Текст книги "Удар молнии"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Но к телефону очень долго никто не подходил, пока наконец трубку не взяла Кармен. Было уже десять часов, и ее голос был сонным.

– Простите меня, Кармен. Мистер Паркер дома? – Секунду поколебавшись и подавив зевок, Кармен сказала, что дверь спальни открыта, и свет там не горит.

– Нет, миссис Паркер. Его нет. Как ваши дела?

– Все в порядке, – несколько более уверенным тоном, чем днем, сказала Алекс. – Он что, в кино пошел?

– Я не знаю. Он ушел сразу после обеда. Но он не ел вместе с Аннабел, так что, возможно, он куда-то пошел с друзьями. Он мне ничего не сказал и, наверное, забыл оставить номер телефона.

Обычно именно Алекс вспоминала о том, что нужно оставить телефон того места, куда они шли вечером.

Интересно, куда это отправился Сэм. Наверное, его так расстроил их разговор в больнице, что он пошел в ресторан или прогуляться. Он делал это иногда, если у него было плохое настроение, – чтобы разобраться со своими проблемами, Сэму иногда требовалось побыть в одиночестве.

– Ладно, скажите ему, что я звонила, – сказала Алекс и, поколебавшись, добавила:

– И скажите, что я его люблю. А утром поцелуйте за меня Аннабел.

– Хорошо, миссис Паркер. Спокойной ночи… и храни Вас Господь.

– И вас, Кармен. Спасибо.

Она не могла с уверенностью сказать, что Он хранит ее в последнее время, но по крайней мере она была жива, а через три дня она уже вернется домой к своей дочери. Пройдет всего три недели, и начнется серьезная битва. Но после разговора с Лиз она была настроена на то, чтобы выиграть ее.

Алекс долго не могла уснуть в этот вечер, сидя на больничной кровати. Она думала о Лиз, о Сэме, об Аннабел и обо всем хорошем, что было у нее в жизни, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы выиграть бой…Аннабел, думала она, погружаясь наконец в сон после укола… Аннабел… Сэм… Аннабел… Она вспомнила, как держала свою девочку на руках и кормила ее грудью.

Глава 8

Вернувшись из больницы, Сэм не успел сесть за стол вместе с Аннабел, как зазвонил телефон. Это был Саймон. Он приглашал его на обед вместе с какими-то клиентами из Лондона. Сэм сказал, что только что сел обедать вместе со своей дочерью.

– Ну тогда отложи ложку, парень. Это нужные люди, Сэм.

Они тебе понравятся. Я думаю, что они нам очень пригодятся.

Они представляют самые крупные ткацкие фабрики в Англии и собираются здесь вкладывать свои деньги. Это хорошие ребята, ты обязательно должен с ними встретиться. И потом, я взял с собой Дафну.

Интересно, что бы это значило? Сэм не понимал намерений Саймона и попытался возражать. Час перепалки с Алекс вымотал его. Но у него было настолько поганое настроение, что перспектива сидеть дома в одиночестве после того, как Аннабел ляжет спать, его совершенно не привлекала.

– На самом деле я не могу.

– Чепуха, – настаивал Саймон. – Ведь твоя жена уехала?

Поцелуй свою крошку и иди к нам. Мы встречаемся в «Ле Кирк» в восемь. Дафна нашла в центре какую-то приличную дискотеку и хочет затащить их потанцевать. Ты же знаешь этих британцев, их обязательно нужно куда-нибудь пригласить, когда делаешь с ними дела, а то они подумают, что их обманывают.

Они еще хуже итальянцев, потому что помирают с тоски в своей Англии. Ладно, парень, перестань ныть. Мы ждем тебя в восемь. Заметано?

– Заметано. Я приеду. Может быть, я минут на пять опоздаю, но я приду.

Сэму хотелось уложить Аннабел и прочитать ей сказку.

Вернувшись на кухню, он просидел с ней до того момента, когда надо было ложиться спать. Потом он в который раз прочитал ей «Спокойной ночи, луна», выключил свет, оставив только ночник, вернулся к себе в спальню, побрился, сменил рубашку и подумал об Алекс. Последние два дня были крайне тяжелыми для обоих, и Сэм задумался над тем, как трудно им будет, когда в пятницу она вернется домой. Она придавала слишком большое значение операции и потере груди. И он признавался себе в том, что боится всего этого гораздо больше, чем предполагал. Но кому будет не страшно смотреть на отрезанную грудь? Как ни крути, картина складывалась унылая. Сэму, разумеется, не хотелось говорить об этом Алекс.

Если бы она на него не давила! Он вспомнил о том, как его мать перед смертью все время просила его говорить ей, что он ее любит. Закрыв глаза, он попытался изгнать из памяти этот настойчивый голос. Алекс. Теперь Алекс.

Причесавшись, умывшись и побрызгав на лицо одеколоном, Сэм удовлетворенно осмотрел себя в зеркале. В темно-сером костюме и белой рубашке он выглядел потрясающе.

При взгляде на него любой мог бы понять, что перед ним один из самых преуспевающих бизнесменов Нью-Йорка.

Когда он входил в «Ле Кирк», все посетители, как обычно, смотрели ему вслед. Большинство из них знали, кто он, читали о нем в газетах, а остальные спрашивали себя, кто это, особенно женщины. Сэм привык к этому и совершенно не обращал внимания на то впечатление, которое он производил на людей. Алекс обычно подшучивала над этим. Она всегда говорила, что его привлекает легкий успех у женщин. Вспомнив об этом по пути к заказанному столику, он улыбнулся. Но эта улыбка относилась к той Алекс, которую он знал раньше, а не к озлобленной женщине в больничной палате.

– Как хорошо, что ты пришел, Сэм! – Саймон даже встал, чтобы приветствовать своего коллегу, и представил его всем сидевшим за столом – четырем англичанам и трем американским девушкам. Две из них были модели, одна актриса, и все три были прехорошенькими. Была здесь и Дафна, так что без эскорта оказались только Сэм и Саймон. В маленьком ресторане их шумная группа весьма выделялась. Несмотря на производимый ими шум, Сэму удалось завести очень толковый разговор с одним из англичан. По другую руку от него сидела Дафна, беседовавшая с моделью. После десерта, когда изрядно выпившие гости наконец-то перешли к ничего не значащей болтовне, Сэм и Дафна смогли поговорить.

– Я слышала, что ваша жена – крупный адвокат, – светским тоном сказала она, и Сэм кивнул. Даже здесь разговор об Алекс причинял ему боль, и он поймал себя на том, что не хочет говорить о ней.

– Она судебный адвокат фирмы «Бартлетт и Паскин».

– Наверное, она очень умная и очень сильная личность.

– Да, – сдержанно ответил Сэм, и Дафна по его тону почувствовала, что это не самая лучшая тема для разговора.

– А дети у вас есть?

– Дочка, Аннабел, – улыбнулся Сэм. – Ей три с половиной года, и она прелесть.

– А у меня в Англии четырехлетний сын, – спокойно сказала Дафна.

– Правда? – поразился он. Она казалась ему слишком молодой для того, чтобы иметь мужа или детей, несмотря на то, что ей было двадцать девять. Ни за что нельзя было подумать, что она замужем.

– Чему вы так удивляетесь? Я разведена. Разве Саймон вам не говорил?

– Нет.

– В двадцать один год я вышла замуж за довольно дрянного человека. В конце концов он сбежал от меня к другой, и мы развелись. Поэтому мои родственники решили, что мне было бы неплохо на год куда-нибудь уехать. Тут, в Америке, это, по-моему, называется терапией. А мы называем это праздниками, – с улыбкой сказала Дафна.

– А ваш сын?

– Он себя прекрасно чувствует в обществе моей матери.

– Наверное, вы по нему скучаете.

– Да. Но мы, англичане, не так сходим с ума от детей, как вы. В семь лет мы отправляем их в интернат, вы же знаете. В школу он пойдет через три года, а потом будет учиться в Итоне. И я думаю, что иногда ему полезна разлука с мамочкой.

Сэм не мог себе представить длительной разлуки с Аннабел. Он бы места себе не находил, но Дафна была хладнокровной особой и прекрасно знала, чего ей хочется в жизни.

– Вас это шокирует? – спросила она, видя, насколько он удивлен.

– Да, немного, – честно ответил Сэм с улыбкой. – У нас здесь несколько другие представления о материнстве.

С другой стороны, ее облик вообще плохо вязался с образом матери. Может быть, ей хотелось глотнуть свободы перед тем, как она станет старше.

– Я думаю, что мы как народ несколько более хладнокровны, чем вы. Американцы слишком серьезно относятся к тому, что считают своим долгом, к тому, что от них требуется, к тому, что они должны чувствовать. А британцы берут и делают – без лишних слов. Это достаточно просто.

… – И немного эгоцентрично. – Сэм почувствовал, что ему очень нравится разговаривать с этой девушкой – чем дальше, тем больше. Она была умна, честна и совершенно откровенна по поводу того, кто она и чего она хочет.

– Это до смешного просто: ты стремишься к тому, чего ты хочешь – если хочешь, – и тебе не надо извиняться или делать вид, что ты не то, что ты есть на самом деле. Мне это нравится. Здесь мне все кажется несколько преувеличенным.

Все все время извиняются за то, что они делают, или не делают, или не чувствуют.

Она рассмеялась заразительным смехом, который сразу понравился Сэму. Это был необузданный взрыв почти чувственного веселья. Сэм легко представил ее без одежды, нимало не смущенную этим обстоятельством.

– А вы когда-нибудь разводились? – в лоб спросила она, заставив Сэма расхохотаться.

– Нет.

– Большинство американцев разводились, или мне так кажется?

– А ваш развод был очень болезненным?

Беседа двух полузнакомых людей явно приобретала слишком личный характер, но Сэму это нравилось. В Дафне была какая-то распахнутость и даже развязность.

– Да нет. Это было большое облегчение. Мой муж был законченным подонком. Теперь мне трудно понять, как он мог оставаться женатым человеком в течение такого долгого времени – семь лет. Могу вас уверить, это было достаточно ужасно.

– А к кому он ушел? – Сэм получал удовольствие от этих опережающих события вопросов. Ему было приятно играть в эту игру, целью которой было узнавание.

– Естественно, к официантке – достаточно, впрочем, симпатичной. Но он ее уже бросил. А теперь живет в Париже с какой-то девушкой, которая называет себя художницей. Он безумный человек, но, к счастью, помнит о том, что у него есть Эндрю, наш сын, так что беспокоиться мне не о чем.

Казалось, она вообще не способна беспокоиться, сохраняя контроль над любой ситуацией. И сидевшие за столом англичане разглядывали ее с видимым удовольствием. Дафна выглядела так, как будто она может получить все, что хочет.

– А вы были в него влюблены? – спросил Сэм, чувствуя себя совершенно бесстыжим.

– Может быть. Немного была. Когда тебе двадцать один год, очень трудно понять разницу между любовью и хорошим сексом. Я даже сейчас не могу сказать определенно, что это было.

Дафна улыбнулась широкой улыбкой, и Сэм, посмотрев на нее, вдруг захотел стать моложе и иметь ее. Она была потрясающей девушкой. Но потом он подумал об Алекс, и Дафна, казалось, это заметила.

– А вы? Вы влюблены в свою жену? Я слышала, что она очень красивая женщина.

Да, она была красива для своих сорока двух лет, да и для любого возраста. Но до Дафны – лишенной каких-либо комплексов и потому на редкость притягательной Алекс было далеко, и Сэм это знал.

– Да, я ее люблю, – твердо ответил он, выдерживая пристальный взгляд Дафны.

– Но ведь я спрашиваю не о том. Я хочу знать, влюблены ли вы в нее. Это совсем другое, – сказала она, поднимая бровь.

– Разве? Мы женаты уже семнадцать лет. Это много, и мы очень привязаны друг к другу. Я очень ее люблю, – повторил он, словно пытаясь убедить себя в этом, но так и не ответив на вопрос Дафны.

– То есть вы хотите сказать, что вы не знаете, влюблены ли вы в нее до сих пор? И вообще – это было когда-нибудь? настаивала Дафна, играя с ним в кошки-мышки, чего Сэм явно не замечал.

– Конечно, было, – с несколько шокированным видом ответил он. Саймон, сидевший напротив, с удивлением заметил, что воздух между Сэмом и Дафной явно чересчур наэлектризован. Они были поглощены друг другом настолько, что могло показаться, как будто они решают важнейшие проблемы.

– Тогда что же случилось потом? Когда вы перестали быть в нее влюблены? – спросила Дафна обвиняющим тоном, подобно прокурору, и Сэм погрозил ей пальцем:

– Я этого не говорил. Сказать такое было бы просто ужасно.

Особенно сейчас. Но сейчас он мог думать только о Дафне.

– И я этого тоже не говорила. Это вы сказали, что были влюблены в нее, но сейчас вы, по-моему, не можете сказать, что вы в нее влюблены. ;

Черт побери, до чего сексуально выглядит эта настырная девчонка!

– Иногда семейная жизнь преподносит такие сюрпризы как подводные камни. Бывает, что ты выдыхаешься, как марафонец на дистанции, и происходит что-то не то.

– И сейчас у вас, судя по всему, как раз такой период? – спросила она таким бархатным голосом, что у Сэма внутри что-то заныло.

– Может быть. Трудно сказать.

– По какой-то определенной причине? Что-то случилось?

– Это долгая история, – почти печально сказал он.

– А вы изменяли своей жене? – нисколько не смущаясь, выпалила Дафна, и Сэм рассмеялся:

– Вам никто никогда не говорил, что вы несносны? И красивы… и чувственны… с бархатной кожей…

– Говорили, – ответила она с чарующей улыбкой. – На самом деле я горжусь этим.

– По-моему, здесь нечем гордиться. – Попытка приструнить ее не имела никакого успеха. – Мой возраст позволяет мне делать все что угодно. Я еще недостаточно взрослый человек, чтобы меня принимали всерьез, и достаточно взрослый для того, чтобы сознавать, что я делаю. Совсем маленьких девочек я не люблю. А вы?

Разговор легко перескакивал с одной темы на другую. Дафна откинула назад рассыпанные по голым плечам длинные черные волосы. Соблазнительная и манящая, она в чем-то напоминала Алекс, а в чем-то была совсем другой. Гораздо более дерзкая и раскованная, она обладала тем же самым острым умом и тем же элегантным, худощавым телом. Но чисто внешне она была гораздо сексуальнее, чем Алекс, и Сэм смущенно признался себе в том, что ему это нравится. Только бы этого никто не заметил. Дафна не лезла за словом в карман и без конца подшучивала над Сэмом, вызывая у него желание вернуть ей шутку, включиться в ее игру – игру, в которой не могло быть проигравших. Но Сэм прекрасно понимал, что он не может себе позволить подобных игр. Дафна тоже это знала, но это ее не останавливало.

– А вы? – поддразнил он ее в ответ на вопрос о юных девушках. – Какие мужчины вам нравятся – молодые или старые?

– Мне нравятся мужчины вообще, – как ни в чем не бывало ответила Дафна и ласково добавила:

– Но больше всего – Мужчины вашего возраста.

– Как вам не стыдно, – притворно нахмурившись, подхватил Сэм, – это и так ясно.

– Я всегда выражаюсь ясно, Сэм. Я не люблю терять время зря.

– Я тоже. Я женат.

– А разве вам это мешает? – Она смотрела Сэму прямо в глаза, и он понял, что игра пошла в открытую.

– Думаю, что да. Я не играю в такие игры.

– Это плохо. Было бы очень приятно попробовать.

– Мне в жизни нужно нечто большее, чем приятность. Этот опасный спорт, которым я не занимался уже много лет, подходит только одиноким мужчинам, которым я, признаться, иногда завидую.

Сэм рассмеялся, глядя ей прямо в глаза. Ему вдруг захотелось снова стать молодым и свободным. Эта девушка заставила его вспомнить молодость – пусть ненадолго. У него было такое чувство, как будто он съел пирожное с давно забытым вкусом.

– Вы мне нравитесь, – честно сказала Дафна. Он играл в открытую, и это вызывало у нее симпатию. Внезапно она поняла, что немного завидует его жене.

– Вы мне тоже нравитесь, Дафна. Вы потрясающая девушка. Вы даже заставили меня пожалеть о том, что я не холостяк.

– Пойдемте с нами на дискотеку после обеда.

– Наверное, мне не стоит этого делать. Но все может быть.

Сэм улыбнулся, предвкушая то удовольствие, которое он получит от танца с ней. Однако он сознавал, что это опасно особенно сейчас, когда Алекс находится в таком положении и когда между ними такие напряженные отношения.

Но когда, выйдя из ресторана, они обнаружили, что лимузин уже стоит у входа, Дафна схватила его за руку и втолкнула внутрь, и у Сэма не хватило душевных сил ей противостоять.

Они поехали в центр, в какой-то ночной клуб в Сохо, о существовании которого он даже не подозревал. В клубе была очень милая блюзовая группа, и, сам не заметив как, Сэм оказался в жарких объятиях Дафны, чувствуя, как ее тело прижимается к нему в полумраке зала. Ему стоило больших усилий заставить себя вспомнить об Алекс.

– Мне пора, – наконец сказал он. Было уже очень поздно, и он не мог справиться с ощущением двусмысленности того, что они делают. Нечего было обманывать себя. Он был женат, она – свободна. Как бы привлекательна она ни была, он не мог себе этого позволить.

– Вы сердитесь на меня? – ласково спросила Дафна, когда Сэм расплатился за напитки и собирался оставить ее здесь с Саймоном.

– Конечно, нет. На что я должен сердиться? – удивился Сэм.

– Сегодня вечером я затеяла с вами опасную игру. Мне не хотелось вызывать у вас чувство неловкости, – извиняющимся тоном сказала Дафна.

– Ничего вы не затевали. Вы польстили мне, потому что я на двадцать лет вас старше. Но поверьте, если бы я мог, я был бы у ваших ног.

– Это вы мне льстите, – с притворной застенчивостью сказала она, глядя на него такими глазами, что у Сэма защемило сердце.

– Нет, но мне хотелось бы. – И тут Сэм сказал то, что не должен был говорить:

– Моя жена очень больна.

Он смотрел в сторону, пытаясь не думать о последствиях того, что случилось за последние два дня, о тех словах, которые они с Алекс друг другу сказали.

– Это усложняет мою жизнь. Я не знаю, что произойдет дальше, – продолжал он.

– Очень больна? – Дафне не хотелось произносить слово «рак», но Сэм прекрасно понял, о чем она спрашивает.

– Очень больна, – подтвердил он печальным голосом.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. Это непросто для нас обоих и заставляет меня испытывать некоторую неловкость.

– Я не хочу вносить в это свою лепту, – сказала она, придвигаясь к нему так близко, что он – не без удовольствия – смог увидеть, что у нее под юбкой.

– Вы ничего никуда не вносите. Не надо извиняться. Сегодняшний вечер – самый приятный за последние несколько лет, и мне это очень нужно.

Сэм снова поднял на нее глаза, и между ними возникло что-то, очень удивившее его. Это было похоже на настоящее чувство. Игры кончились. Рядом с ним был человек, с которым он мог поговорить, и внезапно ему расхотелось уезжать.

– Ну что, последний танец?

Он совсем не собирался этого делать и некоторое время ругал себя, но потом, танцуя с ней щека к щеке, почувствовал, что совершенно растворен в нежности, желании и музыке. Ее тело приникло к нему, словно созданное для него. Началась следующая песня, потом еще одна, и в конце концов он заставил себя оставить ее. С сожалением он привел ее обратно к Саймону, как взятую напрокат драгоценность, которую так не хочется отдавать вопреки необходимости.

– Похоже, вы неплохо провели время, – со значением сказал Саймон. Он прекрасно видел, что происходило, и был весьма заинтригован. Сэм казался ему не созданным для внебрачных связей, но он явно приударял за его кузиной. Правда, сейчас он наконец собрался домой.

– Какая лисичка, правда? – искушающе спросил Саймон.

– Береги ее, – серьезно сказал Сэм перед уходом. Всю дорогу домой в такси он был погружен в мысли о Дафне, вспоминая, как они танцевали. Он не скоро сможет это забыть.

Уже оказавшись в своей квартире, он почувствовал вину перед Алекс, особенно когда он увидел написанную рукой Кармен записку у кровати. Но, проваливаясь в сон, он не видел лица своей жены – перед его глазами стояла Дафна.

Глава 9

Встав на следующее утро, Сэм прежде всего позвонил Алекс, но медсестра сказала, что она на процедуре и вернется только через полчаса. В это время он уже ехал на работу.

Его ждал клиент, и ему надо было сделать тысячу телефонных звонков, так что снова позвонить жене он так и не собрался. А после того как все клиенты ушли, он встретился в коридоре с Дафной. Ее лицо просияло, как только она его увидела, но во время их пятиминутного разговора она держалась исключительно вежливо и по-деловому. Прогулявшись до его кабинета, она выразила надежду, что не слишком надоела ему накануне вечером. Теперь она взяла себя в руки, заверила его Дафна, и отныне их отношения будут строиться на строго деловой основе.

– Как жаль, – рассмеялся Сэм. – Мне кажется, это я вам надоел.

– Я бы не сказала, – ответила она своим нежным грудным голосом, так не вязавшимся с ее безупречными манерами деловой англичанки. – Вообще-то заигрывание с женатыми мужчинами не входит в мои правила. Но вы настолько обаятельны, Сэм, что вам нужно красить лицо в черный цвет или надевать на голову пластиковый пакет, прежде чем знакомиться с кем бы то ни было. Вы очень опасны.

Снова она льстила ему и играла с ним, и Сэму это очень нравилось.

– Наверное, мне следовало оставаться дома, – неуверенно произнес он, – но я очень хорошо провел время, в особенности в ночном клубе.

– Я тоже, – эхом откликнулась она, и внезапно оба поняли, что флиртуют друг с другом.

– Что мы будем с этим делать? – спросил Сэм с улыбкой.

Он решил первым признаться в своих чувствах.

– Еще не знаю. Думаю, что надо принять холодный душ.

Я, правда, не пробовала.

– Может быть, стоит попробовать встать под душ вдвоем, – сказал Сэм, тут же пожалев о своих словах.

Похоже, он не в состоянии держать себя в руках в ее обществе и способен думать только об одном – о том, чтобы быть рядом с ней, чтобы соблазнить и покорить ее. Ничего подобного с ним никогда не было, и он понятия не имел, как все это остановить. Они были похожи на поднесенные к огню спички, которые мгновенно вспыхивают.

– Но лучше всего справиться с собой, – твердо закончил он.

– Есть, сэр, – отсалютовала она с улыбкой, исчезая в кабинете, соседнем с кабинетом Саймона. Сэм проводил ее взглядом, с трудом оторвав глаза от ее фигуры.

– Берегись! – сказал Ларри, его старый партнер, проходивший по коридору в этот момент, и закончил шепотом:

– Она опасна… как и все английские девушки.

– Почему ты не предупредил меня? – шутливо простонал Сэм, скрываясь в своем кабинете. Чтобы голова немного освежилась, он позвонил Алекс.

– Где ты был вчера вечером? – с горечью в голосе спросила она. – Я тебе звонила.

– Я знаю. Прости меня. Я обедал с Саймоном и с новыми клиентами из Лондона. Он позвонил мне, когда я пришел домой, и уговорил меня приехать. Мы были в «Ле Кирк».

Внезапно Сэм понял, что говорит слишком много и как бы оправдывается. Чтобы сменить тему, он спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – сказала она все тем же грустным тоном. – Вчера вечером ко мне приходила Лиз Хэзкомб. Оказалось, что она член добровольной группы поддержки.

– Как здорово, – откликнулся Сэм, чувствуя, как растет между ними пропасть. Она могла говорить только о болезни и связанных с этим вещах. – Как ты думаешь, она расскажет об этом твоим сотрудникам?

– Вряд ли. Лиз очень сдержанный человек. Но она очень удивилась, увидев меня… и очень помогла.

– Я рад.

– Как там Аннабел?

– Прекрасно. Она вся в предвкушении Хэллоуина и постоянно примеряет свой костюм.

Услышав об этом, Алекс почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Ты придешь сегодня? – неуверенно спросила она, как будто не знала, может ли она на него рассчитывать по-прежнему. Сэм почувствовал ее недоверие и слегка обиделся:

– Конечно. Я заеду по дороге домой.

Алекс надеялась, что он придет во время ленча, но ей не хотелось на него давить. Сэм сказал, что у него по горло работы, и попрощался с ней.

Но когда он попытался сосредоточиться, оказалось, что единственное, о чем он может думать, – это Дафна. Это был кошмар.

У него были больная жена, маленький ребенок и куча обязанностей, но маленькая страстная кузина Саймона из далекой Англии за один вечер вскружила ему голову. Поэтому к моменту встречи с Алекс он был в отвратительном настроении, испытывая смесь чувства вины, раздражения и сожаления о том, что вообще познакомился с Дафной. Ему не хотелось усложнять свою жизнь, но он явно увлекся ею, как наркотиком, которого никогда раньше не пробовал, но который ему дали.

– Что случилось? Ты весь как на иголках. – Алекс мгновенно схватила его состояние, что еще больше его разозлило.

Как будто у него на шее была вспыхивающая неоновая вывеска, гласившая: «Дафна».

– Не говори ерунды, – огрызнулся он, немедленно пожалев о своей несдержанности. – Просто я беспокоюсь о тебе.

Мы ждем не дождемся твоего возвращения в пятницу.

– Ты говорил что-нибудь Аннабел?

– Конечно, нет.

– Я думаю, надо ей сказать, что я попала в дорожное происшествие.

– Зачем вообще что-то ей говорить? – Ну вот, опять.

Снова отрицание. Это не переставало удивлять Алекс.

– Я вся перебинтована. На месте груди у меня будет рубец. Потом, я плохо себя чувствую и не смогу позволить ей прыгать на себе. Неужели ты считаешь, что ей не надо ничего объяснять, Сэм? Она же не дурочка.

– Тебе совершенно необязательно расхаживать перед ней в чем мать родила.

– До конца моих дней? Она моется вместе со мной и любит смотреть, как я одеваюсь. Я никогда не скрывала от нее своего тела. Кроме того, через несколько недель, когда начнется химиотерапия, я буду совсем больная и очень усталая.

Она должна это знать.

– Почему ты продолжаешь придавать такое огромное значение всему этому? Почему это должно превращаться в проблему и для меня, и даже для Аннабел? Почему ты не можешь просто тихо жить со всем этим? Я не могу этого понять.

– И я не могу понять. Я не понимаю, как ты можешь продолжать считать, что ничего не произошло. Это случилось не только со мной, но и со всеми нами. По крайней мере вы оба должны понимать это.

– Ради Бога, Алекс, ей три с половиной года. Что ты от нее хочешь? Симпатии, да? Алекс, это ненормально.

– Я думаю, что ты сошел с ума.

– Перестань ныть по этому поводу, перестань превращать свою болезнь в кошмар для окружающих. Поговори с терапевтом, делай что-нибудь, запишись в группу поддержки, но не навешивай это мертвым грузом на меня и Аннабел. Не наказывай нас за то, что тебе не повезло.

Алекс отвернулась от него к окну. Когда она заговорила, ее тон был ледяным:

– Я хочу, чтобы ты немедленно ушел.

– С превеликим удовольствием. – Сэм выбежал из больницы и даже не позвонил ей в этот вечер. А Алекс позвонила только Аннабел, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Она не стала звать к телефону Сэма, что заметила только Кармен.

Сэм просидел весь вечер дома, размышляя о том, что им всем предстояло, и ему это явно не нравилось. Алекс придавала слишком большое значение всему, что с ней произошло, – рубцу, удаленной груди, пошатнувшемуся здоровью, а потом и ее лечению – химиотерапии; им придется слушать о ее волосах, их выпадении, о том, как она смертельно больна.

Что ждет их дальше? Месяцы и годы ожидания результатов анализов, постоянный страх перед рецидивом, неизвестность, встретит ли она следующий Новый год. Сэм не в состоянии был все это выдержать. Это слишком напоминало ему мать. Оставшиеся ему годы он рассчитывал провести совсем не так. Ему совершенно не хотелось каждый день выслушивать рассказы жены о ее раке. Внезапно Алекс представилась ему трагической героиней, которая хочет проглотить его живьем и разрушить его жизнь. Алекс, которую он знал и любил, куда-то исчезла, а на ее месте оказалась эта озлобленная, напуганная, подавленная женщина.

В четверг они дважды говорили по телефону об Аннабел, но оба пришли к выводу, что им лучше не видеться. Однако Лиз Хэзкомб приходила к Алекс ежедневно, после того как обнаружила ее в списке перенесших операцию.

В пятницу Сэм появился в больнице в полдень, чтобы забрать Алекс домой. Последние два дня он ее вообще не видел, и она внезапно показалась ему очень хрупкой. Она надела трикотажное платье, которое Сэм по ее просьбе принес ей из дома. Достаточно свободное, оно легко скрыло повязку. Сверху Алекс накинула ярко-синее пальто, также принесенное Сэмом. Она не стала краситься, но и без того, вопреки ожиданиям Сэма, выглядела хорошо – высокая и стройная, с чистыми волосами, свободно рассыпанными по плечам. Однако лицо ее было испуганным. Глаза казались огромными, лицо было бледным, а руки, когда она засовывала ночную рубашку в сумку, дрожали.

– Как ты себя чувствуешь, Алекс? Тебе больно? – Сэм был удивлен тем, как нервно вела себя Алекс. Когда он видел ее во вторник и среду, она была гораздо более бодрой, и Сэм спрашивал себя, не запоздавшие ли это осложнения после операции. Это снова заставило его почувствовать вину из-за того, что накануне он к ней не пришел, но он просто не мог выдержать этого давления. Но сейчас она выглядела такой подавленной.

– Я хорошо себя чувствую, – немного хрипло ответила Алекс. – Я просто немного боюсь возвращаться домой. Там же не будет ни медсестер, ни группы поддержки, и никто не будет меня перевязывать. А что я скажу Аннабел, когда ее увижу?

При мысли об этом глаза Алекс наполнились слезами. Вчера вечером она уже рыдала на плече у Лиз Хэзкомб, которая продолжала уверять ее, что все чувства Алекс совершенно нормальны.

– Тогда почему Сэм продолжает вести себя так, как будто я сошла с ума? – спросила она у Лиз.

– Потому что он тоже испуган. И это тоже совершенно нормально. Единственная проблема с Сэмом заключается в том, что он не признает случившегося.

Сейчас, обняв Алекс за плечи и подхватив ее сумку, он вовсе не выглядел испуганным. Наоборот, когда они спустились на лифте и сели в заказанный Сэмом для такого случая лимузин, ей показалось, что он полностью контролирует ситуацию.

В квартире стояла тишина. Кармен забрала Аннабел из садика и пошла с ней на балет. Алекс хотела отдохнуть перед возвращением дочери и переоделась в халат, но поняла, что усталость просто сразила ее. Все ее переживания просто вымотали ее. Сэм расстроился, увидев, что Алекс надевает ночную рубашку. Она сидела к нему спиной и, перед тем как повернуться, накинула халат, так что он увидел только розовый шелк.

– Зачем ты переоделась? Аннабел забеспокоится, если увидит тебя в рубашке.

– Я очень устала и хочу немного полежать.

– Ты могла бы полежать и в платье, – упрекнул ее Сэм, подумав, что она снова изображает инвалида, и Алекс это почувствовала. Но откуда ему было знать, как она устала и вымоталась, как она боится увидеть свою дочь и услышать ее нетерпеливые вопросы. Все это было очень грустно и пугающе. Когда Алекс легла на кровать и включила телевизор, Сэм принес ей приготовленный Кармен ленч, и Алекс увидела, что он в пальто.

– Куда ты собрался? – Алекс боялась оставаться одна.

Она вообще боялась всего на свете и жалела, что вернулась домой, понимая, однако, что рано или поздно ей пришлось бы это сделать.

– Я еду на работу, – объяснил Сэм. – Сегодня я попытаюсь прийти раньше. У меня встреча с Ларри и Томом, которую я просто не могу отменить. Позвони мне, если что.

Алекс кивнула, и Сэм послал ей воздушный поцелуй, но не подошел к ней, и Алекс это заметила. После операции он еще ни разу не поцеловал ее как следует. Интересно, когда он справится со своим страхом и снова будет с ней рядом, подумала она.