355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дана Грэй » Всего одна ночь... (СИ) » Текст книги (страница 11)
Всего одна ночь... (СИ)
  • Текст добавлен: 16 декабря 2020, 15:30

Текст книги "Всего одна ночь... (СИ)"


Автор книги: Дана Грэй



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 34

Почему больница была такой белой? Стены, потолок, стулья, пол… Все было таким белым, не говоря уже о стерильности. Запах стерильности витал в воздухе, дразня мой нос, так же как белизна загробной жизни угрожала ослепить меня навсегда.

Единственным цветным пятном в приемной был Стас. Он сидел, опершись локтями о бедра, и нервно постукивал ногой по полу. Лицо его было серьезным, светло-золотистые глаза холодны, и казалось, что он вот-вот сломается.

Мы не разговаривали с тех пор, как началось нервно-парализующее ожидание окончания операции Дмитрия. Обычно я не возражала против тишины, но сегодня… Я не могла с этим справиться. Только не сейчас.

Поэтому я решила первой нарушить молчание.

– А почему ему не пересадили сердце?

Глаза Стаса потемнели, когда встретились с моими. Похоже, он не слишком хотел, чтобы я была там, и, честно говоря, я сама не была уверена, что хочу быть здесь, но я сделала свой выбор, и нам со Стасом придется принять его, и, как будто прочитав мои мысли, он ответил:

– Он ждал все свои подростковые годы, чтобы наконец-то добраться до вершины списка пациентов с трансплантацией сердца. Только когда ему исполнилось восемнадцать лет, он наконец "выиграл в лотерею". – Его лицо стало еще более серьезным. – Он потребовал узнать, кто был его донором, но врачи, согласно протоколу, отказались. Однажды он отправился искать его сам. Когда он увидел, что это была девушка, он понял…. Он понял, что никогда не согласится на пересадку сердца, независимо от того, кто будет донором, независимо от того, насколько ухудшится его состояние. Потому что Дмитрию нужно было чинить сломанные вещи, все сломанные вещи, кроме него самого. Он считал, что швы ему не нужны.

Это вывело меня из себя. Теперь все, что касалось Дмитрия, выводило меня из себя. Это был не Уэйн, не тот человек, которого я знала до сегодняшнего дня. Он действительно был Дмитрием Беркутовым, человеком, который раздвинул свои собственные границы и одновременно эгоистично и самоотверженно добился всего, что хотел для себя и для других людей.

– Я ненавижу его, – сообщила я Стасу. – Я очень сильно его ненавижу.

Он саркастически фыркнул.

– Больше, чем ты ненавидишь свою семью?

Мои руки сжались в кулаки.

– Да. – И, несмотря на весь мой шок, это была правда. – По крайней мере, я с самого начала знала, кто моя семья, даже до того, как они сделали непростительные вещи. По крайней мере, я была хоть немного готова к ножу в спину. Они всегда были честными придурками, и я без проблем справлялась с ними. Но Дмитрий!? – Я посмотрела на Стаса со всем гневом, который испытывала в тот момент. – Он должен был быть абсолютно, абсолютно честен со мной. Он должен был быть любовью всей моей жизни, когда я получила шанс влюбиться в него глубоко и по-настоящему, как я готовила себя к этому. Он должен был стать для меня всем: лучшим другом, любовником, женихом, мужем. И теперь я понимаю, что абсолютно ничего не знаю о нем.

– Вот почему я был против того, чтобы ты была с ним, – тихо сказал Стас, привлекая к себе мой взгляд. Он вздохнул. – Я уже лгал тебе раньше, Настя. Я не хотел защищать Диму. Я вовсе не такой уж суровый го!нюк, как тебе показалось. Я просто притворялся, чтобы убедить тебя держаться от него подальше.

Замешательство сменило гнев, кипевший во мне.

– Мне кажется, я не совсем понимаю тебя, Стас.

– В конце концов, ты хорошая девочка, – сказал он, бросив на меня странный взгляд. – Холодная, далекая, может быть, извращенная и злая, но не такая уж плохая. Ты через многое прошла в своей жизни. Федор рассказал мне все об этом засра!нце Руслане, когда он предупредил меня держаться от тебя подальше – но я никогда не считал тебя плохой. На самом деле, когда я встретил тебя в первый раз в том танцевальном классе, я был осторожен. И в тебе было что-то такое, что заставляло меня быть настороже, потому что ты могла бы попытаться сломить меня. Вот что подсказывало мне мое чутье. – Он уставился в пол. – Я притворился, что ненавижу тебя, Настя, потому что знал, что Дмитрий тебе ничего не скажет, и знал, что тебе будет больно. Ты мне нравишься, и я думаю, что ты не заслужила ничего из того, что случилось с тобой за всю твою жизнь, и поэтому я хотел спасти тебя от последней ненужной боли. Но Дима был упрям и эгоистичен, и он не мог держаться от тебя подальше. Я не знал, что делать, потому что действительно перепробовал все.

Эти откровения были довольно шокирующими. Настолько шокирующими, что я едва могла слушать, когда доктор вышел из операционной и сказал нам, что Дмитрий стабилен и в настоящее время спит, так что мы должны навестить его завтра. Только когда рука Стаса легла мне на плечо и сжала его, я вырвалась и посмотрела на него снизу вверх.

– Итак, ты пытался избавить меня от необходимости разбивать себе сердце.

– Да – ответил он и присел так, что наши глаза оказались на одном уровне. – Мне очень жаль, что тебе пришлось вот так услышать информацию о Диме. И мне жаль, что я был таким муд!ком с тобой все это время.

Я искала в его глазах обман, что автоматически делала с каждым, кого знала или встречала. Но я ничего не нашла. Он был ясен, в его глазах была только искренность, и что-то во мне, что-то, о чем я не знала до сих пор, упало с облегчением и наполнило меня изнеможением.

– Пошли отсюда, – устало сказала я.

Стас кивнул и снова встал.

– Но я думаю, что сначала мы должны поесть. Уже поздно, и мы оба ничего не ели.

Я кивнула и позволила ему вывести меня из больницы в ближайший ресторан.

Мы устроились за столиком, и подошла официантка, вся краснеющая и взволнованная, не ожидающая увидеть Стаса Давыдова в реальной жизни. Иногда я забывала, что вся эта компания была знаменита.

После того, как он дал счастливой официантке автограф, мы заказали еду. Затем мы немного посидели молча, прежде чем я сказала:

– Значит, ты неплохой парень.

Он сухо усмехнулся.

– Я стараюсь не думать о себе…

Я молча кивнул.

– А я, плохая…

Он склонил голову набок и бросил на меня странный взгляд.

– Нет, это не так. Ты уже не так холодна, как раньше.

– Можешь поблагодарить Дмитрия за это, – я раздраженно сморщила нос. – Он сделал все возможное, чтобы заставить меня открыть свои чувства, и теперь, когда они открыты, я чувствую все гораздо сильнее. Я это ненавижу.

– Значит, ты предпочитаешь быть бесчувственным роботом? – спросил он, приподняв бровь.

– Не говори глупостей, – сказала я ему, – я просто хочу вернуться на несколько шагов назад, чтобы привыкнуть к этим чувствам. У меня никогда не было шанса сделать это; Дмитрий просто позволил мне чувствовать все снова и снова, и снова, пока… – Пока он почти не задушил меня этими чувствами. Но я не могла произнести это вслух. А почему нет? Я понятия не имела, но мой разум подсказывал мне, что лучше этого не говорить.

Стас не просил меня закончить предложение. Вместо этого он внимательно посмотрел мне в лицо, прежде чем снова заговорить.

– Кажется, я понял, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Дмитрий пытался ускорить процесс, который он проделал с тобой до сегодняшнего дня, до того, как случился приступ. Он хотел убедиться, что ты будешь открыта эмоционально, прежде чем узнаешь о его болезни.

Я нахмурилась, услышав это.

– Это плохой поступок. И эгоистичный.

– Дмитрий-эгоистичный человек, – вздохнул Стас. – Он единственный человек, о котором я могу думать и так, и этак. Эгоистичный и бескорыстный. Он делает все по всем правильным и неправильным причинам. Он действительно не такой как все.

– Он психопат, – сказала я, поигрывая своим стаканом воды. – Он любит брать сломанные вещи и делать их целыми для своей собственной эгоистичной потребности. Ему все равно, если эти люди начнут любить его, зависеть от него, нуждаться в нем. Ему все равно, лишь бы починить их, а потом оставить гнить вместе с их собственными починками.

– Боюсь, я должен согласиться с этой аналогией, – тихо сказал он. – И мне жаль, что все так вышло.

Я молча смотрела на него несколько долгих мгновений, прежде чем сказать:

– Он никогда не планировал влюбиться в меня, не так ли?

Стас грустно улыбнулся мне. Наверное, тогда я впервые увидела, как он улыбается, и это было очень печально.

– Боюсь ты права, Настя.

Признание в этом, больно резало слух. Но мне нужно было это услышать. Нужно было услышать все.

– Он хотел спасти меня, как спасают бродячую кошку или собаку?!

Лицо Стаса исказилось от боли.

– Настя. Не заставляй меня говорить это.

Я сердито посмотрела на него.

– Стас. Мне нужно знать.

Его болезненное выражение лица осталось, когда он сказал:

– Да, Настя. Он обращался с тобой как с домашним животным.

Это было больно. Это было так больно. Но я еще не закончила.

– Он никогда не собирался жениться на мне. Он просто пытался дать мне почувствовать, что у меня есть дом, что я наконец-то готова к такому, прежде чем он умрет.

Стас закрыл глаза и выплюнул:

– Да.

Агония пронзила мое сердце, и слезы гневно потекли по моему лицу.

– Стас, – сказала я сквозь внутренний беспорядок, не смотря тот факт, что мой мир снова вращался, неуравновешенно, пытаясь найти ось, но безуспешно. – Стас, мне нужно, чтобы ты отвез меня домой. В квартиру, ради которой я так много работала. В квартиру, где стоит мой рояль.

Стас сделал так, как я сказала, и как только мы вошли в мою квартиру, я больше не могла контролировать свой гнев. Я взяла с дивана подушку и бросила ее в стену. Брала книги и бросала их. Сорвала несколько фотографий. Отключила свой телефон, где все эти зараженные номера, этих ядовитых людей были в моей жизни. Я била кулаком по подушкам своей кровати. Очистила кухонный стол одним сердитым взмахом руки.

Все это время я кричала и рычала, почти как животное. Стас просто стоял там, прислонившись к закрытой двери, его глаза были жесткими от удовлетворения, когда он увидел, что я выплескиваю весь свой гнев. Он даже не пытался остановить меня. Он даже не пытался заговорить со мной. Он все понял. Он позволил мне сделать это.

Именно тогда я поняла, что у нас со Стасом было гораздо больше общего, чем я когда-либо думала. Я никогда не понимала его постоянного гнева на все, на Дмитрия, на жизнь в целом. Теперь я поняла. Теперь это связывало нас обоих.

И когда я закончила рушить свою квартиру, я подошла к нему, обхватила его лицо руками и поцеловала. Дима был сво!лочью высочайшей степени, и его не было здесь, когда я нуждалась в нем. Но он больше не был мне нужен. Я могла бы достичь забвения и с другим мужчиной, а Стас был более чем способен на это, я в это верила.

Мне нужен был этот бездумный шаг. Мне это было нужно прямо сейчас. И я умоляла своими губами, чтобы он дал мне это.

И возможно, он был так же зол. Может быть, он тоже был в отчаянии от всей этой ситуации. Потому что Стас не оттолкнул меня; он схватил мое лицо в ответ, углубил свои губы на мои и крепко прижался ко мне всем телом. И жар, как ничто другое, что я когда-либо чувствовала, воспламенял меня, заставляя мою кожу чувствовать себя так, как будто она была в огне, заставляя мои удары сердца вибрировать через все мое тело.

Тогда все остальное не имело значения. Только этот человек и то, что он мог мне дать…

Глава 35

– Настя, остановись.

Я не хотела останавливаться.

– Ты не хочешь меня, Настя, и делаешь большую ошибку. И, честно говоря, я не хочу тебя.

Слезы жгли мне глаза, когда я целовала его губы, пробуя их на вкус, желая большего, желая, чтобы он прикоснулся ко мне, почувствовал меня рядом.

– Что подумает Дима, если ты займешься со мной сексом?

Эти, последние слова сделали свое дело. Я не была своим отцом. Я не была обманщицей. Это была не моя игра. Это была ярость, и хотя ярость-удивительно теплое чувство, оно не принесло бы мне никакой пользы.

Поэтому я отступила на шаг от Стаса и вытерла губы.

Он бросил на меня последний сочувственный взгляд, который окончательно убедил меня, что он делает это из жалости, и ушел. Как только он это сделал, я рухнула на пол и уставилась на закрытую дверь.

Все в моей жизни были лжецами. Моя семья. Дмитрий. Стас. Почему я позволила себе находиться в непосредственной близости к таким людям? По всей видимости… Все мужчины были одинаковы.

Последняя мысль заставила мое сердце сжаться и высушила мои глаза. Я не могла вернуться к тому, какой была до Дмитрия, конечно, но я могла взять свои преимущества и недостатки и обратить их к лучшему. Мне не нужен был мужчина, чтобы держать поводья. Мне не нужен был мужчина, чтобы чувствовать что-то. Мне не нужен был мужчина, чтобы почувствовать себя цельной и достичь глупого забвения.

Я была Анастасия Соколова. Мне не нужен был мужчина. Мне не нужна была любовь. Я могла бы сделать все, что захочу, черт возьми, сама.

Это решение жгло меня изнутри. Завтра я позвоню Диме и скажу ему, что надеюсь на его выздоровление, но рядом с ним, меня не будет… А еще я скажу ему, что рада, что не влюбилась в него. Я была безумно рада этому.

Потом я отправлюсь в парк, где играет саксофонист Андрей. Потому что жизнь не дает нам много времени на раздумья, и я хотела посмотреть, может быть, есть шанс, что моя идея действительно реализуется в жизнь. Это потребует некоторой бумажной работы, но я была готова. Андрей заслуживал лучшего.

Такова была моя жизнь. Кому нужна была любовь и страсть, когда у тебя была музыка? Кому что-то нужно, когда ты достаточно силен, чтобы стоять на ногах самостоятельно?

Я действительно была одна и наслаждалась этим.

* * *

Поскольку я решила стать взрослой, на следующее утро я отказалась от идеи просто позвонить ему и вместо этого пошла навестить его в больницу.

Дмитрий уже проснулся и смеялся с кем-то, когда я пришла. Когда я постучала в дверь и открыла ее, то увидела, к своему величайшему удовольствию (намек на сарказм), Федора и Эмму, а также Сергея и Анну. Однако все четверо перестали смеяться, когда увидели, что я вхожу. Даже Дима выглядел так, словно кто-то высосал из него все жизненные силы.

Ха. Вот это жестокая шутка. Но я слишком устала, чтобы быть политически корректной.

– Настя, – поприветствовала меня Эмма, изображая улыбку. – Как ты себя чувствуешь? Я давно тебя не видела.

Я бросила на нее скучающий взгляд.

– У меня все прекрасно. Вы уже успели пожениться?

Федор сжал челюсти, и лицо Эммы потемнело. Неужели что-то случилось.

– Нет, мы отложили свадьбу, – объяснила она сладким голосом, – из-за состояния Дмитрия…

Я выгнула бровь, и Дима смущенно хмыкнул. Похоже, кто-то не хотел быть тем, кто виноват. И он явно не сказал, что вообще хотел отказаться от присутствия на свадьбе… Еще одна ложь.

– Мне очень жаль это слышать, – сказала я, а затем решила все испортить. – Хотя… Знаете, мне наплевать, на вас и вашу свадьбу. – мое лицо растянулось в широкой улыбке.

В комнате воцарилась тишина, и Дмитрий бросил на меня встревоженный взгляд.

– Настя, – мягко сказал он, – не позволяй своему гневу на меня, отразиться на них.

– О, так ты думаешь, что я все еще злюсь на тебя? – Я издала сухой смешок. – Я уже давно забыла об этом, мой дорогой. Сейчас я на тебя не сержусь. Просто, ты мне больше не нравишься.

Он выглядел так, будто я его ударила. Хорошо. Я чувствовала, как закипает моя кровь и кружится голова. Мне нужно было раскрыть все секреты. Я нуждалась в этом, чтобы не страдать от них в одиночку. Поэтому я посмотрел на Федора и сказал тихо, жестоко:

– Раз уж ты не торопишься сейчас завязывать свой брак, позволь мне дать тебе пару советов, будущий свояк, – сказала я и шагнула вперед, чувствуя, как во мне закипает гнев. – Во-первых, ты больше не можешь диктовать мне, как жить. Прекрати говорить каждому парню, который может или будет пересекать мой путь о том, насколько я плохой человек. Это не твое дело, с кем я встречаюсь и сплю, так что держись от этого подальше, или я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше ничего не говорил в своей печальной маленькой жизни, иначе я выдерну твой длинный, поганый язык.

Федор попытался оставаться суровым, но я видела, как мой низкий голос с треском врезался в его слух, когда его глаз немного дернулся.

– И еще – я повернулась к Эмме, мило улыбаясь. – Я думаю, тебе пора рассказать Федору о своей предыдущей работе. Как ты считаешь? А что, если Федор узнает, что ты продаешь свое тело за деньги?

Эмма тут же побледнела, а глаза Федора расширились и резко повернулись к ней.

– О чем это она? – спросил он с животным рычанием. Боже, как же легко было играть с ними, как же легко, было ими манипулировать. Может быть, это было из-за их работы в мире гламура. Может быть, все дело в простоте их ума. Как бы то ни было, я наслаждалась легкостью всего этого.

Со слезами на глазах Эмма выбежала из палаты. Федор, все еще пребывая в шоке, последовал за ней. Двое готовы, еще двое впереди.

Я бросила один уничтожающий взгляд на Анну и Сергея, и они оба сразу же пробормотали что-то о магазине и оставили меня наедине с Дмитрием.

Вот тогда-то и наступила самая трудная часть.

Глядя на Диму, я вспомнила все, что было между нами. Все, что он сделал для меня. Как он заставил меня открыться ему. Как он заставил меня согласиться выйти за него замуж. И когда я посмотрела в его печальные, серые как ртуть глаза, я снова попыталась почувствовать что-то из того, что чувствовала раньше, немного заботы и предвкушения, которые я всегда чувствовала с ним, но вместо этого я снова почувствовала онемение.

И я поняла, что удар, который я получила от него, был сильнее, чем я думала. Ложь была такой отвратительной вещью. Она также сформировала меня такой, какой я была. Любой, кто лгал, был мертв для меня, и это включало даже самое лучшее, что я когда-либо имела в своей жизни.

– Я расстаюсь с тобой, – сказала я ему своим ровным голосом. Он не выглядел удивленным. – Я хочу, чтобы тебе стало лучше, и мне грустно, что тебе придется пройти через это, но я больше не могу тебя поддерживать. Только не после этого.

Он сжал челюсти, глядя мне прямо в глаза, и коротко кивнул.

– Я так и думал, что ты здесь именно для этого.

– Хорошо, – сказала я, чувствуя облегчение, нахлынувшее на меня так внезапно, что я чуть не упала на пол. – Я рада, что мы это выясняли.

– Но я также хочу, чтобы ты осталась, – слабо улыбнулся он. – Это уже мой собственный психоз. Я не люблю тебя, но все же хочу, чтобы ты была здесь, рядом с моей кроватью, чтобы я не умер в одиночестве.

– Ты больше эгоист, чем самоотверженный, – сказала я ему. – Ты можешь использовать свой эгоизм, чтобы помогать людям, но в конечном итоге ты помогаешь только себе.

Он грустно улыбнулся.

– Никогда не ошибайся, Настя. Я показал тебе настоящего себя с самого первого дня. Я действительно лгал тебе, и я знаю, что это безвозвратно ранило тебя до такой степени, что ты едва можешь быть со мной в одной комнате, но я никогда не лгал о том, кем я был. Вот кто я такой, Настя. Прими это или оставь.

– Я ухожу, – сказала я ему, решив, что его честность теперь требует этого и от меня. – Я никогда не смогу влюбиться в того, кто напоминает мне о моей семье.

Он крепко зажмурился и выругался. Это было самое подходящее время, чтобы уйти. Поэтому я ушла, не сказав больше ничего, потому что мне больше нечего было сказать.

Мне вообще не следовало появляться в этом гламурном мире. И я никогда не сделаю этого снова.


Глава 36

Когда я играла на пианино, последний раз более страстно, чем обычно, появился Андрей со своим саксофоном. Когда он начал расстегивать молнию на футляре, я перестала играть и повернулась к нему. Он с любопытством посмотрел на меня и осторожно положил саксофон на землю.

– Как поживает твоя приемная семья?

Он пожал плечами.

– Они решили, что я слишком много зарабатываю, и отправили меня обратно в приют. Через месяц, мне должны найти новых приемных родителей.

Кивнув, я встала и подошла к нему поближе. Он был примерно моего роста и выглядел уже как молодой человек. Красивый и такой… гораздо более нежный, чем он думал.

– А что ты скажешь, если я тебя усыновлю?

Он замер, широко раскрыв глаза.

– Ты это серьезно?

– Я могу сделать из тебя лучшего музыканта, – сказала я ему. – А еще я могу сделать тебя лучше. Я могу научить тебя, как открыться миру, показать тебе, что не все люди плохие, даже если иногда нужно серьезно убедиться в этом. У тебя впереди большой потенциал, Андрей, и мне будет грустно видеть, как он растрачивается впустую, потому что жизнь небесконечна. – Мои глаза встретились с его взглядом. – Я не буду идеальным родителем, но я уверена, что сделаю все, что в моих силах. Это может даже быть целебным для меня.

Когда прошло несколько мгновений, я поняла, что лишила мальчика дара речи. Но затем тихие слезы наполнили его глаза и начали падать.

– Это будем только ты и я? – спросил он дрожащим голосом.

– Да, – сказала я, – только ты и я. И подумай о положительной стороне, – я усмехнулась. – Ты поступишь в среднюю школу, поступишь в колледж, и у тебя будет нормальная жизнь, как и положено. Я буду твоим наставником и матерью в одном лице. И если ты когда-нибудь решишь, что музыка – это не твое будущее, это тоже будет прекрасно. В любом случае, я уже думаю о тебе как об ученике.

Он все еще казался ошеломленным. Я решила подтолкнуть его еще немного.

– Я могла бы сделать это и без твоего разрешения, но спрашиваю тебя, потому что это слишком много для меня значит. Конечно, ты можешь сказать "нет", и я оставлю эту затею, но ты можешь сказать "да" и сделать шаг в лучшее будущее.

– Но каким образом? – он наконец заговорил, глядя на меня в замешательстве. – А ты сможешь усыновить меня, будучи такой молодой?

– Я вполне самодостаточный человек, Андрей, – сказала я, слегка погладив его по голове. – У меня есть деньги. Я смогу уладить все формальности. Но сначала мне нужно твое согласие.

– Да, – сказал он без колебаний и слегка покраснел. Затем, к моему полному шоку, он прижался лбом к моему плечу, опираясь на меня так, чтобы я не видела слезы, пропитавшие мою рубашку, – пожалуйста, Настя, сделай это. Пожалуйста.

Я обняла его и нежно погладила по спине.

– Я так и сделаю.

Он, в свою очередь, заплакал еще сильнее. И я закрыла глаза и почувствовала, что мир наконец перестал вращаться не на своем месте. Я нашла твердую почву под ногами. Я нашла ось.

Я нашла именно то, что мне было нужно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю