Текст книги "Я - первый (СИ)"
Автор книги: Дана Берег
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
33
Сэм
Находится в одном доме с ней, то еще мучение. Завтра днём отец проведёт в аэропорт, и я наконец-то вернусь к прежней жизни. За этот месяц я слишком много прое*ал, что бы спустить еще и бизнес, пора возвращаться к привычной жизни.
Родители будут жить здесь, они уже всё решили, продавать дом в таком месте глупо, и я их прекрасно понимаю, жаль что при таких трагических условиях всё это произошло, но я рад, что не придётся каждые выходные созерцать рожу брата с его новоиспеченной невестой на званных ужинах, которые так любит устраивать мама.
Невеста. Даже подумать не мог что он сделает это сегодня. Когда думаешь что ниже пасть человек уже не может, он в очередной раз тебя удивляет, оказывается может. А она согласилась… согласилась жить с ним, быть всю жизнь, сказала ему Да. Прокручиваю в голове не осознавая, всё кончено.
Отрицание бьет молотком: сама ведь пришла ко мне тогда, и пусть не помнит, но она ведь звала меня, моё имя губами выводила, я это точно не придумал, как прыгала на моём члене и имя кричала кончая, значит мечтала, думала, представляла… меня, не его. Почему тогда снова его выбрала, похоже я ни*уя не понимаю в этой жизни.
Так и не поговорили снова нормально. Дак предложил опробовать экспериментальную терапию, нужно было доктору сказать об этом шансе, возможно последнем, ведь это было еще до того, как Роуз была в таком состоянии, а она не дождалась, и похоже что даже не поверила.
С тех пор как всё у нас закрутилось, постоянно в каких-то недомолвках находились, мне не извинения её нужны были, а диалог нормальный, где скажет чего хочет, а точнее кого.
Когда мне уже казалось что всё, хватит себе придумывать и пора оставить её в покое, она снова приходила… как в ту ночь. Ведь не может человек, который ничего не чувствует, так трепетать и желать. Её тело и реакция говорили в разы больше, чем её пухлый рот. Думал понимаю, понимаю что ей сложно признать и сказать, готов был ждать, сколько нужно, сколько скажет, ведь чувства то есть, я же видел. Да, иногда о них сложно говорить, но отрицать ведь глупо: когда тела магнитами притягивает, когда ритм сердца учащается, когда кровь бешено по телу разносится, когда дышать тяжело и одно только желание: рядом быть. Но больше нет смысла в этом.
Одеяло в районе бедер дёргается, стоит мне только вспомнить её запах, как сжимал упругую задницу, сгорая в надежде, что она проснётся, но не перестанет танцевать на моём члене, как длинные волосы щекотали колени, когда держал её руки позади, как пульсировал её клитор, которым она тёрлась об мой стояк. Не будь я таким благородным рыцарем, снял бы свои доспехи, в виде трусов, и трахнул её. Жестко, сильно, как мечтал. Может тогда бы успокоился, остыл и пошёл дальше, закрыв свой гештальт.
Хотя… хотел бы я что бы она не поминала секс со мной? Не уверен.
Хотел бы что бы ходить не могла неделю, что бы говорить не могла от криков, что бы надевая топ, упиралась сосками в ткань и вспоминала как всю ночь я кусал и лизал их. Вот что я хотел.
Блять, ну зачем извожу себя снова ею. Только хуже делаю. Яйца болят так, что кажется по ним битой прошлись.
И как по щелчку, вся кровь отливает и будто движение своё в моем теле прекращает. Прислушиваюсь. Напрягаюсь. Звук открывающейся входной двери, шаги двоих и голос одного, так похожий на мой собственный. Ярость, бешенство и одно желание: пойти морду набить и высказаться всё. Победитель хренов.
Видел их, если бы мог глаза себе бы выкалил. Как он на колени перед ней встал, к себе жал, обнимал, целовал. Раньше тоже не раз видеть это приходилось, но еще ни разу так внутри не щемило, ведь понимаю, отказала бы, не крутил бы её после, словно ошалевший, больше наблюдать эту сопливую картину не мог.
Приближающие шаги стучат в висках, под ним сейчас кричать будет, отмечать свою помолвку, а я за стенкой буду. Буду слушать, сгорать, умирать, принимать, терпеть. Специально, что бы вытравить её, забыть, вычеркнуть, запятнать, что бы никогда даже мысль о ней не появилась, а если и придет она непрошеная, то стонами этими перекроется и со временем забуду и заживу. Без нее. Освобожусь.
Сажусь на кровать, жмурю до боли глаза, матрас руками сжимаю. Хоть бы не стрельнула одна из пружин мне в голову. Терпи! Переболит!
Не маленькая, не слепая, не глупая. Сама поймет кто он. Рано или поздно, но дойдет. Говорил. Предупреждал. Устал.
Хоть один приятный момент в этой поездке есть: отец послушал и будет открывать здесь филиал. Дам пару своих поставщиков, клиентов пускай сам ищет, новостроек тьма, это вообще не проблема. А братец пускай сам гребёт, то дерьмо в которое окунул компанию, её уже не отмыть. И я руки марать перестану, пытаясь спасти.
Может и не брат он мне вовсе? Должен ведь быть ген или гормон какой-то, который заставляет тебя защищать, любить, беспокоится, или хотя бы уважать себе подобного, в котором такая же кровь течёт? Сколько себя помню, никогда ничего подобного к Артуру не испытывал.
34
Глаза открывать страшно, за окном в самом разгаре тёмная ночь. Я не спала ни секунды, хотя глаза держала закрытыми всё время, думала лишь о том, что бы не вдохнуть слишком громко или не зашевелится слишком резко, всё выжидала когда Артур уснёт покрепче. Стоит ли оправдывать его? Снова?
Надо бежать. Вот что я знаю наверняка.
Аккуратно, подымая позвонок за позвонком встаю, страх отзывается холодом по спине, стараюсь не поддаваться панике, встаю носками на пол, чтобы воплотить свой план в жизнь.
Напрягаю память, где пол особенно скрипит, обхожу опасные места, словно кошка, и подхожу к розетке. Пару движений и мой телефон болтается на зарядном проводе, сменив пароль, отключаю. Карандашом пишу заготовленные строки на цветастой салфетке и цепляя пальцами рюкзак покидаю комнату, в которую уверенна больше никогда не вернусь.
Каждый шаг отдается стуком сердца. Скрип половых досок откликается в мозгу. Только бы все спали! Пожалуйста, только спите! Молюсь и по-детски скрестив пальцы пробираюсь к выходу.
Дверь, замок, приводящий в чувство холодный влажный воздух. Бегу так, будто за мной гонится стая диких волков.
У меня было около трёх часов, что бы спланировать свой, как бы страшно это не звучало, побег. Самый сложный этап позади, осталось добраться до аэропорта и сесть в самолет.
Благо хоть не успела разобрать рюкзак. Столько всего произошло за эти сутки, что на это просто не хватило сил. Всё самое важное тут: карта, паспорт, таблетки, сменная лёгкая одежда и солнцезащитные очки. Думала последние будут защищать мои глаза от палящего флоридского солнца, а не от отметины, так удачно поставленной новоиспеченным женихом, по факту, не им конечно, а душевым краном, но сама бы я на него вряд ли так налетела.
Налички аккурат хватило для того, что бы добраться спустя несколько часов в аэропорт и купить кофе. Как же мы привыкаем к гаджетам, вот нет с тобой смартфона, и кажется не живешь вовсе, как в вакууме находишься, так и хочется в карман залезть. Но не оставив его, он бы всё понял слишком быстро, а жертвуя близкого друга, я выигрываю драгоценное время.
Самолеты подымаются и садятся сменяя друг друга, и этот вид, уносящих сотни людей в небо, завораживает. Вчера я тоже любовалась небом, звездным и чистым, находясь в объятьях любимого. Вчера любимого. Или давно любимого. А вообще, любимого ли?
Солнце подымается выше, накаляя мои нервы до предела. От нервозности начинаю грызть ногти, как тогда, когда папа уезжал в очередной рейс, или тогда, когда не появлялся на пороге дома, когда мы сидели с мамой в нарядных платьях и прическах, пока не раздавался звонок: Поломались, буду через неделю-две. И так по кругу. Годами.
Как оказалось, Артур еще смог здорово меня удивить. Страх, разочарование, сожаление и снова страх за свою жизнь, я впервые так была напугана, когда ты кажешься не живым человеком, а мелким насекомым, которого сейчас растопчут и глазом не моргнут. Глаза его были красные и бешеные, зубы-сжаты и казалось сейчас, разлетятся в стороны от той силы с которой он их сжимал, а когда-то родной и любимый голос был не человеческим: хриплый, озлобленный, звериный. Я думала он узнал… но нет, боюсь даже представить, что бы он сделал со мной, расскажи я ему тогда всё на пляже.
Потом конечно он очнулся, будто ему противоядие вкололи, и начал меня целовать и извинятся, но вот ту себя, в тот момент, я уже никогда не забуду и не прощу. И сколько бы лет мы небыли вместе и какие бы чувства я не испытывала – прогрессия наших отношения была нерадостная. Я начала его бояться.
Аэропорт Тампа встречает привычным этому месту шумом: стук колёс чемоданов, плач и крик детей, пиликанье служб и красивый женский голос, объявляющий рейсы. Пытаюсь успокоится и не так нервно вертеть головой и всматриваться в лица. Ну что ему здесь делать? Спит наверное еще. Местная полиция решит еще, что везу в себе пару пакетиков чего-то запрещенного, а мне эти разбирательства вообще сейчас не надо. От этой мысли становится совсем дурно. Осекаю себя.
До посадки остался всего час, ни маникюра ни ногтей у меня уже нет. Коленки мокрые от того, что я постоянно вытираю свои мокрые ладошки. Когда объявляют посадку я сломя голову бегу к гейту, что бы поскорее оказаться в том месте, которое унесёт меня подальше отсюда. Унесёт в родной, пробирающий кости холод, который я надеюсь, заморозит всю боль и обиду, и возможно она, подобно заразе на теле, отпадет как от криотерапии, и со временем я перестану думать, о них… двух братьях, которые чуть не погубили меня.
Мне дали самое крайнее место в самолете, и это шикарный бонус на фоне всего происходящего сегодня. За ширмой бизнес, который уже ожидает пледы и подарочные наборы. Самолет начинает заполняться людьми, голосами, шагами, и я пристегнув себя ремнями, наконец-то успокаиваюсь, здесь он не достанет, и склонившись виском к иллюминатору проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь от того, что меня трясёт. Боюсь открыть глаза и увидеть того зверя, который еще несколько часов назад делал со мной тоже самое. Турбулентность, это всего лишь она. По ту сторону-дождь, за окном серо и мрачно, значит скоро буду дома. Живот больно сводит и я понимаю, что сегодня еще не была в туалете, очень боялась что прослушаю посадку, это конечно невозможно, но мало ли, рисковать не хотелось.
Пробираюсь к коридору через влюбленную парочку, сидящую со мной в одном ряду, и направляюсь к мигающим зелёным сигналам. Шею ломит от неудобной позы, в которой я вырубилась, и что бы хотя бы немного унять боль, разминаю её прямо на ходу. От того как сразу становится легче закрываю глаза. Кайф. Наверное я очень увлеклась зарядкой, потому как уже через секунду моя голова делает очередной поворот вперед и потеряв бдительность я тут же во что-то врезаюсь. Очки слетают и я быстро приседаю что бы поднять их и скорее вернуть на место, даже если они будут разбиты. Откуда мне знать насколько большую территорию захватила та синяя прелесть возле глаза, пока паря в небе я спала и как обычно, сильно отекала.
– Элеонор? – басит знакомый голос и я холодею. Опускаю взгляд вниз, огромные чёрно-белые найки.
35
Сэм? Какого…?
– Элеонор! – подымает пальцем мой подбородок, что бы посмотреть в лицо, убедится.
Где там запасной выход? Или вылет? Откройте немедленно! Хочется прокричать во все горло, только бы не видел. Он ведь получается прав был? Об этом говорил, намекал. А я дура не верила, не видела, не замечала в кого Артур превратился.
Секунда, и его глаза смотрят в мои. Поздно, любимые Ray Ban уже не помогут, его рука сдерживают мою, которая так и осталась на уровне живота с зажатыми в них очками. Вижу как взгляд чёрных огромных глаз ощупывает меня, хочется поёжится, Сэм смещается с глаз к щеке и обратно. От того как округляются его глаза, мне уже самой страшно идти и смотреть на себя в зеркало, я всегда после полётов еще сутки отхожу, а после такого… могу представить что он сейчас видит.
– Бл*ть! …Сука!..Убью! – шипит скрипя челюстью. Заметив, что на нас обернулось все четыре ближайших ряда свидетелей, быстро надеваю очки и со всей силой толкаю парня в грудь, от чего тот пошатывается и тем самым даёт мне проскользнуть через его подмышку к туалету.
Слава богу он еще свободен.
В глазах темнеет, руки немеют, во рту сухо как в пустыне. Не успела. Не успела сбежать от этой семейки.
– Открой, – гремит мне в щель.
– Я хочу писать, уйди! – на одном дыхании выпаливаю, как ни в чём не бывало.
– Ты не сможешь там сидеть вечно!
– Если ты сядешь на своё место, я выйду! – прочищаю охрипшие связки и стараюсь говорить спокойно и уверенно.
– Ты издеваешься? После такого? – еще один зверь. Всё же они родные, сомнений быть не может.
– Вот именно! Я сейчас скажу что ты пристаешь ко мне. – угрожаю, вряд ли сделаю это, но свидетелей и так было достаточно.
– Ладно… хорошо, я ушёл. – бросает мне и я даже слышу удаляющие шаги, но всё же сомневаюсь, что он и вправду ушёл.
Пол часа меня здесь точно никто не будет беспокоить. Снимаю очки и замираю.
То что было синим, стало черно-фиолетовым. В глазу лопнул сосуд и он окрасился в красный, верхнее веко немного опухло. Красотка, не иначе. Вроде смуглая кожа не должна быть такой нежной, но ручка крана пришлась как раз на лицевую кость у глаза, и она мигом выдала свое недовольство, обретая окрас космоса.
Вымыв руки, рот и протерев лицо, пытаюсь пальцами расчесать длинную капну волос связанную в хвост. Всё ждала случая их обрезать. Сразу же по прилету запишусь к Лене, кажется он наступил. Та русская кудесница всегда восторгалась моими волосами и боялась срезать лишний дюйм. Сама обрежу, если она не захочет, всё равно от её золотых рук они растут как бешеные. Это наверное она специально что-то в уход подмешивает, что бы почаще наведывались к ней, а я и не против, классная девчонка, видимся с ней раз в пол года, но каждый раз смеемся до слёз.
Приведя себя в кое-какой порядок, понимаю что пора отсюда выходить, тем более, пару раз в дверь уже стучали, один раз видимо стюардесса, поинтересовалась всё ли со мной в порядке, как заботливо с её стороны.
Открываю дверь медленно, пока она не упирается во что-то до конца не открывшись.
– Наконец-то, я уже успел снова захотеть в туалет, пока ты там торчала. – оживлённей уже бубнит Сэм, даже подобие улыбки мне скалит. Спугнуть боится. Так и знала что он не уйдет… от настырный.
– Ну так иди, – уступаю и быстро пытаюсь обойти его.
– Нет, нет! Мы через пол часа приземляемся. Идём со мной. – цепляет под локоть.
Проводит через весь салон, удачно минуя моё место, синие плотные шторки и мы в бизнес-классе.
Наушники, пуловер на замке и этот запах, он точно здесь сидел, а теперь усаживает меня, а сам опускается на соседнее пустое.
Локти на коленях, ссутуленный, что бы быть на ровне. Вижу по нервным движениям, что эмоций бьют ключом. Еще один невротик.
– Это он? – выдыхает тихо.
– Кто? – тяну время, смотрю на табло, до посадки осталось двадцать восемь минут.
– Леон! Это Артур тебя…ударил? – срывается на последнем слове, будто от его интонации что-то может измениться.
– Нет, сама ударилась, в ванной, об кран, – быстро отвечаю, – Те ваши старые душевые ужасно не удобные.
– Артур сказал, что ты поехала на йогу в парк. – недоверчиво.
– Да, всё правильно! – не сдаюсь я, но понимаю наперёд какие вопросы ждут меня.
– Леон, я слышал о медитациях, но люди от них вроде не оказываются в самолетах?! – говорит со мной таким тоном будто я психопатка. Прячу обломанные ногти, чем опрометчиво привлекаю его взгляд и туда, замечаю как желваки на его лице снова напрягаются делая лицо еще более суровее.
– Почему мне не сказала?
– Он твой брат!..Да и ничего такого не случилось. У меня просто кожа нежная.
– Я знаю, что нежная! – смягчается и еще ближе к моему лицу приближается. – Никому не позволю женщин обижать.
– Он не бил… просто оттолкнул… а ты бы… убил его!
– И правильно бы б*ять сделал, – снова этот рык. Не сдерживается и хватает меня за руки.
– За что? Что случилось? Вчера же все было нормально…, – осекается, но поздно.
– Я не буду ничего тебе рассказывать, Сэм! Пожалуйста! – пытаюсь выдернуть руки и оторваться от его пронизывающего взгляда. Я сама до конца поверить не могу в то, что между нами произошло, в том что он попытался сделать со мной.
– Он ведь сделал тебе вчера предложение? – скрыть мое удивление наверное не помогла бы и коробка на голове. Отшатываюсь. Никто же ведь не знал! Тем более он! Мы пришли когда все уже спали.
– Леон? – одергивает меня и снова за руки берет, смотрит как они тонут в них. Оттенки нашей кожи похожи, но сейчас мои ладони по сравнению с его очень контрастируют: большие, смуглые и горячие. Как бы не был приятен мне этот разговор, одергивать их обратно не хочется.
Легонько толкает меня коленкой, пытаясь достучаться еще и так.
– Да! Да! Да! И я согласилась, – ну не плакала же весь день, зачем сейчас, а? Слезы быстро стекают по лицу, а внутренний всхлип вырывается так внезапно, что я успеваю только руку ко рту поднести.
– Потом что случилось? Я слышал как вы поднимались.
– Да, мы пошли к нему в комнату.
– И что? Леон, что потом? Почему он … сделал это? – не унимается, а мне вспоминать тошно, как он чуть не изнасиловал меня, да еще и анально.
– Он не делал ничего… Я же сказала! Что ты хочешь от меня? – не могу больше выносить. – Хочешь услышать от меня, какой ты молодец, что предупреждал? Как же вы оба меня бесите! Оба! – Пытаюсь вырвать свои руки, но Сэм не дает, не отпускает.
Секунда, захват ослабевает и я уже думаю, что сжалился и дает мне передышку, как огромные руки накрывают мое лицо и тянут на себя. Пухлые губы таранят мои, и я чувствую соль на наших языках. Хочу оттолкнуть, убежать, но не могу. Крепко держит, до хруста в ребрах, до дрожи во всем теле, до побелевших пальцев сжимающих его футболку.
– Я тебя никуда не отпущу! Больше я не буду спрашивать, – он отстраняется, поправляет мои очки, которые сползли, и будто мы не целовались секунду назад, налегке выдает:
– Пристегнись, мы садимся.
36
Сэм
Включив телефон сразу бронирую в Хилтон Люкс и прошу Билла привезти мою тачку в аэропорт.
– Мне домой нужно, я никуда не поеду с тобой, – упирается как маленькая.
– Не заставляй тебя силой запихивать. Ты сказала им что прилетаешь?
– Нет…нет еще. Я думала мы побудем еще пару дней во Флориде. Я не хочу что бы они знали… пока… потом скажу, – опускает голову и еле слышно мямлит.
– Они узнают если увидят тебя такую разрисованную! Ты подумала об этом? – по виду понимаю что нет, вздыхает и наконец-то делает то что я прошу, залезает в машину.
Вах, какую куклу сделали. Определенно она стоила тех денег и времени что я на нее потратил, всю жизнь хотел себе сам такую тачку купить и нафаршировать её всем.
Пару секунд любуюсь идеальным светлым салоном, глянцевой отполированной торпедо, оглядываю со всех сторон, но восторг в миг пропадает, стоит мне взглядом наткнуться на сидящего рядом заморенного зверька. Казалось рядом с ней могла поместиться еще одна такая же, хоть моя Q5 и не габаритная. Сидит тихонько, хрупкая, беззащитная моя девочка. Моя. Теперь моя!
– Мы куда? – тихо и немного хрипло спрашивает, что сердце на куски.
– Еду заберем, в зал заедем и в отель.
– У меня денег нет на отель, Сэм! – снова брыкается, – Отвези меня к Николь! Сейчас!
– Ага, уже! – посмеиваюсь в надежде что она хоть немного расслабится. Косится на меня подозрительно, но молчит. То-то же.
– А что ты заказал? – с интересом спрашивает, наверное со вчера ничего не ела, снова подступает ком к горлу, сглатываю …
– Тебе понравится!
– Ладно… А в зал зачем? У тебя сегодня тренировка? – удивляется и наконец-то хоть немного смотрит на меня слегка повернувшись. Ох, эти острые коленки. Вот как злость и похоть так рядом ходят?
– Нет! Там у меня мазь специальная лежит, через пару дней твоё личико будет как прежде, безупречное.
Честно говоря, вообще удивлен что она не сбежала услышав о гостинице, но радует что всё же здраво рассуждает, будь я на месте её отца – яйца бы оторвал. Снова завожусь…
Поворачиваюсь к окну, и в отражении вижу как она слегка улыбается. Я не знаю что мы будем делать дальше, я ни на что не рассчитываю, в голове творится полный сумбур. Хочется вытрусить из нее всю правду, или из брата… Несколько раз уже сам хотел позвонить ему, но судя по тому, что приняв от меня звонок родители ведут себя, как обычно, и о Леон даже ничего не говорят и не спрашивают, похоже панику разводить не собирается, видимо понял что снова облажался. Интересно, что на этот раз придумает, какую отговорку.
Что бы заехать в ресторан и за волшебной жижей Мориса, которая заживляет всё на свете, ушло часа два. Сам жрать хочу, аж желудок сводит, представляю как ей.
Наконец-то поселившись, достаю еду и гостиная в номере наполняется запахом сыра, сливочно-чесночного соуса и мяса.
– Итальянская? – радостно вскидывает вверх свои бровки и принимается помогать доставать из пакетов ароматные коробки раскладывая их на стол.
– Сколько всего, Сэм! – так мило удивляется, радуется. Любуюсь. – Это нам на неделю?
– Кто знает, – подмигиваю, выбираю самую большую и вручаю ей.
– Сейчас же вечер, Сэм! Это же сплошные углеводы. – снова бубнит, но уже как-то ласково.
– Ты очень похудела! – причмокивая тяну я. Когда голоден, мне не до красивых манер.
Цепляет этикетку и лицом ныряет внутрь коробки вдыхая аромат, выныривает и блаженно смотрит на меня. Ну как она такая вообще получилось? С синяком на лице, красным глазом, растрепанная, но прекрасней я всё равно не видел.
Видел, с каким удовольствием она всегда ела мамину лазанью и равиоли. Всегда хотел сводить её в этот итальянский ресторан. Почему-то был уверен, что Арт никогда не делал этого. Стоп! Не туда меня несёт.
Это какая-то порнография, как выдержать это не знаю. Сидит красивая, коленки сдвинула, тонкими пальчиками грациозно вилкой орудует, накручивает и губками своими мягкими втягивает длинную спагеттину, а розовым язычком белый соус с губ слизывает. Вечность смотреть могу. Двадцать пятый кадр. Хоть мой член совсем не похож на тонкую нить теста, воображение рисует сумасшедшую картинку. Похоже, что сегодня, я всё же не побрезгую и спущу себе в кулак, и так хожу как провод оголенный, и это всё… выше моих сил. Незаметно поправляю напряженный орган и убираю пустую коробку, берусь за новую, с тёплым салатом с говядиной параллельно открывая лазанью.
Оставить без внимания округлившиеся глаза и вздернутые вверх бровки девушки сложно, опережаю:
– Да! Я много ем!
– Теперь понятно почему ты такой огромный, – быстро взглядом по мне мажет, и снова к еде возвращается, – Может поделишься секретом, как правильно растасовать всё это в нужные места? – шутит, отошла немного, сам выдыхаю.
– Это всё тренировки, на них столько этих ваших… калорий сгорает, что я даже не заморачиваюсь, но это, – окидываю рукой заваленный коробками, салфетками и приборами стол, – такое чревоугодие я позволяю себе не часто, не думай.
Снова лёгкая улыбка пробегает по её лиц.
– А я бы только таким и питалась, – дублирует мой жест рукой, – Только боюсь моя йога так хорошо не справится.
– Тогда может стоит попробовать бокс? – не раздумывая ляпаю я, и в миг представляю Леон на ринге в коротких шортах, майке и забинтованных руках… говорю же, клинит меня дико.
И снова удивляет, вместо ожидаемого возражения и спора, она лишь хмыкает. Заинтересовалась? Быстро доедаю и после того как Леон вызвалась собрать мусор в пакет, заявляю что иду в душ.
В два движения снимаю одежду и встаю под теплые струи.
Специально выбрал номер с двумя спальнями и ванными комнатами, это показался мне самый нейтральный вариант. О том, что бы жить в двух раздельных даже думать не хотелось, но всё же об их наличии по телефону спросил, на случай если заднюю даст, и к сожалению, их было достаточно. Но к моему удивлению, Леон никак не отреагировала ни когда на ресепшене нам объявили где находится наш номер, ни когда мы вошли в него и оказались в просторной гостиной, по обе стороны от которой находились идентичные спальни. Неужели так доверяет?
– Я отказала ему, – доносится сквозь шум льющейся воды.
– Тогда в душе….в мотеле и вчера… я отказала ему.
Резко поворачиваюсь, смахиваю воду с глаз, хочу быстро проморгаться чтобы убедится что не чудится. Это она пришла. Сама. Снова. Но на мне уже нет ничего, ничего не спасёт. И на ней. Бог мой! Ничего. Снова. Говорит такое, вырывает сердце из груди. Не спала с ним. Но почему согласилась тогда выйти за него?
Смотрит на меня, изучает. Потом разберусь с этим. Нет у меня брата больше. Главное что она есть.
Идеальный душ, ни шторок ни дверей. Протягиваю руку и аккуратно тяну к себе, под «тропический дождь». Хапает воздух губами, и закидывает голову назад подставляя лицо под струйки. Свет приглушенный, но подтек на скуле все равно заметен. Зацелую, залижу, излечу каждый дюйм. Никогда больше никто не притронется к этому прекрасному лицу. Никто не посмеет портить его. Беру шампунь и аккуратно наношу на длинные волосы. Мокрые они кажутся еще длиннее, закрывают даже её шикарную задницу. Поворачиваю к себе спиной, массирую и распределяю шампунь по всей длине, руки дрожат, я даже представить такое не мог, а тут в реале всё происходит. Стояк колышется пытаясь проникнуть в заветное место, но я держусь и отклоняюсь что бы не задеть, не испугать. Видит Бог, из последних сил терплю.
Намыливаю шею, грудь, руки, подмышки. Стоит как не живая, глаза закрыты, руки в пол опущены, а хочется что бы обняла, что бы прильнула, в себя впустила, и главное – понимала что делает, и с кем.
– Леон, – тихо шепчу максимально приблизившись.
Член впивается ей между ямочек на пояснице и по гладкому, совершенному телу пробегает дрожь.
– Да, – стонет и закидывает голову мне на плечо. По мне уже можно ток пускать.
– Ты же не спишь? – громче выдаю и вспененные руки пробираются ниже, к животу, лобку, готовые нырнуть в желанную расщелину.
– Нет, – выдыхает она, – Не сплю, Сэм! – тянет так сладко своим голоском и спиной пригвождает меня к плитке. Руки сами теряются у нее между влажных губ, и я целую тонкую шею убирая второй рукой прилипшие волосы. Перекидываю их на перед и они закрывают одну грудь и сексуальный пупок. Серена. Афродита. Нимфа. Моя богиня. Мной пахнет. Моя.
Стонет. Я или она, не разбираю. Чувствую как она поднялась на носочки, что бы член скользнул туда, где орудует рука.
– Как это было, покажи мне, Сэм! Я не помню, но хочу вспомнить, – это последнее что я расслышал, дальше: туман, пелена, состояние аффекта – называйте как хотите. Разворачиваю её к себе и меняю нас местами, податливая, мокрая и сладкая. Облизываю пальцы которые только что были в ней, шампунь и она, самая любимая и вкусная вся.
– Это было незабываемо, – на выдохе успеваю сказать когда похоть уже завладела мной и я целую её. Сладко стонет, прямо в рот мне, подобно разряду жизнь во мне разгоняет по телу. Приподымаю её ногу к себе и член сам врывается в нее срывая громкий стон. Вошел на средину, но боюсь двигаться дальше. Застыл. Сам не понял как это случилось, не так планировал наш первый раз, второй, третий – да, но первый…Но чувствую что не выживу если выйду, кончу в миг, стоит только пошевелится. Тугая, горячая, мокрая до предела. Целую и ласкаю соски, тот еще метод отвлечься, привыкнув к тесноте и жару любимого тела внутри начинаю свой путь, дальше, глубже. Под аккомпанемент её стонов, райская мелодия для моих ушей.
Нет, то была не пытка, находится рядом с ней, пытка – быть в ней. Быть и стараться не кончить.
Сама двигаться начинает, горячая моя девочка, на встречу мне толкается, хочет что был в ней полностью. Закидывает вторую ногу и за плечи держится, хватаю тонкую талию и вонзаюсь в неё до предела, в глазах темнеет, по спине – дрожь. Мы оба на пределе, случайно задетый кран льет кипяток в нескольких дюймах от нас, заполняя всё пространство непроглядным паром. Но я всё равно чувствую только её, повсюду она, в крови моей течёт: запах, вкус, волосы, глаза, руки, ноги – окружила меня, завладела мной, растворяюсь. Наращиваю темп не в силах больше держаться, сжимаю её нежную фигуру крепче, что бы удержать нас на ногах и чувствую как она натягивается вся, член обхватывает спазм её оргазма и я хочу отстранится, отнимаю от себя, но она хватается ногтями и её В меня, Сэм, пожалуйста! окончательно сносит голову, впервые в жизни я кончаю в девушку, да еще и так, что кажется сознание теряю.
Мне мало, не отпускаю. Не могу просто отлипнуть от нее. Такая горячая и мокрая. От себя и меня. Вода громко бьется об плитку, но я всё равно слышу её тяжёлое дыхание. Её тоже не отпускает, глаза в омуте, губы опухли от поцелуев и манят меня впиться в них снова. Грудь вздымается и я не выдерживаю, общая картина не даёт члену упасть или выскользнуть из нее. Держу её крепко и шепчу на ухо что желаю еще, пока не упаду, буду любить её всю ночь, если позволит, а она будто мысли читает, к уху тянется и Хочу своё лепечет. Идеальная.
Выхожу с ней на руках, там задохнуться можно, и оставляя после себя мокрые следы иду к спальне, а она мне шею целует, ногтями по ней водит, неземная.
Укладываю и сверху нависаю, как тогда, у нее в спальне. Начинаю аккуратно, хочу что бы прочувствовала как даже кончив, желаю её не меньше. Сразу до предела вхожу, выгибается дугой, упирая свои соски в мою грудь и голову откидывает. На этот раз жестче хочу. Чувствует, поощряет сама кайфует что тра*аю до предела, что бы в космос улететь. Именно так теперь всё будет.
Руками, губами, участвую всем, чувствую как сперма моя на простыни течёт, из нее вытекает, и меня еще больше кроет. Что может быть прекраснее этого зрелища? Я наверное чертов извращенец, но я теперь всегда только в нее буду! Готов ко всему! Всю жизнь с ней, не то что хочу, мечтаю!
– Моя! Моя! Моя! – рычу вбиваясь в нее жестко и неистово.
– Сэм, – стонет она в ответ и знакомый спазм снова душит меня внутри и я кончаю, нет, улетаю.
– Я люблю тебя, Леон! Как же сильно я люблю тебя. – знаю что она не ответит, готов, просто обнимаю крепко, что бы еще немного кожа к коже с ней.
Не двигается, мягкая, расслабленная моя кошка.
– И я тебя люблю, Сэм! – ухо щекочет её нежный голос. Что? Не верю! На руки подымаюсь, в глазах правду ищу.
– Что? Что ты сказала?
Она улыбается и смотрит на меня.
– Сказала что люблю тебя, Сэм! – говорит громче не переставая по спине круги выводить.
Опускаюсь и к губам прикладываюсь.
– Леон, ты не пожалеешь! Я клянусь! Ты не пожалеешь! – осыпаю лицо поцелуями.
– Я знаю, – улыбается, щекой чувствую, и вдыхаю любимый запах, какой же я с*ка счастливый. Стоило ждать, все пять лет.
