Текст книги "Не о любви (СИ)"

Автор книги: Дана Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

1

Александра

Зима. Нужно ли ещё что-то говорить? При слове “зима” все мы видим примерно одно и тоже. Безусловно, это снег. Много белоснежного, зеркального, холодного, сверкающего, освежающего, бесподобного, да, можно продолжать долго, снега. Многие вспомнят горячий шоколад в керамических кружках, который заботливо разливает мама после очередной драки снежками, особенно те читатели, которые любят хорошенько поесть. Кто-то заявит о тёплых свитерах и мягких шарфах, а может и не очень мягких, а наоборот колючих. Отдельная группа людей расскажет о красивом светло-голубом небе и холодном ярком солнце. И абсолютно все, вспоминая о зиме, упоминают Новый Год. А как же без него? Ведь в Новый Год есть всё: от белоснежного снега до холодного солнца. И не только это! Приятные разговоры, тёплые объятия, подарки, веселье, радость долгожданных встреч, игры и развлечения – всё это Новый Год.

Но только не в России. Здесь вместо белоснежного покрова грязный снег, если он вообще есть, голые деревья и… всё. Гирляндами у нас украшены только Москва и другие крупные города, куда туристы ездят, а про такие, как мой, никто даже не помнит.

Щёлкая автоматической ручкой, я скучающе смотрела в окно на школьный двор, наполненный грязью и школьниками, которые уже закончили учиться и сейчас болтали друг с другом, не желая расходиться.

Уроки тянутся безумно долго. Особенно, если это предметы, которые ты терпеть не можешь, как, например, физика. Да кто её вообще любит? Как это возможно? Все эти графики, формулы, постоянные переводы и подстановки. Бррр, бесит. Почему от неё нельзя отказаться?

– Второй закон Ньютона, – продолжала бубнить учительница, – геометрическая сумма сил, действующих на тело, равна произведению массы на ускорение. Повторяю…

Осторожно, глаза закрываются. Следующая станция – мир снов.

Я прикрываю глаза, предварительно подперев подбородок локтем, и мое сознание уже готово унестись куда угодно, лишь бы не продолжать слушать эту бесполезную чушь.

Передо мной тут же проплывают яркие картинки. Меня уносит в мягкие и пушистые облака, летать вместе с птицами, и тело как будто становится легче и вот-вот оторвётся от земли… как хорошо…

Наверное, я бы действительно улетела, если бы меня кто-то не встряхнул за плечо и не вернул в этот ужасный серо-зелёный кабинет. Я зажмурилась и открыла глаза.

– Мои уроки это так, всхрапнуть? – начала свой стендап Нина Викторовна. Боже, как смешно. Женщина, пойми, пожалуйста, что и твой предмет, и ты сама никому в классе с углубленными социально-гуманитарными науками не интересна.

– Извините, – бубню я, осторожно поглядывая на часы. Две минуты до конца.

– Это ты извини меня, Коновалова, что оторвала ото сна, – пытается язвить, но выглядит это крайне жалко. – Может, сделаешь милость, повторишь мне законы Ньютона?

Я помотала головой. Нет, не повторю. Даже их число. Вроде… три? Наверное.

– Ясно, – она, наконец, отходит от меня. Дышать становится легче. – У нас через полтора месяца контрольная, прямо после конца каникул. Учти, для тебя я составлю индивидуальное задание. Ищи себе репетитора, сама ты, как я вижу, не способна справляться с школьной программой. Не увижу результата – три за четверть и свободна!

Дзыыыынь. Звонок заставляет её умолкнуть, а всех учеников с шумом вывалиться из класса. Прощай, ненавистная физика.

Когда я практически выбралась из этой недо-лаборатории, меня остановила Нина Викторовна и подозвала к себе. Да что ж ей надо то от меня?

– Коновалова, что с тобой происходит? – начала она говорить совсем не то, чего я ожидала.

– В смысле? – я действительно не понимала, что должно со мной происходить. Всё хорошо, вроде. За исключением наличия в моём расписании такого предмета, как физика.

– В прямом, – женщина сняла очки. – Я ведь знаю тебя. Ты старательная, плохих оценок не получаешь. Да, я в курсе, что с моим предметом ты не очень близка, но у тебя никогда не было троек.

– Да не понимаю я эту вашу динамику, – честно призналась я. – Просто не понимаю. Ни как формулы выводить, ни как их подставлять. Всё, что я могу, так это чертить графики.

Женщина смотрела на меня и молчала. Наверное, не знала, что сказать. Интересно, ей ученики хоть раз так открыто признавались в том, что ничего не знают? Наверное. Не одна ж я такая, да?

– А может тебе, Саша, найти кого-то из сверстников, кто тебе объяснит? – предложила она. Чего? Кого найти? – Есть у тебя друзья, которые понимают?

Я задумалась. У меня же вообще есть друзья? А, да, точно. Есть. Так, Нюта… нет, график забит под завязку, ей некогда. Алёна? Ну, она ж из теха. По-любому понимает, но ей тоже вряд ли до меня. Да и вообще, не хочется кого-то напрягать, у всех своих проблем хватает. Вот и закончился список. Клаааасс.

– Нет, – помотала головой. – К сожалению, все заняты.

– Тогда я подумаю, кого из тех. класса к тебе можно поставить. Зайди тогда через пару дней, я тебе скажу, кто согласится с тобой позаниматься.

– Угу, – вежливо кивнула и удалилась.

Ну вот нафиг мне эти технари? И кому там охото будет со мной возиться? Да никому. Меня там никто толком не знает, видели пару раз, может, вот и всё. А бескорыстных у нас нет, благотворительностью никто не будет заниматься. Так что пойду я далеко и надолго, вместе со своими скудными знаниями физики.

Брела по коридору с задумчивым видом, пару раз наткнулась на кого-то и выслушала матерные выкрики. Да уж, элитное учебное заведение, ничего не скажешь.

Хорошо хоть урок последний. Можно плестись домой с радостной новостью.

Прошла в раздевалку, взяла куртку и ботинки. Пока переобувалась заметила небезызвестную толпу, приближающуюся в моем направлении. В куче людей увидела Его. О нееет.

Думаю, стоит объяснить.

В нашем лицее есть три уровня. Начну с конца.

Третий. Самый обычный. В него входят такие, как я. Те, кто никуда не лезут, нигде не светятся и не участвуют. Короче, серая масса.

Второй уже поинтереснее. Он состоит из учеников, которые имеют среднюю репутацию, знакомы с «важными персонами» лицея и просто что-то из себя представляют.

Первый, он же имеет название элитный, содержит в себе всех, кого обожает весь лицей. Учителя, одноклассники, ученики из параллели. Если ты в нём, то можешь считать, что тебе можно всё. Обычно там тусуется весь «золотой состав». Туда входит и Он.

Он не замечает таких, как я. Он не видит таких, как я. Для людей подобных Ему – нас просто не существует. Потому что такие, как я, находятся вне зоны его внимания.

Таково суровое устройство нашего лицея, его неизменный порядок. Если ты не принадлежишь хотя бы ко второму уровню, то прощай. Поздравляю, ты никто.

И я, как вы уже поняли, никто. А Он – тот, с кем мечтает подружиться любой.

Угораздило ж. Нет, я не влюбилась. Точно нет. Он просто привлёк моё внимание. Как и всех. Да, точно. И то что мои щеки сейчас греют воздух сильнее, чем батарея, это просто совпадение. Я не втюрилась в Него. Нет, нет, нет.

Они прошли мимо, смеясь над какой-то глупой шуткой. Я позволила себе выдохнуть.

Когда-нибудь я осмелюсь подойти к нему. Когда-нибудь это случится. Обещаю себе.

Пока шла домой думала, как меня угораздило. Ведь всё же нормально было. Жила себе спокойно, никого не трогала, меня никто не трогал. Дом – школа – дом. Вот и всё. Сделать уроки, полежать на диване, посмотреть ленту в соц. сети. Ничего необычного. Всё как у всех.

Почему именно Он? Нет, ну серьёзно. Я знаю, что мы не выбираем, кого любить. И контролировать это мы не в силах. Вернее, человек может попытаться, но вряд ли что-то получится, если это действительно сильное и глубокое чувство. Придётся смириться и просто отпустить ситуацию, довериться судьбе и ждать. И я жду.

Только чего жду? Фиг его пойми.

Хотя, нет, понимаю. Я, наивная такая, жду, когда судьба пнёт под зад то ли меня, то ли Его, мы случайно встретимся, познакомимся наконец, а потом, по классике жанра, Он влюбится в меня без памяти, мы поженимся, родим кучу детей, заведем собаку и будем жить долго и счастливо.

Бух. Дзынь. Что-то разбилось? А, это, наверное, мои мечты. Встретились с суровой реальностью, которая спешит донести до меня следующее: ” Окстись, дорогуша! Чудес в жизни не бывает. Это только в сопливых романах для таких как ты пишут, что простушкам везёт и их замечают принцы. Это жизнь”.

И она, как всегда, права. Ничего не изменится, если я и дальше буду просиживать пятую точку на диване и не проявлять какую-то активность.

Можно ли в семнадцать лет встретить свою судьбу?

Ой, ну и вопросы. Лучше бы спросила себя, что буду готовить на обед, мама-то на сутках.

За размышлениями не заметила, как подошла к подъезду, дверь которого, почему-то, была открыта. Прошмыгнула внутрь. Любой шаг отдает тихим глухим эхом по лестничной клетке. Я преодолеваю очередную ступеньку с особенной для себя прытью и чувствую какую-то тревогу в груди, сдавливающую дыхание. Странное ощущение.

Захожу в квартиру, кидаю рюкзак на специальную тумбу, вешаю пальто и снимаю ботинки. Дома тихо, только часы монотонно тикают, а ещё слышится шум за окном. Я не закрыла, поэтому в комнате прохладно, зато не душно. Не люблю, когда в помещении нечем дышать, хотя когда холодно не переношу ещё больше.

Я прохожу к кровати, ложусь на мягкий плед и беру в руки планшет. После нажатия кнопки «включить», на экране высвечивается смешная фотография трёх беззаботно улыбающихся девчонок: меня, Нютки и Алёны. Это с выпускного девятого класса, один из моих любимых снимков. Бывают такие фотографии, на которые постоянно хочется смотреть, от них становится легко на душе, на лице появляется непринужденная улыбка. Прямо как сейчас.

Захожу в любимую социальную сеть, пролистываю набежавшие уведомления и захожу на Его страницу. В голове резко всплывает момент, когда я впервые увидела этого парня.

Его волосы шевелятся от сквозняка, темные кудри закрывают лоб и частично глаза, светлые, как небо или вода. Он улыбается, вернее, смеётся какой-то шутке, которую сам же озвучил. А я стою неподалёку, но меня вряд ли можно выцепить взглядом из огромной толпы. Почему-то не могу отвести от Него взгляда и, скорее всего, выгляжу странно, таращась на кого-то уже пару минут. Но никто этого не замечает.

Это так нелепо. Почему жизнь сталкивает нас с теми, с кем нет ни единого шанса?

Алёна Жданова: «Не видела тебя сегодня в школе. Мы разминулись, или ты заболела?»

Саша Коновалова: «Мы просто разминулись, не парься»

Алёна Жданова: «Фууух»

Алёна Жданова: «Рассказывай. Как день прошёл? Что нового?»

Я задумалась. Рассказывать про ситуацию с физикой или нет? В принципе, мы же привыкли делиться с друг другом, может, Алёнка чём-нибудь поможет?

Саша Коновалова: «Есть две новости. Плохая и хорошая. С какой начать?»

Алёна Жданова: «Давай с плохой»

Саша Коновалова: «Физичка просекла, что я нифига не знаю и сказала, что поставит три в четверти, если не напишу контрольную нормально(»

Алёна Жданова: «Зашибись…»

Саша Коновалова: «Это не всё. Ещё она поставит мне репетитором кого-то из вашего класса. Вот теперь всё.»

Алёна Жданова: «Из наших? Серьёзно? Так вот с кем она попросила позаниматься.»

Ну и скорость, Нина Викторовна. Вот что значит – человек слова!

Саша Коновалова: «И кому предложила?»

Алёна Жданова: «Конкретно никому, но смотрела на «сама знаешь кого»)))»

Саша Коновалова: «Я порезалась! Думай, прежде чем такие вещи сходу говорить, дурында!»

Алёна Жданова: «Думай, прежде чем реагировать»

Ладно, признаю, здесь подруга права. Мои реакции действительно очень часто бывают чересчур яркими и эмоциональными. Ничего же ещё не случилось, да? Ну, подумаешь, смотрела она на него, ну и что? Да она могла на кого угодно смотреть. Может, смотрела вообще в сторону окна, у которого он сидит? Да, я знаю, где и с кем он сидит. И что такого?

Что такого? Да ничего, Коновалова, просто ты долбанутая на всю свою голову! Даже разговариваешь сама с собой, пока тебе уведомления от подруги летят!

Алёна Жданова: «Короче, я не знаю, кого там к тебе приткнут»

Алёна Жданова: «Но если это будет он, то вряд ли твои оценки лучше станут»

Алёна Жданова: «И кстати, каким компроматом должна обладать Нина Викторовна, чтобы заставить такого ученика кому-то помочь?»

Саша Коновалова: «Каким-то страшным и опасным. На уровне ФСБ»

Мы переписывались ещё где-то полчаса обо всякой ерунде. Вот люблю я Алёнку за то, что она всегда может поднять мне настроение. В любой момент, чтоб не произошло, всё равно либо пришлёт какой-то прикол, либо что-то расскажет, но грусть точно улетучится. В знак благодарности я послала подруге кучу сердечек, закрыла диалог и выключила телефон.

На часах было почти пять. Села за уроки. Что там? Написать эссе по обществознанию? Легко. Сейчас напишу на страниц пять, время позволяет. Да и тема легкая. Не понимаю людей, которые не умеют письменно выражать свои мысли. Говорить же могут, в чем проблема написать то же самое нормальным языком?

Время летело за выполнением заданий. Обществознание, история, математика, русский… в конце концов, я завалилась на кровать и, даже не поужинав, вырубилась. Потому что ничего так не спасает от проблем, как сон.

Или ускоряет их приближение. Но об этом чуть позже.

***

В школу пришла как обычно: в хорошем настроении, наскоро собравшаяся, растрепанная. Во всем виновата дурацкая шапка!

В коридоре столкнулась с Ниной Викторовной и мысленно перекрестилась, уж больно дьявольски она улыбалась.

– Радуйся, Коновалова, нашла я доброго человека, который тебе поможет.

– И кто же этот счастливчик? – пытаясь изображать искреннюю радость, спросила я.

– У тебя сколько уроков сегодня? – внезапно спросила она.

– Шесть, – без раздумий ответила. Уж своё расписание я хорошо знаю, лучше чем всякие законы.

– Отлично, – мне кажется, в её глазах что-то запрыгало. Да она сама чуть ли не танцевала на месте, до такой степени эта женщина была счастлива. Чего не скажешь обо мне. – Заходи ко мне после занятий, поговорим и я вас познакомлю.

И ушла. Оставив после себя шлейф радости и счастья, который совсем не вязался с возящейся где-то у меня в душе тревогой. Кисти рук холодеют, мне хочется куда-нибудь спрятаться, а не стоять посреди коридора, где ходит куча людей.

Шесть часов полетели как мгновение. Такое было впервые, наверное. Я просто сидела, невидящим взглядом смотрела на доску или в тетрадь, рисовала на полях и думала о физике. Шесть часов думать о физике. Какой человек выдержит и не сойдёт с ума?

И вот, на ватных, негнущихся ногах я иду в заветной белой двери, аккуратно стучу, хотя даже не слышу никаких звуков, потому что в ушах белый шум, как будто я телевизор и нет соединения.

– Заходи, Саша, – слышу и прохожу в комнату, чуть не спотыкаясь о порог и не поцеловав пол. Нина Викторовна одна. От этого ещё страшнее. – Ты там где застрял, выходи, – кричит она в сторону лаборантской.

– Уже иду, – слышу я мужской голос, и сердце пробивает дыру в этом несчастном старом полу.

Нет. Только не Он. Только не Он. Кто угодно, но не Он.

– Знакомься, Саша. Тимофей Лазарев, тот самый человек, который поможет тебе с физикой.

Кабздец…

Передо мной, в своём привычном виде – толстовке и джинсах – стоит герой моих снов, грёз и слёз. Слушай, судьба, я же шутила про пинок под зад! Не надо было. Что мне делать то теперь?

– Эээ, – да, я честное слово умею нормально разговаривать. – При-и-вет.

Он кивает. Оценивающе пробегает по мне взглядом, едва слышно вздыхает и проводит ладонью по кудрявым волосам. По моей коже пробегает толпа мурашек, хорошо, что этого не видно благодаря длинным рукавам джемпера. Сердце скоро пробьёт хрупкую грудную клетку. Боже, во что я вляпалась?

– Тим прекрасно разбирается в физике, у него большие перспективы, – слыша это, парень даже гордо улыбнулся, как будто крылья выросли сзади, – жаль с чертежами у него проблемы. Может, ты ему поможешь в этом? У тебя то всё хорошо.

Я чуть не заржала. Так кто к кому в репетиторы нанимается? Тимофей, наверное, сам офигел от таких слов, потому что его крылья мигом исчезли, а брови хмуро сдвинулись. Да ещё посмотрел на меня таким взглядом, мол, бесишь меня.

– Ну, вы знакомьтесь. Я сейчас схожу в учительскую и вернусь, чтобы дать вам задание и книжки.

И свалила, радуясь своей затее. Я даже на миг подумала, что она специально меня с ним поставила.

Лазарев стоял, скрестив руки на груди, смотрел на меня каким-то странным взглядом. Думал, наверное, что ему делать с непонятно откуда и зачем взявшейся девочкой, которая скоро глазами продырявит плитку на полу. Мне казалось, что если я сейчас посмотрю на него, то сердце остановится, или я завизжу на всю школу.

Тимофей Лазарев, к которому я бы в жизни не осмелилась подойти, стоит сейчас передо мной. Может, это просто сон? Да, наверное, я просто сплю.

– Так, дети, вот вам сборник, вот комплект заданий, которые нужно научиться решать. Можете этот урок здесь посидеть, а дальше договоритесь. Ключ оставляю, потом закроете. Удачи вам.

Домой пошла. Хорошо ей. Я тоже домой хочу. Никогда так домой не хотела.

Вот лежишь дома на диване, мечтаешь, лишь бы он к тебе подошёл, вы начали говорить и всё такое, что ты его покоришь своим красноречием и шутками. А на деле? Стоишь, пялишься в пол, трясёшься и боишься слово сказать.

– Ну и что мне с тобой делать? – внезапно спросил Тимофей. Я даже подскочила на месте.

Да, голос у него был мягким и бархатистым. Очень приятным и очень мужественным. Обволакивающим, точно молочный шоколад.

«Полюбить и никогда не отпускать», – подумала я, но вслух произнесла совсем другое:

– Учить меня физике. Ты же за этим сюда пришёл?

– Можно и так сказать. – он ухмыльнулся и прошёл к ближайшей парте.

Начал просматривать задания, постоянно поправляя свои спадающие на глаза волосы. Интересно, как долго он привыкал к этому? Его не бесит? Столько вопросов.

– Ты сядешь?

– Куда? – опять вырвалась из облака мыслей я.

– На стул, – улыбнулся парень. – На обычный. Без всего. Деревянный такой. Рядом со мной стоит.

Сначала я не поняла, что значит без всего. А потом каааак поняла. И прыснула в кулак. Неужели, шутки про два стула до сих пор актуальны?

– Ты бы ещё про двух друзей и зарплату пошутил, честное слово, – я слегка расслабилась, прошла к парте и села рядом с ним.

Код красный! Между нами десять сантиметров! Десять сантиметров!

– Давай так. Что ты не понимаешь? – включил Тимофей режим учителя. Я взяла в руки задания и пробежалась глазами. Потом зажмурилась и положила обратно. Что за ужас?

– На каком языке это написано? На эльфийской? – обреченно смотрела на белые листы с непонятными мне формулами.

– Нет, на физическом. Ты совсем ничего не понимаешь? – мне кажется, ему даже жалко меня стало. Ещё бы. Я чуть не расплакалась, когда увидела количество листов. Да я с этим год разбираться буду.

– Смотри, – я достала из портфеля тетрадку, вырвала листок и взяла из пенала карандаш. Аккуратно, практически идеально ровными линиями начертила параболу ветвями вниз, не имеющую точек соприкосновения с осями. – Вот это я. А оси – физика.

– Ну, хоть математику понимаешь, – он вздохнул, – уже неплохо. И чертишь хорошо. У меня все наоборот.

– Если ты меня подтянешь, то я, так и быть, позанимаюсь с тобой, – после этих слов Лазарев посмотрел на меня взглядом а-ля «Девочка, ты понимаешь, с кем говоришь?».

– Спасибо за щедрость. Так, давай возьмём самое первое задание. Оно самое лёгкое. Установите соответствие между физическими законами и их формулами…

Внизу прилагалось три названия и четыре коротких строчки, состоящих из одних только букв. Я так понимаю, что одна лишняя и никуда не подходит. Сложно.

– Итак, второй закон Ньютона? – спрашивает Тимофей, и мне хочется утечь под парту. – Это самоё лёгкое. Все знают.

Так, что там про него говорила Нина Викторовна? Что-то там было про силу. А, блин, здесь во всех формулах есть сила. Ещё я помню слово масса. С ней всего две. Лазарев сказал, что это легко, значит дробная формула не подходит.

– Сила равно масса на ускорение? – скорее спрашивая, чем отвечая, протянула я. Он кивнул.

– Угадала, да?

– Методом исключения, – уточнила я, оправдываясь. – Мы просто вчера это проходили. Я вспомнила про массу, а там всего два варианта с ней. Ты сказал что это самое лёгкое. Значит, дробь быть не может.

– Феноменально, – заключил Тимофей, театрально похлопав. – Дальше. Закон всемирного тяготения?

Я полными растерянности глазами посмотрела на оставшиеся варианты. Что я знаю про всемирное тяготение? Ну, мы все притягиваемся к планете. Планета – шар. Шар – круг. У круга есть радиус. Значит мне, скорее всего, нужна формула с дробью, где непонятные мне Gm1m2 делятся на радиус в квадрате.

Я ткнула пальцем в свой вариант и пересказала свои догадки и как пришла к этому выводу.

– Ага. Только это действует, если тело на поверхности земли.

– Не важно. Главное, что правильно.

– Важно. В физике условия всегда важны.

– Можно подумать, что только в физике.

– Не умничай, а скажи лучше третий закон Ньютона.

Я закатила глаза и посмотрела на оставшиеся два варианта. Так. Ничего не понятно, но очень интересно. Мне нужна подсказка.

– Можно выбрать помощь зала?

– Нет, – ухмыльнулся парень, смотря на мои страдания. – Давай сама. Ты можешь.

– Какой вредный. Ну, пожалуйста, – вложив максимум грусти в свои глаза, я посмотрела на него, – ну пожалей меня.

– Хорошо. Там про силы. Всё, думай.

Про силы? Классно употребить подобную фразу к динамике. Так, ну тогда подходит формула, где две силы и одна из них с минусом.

– Это?

– Молодец. Ты за десять минут сделала одно задание. Такими темпами к концу года справишься.

– Мне надо не к концу, – вздохнула, вспоминая, что контрольная то через три недели. – Мне надо за три недели научиться решать на хотя бы «четыре». А ещё лучше на «пять».

– Тяжелый случай. Тогда переходим к задачам.

– А там сложно?

– Мне нет, а тебе – да, – очень оптимистично ответил Тимофей. – Ты как лучше понимаешь? Наглядно или на словах?

– Попробуй на словах. Но лучше нарисуй, – улыбнулась, вспоминая слова физички про чертежи. Как такое возможно, что человек знает физику и легко решает все задания, но при этом не может нарисовать простую картинку?

– Дошутишься, я уйду.

– Тогда Нина Викторовна применит на тебе закон наказания учеников.

– Это какой?

– Он заключается в том, чтобы приложить к ученику силу плохих оценок. За то, что кинул несчастную девочку на произвол физической судьбы.

– Угрожаешь?

– Предупреждаю.

Мы смотрели друг на друга. Я с огромным количеством смущения, а Лазарев с недовольством. Конечно, ему тут незнакомая девочка угрожать пытается. Ой. Вот это поворот, конечно. Я пытаюсь угрожать Тимофею Лазареву. Сказать подругам – не поверят ведь.

– Хорошо. Тогда смотри и внимай. Два раза повторять не буду.

Он взял мой листочек с прекрасной параболой, перевернул его и начал рисовать непонятные прямоугольники.

– Смотри. Этот квадрат – это брусок, который лежит на столе. Брусок давит на стол. Стол давит на брусок. У них всё взаимно. Ты берёшь этот брусок и передвигаешь, например, вправо. Значит, сила сопротивления будет действовать в обратную сторону. Понятно?

Понятно, что у тебя скудный словарный запас, художником тебе не стать и что даже у бруска и стола есть взаимность. Я за них рада.

– Понятно, – пробубнила, мысленно повторяя сказанное парнем, чтобы лучше запомнить.

– Теперь посложнее…

– Давай на словах, – я отобрала у него лист и карандаш. – Думаю, я так лучше пойму.

Надо будет научить его рисовать. Потому что это какой-то звездец.

– Ладно. Тогда представь кровать.

– Какую?

– Мягкую, блин! – не выдержал парень. – Какая разница, какую. Свою, на которой ты спишь.

– Ладно, только не бесись, – мне почему-то стало неловко от того, что мы сейчас будем говорить про кровать. Дай мне сил дожить до конца урока. И четверти. И вообще дожить.

– Не буду, если ты будешь задавать нормальные вопросы, – он откинулся на спинку стула. – Слушай, неуч. Представь, что ты двигаешь кровать. Допустим, убиралась, помыла пол, теперь кровать надо поставить обратно. Ты прикладываешь свою скудную силу тяги в определённом направлении. Значит, вектор силы трения направлен в какую сторону?

– В противоположную? – предположила. Тимофей кивнул.

– Но на кровать помимо тебя ещё другие силы действуют. Например, сила тяжести, mg. Она распределяется по четырём ножкам этой кровати. Также на нашу кровать действует сила реакции опоры, то есть опора реагирует на то, что на неё давят. Understand?

– На нашу кровать? – Саша, господи, приди домой и отрежь себе язык, пожалуйста, что ты несёшь?

– Чего?

– Коммунизм, короче.

– Ла-а-адно, – протянул Тимофей, мне даже показалось, что он смутился. – Так ты поняла?

– Поняла.

Блин, почему на уроках так не объясняют? Тимофей понятным языком рассказал сейчас то, что несколько уроков какими-то странными фразами бубнила Нина Викторовна.

Прозвенел звонок и я поняла, что мои сорок пять минут безграничного счастья только что закончились. Как говорится, хорошего понемножку, а то заешься и привыкнешь.

– Увидимся, – подхватывая с пола свой рюкзак, Тим собрался уходить, – Когда-нибудь.

Э, в смысле, когда-нибудь? Не, мой дорогой, если тебя госпожа Судьба таки швырнула мне в руки, то я уже не отпущу. И видеть будешь меня каждый день, понял?

– Завтра. – скорее пискнула, чем сказала. Ну да, в мыслях всё гораздо легче.

– Что?

– Завтра в библиотеке в три.

Лазарев смотрел на меня с непониманием. Наверное, мои слова так его ошарашили, что бедный парень буквально застыл в дверях.

– Слушай, Маша…

– Саша, – обиженно поправила я. – Меня зовут Саша.

– Это не важно, – было мне ответом. – Я, конечно, сочувствую тебе и всё такое, но ты прости, у меня нет ни времени, ни желания с тобой каждый день заниматься. Я, вообще-то, когда соглашался, думал, что речь идёт о паре занятий, а не о трёх неделях. Сорри, но поищи кого-то другого.

Бух. Мои мечты и с треском рухнули вниз. Гордость в груди сжалась в комок, и душу больно оцарапали кошачьи лапы. Жаль, что нельзя провалиться сквозь землю, это бы значительной мере облегчило мне жизнь.

Лазарев уже ушёл. Ну нет, я так просто не сдамся. Пусть мышь серая. Пусть он даже не считает нужным помнить моё имя. Пусть всё против меня. Я так просто не сдамся. Не захочет по хорошему? Заставим!

Пока закрывала дверь, думала, как проучить парня за его слова. Повернула голову в сторону лестницы и наткнулась взглядом на Тимофея, разговаривавшего с нашей учительницей обществознания. Понятия не имею, о чём, но ситуацию можно будет повернуть против него, если я узнаю.

Подслушивать нехорошо, но цель оправдывает средства, как говорил известный Никола Макиавелли.

Сделала вид что смотрю в телефон и медленно пошла вперёд. Начали долетать обрывки фраз.

– Так когда долги будешь сдавать, Лазарев?

– Да сдам я, Лариса Евгеньевна, честное слово.

– Я слышу это от тебя уже вторую неделю. Если завтра не сдашь мне что-нибудь, то поставлю два двояка и будешь свободен.

– Что сдать?

– Эссе, например. Темы мы разобрали на последнем уроке.

– Да не умею я их писать…

Но тут, к несчастью для Тимофея, влезла я.

– Здравствуйте, Лариса Евгеньевна, – я приветливо улыбнулась своей любимой учительнице. – Как ваши дела?

– Были бы просто отлично, если бы Лазарев, наконец-то, что-то сдал.

Почувствовала, как воздух накалился. Я уверена, парень готов меня прибить прямо тут, но его останавливает присутствие педагога.

– Так пусть напишет вам пару эссе, – о боже, какая я вредная. – для него это не составит труда.

– Я же говорю, я не умею…

– Да что ты скромничаешь, – наверное, я сейчас была похожа на мамочку, которая расхваливает своё дитя перед родственниками и друзьями. – Я знаю, у тебя отлично получается. Не волнуйтесь, Лариса Евгеньевна, он завтра вам всё принесёт.

– Ну что, Тимофей, жду завтра два эссе по три страницы. Не будет – будет два.

И ушла, только стук каблуков по полу и был слышен.

Я посмотрела на Тимофея и поняла, что пора бежать. Срочно. Иначе полечу прямо с окна третьего этажа. И никто меня не спасёт, потому что коридор пустой и все на уроках.

– Беги, даю тебе фору в десять секунд, потом пеняй на себя!

Дважды повторять не пришлось. Я со всех ног ринулась к лестнице, молясь, чтобы моя удачливость меня не подвела, и ноги не соскользнули с какой-нибудь ступеньки. А то я могу! И Лазарев не шутил насчёт десяти секунд. Я мысленно отсчитала и услышала громкие, а главное быстрые шаги. Блин, да такими темпами он меня за секунду догонит.

У меня каким-то чудом, не иначе, получилось добежать до раздевалки. Около входа сидит охранник, а значит, что в крайнем случае я могу его позвать.

– Оп, – почувствовала, как меня схватили за плечи и потащили к вешалкам, – поймал.

И я чуть не отшатнулась от внезапного смущения и от того, как среагировало на него мое тело. Мелкие мурашки щекоткой разбежались по коже, живот прихватило, и все внутренности будто сжались в комок.

– Пусти, – пропищала.

– Ага, конечно, – Тимофей саркастично усмехнулся. – Сначала я тебя придушу чьим-нибудь шарфом!

– Это тебе моя месть. За дело, между прочим.

– Чего?

– Того! За сказанное в кабинете. Мне обидно было!

– Хорошо, в следующий раз я тебе совру, чтобы ты не психовала и не рушила некоторым жизнь своими действиями, – он отпустил меня.

Сказанное странной грустью забылось где-то в груди. Так всегда бывает, когда начинаешь обдумывать свои поступки, совершенные на эмоциях.

– Прости.

– Прости, – передразнил Лазарев. – Забей. Пойду домой, писать эти долбанные эссе. Спасибо большое!

Схватил куртку с соседней вешалки, накинул и ушёл, оставив меня одну. Вернее, с грузом вины на плечах. Вины, которая сейчас разъедала всё внутри меня и не хотела останавливаться. Боже, вот я дура! Всё испортила.

«Да там и портить было нечего», – бурчало сознание, и я стукнула кулаком по стене. Больно. Но не так сильно, как морально.

Домой брела с ощущением пустоты и полного бессилия. Ничего не хотелось, ничего не думалось. Приду домой, уткнусь в подушку и задохнусь. Одной истеричкой меньше будет.

– Я дома, – интонация и голос как у больного при смерти.

– Привет! – послышалось откуда-то с кухни. – Обедать будешь?

– Нет, мам, спасибо, – кинула портфель рядом со столом. Рухнула на кровать прямо в школьной одежде. – Я не голодная.

– Всё хорошо? Ты какая-то грустная, – мама с полотенцем в руках появилась в дверном проёме.

– Я уставшая. Меня сильно побила физика. Я посплю, а потом поем, хорошо?

– Ладно. Суп на плите. Я тоже пойду отдохну. Если что, я готова тебя выслушать.

В комнате всё давило. Розовые обои с цветами, малиновые шторы, белый ковёр и плюшевые игрушки… всё действовало на нервы и сейчас выглядело тусклым и серым. Как будто в мире существует всего один цвет.