– Неужели ты не понимаешь, что, когда мне стукнет сорок, я буду выглядеть на все шестьдесят, если и дальше все будет продолжаться в таком же темпе.
Однако по выражению его лица было ясно, что он ничего не имеет против, и Сирина бросила на него лукавый взгляд:
– Ага, ты уже жалуешься?
Сегодня в ее глазах Брэд заметил странный блеск, словно она скрывала что-то. Брэд вспомнил, что в первый раз обратил внимание на этот блеск, когда Сирина вышла к ленчу…
– Итак, вы жалуетесь, подполковник?
– Ну, не то чтобы… Однако вам следует знать, что я не смогу продолжать в том же духе, когда мы вернемся в Штаты.
Сирина вопросительно склонила голову.
– Понимаешь, просто американцы так себя не ведут…
– Они не занимаются любовью? – Сирина напустила на себя испуганный вид, а в глазах плясал все тот же бесенок.
– Никогда.
– Ты обманываешь.
– Нет. – Он усмехался, глядя на нее. – Проклятие, мы не сможем продолжать заниматься любовью так же, как сейчас, потому что мой перерыв на ленч там будет гораздо короче.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы отправляемся домой, принцесса…
– В Штаты? – Сирина застыла. Она знала, что когда-нибудь это должно было произойти, но не предполагала, что так скоро. – В Нью-Йорк?
– Только на три недели, в отпуск. После этого, любимая, мы отправимся в местечко под названием Президио в Сан-Франциско, и я стану полковником. Как вам это нравится, миссис Фуллертон?
Стать полковником в тридцать четыре года означало головокружительную карьеру, и Сирина понимала это.
– О, Брэд, – Сирина с восхищением смотрела на него, – это просто великолепно! А Сан-Франциско?
– Тебе там понравится. И не только город. Тэдди будет неподалеку от нас, поскольку осенью он начнет учиться в медицинском институте в Стенфорде. И мы сможем попасть домой на свадьбу Грега. Все отлично складывается, не так ли, любимая?
– Более или менее. – Сирина откинулась на подушки, опять загадочно улыбаясь.
– Более или менее? Вот те на! Я получил повышение, нас отправляют домой, мы будем жить в одном из лучших гарнизонов страны, а ты говоришь «более или менее»? Сирина, я просто вынужден тебя отшлепать.
Брэд притянул ее к себе, собираясь положить поперек колена, но она подняла руку.
– Я бы на твоем месте этого не делала. – Голос Сирины прозвучал на редкость нежно, глаза сияли, и что-то неуловимое и совершенно новое в ее лице заставило Брэда остановиться, словно он понял, словно почувствовал прежде, чем она сказала.
– Это еще почему?
– Потому что у меня будет ребенок, Брэд.
Она произнесла это очень тихо. У него на глаза навернулись слезы счастья. Брэд бросился к ней и крепко стиснул в объятиях.
– О любимая!
– Надеюсь, будет мальчик. – Сирина счастливо прильнула к нему, но он решительно поднял голову и заявил:
– Нет, девочка. Очень похожая на тебя.
– Разве тебе не хочется сына? – Сирина удивилась, но Брэд смотрел на нее так, словно она только что совершила чудо, совершенно не обращая внимания на ее слова, переполненный охватившими его чувствами.
Глава 16
В восемь часов утра за ними прибыла машина, чтобы отвезти в Гавр. Чемоданы уже были собраны и ожидали в холле. Рядом с ними стояли Мари-Роза и Пьер, очень расстроенные, напряженные и бледные. Мари-Роза то и дело прикладывала к глазам платок, а на лице Пьера, когда он в последний раз пожимал руку Брэду, застыло грустное выражение, какое бывает у отца, навсегда расстающегося с сыном. Впервые за последние годы они с такой любовью относились к людям, на которых работали, и вот теперь молодая пара, пробудившая в них эту любовь, стояла перед ними, также сожалея о разлуке.
Для Брэда это означало конец одной эры и начало нового периода в жизни. Он отлично это понимал. Во время войны он стал просто человеком с самым заурядным именем Фуллертон. В армии это имя никому ничего не говорило. Фуллертон? Ну и что? Но теперь он возвращался в Америку. Брэдфорд Джервис Фуллертон III и все такое прочее. Он увидит мать, отца, братьев, друзей, отправится на свадьбу к Грегу, попытается объяснить, почему остается в армии, почему ему это подходит и нравится и почему он не собирается покидать ее. Ему придется объяснить, почему у него нет желания заниматься политикой, как отец, или же работать в семейной юридической фирме, почему он так уверен в правильности своего выбора. Он также отлично понимал, что ему придется ответить и на молчаливый вопрос, который никто не посмеет задать вслух: почему он женился на Сирине? Теперь, когда они покинули безопасный уют семейного очага в Европе, он чувствовал себя готовым защитить ее. В особенности теперь, когда она носит его ребенка. Но если бы Сирина и не была беременна, он все равно мечтал бы сделать для нее переезд максимально безболезненным, отлично понимая, что первые дни общения с его матерью, вероятнее всего, окажутся для нее очень трудными. Но Брэд не сомневался, что даже его властолюбивая мать капитулирует перед обаянием Сирины. Впрочем, если этого и не произойдет, ему на это совершенно наплевать. Отныне его сердце полностью принадлежало Сирине. После долгих лет, проведенных в армии, семья казалась ему чем-то менее важным, менее реальным.
Все это всплыло в голове Брэда, когда он обменивался последним рукопожатием с Пьером, склонился расцеловать в обе щеки Мари-Розу, что за мгновение перед ним проделала Сирина.
– Обещаете прислать нам фотографии малыша?
То же самое попросила Марчелла накануне вечером, когда Сирина разговаривала с ней по телефону.
– Дюжину снимков, обещаю.
Сирина пожала руку Мари-Розе, а затем провела по едва заметно увеличившемуся животу. Брэд уже не оставлял без внимания ее живот, почти ежедневно проверяя, как он подрастает, а она подтрунивала над его влюбленностью к сыну.
– К дочери, – неизменно поправлял он, а Сирина радостно смеялась. Ей хотелось родить мальчика, чтобы он унаследовал его имя, Брэд же всегда заявлял, что ему наплевать на имя и единственное, о чем мечтает, – это о маленькой девочке, которая была бы ее точной копией.
Они обменялись последними рукопожатиями со стариками и сели в машину. Когда они проезжали по авеню Гочи в направлении площади Звезды, Сирина на миг положила голову на плечо Брэду, как когда-то в Риме, и подумала, увидит ли она когда-нибудь эти ставшие знакомыми места.
– Ты в порядке?
Брэд озабоченно посмотрел на нее. Однако Сирина кивнула и улыбнулась.
– Отлично. – Затем, бросив взгляд а окно, добавила: – Просто я прощалась… еще раз.
Брэд нежно сжал ее руку.
– Ты уже много раз прощалась, любовь моя. – Он заглянул ей в глаза. – Надеюсь, теперь мы устроимся и у нас будет свой дом. По крайней мере на время. – Он предполагал, что сможет остаться в Сан-Франциско лет на пять, может быть, даже дольше. – Мы устроим замечательный дом для нашего ребенка, пустим корни, обещаю. – И, еще раз взглянув на жену, добавил: – Ты будешь очень тосковать по своему дому, любимая?
– О Париже?
– Я имел в виду все, не только Париж… Европу.
– Да, Брэд. Я все время боялась войны, волновалась за бабушку, смогу ли когда-нибудь вернуться в Венецию или Рим. Я чувствовала себя словно в тюрьме, когда была в монастыре. Теперь все будет совершенно иначе.
Правда состояла еще и в том, что у нее теперь никого не было в Европе. Кроме разве что Марчеллы. Единственный близкий человек, который был у Сирины, – это муж, и она понимала, что ее место рядом с ним. Вчера она позвонила Марчелле и сказала об отъезде. Она рассказала ей и о малыше. Марчелла так обрадовалась, что смеялась и плакала. Однако она отказалась от приглашения Сирины поехать с ними в Штаты. У Сирины теперь есть Брэд, а Марчелла чувствовала, что ее место в Риме.
– На этот раз все по-другому. – Сирина пожала плечами и улыбнулась. – Мне грустно уезжать отсюда, но только потому, что я привыкла жить здесь, потому что мне все тут знакомо, потому что я говорю на этом языке.
– Не глупи, ты говоришь по-английски почти так же, как и я. Должен признать, – он улыбнулся жене, – даже лучше.
– Я не об этом. Здесь меня понимают, понимают мою жизнь, мой характер, мою душу. В Штатах все иначе. Там люди не такие, как мы.
– Да, пожалуй, ты права.
Брэд знал, что многие в Америке не поймут ее прошлого. Даже не утрудят себя попыткой представить, какие прекрасные творения окружали ее с самого детства: уникальные скульптуры, панно, картины, дворцы в Венеции и Риме – все это составляло ее детское окружение, а также люди, с которыми она общалась, образ ее жизни. Всего этого она лишилась. Но огромная часть прошлого и пережитого проникла в ее кровь, стала неотъемлемой частью ее личности. Брэд очень долго мучился вопросом, насколько все это может вписаться, влиться в его культуру. Это-то и служило одной из причин, почему он не слишком торопился возвращаться обратно в Америку. Но теперь этот момент настал, и для того, чтобы сделать этот переход постепенным, более легким, он решил использовать часть своего отпуска. Брэд взял билеты на «Либертэ» – океанский лайнер, который по окончании войны реквизировали у Германии и передали Франции. Им предстояло пересечь Атлантику в каюте первого класса, расположенной на одной из верхних палуб.
Брэд отказался от поездки поездом до Гавра, решив, что поезд может утомить Сирину, и предпочел воспользоваться машиной. В этом случае они могли бы остановиться и отдохнуть в любой момент, по своему желанию, и она чувствовала бы себя гораздо лучше. У Сирины еще не возникало никаких проблем с беременностью. После первых трех месяцев она чувствовала себя даже лучше, чем прежде. Они проговорили всю дорогу от Парижа до Гавра. Брэд рассказывал ей о своей прежней жизни в Нью-Йорке, о семье, старых друзьях, а она о годах, проведенных в монастыре. Время пролетело совершенно незаметно, и как-то неожиданно для себя они оказались на причале, шофер выгрузил багаж, и уже через мгновение стюард вел их по кораблю к каюте. Сирина с изумлением разглядывала судно. Оно не шло ни в какое сравнение с суденышком, на котором она отчалила в Дувре в компании десятков детей-беженцев и горстки монахинь. Это был первоклассный лайнер. Проходя по великолепным залам, заглядывая в отделанные бархатом каюты через полуоткрытые двери, приглядываясь к пассажирам, поднимавшимся на борт, Сирина поняла, что путешествие будет особенным.
Глаза Сирины радостно сияли, когда она на ходу обернулась к мужу.
Брэд смотрел на нее выжидающе, его собственное возбуждение отражалось во взгляде. Ему пришлось здорово попотеть, чтобы в такой короткий срок перед отплытием достать каюту на «Либертэ». Ему хотелось, чтобы это путешествие запомнилось Сирине на всю жизнь. Брэду мечталось ввести ее в свой мир как можно естественнее и чтобы всему этому было положено счастливое начало. Он старался сделать все, что в его силах, чтобы добиться этого.
– Тебе нравится?
– Брэд!.. – прошептала Сирина, продолжая следовать за стюардом к каюте. – Великолепно! Тут… как во дворце!
Брэд рассмеялся и с удовольствием взял ее за руку.
– Сегодня вечером веду тебя на танцы. – Но тут же озабоченно спросил: – Или, может быть, нам не следует?
Сирина рассмеялась, переступая порог каюты:
– Не говори глупости! Твоему сыну танцы непременно понравятся.
– Моей дочери, – строгим тоном поправил он. Но тут же оба замолкли, ошеломленные великолепием каюты.
Все вокруг было отделано синим бархатом и синим шелком, стены из красного дерева, мебель из ценных пород деревьев, повсюду виднелось множество красивых витых украшений из бронзы, чеканка, красивые небольшие светильники, великолепные английские зеркала, огромные иллюминаторы, обрамленные в до блеска надраенную бронзу. Каюта была идеальным местом для медового месяца, которого у них так и не было. Казалось, она источает ауру комфорта и роскоши, в ней хотелось провести целый год, а не неделю. Чемоданы уже поджидали своих владельцев, удобно разложенные по полкам, к ним добавился только что внесенный багаж. Стюард поклонился и сказал:
– Горничная подойдет через минуту помочь мадам распаковать чемоданы. – Он показал на огромную вазу, наполненную свежими фруктами, на блюдо с выпечкой, на графинчик шерри, стоявший в узком стенном шкафчике, и пояснил: – Все это в вашем полном распоряжении. Ленч подадут сразу же после отплытия в час дня, но, возможно, господин подполковник и мадам предпочитают освежающее?
Все оказалось на высшем уровне, они были довольны. Стюард поклонился еще раз и покинул каюту.
– О, дорогой, как великолепно! Сирина подошла к Брэду и крепко обняла.
Брэд был невероятно доволен.
– Тут гораздо лучше, чем я предполагал. Господи, разве так путешествуют?
Налив в бокалы немного шерри, он один вручил жене, второй поднял со словами:
– За самую красивую женщину, которую я знаю, за женщину, которую я люблю… – Он лукаво прищурился. – И за мать моей дочери.
– Сына, – в который уже раз поправила Сирина.
– Пусть жизнь в Штатах принесет тебе счастье, моя дорогая.
– Спасибо. – Она на мгновение взглянула на бокал, а затем на Брэда. – Верю, что так и будет. – Сирина чуть пригубила, затем приподняла свой бокал: – За мужчину, который дал мне все. За мужчину, которого люблю всем сердцем… Пусть ты никогда не пожалеешь, что привез домой военную невесту.
Когда она это говорила, в глазах ее мелькнула грусть, и Брэд поспешно заключил ее в объятия.
– Не говори так.
– Почему?
– Потому что я люблю тебя. А когда ты говоришь такое, то забываешь, кто ты есть. Как можешь ты забыть, кто ты в действительности, Сирина?! Принцесса Сирина.
Брэд нежно улыбнулся, но она покачала головой:
– Я миссис Фуллертон, а не принцесса, и мне это нравится. – Затем после небольшой паузы добавила: – Разве ты не пытаешься забыть, кто ты есть на самом деле, Брэд? – За несколько месяцев совместной жизни у нее сложилось именно такое впечатление. Сирина начала замечать в Брэде склонность к игре в анонимность, как прежде в армии, так и здесь, на корабле. – Разве ты не поступаешь так же?
– Возможно. – Брэд долго задумчиво смотрел в иллюминатор. – Правда в том, что принадлежность к кругу, из которого я вышел, всегда давила на меня тяжелым бременем… – Брэд прежде никому не признавался в этом, и странно, что сказал ей это сейчас, накануне отъезда домой. – Я всегда не очень вписывался в принятые рамки. Постоянно оказывался несовременным, как квадратный гвоздь в круглой дырке. Не знаю почему, но так было. Не думаю, что кто-либо из моих братьев чувствует то же самое. Тэдди вписывается куда угодно, Грег заставляет себя вписаться, хочет он этого или нет, а я не могу. И я больше не верю во все это дерьмо. И никогда не верил. В ценности таких людей, как Пэтти Азертон, моя мать, мой отец. Все это для самовозвеличивания, для показухи. Значение имеет лишь то, что значимо в глазах других. Я так жить больше не могу.
– Поэтому ты и остаешься в армии?
– Именно поэтому. Я доволен тем, чем занимаюсь в армии. Я могу жить в чертовски приятных местах, на значительном удалении от Нью-Йорка, если, конечно, не получу назначения куда-нибудь в Вашингтон. – Брэд закатил глаза, изображая ужас. – Мне больше не нужно играть в семейную игру, Сирина. Я не хочу быть Брэдфордом Фуллертоном Третьим. Хочу быть самим собой. Первым. Брэдом, человеком, которого мы оба можем уважать. Я не обязан ходить в клубы моего отца или жениться на дочери одной из подруг моей матери, чтобы гордиться собой, Сирина. Мне никогда это не нравилось, и теперь я знаю почему. Потому что просто не создан для этого. Но ты… – Он с нежностью посмотрел на нее. – Ты рождена быть принцессой. Тебе никуда не деться от этого. Ты не можешь убежать, не можешь спрятаться, не можешь перемениться, не можешь отказаться, сделать вид, будто этого нет. Это есть. Так же, как твои замечательные зеленые глаза.
