Текст книги "Ранчо"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 9

На следующей неделе Сэм проработал с Зоей несколько часов, знакомясь с контингентом больных. Кое-кого он уже знал, так как время от времени ее подменял. Но, прочитав истории болезни самых запущенных пациентов, он поразился их числу. Количество безнадежных больных равнялось полусотне. Не проходило дня, а то и ночи, чтобы эта печальная когорта не пополнилась.

Несчастных привозили друзья, родственники, даже чужие люди, прознавшие о деятельности Зои. Все очень мучились – как носители вируса СПИД, так и больные. Зоя окружала их заботой, особенно детей. Дети растрогали Сэма больше всего. Слишком много зараженных Малышей. Он был готов благодарить Всевышнего за каждого здорового ребенка. Теперь он понял, почему Зоя так привязалась к Джейд, замечательной и совершенно здоровой малютке.

– Поверить не могу, сколько пациентов ты принимаешь ежедневно, – не выдержал он. – Кажется, это превыше человеческих сил! Неудивительно, что ты так устаешь.

Было бы гораздо проще признаться ему, в чем дело. Но зачем? Это не его проблема. Она твердо решила, что никого не станет обременять, покуда у нее хватит сил. Зоя уже рассчитала, как будет откладывать деньги на свое лечение и дальнейший уход. Единственной проблемой оставалась Джейд: что с ней станет после смерти приемной матери? Как ни страшны были такие мысли, Зоя знала, что обязана все обдумать. Как ни сопротивлялась она своей ужасной участи, душа уже начала с ней примиряться. Блестящую карьеру ждал печальный финал, но Зоя отказывалась рвать на себе волосы, оплакивать свой злой рок. Раз в ее распоряжении осталось немного времени, надо использовать его с максимальной пользой и удовольствием. Она, впрочем, знала, что ей, возможно, удастся протянуть не один год, а то и с десяток: так бывает, хотя и редко. Со своей стороны она собиралась предпринять все возможное и невозможное» чтобы попасть в категорию вирусоносителей-счастливчиков. Именно поэтому она согласилась на путешествие в Вайоминг: отдых, красоты, высокогорье, свежий воздух, радость от встречи с Таней, старой подругой, – все это должно пойти ей на пользу.

– А этот? – Сэм прервал ее раздумья, протянув очередную историю. Речь шла о молодом человеке, находящемся на поздней стадии заболевания. У него уже развилось слабоумие, и Зоя понимала, что его дни сочтены. Борьба за его жизнь велась на протяжении нескольких месяцев, и теперь Зоя мало чем могла ему помочь, разве что заботилась о комфорте, утешала его возлюбленного и ежедневно навещала.

Выслушав ее объяснения, Сэм покачал головой. Ему никогда еще не приходилось сталкиваться со столь своеобразным контингентом и с такой изобретательностью по части лечения; Зоя обладала такой бездной сострадания, что он был готов упасть перед ней на колени как перед святой. Она делала все, что в человеческих силах, и даже больше, применяя новые антибиотики, болеутоляющие средства, не брезговала даже новомодным глобальным подходом. Она пыталась взять болезнь и приступом, и измором и не сдавалась до самого конца.

– В конце концов, нам повезет, – пообещала она грустно. Многие не доживут до этого счастливого дня. Среди многих теперь находится и она.

– Один раз им уже повезло: ведь они набрели на тебя! – Он смотрел на нее с возрастающим восхищением. Сэм всегда был к ней неравнодушен, а теперь и подавно. Она воплощала в себе лучшие черты эскулапа и при этом была приятным человеком, чего нельзя сказать о многих их коллегах. Он подозревал, что причиной происшедшей с ней перемены стала смерть от СПИДа ее возлюбленного, после которой минуло немало лет. Любила ли она кого-нибудь с тех пор? Скорее всего нет. Дик Франклин менее других мог претендовать на ее любовь. Сэму очень хотелось с ней сблизиться. Она всегда была открыта и чрезвычайно дружелюбна с ним, но он не ощущал с ее стороны нежного интереса.

Сама она последнее время считала, что не может позволить себе никакой близости. Она тщательно соблюдала дистанцию между собой и остальным миром, даже Сэмом, которого знала со студенческих лет. Ей не хотелось водить за нос ни его, ни кого-либо еще, не хотелось обманывать. Она всем давала понять, что как врач она доступна, но как женщина – ни в коем случае. Такова была единственно правильная линия поведения в ее ситуации. Она даже подумывала о дешевом обручальном колечке, чтобы на нее никто не заглядывался. Но главная ее забота теперь – стараться не думать о своем одиночестве.

Копаясь вместе с ней в историях, Сэм косился на нее и собирался с духом. В нем крепла решимость пригласить ее в ресторан. Они еще далеко не все обсудили, и он не торопился домой.

– Может, сходим перекусим, когда закончим? В соседний итальянский ресторанчик. Хочешь? – Выпалив это, он затаил дыхание. Каким же глупцом он ощущал себя сейчас! С Другой стороны, иногда чувствовал себя в ее присутствии мальчишкой и радовался этому чувству. В ней ему нравилось все без исключения. Так было всегда. С годами он стал ею восхищаться.

– Было бы неплохо, – отозвалась она. Ей и невдомек истинный мотив его предложения. Зоя тоже хотела его куда-нибудь пригласить в благодарность за предоставленную ей возможность взять короткий отпуск. Правда, ее не покидало чувство вины, что она оставляет Джейд, но он обещал приглядеть и за малюткой: каждый день по дороге из больницы домой будет ее навещать.

– Ты не врач, а настоящая палочка-выручалочка! – выпалила она, устраиваясь вместе с Сэмом за уединенным столиком в маленьком итальянском ресторанчике. Она приглядела это место несколько лет назад благодаря тишине и хорошей кухне. Впервые после совместной учебы им с Сэмом представилась возможность просто посидеть и поболтать. Оба не удержались от улыбки, когда речь зашла о том, сколько понадобилось времени, чтобы к этому прийти. На протяжении целых восемнадцати лет их пути регулярно пересекались, но они никогда не оставались с глазу на глаз – так обоих увлекала работа.

Оба заказали равиоли. Он предложил ей выбрать вино, но она отказалась. Разговор снова зашел о работе. Где-то к середине ужина она заметила его мальчишескую улыбку, теплое, дружеское выражение глаз. С ним ей было поразительно легко, даже легче, чем прежде.

– Ты хоть чем-нибудь занимаешься, кроме работы? – участливо спросил он. Сэм восхищался ею, но при этом жалел. Она так старается ради людей, а он знал не понаслышке, сколько это отнимает времени и душевных сил. Казалось, никто и ничто не в силах ее изменить. Он не мог себе представить, чтобы ей что-то давала связь с Диком Франклином или с кем-либо еще вроде него.

– В последнее время – нет. Не считая Джейд, конечно.

– Ты когда-нибудь была замужем?

Как он и думал, она отрицательно покачала головой:

– Никогда. – Казалось, ее это нисколько не удручает. Ее устраивает такая жизнь, она счастлива с приемной малышкой. Вроде бы Зою полностью удовлетворяло ее существование. Но Сэма продолжало разбирать любопытство.

– Почему? – настаивал он. – Если ты, конечно, не возражаешь против допроса.

Она улыбнулась. Какие могут быть возражения? Кроме смертельной болезни, ей нечего от него скрывать.

– В молодости мне не хотелось замуж. Единственный человек, с которым я бы не возражала соединить свою жизнь, умер более десяти лет назад, заразившись СПИДом при переливании крови. Благодаря ему я открыла клинику. Он занимался медицинскими исследованиями и многого достиг. В сорок два года ему сделали коронарное шунтирование, что его и погубило. После переливания крови он не прожил и года. Я тоже хотела заняться наукой. Меня всегда влекли неразгаданные загадки, сложные болезни. Но когда участились случаи СПИДа, я увлеклась уходом за больными.

– Если бы ты пошла другим путем, для многих это стало бы огромной потерей, – искренне заметил он. Как лечащий врач она действительно творила чудеса. Он знал о гибели ее друга, но от других людей. Пока Зоя рассказывала, он наблюдал за ней. Она выглядела грустной, но не убитой горем, и он чувствовал, что она пережила потерю, хотя с тех пор так и не нашла никого, кто сумел бы ее восполнить.

– До СПИДа меня увлекал диабет у малолетних. По-своему это тоже беда, ничуть не меньшая СПИДа, просто на него не так обращают внимание.

– Мне это тоже интересно. Только я все равно что стервятник: люблю наведаться к другим врачам, там и здесь урвать сведения, решить кое-какие проблемы, сделать то, что по силам, и продолжить полет. Наверное, это безответственность, но мне никогда не хотелось иметь собственную практику. Сплошная писанина и возня, не имеющая отношения к медицине и больным. Мне нравится конкретная работа. Не люблю терять время на контракты, страховки, собственность, политику, в которую вовлечены остальные врачи. Возможно, я так и не повзрослел. Все жду, когда наступит день и я смогу примкнуть к группе врачей, начать с ними работать, но этого почему-то не происходит. Большинство коллег производит на меня отталкивающее впечатление, и я готов разве что их подменять, как тебя. В этом случае мне достается только хорошее, а плохого удается избегать.

Его исповедь вызвала у нее улыбку. Его рассуждения походили на жалобы врачей из отделений неотложной помощи: им тоже хочется лечить, а не возиться с бумажками. Но ей этот путь был заказан: так у нее не появилась бы своя клиника.

– Ты напоминаешь мне одинокого всадника, прячущего лицо под маской. Мои больные тебя любят, ты отличный врач. Не стану тебя осуждать за нежелание заниматься всякой ерундой. Мне самой не хватает партнеров, отсюда такая загруженность. Но с другой стороны, я тоже не хочу головной боли, споров, мелочной ревности и прочих проблем. Как ни ужасно это звучит, смерть Адама позволила создать именно такую клинику, какую мне хотелось. Но я до сих пор мучаюсь от отсутствия помощи. Она есть, но только от случая к случаю... – поправилась она с улыбкой, имея в виду его.

Сэму не терпелось узнать, что означает для нее связь с Диком Франклином, но он не решался спросить.

– Ты собиралась за Адама замуж, прежде чем он заболел? – Все, что касалось ее, было ему интересно: она сама, ребенок, которого Зоя удочерила, причины, по которым она так поступила, почему ее устраивает одиночество. Эта женщина его заинтриговала.

– Собственно, нет. Это могло бы произойти, но мы не говорили об этом. Он уже был женат и имел детей. А я слишком увлеклась созданием собственной практики. У меня были два врача-партнера, но потом я от них ушла. Брак никогда меня не привлекал, как и длительная связь. Мы часто виделись, были близки, но не жили вместе, пока он не оказался на пороге смерти. Тогда я на три месяца прервала работу, чтобы за ним ухаживать. Вот такая грустная история.

Судя по ее виду, она сумела примириться со случившимся. Речь ее звучала серьезно, но не скорбно. Со времени смерти любимого утекло много воды. Иногда она встречалась с его детьми, но близости между ними не было. Только после появления Джейд она наконец поняла, какая это радость – иметь детей. Сэм просил подробнее рассказать о малышке. Матери Джейд было девятнадцать лет, мужа у нее не было, желания воспитывать ребенка – тоже. Узнав, что ребенок родился от азиата, семья отказала ей в приюте.

– Это – величайшее событие в моей жизни, – призналась Зоя, после чего перевела разговор на него. – А ты? – Она знала, что, работая в Чикаго, он был короткое время женат. – Что стало с твоим браком? – Во время резидентуры они потеряли друг друга из виду. В Сан-Франциско Сэм приехал уже разведенным и предпочитал об этом не говорить, тем более что им с Зоей нечасто доводилось вести такие откровенные беседы, как сейчас.

– Женитьба длилась два отвратительных года – столько же, сколько резидентура, – ответил он, погружаясь в воспоминания. – Бедняжка, она меня почти не видела! Сама знаешь, как это бывает. Ей это не могло нравиться. Она поклялась, что никогда больше не свяжется с врачом. Но что поделать – генетическая предрасположенность! Ее отец – известный хирург в Гросс-Пойнте, брат – спортивный врач в Чикаго, а после меня она вышла замуж за пластического хирурга. Она родила троих детей, живет в Милуоки и, кажется, вполне счастлива. Я не видел ее уже много лет. Приехав в Калифорнию, познакомился с одной женщиной и прожил с ней не один год, но ни я, ни она не проявляли интереса к браку. У обоих за плечами неудачный опыт, и оба не были готовы его повторить. Честно говоря, ты чем-то на нее похожа. Она тоже святая, как ты. Ей всегда хотелось совершить что-нибудь незаурядное, и она подбивала меня. И в конце концов своего добилась – стала медицинской сестрой в лепрозории в Ботсване. – Зоя кое-что слыхала об этой героине, еще до того, как Сэм стал ей помогать. Встретиться с ней Зое не довелось. – Но я за ней не последовал.

– Вот это да! Серьезный поступок! – Зоя восхищенно посмотрела на него. История вызвала у нее неподдельный интерес. – Неужели она не смогла тебя уговорить к ней присоединиться? – Зоя усматривала в этом соблазн, но Сэм явно придерживался иного мнения. Он в ужасе затряс головой.

– Еще чего! – И усмехнулся. – Я очень ее любил, зато ненавидел и ненавижу змей и паразитов. Я никогда не был бойскаутом и отношусь к походной жизни и к спальным мешкам как к изобретениям инквизиции. Я не создан для служения человечеству посреди джунглей. Мне подавай удобную постель, вкусную еду, уютный ресторан, бокал вина. Самая дикая чащоба, какую я когда-либо видел, – это парк Голден-гейт. Рэйчел приезжает сюда раз в год. Я по-прежнему люблю ее, но мы теперь только друзья. Она живет с директором лепрозория, у них ребенок; Она обожает Африку и твердит, что я многое потерял.

– Что не имеешь детей или что живешь здесь? – спросила Зоя со смехом. Рассказ Сэма ее увлек.

– То и другое. Она говорит, что никогда не расстанется с Африкой. Я бы не был так категоричен: мало ли что выкинут тамошние политики! В общем, все это не для меня. Она очень славная и достойна восхищения. Она уехала пять лет назад. Время бежит слишком быстро. Мне уже сорок шесть. Наверное, я просто забыл жениться.

– Я тоже! – подхватила она со смехом. – Раньше мне не давали об этом забыть родители, но теперь они умерли, и меня больше некому теребить, – Главное – она теперь знала, что уже не выйдет замуж.

Сэм, поведав о своей жизни, осмелел:

– А доктор Франклин? – Как он ни боялся задать ей этот вопрос, любопытство пересилило. Она определенно не пыталась подманивать мужчин, и ему хотелось узнать, почему: из-за доктора Франклина или кого-то еще, ему незнакомого? Трудно поверить, чтобы такая женщина, как Зоя, зациклилась только на работе и ребенке.

– При чем тут Дик? – искренне удивилась Зоя. – Мы хорошие друзья, и только. Он интересный человек.

Сэм не желал довольствоваться этим и искал в ее глазах более искреннего ответа.

– А ты не очень откровенна.

– Что вам, собственно, хочется выведать, доктор Уорнер? Серьезна ли эта связь? Нет. Если на то пошло, я уже перестала с ним встречаться. Больше ни с кем не встречаюсь и не собираюсь менять свои установки.

Решительность, с которой она произнесла эти слова, показалась ему удивительной. Пока что он не разобрался, где зарыта собака, но решил поднажать:

– Собираешься в монастырь? Или настолько ценишь свободу?

Она усмехнулась. Это новый для нее поворот. Ей следовало многое почерпнуть у пациентов. Как поступают в подобных случаях они? Что говорят? Она знала, что многие заранее предупреждают потенциальных партнеров, что больны СПИДом, но лично у нее не поворачивался язык сказать об этом. Ей просто хотелось одиночества, спокойной жизни с Джейд. Если бы в момент, когда это произошло, у нее кто-то был, ситуация стала бы иной, но раз никого не оказалось, она не собиралась распахивать двери.

– У меня нет времени для близких отношений, – просто ответила она.

Он удивился еще больше. Ответ прозвучал, как приговор, что шло вразрез с ее характером. Невыносимо думать, что такая теплая, милая женщина отказывается от мужчин.

Сэм не собирался отступать:

– Ты хочешь сказать, что сознательно приняла такое решение? В твоем-то возрасте? – Вот ужас!

– Вроде того.

Она действительно приняла такое решение, но не хотела его посвящать в причины. Разговор становился опасным. Однако Сэм упорно гнул свое.

– Я уже никому ничего не могу дать, Сэм. Я слишком занята работой и дочерью. – Она произнесла это извиняющимся тоном, и Сэм почувствовал, что она говорит правду.

– Глупости, Зоя! Напрасно ты вбила это себе в голову. Жизнь – не только работа и ребенок. – Откуда такое стремление к одиночеству? Неужели она оплакивает старую любовь? Вряд ли, иначе не стала бы встречаться с Диком Франклином. Тогда чем вызвано это самоограничение? Почему она прячется? Ему не верилось, что все объясняется полной сосредоточенностью на ребенке и работе. – Ты еще молодая женщина, Зоя, – грозно произнес он. – Зачем тебе так замыкаться? Подумай хорошенько! – Глядя на нее и понимая, чтоона не ломается, а говорит серьезно, он испытывал чувство личной потери. Она же, несмотря на свою улыбку, не собиралась отступать.

– Ты рассуждаешь, как мой отец. Он твердил, что слишком образованные женщины отпугивают мужчин и что я сделала огромную ошибку, поступив в Стэнфорд. Колледж – еще куда ни шло, но медицинский факультет зря. Раз меня так влечет медицина, надо было выучиться на медсестру. Заодно сэкономила бы ему деньги.

Как она ни смеялась, Сэм грустно покачал головой. Он хорошо знал таких, как она. Вся его родня, включая мать, занималась медициной.

– Тебе действительно надо было ограничиться медицинским училищем, раз, став врачом, ты в итоге пришла к такому дурацкому решению. Пойми, Зоя, это же совершеннейшая глупость! – Уж не случилась ли с ней какая-нибудь беда, не приведи Господи изнасилование? Или ее расстроил какой-то своей, выходкой Франклин, и рана до сих пор свежа? А может, встречается с кем-то тайком – скажем, с женатым мужчиной? Или просто хочет дать понять, не обижая, что он ей не интересен? Однако надеялся, что все же не так. Он отказывался ее понимать, но она была тверда.

Зоя перевела разговор на другую тему, чем еще больше его огорчила. Оказалось, у них гораздо больше общего, чем он раньше считал: отношение к людям, планы, взгляды на медицину и страсть ко всему, что с ней связано. Более того, он почувствовал, что его влечет к ней еще сильнее, чем он подозревал. Он обнаружил в ней мягкое чувство юмора и редкую сообразительность, поразительную искренность и непосредственность. Она называла вещи своими именами, тонко анализировала ситуации. Стоило ей упомянуть пациентов – и становилось понятно, насколько она их любит.

Зоя была первой женщиной за долгое время, сводившей его с ума. Сэма влекло к ней не первый год, но раньше он робел что-либо предпринять. Ему хватило совместного ужина, чтобы почувствовать, до какой-степени он увлечен Зоей. Еще больше его завораживало ее нежелание даже обсуждать возможность связи с мужчинами. Он не сомневался, что она скрывает истинную причину, и подозревал, что речь идет о романе. Чем больше он размышлял об этом, тем больше склонялся к мнению, что таким образом она защищает своего женатого возлюбленного. Непонятно, почему она отказывается признаться в этом ему? На роман с женатым мужчиной указывало многое: время, которое она посвящает работе, нежелание вступать в брак. Она влюблена и не хочет об этом говорить! Открытие огорчило его сверх всякой меры.

Наблюдая за ним в течение всего ужина, Зоя почувствовала, что Сэм ей нравится. Он остался тем же, кем был всегда: эдаким плюшевым медвежонком, умницей, добряком, человеком, на которого можно положиться. Его преданность медицине под стать ее. Зоину клинику он считает необыкновенным заведением и готов превозносить до небес.

– Я много чего повидал, но твоя клиника нравится мне больше всего. Как ты поставила уход за больными, особенно на дому!

– Это было труднее всего: найти людей, которым можно доверять, не подвергая их постоянной проверке. Я, конечно, держу их под наблюдением, не во многом у них развязаны руки. Большая ответственность ложится и на самих больных. – За многими ухаживали почти без всякой профессиональной подготовки едва ли не до самого конца любимые и родственники. Смерть от СПИДа не относится к разряду легких...

Полом они заговорили о том, чего она от него ожидает во время своего отсутствия. Слушая ее, он ласково улыбался, зная, как трудно ей расстаться с подопечными, и уверял ее, что они попадут в хорошие руки. Она не сомневалась в нем.

– Расскажи мне о Вайоминге, – попросил он за второй чашкой капуччино. Он заметил, что Зоя выглядит очень усталой. Последнее время Сэм замечал, что она быстро устает, но не придавал этому большого значения. Она взвалила на себя такой груз, что ее постоянной бледности не приходится удивляться. Недавно он обратил внимание на ее худобу. Все указывало на то, что ей необходим отдых, и он был рад, что она наконец-то вспомнила о себе. – С кем ты туда едешь? Это, часом, не турпоход? – Как бы ему хотелось составить ей компанию!

Она встретила его предположение смехом.

– Вряд ли. Меня пригласила подруга молодости. Потрясающая особа! Мы давно не виделись, и вдруг она звонит и приглашает. Сначала я отказалась, но потом так гадко себя почувствовала, что согласилась. Поверь, с ней турпоход с рюкзаками за спиной исключен. Она еще более избалована» чем я. – Зоя была склонна ночевать на природе еще меньше, чем Сэм, и еще больше боялась насекомых, пауков и змей. – Она живет в Лос-Анджелесе. Уверена, что это будет роскошный пансионат-ранчо, как в кино.

– Кто она? – небрежно спросил он, принимая у официантки счет и открывая бумажник. – Тоже врач?

Зоя улыбнулась, предвкушая его реакцию.

– Вообще-то нет. Певица. Мы были школьными подругами, и она с тех пор нисколько не изменилась, как ни трудно в это поверить. Пресса совершенно ее затравила. – Она покачала головой. – Не люблю говорить, кто она такая: все тут же делают на ее счет миллион выводов, один другого хлестче.

– Я заинтригован, – сказал он, отдавая официантке счет и деньги. На самом деле его больше всего интриговали ее темно-зеленые глаза, ее облик, вся она. – Не томи!

– Таня Томас, – произнесла Зоя как ни в чем не бывало. Для нее это просто имя, для остальных – шикарная жизнь, ложь на лжи, сладкий голос, волшебные картины. Она давно превратилась в легенду.

Сэм прореагировал, как все – широко раскрыл глаза и разинул рот. Потом он засмеялся, устыдившись собственной глупости:

– Не могу поверить! Ты с ней знакома?

– В колледже мы были лучшими подругами, жили в одной комнате. Я привязана к ней больше, чем ко всем остальным. Мы редко видимся, но стоит нам встретиться – и к нам возвращается молодость. Поразительно, насколько ничего не меняется, что бы ни происходило с ней и со мной. Такая это удивительная женщина.

– Вот это да! – Его восторг был совершенно искренним. – Знаю, это звучит глупо, но меня удивляет, что кто-то с такими персонами знаком, запросто с ними общается, а сами они едят пиццу, пьют кофе, как простые смертные, моют голову, носят пижаму... Очень трудно представить их обыкновенными людьми.

– Именно от этого она и страдает. Кажется, в очередной раз разводится. По-моему, Таня находится под таким давлением, что никакая нормальная жизнь попросту невозможна. Сразу после колледжа она вышла за славного паренька, своего школьного возлюбленного, но не прошло и года, как к ней пришел громкий успех. Она выпустила золотой диск, стала знаменитостью, что нанесло по их браку сокрушительный удар. Бедняга Бобби даже не понял, в чем дело. Таня, по-моему, тоже. Потом она вышла замуж за законченного негодяя, своего менеджера, который ее обирал и мучил, что можно было предвидеть с самого начала. Кажется, в их кругу так происходит сплошь и рядом, но она страдала не на шутку. Три года назад она вышла замуж в третий раз – теперь за торговца недвижимостью из Лос-Анджелеса. Я думала, из этого что-то получится, но теперь они разводятся, и он не разрешает ей везти его детей в Вайоминг, как планировалось раньше. У нее уже заказан домик в пансионате-ранчо, вот она и пригласила меня составить ей компанию.

В изложении Зои все звучало так обыденно, что он расхохотался:

– Вот это везение! Представляю, как вы будете веселиться!

– Главное – снова увидеться с Таней. Мы обе не мним себя великими наездницами. Я вообще буду целую неделю отсыпаться.

– Это пойдет тебе на пользу, – сказал он, с тревогой ее рассматривая. Она заметила в его глазах непонятное выражение. – Как ты себя чувствуешь, Зоя? У тебя усталый вид. Знаю, последнюю неделю тебе нездоровится. Ты перенапряглась.

Это было сказано так нежно, что она была тронута. Она привыкла заботиться о других, и ей казалось удивительным, когда кто-то проявлял заботу о ней самой.

– Со мной все хорошо, поверь. – Но поверит ли? Что Сэм увидел на ее лице? Вдруг у нее по-настоящему больной вид? Да, она утомилась, но, глядя в зеркало, пока что не замечала перемен. Ни язв, ни каких-либо иных признаков. Ничто еще не указывало на заражение СПИДом. Она знала, что так может продлиться очень долго. Но может быть и по-другому – внезапное проявление нескольких признаков одновременно. Любая инфекция теперь для нее смертный приговор. Что ж, она знала, как уберечься. – Очень мило с твоей стороны, что ты об этом спрашиваешь.

В следующее мгновение он удивил Зою еще сильнее: потянулся к ней через стол и взял ее руку в свою.

– Ты мне небезразлична. Мне очень хочется тебе помочь, но ты так упряма! – Он произнес это таким проникновенным тоном, что она не могла не заглянуть ему в глаза – темно-карие, источающие нежность.

– Спасибо, Сэм... – От избытка чувств она отвернулась, а спустя секунду высвободила руку. Она понимала лучше, чем когда-либо, насколько важно все время оставаться настороже. Да, он бесконечно добр и мил, но она не имеет права распускаться.

С Диком все несравнимо проще. Сначала они были просто друзьями, потом дружба переросла в интимную связь, не приносившую никакого вреда. Она не питала иллюзий насчет его отношения к ней. Ему просто хотелось иметь время от времени удобную партнершу, спутницу для посещения театра, оперы, балета, дорогого ресторана. Он не требовал от нее ни на йоту более того, что она была способна предложить. Напротив, дай она ему даже чуточку больше, это вызвало бы у него испуг. Дик в точности знал, как далеко он готов с ней зайти, и никогда не забывал про дистанцию. Да, ей хотелось более серьезной связи с мужчиной, но на протяжении многих лет рядом не появлялось людей, к которым бы ее тянуло, а дешевых подделок лучше было избегать.

И только теперь, когда так трагически изменилась вся ее жизнь, она обнаружила, что могла бы обрести счастье с Сэмом Уорнером. Раньше она не сознавала, какой это глубокий человек, как он добр, сострадателен, умен. Она привыкла воспринимать его как хорошего врача и славного парня. Как оказалось, он не исчерпывался только этим, а ее чувство к нему – простым приятельством.

Увы, она уже лишена права воспользоваться этой возможностью. Дверь в эту область жизни для нее заперта навсегда. Что она может дать теперь близкому человеку? Несколько месяцев? Лет? Даже пять – десять лет до обидного мало и несправедливо по отношению к нему. К тому же как ни мал риск заражения, он все же существует. Она уже пережила все это с Адамом и не желала повторения. Меньше всего ей хотелось подкладывать свинью Сэму. Ни за какие посулы она не согласилась бы с ним сблизиться. Они коллеги и друзья – пусть все так и остается. Она ни за что не позволит ему нарушить возведенный ею барьер! Он наверняка чувствовал это и потому пребывал в расстроенных чувствах, выходя с ней из ресторана. Зоя слишком нравилась ему, чтобы спокойно воспринимать это отчуждение. Он не знал причину и злился, но чутье подсказывало, что не в его власти что-либо изменить.

Усаживая ее в свою машину, он задержал на ней взгляд.

– Мне понравился этот вечер, – признался он.

Она кивнула:

– Мне тоже, Сэм.

– Хочу, чтобы ты хорошо провела время в Вайоминге, – продолжил он, заглядывая ей в глаза. Его мысли были осязаемы, и она отвернулась. Она не хотела, чтобы он стал открывать ей душу, просил то же самое сделать ее или, того хуже, вынуждал признаться в сокровенном. Она полна решимости скрыть свое горе от всех.

– Спасибо, что согласился меня заменить, – сказала она. Переключение с чувств на работу принесло облегчение. Она понимала, что они ступили на тонкий лед. Он сидел рядом в твидовом пиджаке и серой водолазке, такой привлекательный! Ей потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не дать волю чувствам.

– Знай: я всегда все для тебя сделаю, – ответил он, не заводя двигатель. Ему хотелось сказать ей еще что-то, но он не знал, какие употребить слова. – Когда ты вернешься, мы поговорим.

Она не осмелилась спросить, о чем. Ей вдруг стало страшно, что сейчас он начнет на нее давить. Будет несправедливо, если это произойдет теперь! Жаль, что их взаимное влечение дало о себе знать так поздно. Раньше она не догадывалась о его отношении, более того, не замечала, как он привлекателен.

– По-моему, кое-что из того, что сегодня было сказано, заслуживает дальнейшего обсуждения, – проговорил он. Можно подумать, что он взялся ее запугивать.

– Не уверена, что ты прав, – тихо ответила она, медленно поднимая голову. Ее глаза были полны неизбывной грусти. Он напрягся, чтобы удержаться и не обнять ее, ибо понимал: сейчас она этого не желает. – Кое-что лучше оставить недосказанным, Сэм.

– Не согласен! – Он впился в нее взглядом, умоляя дослушать. – Ты отважная женщина. Я много раз наблюдал, как ты смотришь в глаза смерти, бросая ей вызов. Зачем трусишь, когда речь идет о твоей собственной жизни?..

Это заявление прозвучало очень странно. Ее охватила паника. Неужели догадался? Но нет, у него не было возможности проникнуть в ее тайну. Образцы для анализов обозначались только цифровыми кодами.

– Не трушу, – печально возразила она. – Я сделала выбор, диктуемый обстоятельствами, не из трусости, а по здравому размышлению.

– Чушь! – Он был теперь слишком близко, и ей стало страшно.

Она отвернулась и стала смотреть в окно.

– Не надо, Сэм. Я не могу... – В глазах у нее стояли слезы, но она старалась, чтобы он их не увидел.

– Скажи одно! – взмолился он, глядя прямо перед собой. Ему так хотелось обнять ее и осыпать поцелуями, но он не делал этого из уважения к ней и ее бредовым соображениям. – У тебя кто-то есть? Ответь честно. Я хочу знать.

Она долго колебалась. Он давал ей прекрасную возможность выпутаться. Требовалось всего лишь ответить, что у нее есть мужчина, но честность не давала ей соврать. Она даже не, купила обручального кольца, хотя собиралась. Зоя покачала головой и снова посмотрела на него: