Текст книги "Псевдоним(б). В поисках Шекспира"

Автор книги: Даниэль де Труа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

29 декабря 2010

Александр в полной мере ощутил, что загнан в угол, только когда на цыпочках подошел к двери в собственную квартиру и, прижавшись к ней ухом, затаил дыхание.

Путь от Ленинградского вокзала до Академической показался ему вечностью, хотя на самом деле занял не более двадцати минут. В двенадцать часов ночи по Москве ездить одно удовольствие, чего не скажешь о любом другом времени суток.

Он вышел из такси на углу соседнего дома и прошел во двор пешком. Напротив его подъезда стояла машина, в которой сидели двое и курили. Александр еще издалека увидел, как в темноте вспыхивает то один огонек сигареты, то другой. Увидев это, в свой подъезд он входить побоялся, даже под маской метросексуала. Что же делать? Александр вспомнил, что, хотя после терактов чердак в его подъезде и стали закрывать на замок, мальчишки замок этот постоянно срывали и продолжали лазить по чердаку. Он это слышал наверняка, так как его квартира была на последнем этаже, и частенько над головой кто-то ходил и даже бегал. Вряд ли это были голуби.

Но как войти в соседний подъезд? Ведь кода домофона он не знал. На счастье Александра, оттуда как раз вышли парень с девушкой и повели на вечернюю прогулку семейство такс. Он быстро пошел им навстречу и успел ногой придержать почти захлопнувшуюся дверь. Вошел в подъезд, вызвал лифт и поднялся на последний этаж. Здесь тоже повезло: замок был сорван. Хоть не пришлось хулиганить в собственном доме. Он повесил сумку на плечо и пролез по чердаку в сторону выхода в собственный подъезд. Толкнул дверцу вниз – открыта, слава богу. Стараясь не шуметь, спустился по лестнице. Подошел к двери своей квартиры. Замер от внезапной мысли: а вдруг у него гости? Здравствуйте, Александр Дмитриевич! Мы уже устали вас ждать и за вами бегать! Проходите, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Александр тихонько постучал в дверь. Тишина. Потом осторожно нажал на кнопку звонка. Никакого ответа. И только после этого он осмелился вставить ключ в замочную скважину.

Февраль 1580

Уильям осмелился бы сейчас пойти за советом только к одному человеку во всем городе, даже в целом мире, хотя его мир как раз одним Стратфордом и ограничивался. Слава богу, что с некоторых пор ему было к кому обратиться за советом. Анна! Анна! Анна!.. Только она теперь может сказать, что ему делать и как быть. Кому еще до него дело? Отец использует его как рабочую силу, как живое орудие, даром что рабства в Англии нет. Дети – они ж фактически рабы родителей. К ним могут относиться лучше или хуже, но рабами они от этого быть не перестают!

Ну ничего, его рабство скоро закончится, мечтал Уилл, вот женится он на Анне – и всё. Будет сам себе господин. Скорей бы! Но сейчас, хоть она ему и не жена, только она у него и осталась в целом мире, и нужно срочно к ней бежать, срочно, пока уроки не начались. Уилл быстро встал и вышел сначала из-за парты, а потом и вовсе из класса, не обращая внимания на любопытные взгляды однокашников. А некоторые из них явно заметили, как из классной комнаты, где в одиночестве оставался Уилл, выходил коронер. Но ничего, заметили и заметили. Никому не расскажут. Гораздо важнее было то, что Шакспер-младший не встретил учителей – не хотелось привлекать к себе лишнее внимание.

Часа через полтора он в третий раз за последние три дня подошел к дому Анны, а если точнее, к дому ее отца. Уилл подобрался к заветному окошку и – на этот раз ему совсем не повезло – долго-долго ждал, когда же Анна вернется к себе в комнату. А ведь она могла и вовсе сесть в тележку и отправиться в школу за Робертом. Вот глупо бы тогда получилось: он пришел к ней из школы, а она уехала от него в школу! Через полчаса Уилл стал всерьез волноваться и подумывать, не встретить ли ее, как вчера, на дороге. Вдруг она опять поедет на свидание со «своим», как он презрительно называл хозяина кареты. Но Уилл уже и так изрядно замерз здесь, под окном, спрятавшись от ветра. Стоять же на большой, продуваемой всеми ветрами дороге показалось ему уж совсем непривлекательной перспективой.

После долгих мучений Уильяму удалось открыть окно. Дверь в коридор была не заперта, никаких звуков оттуда не раздавалось, и он рискнул выглянуть, а затем и тихонько выйти из комнаты. На первом этаже никого не было, это Уилл моментально определил на слух. Он нашел лестницу на второй этаж, но едва поднялся на несколько ступенек, как услышал звуки, которые его смутили. Где же Анна? Какое-то предчувствие кольнуло его, он поспешил в ее комнату, и точно – она была уже здесь. Очевидно и она попала сюда не через дверь – шаги бы Уилл услышал наверняка!

– Уилл, ты с ума сошел! Как ты забрался в дом, тебя же могли увидеть. У отца нрав крутой, хорошо еще, если только палкой отходит, а то у него и пистолет есть…

– Я через окно влез. Прости, ждал-ждал, замерз… Вот и влез. Ты, значит, тоже окном, при нужде, пользуешься?

– Да, Уилл, неблагодарный, да, я ходила по нужде, но по твоей нужде! Задал ты мне работы со своей нянькой…

– Анна, ты же сама меня в это втянула.

Уилл, то и дело сбиваясь, рассказал Анне всё, что произошло с ним в последние дни.

– Успокойся, Уильям. Я что-нибудь придумаю.

– А мне-то что делать?

– Делай вид, что ты что-то делаешь. Но главное, ничего не делай!

– Ладно. Только, Анна, скажи мне: ты правда выходила по моим делам?

– Уилл, как ты не поймешь, у нас все дела сейчас общие.

– Но я хочу знать тогда, с кем это у меня общие дела. С тобой? Это я понимаю. Вот ты, вот я. А еще кто?

– Скоро ты всё узнаешь. Всё, что должен знать. Вы встретитесь, обещаю. И еще, чтобы ты успокоился: он никогда не будет моим мужем. Он женат. И вообще у нас не такие отношения. Это другое.

– Какое другое?

– Когда-нибудь я тебе всё объясню. Совсем не всё можно понять в шестнадцать лет.

– А когда можно понять всё?

– Чтобы понять всё, нужно перестать задавать вопросы. – Анна тряхнула белокурыми локонами и потрепала Уилла по голове.

Нет, ей явно не стать смуглой леди. Хотя, как и в жизни, в поэзии белое вполне может стать черным.

– После, после, не всё сразу… – Она с трудом оттолкнула от себя Уилла. – Полезай в окно, или давай я лучше попробую незаметно вывести тебя из дома и посадить в повозку. Надоело небось пешком ноги сбивать?

Уилл был на всё согласен. Всё, что невозможно понять и что понять можно, имело свои плюсы и минусы. В повозке, конечно, быстрее, но куда сейчас спешить? Пешком, конечно, некомфортно, но где он, комфорт? Кроме как домой, идти некуда, а дома – с отцом под боком – какой комфорт? Охотнее всего сейчас он бы остался в комнате Анны и заснул бы на ее кровати до ее возвращения. Но это мечта недостижимая.

29 декабря 2010

Недостижимая, казалось, мечта сбылась. Александр был наконец дома. Вопреки его опасениям, никакой засады в квартире не оказалось. Он пытался про себя смеяться: засады, пароли, явки… Но все меры предосторожности принял: тщательно закрыл шторы, света не зажигал и вообще старался не шуметь. Первым делом он залез в душ. Ему нестерпимо захотелось смыть с себя весь ужас того, что произошло за последние три дня. Но если бы только это было возможно! Однако душ взбодри л его – все-таки уже вторые сутки без сна, если не считать беспокойное забытье в самолете да путешествие из Петербурга в Москву.

Выйдя из душа, он заварил себе крепкий кофе и закурил. Александр поймал себя на мысли, что в образе метросексуала не выкурил ни одной сигареты, и совершенно не страдал по этому поводу. Что ж, во всем есть свои плюсы.

Он прошел в кабинет – для работы нужно скопировать несколько файлов, взять пару необходимых книг и папку с исследованием.

Зайдя в кабинет, Александр сразу понял – что-то не так. Глядя на рабочий стол со стороны, можно было подумать, что там царил страшный беспорядок. Однако Александр во всем любил систему, и даже этот беспорядок на самом деле был структурирован. Только он сам мог без труда найти в куче бумаг, груде книг и каких-то листочков с записями нужный ему документ. Часто дело даже доходило до скандала, когда жена или теща пытались, как они говорили, прибраться на столе.

Теперь его система тоже была кем-то нарушена. Кто-то явно рылся на столе и потом попытался привести все в исходное положение. Александр оглядел комнату повнимательнее. Тома Шекспира в книжном шкафу теперь стояли по порядку, хотя он точно помнил, что перед его отъездом пятый том стоял после шестого. Кто-то проник в квартиру, пока его не было, и что-то искал у него в кабинете. Александр открыл ящик стола. Папки с исследованием на месте не было! Невелика потеря, он помнил каждую строчку практически наизусть, да и в компьютере все было сохранено. Но то, что у него в квартире побывали непрошеные гости, да еще провели здесь обыск, было не очень приятно…

Ладно, будильник нужно поставить на шесть утра.

Февраль 1580

Уильям проснулся, когда еще не было шести утра, и принялся размышлять о последних событиях. Отец не случайно связался с контрабандой: ей здесь многие занимались, но так не рисковал никто. Впрочем, у Джона Шакспера не было выхода – только так он мог поправить свое финансовое положение. По натуре Джон был игрок и за пять лет умудрился пустить по ветру все свои коммерческие и административные достижения. Он то давал деньги под большой процент и лишался их, то ввязывался в долгосрочные «супервыгодные» предприятия, которые в кратчайшие сроки прогорали. Потеря последней партии контрабандного товара действительно была для него катастрофой.

И опереться в поисках пропавшего товара ему действительно было не на кого. Так что Уилл стал его соломинкой, за которую пришлось схватиться. Утопающему рассуждать некогда. Уилл постоянно чувствовал на себе тяжелый взгляд отца, хотя и старался не попадаться ему на глаза. А время шло. И с каждым днем ему становилось все страшнее.

Кроме отца Уилл боялся еще и коронера. Ожидание ареста так измучило Уильяма, что через два дня после прихода коронера в школу Уилл сам начал искать встречи с ним. Вначале он хотел пойти прямо в его кабинет, но осторожность взяла верх над безрассудным страхом, и, прежде чем зайти в дом, он подошел к знакомому окну и, стоя слева от него, по привычке стал подслушивать. Оттуда не раздавалось ни звука. Это было несколько странно, потому что в это время коронер всегда бывал на месте. Он ведь даже сказал Уиллу, когда его точно можно застать.

Сначала Уилл решил, что коронер сидит неподвижно, не издавая ни звука. Такая задумчивость Уильяма нисколько не обрадовала. Если коронер хорошенько поразмыслит, то наверняка поймет, какую роль играет в этом деле сам Уилл.

Он подождал минут пять – безрезультатно. Наконец осмелился заглянуть в окно, но никого в комнате не обнаружил. Только посреди стола увидел бутылку вина и тарелку. Сундук закрыт, а на вешалке никакой одежды.

Уилл отпрянул от окна с сильно бьющимся сердцем и нехорошим предчувствием. Он обошел здание и приоткрыл входную дверь. Из коридора не раздавалось голосов, хотя Уилл слышал, что где-то в глубине здания разговаривали. Он быстро прошел по коридору и подкрался к двери. На ней висело объявление, написанное корявыми буквами:

Коронер НИКОГО не принимает

Почему-то «никого» было написано большими буквами, будто это имело особое значение. Уилл хотел было уйти, но за соседней дверью услышал чьи-то громкие голоса, которые привлекли его внимание. Он на цыпочках подошел поближе к двери и прислушался.

29 декабря 2010

Громкий звон раздался по всей квартире. Александр спросонья не понял, где он находится и что происходит, только рука привычным движением придушила будильник.

Еще пару минут он приходил в себя, слушая, как гулко колотится в тишине его сердце. Затем сразу вспомнил всё, что случилось накануне, вспомнил, что в его квартире кто-то побывал, и тут же подскочил с постели как ужаленный. Надо срочно ехать к теще, забирать Никиту и куда-то его прятать. У родителей! В их новую квартиру просто так не войдешь – охрана словно в Кремле. Но сначала к теще. Собрать какие-то вещи, чтобы в свою квартиру больше не возвращаться, пока всё не разрешится, – и к теще.

Александр умылся, позавтракал и ровно в семь часов набрал номер Светланы Никодимовны – в это время Никита обычно вставал, чтобы к половине девятого быть в школе. Но к телефону никто не подходил. «Может, в магазин вышла?» – успокоил себя Александр. Мобильный теща с собой брала редко – для здоровья вредно: излучение, волны… Зачем он ей только нужен? Ладно, ключи от квартиры у него были. Лишь бы ничего не случилось с ней и с Никитой.

Александр нацепил вчерашнюю маскарадную одежду, к которой уже успел привыкнуть, и вышел из подъезда. Джип по-прежнему стоял напротив входа. Сидевшие в нем мужчины не обратили на Александра внимания и продолжали оживленно разговаривать о чем-то своем. Александр, не торопясь, прошел мимо машины с наблюдателями и покинул двор. Автомобиль отца он брать не решился. Вышел на дорогу и поднял руку. Перед ним тут же остановилась «шестерка» неопределенного цвета. Александр подергал ручку. Дверь снаружи не открывалась. Водитель толкнул ее изнутри.

– Куда поедем?

– До Большой Академической. Триста.

– Шестьсот, – ни секунды не думая, возразил бодрый кавказский голос.

– Ну триста пятьдесят, – замялся Александр, – больше не стоит.

– Хорошо, пятьсот и дорогу покажешь.

– Триста пятьдесят. – Александр решил стоять на своем.

– Ладно, поехали… Такой красивый и жадный. Дорогу знаешь?

Февраль 1580

– Он вроде не пьет, ты не знаешь?

– Гляди, бутылка недопитая на столе и сладости какие-то.

– Вот думай теперь, куда он делся.

– Пить-то пьет, но не так чтоб совсем сгинуть. Пил бы – знали бы, где его искать. То-то и оно, что не было его там, где он обычно пьет.

– Так, может, нашел другое место?

– Иди поищи, вдруг твоя фортуна сильнее моей? Я-то все обошел.

– Да и правда, такого за ним не водилось, чтоб два дня на службу не показываться.

– Положим, вчера было воскресенье, хотя, когда дело срочное, он, бывало, и по воскресеньям приходил. Но сегодня уже понедельник. В понедельник он всегда на месте…

– Темное дело. Все из-за этой утопленницы-самоубийцы.

– Да брось ты. Никакая она не самоубийца, это я лично от него слышал.

– Утонуть-то утонула, кто спорит? Но не сама ли захотела?

– А чего ей хотеть? Всё у нее было хорошо.

– А как же она в реку свалилась? Это ж постараться нужно с той ивы упасть. Легче с дуба рухнуть.

– Так видать и рухнула. Говорят, она сомнамбула. Во сне которая ходит. Так ночью в реку и ушла.

– Сомнамбула, говоришь?

– Это не я говорю, а люди говорят. И нам нужно этого держаться, так проще. А то копать заставят – что да как? Тебе это надо?

– Нет. А что мне надо, так это выпить.

– Ну кто ж против?

Уилл услышал стук кружек, а потом громкое бульканье, как будто что-то наливали из большой бутылки. Он не стал ждать, пока говорившие выпьют – момент был удобным, чтобы уйти, не особо прячась.

Дома его ждал очередной сюрприз. Понедельник оказался днем сюрпризов! Отца не было. Уилл поспешил поесть на кухне, пока не пришел Шакспер-старший и не принялся в очередной раз учить его уму-разуму. Но он и поел, и полежал у себя в комнате, и снова собрался в школу, а отца все не было. Тогда Уильям расспросил слуг. Оказалось, что отца не было дома со вчерашнего дня. Он пообедал накануне, потом ушел куда-то и до сих пор не возвращался.

Джон Шакспер появился только на следующий день, но не обратил на Уильяма никакого внимания. И ни на другой день, ни на третий отец так и не спросил Уилла ни о чем. Словно не было всей этой истории с убийством, исчезновениями и кражей! Более того, Джон вообще практически перестал замечать своего старшего сына.

А вот бывший коронер так в городе больше и не появился. Его, правда, не очень-то и искали. Кто будет этим заниматься? Он был человеком одиноким. А через месяц назначили нового. Едва уговорили. Никто не хотел идти на эту сомнительную теперь должность, несмотря на то что она давала достаточно большие привилегии.

Катерину Гамлет в самоубийцы записывать не стали, в невинно убиенные тоже, так что похоронили ее по церковному обычаю. Так и замяли это дело, обещавшее стать громким.

29 декабря 2010

Водитель оказался на удивление веселым и громким. Но несмотря на все его шутки, путь от Академической до Большой Академической показался Александру вечностью, хотя на самом деле они домчались минут за тридцать. Он поймал себя на том, что все время смотрит в зеркало заднего вида: не следят ли за ним? Александр усмехнулся. Прямо как заправский Джеймс Бонд, только вот сел в первую попавшуюся машину…

Александр вышел во дворе соседнего с тещиным дома. Заглянул в магазин, потолкался там немного. Затем прогулялся по кварталу. Вроде никто за ним не шел. Двор тещи был пустой. Он быстро юркнул в подъезд и замер – никого. Поднялся по лестнице до пролета между вторым и третьим этажами и посмотрел в окно. Слава богу, адреса тещи они, видимо, пока не знают.

Пешком поднялся на шестой этаж. Позвонил в дверь. Тишина. Еще раз позвонил. Дверь никто не открывал. Неужели?! От волнения Александр попал ключом в замочную скважину только со второго раза. Быстро распахнул дверь и вошел внутрь. На всю квартиру орал телевизор. Александр, не разуваясь, вбежал в тещину комнату. Светлана Никодимовна сидела в кресле, неотрывно глядя на экран. На экране Александр увидел свою собственную фотографию, сделанную, вероятно, на конференции в Оксфорде. Известный ведущий надрывным голосом вещал:

– Во взорванном номере гостиницы обнаружен обгоревший труп мужчины средних лет. По информации следствия, в этом номере проживал российский ученый Александр Дмитриевич Сомов, приехавший в Великобританию на конференцию по проблеме авторства Шекспира. К сожалению, сразу тело опознать не было возможности, но результаты экспертизы показали, что оно принадлежит именно Сомову.

Затем в кадре появился знакомый Александру управляющий гостиницей. Он и перед камерой проявлял свои пантерьи повадки, умудряясь одновременно и улыбаться, и быть очень строгим.

– Поведение мистера Сомова было очень странным. Он прожил у нас всего три дня, но все время сильно нервничал. Накануне взрыва у него из номера пропал ноутбук, а на следующий день нашелся. Все это было очень подозрительно.

А слова полицейского офицера с крайне серьезным лицом Александра и вовсе рассмешили.

– Мы считаем, что убийство Сомова связано с русской мафией. Вы сами знаете, как много русских сейчас постоянно проживает в Лондоне. И далеко не у всех чистое прошлое. По всей видимости, у господина Сомова накануне взрыва были гости. Причина взрыва выясняется.

Февраль 1572

Причиной пожара стал дракон. Он взмыл высоко над стенами замка Уорвик прямо в черное небо. Все собравшиеся у стен поглазеть на невиданное зрелище так и ахнули. Маленький Уильям от восхищения даже широко раскрыл рот.

Он видел много фейерверков, которые запускала знать во время праздников и в Ковентри, и в Кенилвортском замке, [19]19
  Замок Кенилворт начал строить в 1122 году Джеффри де Клинтон, казначей короля Генриха II. В 1563 году Елизавета I даровала замок своему фавориту Роберту Дадли, который впоследствии три раза принимал королеву в своих новых владениях. Каждый раз по этому поводу устраивались пышные празднества, свидетелем одного из которых и стал восьмилетний Шакспер.


[Закрыть]и в том же Уорвике. Но такого чуда ему не доводилось видеть никогда. Дракон, широко раскинув огненные крылья, сделал огромный круг над замком и неожиданно для всех извергнул из своей пасти огненные шары, которые взорвались прямо в небе на глазах у изумленной толпы. Шары должны были сгореть, не долетев до земли, но по какому-то злому року они, все еще объятые пламенем, рухнули прямо на дома у реки и мельницу Генри Купера, которая была расположена по соседству с замком.

В результате кроме мельницы загорелось еще четыре дома, и это вызвало сильную панику. Кто-то бросился наутек, кто-то стал кричать, что нужно звать пожарных, кто-то побежал за ведрами. Жители загоревшихся домов метались в жалких попытках потушить огонь или хотя бы вынести какой-то скарб.

Вдруг несколько всадников из замка галопом помчались прямо к мельнице. Они были гостями и вместе с остальной знатью наблюдали за фейерверком, устроенным хозяином в честь королевы Елизаветы. Эти аристократы первыми бросились на помощь мельнику и принялись тушить огонь. Один из них, рискуя жизнью, взобрался на соломенную крышу, которая уже вовсю пылала, и стал сбрасывать на землю горящую солому. Только благодаря его невиданной отваге мельница не загорелась. Пока остальные заливали кое-где еще тлеющие стены водой, герой спустился на землю под громкие аплодисменты зевак. Генри Купер тут же бросился перед ним на колени.

– За чье здоровье мне молить Бога всю жизнь? – рыдал он. – Вы спасли меня и мою семью от разорения, мой господин, за кого мне ставить свечки каждое воскресенье?

– Назовите свое имя, Христом Богом заклинаю, – присоединилась к Куперу его жена, и тоже бросилась целовать сапоги своему спасителю.

Молодой человек в расстегнутом обгоревшем камзоле только поморщился и поднял женщину с земли.

– Ну-ка поднимайтесь с земли, и вы тоже. – Он повернулся к Куперу. – Меня зовут Эдуард. Дайте мне лучше холодной воды. – Он широко улыбнулся и вытер с лица сажу, смешанную с потом.

– Ой, что же мы не сообразили-то сразу, – запричитала жена Купера.

Но в это время сообразительный Уильям уже гнулся под тяжестью ведра с водой. Он хотел первым подать его герою, чтобы тот мог умыться после огненного пекла. Уилл хотел было наклонить ведро, чтобы полить смельчаку на руки, но тот забрал его у подростка и вылил себе прямо на голову.

– Ух, хорошо! – Его аж передернуло от ледяной воды. – Кто ты, мальчик?

– Уильям Шакспер, – ответил покрасневший от смущения Уилл. – Сын Джона Шакспера, перчаточника.

– Молодец, Шакспер! – Господин посмотрел ему прямо в глаза, и от этого взгляда Уиллу стало не по себе. – С такой расторопностью тебя ждет большое будущее… – Эту фразу он бросил уже через плечо, направляясь к подъехавшей карете.

Оказывается, собравшиеся в замке гости привезли Генри Куперу пожертвования, чтобы загладить вину за случившееся. Сумма составила двадцать восемь фунтов двенадцать шиллингов и восемь пенсов. Несчастный мельник, пересчитав деньги, просто ошалел от радости.